Яблоко Гесперид (гет)

Египет

Джинни, с помощью Драко, благополучно аппарировала в Египет. Она была уже на довольно большом сроке беременности, чтобы не опасаться за расщепление органов младенцев во время перемещения, таким образом, путешествие прошло гладко. Драко же, пользуясь своим влиянием и деньгами, выполнил все необходимые приготовления, обеспечив им быстрое прибытие в Луксор.

На месте аппарации, скрытом в тени внушительного прилавка со свежими фруктами, Джинни и Драко ждала карета. Запряженная двумя черными как смоль лошадьми, она должна была доставить их к яхте. Высоко над храмом Хатшепсута в долине Царей все еще бледнела заходящая луна. Джинни восторженно засмеялась, когда во время путешествия их догнала стайка детей, погоняющая мулов, и юноши на велосипедах с балансирующими на головах корзинами с хлебом.

Она также не смогла сдержаться от восхищенного вздоха при виде утопающей в розовых лучах утреннего солнца яхты. Подобно старинным египетским баркам, она была великолепно украшена и красовалась своими большими белыми парусами. Драко с такой преувеличенной осторожностью и вниманием помогал Джинни взобраться на борт, что та, в конце концов, почувствовала себя немощной.

Оказавшись на борту, они с удовольствием обнаружили, что яхта в действительности намного просторнее, чем казалась снаружи, подобно зачарованным палаткам, в которых помещалась вся необходимая хозяйственная утварь. Команда судна, мужская половина которой была облачена в белую форму, а женская — в черную, выстроилась в ряд. Драко кивнул мужчине, выступившему вперед и представившемуся капитаном.

— Леди Малфой, лорд Малфой, добро пожаловать на Нефтиду (1). Для меня большая честь принимать вас на борту. Надеемся, пребывание с нами доставит вам удовольствие.

Джинни c интересом разглядывала команду, не уставая поражаться тому, как деньги могут купить уважение. Мужчины внимательно разглядывали горизонт позади нее, женщины неизменно смотрели себе под ноги. Вне всяких сомнений, каждый из них будет вести себя тише воды, ниже травы, исполняя все их желания.

— На борту вас ожидает бассейн, джакузи, сауна, спа и массаж. Здесь также есть столовая, танцевальный зал и сигарная комната. Мы в абсолютном вашем распоряжении, чего бы вы ни пожелали. Мы приложим все усилия, чтобы доставить вам максимум удовольствия.

— Капитан, — Драко одобрительно кивнул.

Капитан поклонился и подал знак команде вернуться к своим делам. Молодой стюард с черными, как древесный уголь, глазами, и кожей почти такой же темной как у Блейза, проводил их в каюту и оставил там, предупредив перед уходом, чтобы они звали Даниала, если им что-то понадобится.

— Какие просторы! — воскликнула Джинни, осмотрев две ванные комнаты, будуар и кабинет. — У нас даже есть целых две спальни, можешь представить? Нелепость какая!

Драко усмехнулся и обнял ее.

— Действительно нелепость. Тебе нравится?

— Ты меня еще спрашиваешь? — Джинни рассмеялась. — Я поражена! Не могу дождаться, когда опробую спа.

— Надеюсь, что массажистка — женщина, — пробормотал Драко, мгновенно помрачнев.

— А это действительно имеет значение? — ее как всегда удивила неуместная ревность Драко.

— Конечно, имеет, — резко ответил он. — Я должен быть уверен в том, что ни один мужчина кроме меня тебя лапать не будет.

— Мда… У тебя инстинкты пещерного человека.

— Но тебе ведь нравится.

— Иногда, — неуверенно ответила Джинни, и бросилась наутек, так как он начал ее щекотать.

— Чем желаешь заняться?

— Я бы хотела осмотреть яхту.

Драко пожал плечами и покинул каюту вслед за Джинни.

Роскошные интерьеры яхты вполне соответствовали его вкусу. Коридоры и общие помещения отличались искусным декором, мраморные полы были покрыты восточными коврами, с деревянных потолков свисали канделябры в стиле Людовика XVI. Окна в обрамлении тяжелых портьер открывали великолепный вид на голубые воды Нила и его утопающие в зелени берега, слегка смягчая роскошь обстановки. При виде каждой новой комнаты — будь то внутренний сад, чайная или библиотека — Джинни улыбалась все шире, в то время как Драко всячески пытался украсть у нее поцелуй или зажать в любом ближайшем углу. И если бы беременность Джинни не умеряла их энтузиазм и пыл, они бы непременно почувствовали себя на втором медовом месяце. Как бы то ни было, Драко оставался в полном распоряжении Джинни, никогда прежде он не был таким заботливым, как сейчас, находясь так далеко от завистливых, осуждающих и досадливых взглядов общества.

