Лягушка Волшебная (джен)

Утром у входа в Большой зал появилось расписание уроков для всех факультетов. И первое, что я сделала, увидев его — опешила. Я не особо интересовалась школой до самого июля, когда пришло письмо о зачислении, однако даже мне было известно, что Гриффиндор и Слизерин, образно говоря, на ножах. И каково же было моё удивление, когда оказалось, что практически все занятия у нас будут вместе. С Когтевраном мы занимались историей магии, а с Пуффендуем должны были посещать астрономию — по понедельникам. По ночам, естественно. Всё остальное — с Гриффиндором. Лично мне такой расклад казался странным. Например, сегодня, в среду, у нас была трансфигурация, а за ней заклинания вместе. Ну, с другой стороны, трансфигурацию как раз вела профессор МакГонагалл, так что у меня был шанс спросить, что это за… что это такое.

Мы с Девоной пришли в Большой зал вместе, а через буквально пару минут рядом с нами уселись наши одноклассники — мальчишки. Близнецов звали Джулиус и Август Слорру, ещё к нам попал мальчик весьма азиатской наружности Вей Хейан, чернокожий с зеленющими глазами Джек Мурки и светловолосый, синеглазый Апекс Донован. Ещё через пару минут подтянулись Геката и Абигейл. Мы мирно беседовали, знакомились, когда в серебряную супницу с овсянкой вполне прицельно прилетела булочка. Жидкая каша брызнула во все стороны, качественно заляпав мантии всего первого курса Слизерина. Ну, доброе утро, школьная травля. За столом Гриффиндора громко смеялись, но не факт, что это относилось именно к нам. Учителя ничего не заметили — или делали вид — зато заметила Джема. Она быстро подошла к нам.

— Ваши мантии надо почистить и быстро, — сказала она, доставая палочку.

Джема начала с мальчишек — их окатило сильнее, да и она к ним была ближе. Вообще, почти никто не изучал заклинаний до того, как поступить в школу. Действительно, зачем? Учитывая, что начальной школы для волшебников не существовало, вообще вопрос, кто их читать-писать учил. И если кто-то всё-таки учил, то почему нельзя было и какую-никакую базу по колдунству дать? В общем, я тоже достала палочку, покопалась в памяти предков и извлекла оттуда нужное заклинание.

— Экскуро, — тихо произнесла я, и пятно каши с моей мантии исчезло.

Наша староста тем временем убрала грязь с остальных. Сегодня на занятия она должна была нас сопровождать, чтобы показать, где какие аудитории, а уже завтра мы должны были ориентироваться сами. Я подумала, что было бы неплохо, если бы существовала карта замка. Ведь помимо его огромных размеров здесь были ещё лестницы, которые меняли направление, например. Вообще, вопросов к учебному процессу у меня возникало всё больше, хотя дело ещё даже до первого урока не дошло.

После инцидента оставаться в Большом зале не хотелось, так что мы всей кучей отправились в коридор. Оказалось, что не все посмотрели расписание, так что Джек, Апекс и Абигейл подошли к нему. А потом оттуда донеслось озадаченное: «А где?» Я обернулась и увидела, что вся полоска с расписанием Слизерина аккуратно оторвана. Ну, точнее, я увидела рваный край за расписанием Пуффендуя. Оборвано оно было для всех курсов и на все дни. Я вздохнула и заглянула в Большой зал — профессор МакГонагалл была ещё там. Как и директор, и Хеймдалль, и наш декан — профессор Снейп, тот самый брюнет, рядом с которым вчера сидел Хеймдалль. Я попросила Девону дождаться меня и ринулась к преподавательскому столу.

— Доброе утро, — максимально учтиво произнесла я, обращаясь ко всем, а потом сфокусировалась на зам. директора. — Профессор МакГонагалл, у нас возникла проблема с расписанием.

— Какая? — строго спросила она. — Насколько я помню, у первого курса Слизерина сейчас будет трансфигурация.

— И первый курс очень хотел бы это знать, — кивнула я. — Расписание Слизерина отсутствует.

— Я сама повесила его только этим утром, — она поднялась. — Как оно могло пропасть?

— Не знаю, мэм, но его сейчас там нет.

Она пошла вперёд, а я поспешила следом. Я очень старалась отключить шумы в голове, но мысли профессора МакГонагалл были очень раздражёнными. Что-то про шутки и баллы. И я скорее услышала ушами, чем своим даром, что за нами шёл профессор Снейп. Когда мы вышли из Большого зала, там уже собралось несколько больше слизеринцев с разных курсов, озадаченно рассматривающих то место, где должно было быть расписание. Профессор МакГонагалл показалась мне слегка растерянной — она определённо не ожидала, что что-нибудь подобное произойдёт вот так сразу.

