Темный Лорд Поттер - Становление (гет)

А бог живущих в тени и дарующих свет -

Это только огонь, и не более, нет.

Это только огонь, а что в нем грех, а?

Убегают слова, их итак не понять,

А держите, держите, держите меня,

Чтобы я не лопнул от смеха.

Немного огня — серединa пути,

Немного огня тебя может спасти

В блеске обмана…обмана…

Немного огня — серединa пути,

Немного огня тебя может спасти

В блеске обмана…

А чудеса далеки, а за зеркальным окном

Нет теней и дикий полдень настоялся вином.

Это только вино, а что в нем грех, а?

А что таила душа, так того не отнять,

А держите, держите, держите меня,

Чтобы я не лопнул от смеха.

Хелависа альбом Люцефираза — Немного огня

Дементоры. Единый ледяной вал. Монолит поглощающей тьмы.

Первое правило управления дементорами: не давать им собираться в одну стаю больше, чем десяток особей.

Второе правило: не давать им собираться большей стаей чем сотня особей.

Третье правило: уничтожить любой ценой тех, что собрались в орду больше сотни особей.

Все три правила молодой Певерелл уже либо нарушил, либо собирался игнорировать.

Он банально не потянет создать Ярость Экриздиса, чтобы в мелкий порошок растереть всю эту толпу. Адское Пламя могло бы помочь, но оно их не возьмёт — не когда их несколько сотен. Да к тому же Пламя ещё и по силам затратное настолько, что Гарри сам бы раньше сгорел, чем довёл дело до конца. Выцепить приказом одного или десяток дементоров — глупо и бессмысленно. Сейчас все они — единое голодное сознание.

Так что выход один — рискнуть и использовать пока только теоретические знания о магии души. Причём не мелочь, которую он создал из "тумана души", а гораздо более серьёзную часть сил.

Концентрация ума — предельная. В правом кулаке палочка, левая ладонь поверх него. Страх — недопустим. Да, он может сбиться и вывернуть суть не того тумана, что уже исторг, а своей души или магической системы. Вдох-выдох. Удержание комбинации из тридцати четырёх рун, уложенных в круг в мыслях — второй шаг. Третий шаг — слабый жест волшебной палочкой. Не отвлекаться на внезапно озябшее тело.

Душа исторгает весь "туман" до капли — если эта попытка не удастся, то ничего не спасёт. Аппарация и порт-ключи недоступны, а тысяча авроров с телесными патронусами в Англии даже не существует, чтобы прийти сейчас на помощь.

Туман становится совершенно невидимым в обычном зрении и лишь в магическом зрении он слегка заметен — как колеблющийся воздух в жару.

Весь туман одномоментно становится стеной перед дементорами, а затем набирает в разы большего объёма. Теперь это терновые заросли, сквозь которые орда должна пройти, но делать она это будет медленно.

Опустить руки, вернуть палочку на мгновение в чехол. Можно выдохнуть. Полминуты точно есть, а то и целых две.

— Белла, твою огненную мать! Это что за ебучий фокус?! Ты чем вообще думала, когда вы ушли заниматься подобным под открытое небо?!

Теперь, когда есть время и нет необходимости в абсолютной концентрации — можно и проявить эмоции. Гарри даже сам не был уверен, что кричал на женщину своим голосом — уж слишком мощный и страшный тот был.

С видом осуждённой на немедленную и ужасную смерть, женщина повернулась к нему. Взгляд был пустым и бессмысленным. Она пожала плечами и зажгла огонёк на кончике своей волшебной палочки.

— Не лги. Всё ты знаешь, — прорычал он, — Рассказывай!

Когда десяток недель живёшь в адском ритме, начинаешь забывать многие жизненные моменты. Он забывал как сильно был соединён с владельцами тёмных меток Волдеморта. Он и не знал, как сильно вырастает воля по мере того, с какими порядками сил приходится работать. Он забыл, как сильно подсознание и эмоции могут влиять на магию.

Беллатрису бросило на землю, где она начала задыхаться. Из её носа и ушей хлынула кровь, а из горла послышался сдавленный хрип. Сознательным усилием Гарри подавил хлынувшую в метку Беллатрисы волну магии, и помог ей подняться на ноги:

— Ещё раз. На кой чёрт ты это всё затеяла?

— Я только хотела... — тяжёлый хрип, — Хотела, чтобы никого не задело магией крови, и чтобы осталось поменьше следов.

— Шедеврально блять.

— Я не подумала. Прости...

— Да что толку с твоего "прости"? Гермиона в обмороке, и почему-то не приходит в себя. Ты, как я чувствую, тоже не боец.

— Это долг, — сорвался шепот с губ женщины, создавшей какое-то заклинание.

— Чего?

— Ты нас спасаешь. Мировой порядок уже начал создавать на нас обеих долг жизни. Если мы выживем, это будет наш последний долг. Для девочки даже этот несформированный долг — смертный приговор.

"Ну вот и всё. Время вышло без остатка" — подумал Гарри, но вслух сказал совершенно иное:

— Сколько продержится она? И сколько времени у тебя?

— Не знаю. Может десяток часов. Может неделя. Я не могу быть уверена. Если у тебя есть какие-то заготовки на этот момент, то пора их использовать. Всё равно мы никак иначе не выплатим столько долгов Блэков, кроме вечного подчинения тебе. Или смерти и твоего прощения после неё.

Юноша ошарашенно на неё посмотрел.

— Я совершенно серьёзно, — произнесла она, утирая кровь с губ и подбородка.

— Вот значит как... — собственный голос подвёл его, и он бросил взгляд на дементоров, чтобы никто не увидел влаги, собирающейся в уголках глаз, — И ты готова пойти на это?

Белла промолчала, отведя взгляд, и это было сказало больше, чем могли любые слова.

В небе медленно вращались тёмные облака. Сквозь туман души медленно плыли дементоры. В голове медленно ворочались отяжелевшие вдруг мысли. Это его Рубикон, и отсюда либо к победе, либо в никуда, в безвестность, в пустоту и бездну...

