По ту сторону... Часть 1. Против Времени (джен)

Наконец избавившись от провонявшейся дымом одежды и смыв с себя грязь и пот, Алекс с сожалением заставил себя выбраться из горячей ванны: хочешь – не хочешь, а на ужин идти нужно в любом случае. Для порядка мысленно обругав Дамблдора и торопливо высушив заклинанием волосы, он, собравшись с духом, приготовился предстать перед зеркалом.

— Только не это! Разбейте меня лучше, опять ОН! – в ужасе пробормотало оно, но Алекс, немного поразглядывав себя, пришёл к выводу, что мерзкая стекляшка всего лишь поддерживает свой имидж.

Конечно ни худоба, ни излишняя бледность, так и не сошедшая с лица после Азкабана, никуда не делись, но, по крайней мере, теперь он более-менее походил на самого себя. «Уж теперь-то никто не сможет назвать меня родственничком Нюниуса», – не удержался он от колкости в адрес былого недруга. Память, будто в насмешку, мгновенно подсунула воспоминания о том, что он испытал, впервые за истёкшие тринадцать лет увидев Ремуса и Снейпа в Визжащей Хижине. Время не пощадило никого из них: ни былых баловней госпожи Судьбы, ни вечно воюющего со всем миром слизеринца. В волосах всех троих серебрилась седина, но Алекс не сомневался, что в конкурсе по количеству седых волос он по праву займёт почётное первое место. Ремус ещё больше исхудал, а на впалых щеках появились новые отметины от когтей порой впадавшего в неистовство оборотня. Алекс не знал, какие изменения успели произойти в магическом законодательстве за время его вынужденного «отсутствия», но судя по потёртой мантии старого друга, они были отнюдь не в пользу оборотней.

Но внешний вид Снейпа побил все мыслимые и немыслимые рекорды (наверное, сказывалась профессия Пожирателя, обречённого сосуществовать в одном помещении с кучей вечно орущих детей): всё то же желтоватое лицо с глубоко запавшими чёрными глазами и знаменитым носом, в обрамлении неизменно грязных волос, жирными сосульками свисающих на плечи.

Да, время не пощадило никого из них, и Алекс окончательно убедился в этом, с помощью Тонкс – любимой и обожаемой племянницы-метаморфа – проникнув в отделение для душевнобольных св. Мунго. Нимфадора предупреждала, что не стоит так рисковать ради тех, кто и узнать-то его не в состоянии, но Алекс настоял на своём – уж это у него всегда получалось – и они, сочинив вполне правдоподобную небылицу, спокойно прошли через зачарованную витрину с манекенами. В облике пса прогулявшись до нужного этажа и убедившись, что в нужной комнате не было никого, кроме самих Лонгботтомов, Алекс, затаив дыхание, вернулся в свой собственный облик. Не было никаких криков о помощи и радостных воплей: супруги Лонгботтомы продолжали всё так же молча изучать валяющиеся перед ними разноцветные кубики, разве что Алиса – милая Алиса – чуть дольше обычного задержала взгляд на новом посетителе. Алекс никогда не любил старшую из сестёр Блэк, но именно тогда, увидев пустые глаза хохотушки Алисы и некогда весёлого и самоотверженного аврора Фрэнка, он проклял Беллатрикс, уничтожившую разум единственного человека, который если и не поверил в его невиновность, но по-крайней мере сжалился над арестантом и не позволил озлобленным гибелью Джеймса аврорам бесчинствовать над безоружным противником.