Они собирались провести два дня в Асуане после трехдневного путешествия по Нилу. Драко категорически запрещал ей выходить на солнце между полуднем и пятью часами вечера, в то время они отдыхали в прохладном полумраке своих покоев. Остальную часть времени Джинни бродила по яхте, бездельничала на крыше под тенью огромных пляжных зонтиков или старательно исполняла очередной сет упражнений в бассейне. Драко читал ей книги, взятые в библиотеке, делал вид, что хочет ее утопить каждый раз, когда она оказывалась в воде, и время от времени уединялся в кабинете, чтобы разобрать совиную почту.

Яхта лениво плыла вдоль берегов Нила, где только изредка встречались минареты, да еще электрические столбы. В пальмовых рощах прятались желто-оранжевые деревушки, чередующиеся с огромными пустынными пространствами, пестрящими красными отвесными скалами. Иногда бирюзовый оттенок вод Нила разбавлялся зеленью папирусных зарослей; в таких местах обитали буйволы, цапли, а иногда и стаи детишек.

Драко и Джинни наслаждались роскошными яствами, восхитительным массажем, пили мятный чай под усыпанным звездами небом. Обретя взаимную близость, они вновь и вновь понимали, как это прекрасно быть беспечными и влюбленными.

Однажды после обеда Джинни отправилась в восточную баню — хамам, где отдалась в руки двух женщин, которые, хотя и не говорили по-английски, но пытались выразить свои поздравления по поводу ее беременности улыбками и жестами. Они отвели Джинни в сауну, а спустя несколько жарких иссушающих минут помогли погрузиться в неглубокий бассейн. При помощи жестких перчаток и цветочного мыла они оттерли кожу Джинни так тщательно, что та стала розовой. Сначала это ее немного злило, но потом она почувствовала некоторое удовлетворение, представляя как все нечистоты — и физические и душевные — покидают ее тело. Тона была рада, когда женщины, наконец, ополоснули ее и уложили на нагретый мраморный стол.

Согласно приказу Драко, на барку для обслуживания Джинни была взята массажистка, которая была также и акушеркой и точно знала, как обращаться с беременными; Джинни это поняла, пока женщина прощупывала ее руки и ноги. Сильные руки акушерки оставались нежными, обходя чувствительные части тела Джинни, но не жалея ни одной усталой мышцы или напряженного нерва. Вновь почувствовав себя ребенком, Джинни предалась успокаивающим прикосновениям массажистки. Час спустя, когда Джинни покидала хамам, ей казалось, словно она избавилась от своего старого тела; кожа стала такой мягкой, что вызвала бы зависть у нежнейшего персика. Расслабленная и умиротворенная она нашла своего мужа на палубе, курящего кальян.

Несколько дней проведенных на борту убедили Драко, что черные мантии — лучший способ медленно умереть от жары, поэтому он заменил их широкими льняными штанами и рубашками. Джинни нравился его новый облик — так Драко выглядел расслабленным и счастливым.

Она подошла к нему в тот момент, когда с его губ сорвалось густое белое облако дыма, заполняя воздух пряным яблочным запахом.

— Привет, — произнесла Джинни, коснувшись его плеча.

Драко повернулся, и так умопомрачительно улыбнулся, что Джинни в очередной раз убедилась в своем правильном выборе. Он помог ей сесть и взмахом волшебной палочки погасил кальян, как всегда заботясь о здоровье своих детей.

— Ты здорово пахнешь, — заметил он, обняв Джинни и уткнувшись носом ей в волосы.

— Ты тоже.

Некоторое время они сидели в тишине, наблюдая, как над их головами сгущаются фиолетовые и золотые оттенки вечернего неба. Сияющие голубые воды реки, просекаемые иногда крылом случайной птицы, становились все более темными, красное солнце медленно уходило за горизонт, отчего пальмы и скалистый рельеф обретали резкие очертания бумажных вырезок.

— Мне нравится быть с тобой, — прервала тишину Джинни.

Прошло несколько спокойных минут, прежде чем Драко ответил:

— Мне тоже.

Он положил руку ей на живот, ожидая толчка, не заставившего себя долго ждать. Один из мальчиков всегда отвечал на прикосновение Драко, а за этим обычно следовал ряд движений, в конечном итоге заставлявший Джинни согласиться на очередную порцию обезболивающего зелья. Массаж тоже помогал — она больше не страдала от болей в спине.