У Гарри не было плана на каждый случай, но он уже размышлял о каких-то подобных исходах. Если то, что он уже знал не поможет — он проиграл, а две женщины рядом с ним — всё равно что мертвы.

— Если я скажу тебе, что мы ещё увидимся, ты поверишь мне, Белла?

— Разве что в следующей жизни, — улыбнулась безумной улыбкой она.

— Так я и думал. Пей, — по его ладони вдруг заструилась алая кровь.

Беллатриса тяжело наклонилась, слизала кровь и сделала глоток. Гарри заклинанием закрыл рану.

— Tha mi a'ceangal ar beatha le m'fhuil, agus tha an ùine againn a-nis aon ⁽¹⁾ ,- с каждым словом, срывающимся с губ, Гарри чувствовал, как на его плечи ложится огромная тяжесть существования Беллатрисы, — Вот так. А теперь ложись рядом с Гермионой.

Женщина послушно выполнила просьбу, и пышные черные локоны посерели от грязи.

— Готова? — спросил он.

— Целиком и полностью, — ответила она с такой страстью в глазах, что не было понятно, только ли о последующих событиях она говорила.

— Прощай, Белла.

Она закрыла глаза, и, глубоко вдохнула. Он бросил ещё один взгляд на орду дементоров, практически пробившихся сквозь заслон, затем на двоих женщин на земле, к которым испытывал хоть какие-то приятные чувства, и начал зачитывать заклинание:

— Mar lìon damhain-allaidh a tha air fhighe san oidhche dhorcha, agus air a chòmhdach le ceò na maidne, cuiridh mi thu gu fearann aislingean fad às agus rionnagan dlùth, bidh mi a 'ceangal d' anaman, agus tha do gheataichean nas làidire na cumadh na talmhainn agus nas fhuaire na uachdar na mara geamhraidh. Chan eil maighstir thairis air d 'ùine agus d' anaman ach mise. Gum Bi Am Bàs tròcaireach dhomh. ⁽²⁾ И к вам тоже...

Руки, держащие палочку дрожали. Серо-синяя дымка, опустившаяся на тела, понемногу опутывала их, будто заматывая в едва заметные коконы. Лабиринт духа не был ни слишком энергоёмким заклинанием, ни требовательным к уму колдуна — лишь очень специфичным и требующим действительно сильного таланта и наследия Смерти в крови.

— Вот так. Поспите. А мне пора заканчивать весь этот бардак.

Он сморгнул слезу, и она мгновенно скатилась по лицу вниз и упала на землю. Но сейчас для эмоций не место и не время. Собраться. Волю в кулак.

Что такое сила некроманта? В нынешнем случае — родословная, право крови и личной силы. Право создавать, повелевать и... разрушать. Одной из причин исчезновения Певереллов древности была, в том числе, их ужасающая сила. Маги, подобные Мерлину, способные уничтожать города огненным валом это одно — против огня известны защиты, против огня хорошо работает стационарная оборона и обычный, пропитанный магией камень. А что ты сделаешь с противником, который способен вырвать душу из тела без каких-либо внешних признаков? Против него не сработает ни личная, ни площадная защита. Против него не устоит ни металл, ни камень. Против него годится лишь твоя личная сила воли, но и она не всегда способна помочь.

Когда оружием мага становится один из самых прочных материалов этого мира, то есть душа, мало что возможно противопоставить ему.

Шаг первый. В уме — никаких лишних мыслей. Только рунический круг на полсотни рун. Слова срываются с губ сами собой, не отпечатываясь в мыслях. Руки с палочкой поднимаются вверх до предела и обводят древнейший символ солнца — круг.

"Солнце Хельхейма" — вершина чар для многих рядовых некромантов. Абсолютный максимум, который они так и не преодолевают до становления личем или ещё кем-то более магическим. Если дать Адскому пламени разгуляться где-то в течении получаса, то энергии там не останется вовсе, а земля сплавится в единую стеклянную массу. Если на полчаса оставить висеть где-то "Солнце Хельхейма", то местность превратится в могильник, где умершие люди будут либо становиться призраками, навеки связанными с этим местом, либо уже через сутки будут сами подниматься в виде диких инферналов.

Сейчас задача заклинания — просто насытить пространство некроэнергией.

Шаг второй. "Страж живых" это стационарный, крайне могущественный, но столь же недолговечный щит, которым сильные некроманты закрывают простых магов от воздействия "родной" для себя энергии. Сейчас он огородит и Гарри, и двоих женщин у его ног от того, что источает "Солнце Хельхейма". Из сумки Певерелла был вытащен заклинанием череп столетнего покойника и убийцы при жизни. Короткая формула, замысловатый жест палочкой, три капли собственной крови, и череп начинает светиться и медленно крошиться. "Хватит минуты на три" — приходит мысль в голову Гарри, когда его творение повисает в воздухе.

Шаг третий. Самый ответственный. Сила внутри молодого некроманта всё же просыпается окончательно. Та самая, которую он остерегался использовать. К которой почти начал испытывать омерзение из-за того колдовства, что он познал из книг. Во многом, именно принятие — её главное условие к использованию. Если настроить свой ум подобающим образом, если принять эту силу искренне и безо лжи даже самому себе, то она способна почти на всё в подлунном мире.

"Лишь Смерть обрывает нити Судьбы, но до приговора никто не властен над жизнями. Во мне течёт толика Её крови, и толика Её власти находится и в моих руках."

В магии в целом, и в высшей магии в частности, во многом главное для мага — верить. Иметь достаточно силы воображения и веры в себя, чтобы эту веру перенял мир. Что толку от палочки? Это лишь инструмент, созданный магами, дабы обуздать их внутренние силы, дабы избавить себя и свои чары от влияние таких непостоянных эмоций человеческих сердец. Что толку от рун и слов? Это лишь попытки ограниченных в своём мышлении человеческих магов объять необъятное, объяснить необъяснимое, уложить в свои крохотные смертные мозги нечто почти вечное. Магия — язык вселенной, один из её аспектов, держатель вселенских универсальных законов. И то, что многие называют высшей магией это лишь то колдовство, когда не магия подчиняется воле мага, а сам маг открывает себя и свой разум этой бесконечной силе-стихии, прося о чём-то.