— Полагаю, мы легко сможем найти недостающую часть, — произнёс профессор Снейп. — Акцио.

В холле стояла кучка студентов, из-под мантий которых виднелись красно-жёлтые галстуки. Когда наш декан произнёс поисковое заклинание, у одного из них из кармана, в котором он держал руку, вылетел обрывок бумаги и направился прямо профессору Снейпу в руки. Он лишь мрачно взглянул на декана Гриффиндора, лицо которой явно выражало гнев. Шум её мыслей стал громче и неразборчивее.

— Мистер Бейкер! — возмущённо обратилась она, ринувшись к студентам. — Как вам в голову пришло выкинуть такое? Пятьдесят очков я снимаю с вас за неподобающее поведение и назначаю пять отработок у мистера Филча!

— Но мы…

— Шесть отработок! — воскликнула она. — Учёба ещё не началась, а Гриффиндор уже так отстал из-за вас!

— Мисс Нильфхейм, — профессор Снейп заговорил негромко, однако после возмущённой речи МакГонагалл стояла такая гробовая тишина, что его слышали абсолютно все. — Пять очков за заботу о своём факультете.

Он развернулся к расписанию и с помощью «Репаро» вернул слизеринское на место. Студенты тут же обступили его, на всякий случай переписывая себе. А из группы гриффиндорцев раздался какой-то маловразумительный вопль. Откровенно говоря, я бы предпочла обойтись без поощрения, поскольку теперь превращалась во врага номер один для Гриффиндора. Ну, по крайней мере, до того момента, когда кто-нибудь ещё не сделает им что-нибудь. Хотя в данном конкретном случае они сами себе злобные буратины, а я просто мимокродил.

Джема отвела нас на урок трансфигурации и дождалась, когда придёт профессор МакГонагалл. О том, что произошло с расписанием, первокурсники Гриффиндора уже были в курсе — они как раз выходили из Большого зала под гневную тираду своего декана. Так что в меня пуляли не самые приязненные взгляды. Скорее, совсем неприязненные. А я очень старалась выключить звук. Потому что мне совершенно не хотелось знать, что они обо мне думают. Наконец, пришла профессор и впустила нас в класс. Мы расселись за парты по двое — гриффиндорцы у окна, слизеринцы у стены.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных предметов, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — произнесла она, когда класс только-только уселся. — Малейшее нарушение дисциплины на моём уроке — прямая дорога покинуть мой класс навсегда.

Все студенты притихли и как-то съёжились. У меня-то было постоянное ощущение перешёптываний, но вообще стояла глухая тишина. Сегодня мне пришлось оставить питомцев в нашей спальне, чтобы не спорить с преподавателями, но я собиралась пойти к директору уже после обеда, чтобы он дал мне разрешение таскать их с собой. Со мной за партой сидел Джулиус. Или Август — внешне я их пока не различала. Он думал о том, какое именно задание даст нам сегодня профессор. Убедившись, что все усвоили данное предостережение, она встала сбоку от своего стола и взмахнула палочкой. Стол превратился в свинью, громко хрюкнул, за что был возвращён обратно в форму стола.

— Такая трансфигурация весьма сложна, и мы не скоро займёмся превращение неживых объектов в живые, — объявила профессор МакГонагалл обомлевшим ученикам. — Для начала давайте запишем некоторые формулы, которые необходимы для простейшей трансфигурации.

Она продиктовала нам несколько сложных предложений. Если это всё, что требовалось для преобразования, то это определённо гораздо проще, чем в прошлом путешествии. Нам надо было иметь полное и максимально детальное представление о том, что и из чего нам нужно получить. Здесь достаточно было иметь самое общее представление. После того, как предложения были записаны, профессор МакГонагалл раздала нам по спичке и предложила до конца урока превратить их в иголки. На самом деле, это вовсе не было сложно. Для магии трансфигурации превращение объектов, схожих по форме и размеру, было как семки щёлкать. Впрочем, поскольку магия обходила физику, как нечто несущественное, для неё любое преобразование было довольно простым. Однако здесь надо обговорить некоторые детали. Магические способности — это некий особенный внутренний талант, сила, которой нужно уметь управлять. Именно она способна исполнять желания чародея. Однако для того, чтобы она это сделала, нужно определённым образом направить её. Для этого существуют артефакты и заклинания. Конкретно в Британии принято считать, что лучшим из всех артефактов является волшебная палочка. Так что никакие другие они тут просто не изучали. Короче говоря, большинство первокурсников, независимо от их происхождения, до начала учёбы не тренировались и не работали со своей магической силой. По крайней мере, достаточно для того, чтобы осознанно её направить. Учитывая, что никто им и не объяснял, как это работает, в этом ничего удивительного не было. Однако меня, в смысле Фрейю, Хеймдалль начал обучать достаточно давно, так что исполнить задание профессора МакГонагалл мне было несложно.