Ещё раз посмотревшись в чрезмерно наглое зеркало и раздражённо одёрнув вновь задравшийся рукав, Алекс неожиданно для самого себя понял, что больше всего на свете ему не хочется подвести Дамблдора, с точки зрения которого обучение молодого поколения было делом наипервейшей важности. И Алекс был намерен доказать всем, и в том числе самому себе, что он в состоянии выполнить возложенную на него миссию. Впервые ему поручили НАСТОЛЬКО ответственное дело – УЧИТЬ ДЕТЕЙ! Нет, конечно, схватки с Пожирателями тоже серьёзное и даже более того – смертельно опасное дело; опасное для кого угодно, но только не для Сириуса Блэка! Даже в пылу сражения он развлекался, с лёгкостью уворачиваясь от заклинаний противника и осыпая его градом насмешек. Именно эта привычка и погубила его в схватке с Беллатрикс…

Первые несколько месяцев после окончания Академии Авроров Грюм не желал ставить Джеймса и Сириуса в один отряд, и двое друзей, тяжело вздыхая и посмеиваясь над упрямством начальника, находясь в разных группах, патрулировали улицы ночного города.

Но пару месяцев спустя Грюм, наконец, сдался и они с Джеймсом получили возможность снова быть вместе, как и во время их обучения в школе. Когда же друзья – Люпин был аналитиком и наблюдал за всем из штаба – увидели его схватку с одним из Пожирателей, Ремусу чуть плохо не стало, а Джеймс потом ещё долго на него орал за пренебрежение к собственной жизни, только ещё больше распаляясь от откровенно непонимающего причин их беспокойства Блэка. Но все они: и Джеймс, и Ремус – ошибались, больше всего на свете Сириус любил жизнь и свободу. Просто... он не умел, да и не мог жить иначе.

Однажды, кажется, когда они учились на седьмом – и последнем – курсе, Джеймс сказал остальным Мародёрам, что пришло время взрослеть. Тогда Сириус, не желавший расставаться со своим детством, не согласился с этим, а потом... потом ему уже не дали повзрослеть. Запертая дверь, крепкая решётка на окне и счастливые воспоминания, будто сквозь пальцы утекающие в пасть к ненасытным дементорам... Из Азкабана он вышел ни на что не годным стариком 36-ти лет с искалеченной душой двадцатилетнего парня. Уж теперь-то, столько всего пережив, он понимал, что Джеймс был прав: пора взрослеть, но слишком высокой оказалась для него цена этого понимания.

Приближалось время ужина. Алекс встал.

Он ещё достаточно хорошо помнил весьма запутанные коридоры и переходы Хогвартса и потому добрался до места достаточно быстро, однако Большой Зал был уже полон и гудел как пчелиный улей.

Заметив свободное место за преподавательским столом, он постарался как можно незаметнее проскользнуть мимо, казалось бы, увлечённых разговорами студентов. Ага, как же! Высокий длинноволосый мужчина, быстрым шагом направляющийся к столу, за которым сидели профессора, сразу же привлек всеобщее внимание. Алекс скованно передёрнул плечами и продолжил своё торжественное шествие уже с гордо поднятой головой, однако когда он, преодолев все препятствия, собрался было занять своё законное место, в его левое плечо впилась – иначе и не сказать – чья-то рука.

Чудом сдержав первый порыв запустить в неизвестного каким-нибудь заклинанием и памятуя о глазеющих на него студентах, Алекс медленно – повинуясь неослабевающему давлению руки, повернулся. Повернулся, чтобы увидеть перед собой лицо донельзя встревоженного преподавателя Маггловедения.

— Что вы здесь делаете? – звенящим от гнева голосом требовательно вопросил волшебник, явно не намереваясь отпускать плечо Алекса. Как только первые секунды замешательства прошли, он, присмотревшись к тонким аристократическим чертам лица мужчины, наконец, узнал в нём своего коллегу и довольно-таки далёкого родственника по отцовской линии, Ричарда Дэверо.

Пока Алекс пытался незаметно высвободиться из стальной хватки родича, Дэверо, будто и не замечая его жалких потуг, продолжал:

— Орион, мы же договаривались, что пока я не закончу, нас не должны видеть вместе! Я выполню свою часть договора, и когда деньги будут переведены на ваш счёт, вы поговорите с НИМ. И вообще, какого чёрта вы забыли в Хогвартсе?! Вы обещали защитить мою семью, так идите и займитесь этим!

