Дамы семьи Паркинсон (джен)

Нарцисса Малфой отчаянно скучала — они с Поликсеной уже битых два часа корпели над профилями кандидаток в будущие леди Паркинсон, и пока дело шло ни шатко ни валко. Чтобы хоть немного развлечься, Нарцисса решительно допила кофе с молоком и принялась вертеть в руках начищенную до блеска серебряную чашечку, пуская в глаза приятельнице солнечных зайчиков.

— Нарси, угомонись, — проворчала Поликсена, закрываясь рукой. Окно за ее спиной было распахнуто настежь, и в комнату то и дело залетал свежий ветерок, напоенный влажным травянистым ароматом. Уже совсем весна, философски вздохнула Нарцисса и аккуратно поправила белую кружевную манжету на домашнем платье. Скоро распустятся цветы, в том числе ее любимые нарциссы, лужайки в Малфой-мэноре снова зазеленеют, и можно будет устраивать пикники на радость детям — наконец-то у Драко опять появится компания. А еще она сможет будто невзначай заманивать Люция в ажурную беседку у озера…

Голос Поликсены прервал ее мечтательные размышления:

— Что скажешь насчет Абботов?

— Скажу, что Ханне Аббот всего двенадцать лет, ждать слишком долго, — легкомысленно заявила Нарцисса, любуясь своими туфельками из голубого сафьяна, и отставила чашку в сторону. — Свадьба будет дай Мерлин после выпуска, а наследник вам нужен как можно раньше.

— Зато у Абботов подходящая наследственность, ты сама говорила, — напомнила Поликсена, копаясь в бумагах как заведенная. Нарси закатила глаза и откинулась на подголовник кресла, оглядываясь по сторонам из-под тени ресниц. Этим утром они устроились в кабинете Поликсены, и было заметно, что хозяйка бывает тут редко, — когда они пришли, стол был девственно чист, а Нарцисса прекрасно знала, что в обжитом кабинете так не бывает. Ей вспомнился собственный кабинет: шкатулки с украшениями, выписки из инкунабул, досье на все мало-мальски интересные семьи магической Британии, маггловские книги по генетике…

— Подходящая наследственность это только часть дела, — нравоучительно сказала она, воздевая палец к небу. — Также играют большую роль возраст, положение в обществе, политическая ориентация и прочие скучные мелочи. А еще миленькая маленькая Ханна может не захотеть выходить замуж за ровесника собственного отца, а душка Аластор не станет неволить свою принцессу.

Поликсена уронила голову на скрещенные руки и приглушенно застонала. Нарцисса потянулась через стол и сочувственно похлопала ее по спине: все-таки прирожденным бойцам мало интересны подковерные игры, в которых сама она чувствовала себя как рыба в воде. Белла была точно такой же, привычно подумала Нарси и почувствовала, как сердце болезненно сжалось от одной мысли о старшей сестре. Кровь не обманешь, неудивительно, что они с Поликсеной на дух не выносили друг друга — слишком уж похожи.

— Сесилия Селвин постарше будет, — задумчиво покусав губу, предложила Нарцисса в качестве компромисса. — И тоже могла бы подойти, но в течение беременности точно не обойтись без консультаций у Сметвика, да и ребенок, вероятнее всего, будет один и не с первого раза. Зато девица хороша собой и ждать не так уж и долго — она на предпоследнем курсе Шармбатона. К тому же, за нее приданое точно дадут.

— Селвины, — процедила Поликсена, выпрямляясь, и ее глаза презрительно сощурились. — Не хватало заполучить в родственники старика Самаэля! Он и так нам столько крови попортил, вечно пытался оспорить отцовский патент на щитовые амулеты. Нет уж, Паркинсоны и Селвины враждуют с конца восемнадцатого века, и не нам с Патроклом прерывать славную семейную традицию. Может, Алиса Берк? — с надеждой предложила она. — Славная девчушка, хорошо ее помню.

— Просватана, — с сожалением покачала головой Нарцисса. — Осенью выйдет за второго сына Шафика.

— Глава рода намного перспективнее второго сына, — приятельница негодующе скрестила руки на груди, и Нарси закатила глаза.

— Да-да, Патрокл — красавец и умница, любая девушка должна упасть к его ногам, — пропела она, накручивая на палец светлый локон, — ей нравилось строить из себя невинную и легкомысленную кокетку. — Тебе застит глаза сестринская любовь. Правда жизни такова, что Патрокл принадлежит к знатному, но растерявшему состояние и влияние роду, его не приглашают в приличные дома, а на предплечье у него красуется давно вышедшая из моды татуировка. Я вообще не понимаю, зачем мы рассматриваем нейтральные семьи, тех же Абботов да Берков. Надо сосредоточиться на своих или вовсе взять невесту с континента. Ну или хотя бы из семьи попроще.

