Червь (джен)

В наушниках прозвучали новости, и сквозь наши ряды будто прокатилась взрывная волна. Даже среди сильнейших из нас некоторые рухнули на колени, пошатнулись или расставили ноги пошире, будто в ожидании мощного удара.

Модуль Азазель, находившийся неподалёку, приземлился на крышу одного из зданий Боху, едва не упав, когда часть конструкции обрушилась на пустую улицу внизу. Модуль подкорректировал своё положение и остался на месте.

Пилот не был способен управлять, а автопилот не хотел либо не мог взять управление на себя.

Кейпы говорили, кричали, задавали вопросы, не обращённые, в общем-то, ни к кому конкретному. Шум крови в ушах мешал разобрать слова. Я использовала насекомых, чтобы найти ядро Крюковолка, и большинство в процессе погибало. Я даже и не пыталась отправить их слушать, о чём говорили остальные.

Можно было догадаться.

Я подняла руки, но поняла, что не знаю, зачем. Обнять себя? Что-то ударить? Прикоснуться к кому-то?

Руки повисли вдоль тела.

Мне хотелось заговорить, закричать или проклясть затянутое тучами небо над головой, и я уже открыла рот...

И просто закрыла его.

Слов не было. Всё, что я могла сказать или сделать не имело, по большому счёту, никакого значения. Я могла бы использовать всех насекомых города, чтобы произнести что-то: значительное или грубое, но всё равно это оказалось бы мелко.

Я взглянула на остальных. Стояк был рядом с Крутышом и Вистой, вместе с ними у задней части фургона СКП сидели перевязанные Горн и Кнопка. Они смотрели через плечо на экран, установленный на борту грузовика. Видео, демонстрирующее остатки разрушенной Великобритании.

Кукла и Рапира стояли обнявшись. Странно было видеть, как сжалась Рапира, прильнув к подруге в поисках поддержки и уткнувшись лбом в её плечо. Забытый арбалет лежал на земле.

Я хотела чего-то подобного. Душевной близости с командой, поддержки, объятий. У меня так давно этого не было.

В стороне с телефоном возле уха стоял Шевалье. Он что-то говорил, отдавал приказы, требовал информацию. Пушкомеч он воткнул в землю, чтобы освободить руки.

Рядом с ним застыла Фестиваль. Я видела, как она шагнула назад, опёрлась о стену и, съехав по ней вниз, уселась на тротуар, прижав руки к лицу.

Раньше она никогда не проявляла слабости. Она всегда была энергична, всегда оставалась лидером. Я знала, насколько неожиданными могли быть удары, и я видела, как она сохранила самообладание и продолжила сражаться с Бегемотом сразу после одного из них.

Увидеть её в таком состоянии было тяжелее, чем я ожидала.

Чуть поодаль, не сводя глаз с браслета, почти неподвижно стоял Тектон. Голем тоже смотрел трансляцию, но стоять на месте не мог. Он прошёлся взад-вперёд, осматриваясь по сторонам, словно в поисках подсказки, затем, так ничего и не обнаружив, снова повернулся к экрану.

Глядя издалека на изображения на экранах, я видела фигуру, практически точку, окружённую золотым ореолом, едва заметную на камерах дальнего обзора.

С такого расстояния я не видела подробностей. Только частые вспышки золотого света. После третьей экраны заволокло серое поле помех, затем они почернели.

Ещё одна цель поражена. На этот раз он атаковал не спеша, взвешивая каждый удар.

Прежде, чем начали поступать отчёты, я вытащила наушник из уха. Сейчас это для меня не важно.

Вместо этого я потянулась к телефону и набрала Стрекозу.

Был ли автопилот исправен? Святой наверняка что-то провернул.

Если появится хоть малейший намёк на то, что он спутал нам карты, он за это заплатит.

На телефоне появился текст. Расчётное время прибытия.

Взгляд устремился к Рейчел. Она была взвинчена ещё больше чем Голем, всё её внимание было приковано к собакам. Она срезала ножом излишки плоти и освобождала животных из плацентообразных сумок внутри их тел, агрессивными, дикими, яростными движениями. Выражение лица было бесстрастным, однако её поза и перекатывающиеся под футболкой мышцы выдавали внутреннее напряжение.

Такой настрой подходил Суке, которую я встретила в первый раз, когда присоединилась к Неформалам, а не той Рейчел, которую я узнала позднее, и которая смогла обрести подобие внутреннего покоя.

Злоба, настороженность, непонимание. Страх перед непостижимым миром. Агрессия, как первая реакция в непонятной ситуации.