Он вложил палочку в ножны, перестал мыслить словами, и попытался ощутить ту энергию, ту силу, тот мотив, что несла в себе его кровь. Конечность жизни. Смертность. Временность. Конец, после которого последует ещё одно начало. Бесконечный круговорот душ. Бесконечный хор миллиардов голосов, что отныне и навсегда уходили за грань каждое мгновение с тех пор, как на небе зажглись звёзды, из года в год, из вечности в вечность. Нет, ему не нужна бесконечная река душ. Ему необходимо лишь одно её дыхание. Лишь толика малая воздуха и мощи её.

Что есть дементор, не с идейной или магической, а более с конструктивной стороны? Демонический обрывок души с привитыми инстинктами, телом, держащимся за счёт некротической энергии, и намеренный конструкт поверх того обрывка души, чтобы самостоятельно себя запитывать и воспроизводить за счёт поглощаемых душ. Какой его основной инстинкт? Голод. Любимое лакомство? Энергия, высвобождаемая, когда он слой за слоем выпивает чью-то душу и поглощает ядро.

Небольшой осколок... обрывок... крохотный фрактал из всей гаммы свободных энергий бесконечного посмертного потока душ, при его проявлении в реальном мире, попытается развеяться, но некроэнергия слишком близка к нему по своей сути. Она начнёт перенимать его свойства, маскируясь.

Так что когда у Гарри всё же получается, и незримая сущность, гасящая все звёзды, абсолютное воплощение концепции смерти, обращает на него своё внимание, одобряя маленькое заимствование из потока душ, вся некроэнергия, высвобожденная "Солнцем Хельхейма", становится точным подобием энергии душ. Некротическая энергия повисает будто тот туман несколькими минутами ранее, но теперь она слишком уж подобна на еду дементоров, и потому прорвавшаяся орда застывает уже в ней, пытаясь присосаться к столь богатому "источнику силы" — три жалкие душонки магов теперь неинтересны. И в этот же момент что-то в душе самого Гарри тонко звенит, но у него нет возможности обратить на это достаточно внимания.

Одна из первых магических манипуляций, которым обучается любой некромант, есть моментальное высвобождение всех вредных влияний некро-энергии, иначе называемое "Прах". Ибо в это обращается всё, что было разрушено подобным образом.

А дементоры всё "пьют". Земное воплощение абсолютного голода. Энергии остаётся всё меньше. "Солнце Хельхейма" гаснет под воздействием контр-заклятия. И теперь остаётся лишь одно. Дождаться последней секунды. И обратить внутри самих дементоров всю некро-энергию в прах. Пять, четыре, три, два, один... Взрыв.

Тёмные плащи взрываются изнутри. Тысячи светлячков повисают в воздухе, светясь во всех возможных спектрах и цветах. Законы привычной магии сходят с ума, и за пределами "Стража живых" начинает твориться абсолютный хаос. Череп практически распадается, и юному Певереллу приходится перехватить на себя напитку силой щита. Из его глаз тут же брызгают кровавые слёзы, а сердце начинает биться в таком бешенном ритме, что, того и гляди, вылетит из груди.

И только теперь, как всегда, лишь к шапочному разбору, во вспышке истинного пламени появляются Дамблдор и его феникс.

— Что это за... — не успевает договорить директор, с которого сошедшие с ума магические потоки начинают одну за другой сдирать магические защиты.

— Моя ошибка, — надломленным голосом произносит Гарри, — И Ваша самоуверенность.

Прах дементоров слетается к нему в один из пространственных карманов.

Тень послушно оборачивается коконом вокруг своего хозяина, но теперь он не один в этой тени. Он не делал подобного прежде, а теперь просто нет другого шанса. Один бесконечный шаг на сотни миль, сопровождаемый директорским "Стой!", и он выпадает из теневых троп.

Вокруг — восстановленные, но всё ещё дышащие древностью стены дома Блэков на Гриммо, 12.

Он смог.

* * *

— Жив?

Не знай Гарри, как выглядят инферналы, он принял бы Сириуса за одного из них. Но сейчас очередь крёстного проявлять внимание и заботу.

— Да, отхожу понемногу.

Чем сильнее становится любой колдун, тем менее важным для него становится его тело. Слабый маг, даже поцарапавшись, будет испытывать трудности со средними заклинаниями; а кто-то уровня Основателей, Мерлина, или даже того же Волдеморта способен потерять в бою руку и не ослабнуть в боевом аспекте. К счастью, в обратном направлении всё продолжало работать, и отличная тёплая ванна, час спокойствия, хорошие напитки, правильные зелья и еда, способны дать успокоиться и полностью оклематься даже после таких вещей, как сделал сегодня Гарри. По крайней мере, он уже не чувствовал себя до смерти уставшим, и психологически раздавленным крупицей внимания абсолютного воплощения Смерти, стирающей из бытия миры, звёзды и галактики. Да, внутри оставалась ещё какая-то пустота, а запас сил только-только начал восстанавливаться, но с помощью эликсиров он вскоре будет в порядке.

— Это хорошо. Тебе нужна будет помощь?

— Да. И много. Я понимаю, что у тебя мало сил, но там всё больше черчения рун, а потом — твоё участие в закреплении вечного служения на ком-то из них.

— Ты думаешь, что хватит лишь одной? — изумился Сириус, — Долг у нас размером от небес и до первых предков.

— Должно хватить, — покачал головой тот, — Я просто взвешиваю возможности, и если выживут обе, то это будет почти что чудо.

Мужчина зажмурился, и едва не выронил бокал с вином, который он держал в руках:

— Вначале ты едва не погиб, и применил что-то за гранью...

— Это было высшее воззвание.

— Ты говорил. И я понятия не имею что это, ведь в дневниках предков об этом есть лишь очень иносказательные записи. И хрен его знает какова за это цена.

— Цены не знаю, — кивнул Гарри, — Но уверен, что последствия ещё просто не дали о себе знать.

— Вот именно. А теперь ещё и шанс, что кто-то из девочек не выберется.

