Дамы семьи Поттер (гет)

Питер Петтигрю был обычным мальчиком, и в этом заключалась его личная трагедия.

Увы для него, Шляпа посчитала его достаточно храбрым для Гриффиндора, и в любое другое время, в любой другой год все могло бы пойти совершенно иначе, но Питу не повезло — он попал на курс со «звездным» составом.

Джеймс Поттер был обожаемым сыном влиятельных родителей, выдающимся игроком в квиддич и просто талантливым волшебником. Он был умен и изобретателен, а еще любил очень злые и несмешные шутки — особенно, если предметом этих «дружеских розыгрышей» оказывался сам Питер, самый слабый и неуклюжий мальчик среди первогодок Гриффиндора.

Сириус Блэк был признанным красавцем курса — девочки с ума сходили по бездонным синим глазам, смоляным кудрям и смазливому лицу. Ему все давалось легко, во всем его ждал успех. К удивлению Пита, Блэк не рвался в первые скрипки — он души не чаял в Поттере и с удовольствием уступал тому в любом споре, так что в их компании заводилой был именно Джеймс.

На фоне сиятельных Поттера и Блэка Пит, и так ничем не выдающийся, смотрелся совсем уж убого: некрасивый, полненький, больше всего любивший разговаривать с людьми и находить с ними общий язык — впрочем, окружающие редко снисходили до беседы с ним...

Он понял очень быстро: лучшей стратегией выживания на Гриффиндоре, на небосклоне которого отныне сияли целых две звезды, была незаметность. Увы для него, Поттер и Блэк соображали еще быстрее и уже на второй месяц определили Пита в мальчики для битья. Ему склеивали ноги заклинанием, прятали личные вещи и портили учебники. Иногда он просыпался от потока ледяной воды в лицо или от того, что во сне кто-то из этих двоих наложил на него Петрификус Тоталус и Питер не мог встать даже в туалет. К сожалению, любые попытки объясниться с мучителями или пожаловаться преподавателям разбивались о невинный взгляд закадычных приятелей. О непонимающее «ну что ты ноешь, это же просто розыгрыш!»...

Тогда Пит понял, что если хочет дожить до выпуска, нужно сделать две вещи: стать в их компании своим и найти им другую дичь. Да, именно дичь: стоило только поглядеть на то, как втягивает воздух Блэк, будто идет по следу, и как хищно ухмыляется Поттер. Именно в те дни Питер определился окончательно: чистокровные волшебники — больше звери, чем люди. Бешеные хищники, напрочь лишенные человечности и сострадания, основная цель которых — догнать и растерзать.

Так в его душе поселился цепкий росток нелюбви к чистокровным. Это не люди, думал он по ночам, неотрывно глядя на полог кровати и чутко прислушиваясь, не заскрипят ли половицы. Это другой биологический вид, как… как инопланетяне, как сиды из-под Холмов, как чудовища из страшных книжек. Они не жалеют нормальных людей, и нам нечего жалеть их в ответ — ведь они не люди.

Окончательно Питер убедился в своей правоте, когда услышал похожую мысль от декана. Правда, МакГонагалл грешила только на зеленый факультет, но с тех пор Пит знал точно: это не плод его воспаленного воображения. Другие тоже все замечают — просто до поры до времени боятся высказать мысли вслух…

Стать своим в компании Поттера и Блэка оказалось легко: требовалось лишь лебезить и заискивать перед Джеймсом, в красках расхваливать его таланты, подавать книги и перья. Поттер заглотил крючок и принял раболепствование как должное, а Блэк вовсе не включал мозг без крайней необходимости: Джеймс сказал, что отныне Петтигрю — их друг, и Сириусу этого хватило с головой. Пит не успевал удивляться: видимо, там и мозгов-то нет, одни инстинкты… Впрочем, все правильно — волки тоже не размышляют, следуя за вожаком по заснеженному лесу.

Больше его не трогали — но и уважать не начали. Просто перестали выносить сор из избы, клевать при посторонних, но внутри группы все осталось по-прежнему: Пит был слабым звеном без надежды вырасти в чужих глазах.

Играть роль восхищенного простачка оказалось несложно, особенно когда в компанию влился последний обитатель их спальни, Ремус Люпин, — паренек замкнутый и молчаливый, но чем-то приглянувшийся Поттеру. Ремус очень удачно выступал в роли якоря для зарвавшихся приятелей, и Пит с облегчением выдохнул: по крайней мере, если они совсем разбушуются, успокаивать их доведется Люпину, а не ему.