Мою палочку изготовил для меня мой дед. Она была из ели с сердечником из пера детей Хугина и Мунина⁽¹⁾. Она была светлой, чуть желтоватой — дедушка не стал покрывать её тёмным лаком, оставив естественный полосатый окрас. А вот на ручке была оплётка из кожаного шнура. Когда я спрашивала у него, чья это кожа, он уклончиво отвечал, что я не хочу это знать. А я хотела. Но так и не узнала — он не посчитал нужным добавить эту информацию в переданную мне память.

Я сосредоточилась, отогнала лишние чужие мысли, сосредоточилась ещё раз и взмахнула палочкой, направив её на свою спичку. Она послушно превратилась в самую банальную штопальную иглу. На самом деле, Хеймдалль обучал меня трансфигурации. Как, впрочем, и основам всех остальных предметов, так что если бы я не справилась, он бы меня основательно отругал. Заметив бесплодные попытки соседа по парте, я быстренько вернула иголке вид спички. Выделяться сегодня ещё раз мне не хотелось. Однако была одна вещь, которая решительно не давала мне покоя. Я поёрзала, поморщилась и неуверенно подняла руку.

— Да, мисс Нильфхейм? — приблизилась профессор МакГонагалл. — У вас вопрос?

— У меня вопрос не по предмету, — призналась я. — Могу я задать его?

— Только если тему урока вы усвоили, — припечатала она.

Я вздохнула и взмахнула палочкой. Спичка послушно стала иголкой. Я запоздало подумала, что мне надо было её недопревратить, но соображать промежуточные стадии превращения, в принципе, было сложнее. Профессор МакГонагалл подняла мою спичкоиголку к глазам и некоторое время рассматривала её, а потом вернула её мне и улыбнулась. Класс очень удивлённо посмотрел на профессора, а я подумала, что улыбка ей очень шла, и ей стоило бы делать то чаще.

— Десять очков Слизерину, — объявила она. — Что вы хотели узнать, мисс Нильфхейм?

— Насколько я понимаю, профессор МакГонагалл, вы занимаетесь составлением расписания, — поворачивать назад было поздно, раз уж начала. — Я не особенно интересовалась Хогвартсом и никто из моих предков здесь не учился, однако даже я знаю о том, что факультеты Гриффиндор и Слизерин, мягко говоря, не ладят. Однако расписание составлено так, что даже на самых опасных занятиях, вроде зелий и трансфигурации, мы будем заниматься вместе. Для этого есть какая-то причина?

— Мы хотим, чтобы студенты научились налаживать контакты между собой, — отозвалась она. — Но, возможно, расписание действительно стоит пересмотреть, если всё так.

— И можно ещё вопрос? — профессор кивнула. — Как предполагается попасть с урока истории магии в аудитории в северной башне на урок травологии в теплицу номер три за десять минут?

— Это невозможно, — решительно заявила она.

— Но мы должны будем как-то это сделать, — я пожала плечами.

— Я вас поняла, мисс Нильфхейм, — строго заметила она.

На этом я решила заткнуться и не мешать остальным тыкать спичку палочкой. Перед нами с Джулиусом — пришлось залезть ему в голову, чтобы выяснить, кто он — сидели Девона и Джек. В какой-то момент Мурки дёрнулся и сдержал смешок, и я из любопытства заглянула на их парту: Мистефонси сделала спичку гибкой и загнула в форме буквы «S», чем его и развеселила. На счастье, профессор была слишком увлечена гриффиндорцами в тот момент, чтобы заметить это. До конца урока сделать ещё хоть что-то со своей спичкой получилось у Джинни Уизли и Апекса. У Уизли спичка стала серебристой, а у Донована она обратилась зубочисткой. Профессор МакГонагалл начислила им по пять баллов, а рассмотрев похожую на варёную макаронину спичку Девоны, посоветовала ей больше концентрироваться на том, что она хочет получить. Однако два бала Мистефонси всё же получила.