— Что здесь происходит? Ричард? Мистер Уайт? – раздался сухой голос, и оба мужчины одновременно повернули головы в сторону направлявшейся к ним Минервы МакГонагалл. Алекс мысленно вознёс хвалу своему бывшему декану за спасение от обезумевшего преподавателя.

— МИСТЕР УАЙТ? – в светло-карих глазах Дэверо одновременно уживались и удивление, и страх за только что выболтанную информацию.

— Алекс, – коротко представился он, успокаивающе улыбаясь коллеге и получив в ответ недоверчиво-настороженный взгляд человека, давно отвыкшего доверять кому бы то ни было.

Обойдя Дэверо стороной, Алекс с облегчением упал на стул, едва поборов желание схватиться руками за свою многострадальную голову и постучать ею о пока что пустой стол.

Он так давно не видел своего покойного в его времени отца – Ориона Арктуруса Блэка, что за это время успел позабыть о своём поразительном сходстве с ним и теперь, ловя на себе зачарованные взгляды студентов и взрослых магов, клял себя за то, что не обратил должного внимания на слова старика Олливандера, первым углядевшего в нём копию Ориона Блэка. Впрочем, терять ему было уже нечего, хотя задумчивый взгляд, вскользь брошенный на него Дамблдором, заставил Алекса нервно поёжиться.

— Вижу, вы последовали моему совету, профессор, – слегка наклонившись в его сторону, прошептала МакГонагалл.

— Я нашел его весьма... стоящим, – также тихо ответил Алекс, надеясь, что его нервный оскал вполне сойдёт за улыбку, и снова вернулся к высматриванию Мародёров. Странно, но никого из них до сих пор не было в зале.

«Видимо, готовят очередную шалость», – пришёл к так и напрашивающемуся на ум выводу Алекс и тут же принялся судорожно вспоминать, что же такого особенного они с друзьями вытворяли в начале шестого курса.

К моменту торжественного появления господ Мародёров, Алекс уже успел заново «познакомиться» со всеми коллегами-преподавателями и теперь вместе со всеми внимательно наблюдал за передвижениями главных шалопаев Хогвартса. Первыми в Зал вошли – вернее, влетели – господа Блэк и Поттер, а за ними – отстав всего на несколько шагов – Люпин и Петтигрю. Вид у всей четвёрки был донельзя довольным, только Ремус встревожено хмурился, когда ему удавалось согнать с лица предательскую улыбку. Рядом обречённо вздохнула МакГонагалл, слишком хорошо знавшая своих студентов, чтобы не понять, что те уже успели что-то натворить. Алекс понимающе усмехнулся.

Не особо оглядываясь по сторонам, Мародеры, слишком увлечённые своим спором, приземлились за стол родного факультета, и Джеймс, на время предоставив друзей самим себе, сразу же увлёкся разговором с несравненной Лили Эванс. С тех пор как в их отношениях наступил переломный момент и они начали встречаться, он стал гораздо меньше времени проводить с друзьями. Не то чтобы им это нравилось, но остальные Мародёры всё прекрасно понимали и частенько отправлялись на прогулки втроём, давая Джеймсу и Лили возможность подольше побыть наедине.

Дамблдор встал и вскинул руки, призывая учеников к молчанию, и, когда все голоса постепенно стихли, негромко, но так чтобы было слышно во всём Зале, произнёс:

— Сегодня я хочу сообщить вам хорошую новость: с завтрашнего дня начнутся занятия по Защите от Тёмных Искусств. Профессор Алекс Уайт любезно согласился занять должность преподавателя ЗоТИ в этом году...

— Ага, как же, согласился. Можно подумать, у меня был выбор, – пробурчал себе под нос Алекс и тут же прикусил язык, вспомнив, что сидящая рядом с ним МакГонагалл также была анимагом, а следовательно, как и обычные кошки, имела тонкий слух. И верно: преподавательница Трансфигурации с нечитаемым выражением лица косилась на молодого коллегу. Дамблдор тем временем продолжил:

— После ужина прошу всех старост подойти к своим деканам за новым расписанием. А теперь… да начнётся пир! Всем приятного аппетита!