— Тебе нравится опера?— неожиданно поинтересовался Драко.

— Ну… Я люблю музыку. А в опере я бывала только с тобой, хотя ты никогда и не спрашивал…

— Так нравиться или нет? — настойчиво повторил он.

— Разумеется, да.

— Отлично. Тогда завтра вечером мы отправляемся в оперу.

— Но мы же в такой глухомани.

Он пожал плечами, и взглянув на его лицо, Джинни увидела знакомую, самодовольную усмешку.

— И сколько времени ты это планировал? — вздохнув, поинтересовалась она.

— Оперу или поездку?

До этого Джинни не сомневалась, что путешествие было импровизированным решением, и она даже и представить себе не могла, что Драко его планировал.

— И то и другое.

— Ну, я хотел привезти тебя сюда, после того как я… то есть перед тем как ты… сбежала, — теперь пришла его очередь вздыхать, и Джинни уловила непривычную уязвимость в его голосе. — Я знал, что ты разозлишься на меня, после того, как я тебя разоблачу, но мысль о расставании для меня была просто невыносимой. Я надеялся, что это… успокоит тебя, и мне удастся, в конце концов, тебя убедить, что выйдя за меня замуж, ты приняла лучшее решение в своей жизни.

— Ты думал, что мое расположение можно купить поездкой в Египет? — потрясенно спросила Джинни. — За кого ты меня принимал?

— Я не думал, я надеялся, — мягко возразил Драко. — А потом ты сбежала, поэтому все потеряло смысл. Я был вне себя от беспокойства, от терзающего меня гнева, от… От боли. Мне не было так больно так с того дня, когда Волдеморт угрожал убить моих родителей, если я его подведу. Я думал, что мне больше никогда не придется испытать чувство, когда твои действия могут подвергнуть опасности всех, кто тебе дорог. И вот я — взрослый и опять ослеплен теми же эмоциями, но теперь уже ведомый решимостью и навыками, переданными мне Рабастаном, которых в то давнее время у меня не было. Я больше не думал о Египте, уверяю тебя.

— Мне очень жаль, — произнесла Джинни после некоторого молчания. — Не следовало мне бросать тебя таким образом.

— Тебе вообще не следовало меня бросать.

— Драко…

— Нет. В конечном итоге все бы закончилось хорошо. Я бы об этом позаботился.

-Ты имеешь в виду Египет? — недоверчиво, не без ехидства уточнила Джинни.

— И еще много секса. Возможно и несколько бриллиантов вдобавок.

— Полагаю, лучше бы сработало что-то вроде «Я тебя люблю», — предложила Джинни, зная, что когда-нибудь ему придется ей это сказать.

— Ты прекрасно знаешь, что не сработало бы.

Он, безусловно, был прав. Даже если бы она остановилась, чтобы его выслушать, она бы никогда ему не поверила.

— Я знаю. Я… — Джинни замолкла, а затем прижалась ближе к Драко. — Давай не будем об этом думать сейчас, пожалуйста.

Драко с облегчением кивнул. Он не сомневался, что они еще вернутся к этой теме, но сам факт, что они могут говорить об этом, не пытаясь убить друг друга, говорил о некотором прогрессе.

— Итак, завтра вечером мы отправляемся в оперу.

— Но куда? — Джинни махнула рукой в сторону пустынных, покрытых изумрудной зеленью папируса, берегов Нила.

— Увидишь. Тебе понравится.

Самоуверенность Драко ее рассмешила.

— Конечно же, понравится.

— Как всегда. Я точно знаю, как сделать тебя счастливой, — уверил ее Драко, тоном опытного профессора.

— Кстати, ты упоминал бриллианты… — лукаво напомнила Джинни.

— Но ты же их не любишь, — нежно, немного поддразнивая, прошептал Драко. — Тебе нравятся топазы, потому что они подходят к твоим глазам. Красные рубины — они гармонируют с твоими волосами. И еще изумруды, хотя ты никогда не признаешься, что тебе нравятся слизеринские цвета, чтобы не дать мне повода думать, будто я стал тому причиной.

Джинни уставилась на него, не веря своим ушам.

— Как ты…

Он пожал плечами.

— Драко, я же просила не использовать на мне легилименцию.

— Я и не думал, — сказал он с такой уверенностью, что Джинни тут же поверила. — Я просто знаю тебя, Джин. Иногда даже лучше, чем ты сама.

