Закат мракоборца (гет)

Глава 4

Just when you make your way back home

I find some time to be alone

I go to see the place once more

Just like a thousand nights before

I climb the stage again this night

cause the place seems still alive

When the smoke is going down

Scorpions « When the smoke is going down”

— I climb the stage again this night cause the place seems still alive. When the smoke is going down.When the smoke is going down... — положив гитару на колени, Гарри подслеповато сощурился и помахал рукой перебравшимся ближе к особняку Блэков пляжникам.Вот, что может сотворить неудачно подобранная композиция.

Если у него самого просто выступили на глазах слезы, что находящимся внизу обывателям не было видно, то многие слушатели попросту плакали навзрыд. Причем, хвала Мерлину, судя по количеству собравшихся, дело было не в качестве исполнения. А уж вид о чем-то задумавшегося отца на балконе определенно стоил подпорченного во время песни настроения.

— Поразительно, просто не верится, будто магглы могли сочинить такое.

— Боюсь, бабушка бы с тобой не согласилась, Драко, — вздохнул Гарри, немного придя в себя.

— Ха-ха, она считает, что с помощью гитары ты занимаешься черной магией! — начав со смешливого тона, к концу фразы голос Драко приобрел задумчивое выражение...

— Нет, я — не занимаюсь. История, знания, чувства, опыт, в конце концов, взгляд на мир. Любые чары — слишком мелко в сравнении с этим. И неважно, записываешь ли ты все это словами, нотами, кистью, росчерком клинка в воздухе, или резцом на камне... — «мудро» покачал головой Гарри, поднимаясь с камня. Легко быть умным, когда повторяешь чужие слова, впрочем, так же он знал, что далеко не все новое — «хорошо». Хип-хоп, к примеру. При всем уважении к КингслиШеклботу и Джимми Хендриксу, ознакомившись с «последними веяниями» современной музыки, Гарри не мог не признать, что начал испытывать некоторое предубеждение к темнокожим. — Искусство не меняет мир само по себе, оно лишь дает возможность людям увидеть и изменить что-то в себе, и все же его влияние гораздо сильнее, чем даже самые могущественные заклинания.

— Магия тоже может быть искусством.

— Верно. Но искусством она остается, только если найдутся те, кто будут развивать и нести в мир дальше достижения мастера. Многие ли волшебники достигли выдающихся успехов хоть в чем-то? — грустно усмехнулся Гарри. Вопрос был риторический. — То-то же.

Пожав плечами, Драко неопределенно цокнул языком.

— Почему ты не играешь свое?

— Марши нельзя играть без перкуссии, а баллады... я сочинил несколько, и гоблинам, похоже, понравилось, но..., — пытаясь объяснить, что даже «презренных магглов» кое в чем не так уж легко обойти, Гарри изобразил руками... что-то. В общем-то его довольно сильно уязвляло, что собственные сочинения выходили слишком простыми, слишком наивными, слишком гармоничными, будто их писала машина, и слишком... слишком правильными, выверенными математически, а с другой стороны, никто ведь не рождается Клаусом Майне, или хотя бы Бетховеном. Моцарта Гарри почему-то недолюбливал, кроме «Реквиема», конечно.

Насколько бы он хорошо ни играл, любая попытка что-то создать выглядела отвратительно глянцевой и пустой, будто обложка модного журнала. Приятна на ощупь, выглядит превосходно, но в ней нет ничего живого. Ничего настоящего. И страшнее всего, что заглядывая в себя, он видел почти то же самое. Идеально подогнанный механизм, в котором каждая часть доведена до совершенства и занимает предназначенное ей место.

Не то ощущение, которым хочется поделиться с окружающими. Гарри, наконец, начал понимать отца, почему тот всегда столь яростно ненавидел правила. Тоже хотел от этого убежать. Да, он знал, что кроме пыльных догм, есть что-то еще, хотя бы то, что месяцами вело его сквозь нижние уровни Свартальфхейма. Принадлежащая исключительно ему жажда жизни, а может быть, просто упрямство, кто знает, но заглядывать настолько глубоко Гарри не без причины боялся. Окажется ли разум достаточно крепок, чтобы выдержать столкновение с тем, что древнее и глубже?