Внезапно я поняла, что она чувствует. Если бы была возможность заняться чем-нибудь подобным, рубить мёртвую плоть ножом с какой-то простой и понятной мне целью, я, возможно, действовала бы так же.

Когда я подошла, она вздрогнула, словно я нарушила её личное пространство, затем повернулась, хмурясь, искоса взглянула на меня. Напряжение спало.

Я вытащила нож и начала помогать ей. Насекомые проникали в разрезы и помогали мне понять местонахождение мешка. Это избавляло от риска поранить скрытую внутри собаку. Здорово помогало то, что нож был острым.

К тому моменту, как мы закончили, мы обе взмокли. Рейчел и так была мокрая от пота из-за физических нагрузок, концы её волос прилипли к плечам. Наконец немецкая овчарка оказалась на свободе, отошла в сторону и отряхнулась.

Я взглянула на телефон. Из-за собачьей крови серые рукавицы стали багряными. Были входящие сообщения: информация о разрушениях и катастрофах, текущее местонахождение Сына.

Я пропустила их и нашла информацию о Стрекозе.

Прибудет через несколько минут. Она уже подлетала к заданному району, отслеживая меня по GPS, чтобы удерживая определённое расстояние, дожидаться моего вызова.

Меня это устраивало. Я побрела вниз по улице, повернувшись спиной к остальным. К Азазелям и к героям. Рейчел пошла сзади, отставая на шаг, собаки и Ублюдок затрусили следом.

Кукла и Рапира всё ещё стояли обнявшись. Когда мы подошли, я приостановилась, пытаясь придумать слова приглашения.

Глаз Куклы не было видно. Они были скрыты линзами белой фарфоровой маски. В ответ на мой взгляд она слегка покачала головой, хотя я думала, что она на меня не смотрит.

Хорошо. Так проще. Я оставила их.

Стрекоза зашла на посадку на открытой площадке — на пересечении двух улиц. Секунду спустя, земля начала осыпаться. Ловушка. Чтобы не свалиться в образовавшуюся яму, модуль сместился, замерев в опасной близости от стены.

Рейчел забралась внутрь. Дожидаясь, пока поднимутся собаки и Ублюдок, я заглянула в яму. В неё мог поместиться шести— или семиэтажный дом.

Оказавшись на борту, я проложила маршрут, затем переключила Стрекозу на ручное пилотирование.

Автопилот справился бы лучше, но полёт отвлекал от лишних мыслей. Не придётся беспокоиться о том, что ждёт меня на месте.

Рейчел не стала садиться ни на скамью вдоль стены, ни в кресло позади меня. Она уместилась прямо на полу рядом со мной и уставилась в узкое боковое окно, прильнув спиной к моему сидению и прижавшись боком к моей ноге. В этом прикосновении была и поддержка, и просьба о поддержке. Собаки разместились по разные стороны от неё, Ублюдок положил голову ей на колени.

Нам предстояло пересечь всю страну. Каждые несколько минут сменялись виды, напоминающие о том, что случилось. Автострады были забиты машинами. Всюду вдоль обочин, на границах полей и окраин небольших городков стоял брошенный транспорт.

Бесчисленное множество людей бежало, пытаясь спастись, вот только бежать было некуда.

Хотя нет. Такое место было.

Наконец-то становился понятен масштаб разрушений. Ещё до того, как мы добрались до восточного побережья, я увидела, как пострадала местность. Дым только-только начал подниматься над трещинами и расщелинами, рухнувшими мостами и уничтоженными автострадами. Люди пытались сбежать, выбраться отсюда, но чем дальше, тем сложнее становился путь, тем больше препятствий приходилось обходить. Многие бросали машины, пробирались вброд или переплывали реки, встречающиеся на пути.

Каждый шаг открывал всё новые разрушения. Всё больше машин на дорогах и автострадах, всё больше препятствий и обходных путей вокруг. Всё увеличивающиеся толпы людей шли вперёд пешком, поскольку так оказалось быстрее, чем на машинах.

Вот эти люди знали как поступить. Они делали именно то, что сделала бы я, если бы у меня не было способностей. Мир был обречён, поэтому они искали спасения в другом мире. Проблема была в том, что их были десятки миллионов, а путей отступления было очень мало.

И самым известным был Броктон-Бей.

В небе появились вертолёты с красными крестами на борту. Машины скорой помощи здесь проехать не могли.