— Девочек? — удивился формулировке Певерелл.

— Пусть первый бросит в меня камень тот, кто докажет, что это мальчики,- мрачно улыбнулся ему Сириус.

— Мы знали об этом шансе давно, Сириус.

— Да, знали. Знали, — он ослабевшей рукой ударил по столу, но результат вышел скорее подчеркивающим его слабость, чем его эмоции, — И пытались предотвратить. Задержать. Выкроить ещё немного времени.

— И время вышло. Я знаю, Сириус. Знаю, — он положил руку на плечо крёстного и немного сжал, привлекая внимание, — сейчас нам нужно выложить на стол все те козыри, ради получения которых мы и выигрывали это время. Кричер, ручку и пергамент! Спасибо. Так вот, я сейчас напишу список. Кое-что из этого списка обязательно. Кое-что — заменимо, и я напишу чем. Кое-что — необязательно, но может помочь. Не знаю, ты, или Кричер, это сделаете, но необходимо, чтобы через два часа весь этот список у нас был. Уверен, большинство вещей есть в запасах Блэков, но часть нужны будут свежими. И нет, не переживай, свеже-оторванные яйца нунду-самца не в списке. Всё понял?

— Да, — кивнул старший маг.

— Тогда я пишу, а затем попытаюсь восстановить силы.

* * *

Многие маги в своих дневниках и изысканиях писали о целебном и просто восстанавливающем воздействии на них их профильных стихий или энергий. Маги жизни прекрасно чувствовали себя в природе, пироманты вдвое быстрее восстанавливались медитируя возле жаркого костра, гидроманты у океана, а некроманты — в могильниках, или среди привидений. Увы, прежде Гарри не мог найти подходящего для себя источника сил. Могилы, что были доступны вблизи Хогвартса, по-видимому, либо не были эффективны, либо были как-то изменены чарами, либо были слишком старыми. Привидения Хогвартса были защищены его магией. В общем, доступного источника не было.

И лишь теперь молодой Певерелл понял сколь глуп он был, и как заблуждался. Ведь, что могло нести в себе большую энергию смерти, чем та кровь Смерти воплощённой, что текла в его жилах? Сила всегда была рядом, лишь руку протяни. Так что теперь, снова и снова раскручивая в себе то самое ощущение сродства со смертью, он всё быстрее восстанавливал потерянную энергию.

Так что, к тому времени, как Сириус мягко постучал в дверь той комнаты, где Гарри отдыхал, последний успел восполнить свои силы практически на три четверти, хотя изначально боялся не успеть сделать это даже наполовину.

— Вещи есть. Ритуальный зал с активированными гексаграммами, октаграммами, нонаграммами и декоктаргара... Короче и с восемнадцатиугольниками готов. Я в шоке... Да нет, я в ахуе с того, что какая-то магическая фигура может потребовать восемнадцатиугольника под руническую вязь, то есть миллионы миллиардов дробных долей магического импульса.

— Это плата за универсальность ритуала. У нас нет времени на длительную диагностику, а потому и ритуал берём максимально широкого спектра воздействия. И да, его описание заняло почти две тысячи страниц, так что не ты один в шоке. Хотя, когда мы говорим о душах, то даже такое количество может быть весьма разумным.

— Иногда я рад, что не мне пришлось всё это учить.

— Сириус.

— Да?

— Поверь, длинные тексты, это не самое жуткое из того, что там есть. И жертвенные гекатомбы из младенцев — тоже не среди самого худшего.

Блэк сглотнул слюну, внезапно ставшую вязкой и горькой:

— И что же там есть такого, что переплюнет всё названное?

— Если ошибиться в некоторых вещах, то весь этот мир, всю эту реальность сотрёт одним лишь вниманием того, кого мы нечаянно позвали.

— Говоришь так, будто есть кто-то могущественнее Смерти, Судьбы и Магии, — попытался всё свести в шутку Сириус.

— Есть. Но лучше ни нам о нём не знать, ни ему о нас. — предельно серьёзно ответил ему его крестник.

Дальше они спускались молча. Лишь уже на подходе к ритуальному залу, Гарри спросил:

— Так что удалось достать по списку?

— Как ты и говорил, что необязательный список, что обязательный практически полностью набраны из стазисных запасов Блэк-хауса. А из того, что не нашлось, получилось вовремя закупить цветы златоглазки, чилийских пиявок пол-фунта, сок молодого бубонтюбера, листья зубастой герани, костяную пыль клыка китайского огнешара, полнолунную росу и росу затмения.

— Отлично. Зельеварческий котёл?

— На месте. Сам посмотри, — ответил Сириус, открывая посеревшую от времени дверь, — Ты знаешь, я и сам не был уверен, что у нас есть достаточной сложности зал, чтобы разместить два восемнадцатигранных узора в девятигранник. Но предки продолжают меня удивлять.

— Если сегодня всё удастся, крёстный, то не только предки будут тебя удивлять, но и ты будешь удивлять и предков, и потомков.

Говорят, что все маги немного не от мира сего. Все с какой-то придурью или завихрением в мозгу. А сильные маги раз в десять более безумны, чем простые. Со стороны это заметно всем, но мало кому известно, насколько самим магам иногда кажется чуждым этот мир. Видеть Гермиону и Беллу в этом состоянии смертельного сна, окутанными в серо-синий саван заклинания лабиринта было для Гарри очень странно и страшно в первые мгновения. Но он встряхнулся, покачал головой и снова посмотрел на крёстного:

— Ты готов?

— Да, только скажи что и где делать.

— Тогда так... Кричера вызывать только у двери. Я нарисую отдельный сдерживатель, чтобы его не разорвало по перемещении, но он не должен даже руку высовывать за его границу.

— Кричер, ты всё слышал?!

— Да, Хозяин, — ответил домовик, стоящий спиной ко входной двери.

— Хорошо. Тогда так, — Гарри посмотрел на несколько деревянных столов, заполненных различными магическими ингредиентами, — Те несколько капель крови ци-линя, или сколько у тебя есть, к котлу поближе. То же самое касается костяного порошка с клыка огнешара, копьевой травы, и росы лунного затмения. Будем варить правильную краску. И ещё кость фанатика сюда давай.