Прогулка по грани, да, поднявшись наверх, он узнал, что для того, чтобы заглянуть в бездну, вовсе не нужно было куда-то спускаться. Она и так всегда рядом, лишь терпеливо ждет своего момента. Глупо пытаться от нее убежать, но и подступиться к ней было много страшнее, нежели к любым разломам с лавой. Гарри подозревал, что для возвращения контроля над магией, в нее все равно заглянуть придется, но пока было лето, и он попросту тянул время. Ведь в этом бою любые знания и умения будут играть против него. И все же, пока вокруг был Лазурный Берег, лето, и солнечный свет, он мог позволить себе немного расслабиться, и, пропуская сквозь себя чужие слова и чувства, ощущать себя немного живее, чем есть.

— Хм, — поджав губы, наморщился Драко. — А это вообще сложно, играть?

— Если хочешь лишь проиграть партию, достаточно лишь выучить, когда на какой струне играть, а потом суметь повторить. Если же подходить к этому делу серьезно... всю жизнь.

— Хм...

— Ладно, пожалуй, стоит еще одну, и идем на пляж, да? Не зря же люди пришли, к тому же, я недавно отобрал у отца одну классную пластинку, вышла в апреле, — удобнее пристроив на колене «Explorer», Гарри вновь взялся за струны. На него смотрели десятки взглядов, но того единственного, который был ему нужен, все не было.

Welcome to a trip

Into my hurt feelings

To the center of my soul

You better bring a light

To find the house of meanings

In the labyrinth of yeas or no...*

* * *

— Она не придет и сегодня — не мог не признать очевидное Гарри, когда солнце начало клониться вниз.

Удивительно, просто так вдруг совпало, или встреча с вейлой оказала на него какое-то влияние, но зажившая после ожогов кожа больше не обгорала, попав под солнечные лучи. Его лицо покрылось розовыми пятнами, что на фоне участков старой серой кожи выглядело... своеобразно, но все же он считал, что лучше так, чем блестеть, как намазавшийся противозагарным кремом вампир. А кто не согласен, пусть подойдет и скажет в лицо. Желающих, как ни странно, не находилось.

— Да какая разница? — раздраженно фыркнул Драко, на секунду оторвавшись от мороженого. Клубничного. — Может быть, ну ее? Не зря говорят, женишься на вейле, а живешь с гарпией.

Под красноречивым взглядом зеленых глаз, юный Малфой благоразумно вернулся к прерванному занятию, подобрав ноги на пластиковый лежак.

— Да помню, помню я!

— Ответь-ка Драко, а кто же это так говорит? — мягким вкрадчивым тоном, обещающим кому-то серьезные неприятности, поинтересовался Гарри.

— Да так, читал кое-что... — почуяв неладное, неопределенно махнул рукой Малфой.

Продержавшись секунд пять под веселым прищуренным взглядом кузена, Драко раздраженно всплеснул руками.

— Ладно, ладно, но слышал я это в библиотеке! Дедушка с мистером Моуди весь день чертили какую-то карту, а бабушка в самый важный момент, когда все должно было стать ясно, закрыла погреб...

— Понятно. Уши грел, значит. Говорят, некоторые разговоры не предназначены, чтобы их слушали дети...

— Эй, вообще-то я тебя старше почти на два месяца! — возмущенно вскинулся Драко.

— Толку-то, если не можешь понять, что благородный человек не должен подслушивать других людей, — гордо вздернул подбородок Гарри.

— Благородной человек может делать все, что ему только заблагорассудится!

— Да, но только после некоторых поступков он может потерять право дальше так называться, — почесав переносицу, Гарри задумчиво хмыкнул. — Знаешь, когда позавчера все собрались на обед, я вдруг подумал, а что будет, если отнять у нас гербы, дурацкий этикет, девизы, и все эти глупые реверансы?

— Что?

— Вот смотри, кто-то занимается политикой, кто-то прессой, кто-то — бизнесом, кто-то воюет. Некоторые дела на поверхности, но большая часть весьма далека от законности. И все мы связаны кровными узами...

— Семья?

— Очень... меткое слово, — кашлянув, Гарри сосредоточенно потер переносицу, отвернувшись от вейловской скалы. Три с половиной мили от берега — далековато для обычного человека, впрочем, он запросто мог рассмотреть все, вплоть до мельчайшей трещины. Даже муравей на травинке, колыхающейся над бьющимися в скалу волнами, не мог скрыться от его взгляда. — Семья, клан, организованная преступная группировка... всей разницы между охотником на чудовищ и наемным убийцей, что первый звучит героичнее, да убивает не только разумных. Ну, еще к золоту добавляется слава, да.