— Да ладно, — фыркнула она.

Драко поцеловал ее в макушку.

— Ты прекрасно знаешь, что это правда.

— Нет, не правда.

— Не стану спорить.

— А я настаиваю.

— Джинни…

Она засмеялась и дотянулась до его шеи, чтобы поцеловать, наслаждаясь запахом его одеколона. Драко повернулся к ней лицом и поцеловал в губы. Джинни с готовностью ответила на поцелуй, как никогда желая, чтобы эта беззаботная жизнь, счастье и ощущение близости никогда не кончались. В груди бурлило сильное, почти отчаянное чувство радости, болезненное и совершенное одновременно, и от этого ей хотелось плакать. И Джинни знала, что если заплачет, то это будут слезы самого большого счастья, которое она когда-либо испытывала. Вот он — ее новый дом, в этом человеке, чувства которого столь же опасны, как остры.

— Я люблю тебя, — прошептал Драко ей губы.

Джинни прижалась лбом к его лбу и взглянула прямо в серые глаза.

— Да, я тоже тебя люблю, — ответила она.

* * *

Филы, Египет

Увертюра началась с постепенно нарастающего звучания скрипок, и Драко по блестящим от слез глазам Джинни понял, что с выбором оперы он угадал. Они сидели во внутреннем дворе храма на острове Фил, зажатом между двумя дамбами Нила. Беззвучно рассекая носом теплые воды водохранилища, на остров Малфоев переправила заколдованная фелюга (2) под управлением молчаливого темнокожего мальчишки. В храме, ютившемся в зарослях папируса, их встретило множество черных кошек, бездельничавших на руинах обвалившихся колонн. Садящееся солнце бросало тени на древние камни храма, золотя их всеми персиковыми оттенками.

Перед главным входом в храм было установлено несколько рядов кресел и диванов, возле каждого из которых стоял столик с бонгом (3). Как только они прибыли, Драко тут же наколдовал вокруг их мест защитный пузырь, чтобы уберечь Джинни от табачного дыма. Он помог ей опуститься на диван, отмечая ее удовлетворенную улыбку, когда она откинулась на спинку и поджала ноги под себя. Драко пристроился рядом и, взяв ее за руку, переплел ее пальцы со своими, размышляя над тем, как она прекрасно вписалась в эту потрясающую обстановку — словно Хатхор (4), языческая богиня плодородия, которой когда-то уже поклонялись в этом храме.

Темно-фиолетовый мрак ночи развернулся через весь небосвод, словно в воду капнули китайскую тушь. Джинни полностью отдалась Верди, поглощенная трагической историей Виолетты, очаровательной музыкой Травиаты и захватывающим дух пейзажем. Сидя рядом с ней, Драко, к своему удивлению, тоже увлекся ариями и бриндизи (5) куртизанки, любовь которой к человеку более высокого положения привела ее к гибели. Драко слушал музыку и одновременно наблюдал за женой, чувствуя все большую признательность гению оперы. Джинни то улыбалась во время кокетливого бриндизи, то хмурилась, когда Жорж Жермон требовал у Виолетты оставить его сына в покое, то удивленно распахивала глаза, стоило цыганам затянуть свои чарующие напевы. Множество лет Драко покорно посещал оперу с родителями, и всегда относился к ней с презрением. Но только теперь, находясь рядом с Джинни, он смог, наконец, понять, что музыка Верди была языком души.

Когда обезумевший от отчаянья возлюбленный Виолетты, бросил все свое состояние к ее ногам, заинтересованность на лице Джинни вдруг превратилась в гримасу удивления. Она закрыла глаза, и ее лицо исказилось, становясь похожим на одну из масок актеров, порицающих на сцене Альфреда Жермона. И лишь когда Джинни прижала руку к животу, Драко, наконец, понял, что ее реакция мало связана с душераздирающей сценой оперы.

— Что случилось? — спросил он, когда ее пальцы, сжали его запястье словно тиски.

— Полагаю, время пришло, — на мгновение расслабившись, прошептала Джинни.

— Ты уверена?

Она сверкнула на него глазами.

— Да. Схватки продолжаются с начала оперы и становятся все сильнее, — прошипела она раздражено. — Мне нужно идти.

Драко вскочил словно ужаленный. Его отчаянный вид вызвал у Джинни усмешку.

— Не спеши, все это займет еще некоторое время. Но я бы не хотела испортить такой прекрасный диван, когда отойдут воды.

Драко кивнул.

— Я отлевитирую тебя на баржу.