Алекс, во время всей этой короткой речи директора внимательно оглядывающий Зал в поисках знакомых лиц, успел заметить, как вытаращился на него Сириус. Судя по тому, с каким рвением Джеймс бросился хлопать по спине закашлявшегося друга – от удивления Блэк умудрился подавиться даже тыквенным соком. Хотя, – Алекс отпил из своего кубка, – это-то как раз и не удивительно.

Когда насилу спасённый Сириус, не в состоянии говорить из-за саднящего горла, откинулся назад и скрестил руки на груди, Ремус и Джеймс обменялись выразительными взглядами, видимо одновременно прейдя к одному и тому же выводу. Вечер будет тяжёлым.

Блэк с непроницаемый выражением лица водил ложкой по тарелке, размазывая по краям комья овсяной каши, и бросал мрачные взгляды исподлобья на преподавательский стол. Джеймс тяжело вздохнул и закатил глаза.

— Сириус, да что с тобой случилось? Разве это не ты мне на Чарах жаловался, что голоден? Бродяга? Си-ри-ус, ты меня вообще слушаешь?! – искренне возмущённый подобным невниманием к его персоне, попытался достучаться до друга Джеймс, но тот его будто бы даже не слышал.

Проследив за взглядом приятеля, Ремус посмотрел туда же, куда и Блэк. Профессор Флитвик – пожилой преподаватель Чар – что-то упорно втолковывал старому зельевару, а Слагхорн, временами отрицательно качающий головой, слушал его со скучающей улыбкой на лице. Директор тихо беседовал со своей заместительницей. Казалось, они полностью поглощены разговором, но оборотень не сомневался, что оба пристально наблюдают за студентами и в случае необходимости готовы вмешаться в происходящее. Сидевший рядом с МакГонагалл Алекс Уайт – новоявленный профессор ЗоТИ – оживлённо спорил с Синистрой, недавно принятой на работу и теперь преподававшей Астрономию. Будто почувствовав устремлённый на него взгляд, тот вдруг поднял голову, но, увидев, что Ремус наблюдает за ним, быстро отвернулся в сторону.

Люпин вздохнул и, решив на время оставить Уайта в покое, перевёл взгляд на сидевшего напротив него друга. Тот по-прежнему сидел с мрачным выражением лица, но по крайней мере, уже хотя бы ел.

От дальнейших раздумий его оторвал резкий голос Джеймса, который, ничуть не заботясь о сохранности барабанных перепонок приятеля-гриффиндорца, гаркнул прямо в ухо последнего:

— РЕМ!

— А? Что? – отшатнувшись в сторону, ошарашено уставился на Поттера тот. Джеймс привычно взъерошил волосы, а стоявший позади него Сириус довольно улыбнулся, испытывая истинное удовольствие при виде испуганного Люпина.

— Ты идёшь или решил ещё немного тут потусоваться?

— Иду, – всё ещё держась за пострадавшее ухо, тот отодвинул тарелку.

— Да что с вами со всеми? Сначала Сириус, теперь ты? Это что, болезнь такая?

— Ничего, всё в порядке, – ответил Ремус, в последний раз оглядываясь на преподавателей, однако место профессора ЗоТИ уже было пустым.

Ремус последовал за Джеймсом: им всем предстоял трудный разговор с порой чересчур скрытным Сириусом Блэком.

* * *

— А теперь колись, в чём дело? – решительно потребовал Джеймс, запирая дверь в комнату, как только последний из Мародёров перешагнул порог.

— А с чего вы взяли, что что-то не так? – раздражённо отмахнулся от них Сириус, с ногами забравшись на свою кровать и отгородившись от друзей бардовым пологом.

— Бродяга!

— Меня нет. Я сплю, умер – что угодно!

— Бродяга!

— Нет!

— Сириус, хватит валять дурака! Либо ты сам оттуда вылезешь, либо мы тебя оттуда вытащим!