— Ну вот этому я не удивлён, — произнёс Сириус, передавая указанные компоненты.

— Почему?

— Сам должен понимать — Инквизиция, тёмные времена. Таких костей у нас целое хранилище, пусть и небольшое.

— Отлично.

* * *

Руны, руны, руны... А ещё клинопись шумеров, древняя индийская вязь и непонятные закорючки неизвестного алфавита. Почти шесть тысяч символов на основной фигуре и две сотни на дополнительных ограничителях отняли у них с Сириусом три часа, при том что Гарри по памяти нарисовал большинство рун сам, ведь его крёстный был знаком лишь с шумериком и скандинавскими рунами, так что был ограничен в том что, где и как быстро он может нарисовать.

Когда Гарри уставал, и брал минутку, чтобы передохнуть, он каждый раз бросал одно из простейших диагностических заклинаний на Гермиону и Беллу. При том, если Белла всё ещё была более-менее в порядке, то вот у Гермионы оставалось, судя по отклику чар, меньше двенадцати часов, и от проверки к проверке её состояние становилось ощутимо хуже.

— Гарри... — тяжело, немного хрипя, окликнул его Сириус, — До сегодняшнего дня нас было четверо. Я всё ещё немного надеюсь, что четверо и останется, но я прекрасно понимаю, что может остаться только двое.

— Трое. — твёрдо прервал его тот, — Я сделаю всё, чтобы выжили хотя бы трое.

— Пускай так. Но Блэков почти нет. И жизнь у меня вряд ли будет долгая. Послушай...

— Нет, Сириус. Это ты послушай, — в его зелёных глазах вспыхнули два огонька кровавой ярости и безысходной стойкости,- Ты будешь жить. Я не только для них лекарство искал, но и в целом... В общем, после сегодняшнего дня, я думаю, что в течении недели, мы проведём ещё один ритуал, а может и два. Займёмся твоим преобразованием. И поверь, тех знаний, что я получил, достаточно, чтобы по уровню личной силы, ты вышел где-то на уровне если уж не Аргата Блэка, основателя вашего рода, то рядом с Кигнусом точно.

— И какова цена? Сто маггловских жизней?

— Нет. Десяток литров крови дракона, временно ослабевший Источник под домом (который заодно и почистится), какой-то достаточно старый артефакт, прах одного из твоих предков, желательно чтобы умер он лет триста назад, ну и ещё куча усилий с моей стороны. Остальное — зельеварческие мелочи.

— Без жертвоприношения?

— Без. Жертвоприношение нам заменит правильно использованный прах твоего предка, источник дома и жизненная сила из крови дракона.

— Это... серьёзно. Никогда не думал, что кто-то из тёмных магов искал способы обойтись без жертв.

— Есть многое на свете, друг Горацио...

— Да-да, Шекспир гений.

* * *

— Итак, зелье готово, ограничители включены, руны нарисованы, девушки... никуда и не двигались, — перечислял Сириус, — Что теперь?

— Вон тот круг видишь? — Гарри указал на фигуру, нарисованную отдельно, и соединённую с основными октаграммами только тонкой цепочкой рун, — Там я сейчас расположу прах дементоров.

— Прах? Откуда?

— В идеале там должен быть "живой" дементор, изначально я собирался воспользоваться куском плаща этих тварей, но после всего этого у меня появился прах. Он необходим в качестве контейнера для ошмётков душ: вначале он их придержит, а потом, если необходимость в них отпадёт — утилизирует по принципу сродства идеи и сущности.

— А если бы у тебя этого всего не было?

— Ошмётки души начали бы... разлагаться, если этот термин применим, и значительная часть твоего подвала стала бы непригодна к использованию на добрый десяток лет.

— Понятно...

— Так, дай-ка я высыплю... — Гарри, аккуратно переступая нарисованные символы, прошёл к упоминавшемуся кругу, достал из своей поясной сумки с расширенным пространством довольно увесистый мешочек, куда несколькими часами ранее собрал прах тёмных тварей, разбросанный по поляне, и просыпал его содержимое в центр круга, так, чтобы получившаяся кучка была десяток сантиметров в высоту, и, чуть больше, в диаметре, — Ну вот, а теперь пошли переодеваться. Ты же...

— Гарри, смотри!

Высыпанный прах начал медленно кружить, поднимаясь в воздух, превращаясь в какой-то иссиня-черный дым.

— Что делать? — с едва заметной ноткой паники спросил Сириус.

— Ничего, — медленно ответил молодой Певерелл, отступая к крёстному, — во-первых он в изолирующем круге с однобокой направленностью мажорных воздействий. Во-вторых, одного я смогу легко уничтожить.

— Одного? — недоумённо переспросил мужчина.

— Да. Это дементор, и он, почему-то, восстанавливается.

— А они могут?!

— Да, хотя я удивлён, потому что хотел с этим прахом поэкспериментировать позже, и восстановить вручную, а он сам...

— Ещё раз спасибо предкам, что не я это учил. Ты уж извини, но меня почти до мокрых подштанников пугает тот факт, что эти твари могут сами подняться.

— Учитывая, сколько ты с ними пробыл — я не удивлён.

Тем временем контур твари оформился, а затем и она сама начала приобретать дополнительную насыщенность своей тьмы, форму и реальность. Спустя ещё десяток секунд полностью материальный дементор повис в воздухе, и его отличие от привычных дементоров было довольно заметным: он был гораздо темнее и распространял более слабую ауру холода. Если обычные дементоры выглядели как трупы, накрытые некогда черным, а ныне выцветшим до тёмно-серого плащом, то этот имел гораздо более белую кожу, так похожую на шкуру инферналов, а его плащ был столь глубоким и тёмным, что казался сгустком тьмы, выплывшем в реальности из какого-то пространства абсолютной беззвёздной ночи.

— Приветствую, Хозяин, — провыло это чудище, но Гарри его понял.

— Чего этому безносому Нюниусу надобно? — попытался скрыть свой страх за шуткой Сириус.

