Червь (джен)

— Ты что-то задумала? — спросил Отступник.

— Нет, — сказала я. — Но мы столкнулись с проблемами глобального масштаба. Значит, и решение нужно искать глобальное.

— Э-э-э, — сказала Чертёнок. — Ты только что перескочила с разговора о Губителях на размышления о решениях.

— Да, — сказала я. — Мне кажется, нам точно следует подумать о решениях. О решениях, связанных с Губителями.

— Ну да, конечно, — воскликнула Чертёнок. — Вполне реально. Завалить Губителя. У нас даже получилось один раз за последние тридцать лет!

— Тсс, — сказала Сплетница и повернулась ко мне. — Тут есть что-то ещё.

— Дина сказала мне, что силы обороны будут разделены на пять групп. Армии, люди, крупнейшие кейпы и неизвестные.

— Она говорила это и другим. В СКП есть записи, — ответил Отступник.

— Пять групп в разных местах, но Дина не смогла разобрать, почему же они были там, не смогла рассмотреть подробности. Она сказала, что, наверное, там слишком много пророков, но что если нет? Что если она не способна видеть детали из-за присутствия Губителей?

— Скоординированное нападение? — предположила Нарвал.

— Вполне возможно, — кивнула я. — Либо это Левиафан, Симург, Тоху, Боху и Хонсу, либо Сын, а Тоху и Боху действуют вместе, как обычно.

— Не могу представить, чтобы оборона продержалась хоть сколько-нибудь долго, — сказал Отступник. — Нас слишком мало, чтобы разделять силы.

— В настолько ужасной ситуации в бой идут даже те, кто не хотел сражаться, — сказала я. — Кукла не боец, однако когда Левиафан напал на Броктон-Бей, она вызвалась добровольно. Если всё станет хуже, возможно многие сделают то же самое.

— Если нашими противниками будут пять Губителей и Сын, то скорее люди начнут массово бежать, — заметила Нарвал.

Я кивнула.

— Сплетница уже говорила что-то подобное. Да. Слишком многое зависит от того, что будет дальше. Сможем ли мы убедить людей. Станут ли остальные поступать как мы.

— Хорошо, — сказал Отступник. — У тебя есть какие-то идеи насчёт Губителей?

— Упреждающая атака, — тихо сказала Нарвал. — Даже если это спровоцирует их на ответный удар, по крайней мере это уже не будет скоординированное нападение, тем более, что в данный момент Сын занят где-то ещё. Симург неподвижна. Мы могли бы ударить её чем-то вроде того, что использовали в Нью Дели или в Лос-Анджелесе.

— Могли бы, — согласился Отступник.

— Давайте подумаем над этим, — предложила я. — Мы не сможем этого сделать без предварительной подготовки, нам нужно убедить людей, что не всё безнадёжно, нужно собрать информацию и ресурсы.

— Значит, пока готовитесь, займитесь планированием, — сказал Отступник. — Собирайтесь. Возьмите всех, кто может пригодиться.

— Я готова, — сказала Сплетница. Чертёнок и Рейчел кивнула.

— Мне нужны запасные части костюма из Стрекозы, — сказала я. — Перед тем, как отправиться на платформу, я оставила её на Гимель. Надеюсь, в запасном ранце достаточно заряда.

— Иди, — сказал Отступник. — Я присмотрю за Святым.

— А я? — спросила Канарейка.

— Мы можем найти тебе стандартный костюм Протектората. Паучий шёлк, — сказала Нарвал. — Прочный, гибкий. Никаких рюшечек, ничего интересного, но лучше, чем ничего.

Канарейка нахмурилась.

— Что не так? — спросила Нарвал.

— Просто… костюмы в обтяжку...

— Лишние припухлости? — спросила Чертёнок. — Жирные ляжки? Толстые лодыжки?

— Нормальные у меня лодыжки, — сказал Канарейка. — И ляжки. Просто…

Она замолчала.

Чертёнок ущипнула ткань своего собственного костюма.

— Со мной такое было. Думаешь, смотреться так же круто, как я — легко? В обтягивающем пиздец как сложно нормально выглядеть. Диеты, упражнения, постоянные патрули и сражения не на жизнь, а на смерть. Странно, что ты этого не поняла, пока сидела в каталажке.