На несколько мгновений в спальне воцарилась тишина: Мародёры разве что не дышали в ожидании ответа, а затем раздался звук резко отодвигаемого в сторону полога и на свет показалось лицо злющего, как чёрт, Сириуса.

— Что. Вам. От. Меня. Надо? – чётко проговаривая каждое слово, скупо спросил тот, и Джеймс только силой воли заставил себя выдержать взгляд небывало холодных стальных глаз Блэка.

— Просто скажи, что с тобой такое? Скажешь – и я сразу же от тебя отстану.

— И будь другом, не ври нам больше, – строго попросил Ремус, с наслаждением замечая тень смущения на лице, казалось бы, невозмутимого Сириуса, что уже само по себе было необычайно редким явлением.

— Я вам и не вру! – огрызнулся возмущённый столь несправедливым обвинением Сириус.

— Ага, просто не хочешь нам всего рассказывать. В чём дело, Бродяга? Мы все видели, какими глазами ты смотрел на этого Уайта, и я в жизни не поверю, что ты так бесишься из-за того, что он набросился на Хвоста, – до того тихо сидевший на своей кровати, Питер вздрогнул и рассеянно потёр шею, которая осталась целой только благодаря своевременному вмешательству Дамблдора. Ремус же молча наблюдал за беседой двух лучших друзей: только Джеймс Поттер мог повлиять на Сириуса, когда тот был в таком небывало сумрачном настроении. – В конце концов, он всё объяснил, Дамблдор взял его на работу, а это что-нибудь да значит, – Джеймс деловито поправил очки. – В чём дело НА САМОМ ДЕЛЕ, Бродяга?

— Не знаю, – наконец, после непродолжительно молчания, честно ответил Сириус. – Просто мне он не нравится и всё. Может, это и из-за того, что он хотел задушить Хвоста, – будто размышляя вслух, проронил гриффиндорец, но, увидев скептическое выражение лица Джеймса, чуть слышно вздохнул и добавил: – Есть в нём что-то такое… Не могу объяснить… Он похож на… – Сириус вдруг осёкся и нахмурился. – На тех людей, что я видел в доме отца.

Джеймс открыл было рот, но, посмотрев в лицо друга, вдруг неожиданно сдался, тем не менее сумев понять, что Блэк сказал совсем не то, что собирался вначале.

— Пожирателей? Приспешников того-кого-нельзя-называть? – испуганно выдохнул очнувшийся ото сна Питер. – Но ведь Дамблдор не принял бы на работу Пожирателя? Верно?

Друзья переглянулись.

— Питер! Сколько можно говорить? Называй его по имени! – тут же переключился на него Джеймс, порадовавшись так кстати найденной теме для разговора.

— Но ведь все называют его именно так! И мои родители тоже, – нерешительно попытался возразить Питер, однако тот как всегда пропустил его слова мимо ушей.

— Но не мы же! – пустил в ход свой самый веский довод Джеймс. – Можно подумать, ты умрешь, если назовёшь его Волан-де-Мортом!

— Сохатый прав, Питер. И вообще, страх перед именем только увеличивает страх перед его владельцем.

Джеймс кивнул, соглашаясь с другом, и перевёл взгляд на молча наблюдавшего за ними Сириуса.

— А почему бы нам не прогуляться сегодня? – загадочно глядя на друзей, невинно осведомился он. Как и предполагалось, в глазах Блэка мгновенно вспыхнул лукавый огонёк, который появлялся всегда, когда Мародёрам предстояло очередное приключение.

— Сохатый, а разве ты сегодня не встречаешься с Лили?

Мгновенно вспомнив о предстоящем свидании, Джеймс вздохнул и потёр подбородок, но всё же успел заметить, как при упоминании Лили разочарованно сник Сириус. Он прекрасно видел, что Мародёрам – а особенно Бродяге – не хватает его, но они дружно молчали. Ещё бы! Ведь все они знали, как долго и с каким непостижимым упорством их четвёртый друг добивался расположения рыжеволосой колдуньи. А теперь почти всё своё свободное ото сна и уроков время он проводил с девушкой.