— Он поприветствовал меня как своего Хозяина.

Сириус помолчал десяток секунд, а затем сказал:

— Охуительный питомец.

— Кто ты? — спросил дементора Гарри.

— Ваш первый Пожиратель. Вы стёрли мою глупую оболочку, а затем насытили своей силой власти над жизнью и смертью. Теперь я — ваш верный раб.

— Моё родство со Смертью дало такой результат?

— Да, Владыка. Теперь и я, и мои братья — ваши слуги до последней секунды вечности. Я слышу, что они готовы служить Вам.

— Слышишь? — переспросил юноша.

— Оттуда, — костлявая рука дементора безошибочно указала на мешок с прахом.

— Ладно... — удивлённым тоном ответил Певерелл, — Это сейчас не важно. Я буду спасать их, а ты должен будешь удерживать, отдавать, или уничтожать ошмётки души, согласно моим командам. Приказ понятен?

— Да... — прошелестел без тени эмоции дементор.

— Что это? — снова захрипел Сириус, явно сдерживая кашель, — Что это за речь была?

— Теневая.

— Жуть. Я теперь понимаю, почему многие так боятся. Это даже не как в глаза смерти...

— Возможно из-за этого в том числе Певереллов так раньше боялись, что решили уничтожить все вместе.

— Возможно...

— Ладно, пускай это всё и необычно, и вносит корректировки в план, но медлить нельзя. Так что там у тебя с нейтральными мантиями?

— Есть четыре робы, все белые, в каждой система рун и накопитель на два десятка моих резервов, чтобы сдерживать любые внутренние всплески магии, чтобы всё было максимально гладко и аккуратно.

— Тогда давай я переоденусь, а ты пока переведёшь дом в состояние бастиона, чтобы нам никто не помешал и не пробился. Потом ты переоденешься и придёшь.

— Как скажешь, — только покачал головой Сириус, удивляясь всё большей властности, проявляющейся в голосе сына Джеймса и Лили.

* * *

— И что скажешь? — спросил Блэк, входя в ритуальный зал.

Он видел, как Гарри всматривается в полторы сотни рун, повисших перед ним в воздухе. Магические символы висели неровно, отдельными группами, рознились по цвету и каждый, почти наверняка имел своё, довольно сложное значение, в которое Блэк даже боялся вдумываться. Он понимал, что всё же слаб духом, ведь, даже понимая значение некоторых из рун, он не хотел о нём думать. Ему было нужно, чтобы ему сказали точно. Сказал кто-то другой. Мысль об истине ужасала.

— Трое. Нас будет трое.

Удар под дых, или под колени, вряд ли бы смог повалить Сириуса на землю так же быстро и болезненно, как эти слова.

— Кто?

— Умирают обе, — заявил Гарри таким тоном, будто сообщал, что за окном идёт дождь, — У обеих несовместимые с жизнью повреждения, но если у Беллы конец приходит телу и практически уничтожены внешние оболочки души, а эмоциональному слою нанесены глубочайшие "раны", то у Гермионы сожжено ядро долгами, практически разорвано пополам, но внешние оболочки более-менее. Ядро души у Беллы почти осталось без подпитки, и может начать усыхать, а у Гермионы анима-прим в полном порядке. Ещё тело Беллы почти мертво, но душу не отторгает, а у Гермионы именно процесс разложения души ещё и запустил процесс её отторжения, но это можно поправить.

— И ты... Говоришь это... ТАК СПОКОЙНО?! — исступлённой и бессильной яростью взорвался Сириус.

В ответ на это Певерелл поднял и показал крёстному тыльную часть левой ладони, где появилась чёрная татуировка, похожая на песочные часы, но изображённые минималистично — в виде двух направленных друг на друга треугольников.

— Когда она станет из чёрной красною — это будет половина времени. Когда исчезнет — время выйдет, и все запечатанные сейчас эмоции возвратятся двукратно. Поверь, к тому времени будет лучше если я закончу, и вы с Кикимером накачаете меня снотворным и запрёте в комнате без палочки.

— Понял, — сглотнул Сириус, — Извини за...

— Проехали.

— Так что теперь делать?

— Душа помещается в тело Гермионы, это однозначно. Собираем целые элементы из двух разбитых душ, в одну цельную. Вопрос лишь в том, кого мы собираем: Беллу или Гермиону?

"Беллу" — захотелось произнести Сириусу, но он остановил сам себя и задумался. У него одновременно и были и не было причин восстанавливать свою кузину. Не говоря уже о том, что собрать Гермиону было банально более человечно — девочка и не пожила ещё толком.

— Вот... и я не знаю, — произнёс юный некромант.

— Не могу выбрать... — сказал Сириус и закашлялся.

— А что если. Что если. Что если..? — Гарри потёр бровь, будто пытаясь привести таким образом мысли в порядок, — Что если я не буду отсекать разумы друг от друга и от души?

— В смысле?

— У Беллы эмоции изранены и сломаны, а у Гермионы — будто придавлены. В один из моментов, скажем так, пересадки, я должен отсечь один из разумов от составных частей души, но что если я этого не сделаю везде? Если я солью воедино два разума, при этом сделав ум Беллы более доминантным над умом Гермионы, но при этом уже эмоции девочки будут преобладать над теми клочками, что остались от эмоций твоей кузины?

— А она не рехнётся? — спросил Сириус, но тут же сам себе ответил, — Рехнётся, мы же Блэки, но тут есть мы, есть зелья на то чтобы временно ослабить эмоции, и существует магия разума.

— Это единственный способ не дать угаснуть обеим. Да, они будут в одном теле вдвоём, но если я всё правильно сделаю, то это будет не раздвоение личностей, а сплав их воедино.

— Делай, крёстник. Я в тебя верю. В тебе куда больше мужества, чем во многих Гриффиндорцах.

— Спасибо, — кивнул тот, — Если бы я мог — улыбнулся бы. Это объективно приятно слышать. Ты готов?

— Да, давай.