— Выбирать пищу не приходилось, да и о свободе перемещения не было и речи, когда тебя могли порвать за поставленную не туда ногу, — мрачно сказала Канарейка.

— Можешь надеть поверх свою одежду, — предложила Нарвал. — Мы достанем тебе какое-нибудь снаряжение. Нелетальное оружие. Чтобы ты могла защитить себя.

Они всё организуют. Я потрясла головой. Мне нужно сосредоточиться на собственных заботах.

— Дверь, пожалуйста, — пробормотала я. — Гимель, к Стрекозе, Новый Броктон-Бей.

Портал открылся.

— У меня есть кое-что получше, Канарейка, — сказал Святой. — Я дам тебе один из запасных костюмов Драконоборцев.

— Это… это хорошее предложение, но, боюсь, если я соглашусь, то получится, будто я предала Дракона.

— Ты не сможешь выплатить ей свой предполагаемый долг, если погибнешь, — сказал Святой. — Не нужно ни денег, ни обязательств. В нём ты сможешь летать, Канарейка. Нелетальное оружие, намного лучше того, что производит Масамунэ.

— Я не знаю, — ответила она.

Я замерла у самого входа, чтобы послушать. Сплетница, Рейчел и Чертёнок прошли в портал мимо меня.

— Соглашайся, — сказал Отступник, отрывая взгляда от ноутбука. — Святой, я прочешу его сверху донизу в поисках закладок и других фокусов.

— Я понял, — ответил Святой.

Отступник открыл дверь его клетки.

Святой встал, покрутил головой, разминая шею. Рядом с Отступником он казался очень маленьким, однако, он вовсе не был низким. Лицо его было измождённым, но взгляд — твёрдым.

— Держись у меня на виду, — сказал Отступник. — Весь доступ к системе будет направлен через меня. Я всё перепроверю.

Святой кивнул.

Я вошла в портал и оказалась на поле, где оставила Стрекозу. Какие-то дети карабкались по обшивке корабля, но с криками разбежались, как только увидели нас.

Ветер гулял в высокой траве. Я повернула голову навстречу ветру, дождавшись, пока тот откинет волосы с моего лица. Я стояла и смотрела на океан, ожидая, пока насекомые доберутся до нужных каналов и активируют выключатели, открывающие рампу.

— Мы нечасто об этом вспоминаем, но какая же крутая штука! — сказала Сплетница. — Конечно, не сравнить по удобству с порталами, к которым мы получили доступ, но всё равно.

— Ага, — ответила я. Мыслями я была где-то в другом месте, пыталась оценить всё происходящее, угрозы, необходимые дела.

Я молчала, осматривая Новый Броктон-Бей. Броктон-Бей Гимель. Повсюду были палатки и шалаши, ветхие жилища заполняли пейзаж безо всякого порядка или организации. Тут и там вились тропинки, где движение сотен людей примяло траву и разворошило землю. Бригады работали: валили деревья и превращали их в материалы для возведения новых строений.

Всё это вызывало противоречивые чувства.

Я смотрела на них и практически чувствовала, что все они находятся в блаженном неведении. Они не знали, насколько сильно мы пострадали в нашем первом налёте, иначе настроение было бы другим. Здесь не было ни телевизоров, ни радио. Новости передавались только из уст в уста.

Возможно, кто-то сказал им, однако большинство не поверило, сочло это нелепым слухом. Люди не хотели верить, что мы в жопе, серьёзно и основательно. Или новости вообще не расходились, поскольку те, кто их всё-таки узнавал, приходили к выводу, что если эту информацию узнают все, ничего хорошего не произойдёт.

Им повезло встретить конец света, так до конца и не поняв, с чем мы имеем дело. Они не знали, что представлял из себя Сын, они не догадывались об угрожающем, терпеливом присутствии двух Губителей на земле Бет.

Это было высокомерно, даже снисходительно, но когда я смотрела на людей там, внизу, я ощущала себя родителем, который заботливо, с некоторой жалостью смотрит на своего ребёнка.