— Я могу идти сама, — закатила глаза Джинни, но очередная схватка заставила ее сосредоточиться на боли.

— Даже и не думай, -Драко чувствовал нарастающую тревогу.

— Лорд Малфой, — послышался голос позади них.

Выхватив палочку, Драко обернулся и оказался лицом к лицу с массажисткой, нанятой, чтобы заботиться о Джинни. Как она оказалась на острове, для Драко оставалось загадкой, и, ко всему прочему, добавилось подозрение, что раньше она выглядела намного моложе. Ее лицо бороздили глубокие морщины, отчего оно напоминало сушеную сливу, однако глаза сияли ярче обычного, а умный, полный сострадания взгляд говорил о том, что она далеко не обычная прислуга.

— Если позволите, — мягко, но настойчиво произнесла она. — Леди Малфой сейчас лучше оставаться на острове, пока не родятся близнецы. На острове есть специальное место.

— Специальное место… — начал заводиться Драко, но Джинни остановила его, взяв за руку.

— Ведите нас, — сказала она старухе.

По необъяснимым причинам, она понимала, что могла доверять женщине, как будто та была самой Молли Уизли. Джинни тоже удивилась появлению массажистки, но все же понимала, что это не могло быть простым совпадением. Мощная волшебная энергетика, исходящая от старухи, возможно, осталась незамеченной Драко, который, будучи мужчиной, не был сведущим в старинной женской и материнской магии, но Джинни остро чувствовала ее влияние и позволила себя вести.

Они бесшумно покинули внутренний двор храма. Хватка старухи была сильной, но боли не причиняла, и Джинни почувствовала себя более уверенной, чем под преувеличенной опекой Драко. Джинни такое положение вещей устраивало, так как сейчас, начиная новый этап своей жизни, она нуждалась в поддержке, а не в баловании.

Скользнув мимо колон какого-то строения, они вошли в его внутренний двор, освещенный ярким пламенем факелов, торчащих из испещренных узорами стен. В игре света и теней выделялись роскошные рельефные изображения египетских богов, высеченные в камне, и доведенные до полного совершенства.

— Это — маммиси, — объяснила старуха, указывая Джинни путь вовнутрь строения. — Дом родов.

Драко едва ли не захохотал при мысли, что в храме может находиться оборудованная родильная комната, но, то ли присутствие старухи, то ли таинственная атмосфера храма его остановили. Хотя волшебную палочку он на всякий случай держал наготове. Наконец они вошли во внутреннее святилище, в центре которого стоял широкий диван, обложенный большими подушками. Женщина помогла Джинни на нем устроиться.

— Здесь очень жарко, — простонала Джинни, стирая со лба капельки пота.

Старуха махнула рукой в сторону стены храма, и в ней тут же открылось несколько небольших отверстий, впуская в храм легкий теплый ветерок. Тем временем, старуха смочила в, словно специально для этого сооруженном, водоеме кусок ткани и тщательно вытерла лицо Джинни. Драко, между тем, осматривал комнату, обнаруживая, к своему удивлению, предметы, которые, как он полагал, использовались во время родов. Он скривился при виде щипцов, но с одобрением хмыкнул, узнав листья малины и канадского желтокорня, которые, как считалось, облегчали боль и ослабляли спазмы любого рода. Несколько успокоенный, Драко подошел к Джинни и погладил ее лицо. Одним быстрым движением, даже не взглянув на него, Джинни поймала его руку и прижала ее к низу своего живота так сильно, будто от этого зависела ее жизнь.

— Больно? — спросил он, желая сам себя заавадить лишь за то, что она оказалась в данной ситуации по его вине.Если бы только он не был одержим тем, чтобы заставить ее — свою любимую женщину — забеременеть против ее же воли, она не страдала бы сейчас от боли.

— Не очень, — ответила Джинни и содрогнулась при новом приступе схваток. — Да, больно немного.

Она часто и неглубоко дышала, чувствуя, что таки образом, схватки становятся несколько менее болезненными.

-Cardiographos, — пробормотала старуха, размахивая волшебной палочкой, столь же древней и скрюченной, как и она сама.

Из кончика палочки вырвался синий сгусток энергии и вошел прямо Джинни в грудь. Через некоторое время сгусток появился снова, но теперь уже окрасившись в зеленый цвет и обретя форму трех лепестков, каждый из которых часто пульсировал.

— Их сердечный ритм, — объяснила старуха мертвенно бледному от беспокойства Драко. — Все просто прекрасно, лорд Малфой.

Его взгляд, однако, был прикован к подушкам у ног Джинни.