Это была лишь одна точка. Единичное нападение. Экран в кабине сообщал о многих других местах: Ливия, Россия, Франция, Швеция, Иран, снова Россия, Китай…

Время шло. Сорок пять минут от момента, когда я впервые взглянула на часы, в поисках точки отсчёта, которая позволила бы мне оценить масштаб происходящего на поверхности. Насколько ситуация ухудшилась за пять минут полёта? За десять? Кажется, с момента взлёта Стрекозы ситуация становилась всё хуже и хуже. Дело было не в том, что мы подлетали ближе к месту основного удара. Просто прошло достаточно времени, чтобы люди начали реагировать, осознавая, насколько всё было серьёзно. Вся сила Бегемота, мобильность, не уступающая Хонсу.

Психологическое давление нападения Симург.

Я почувствовала, как сжалось сердце, когда мы добрались до побережья. Горы, возле которых я выросла, исчезли. Небо кишело спасательными воздушными судами. Когда мы подлетели ближе, я переключила управление на автопилот.

Я не доверяла своей способности управлять полётом.

Город лежал в руинах. Луч, вероятно, ударил в северный край Броктон-Бей, затем сменил направление и хлестнул по заливу, рассекая основание, на котором стоял город. Всё рухнуло на десять-пятнадцать метров вниз. Здания обрушились, и над городом возвышались сейчас только самые приземистые и прочные строения, а также здания, которым не дали упасть соседние постройки.

Всё вокруг деформировалось и рассыпалось, разрушения охватили весь город. Вокруг не было видно и десяти метров уцелевшей поверхности. Земля вздымалась и опадала, как волны, замершие и обращённые в камень.

Здание портала рухнуло, однако сам портал остался на месте, необычайно яркий и висящий слишком высоко, чтобы в него можно было забраться. Рабочие команды под ним пытались соорудить что-то, пригодное чтобы гражданские могли достигнуть цели. Вновь прибывшие либо помогали строительству, либо забирались внутрь по верёвочным лестницам.

В другом месте кейпы и команды спасателей пытались удержать выброс радиации и прочих эффектов в окрестностях Шрама. Вокруг него была установлено карантинное сооружение, но обрушение города высвободило содержимое. Чтобы остановить распространение бледного пятна на земле, было выпущено огромное количество удерживающей пены, в одном месте горел и не собирался гаснуть огонь.

Больше всего притягивало взгляд узкое искрящееся силовое поле, сдерживающее воду. Искусственная плотина. Оно было выше, чем любое из зданий, до сих пор стоящих в городе. Каждые несколько минут оно мигало на десятую долю секунды, и через прорехи и трещины проливалась вода. Я догадывалась, что со временем вода затопит весь город, кроме самых высоких зданий и холмов. Вероятно, останется только школа Аркадия.

Я узнала эти радужные цвета. Это было то же поле, которое должно было защищать штаб-квартиру Протектората. Левиафан разнёс здание до основания, а приливная волна забросила обломки внутрь города. За то время, пока меня не было, разрушенному зданию и установкам силового поля нашли новое применение.

Скорее всего, они не пытались защититься от нападения Сына. Нет. Силовое поле использовали, чтобы разбить начальную волну и остановить движение воды, иначе она просто смыла бы остатки города в море.

Я могла только надеяться, что подобные меры предосторожности использовались и в других местах.

Мы сделали два круга над городом, прежде чем я скомандовала автопилоту начать снижение.

По мере приближения к земле, моя сила охватывала всё большую поверхность, собирая насекомых, разбросанных по разрушенному, расколотому городу. Я тут же отправляла их искать, разведывать, исследовать.

Я сменила курс, проводя медленное окончательное сканирование города.

Выжили не все. Глупо было было предполагать иное.

Дома отца больше нет. Внутри — никого.

Школа Уинслоу исчезла.

Торговый центр, библиотека, забегаловка «У мерзкого Боба», кладбище кораблей, моё старое укрытие — ничего не осталось. Моя старая территория изменилась до неузнаваемости. Набережная уже скрылась под водой.

А ему даже пары секунд не понадобилось.

Очень много мёртвых, совсем немного тех, кто из-за травм не мог идти. В конце концов, люди так уязвимы. Я остановила Стрекозу и вышла на поиски первых раненых. Насекомые привлекли внимание спасательных команд.

Среди пострадавших могли быть коллеги моего отца. Люди, с которыми он ходил выпить. Здесь могли быть подчинённые Шарлотты.

Так легко было в гуще подобных событий забыть о том, что всё это были люди. Люди, у которых были семьи, друзья, мечты, цели и жизни.

Кажется, что-то подобное говорил Голем?