Поликсена тяжело вздохнула и отвернулась к окну. Нарцисса невольно пожалела ее — все-таки в свое время им с Люциусом очень повезло, раз не пришлось идти на неприятные компромиссы. Она вспомнила, как чуть ли не на коленях умоляла отца согласиться на предложение Малфоев и как Люци смотрел в день свадьбы — словно, кроме нее, на целом белом свете никого не существовало. Нарси почувствовала, как ее охватывает грусть: все эти разговоры о браках и детях всегда вызывали у нее приступ сплина.

— Мы могли бы взять девушку без приданого, — тем временем предложила Поликсена. — Или даже сами приплатить.

— Ради чего опустошать сундуки, которые и так не ломятся от золота? — прагматично удивилась Нарцисса. — Ради статуса Священных Двадцати Восьми? Ликси, смирись: в этом поколении Паркинсонам придется поумерить аппетиты. Даже если искать девицу не нашего круга, все равно должно сойтись очень много факторов: чистокровная, с подходящей наследственностью, не просватанная, нужного возраста, да еще и семья должна быть не против… К тому же, неплохо было бы не тратить деньги, а, наоборот, добыть их — приданое вам не помешает.

— Не называй меня так, звучит как кличка домового эльфа, — как обычно, проворчала Поликсена, но Нарцисса только улыбнулась. Она потянулась к кипе бумаг, быстро перебрала их, разыскивая нужные, и наконец разложила перед приятельницей три тонких папочки.

— Вот они, наши финалистки, — она ласково погладила ближайшую папочку по корешку — своей работой Нарси заслуженно гордилась. — Фиона Фоули — жених погиб во время рейда, замуж за другого выходить отказывалась, а отец не неволил. По слухам, готова снять траур и наконец озаботиться своими перспективами. Недурна собой, но очень сентиментальна, витает в облаках и то и дело цитирует поэтов «Озерной школы»⁽¹⁾. Впрочем, в вашем семействе и так слишком много умных людей, и лишние мозги вам ни к чему. Зато у нее отличная совместимость с Патроклом! Правда, приданое Фоули вряд ли дадут: сами на мели, после войны Министерство ободрало их как липку. В целом, хороший вариант.

Поликсена взяла папочку, открыла ее и присмотрелась к колдофото кандидатки. Нарцисса знала, что та видит: голубоглазую и худощавую молодую женщину с одухотворенным лицом, пучком пепельных волос и томиком Уильяма Вордсворта⁽²⁾ в руках. Женщина застенчиво улыбалась и, раскрыв книгу, поспешно пряталась за ней.

— Допустим, — Поликсена кивнула с хорошо различимым сомнением. — С Фоули мы всегда ладили. Кто еще?

— Элизабет Буллстроуд, — девушка на колдофото была пышненькой, на любителя, но в целом миловидной. Круглое личико обрамляли густые темные локоны, а румяные щечки напоминали наливные яблочки. Таких обожал Долохов, все сравнивал с красавицами своей далекой заснеженной родины и цитировал что-то из классиков про коней и горящие избы⁽³⁾. — Теоретически должна подойти, и приданое дают приличное. Вот только сдается мне, что-то с девицей Буллстроуд не так: на рынке невест она уже третий год, но как-то безрезультатно. Точно знаю, что к ней присматривались Флинты, но официального предложения так и не поступило. И если уж Флинты воротят нос…

— Буллстроуды, — задумчиво повторила Поликсена, внимательно изучая досье. — Двоюродная племянница главы, даже не дочь.

— Ну не все же коту Масленица, — промурлыкала Нарцисса, жеманно прикрыв глаза. Поликсена потерла виски, упрямо покачала головой и отложила папку в сторону.

— Буллстроуды уже несколько поколений как снюхались с Селвинами, а Самаэль костьми ляжет, но воспротивится этому браку. Да еще эти загадочные реверансы с Флинтами… Нет, все-таки надо смотреть на континенте.

— Есть и третий вариант, неожиданный, — сказала Нарцисса и подала последнюю папочку, самую пухлую. — Вчера со мной связался Патрокл и попросил произвести все необходимые расчеты. Представляю твоему вниманию Розабеллу Забини.

— Блистательную Розабеллу? — напряглась Поликсена. Ее тонкие пальцы ловко вертели черное орлиное перо, и Нарциссе вспомнилось далекое и морозное зимнее утро, тренировка Поликсены на заднем дворе Паркинсон-мэнора и то, как в ее руках точно так же порхал узкий тонкий нож, похожий на стремительное скорпионье жало, — а затем безошибочно летел в цель. — Она же замужем.