— Что происходит? — испуганно спросил он.

Джинни мысленно поставила галочку, чтобы подразнить его из-за этого попозже, но теперь ей стоило сосредоточиться на теплой жидкости, впитывающейся в подушки под ней.

— Отошли воды, — тут же ответила старуха. — Ты молодец, — добавила она и улыбнулась, отчего ее лицо еще более стало походить на смятый пергамент.

— Все нормально, Драко, — подтвердила Джинни. — Я в порядке. Ты не мог бы принести мне немного воды, пожалуйста?

Это было то, в чем Драко сейчас нуждался, так как наблюдение за родовым процессом, несомненно, сводило его с ума. Он отчаянно, бросился на поиски стакана, чашки, чего-либо, чтобы удовлетворить желание Джинни.

— Эмм… любимый, — простонала она между двумя схватками. — Ты же волшебник. Попробуй трансфигурацию.

— Да, трансфигурация. Действительно.

С видом эксперта, если это вообще было возможно, учитывая дезориентированное состояние Драко, он трансфигурировал ближайший кирпич в чашку, и заполнил ее водой, пробормотав „Aguamenti“. Джинни тут же опустошила ее одним большим глотком. На ее лбу блестели бисеринки пота, хотя это скорее происходило из-за теплого воздуха, чем от каких-либо усилий — самое трудное ожидало ее впереди. Драко, будучи совершенно неосведомленным о процессе родов, тревожно расхаживал вокруг, готовый ловить своих новорожденных сыновей, если они вдруг надумают появиться в течение следующих нескольких минут. Старуха, следящая за состоянием Джинни, спустя некоторое время пробормотала несколько заклинаний.

— Что случилось? Что вы делаете? — тут же встрял Драко.

Взгляд, которым одарила его старуха, казался на удивление свирепым для женщины ее роста и возраста.

— Проверяю положение младенцев, — тихо ответила она. — Один из них в тазовом предлежании, второй — в затылочном, но это не должно быть проблемой.

— Затылочном?

— Если вы не можете понять ответы на вопросы, которые вы задаете, лорд Малфой,

лучше тогда не спрашивайте.

Джинни захихикала, увидев, как побледневший Драко гневно сжал кулаки.

— Драко, — прошептала она, желая его отвлечь. — Роды займут некоторое время. Почему бы тебе не пойти и не отдохнуть немного, а колдоведьма пригласит тебя сюда позже?

— Позже? — он едва ли не задыхался. — Но я не хочу спать в то время, когда мои сыновья появятся на свет.

— Не будешь, я обещаю. Просто… Восемь часов — долгое время.

— Не меньше десяти, моя милая, все-таки ты рожаешь в первый раз, да и ко всему прочему еще и мальчиков-близнецов.

— А как вы об этом узнали? — Джинни снова и снова удивляла проницательность женщины.

Но старуха просто пожала плечами и почти насильно выпроводила Драко из комнаты. Джинни слушала утихающий звук их голосов, и устало улыбнулась, когда старуха возвратилась.

— Всего десять часов? — слабым голосом поинтересовалась она.

— Вероятно, — кивнула старуха, проводя чистой и ароматной тканью по лицу и шее Джинни. — Не волнуйтесь и попытайтесь не думать об этом слишком много. Вы созданы, чтобы рожать.

— Драко рассказал вам о генах Уизли, не так ли? — утомленно спросила Джинни, едва замечая, как женщина избавляет ее от вечернего платья и окутывает широким одеянием из легкого мягкого хлопка.

— Вы — женщина, моя милая. Если бы все будущие матери слишком много думали, перенаселение не было бы проблемой.

Джинни улыбнулась, признавая ее правоту. Схватки накатывали каждые несколько минут, и она заставила себя успокоиться, отдавшись в руки старухи. Что-то в окружающей атмосфере святилища, в его медно-красном полумраке, теплом воздухе, заставляло Джинни чувствовать, что все в порядке. В детстве она всегда знала, что захочет детей, но ожидала, что именно Молли будет той, кто проведет ее по прекрасному пути деторождения. Джинни была уверена, что мать и остальные члены семьи, включая Гарри, наблюдают за ней сейчас. Она только надеялась, что они не гневаются на нее за отказ от планов мести, даже если и знала, что они достаточно сильно любили ее в жизни, чтобы не отказать ей в шансе на новое счастье.