Освоившись в стае, Питер приступил было к выбору добычи, но быстро понял: искать не придется. Враг образовался сам собой — Северус Снейп со Слизерина, с которым Поттер и Блэк сцепились еще в поезде.

Правда, Снейп ничуть не походил на добычу. Было очевидно, что он еще один хищник, просто одиночка — Пит отчетливо различал те же повадки, отчаянный и голодный блеск в глазах. Так даже лучше, прагматично думал он: пускай эти чудовища перегрызут друг другу глотки и успокоятся, отстанут от нормальных людей.

Впрочем, хотя отныне у них был достойный противник, нездорового энтузиазма Поттера и Блэка хватало на все: они упорно продолжали свои «розыгрыши» и ночные экскурсии за пределы замка. А потом выяснилось, что ежемесячными отлучками Люпин обязан ликантропии, и Питер снова испытал оцепеняющий приступ отчаяния.

За что судьба его так ненавидит? Почему, ну почему он не попал на мирный, славный Хаффлпафф, прибежище нормальных людей, которые хотят просто учиться и дружить? Почему его угораздило родиться в год, когда матери произвели на свет этих двух чудовищ? И почему самым настоящим, клыкастым и когтистым монстром оказался тихий и спокойный Ремус Люпин, на чье благоразумие Питер возлагал такие надежды?

Но бежать с корабля было поздно, и он решил и дальше плыть по течению. По крайней мере, его не трогали так часто, как на первом курсе, — только тогда, когда Снейп в очередной раз давал отпор, а прочие жертвы обходили Мародеров стороной.

Мародеры, ха! Это была идея Пита — одна из тех, которые он шепнул словно невзначай, тихонько, заранее зная, что Поттеру приглянется звучное словечко и он присвоит авторство себе. Джеймс всегда был падок на громкие фразочки и не дружил со словарем… Питеру доставило особое удовольствие слушать, как они с Сири зовут себя мародерами, шакалами без чести и совести, ворами, собирающими хабар с трупов, проклятыми стервятниками. Все правильно: нормальным людям следовало заранее знать, что это за шайка, чтобы сделать выводы и держаться подальше. Питер хотел спасти тех, остальных, дать им шанс, которого оказался лишен…

Иногда, лежа в кровати, за тщательно задернутым пологом, он мечтал о том, как однажды тихо встанет, обездвижит всех троих, а потом расплатится по счетам, воздаст им сторицей… но наступало безжалостное утро, он вспоминал о первом курсе, полном унижений и отчаяния, и отвага неизменно уступала осторожности.

Он не был готов — по крайней мере пока.

Когда в порыве энтузиазма Поттер предложил обрести анимагическую форму, Пит осознал: от судьбы не уйти, и она велит ему умереть молодым. Учиться анимагии без присмотра компетентного взрослого могли только самоубийцы — ну и Поттер с Блэком, конечно же.

Глядя на то, как искрятся азартом глаза Сириуса, Питер думал, что понимает происходящее в его единственной извилине: Блэку пообещали развлечение. Адреналин! Пит уже знал: в отличие от Поттера (тому нравилось загонять жертву в тщательно расставленную ловушку), адреналиновый маньяк Сири был куда проще и честнее. Именно поэтому Поттер никогда не выходил против Снейпа один на один — в отличие от Сириуса, он берег свою нежную шкурку…

Питер кивал, соглашался с их бредовыми идеями и подкидывал свои, еще более опасные, а сам напряженно думал: если хоть что-то пойдет не так, кто-то из них может навсегда застрять между человеком и зверем. Интересно, можно ли это гарантировать? Питер не отказался бы поглядеть, как восторжествует справедливость и его мнимые друзья пострадают от собственных козней. Он вообще начинал думать, что его жизненной миссией могло быть истребление таких выродков, ставивших себя выше нормальных людей. Инквизитор Петтигрю, каково!

Именно тогда Питер начал тайком собирать сведения о Пожирателях Смерти. То, что почти все они были чистокровными, его ничуть не смущало. Так даже лучше: можно втереться в доверие, изучить их слабости, а потом стравить этих зверей друг с другом, чтобы земля очистилась от скверны, и нормальные люди наконец смогли вдохнуть полной грудью…