Заклинания вёл декан факультета Когтевран, профессор Филиус Флитвик. Он был эдаким антиподом Хагрида — если лесничий был огромен, то седому преподавателю чар приходилось забираться на стопку книг, чтобы видеть студентов из-за своей кафедры. Он определённо был потомком гоблина — напоминал чем-то клерков из Гринготтса. Если на занятии у МакГонагалл идеальная дисциплина держалась на ужасе перед зам. директора, то здесь все внимательно слушали и записывали очень интересную лекцию по теории. Профессор не опирался на некоторые труды по управлению магической силой, но зато давал очень подробные сведения о том, как куда и почему следует размахивать палочкой, а как куда и почему не следует. Он говорил о прочной связи фигуры движения палочки и заклинания и о том, что при неверном их исполнении заклинание может и не сработать в лучшем случае. На этом занятии я решила не отсвечивать, и оно прошло вполне мирно.

Несмотря на то, что у нас был только первый день занятий — а, может, именно поэтому — и МакГонагалл, и Флитвик задали нам огромное домашнее задание. Сделать его, впрочем, нужно было к понедельнику, так что можно было спокойно окопаться в библиотеке. Когда мы добрались до Большого зала обедать, преподаватели уже были там. Я заметила, что Хеймдалль вполне мирно беседовал с деканом Слизерина. Ну, это было ожидаемо — у них схожие интересы.

Мы постарались поесть как можно быстрее и молча, чтобы суп — весьма неплохой, к слову — не повторил судьбу утренней овсянки. Я знала, что в замке полно домовиков, и когда второе сменилось чаем и тостами, негромко сказала «Спасибо». Через мгновение прямо рядом с моей чашкой возникла вазочка с печеньем, хотя больше его нигде на столах не было. Я усмехнулась и поблагодарила ещё раз. В общей сложности на обед мы потратили минут двадцать пять, после чего гурьбой пошли в библиотеку. Домашнего задания на завтра ещё не было, но было на понедельник — а копить массу работ на выходные совершенно не хотелось. Однако в библиотеке скоро стало слишком шумно для меня — слишком много народу пришло думать. Без какой-нибудь приблуды, блокирующей чужие мысли, приходилось туго. Я извинилась перед одноклассниками и пошла туда, где однозначно было тише — в кабинет Хеймдалля. Уроки заканчивались до обеда, так что он должен был быть свободен. Более того, он должен был составить наш с ним индивидуальный график занятий, да и к директору надо было сходить.

Мои занятия с Хеймдаллем включали несколько больший объём предметов, чем тот, что был в Хогвартсе. Прежде всего, он обучал меня использовать магию не только с палочкой, но с посохом, мечом и кольцом. Он занимался со мной верховым фехтованием и магическим фехтованием, обучал математике, языкам и боевым искусствам. Помимо зелий, разумеется. Зачем? Затем, что в нашей семье никогда не пользовались услугами аптекарей — все ингредиенты добывали сами, будь то слизь флоббер-червя, безоар, аконит, яд акромантула или чешуя с жопы дракона. Только собственноручно, только хардкор. И запускать эти занятия было ни в коем случае нельзя. И гонял он меня до зелёных соплей не от большой нелюбви, а потому что от моих навыков зависела и моя, и его жизнь иногда. Так что я никогда не жаловалась.

Хеймдалль сидел за большим письменным столом и просматривал небольшие листы пергамента. Лик его был печален, и когда я вошла и села за парту перед ним, он тяжело вздохнул.

— Что стряслось? — осторожно спросила я.

— Я выбрал слишком сложный учебник, — мрачно изрёк он.

— В смысле, сложный? — изумилась я. — «Азы защитной магии»-то?

— Угу… — протянул он. — Летом я изучил все учебники, по которым занимались студенты Хогвартса последние семь лет, и пришёл к выводу, что если они почерпнули из них хоть немного, «Азы…» должны закрыть все пробелы, но…

— Никаких пробелов в знаниях — весь предмет один большой пробел? — спросила я.

— Вроде того, — вздохнул Хеймдалль. — И я не могу сказать, что они вообще ничего не знают, что они глупые и ничего не учили. Но просто предмет, видимо, подавался так беспорядочно, что… У меня сегодня был пятый курс, и я не представляю, что мне надо будет сделать, чтобы пристойно подготовить их к СОВ.

— А ты возьми прошлогодний экзаменационный лист по предмету, может, проще будет понять, до какого уровня надо тянуть.

— Да к Мерлину экзамен, если сдав его, они не смогут отбиться даже от каких-нибудь пикси! — воскликнул он и покачал головой. — А ты… Вы зачем пришли, мисс Нильфхейм?