Ее мысли были прерваны звуком голоса старухи. Она суетилась, нагревая воду и размалывая тмин, и напевала очень необычную, но странно утешающую песню. Джинни вскоре бросила попытки понять слова песни, вместо того позволив мелодии себя убаюкать. Она смутно ощущала приступы боли, ритмично охватывающие ее тело, но знала, что все теперь было во власти времени, и она терпеливо дожидалась, пока инстинкт не разбудит ее.

* * *

Несколько часов спустя Джинни проснулась. Когда глаза привыкли к царящей вокруг темноте, она попыталась двинуться, но ее пронзила такая боль, что она тут же сдалась. В горле першило от сухости, и глотать было трудно. И тогда в памяти всплыли события последних часов. Все еще не отойдя от сказочного сна, граничащего с фантастическим кошмаром, она вспомнила, как схватки становились все более интенсивными, заставляя ее корчиться от боли. Старуха мягко, но настойчиво помогала ей откидываться назад и сосредотачиваться на дыхании, давала свои травы и колдовала, но боль едва уменьшалась, убывая и накатывая, между тем, как тело Джинни готовилось произвести в мир ее сыновей.

Она вспомнила врывающегося в комнату Драко, измученного и мертвенно бледного от испуга, когда она закричала, призывая свою мать. Джинни прогоняла его недвусмысленными словами, кричала, чтобы он оставался снаружи, если ему дорога его жизнь и в то же время пыталась следовать указаниям старухи, промокающей пот на ее лице и шее. Томясь от жары, мокрая от воды, пота и, как она подозревала, крови, Джинни совсем не замечала течения времени, поглощенная ощущением рождения жизни, дарившим удовольствие и боль, и после всего этого у нее уже не оставалось никаких рациональных мыслей.

Но момент когда старуха протянула ей крохотный сверток — ее сына, Джинни запомнила навсегда, хотя и сомневалась, что найдет когда-либо подходящие слова, чтобы описать свой восторг. Тихое хныканье младенца было тут же заглушено сетованиями и счастливыми всхлипами его матери, а Драко отважился ослушаться и войти в маммиси. Обожание, с которым он уставился на Джинни, могло сравниться только с недоверчивым удивлением, появившимся на его лице, когда он видел ребенка в руках старухи — все еще липкого и в крови, но свободно дышащего и гримасничавшего так, как умеют только новорожденные. Драко хотел было взять его на руки, но заколебался — таким маленьким и хрупким он казался.

— Возьмите его, — мягко подбодрила Драко старуха. — Я должна помочь его матери со вторым.

И тогда как Джинни пришлось продолжить свою трудную работу — рожать своего второго сына, Драко получил самый великолепный подарок, на какой он мог когда-либо надеяться. Мальчик прекрасно уложился в изгиб его руки, однако Драко сжал его так сильно, что он, в конце концов, приглушенно заплакал. Ослабив хватку, однако, все еще ужасно переживая, чтобы не уронить ребенка, новоиспеченный глава семьи успокоился только тогда, когда хныканье утихло. Что-то нежно бессвязно бормоча ребенку, Дравко обратил свое внимание к Джинни.

Каким-то неимоверным способом она все-таки нашла в себе силы разродиться во второй раз. Вся вспотевшая, смеясь, задыхаясь и плача, Джинни приветствовала обоих младенцев, даже не заметив, как старуха разъединила их пуповины и проворно омыла. Через несколько мгновений оба мальчика заняли свое законное место на груди матери и мгновенно успокоились. Джинни задремала, тогда как Драко, не двигаясь от нее ни на дюйм, не сводил глаз со своих сыновей, словно обезумевший от счастья ястреб. Старуха в то время тихо покинула комнату.

В какой-то момент он все-таки уснул, и теперь его голова покоилась на коленях Джинни. Она попыталась рассмеяться, но была слишком уставшей, чтобы даже хихикнуть; не хотелось также будить своих маленьких мальчиков, уютно посапывающих на ее груди. Джинни осторожно коснулась их кожи, поражаясь ее мягкости и совершенству. Она улыбнулась при виде белокурых головок; волосы были более светлые, чем у Драко, чем он, по всей вероятности, остался доволен. Словно пробужденный ее мыслями, Драко шевельнулся и медленно открыл глаза. Как и Джинни, сначала он выглядел сбитым с толку, однако уже через мгновение поднял взгляд и его глаза встретились с глазами Джинни.

— Эй, — прошептал он.

— Привет.

— Как твое самочувствие? — спросил он, медленно выпрямляясь и глядя на нее с беспокойством.

— Хочу пить.

Драко призвал чашку и осторожно поднес ее к губам Джинни. Она жадно выпила содержимое.