Сколько людей было просто стёрто с лица земли в результате настолько внезапных, скоротечных и необъяснимых событий? Я до сих пор не вполне понимала, что произошло. Сплетница должна была нам всё объяснить, но она до сих пор не связалась со мной.

Или она связывалась? Я вытащила наушник, взглянула на телефон и проверила входящие.

Куча сообщений, полученных сразу после взлёта. От протектората Чикаго, людей, которые стали бы моими товарищами, если бы я приняла присягу. Другие сообщения — от Шевалье и команд Броктон-Бей.

Я не стала их перечитывать. Не отрывая взгляда от телефона, я указала спасателям направление к следующей группе раненых. Я знала, что это бессердечно, но трупы могли подождать. Сначала нужно было найти живых.

В трупах недостатка не было. Число выживших же… посмотрим, что случится в следующие двадцать четыре часа.

Через тридцать минут после взлёта сообщения стали приходить реже, а потом и вовсе прекратились. Все, кто хотел со мной поговорить, нашли чем заняться. Другие дела, личные или профессиональные.

Именно поэтому я отправилась сюда. Просто мне это пришло в голову раньше.

Убрав телефон и плотно сжав губы, я продолжила помогать спасателям.

Мы приподняли часть перекрытия второго этажа, открывая проход под ним, чтобы начать вытаскивать двух зажатых внутри женщин. Рейчел свистнула, указала направление, и её немецкая овчарка потянула зубами доски пола.

Присутствие собаки пугало спасателей, так что я подала пример и вползла внутрь на животе. Руками и манипуляторами ранца я сдвигала обломки в стороны, пока мы наконец не смогли вытащить вторую женщину.

Были и другие. Почти не раздумывая об этом, я вернулась к состоянию ума, которого придерживалась последние два года. Подавить свои желания и направить энергию на выполнение необходимой работы.

Мы работали, минуты шли одна за другой. Я видела, как Рейчел становится всё более раздражительной, всё медленнее отдаёт команды, отстраняется, пытается закончить работу поскорее.

Это прекратилось в то же мгновение, как мы спасли девочку, прижимавшую к себе щенка. Она не плакала и ничего не говорила, лишь вцепилась, словно в спасательный круг, в обмякшее тельце собаки. Она уставилась в землю и хрипло кашляла каждый раз, когда приходилось двигаться. Когда девочку завалило, рядом с ней были родители, но они не выжили.

Фельдшеры надели на неё кислородную маску, но не сумели забрать щенка.

Я взглянула на Рейчел, но та лишь покачала головой.

Её сила исцеляла животных, но этому щенку уже не помочь.

С той секунды, как мы оставили девочку медикам, которые укладывали её на носилки, чтобы отнести в более безопасное место, Рейчел стала двигаться чуть решительнее и быстрее.

Мы закончили работу возле области, где множество людей угодили в провал посреди улицы, затем перешли к следующей зоне, где герои помогали представителям власти спасать людей из частично обрушившегося здания.

Обнаружив здесь Стояка и Висту, я присоединилась к ним, помогая искать людей и расчищать проходы. Стояк заморозил множество панелей, которые он разложил слоями, чтобы они продолжали служить опорой, даже если эффект закончится раньше времени. Виста укрепила части здания, затем открыла проходы, я указала расположение помещений, где были заперты люди.

У самого горизонта небо рассекла вспышка золотого света. Более тонкий луч Сын направил к участкам земли, над которыми пролетал.

Ударная волна его пролёта добралась до нас не сразу. Взметнулись потоки пара, но силовое поле поглотило их.

Больше проблем вызвал подземный толчок. Далёкий удар, который, похоже, глубоко рассёк земную кору, сотряс город и заставил всё в нём сдвинуться.

Место нашей работы не стало исключением. Я увидела, как здание, ещё недавно опирающееся на соседнее, кренится и, набирая скорость, начинает сползать.

Я нырнула в окно, активируя летательный ранец. Осколки стекла царапнули голову и ткань костюма.

Я нашла одного человека — парня лет двадцати с небольшим — схватила его за запястье, затем потянула его за собой, бегом, одновременно задействовав ранец.

Чтобы вытащить его через окно, пришлось протащить его по краю разбитого стекла, ранец не мог поднять вес, крыло всё ещё было сломано, и я не могла положиться на ускоритель.

Я отпустила парня над деревом на высоте третьего этажа, затем направила остатки всех своих сил на то, чтобы выйти из падения.

Здание рухнуло вокруг стоящих на земле людей.