— Не так плохо. Дед Орион как-то сказал, что вся разница между волком и пастухом заключается в том, кому принадлежит стадо.

— Хорошо сказал. Семья. Я бы даже поаплодировал, не будь руки заняты. Здесь и «Крестный отец», и «Лицо со шрамом»... стой, ты ведь понятия не имеешь, о чем я сейчас говорю, да? — настороженно вскинул бровь Гарри, поднимаясь с шезлонга.

— Эм, ты сказал это о Сириусе и мистере Моуди?

— Вставай, Драко. Мы едем в Канны.

* * *

— Эм, ты уверен? — спросил Драко, с некоторой опаской поглядывая на вырытую у обочины шоссе ямку.

— Если не хочешь, чтобы леди Нарцисса аппарировала к нам, как только удалимся от дома миль на пять, нужно снять кольца и амулеты.

— А у тебя, что, никаких амулетов нет?

— Таких, чтобы с их помощью за мной уследить — нет. Ума не приложу, кому может взбрести в голову украсть жалкого полукровку, — подмигнув, весело хохотнул Гарри. — А уж если это кому-то удастся...

— Здесь поможет разве что Экскалибур и Старшая Палочка, — в тон усмехнулся Драко. — Я тебя понял.

— Умный мальчик, — согласно кивнул Гарри. — Еще одно, прежде, чем снимать побрякушки, тебе понадобится пролить чуточку своей крови...

— Эй!

Не успел Драко отдернуться в сторону, как бритвенно-острое лезвие кинжала прочертило узкую полосу на тыльной стороне его ладони. Хмыкнув при виде побледневшего блондина, Гарри опустился на корточки и принялся вычерчивать в песке руны.

— Все, можешь складывать.

— Проклятье, предупреждать надо было... — тихо ругнулся Драко, размахивая ладонью. Вообще-то было не больно, но у него было несколько мыслей по поводу, куда стоит засунуть свой юмор таким шутникам.

Когда кольца и пара кулонов легли в центр рунического узора, Драко с трудом удалось подавить дрожь при взгляде на окрашенные кровью знаки. Символы старого мира всегда казались ему чем-то холодным и до ужаса угрожающим, будто провалы в другую реальность, из которой за тобой наблюдает что-то безумное, голодное и злое. Что-то подобное едва уловимо чувствовалось в кузене.

— Вот и все, можем ехать, — небрежно пихнул горку песка загипсованной ногой Гарри, засыпая «сокровища».

— Кстати, а как мы туда доберемся?

Вместо того, чтобы произносить ответ, Гарри засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Через мгновение у его тени появились уши, за спиной взмахнул длинный хвост, а еще через долю мгновения на асфальтовое шоссе с рычанием выпрыгнул окутанный струями черного дыма огромный волк.

— Это, конечно, не аппарация, и даже не каминная сеть, но... — Гарри рассеяно щелкнул пальцами. — Когда еще представится возможность прокатиться на теневолке? Еще несколько лет и мы станем слишком большими для этого, запрыгивай.

Подставив спину, волк потоптал лапами по асфальту и подбадривающе завыл.

— Хм, такое чувство, что он тебя понимает... — с подозрением прищурился Драко. — Погоди, он ведь действительно понимает, да?

— Это не сложно, достаточно немного наблюдательности и желания донести свою мысль. Не слишком полезный талант, в принципе.

— Ууу?

— Почему?

— Даже если ты можешь говорить с ними, животные, в своей массе, не очень умны. — Отвлекшись, Гарри лишь в последний момент отдернул руку от клацнувших челюстей волка. — Но к Фенриру это все, конечно не относится. Он у нас умница!

— Ав!

— Круто!

Едва «всадники» взобрались на теневолка, тот громко взрыкнул, и прыгнув в кусты, растаял в тенях, полностью оправдывая свое название.

* * *

— Дон Корлеоне... это все правда, в Штатах все действительно так? — расстроенным и немного задумчивым голосом спросил Драко, забираясь в темный оконный проем вслед за кузеном.

— Более или менее, — почесывая переносицу, ответил Гарри, и, втянув светловолосого за руку, рухнул в кресло. — Скорее — менее, но общая суть передана верно.

— Неужели, это действительно наше будущее? — поежившись при виде пристроенного к кровати кованого сундука, Драко устроился на стуле у письменного стола.

— Возможно, будущее. Возможно, прошлое. Если министерство окончательно выдавит родовую аристократию из Визенгамота, со временем мы наверняка станем такими. Конечно, если нас к тому времени не уничтожат.