Джеймс улыбнулся.

— Это мы как-нибудь переживём. Сегодня, – он зловеще ухмыльнулся, – Мародёры снова выйдут на охоту.

— Отлично! Когда идём? – спросил через некоторое время Питер, когда стало ясно, что в этот раз Ремус не собирается возражать и пытаться наставить друзей-Мародёров на путь истинный.

— Да хоть сейчас! – возбуждённо взмахнув руками для пущей убедительности, вскочил Сириус, однако Ремус, как наиболее разумный и предусмотрительный из их компании, поспешил охладить пыл загоревшегося приятеля.

— Ещё слишком рано. Нельзя, чтобы нас увидели выходящими из гостиной Гриффиндора. Филч и так бесится, подозревает нас во всем, в чём только можно, а после того, что вы выкинули сегодня...

— Да это же мелочь! – возмущённый вопль Сириуса.

— Мы на втором курсе похлеще развлекались! – вторил Блэку голос не менее возмущённого Джеймса.

— Да ладно тебе, Лунатик! Было весело – признайся, я же видел, как ты смеялся вместе со всеми, – снова сменил друга Сириус.

— Зато слизеринцам точно было не до смеха! Сириус, Снейп и так следит за каждым вашим шагом, не оставляя надежды поймать нас за чем-нибудь незаконным, чтобы всех нас исключили из школы. И когда-нибудь у него это получится. Представляешь, что будет, если он узнает, КТО я?

— Значит, мы отучим его совать свой длинный сопливый нос в наши мародёрские дела. Рем, будь реалистом, откуда ему узнать? Никто из нас ему этого не скажет, а додуматься самому ему просто слабо. Извилин для этого маловато... – Блэк выразительно покрутил пальцем у виска, до сих пор вне себя от гордости, что именно ему удалось раскрыть секрет их молчаливого и скрытного друга. – Хотя можно ему помочь... – зловеще улыбнулся он.

— Совсем сдурел, Блэк?! Только посмей, я лично тебя покусаю и обглодаю твои пёсьи косточки!!!

— Да хватит вам! – поспешно встрял Джеймс, не дав неугомонному Блэку сказать своё слово, которое послужило бы началом неминуемой ссоры. – Рем, тебе прекрасно известно, что никто из нас не выдаст твою тайну. Даже Бродяга ещё не спятил настолько сильно, – короткая улыбка, адресованная Блэку, и наиграно обиженный взгляд в ответ. – Сириус, Лунатик прав: нам нужно быть осторожнее, если мы не хотим вылететь из школы до выпускного. Филч и его ненаглядная миссис Норрис и так каждую ночь рыщут по школе, надеясь поймать нас.

Блэк удивлённо округлил глаза.

— Рем! Смотри – дичь разговаривает!

Джеймс закатил глаза: он уже давно привык к подобным шуточкам Сириуса. В первое время они очень раздражали и злили, а потом ничего – привык. Это же Сириус. Что с него взять? Правда, когда на занятиях Бродяга начинал жаловаться на голод, Джеймс всерьёз опасался, что тот выполнит свою угрозу и съест его. Такой и не подавится, и останутся от Сохатого только рожки да ножки. Ну, пожалуй, ещё и очки.

— Этим не шутят, – пробурчал Ремус, продолжая рыться в чемодане. – И как всегда я снова был прав, – удовлетворённо оповестил он остальных Мародёров, внимательно изучив передвижение нескольких чёрных точек на карте Хогвартса. – Незаметно пройти не удастся. Под мантией вчетвером мы уже не помещаемся, так что придётся ждать, пока гостиная не опустеет. – А пока у нас есть время, чтобы обдумать наши сегодняшние действия.

— Что ж, отлично, – ухмыльнулся Джеймс. – Может, по сливочному пиву?

Питер согласно кивнул, вместе с друзьями веселясь в предвкушении будущих проделок.