— Будь здесь. Будь начеку, Сириус, и когда я скажу, то выльешь немного того зелья, что мы сварили в рот Гермионы, а всё остальное — на тело Беллатрисы. Понял?

— Понял.

Певерелл поднял руки в воздух, на уровень своих глаз, и, перед началом колдовства, добавил уже дементору, смирно висевшему в своём круге:

— Будь готов исполнять то, что я тебе приказывал.

— Готов, Владыка.

— Air cùl glainne na h-ùine, fo sgàil mìle bruadar, tha cumhachd mìle anam. ⁽³⁾ — он начал раскручивать внутри себя то самое ощущение власти, ощущение смерти, а тени в комнате одномоментно содрогнулись, — Tha neach-fulang agus creachadair ann, deireadh agus toiseach, fear a bheir agus fear a bheir. Agus tha fear a 'seasamh os cionn an t-saoghail, a' bruidhinn le mo bheul a-nis. Os cionn fuil agus beatha, inntinn agus anam, tha an aon tighearna a ' seasamh reòta. Le a thoil fhèin agus le mo thoil-sa, bidh anaman na dithis nighean nan aon. Bho seann teaghlach agus fuil ùr, thoir air ais aon anam. Bho chumhachd nan daoine a chaidh a dhìochuimhneachadh agus maighdeannan nam buidhnean sin, cruinnichidh mi fhìn cinn-uidhe dàn ùr. ⁽⁴⁾ — тени закружились по комнате, и вихрь силы внезапно зажёг все до единой руны, нарисованные на полу, заставив их пульсировать в такт обжигающе-реальным словам

— Mar a bhios sneachda a 'gheamhraidh mu dheireadh a' dol a-steach don t-seann oidhche, mar sin leig leis an anam ruith air falbh. Ann an aon chorp agus aon anam, sàbhalaidh mi slighe mo bheatha agus salann. Agus leig leis an abhainn a bhios gu bràth a ' sruthadh air cladaichean falamh gabhail ri anam fìor. Leig leatha a dhol a-steach do bheatha ùr glan, leig leis an dàn aice tòiseachadh le duilleag falamh, agus an seo leig leatha an dà chuid cuimhne, agus peacadh fhàgail, agus slighe nèimh a tha air a chruthachadh aon airson a h-uile duine. ⁽⁵⁾ — дымки неведомых человечеству цветов, неописуемых, как бесконечность и вечность, поднялись над двумя телами, и Гарри, внимательно посмотрев на крёстного, поймал его взгляд и кивнул; тот шагнул к зельям, начиная делать то, о чём был попрошен, — Tha mi a 'faireachdainn mar gu bheil mi a' faireachdainn gu bheil mo neart ann an cumhachd. Bidh mi fhìn an seo, le cumhachd m 'fhuil, mar a nì mi seirbheis dhaibhsan airson a' chòrr de mo làithean. Tha mi a 'guidhe gun toir dia maitheanas dhomh airson a bhith a' dèanamh tàir air an lagh, ach chuir mi mo chridhe agus m ' anam air an loidhne. ⁽⁶⁾

Магия вокруг фигуры парня и двоих девушек на земле сгустилась до предела. Три магических цепочки соединили их, и Сириусу стало трудно дышать от той мощи, что была сейчас здесь сконцентрирована. Поначалу, когда Гарри только договорил, ничего не происходило ни с Беллатрисой, ни с Гермионой, хотя обе получили зелье согласно инструкции. Но затем Блэк ощутил сразу две вещи: как почти полностью пропадает с его души многотонная глыба бесконечного долга, и как сама магия Рода застывает в недоумении того, что происходит.

Спустя пару минут тело Беллы потекло, точно жидкость, обращаясь в алую кровь и обволакивая тело Гермионы. Выглядело это жутко, и в горле Блэка в очередной раз за день образовался комок. Он так и не смог заставить себя сказать кузине "Прощай". Метаморфозы с телом его приёмной дочери начались почти сразу — она стала выше, чуть стройнее, волосы начали темнеть и завиваться таким знакомым Блэковским локоном...

Гарри, казалось, застыл недвижимой и безжизненной статуей, но пульсация силы вокруг него и тончайшие иголочки воздействий, что поднимались из рунных кругов, то и дело "кололи" тело Гермионы. Какая-то тень пробежала от некроманта к дементору, и Сириус даже подумал, что ему показалось, но спустя мгновение он увидел подобную тень вновь и понял, что это то, о чём говорил Гарри.

Мужчина уселся прямо на пол и стал ждать. Надеяться на что-то хорошее он себе не позволял, и просто ожидал с единой мыслью в голове: "Будет то, что будет, ведь Гарри сделает всё, что может".