— Вы обещали сходить со мной к директору, профессор, — отозвалась я. — По поводу мышей.

— Верно, — кивнул Хеймдалль и поднялся. — Идёмте.

Коридор, лестница, горгулья, лестница, коридор — и мы перед дверью кабинета директора Дамблдора. Она была чуть приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Я услышала голос профессор МакГонагалл, которая говорила что-то про расписание. Хеймдалль постучал, и директор пригласил войти. Кабинет был большим и круглым. На стенах — или правильнее стене? — висели портреты прежних директоров и директрисс, которые мирно дремали. На столах и полках во множестве стояли магические артефакты самого разного толка, которые шипели, выпускали пар и самыми разными иными способами вызывали ассоциации с химической лабораторией. По центру стоял огромный стол с ножками в форме звериных лап, а за ним была дверь и лестница. За ним же была широкая полка, на которой покоилась старая потёртая Волшебная шляпа. Ещё там был столик с большой жёрдочкой, на которой сидела большая, красивая красная птица. Это был феникс — птица с головой и крыльями сокола и телом фазана. Только оперение как будто огненное.

— Что-то случилось, профессор Эдельштейн? — озадаченно спросила МакГонагалл, заметив меня.

— Ничего такого, — с улыбкой отозвался он. — Просто я хотел кое о чём переговорить с директором касательно ма… мисс Нильфхейм. Дело в том, что она унаследовала дар своей семьи — легилименцию.

— Откуда это известно вам? — нахмурилась зам. директора.

— Минерва, Хэймдэлл домашний учитель мисс Нильфхейм, так что очевидно, ему это было известно довольно давно, — улыбнулся Дамблдор. — Полагаю, с первой вашей встречи?

— Именно так, — кивнул Хеймдалль. — Дело в том, что мы жили довольно уединённо, а теперь ей приходится справляться с этим даром. Это, как я понимаю, непросто.

— Мисс Нильфхейм, это так? — директор посмотрел на меня, и я почувствовала, как он попытался влезть мне в голову.

— Мне и правда непросто, — призналась я. — Я постоянно слышу шум чужих мыслей, как в комнате, заполненной гомонящими или шепчущими людьми. Мне нужно время, чтобы научиться полностью контролировать это. Однако я хотела попросить разрешения брать с собой на занятия моих мышей: они поглощают излишки ментальной энергии и… И без них у меня мигрень… Перестаньте, пожалуйста… — от его попыток пробиться мне в разум у меня даже голова разболелась. Надо будет хлебануть таблеточек.

— У вас хороший щит, — Дамблдор перестал ввинчиваться мне в мозг, и как-то сразу полегчало. — Такой бывает только у прирождённых легилиментов. Что же, если эти животные вам нужны, я разрешаю вам брать их с собой.

— Спасибо, сэр, — улыбнулась я. — А ещё, я должна сказать, когда была церемония распределения, Волшебная Шляпа заглушила все мысли извне. Можно ли как-то изучить это её свойство, чтобы, может быть, изготовить подобный головной убор? — шапочку из фольги.

— Не думаю, что в школе сейчас есть такой специалист, — задумчиво отозвался он. — Но если вы не против, я бы хотел, чтобы экзамены вы сдавали в Волшебной шляпе.

— Я только за, — охотно согласилась я.

— Профессор Эдельштейн, — обратилась МакГонагалл. — Немного странный вопрос, но вы никогда не составляли расписаний? Потому что, — она как-то странно на меня покосилась. — Я пересмотрела сейчас то, что мы составили перед началом учебного года, и у нас действительно вышла местами какая-то ерунда.

— Я составлял расписание только для мисс Нильфхейм, — Хеймдалль пожал плечами. — Но давайте посмотрим, чем я могу вам помочь.

И про меня благополучно забыли. Уйти одна отсюда я не могла — плохо ещё запомнила дорогу, а преподаватели расстелили большой лист по директорскому столу и принялись двигать занятия как шахматные фигуры. Я отошла в сторонку и стала ждать. При взгляде на Хеймдалля… Франкенштейна, мне показалось, что вот сейчас он совершенно в своей стихии. Ну, хоть кому-то хорошо.

1) Хугин и Мунин — пара воронов в скандинавской мифологии, которые летают по всему миру Мидгарду и сообщают богу Одину о происходящем. На древнеисландском Huginn означает «мыслящий», а Muninn — «помнящий» (или «мысль» и «память» соответственно).

Вернуться к тексту