Я упала слишком далеко и слишком быстро, а здание тем временем продолжало рушиться. Сотрясение привело к обрушению других, меньших зданий по соседству. Я стояла и смотрела, как разрушение распространяется по округе.

Внутри оставалось ещё семь человек. В других зданиях поблизости, которые затронул эффект домино, было ещё трое. И это только в радиусе моей силы. Сколько ещё погибало по мере продвижения Сына вглубь материка, учитывая рассечение земной коры?

А ведь он даже не был в непосредственной близости от нас. Скорее ближе к Нью-Йорку или Филадельфии. Будет отнято ещё больше жизней, и почти все из них косвенным путём.

Когда пыль осела, я подошла, чтобы помочь людям, оказавшимся на земле. Герои защитили почти всех — Стояк заморозил раскладной купол, а Виста воздвигла выступ земли. Рейчел, со своей стороны, помогла нескольким вовремя сбежать — их оттащили собаки. И всё же трое погибло и ещё один умирал.

Вид истекающих кровью, ещё не остывших людей, застал меня врасплох. Резкое неприятное чувство скрутило мне живот. Словно я во что бы то ни стало должна была что-то сделать, но при этом осознавала, что все мои действия будут тщетны, бесполезны. Либо я не смогу ничего сделать, либо не смогу ничего придумать. Я будто снова оказалась в школе, ещё до тех времён, когда обрела силы. Стала ребёнком, беспомощным и беззащитным.

Перед моими глазами встало воспоминание о Кукле, держащей Рапиру, я почувствовала тошноту, ощущая одновременно облегчение и страх. Я точно знала, что мне было нужно, и боялась узнать правду.

Я чувствовала то же нетерпение, которое недавно проявляла Рейчел, но я не могла отвернуться от происходящего вокруг. Я вытащила парня из ветвей дерева — он оказался в порядке, только рука сломана. Он не поблагодарил меня, но я списала это на шок. Я подошла к последним раненым и помогала им, пока медики не пришли в себя и не занялись этим сами.

Я отступила назад, расслабила руки, ощущая в руках боль и напряжение, вызванные попытками вручную разгребать завалы. Перчатки задубели, их покрывала корка грязи, старая засохшая и свежая алая кровь.

Я взглянула на Рейчел и увидела, что она смотрит на портал.

У меня больше не было дома, он был стёрт с лица земли. Кладбище, где покоилась моя мать, исчезло, и я никогда не смогу сюда вернуться, чтобы пообщаться с Неформалами… эта боль совсем не походила на рану от ножа, ожога или пулевого ранения. Она просто подавляла. И не только из-за того, что я считала это место домом. Я бросила Броктон-Бей, и мои заботы сейчас относились скорее к его жителям, чем к самому городу.

В Чикаго дома у меня не было. Как и в тюрьме.

А вот Рейчел создала для себя дом, и с того момента, как мы сюда прибыли, он был на расстоянии вытянутой руки.

Ублюдок и собаки, кажется, поняли, что я собираюсь предпринять ещё до того, как я что-либо сказала или сделала. Мы с Рейчел отстали от них лишь на шаг.

Ещё до того, как мы добрались до портала, Рейчел оседлала Ублюдка.

Раньше вокруг портала было возведено здание, но, после обвала оно рухнуло. Обвал также вырвал секции путей, и теперь из висящего в воздухе портала во все стороны торчали рельсы, изогнутые и разорванные.

Люди пытались возвести на руинах здания башню со спиральным пандусом, ведущим к порталу. Однако большинство усилий было обращено вспять пролётом Сына.

Приближаясь к башне, Ублюдок набрал скорость, затем вскочил на пандус. Чем выше он взбирался, тем опаснее раскачивалась башня. Судя по всему, конструкция практически не имела запаса прочности, и я заметила, как все присутствующие напряглись, когда доски пандуса выгнулись под весом чудовищного волка, замершего на самой вершине.

Напряжение выросло ещё больше, когда волк напряг мускулы, пригнулся, а затем прыгнул, скорее вверх, чем вперёд, достигнув портала. Этим мощным, резким движением выломало несколько досок, а вцепившись в основание портала, волк вырвал один из торчащих оттуда рельсов.

Когда они скрылись в портале, люди внизу, грязные, отчаявшиеся и опустошённые, просто продолжили работать.

Я взлетела и впервые за всё это время пересекла границу портала.

Земля Гимель.

У башни, скрывавшей в себе портал, на земле Гимель был двойник — такая же высокая башня, напоминавшая спроектированный Эшером вокзал. Она была вытянута вверх, усеяна изнутри железнодорожными путями и снабжена несколькими широкими воротами, через которые поезда могли выходить наружу. Верхние пути опирались на сложные системы опорных конструкций, которые не мешали движению на нижних уровнях.