— Безродные?!

— Безродные, Драко. На восемьдесят тысяч британских магов приходится меньше четырех, родовых. А если учесть, что немалая их часть ныне отбывает срок в Азкабане...

— Люди поэтому следовали за Темным Лордом, не из-за чистоты крови, да?

— По-разному, кто-то — надеялся возвыситься, кто-то — просто хотел убивать, как Грейбек, кто-то — желая «очистить мир от грязнокровок», но были и те, кто присягнули Реддлу, надеясь, что он поможет семьям сохранить положение.

— Ты не считаешь их врагами?

— Почему же, кем бы они ни были годы назад, общество пожирателей душ еще никого не сделало лучше. Если они выйдут когда-нибудь на свободу, то непременно возьмутся за старое. — щелкнув пальцами, Гарри мрачно скривился. — Просто... не стоит лишать врага права на человечность. Не хочу без нужды становиться хуже, чем есть.

— Темный Лорд ведь изначально не собирался ни с кем делиться властью, да? Просто пробивал себе путь наверх, пользуясь «любыми ресурсами»...

— Какая разница? — откинувшись на спинку кресла, покачал головой Гарри. — Он убил моих родителей, пытался убить меня. Хотя, если бы это было кому-то важно, стоило бы задуматься о природе «Черной Метки»...

— Что это?

— Не знаешь? Хм, это знак принадлежности... да, принадлежности, точно. У дяди есть, и наверняка у твоего отца тоже. Лучше кого-нибудь из них спроси, если интересно. — Подмигнул Гарри, всем своим видом показывая, что кузену ответят едва ли.

— Я спрошу, — потянувшись, Драко громко зевнул.

— Полночь давно прошла, иди уже, ложись спать. С утра тебе еще предстоит головомойка за кольца, нас точно никто не видел, когда их закапывали, так что...

— Эй, это ты их снимал!

— Жизнь несправедлива, Драко. Какая жалость.

Уже приоткрыв дверь, блондин обернулся к кузену, и, скривившись, будто бы проглотил лимон, несколько раз с силой моргнул. Теневолк застыл за его спиной у порога.

— Гарри, я не хочу, чтобы нас уничтожили, — вернув себе самообладание, вздохнул Малфой.

— Я тоже — серьезно кивнул брюнет, откидываясь на спинку кресла. — И, знаешь, если кто-нибудь спросит меня, двадцать к одному — то самое соотношение, чтобы устроить хорошую драку.

Дверь тихо скрипнула и Драко, крадучись, направился к собственной комнате в конец коридора. Канны, он уже был в этом городе, но выйти куда-то в сопровождении взрослых, и со сверстником, это совсем не одно и то же. Сам он никогда не отправился бы гулять по неизвестному городу хотя бы потому, что боялся потеряться, не говоря уж о том, чтобы войдя в кинотеатр, потребовать администратора, выкупить на целый день кинозал.

Гарри всегда знал, что делает, и куда идти. А если не знал, то мог с легкостью обратиться к любому прохожему, причем так, что выглядело обращение, будто это Поттер оказывает местным услугу. В отличие от отца, что никогда этого не умел, и матери, давно потерявшей эту способность, Гарри не самоутверждался и не пытался принизить окружающих, но обладал неким внутренним достоинством, как... как и положено лорду. Когда Гарри говорил с людьми, в его облике проскальзывало что-то похожее на Кигнуса-старшего. А как он осадил приставшего к ним вечером араба! Просто посмотрел в глаза, сказал «Исчезни», и полноватый сорокалетний бородач даже попятился!

Даже зная, как кузен все это проворачивает, при виде подобных трюков Малфой мог лишь одобрительно покачивать головой, да завистливо присвистывать. Ничего сложного вроде бы: нужно всего лишь держать спину прямо, следить за артикуляцией, правильно говорить, и управлять тоном. Его учили этому с детства, и стоит сказать, в компании сверстников правильно поставить себя ему удавалось запросто, но сделать так, чтобы твоим словам не умилялись, а воспринимали серьезно взрослые, здесь Драко оставалось лишь поражаться талантам кузена, и мечтать получить пару уроков. Гарри не просто вел себя, как подобает лорду, он был им.