* * *

Спустя целый час перед ними стояло несколько пустых бутылок из-под пива, а Роберт Эриксон, Ора Мойн и ещё несколько второкурсников упрямо не желали уходить из гостиной. Питер уже клевал носом, а Сириус и Джеймс с трудом выговаривали даже самые простые слова, правильно выговаривая только предлоги, вдобавок ко всему, Блэк вдруг начал безбожно картавить, чего за ним раньше никогда не замечалось.

— Если будете завтра жаловаться на головную боль – зелья не просите. Не дам, – недовольно заметил Люпин, всё ещё оставаясь наиболее трезвым из них.

— Да ладно тебе, Лунатик, – чуть покачнувшись, беспечно отмахнулся Сириус. – Не будь жадиной!

— Парни! У меня идея! Давайте пойдём к слизеринцам! – присоединился к разговору Джеймс, пытаясь сообразить, кто из четырёх Сириусов и Ремусов перед ним – настоящие.

— Вряд ли они нам обрадуются, – медленно произнёс Ремус, наблюдая, как Джеймс смотрит на пустую стену слева от него и, возбуждённо жестикулируя, что-то невнятно ей втолковывает.

— Та-ак. Бродяга, Поттеру больше не наливать.

— Эй! Почему чуть что, так сразу Поттер? Всё себе решили заграбастать?

— Ага, действительно. Обделили бедного-несчастного, – скорчил печальную гримасу Сириус, но потом не выдержал и пьяно ухмыльнулся. – Спорим на десять галлеонов, что моя идея лучше?

— Спорим! – спьяну Джеймс благополучно позабыл о своём денежном кризисе, а Ремус не счёл нужным напоминать ему об этом. Зачем расстраивать человека?

— Как вам мысль устроить торжественную ВСТРЕЧУ господину профессору по ЗоТИ? – по тому, с какой интонацией Сириус произнёс слово «встреча», Ремус почувствовал: ничего хорошего ждать не придётся. И к своему сожалению, он как всегда оказался прав...

— Да ты что, Сириус?! Одно дело устроить такое слизеринцам или Снейпу, и совсем другое – учителю! Нас же исключат! – ужаснулся он, когда Блэк поведал Мародёрам свой коварный план.

— Какой же ты зануда, Луни. Откуда им знать, что это мы? – пьяно протянул Сириус, начиная смутно осознавать, что бутылка огневиски, которую он тайком протащил в Хогвартс через потайной ход, была явно лишней.

— Ты гений, Бродяга! – Ремус встревожено оглянулся на Джеймса, которому ценой невероятных усилий уже почти удалось сесть прямо. В глазах Сохатого горел тот же огонь жажды приключений и опасности, что и в глазах Блэка – один в один. Ремус похолодел: он лучше всех знал, что когда два главных Мародёра смотрят ВОТ ТАК, то отговаривать их уже бесполезно, а следовательно, ему снова оставалось только последовать за приятелями и проследить, чтобы их никто не заметил. Тяжёлый вздох, вырвавшийся из груди Люпина, будто послужил своеобразным знаком к началу операции «Шалость».

— Джеймс! Путь свободен – можно идти! – неожиданно подал голос очухавшийся Питер, бесшумно подобравшийся к Ремусу и сейчас через его плечо рассматривающий Карту.

Сириус скривился.

— Хвост, не визжи больше так громко. По сравнению с тобой баньши просто чудо.

Джеймс укоризненно взглянул на друга, впрочем, он этим и ограничился. Сириус всегда плохо относился к их четвёртому и самому слабому товарищу, искренне презирая того за раболепие перед Джеймсом Поттером, хотя и признавал, что в этом есть свои плюсы: Петтигрю всегда можно было отправить на кухню за едой или за чем-нибудь ещё.

— Ну так как? Мы идём? – спросил Сириус, ответив Джеймсу самым невинным взглядом, на какой он только был способен.

Джеймс лишь заговорщицки ухмыльнулся в ответ и первым выскользнул из комнаты. Через пять минут четыре тёмных силуэта, изредка переругиваясь между собой, практически бесшумно крались по пустынным коридорам Хогвартса.

Мародёры вышли на охоту.