— Уже нет. Представляешь, какое удачное совпадение! — тонко улыбнулась Нарси. — Свободна, богата и чистокровна, нужного возраста и подходящей политической ориентации. А еще крайне заинтересована в союзе. Патрокл говорит, она обещает принести в приданое половину казны Ставки и часть собственного состояния, а также в будущем обеспечить союз с Гринграссами через сына. Я изучила совместимость и никаких препятствий не вижу.

Нарси замялась, усилием воли смиряя захлестнувшие ее чувства, и все-таки сумела продолжить:

— Паркинсоны наконец смогут обзавестись запасным наследником⁽⁴⁾ и отступить от края пропасти. Не всем так везет, ты же знаешь, — горько добавила она, машинально крутя на безымянном пальце фамильный перстень Малфоев с крупным сапфиром.

— При условии, что Патрокл вообще доживет до первой брачной ночи, — фыркнула Поликсена и, отложив перо, забарабанила пальцами по столешнице. Приятельница села вполоборота к окну, задумчиво глядя наружу: на медленно просыпающийся после зимы сад, на стеклянный купол оранжереи вдалеке. Нарциссе казалось, что она понимает, о чем именно та думает: столько поколений труда, столько усилий и жертв, чтобы создать всю эту красоту. Теперь от их поколения, от их решений зависит, канет ли этот мир в небытие или все-таки удержится на плаву. — Я ей не доверяю, Розабелла же скользкая, как угорь! И эти ее почившие мужья…

— А тебе и не надо ей доверять, — безмятежно парировала Нарси. — Если честно, я не вижу, зачем Забини вообще строить коварные планы. Предыдущие ее супруги были или состоятельные бездетные мужчины в летах, или какие-то авантюристы, поэтому почти всегда все наследство доставалось Розабелле. У вас совсем другой случай, и это говорит в пользу того, что Роза не лукавит: денег от вас не получить, значит, ей нужно что-то еще — скорее всего, то самое будущее влияние. Несмотря на это, мы с Люцием накануне хорошенько пораскинули мозгами и предложили Патроклу передать семье все личные активы. Таким образом, случись с ним что, Розабелла не получит ни кната, даже вдовьей доли.

— Ну допустим, — подумав, медленно произнесла Поликсена. На яблоню за окном села невзрачная и серенькая садовая славка, попрыгала туда-сюда по ветке и запела — неожиданно сладко и нежно, выкладываясь на полную, будто исполняла свою песню в последний раз. — Но все равно как-то шатко.

— Я тоже так подумала, — согласилась Нарси, поправляя игривый палевый бантик на декольте. — И тогда вспомнила, что видела в библиотеке на Гриммо один прекрасный ритуал, на который были такие мастера наши изобретательные предки.

Она улыбнулась, заговорщически подаваясь вперед.

— Между прочим, уникальная разработка, от сердца отрываю. «Узы крови»⁽⁵⁾ называется — правда, поэтично? Мы свяжем им Патрокла и обожаемого сыночка Розабеллы до самого совершеннолетия Блейза. Если в течение этого времени Патрокл умрет, а кто-то другой ему в этом поможет, — мальчишка станет сквибом. Думаю, этого будет более чем достаточно, чтобы Забини сдувала с супруга пылинки. Правда, тебе придется отправиться на Гриммо самой, меня дом не впускает.

— Может, и меня не впустит… — начала было Поликсена, но Нарцисса понимающе накрыла ее руку своей, и приятельница запнулась, вскинула на нее больные глаза.

— Ну конечно, впустит, — мягко сказала Нарси. — Знаю, ты не любишь там бывать, но на кону стоит очень многое.

— Забини все равно на такое не согласится, — Поликсена покачала головой, но руку не убрала. Солнечный лучик скользил по ее густым каштановым волосам, зажигая в них медные искорки. — Слишком уж большой риск.

— Согласится, — уверенно возразила Нарцисса. — Я хорошо помню Розабеллу, она по натуре — игрок. К тому же, если сейчас Роза отступится, то подтвердит, что все предыдущие заверения были только блефом. Нет уж, эта женщина точно сядет за стол и даже повысит ставки.

Они помолчали.

— Так что, Люцию начинать аудит активов Патрокла? — спросила Нарси.

Поликсена кивнула и снова пристально взглянула на колдофото в последней папке, будто примеривалась к горлу будущей невестки. Нарцисса вздохнула и похлопала ее по предплечью — c'est la vie⁽⁶⁾, любое решение неминуемо создает новые проблемы.

* * *

Альбус еще раз остро взглянул на мальчика, утонувшего в глубоком гостевом кресле напротив, дружелюбно улыбнулся и подвинул к нему поближе вазочку с разноцветным фруктовым мармеладом.