Я пролетела в ворота и догнала Рейчел.

Во всех направлениях от портала стояли поезда, они заполняли все пути, уходящие, казалось, в никуда — в девственно чистые леса и горы. Они были длинными, даже абсурдно длинными.

Но, опять же, идея была в подготовке к мгновенной эвакуации. Чтобы людям не пришлось долго добираться до вокзалов, были подготовлены восемь поездов, каждый из которых должен был тянуться через весь Броктон-Бей. Жителям оставалось лишь добраться до ближайшего вагона, пройти по проходу и занять ближайшее свободное место.

Вокруг башни выросло небольшое странное на вид поселение. Все признаки крупного города, но втиснутого на небольшую площадь. Высокие здания, широкие улицы, вид, который скорее подходил мегаполису, чем небольшому городку. Всё выглядело так, будто кто-то вырезал и вставил в девственную глушь кусочек большого города.

В любой другой день свежий воздух, солнечное небо, зелень и голубая вода залива, несколько отличающегося по форме от того, который я знала, придали бы сил. Но сегодня всё было не так.

Люди за прилавками обрезали уголки водительских прав беженцев и выдавали им сухпайки и палатки. Всё было продумано, подготовлено заранее, люди вели себя спокойно, несмотря даже на гигантские очереди, сулившие многочасовое ожидание.

Люди с детьми уже обустраивали или заселяли выбранные для себя места. Некоторые кучковались ближе к поселению, другие предпочитали пройти дальше, где было просторнее. Местность усеивали абсолютно одинаковые палатки, в комплект которых, судя по всему, входили специальные таблички, которые можно было воткнуть в землю. На них люди писали имена и некоторую информацию о семьях.

«Джон и Джейн Роу. 1 диабетик».

«Семья Хёрлес».

«Двое новорождённых».

«Джейсон Ао ищет Шерон Ао, свою жену».

Под объявлением виднелся набросок портрета.

Я просматривала таблички в поисках знакомых имён и неторопливо, оценивая всё, что видела, двигалась в том же направлении, куда отправилась Рейчел.

Это было продолжение того, что я видела тогда, в Лос-Анджелесе. Люди пытались приспособиться к событиям, сам масштаб которых делал их попытки несбыточными мечтами. Некоторые плакали, кто-то злился, кто-то смотрел в пустоту.

В выражении каждого лица было что-то, что отражало мои собственные чувства. Мне хотелось спрятаться от всего этого, но я знала, что это невозможно.

Ни к чему хорошему это привести не могло, но я постаралась запомнить эти лица, искажённые болью и потерями. Лица людей, у которых отняли их дом и все надежды на будущее. Если когда-нибудь мне предоставится возможность отомстить Сыну за то, что он сделал, то лучше мне запомнить эти лица, чтобы получить чуть больше силы, причинить чуть больше боли.

Но я не хотела, чтобы всё ограничилось чувствами. Не было никакого смысла в том, чтобы раздавать пустые клятвы и обещать отомстить. Вместо этого, в качестве символичного жеста, которого многие даже не заметили, я собрала всех комаров в округе и убила их при помощи других насекомых. Кусающихся мух я сохранила.

Я окружила себя роем насекомых. К чёрту пиар. Слабый вес насекомых успокаивал, словно одеяло. Ограждал от мира, словно броня Тектона или пугающая сущность Суки.

На глаза попалась табличка. Я замерла, осматривая обитателей небольшого палаточного городка.

«Барнсы».

Никаких других деталей, или сообщений. Я едва узнала их.

Алан — отец Эммы — похудел с тех пор, как я его видела. Он заметил меня и посмотрел красными опухшими глазами. Его жена сидела рядом в шезлонге, а старшая сестра Эммы расположилась на одеяле у ног своей матери, которая положила ей руку на голову.

Глаза Зои — мамы Эммы — были влажными. Сестра Эммы тоже выглядела расстроенной.

Эммы не было видно. Можно было догадаться, почему они плачут.

Алан продолжал смотреть на меня, и в его взгляде застыло невысказанное обвинение. Его жена взяла его за руку, и не отпускала, но он не отвёл глаз.

Когда Анна, сестра Эммы, посмотрела на меня, в её взгляде мелькнуло тоже самое. Обвинение.