Вообще, Драко всегда казалось, будто кузен знает все, даже на то, первое рождество, когда вместе с двоюродными дедом и бабушкой в Малфой-мэнор вошли чем-то неуловимо похожие очень серьезный мальчик в доспехах, и страшный одноглазый колдун с жуткой когтистой лапой, вместо правой ноги, Поттер произвел на него неизгладимое впечатление. Кого-то столь проницательного, умного, и обладающего таким кругозором он никогда не встречал.

До четырех лет Драко воспринимал магию, как нечто обыденное и не слишком интересное, но рядом с Поттером будто оживали легенды. Он сам был легендой, потомок того самого Игнотуса из сказок Биддля, еще в год и три месяца сокрушивший Темного Лорда, друг гоблинов, и человек, к шести годам ставший мастером защиты, а ментальную магию — освоивший еще раньше. Остальные люди на его фоне казались ужасно слабыми, глупыми, подлыми, лживыми, низкими и несовершенными.

Разумеется, это не значит, что с Гарри было легко. Первые два дня после прогулки по трущобам Драко, чтобы заснуть, пришлось заставить домовика принести из хранилища зелье сна без сновидений, а заносчивости, высокомерию, гордыне и самоуверенности кузена позавидовал бы сам Беовульф, но... Мордред возьми, Драко представить себе не мог, что победитель самого ужасного Темного Лорда со времен Гриндевальда, может выглядеть и вести себя как-то иначе. Не скромностью же, добродетельностью и милосердием боевому магу-то выделяться?

Когда Гарри веселился, всем вокруг хотелось пуститься в пляс, а когда злился, это... тоже было заметно. И потому совсем не удивительно, что одних людей тянуло к нему, будто магнитом, а другие с первого взгляда проникались к нему едва ли не ненавистью. Как мама. А вот отец... отец оценивал людей, в первую очередь, по толщине кошелька, и по возможной выгоде от знакомства — во вторую. Также он был осторожен, но почуяв возможность большого куша...

Как всегда, говорит о вечной дружбе, а сам уже интересуется, кому бы подороже «друзей» продать. Пока достойных покупателей не находилось, но когда Лорд вернется... Драко многое слышал о Томе Реддле, его маниакальной жестокости и злопамятности, но также он видел голову вождя троллей в промятом шлеме, и чучело теневолка.

Наследник Малфоев ни в коем случае не хотел враждовать с Гарри Поттером, и вовсе не потому, что боялся единственного человека, который понимал его лучше родителей, всегда помогал и мог подсказать, как решить любую проблему, или тем более, его предавать. В глубине души Драко хотел, чтобы время застыло, и ему никогда не пришлось решать, что дороже. И надеялся, что в погоне за наживой отец все же сохранит хоть какие-то остатки благоразумия.

Да, Драко, мягко говоря, не привык себя ощущать «на вторых ролях», самый богатый, самый развитый среди сверстников, пусть, и только потому, что Поттер к одногодкам относился немногим лучше, чем к тем же собакам и кошкам, которые тоже, по его уверениям, способны к общению, впрочем, к большинству взрослых тот относился не лучше, и нельзя не сказать, что он в чем-то прав, но...

На приемах, когда у Малфоев гостили другие представители благородных семейств, либо когда они сами отправлялись к кому-то с визитом, именно к Драко обращались в случае возникновения споров, желая во что-нибудь поиграть, а также с любыми другими просьбами прежде, чем обращаться к взрослым. Не абы какая власть, к тому же, кузен на нее вовсе не претендовал, но и ее потеря больно била по самолюбию.

Поттеру не нужны были ни «дипломатические» способности Малфоя, ни знания, либо способности в волшебстве, кажущиеся выдающимися лишь на фоне одногодок, да младшекурсников, ни золото, или связи отца. По большому счету возня Поттера с наследником рода Малфой была ничем иным, как благотворительностью. Драко ненавидел благотворительность. Не то, чтобы он терпеть не мог бедных, вовсе нет, просто так уж сложилось, что даже в свои восемь он знал, что если кто-то бескорыстно помогает нуждающимся, этот человек либо уклоняется от налогов, либо же «моет» деньги.

А еще эта девчонка... сбитый с толку неожиданной мыслью блондин замер напротив полированного доспеха. В синеватых сумерках, едва подсвеченных магическими светильниками, из отражения на него смотрел загорелый паренек с пепельными волосами, почти доходящими до пояса. Почти ребенок, впрочем, Малфой скорее согласился бы съесть собственные сандалии, чем самому себе признался в этом. Правильное лицо с очень тонкими чертами лица, волевой подбородок, «пустые» серые глаза, по которым невозможно прочитать не то, что мыслей, даже настроения, слабая улыбка, от которой у людей не возникает ощущения, что сейчас им запрыгнут на плечи, и начнут бить головой об стол, стены, и любые другие выступающие поверхности, светлая пронзительно— белая футболка, серые шорты из плотной ткани, и, собственно, все. В целом, Малфой производил довольно благоприятное впечатление.