— Угощайся, Гарри.

— Спасибо, — кивнул тот и, поколебавшись, отправил в рот апельсиновую дольку, щедро посыпанную сахаром. Немного скривился — видимо, слишком сладко. Альбус мысленно сделал пометку приобрести для таких разговоров что-нибудь менее приторное — может быть, молочный шоколад с орехами или что там любят современные дети? Он вспомнил редкие сладости из собственного грустного детства, тогда казавшиеся изысканным лакомством: лакричное ассорти да липнущие к зубам безвкусные ириски… — Зачем вы меня вызвали, директор? Что-то случилось?

— Нет-нет, — поспешил заверить Альбус, но Гарри продолжал смотреть на него настороженно и недоверчиво, исподлобья. Дамблдор тяжело вздохнул про себя, вспомнив точно такой же взгляд у совсем другого мальчика много лет назад. — Видишь ли, скоро каникулы, и я о тебе беспокоюсь. До меня дошли тревожные слухи о твоих неладах в приемной семье.

— Вы разве не знали, что дядя и тетя терпеть меня не могут? — спросил Гарри, вызывающе задрав подбородок, но его голос все равно слегка дрогнул. Все-таки он совсем еще ребенок, мимоходом подумал Альбус, но когда-нибудь Гарри научится держать лицо, и наблюдать за ним станет еще сложнее…

— Я не знал, — покривил душой он, скрещивая пальцы домиком и впериваясь в мальчика внимательным взглядом поверх очков-половинок. — Но теперь знаю и могу принять необходимые меры. Я предлагаю тебе провести часть лета в семье магов, в самом настоящем волшебном доме. Ты увидишь, как живут обыватели магической Британии, отдохнешь на свежем воздухе, вдалеке от опекунов и их придирок. Я не могу забрать тебя насовсем: все же Дурсли — твоя ближайшая кровная родня, но уж один месяцок как-нибудь можно устроить.

Он хитро подмигнул мальчику, но тот молчал и обрадованным не выглядел. Странно, Альбус рассчитывал на то, что Гарри не выносит маггловскую родню и будет прыгать от восторга, если предложить альтернативу. Над этим стоило поразмыслить.

— Разве безопасно лишать меня кровной защиты мамы? — неожиданно спросил Гарри, поднимая на Дамблдора глаза. — Я думал, я живу у Дурслей именно из-за нее.

А ведь неглуп, с легкой досадой подумал Альбус, чуть прикрывая веки. И очень, очень себе на уме. Ах как жаль, что ему не пришлась по вкусу славная мисс Грейнджер! Она сумела бы направить интеллект друга в нужное русло…

— Я наложу на дом, в который тебя приглашают летом, очень мощные охранные чары, — мягко сказал Альбус. — Там также будет камин, мы подключим его напрямую к моему кабинету, и ты сможешь в любой момент оказаться в Хогвартсе, в безопасности. Но если честно, Гарри… я не думаю, что тебе есть чего опасаться. С момента падения Волдеморта прошло больше одиннадцати лет, но за это время его последователи никак не проявили себя. Видимо, они окончательно смирились с поражением и не лелеют планы мести. Разумеется, не стоит терять голову, у тети тебе безопаснее всего — кровная защита Лили не даст тебя в обиду, — но маленький глоточек свободы не повредит, верно?

— Верно, — медленно произнес Гарри, глядя куда-то за плечо Альбусу, а затем перевел на него взгляд. — А что это за семья, к которой вы хотите меня отправить?

— О, — улыбнулся Дамблдор, довольно откидываясь на спинку кресла. — Это прекрасные, очень добрые люди, мой мальчик, и живут они в весьма живописном месте — старинном волшебном анклаве по соседству с маггловской деревенькой Оттери-Сент-Кэчпоул. В семье несколько детей, и родители точно знают, что придется по вкусу подрастающему поколению. Уверен: они организуют тебе превосходные каникулы.

Против ожидания Гарри только сильнее напрягся.

— Вы хотите отправить меня в гости к Уизли?

— Да, — немного обескураженно подтвердил Альбус и потянулся к бороде, но в последний момент удержался. С этим ребенком опять все шло не по плану. — Ты что-то имеешь против? Мне казалось, тебе будет интересно и очень полезно взглянуть на быт волшебников изнутри.

— Я не очень-то дружен с Роном, — кисло сказал Гарри и наклонил голову, словно упрямый бычок. — К тому же, я надеялся летом хоть разок увидеться с Драко и Панси.

Альбус улыбнулся: ну конечно, Малфой и Паркинсон. Про них он тоже не забыл, Гарри переживает совершенно напрасно.