— Как вкусно.

— Старуха говорила, что ты будешь умирать от жажды, когда проснешься, — объяснил Драко, садясь на диван рядом с ней. — Она оставила для тебя напиток.

— Чувствую себя гораздо лучше, — подтвердила Джинни, хотя по правде говоря, ей становилось легче от чрезвычайного счастья, светившегося в глазах Драко.

Она никогда не видела его таким — настороженным и уязвимым одновременно, будто рождение детей сломало последние оставшиеся между ними преграды, умаляя его обычную бдительность. Джинни понимала, конечно, что это временно — придет утро, и он опять станет Драко Малфоем, которого она любила, но часто не понимала. Но теперешний момент только подтверждал законность их выбора. Драко встал рядом с ней на колени и коснулся пальцами ее щеки. Предрассветные тени, затаившиеся между резными колонами, медленно окрашивались в синий и фиолетовый.

— Ты такая красивая.

Джинни фыркнула.

— Так я тебе и поверила.

Драко закатил глаза и заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.

— Но это правда. Несмотря на тени под глазами и то, что ты сейчас похожа на…

— Тебе следует относиться более почтительно к матери твоих детей, — беззлобно огрызнулась Джинни.

— А я и отношусь.

Он выглядел столь праведным и кающимся, что на этот раз она расхохоталась. Грудной смех Джинни разбудил одного из мальчиков, который, даже не потрудившись заплакать, жадно приник к ее груди. Глаза его при этом даже не открылись.

— Какой хулиган, — произнес Драко с нежностью, глядя на ненасытного малыша. — Не успев даже вдохнуть, он так завопил, и успокоился только тогда, когда добрался до твоей левой груди. Она, кажется, его любимица.

— Как, впрочем, и твоя, — лукаво заметила Джинни. На лице Драко промелькнул слабый намек на раскаяние. — Ой. Ах, ты мой крепыш, — проворковала Джинни невозмутимому ребенку.

— Тогда его следует назвать Валерианом.

Как только Драко произнес эти слова, из его рта вырвался серебряный дым, обернулся вокруг младенца, окутывая его светящейся аурой, после чего исчез.

— А тебя назовем Аврелием, — добавила Джинни, поворачиваясь ко второму близнецу, который все еще мирно спал.

И удивленно заморгала, когда золотистый дым окутал ее второго сына медно-красным мерцанием.

— Гриффиндор и Слизерин? — прошептала она озадачено.

— Не думаю, что все так просто, дорогая, — заметил Драко, присев рядом с нею. — Хотя, что вы, гриффиндорцы, смыслите в тонкой и сакральной природе вещей.

Джинни пожала плечами.

— Святоша, — прошипела она.

— Простушка.

Осторожно, чтобы не потревожить своими движениями ни одного из детей, Джинни шлепнула Драко по затылку. Он поймал ее руку и, взяв вторую, обвил ими младенцев.

— Знаешь, несмотря на твои ужасные привычки и простолюдинские предубеждения, я люблю тебя.

— Мог обойтись и без оговорки.

— Мы не делимся искренними слезливыми эмоциями без оговорок.

— Значит, придется научиться, — лучезарно улыбаясь, ответила Джинни. — Драко, я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Они взглянули на своих близнецов, глянцевой кожи которых уже коснулся первый луч восходящего солнца. Валериан заснул снова, не забыв перед этим толкнуть своего брата, на что тот ответил зевком. Джинни улыбнулась, надеясь, что гены Малфоев умерят разрушительный пыл близнецов Уизли и устало закрыла глаза. Драко задумчиво глядел на трех самых дорогих для него людей, размеренное дыхание которых приносило ему долгожданное умиротворение.

А наступающий день прогонял остатки мрачных теней из храма, даря спящей семье свет и надежду.

КОНЕЦ

________

(1) Нефтида — госпожа обители в египетской мифологии. Плутарх описывал Нефтиду как «владычицу всего неявленного и нематериального, в то время как Исида [ее сестра] властвует над всем явленным и материальным». Её также считали богиней сексуальности и женским аналогом вечно возбужденного бога Мина. Согласно «Текстам пирамид», Нефтида плавает в ночной барке (Исида — в дневной). (Wikipedia)

(2) Фелюга — тип турецкого судна.

(3) Бонг — или водяная трубка, устройство для курения каннабиса.

(4) Хатхор почиталась в роли защитницы фараона, даровавшей плодородие, а также выступала в качестве богини-матери.

(5) Бриндизи — застольная песня в итальянской опере.