Сосредоточившись на отражении, Драко задержал внимание на лице, и применил окклюменцию. Дернув головой через несколько секунд вглядывания, Драко задорно подмигнул сам себе, и облегченно выдохнув, заткнул выбившуюся из шевелюры прядь волос за ухо.

К счастью, дело оказалось не в какой-то там ревности к старшему брату, а исключительно в негативном отношении к девчонкам, как таковым. Совершенно нормальное отношение к этим мерзким визгливым чудовищам в платьицах! Баллады им сочинять, на руках носить, вот еще! Это еще кто, кого носить должен. Обрадованный здравостью собственного рассудка, Драко, крадучись, обошел латы, и наконец-то, добрался до комнаты.

Понять, что к нему заходили, оказалось нетрудно. Благо, он имел обыкновение, казалось бы, беспорядочно разбрасывать на полу игрушки, всегда оставляя одну на пути открывающейся двери. Примитивный трюк, можно сказать, даже маггловский, но в мире, где все следят только за сигнальными заклинаниями и магической стражей, может оказаться весьма полезен. Мистер Мусаши показал в свое время.

Отодвинув от двери рунный кубик с загадками, Драко внимательно осмотрел пол и потолок, и лишь затем более подробно оглядел комнату. Тот же письменный стол из черного дерева, светло-голубые стены, книжный шкаф, кровать, стулья, пара кресел с темно-синей обшивкой, легкая тюль... от комнаты Поттера его покои при схожей меблировке отличались довольно сильно: в первую очередь, меньшим количеством книг, отсутствием загромождающей стол кучи устройств самого разного назначения, от проявителей врагов и детекторов темной магии до приспособлений для огранки камней и гравировки. А еще у Гарри в комнате был порядок.

Отмахнувшись от несвоевременных мыслей, Драко ловким пинком отправил подаренную дедом Абракасом куклу в окно, и наконец, заметил придавленный небольшой грудой колец с амулетами, конверт. Внутренне предчувствуя неприятности, он прошел к столу и вытряхнул письмо на столешницу. Легкий щелчок пальцев, мысленное “Insendio” при концентрации на свече, и лист пергамента осветил яркий, почти солнечный свет.

«Уважаемый мистер Малфой сим возвращаем вам вашу пропажу и выражаем скромную надежду, что в следующий раз, отправившись на прогулку, вы соизволите предупредить нас. С наилучшими пожеланиями, ваша мать, Нарцисса, леди Малфой».

23 июля 1988г.

— Бах! — Драко несколько минут неотрывно смотрел, как всегда, пустым взглядом на вмятину в крышке стола и покрывшийся светлыми трещинами лак. «Выражаем надежду, что в следующий раз вы соизволите предупредить нас», именно так. Он ждал скандала, Мордредвозьми, почти надеялся на него, а тут «леди выражают надежду»! Даже не посчитала нужным высказать претензии лично.

Взяв себя в руки, он провел ладонью над местом удара, и стол с тихим хрустом вернулся в первоначальное состояние. Драко помнил, как мама когда-то читала ему сказки, играла, гуляла с ним... тогда она часто улыбалась. Сейчас ему казалось, будто с тех пор прошла тысяча лет. С каждым годом родители отдалялись все больше, он пытался их провоцировать, пусть кричат, все лучше, чем постоянно видеть холодные фарфоровые маски вместо человеческих лиц. Этикет так прививали, или еще что. Возможно, стоило об этом поговорить с мистером Блэком, но... Драко еще сам не знал, чего, собственно, хочет.

Безвольно опустившись в кресло, он повернулся к окну и тяжко вздохнул. Растущая луна ободряюще ему подмигнула, будто бы утверждая, что все наладится, но Малфою сейчас было не до пейзажей. К сожалению, Что бы ни предрекало небо, чтобы вокруг изменилось хоть что-то, действовать нужно именно на земле.

__________________________________________

* Песня “Walking on the Edge” группы Scorpions из альбома Savage Amusement, вышедшего, как уже упоминалось, в апреле 1988