— Они смогут навещать тебя в доме семьи Уизли. Им наверняка ужасно скучно и одиноко в их огромных пустых домах. Мне жаль этих детишек, Гарри, — доверительно понизив голос, добавил Альбус. — Их семьи помешаны на соблюдении традиций, в них нет места простому человеческому теплу и безусловной любви. Я не забыл тот день, когда Драко и Персефона попросили о повторном распределении — они мечтали вырваться из-под гнета фамильных обязательств, хотели торить собственный путь. Я хочу показать им, какой любящей и дружной может быть семья, Гарри. Может быть, если придет время выбирать сторону, они вспомнят эти летние каникулы и сделают правильный выбор.

— А такое время может прийти? Разве война не закончилась много лет назад? — скептически прищурился мальчик. — Вы ведь сами сказали: последователи Волдеморта давно сложили оружие.

Альбус внимательно посмотрел на Гарри и мысленно покачал головой: логическое мышление развито отлично, для этого ребенка нужно куда тщательнее подбирать аргументы. И, пожалуй, все же чаще общаться один на один — и Моргана с ней, с чистотой эксперимента!

Том, Том, что же ты сумел разглядеть в этом мальчишке, когда он был еще в пеленках? — в очередной раз подумал он. Ты не мог знать, что Гарри вырастет таким похожим на тебя… или все же мог? Неужели тебе было дано еще одно пророчество, которое так и не дошло до моего слуха?

— Мы делаем выбор каждый день, — вслух сказал Альбус и мимолетно удивился тому, насколько правдивой оказалась эта избитая фраза для него самого. — Любая мелочь может изменить судьбы мира к лучшему. Возможно, юный мистер Малфой, заняв место своего отца в Визенгамоте, проголосует за закон, который сделает устройство магической Британии немного справедливее. Или мисс Паркинсон позволит будущим наследникам поступить на факультет по собственному желанию, сломав изжившую себя вековую традицию…

Ему вдруг вспомнилась Вальбурга Блэк, после скандального поступления Сириуса метавшая громы и молнии в этом самом кабинете. Да, если удастся избежать повторения той неприятной сцены, Альбус приложит все усилия.

— Я понимаю, директор, — Гарри чопорно кивнул и встал. — Разрешите идти?

— Конечно. Уверен, что в гостеприимном доме четы Уизли тебе понравится, — подмигнул Альбус. — О тете с дядей не беспокойся, я беру их на себя.

Он отечески улыбнулся, и мальчик послал ему в ответ несмелую улыбку и бесшумно вышел за дверь. Альбус снял очки и устало потер глаза. Что же ты такое, Гарри Поттер? — привычно подумал он и достал свой верный лабораторный журнал за этот год — записать впечатления от беседы.

Пока было очевидно одно: загадочным образом Гарри становился все больше похож на Тома. Как? Почему? Что связало этих двоих — только ли пророчество? Или есть что-то еще, что-то, что Альбус упускает?

Короля делает свита… Возможно, этот холодный расчетливый взгляд, эта проницательность на грани цинизма — следствие общения с чистокровными ровесниками? Том Риддл был дружен с Абраксасом Малфоем и Натаниэлем Лестрейнджем, а внук одного из них крутится вокруг Гарри Поттера… Альбус вздохнул и закинул в рот мармеладную дольку — на этот раз вишневую.

Ничего, каникулы в «Норе» пойдут на пользу им всем. Артур и Молли присмотрят за Гарри в естественной обстановке и поделятся своими впечатлениями с Альбусом. Сам мальчик сможет отдохнуть и расслабиться, а также проникнуться к приютившим его магам симпатией. Возможно, даже наследники Малфой и Паркинсон задумаются над собственным грустным и одиноким детством в путах всевозможных запретов и обязательств. Альбус вспомнил Сириуса и скорбно покачал головой.

И все же, какая это славная пора — раннее отрочество! Еще не наскучили детские игры, но уже зарождается первый робкий интерес к противоположному полу. Возможно, там, где сплоховала мисс Грейнджер, удастся добиться успеха очаровательной рыжеволосой Джиневре? Дамблдор вспомнил любимицу семьи Уизли: большие карие глаза, премилые веснушки, ослепительно-рыжие волосы — совсем как у Лили Эванс… А вдруг долгие летние вечера и романтичный стрекот цикад в саду смогут преодолеть стереотипы, которые наверняка вдалбливали в голову Персефоне, и она тоже сблизится с кем-то из семьи Уизли? Маленькая Паркинсон могла бы заинтересоваться Роном или одним из близнецов…

Походы на речку веселой дружной компанией, полеты на метле наперегонки, вкусная сытная стряпня добродушной Молли… Мальчику нужно что-то доброе и светлое, к чему хотелось бы тянуться душой. А он, Альбус, поможет ему в этом. И, возможно, таинственная сила, которая так взбудоражила Тома, проявится именно в непринужденной обстановке дома Уизли…

* * *

Поликсена вышла из камина в деканской гостиной и внимательно огляделась по сторонам. Пустых стаканов не наблюдалось, равно как и осколков стекла. Севера, впрочем, не было тоже. Она нарочито громко кашлянула и потопала ногами. Тишина.