* * *

Никакое книжное описание прежде не могло помочь понять Поттеру, что есть внутренний мир и "пространство душ". Теперь он видел. Невозможные цвета, абстрактные концепции и яркая звезда энергии в бесконечной тьме — его собственная душа и его Я. А рядом с этой звездой — две изорванные, израненные, сломанные планеты чужих душ. Не было привычных законов и пространства, ибо всем управляла мысль, но он приспособился. Его эмоции, запертые заклинанием, были тёмным пятном его звезде, но он понимал, что так и должно быть. А вот другие души... Ядро души Гермионы — болезненное, разодранное будто диким зверем или зазубренным ножом. Ядру пора на перерождение — великая река исцелит и наполнит его сама. Альфа-прим цел, и потому сюда приближается душа Беллы. Ядро души женщины отделяется и легко становится внутрь бывшей души её подопечной. Внешние оболочки подобны кольцам вокруг Сатурна и теперь висели, пытаясь столкнуться, вытолкнуть друг друга, но не в силах этого сделать. Протуберанец его собственной звезды-души удерживал их и тонкими щупами энергии направлял. Без эмоций всё ощущалось так, будто он делал это уже миллионы раз. Одна часть, другая, третья... Разум и память Беллатрисы неразрывно связаны — пора соединять тела. Ему даже не нужно отдавать приказ, ведь он уверен, что ритуал всё сделает как должно от одного лишь намерения. Две оболочки разума спаиваются вокруг внутренних слоёв, защищающих ядро. Оболочка Гермионы почти растворяется, лишь тонкой плёнкой проявляясь тут и там. А вот и эмоции — тут порядок сил обратный, и, конечно, как и в случае с разумом, необходимо всё соединить с магической составляющей души. А вот и сама магическая оболочка — тугая, тяжёлая, плотная; но для него нет проблем немного расширить её, сделать чуть более жидкой, упругой, свежей. Заодно отсюда он вырезает все вредные примеси старых и родовых проклятий, глупых сглазов и следы вредоносной энергии, заполняя получившиеся бреши всё более лёгкой и живой магией. Затем приступает к слоям-дублёрам и защитным путям, усиливает фильтрующие оболочки и пересобирает ещё один эмоциональный центр. Каждый слой связан с другими тысячами узелков, и каждый узелок завязывается вручную, проверяется и перепроверяется, дабы всё было сделано на совесть. Соединение не настолько крепкое, чтобы душа застыла такой как есть навеки, но и не настолько мягкое, чтобы могла сама себя повредить. Пелена туманов — внешняя защита. Немного свободных обломков эмоций, чтобы было из чего формировать новые, пока душа будет восстанавливаться, а это процесс не дней, а скорей уж месяцев и лет. Убрать лишнее, проверить всё ещё дважды в разной последовательности, а затем накачать до предела своей силой. Яркость его души-звезды заметно уменьшается, но он прекрасно знает, что уж его душа быстро наберёт сил снова. И, наконец, взывание к своей силе снова — искра бытия и творения почти угасла в этой душе, некогда бывшей двумя. Теперь он снова позволяет ей вспыхнуть.

И звезда загорается. Он осматривает её в последний раз, привязывает к телу крепкими тросами "гравитации", проверяет, как она начинает изнутри взаимодействовать с магической системой, а затем заставляет себя "пробудиться".

Кто он? Где он? Каменный потолок перед глазами, бледное и уставшее лицо Сириуса с каплями пота и свисающими длинными волосами.

— Получилось?

— Да.

Сил больше нет. Тяжёлая усталость и пустота внутри просто выключают сознание, и уже в совершенной тьме сна он понимает, что плачет.

* * *

"Вот и всё" — в очередной раз за сутки подумал Дамблдор, выныривая из Омута Памяти.

"Он окончательно обратился ко тьме и заимел такие силы и знания в абсолютно тайных областях, что иного выхода нет. Убивать плохо, но это... Это уже за гранью. Он забрал прах дементоров, а значит имеет на него какие-то планы, и, учитывая его сродство с Тьмой, он, скорее всего, сможет либо поставить самих дементоров себе на службу, либо создаст из них кого-то ещё более ужасного"

Перед директором Хогвартса лежал оплавленный кусок золота и драгоценных камней, почти рассыпавшихся в пыль, который ещё вчера утром был контролирующим дементоров артефактом. Это был единственный способ для абсолютного большинства людей, чтобы общаться и управлять этими тварями. Теперь он был уничтожен, как и почти все дементоры. Филигранно рассчитанный удар, который выверялся Дамблдором три недели, прошёл по касательной, либо вообще не навредив Поттеру и его близким, либо навредив вполсилы, а затем отрикошетил по самому Альбусу, перепутав ему ещё несколько задумок, связанных с дементорами. И это не считая того, сколько придётся потратить средств и времени, чтобы уладить потерю стольких тварей с Министерством.

Альбус Дамблдор прекрасно понимал мрачность дальнейших перспектив и того, сколько всего ему придётся теперь изменить не только в своей жизни, но и почти что во всей Магической Британии.

Единственное, что он недооценивал — вместительность того ящика Пандоры, который открыл он сам, пытаясь убить близких Поттеру людей. Директор, при всей своей мудрости, даже не подозревал, что был путь, от которого в своё время из опасений отказался даже Волдеморт. Тот самый, на который молодому Певереллу пришлось стать не по своей вине.

Солнечный день внезапно омрачился иссиня-черной тучей на небосводе, но директор не догадывался, сколько тьмы ещё есть за горизонтом.

Примечания:

А вот так вот... Скажете МС? Так уже давно... Зато вроде бы что-то свежее. А о том, что же это за путь, и какую цену заплатил Гарри станет известно из последующих глав. Спасибо за внимание, ешьте печеньки и пейте чай, ибо у нас его много, на тёмной стороне ((с) Соавтор)

1) Моей кровью связываю наши жизни, и время наше теперь одно

Вернуться к тексту

2) Подобно паутине паука, что тёмной ночью сплетена, и утренним туманом покрыта, отправляю вас в земли снов далёких и звёзд близких, души ваши сковываю, и оковы ваши прочнее тверди земной и холоднее глади зимнего моря. Нет хозяина над вашим временем и душами вашими кроме меня. Да будет Смерть милосердна ко мне.

Вернуться к тексту

3) За стеклом безвременья, в тени тысяч снов, лежит сила тысячи душ.

Вернуться к тексту

4) Есть жертва и хищник, конец и начало, тот, кто даёт, и кто забирает. А есть тот, кто над миром стоит, устами моими сейчас говорит. Над кровью и жизнью, умом и душой, владыка единый стоит ледяной. По воле его и по воле моей, едиными станут души двух дочерей. Из древнего рода и новой крови, единую душу восстанови. Из силы забытой и дев этих тел, я сам соберу судьбы новый удел.

Вернуться к тексту

5) Как прошлой зимы снег уйдёт в старую ночь, так и душа устремится пусть прочь. В единое тело и душу одну, я жизненный путь сохраню и солью. И чистую душу примёт пусть река, что вечно течёт по пустым берегам. В новую жизнь уйдёт пусть чиста, судьба пусть начнётся с пустого листа, а здесь пусть оставит и память, и грех, и путь неба, что создан единый для всех.

Вернуться к тексту

6) Я силой своею скреплю их в одно, ведь во власти моей судьбы полотно. Я сам тут решу, силой крови моей, как им мне послужить до конца своих дней. Да простят меня боги, что презрел я закон, но я душу и сердце поставил на кон.

Вернуться к тексту