Эмма не выжила. Как? Почему? Почему они сумели выбраться, а Эмма нет? Можно было предположить, что Эмма оказалась где-то вне досягаемости, но что-то не сходилось. Тогда не было бы уверенности, что она мертва. Они бы написали её имя на знаке, и надеялись, что она появится.

И почему они винят меня? За то, что я не смогла это предотвратить?

Нахуй.

Я повернулась и ушла.

Оказавшись за пределами их района, я разогналась несколькими быстрыми шагами и позволила ранцу поднять меня в воздух. Лучше так, чем ходить от городка к городку.

Я парила над морем людей, уткнувших головы в землю. Чувства роя подсказывали, что лица одних людей были переполнены чувствами, а других — стоически неподвижны. Вокруг были сотни, тысячи палаток. Каждый участок с палатками был отделён от соседних проволочным забором чуть выше колена.

Рейчел выбралась за пределы города и прошла уже даже группу палаток, установленных в пяти-шести минутах ходьбы от остальных. Я последовала за ней через холм, который на земле Бет назывался Капитанским, к ещё одной группе зданий. Это были деревянные хижины. Я сразу поняла, что это было жилище Рейчел, поскольку между строений носились собаки, а вокруг Ублюдка и других собак-мутантов собралась небольшая группа людей.

Над входом в самую большую хижину было прибито три огромных черепа бизонов. Ублюдка и собак оставили уменьшаться — привязали снаружи, словно лошадей, возле корыта с водой.

Я приземлилась, и до меня дошло, что теперь летающий ранец будет не так просто заряжать. У меня был запасной, полностью заряженный, но у Отступника должно быть много дел, а инфраструктура и ресурсы могут оказаться недоступными.

Это была мелочь. Несущественная деталь на фоне всего происходящего. Не было похоже, что ранец сыграет существенную роль в битве против Сына. Но это было ещё одно напоминание о произошедшем

Я остановилась и повернулась спиной к небольшому поселению и морю палаток, чтобы рассмотреть пейзаж. Я посмотрела вправо, затем посмотрела влево. Природа, нетронутая и дикая.

Именно так и будет выглядеть Броктон-Бей, если мы проиграем это сражение? Сколько времени понадобится, чтобы рухнуло последнее здание, чтобы грязь и трава скрыли последние следы того, что мы когда-то жили здесь?

Это была пугающая, тяжёлая мысль, которая присоединилась к бесчисленному количеству других.

Когда я подошла ближе, собаки залаяли. Я сохранила спокойствие и начала ждать.

Я узнала темнокожую девушку со странно раскрашенными глазами из укрытия Рейчел. Я встречалась с ней во время последней недели в Броктон-Бей. При её появлении все животные замолчали. Одна собака последний раз гавкнула, ещё две рефлекторно ответили на лай и затем смолкли. Девушка открыла для меня дверь, и собаки позволили мне войти.

Рейчел сидела на диване, окружённая собаками. Анжелика выступала в роли фаворитки и пользовалась наибольшим вниманием своей хозяйки. Собака, со своей стороны, несмотря на явно слабое здоровье и медленные из-за постоянной боли движения, активно выражала чувства к Рейчел, которая уставилась в землю и казалась неожиданно напряжённой. Произошло что-то более серьёзное, чем вся ситуация с Сыном.

Здесь также были Шарлотта, Форрест и Сьерра, они держались в стороне, молчали и не сдвинулись с места, хоть мы и встретились впервые за полтора года.

В дальней части комнаты собрались дети, молча играя со множеством щенков. Я узнала Мэйсона и Кэти, но с первого взгляда не признала Эфраима. Странным образом не хватало Джесси, но никто не отреагировал на её отсутствие. Возможно, она их покинула. Нашла семью.

Эйдан сидел отдельно, на его колене восседал голубь. Он сжимал и разжимал ладони, а птица перескакивала с одного колена на другое. Что-то здесь произошло, но это было не важно. По крайней мере, сейчас.

Сплетница сидела за компьютерным столом, но экран был чёрным, компьютер был выключен, лампочки погашены.

Мне не понравились, выражение её лица. Точно так же мне не понравились выражения лиц остальных.

Жалость. Сочувствие.

Это не мог быть Мрак. Нет. Не сходилось. Он должен был лететь назад, и он не был настолько уж далеко от дома, чтобы попасть под удар.

Тоже самое и Чертёнок. Кукла и Рапира были в порядке, когда я последний раз их видела.

Нет.

Сплетница лучше всех была осведомлена о положении дел в Броктон-Бей. Она знала, кто выжил, а кто нет. А в Броктон-Бей был лишь один житель, который по-настоящему имел значение, который был для меня важен.