Поликсена прошлась по гостиной, обращая внимание на детали. Как и ожидалось, на столе стоял думосбор, а возле него валялись пустые, выпотрошенные бутылочки из-под воспоминаний. Она неодобрительно цокнула языком и похвалила себя за незваный визит — как Поликсена и опасалась, Север все же не утерпел и успел ознакомиться со всем, что она ему передала. А ведь как заливался соловьем, что нужно быть осторожнее и продвигаться медленно, шаг за шагом, чтобы не сойти с ума!

Поколебавшись, Поликсена подошла к двери в спальню и постучала. Изнутри не донеслось ни звука, и она нажала на ручку, медленно открыла дверь и вошла в комнату. Спальня пустовала. Поликсена попятилась и, вернувшись в гостиную, села в кресло — дожидаться хозяина покоев. Ей было неожиданно тревожно, интуиция раздраженной кошкой царапалась изнутри. Может ли Северус вытворить какую-то глупость? Конечно, может, это же Север. Может — и с большой вероятностью вытворит.

Она задумчиво похлопала себя по колену и встала. Наложила дезиллюминационное, закрыла дверь фамильным заклятием и отправилась на поиски приятеля, костеря себя за излишнюю впечатлительность. Коридоры уже опустели, отбой был с полчаса назад, и замок дышал влажной весенней прохладой, серебрился в лунном свете. Ничего со Снейпом не случится, ожесточенно подумала Поликсена. Уж кто-кто, а он точно способен совладать с собственным сознанием — не зря ведь стал менталистом не из последних! И вообще, она должна быть совсем не здесь, а на Гриммо 12! Сбывались ее худшие прогнозы: снова выбирая между долгом и дружбой, Поликсена раз за разом выбирала дружбу...

Следовало развернуться и уйти, заняться неотложными делами семьи, доказав самой себе, что она еще способна выбрать правильно, но иррациональный, нелепый страх гнал дальше, и она все ускоряла шаг. Север, Север, Север… куда он мог направиться? Поликсена достала палочку, вытянула ее перед собой и применила поисковое заклятие. Палочка нервно дернулась туда-сюда, будто стрелка компаса, а затем медленно описала полукруг и указала влево. Поликсена двинулась в выбранном направлении, отгоняя от себя мысли о том, что как раз в той стороне находится Астрономическая башня, с которой так удобно прыгать, если жизнь становится немила.

У подножия лестницы, ведущей на вершину башни, палочка дрогнула, замерла, будто в раздумьях, а затем уверенно указала вправо и немного вверх. Поликсена вздохнула и убрала ее прочь — дальнейший путь она знала прекрасно и развилок там не было. Дезиллюминационное решила пока не снимать — сначала надо присмотреться к Северу со стороны: вдруг он вовсе не думает о самоубийстве, а любуется на звезды и смакует вино в романтической обстановке. Возможно, даже не один. Эта мысль удивила и позабавила Поликсену — а и вправду, почему бы другу не провести весенний вечер с дамой? Взрослый мужчина ведь, физиология требует свое, а то, что он по сей день влюблен в давно умершую женщину, — так одно другому не мешает, ей ли не знать.

Она покачала головой и ускорила шаг. Перед последним пролетом стала ступать осторожно и мягко, чтобы остаться незамеченной, — благо дверь на площадку была открыта нараспашку и не выдала бы ее неуместным скрипом.

Северус стоял у парапета, тяжело облокотившись на каменный зубец, и неотрывно смотрел вниз. Он был один, и во всей его позе было столько обреченности, столько безнадежной тоски, что Поликсена почувствовала, как ее горло сдавили непрошеные слезы.

— Кто там? — голос у Севера был глухой и ровный. И как только заметил чужое присутствие? — Я не в настроении разговаривать.

— Я надеялась, что для меня в твоем черством сердце найдется местечко, — нарочито шутливо заявила Поликсена, снимая дезиллюминационное. Северус даже не обернулся, так и продолжил смотреть вдаль, на темную громаду Запретного леса, перемежаемую мертвенно-синими болотными огоньками. — Пришла тебя проведать, а ты оказался здесь. Север, ты ведь не станешь делать глупостей? Предупреждаю: у меня плохо с колдомедициной.

— Не стану, — сказал он после долгой паузы. За это время Поликсена успела осторожно подойти ближе и встать рядом, справа, готовая в любой момент оттолкнуть друга от парапета. — Хотя еще полчаса назад у меня была такая трусливая мысль.

— Так плохо? — помолчав, спросила она и тут же оборвала себя: и так ясно, что плохо, — от хорошей жизни люди на Астрономическую не лезут.

— Она и правда была как очаг зимой, — надтреснутым голосом сказал Северус. Его профиль выделялся в густых апрельских сумерках белым пятном. — Ты была права: мне не следовало копаться в прошлом. Но уже поздно.

— Уже поздно, — эхом откликнулась Поликсена и покрепче ухватилась за шершавый каменный зубец — до боли в пальцах. — Мы еще можем остановиться, Север. Просто скажи — и я никогда больше не упомяну Каролину. Мы сделаем вид, что того разговора в баре не было и что ты никогда не видел моих воспоминаний. А хочешь… хочешь, я все-таки сотру тебе память заново? Для тонких манипуляций у меня руки растут не из того места, но уж простенький обливиэйт я наложить сумею.

Какое-то время друг молчал, и она чувствовала, как борются в нем желание сдаться, отступиться, забыть — и готовность продолжить поиски утерянной памяти, сколько бы боли они ни принесли. Поликсену всегда восхищала его целеустремленность.

— Если ты наложишь обливиэйт, я все время буду думать о том, что именно тогда случилось и почему я решил опять об этом забыть, — наконец сказал Север и повернулся к ней. Поликсена поразилась тому, как глубоко запали его глаза, как углубились горькие складки у губ и обострилась линия носа — хотя с носом, казалось бы, куда уж дальше-то? — Рано или поздно я опять приду к тебе с тем же вопросом и так или иначе опять разузнаю всю историю. Так что стирать мы ничего не станем. Я хотел узнать правду — я ее узнал.

Поликсена кивнула, отводя взгляд, и старательно всмотрелась в кромку леса на горизонте, подсвеченную лунным светом. Правда… Есть правда, есть очевидная ложь, а есть сто тысяч оттенков серого между ними. А еще есть чувство долга — и долг этот куда больше нее самой, бабочки-однодневки по имени Поликсена, и больше всего, чем она дорожит. Как пройти по тонкой грани между тем, что хочешь, и тем, что должен, как нащупать один-единственный верный путь?

С запада задул холодный ветер, и она поежилась. Север заметил, снял мантию и молча накинул ей на плечи, оставшись в своем неизменном грачином сюртуке.

— Пойдем вниз, — сказала Поликсена и удивилась тому, как жалобно это прозвучало. — Пойдем, поговорим спокойно. Обсудим наш далекий третий курс за чашкой чая.

— А ты меня недолюбливала, — внезапно усмехнулся он краешком губ. — Почему? Почему мы вообще не подружились сами по себе, до появления Каролины на третьем?

Поликсена пожала плечами. Настал черед неловких вопросов — ей следовало догадаться, что они возникнут.

— До Каро нас ничто не объединяло, — объяснила она. — Ты всегда был сам по себе, с самого первого дня. Гениальный, но бедный мальчик, выросший у магглов. Я насмотрелась на гениев еще дома — перед глазами вечно маячила моя великолепная младшая сестрица — и меня тошнило от вас, таких талантливых и неординарных. К тому же, я точно знала, с кем мне можно дружить.

— И я в эту категорию не входил, — понятливо уточнил Север, и против воли Поликсена почувствовала приступ обжигающего стыда, скрутивший желудок в тугой узел.

— Не входил, — сказала резче, чем хотела, и устало потерла лоб, пытаясь облечь в слова то, что было для нее само собой разумеющимся. — Северус, послушай… До войны Слизерин не прощал выскочек. Вернее, до появления Каро — она умудрилась привить тут американские представления о свободе и равенстве, и другие «змеи» отступились, позволили нам троим сблизиться. К тому же, мой брат как раз учился последний год, и ему было уже не до того, с кем я провожу время, — хотя раньше Патрокл наверняка запретил бы наше общение. Слово наследника стоит почти столько же, сколько слово главы, и я не смогла бы перечить.

Поликсене вспомнились неотступные взгляды однокурсников, провожавшие ее в коридорах, заставлявшие выше поднимать подбородок и прямее держать спину, и пристальное внимание Патрокла, маскируемое под братскую заботу. Дочь рода Паркинсон не могла дружить с кем попало, о нет. Для нее были заготовлены подходящие подружки из правильных семей — вот только Поликсене не было до них никакого дела. За гербом и девизом, за гобеленом с родословной и сундуками с золотом они в упор не видели человека. А Поликсене так хотелось, чтобы хоть кто-то заметил ее саму…

— Я не в обиде, — неожиданно сказал Северус. Он вглядывался в ее лицо, будто видел впервые. Поликсена поняла, что друг пытается спаять их в своем воображении воедино: ее нынешнюю и ее прошлую — ту дерзкую девчонку с третьего курса, которая впервые в жизни поступила так, как хотела. — Только мне все равно интересно, почему даже тогда ты постоянно пыталась меня отшить.