Я почувствовала, как с каждым ударом сердца растёт ком в горле, как расширяется и не даёт мне глотать.

Не дожидаясь ответа, слов сочувствия или даже подтверждения догадки, я повернулась, вышла наружу и взлетела.

Я летела над заливом, в сторону от города, в сторону от этой чужой Земли. Я окружила себя роем, утопила себя в их жужжании, гудении и рёве.

Всё, что было сделано за это время, принесённые жертвы, риск.

Предательство и потеря самой себя.

И ради чего? Чтобы остановить конец света? Несмотря на наши старания, он случился.

Чтобы восстановить отношения с отцом?

Мы действительно их восстановили. Я призналась, кем и чем я являлась. Мы учли, что стали другими людьми, и построили отношения заново. Но сейчас, продолжая полёт в попытке сбежать от реальности, я не была уверена, что оно того стоило.

Ветер трепал волосы. Чтобы увидеть океан вокруг, я отогнала рой в сторону. Здесь был только ветер и шум волн. Запах солёной воды, который я так давно не слышала.

Моего отца больше не было, и я не могла заставить себя вернуться и услышать этому подтверждение. Но я не смогу жить дальше и в том случае, если подтверждения не будет.

Я помнила об уровне заряда, о снижающейся мощности ранца. Я знала, что мне придётся возвращаться. Знала, что есть дела, которые нужно делать.

Я провела последние годы, пытаясь что-то построить, подготовиться к решающему моменту. Я внесла свой вклад, помогла остановить Крюковолка. Я связалась с Рапирой и убедила её притвориться побеждённой, отслеживая положение врага и учитывая его ограниченную способность контролировать происходящее вокруг. Под моим руководством мы сразили Серого Мальчика и клоны Сибирь, мы поймали Джека.

А теперь количество погибших непрерывно росло. Сын продолжал неистовствовать, а у меня даже не хватало духа признать поражение.

Я не могла заставить себя вернуться и сделать даже самую малость. Это было высокомерно, заносчиво, но я не могла заставить себя принять участие в поисково-спасательных операций в то самое время, когда человечество медленно но верно вычищали с планеты. Крупнейшие города уничтожались с лёгкостью, с которой ребёнок разрушал муравейник.

Больше всего на свете я хотела, чтобы меня кто-то обнял, но не могла заставить себя попросить об этом. Отец и Рейчел были единственными, кто мог сделать это безо всяких вопросов, без высказывания банальностей или замечаний, но я не могла добраться до Рейчел, не встречаясь с остальными.

Отец был теперь ещё более недосягаем.

Маска, которую я создала, чтобы справляться со своими задачами, трещала по швам, а я не готова была никому показать своё настоящее лицо.

Отметка заряда неуклонно снижалась. Я заметила, что она достигла критической точки, когда возвращение к твёрдой земле может стать проблемным, а то и невозможным.

Небо темнело. Не было облаков, не было огней городов. Облака заслонили закатное солнце и луну надо мной, и стало на удивление темно.

Из темноты сверкнул флуоресцентный свет. Волосы и рой всколыхнул порыв ветра. Я почувствовала, как он дует из-за спины.

Я не стала поворачиваться.

— Решать тебе, — тихо сказала Сплетница. — Я бы хотела, чтобы ты прикрывала меня, но я пойму, если…

Я покачала головой, волосы встрепенулись. Я развернулась и подлетела к дверному проёму, висящему в воздухе.

Я ступила на твёрдую землю и ощутила себя странным образом тяжёлой. Мне понадобилось мгновение, чтобы обрести равновесие.

Сплетница подхватила меня, и дверь позади нас сомкнулась. Она обхватила меня руками и обняла. Странно, оказалось, что она ниже. Когда это произошло? Я помню как давным-давно она обнимала меня одной рукой. Тогда она была немного выше. Как раз подходящий рост для объятия. Сейчас мы были как Рапира и Кукла. Я стала выше и получала поддержку от того, кто ниже меня.

Я недооценила её. Она не задала ни одного вопроса и не высказала ни слова утешения.

— Они все здесь, — сказала она. — Готова?

Я заколебалась, затем хриплым голосом произнесла:

— Готова.

Мы не шевелились. Она не пыталась отстраниться.

— Нахуй всё, — пробормотала я. Из-за нахлынувших чувств, голос звучал странно. Возможно, на встрече мне следует помалкивать.

— Нахуй, — согласилась она.

После этого мы отпустили друг друга, вздохнули и отправились в комнату для совещаний.