Она рассмеялась и шутливо пихнула его в плечо кулаком.

— Мерлин, Север, ты же видел все моими глазами — неужели так ничего и не понял? Ревновала я, — смущенно проворчала Поликсена, пряча лицо. — Каро была первым человеком, который заинтересовался мною просто так, не из-за моей фамилии — просто потому, что я ей понравилась. Именно я, Поликсена, а не мисс Паркинсон. И тут, стоило мне привыкнуть к этой мысли, возле нее начинаешь отираться ты! Я ужасно ревновала к тебе свою первую настоящую подругу. А потом привыкла и начала получать удовольствие именно от дружбы втроем.

Ей опять вспомнился тот летний день, когда все казалось таким простым, и венок из одуванчиков, смотревшийся на гордом Северусе смешно до колик, и тихий плеск Черного озера почти у самых ног. Мысль о том, что Поликсена могла прийти на уже опустевшую площадку Астрономической башни и узнать о его смерти из завтрашних газет, стала совершенно невыносимой. Сколько можно терять дорогих людей?

— Поклянись мне, — глухо сказала она, — что, какими бы ни оказались твои воспоминания, ты ничего с собой не сделаешь.

— А если нет? — как он может так спокойно улыбаться, говоря об этом?

— А если нет — то я все-таки награжу тебя обливиэйтом, причем сотру все, до чего дотянусь, ясно? — Поликсена блефовала, но иногда цель все-таки оправдывала средства. Северус опять улыбнулся своей странной улыбкой — тонкой и неуловимой, как дорожка лунного света на черной воде.

— Ладно, клянусь. Моего честного слова хватит или потребуешь клятву?

— Так и быть, поверю на слово, — поколебавшись, сказала Поликсена, снова отворачиваясь к лесу, потому что удерживать лицо становилось все тяжелее. — Запомни этот момент, Север. Когда притащишься сюда опять — а ты притащишься, я уверена, — помни, что ты пообещал не делать глупостей.

— Будешь плакать обо мне? — шутливо осведомился друг, но вопреки обыкновению Поликсена не поддержала шутку: эти слова сумели пробиться за стену насмешливой отчужденности, которую она выстроила вокруг себя давным-давно.

Будет. Конечно, будет. По тому человеку, которого уже нет, и по тому, который сейчас есть, а еще больше — по тому, который может получиться, уже получается из слияния этих двоих. Она тяжело вздохнула и резко шагнула назад, прочь от показавшейся такой заманчивой пустоты впереди.

— Пойдем уже, байронический герой⁽⁷⁾, — фыркнула небрежно. — Поговорим.

Примечания:

PayPal, чтобы скрасить мои суровые будни: ossaya.art@gmail.com

Карта для тех же целей: 2200700436248404

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Песня, которая у меня ассоциируется с разговором на Астрономической башне (Сплин, "Романс"):

https://www.youtube.com/watch?v=exO0FrvSebk

Болотные огни:

https://sun9-62.userapi.com/impf/c857432/v857432954/56bb8/l3r2_v8i2vY.jpg?size=807x499&quality=96&sign=9707c6f38e21213807870054f0ce8010&type=album

1) Группа английских поэтов-романтиков конца XVIII — первой половины XIX века.

Вернуться к тексту

2) Английский поэт-романтик, представитель «Озерной школы»

Вернуться к тексту

3) Долохов цитирует Николая Некрасова: «В игре ее конный не словит, В беде — не сробеет, — спасет: Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет!»

Вернуться к тексту

4) Очень важная задача для любой знатной семьи: an heir and a spare («основной» и «запасной» наследники) — на случай, если с «основным» наследником что-то случится.

Вернуться к тексту

5) Вполне вероятно, что у Блэков ритуалы завязаны на их специализацию

Вернуться к тексту

6) фр. такова жизнь

Вернуться к тексту

7) Байронический герой (пишется именно так, не исправляйте) — тип романтического героя, введенный Байроном. Обычно превосходит окружающих умом и образованностью, загадочен и харизматичен. Ставит себя вне общества и закона, взирает на общественные установления с высокомерием, доходящим подчас до цинизма. Присутствие тёмной стороны (неблаговидное прошлое) сближает такого героя с антигероем. Этот полудобровольный отшельник упивается своим скитальчеством или изгнанничеством.

Вернуться к тексту