И каким-то образом, представляя, как люди идут работать, потные, голодные, испуганные, поедаемые мошкарой, как они самоотверженно возводят жилища для престарелых, немощных и самых маленьких, я практически видела среди них отца. Именно такими вещами он и занимался.

Никто конкретно не сказал мне о том, что он умер, а я решила не спрашивать. И всё же, когда я моргнула, то почувствовала, что мои глаза увлажнились. Пускай слёз и не было.

Я могла представить там Шарлотту. Сьерру. Фореста. Детей: Эфраима, Мейсона, Эйдена, Кэти и Мэй, которые вполне могли носить воду работающим людям.

Вот только у Сьерры были сейчас другие обязанности, а сироты с моей территории стали старше. Дети уже справлялись с несложной работой: присматривали за новыми малышами, прибирались и всё такое прочее. И всё же, как и в случае с моим отцом, мысленный образ побеждал логику. Я представляла, как они несут бутылки с водой.

Я покачала головой, чтобы избавиться от видения, и вернулась к реальности. Я всё ещё стояла у подножия рампы.

— Сильно задумалась? — спросила Сплетница.

— Ага, прости, — сказала я, повернулась направилась в корабль. Сплетница пошла рядом со мной. Рейчел уже разлеглась на скамейке, а Ублюдок развалился на полу прямо под ней. Чертёнок разместилась на траве снаружи, направив лицо в направлении, где должна была быть южная часть города, если бы тот вообще был в этом мире.

— Не извиняйся. Что-нибудь конструктивное? Стратегия?

— Нет, вообще не конструктивное. Скорее просто о людях.

— О людях? — спросила Сплетница. — Мы продолжаем твердить им разойтись по порталам в разные места вокруг Гимель и других Земель. Те, что внизу, отказываются уходить. Собрались там, как огромная мишень для Сына, Губителей или Янбань.

— Да, — согласилась я. — Всё как я всегда и говорила. Люди — идиоты. Эгоистичные, жестокие, несправедливые, неуклюжие и недальновидные идиоты. Не то чтобы это не относилось и ко мне, я не ставлю ставлю себя выше остальных.

— Э-мм, — промычала Сплетница.

Я начала собирать части своего костюма. Я надену тот же набор, что и на битву с Сыном, просто нужно разобраться с отдельными деталями.

— Но, в итоге, человечество иногда оказывается не таким уж и плохим, — сказала я.

— Иногда, — ответила Сплетница. — Мне потребовалось время, чтобы осознать это. Чем больше узнаёшь, тем уродливее, как правило, всё выглядит. Но если не останавливаться на этом, то в конце концов осознаёшь, что есть и что-то хорошее.

Я кивнула и полезла в карман за маленьким перцовым баллончиком, который забрала из испорченного костюма, и поместила его в пояс нового. После этого я начала снимать повседневную одежду.

Я сняла рубашку, более-менее привела волосы в порядок и на секунду остановилась, прижав вещи к груди.

— Я хочу их спасти, — сказала я, удивлённая чувствам, прозвучавшим в моём голосе.

— Самое страшное, — сказала Сплетница, — то, что я понимаю тебя. Обычно мне не нравятся люди, я видела в них столько уродства, что меня они... не заботят? Хотя нет, не так. Меня заботит, заботило раньше, но никогда не... волновало, если с ними что-нибудь происходило. Так больше похоже на правду.

Я кивнула, меня это совсем не удивило.

— Но теперь я близка к тому, что я хочу сделать что-то для них, так же как хотела сделать для тебя. Наверное, плохой звоночек.

— Нет, — тихо сказала я, пристегнув доспех, и посмотрела на нее. — Жалеешь, что связалась со мной?

— Не жалею. Что, впрочем, не означает, что это было правильно, понимаешь о чём я?

Я кивнула.

Сплетница хлопнула меня по плечу, взяла ноутбук и устроилась на скамейке напротив Рейчел, прислонившись спиной к перегородке.

Я застегнула ремни, задумалась, стоит ли надевать маску, но всё же надела. Застегнула сзади на шее, развернула воротник, чтобы спрятать застёжку.

Затем надела запасной летательный ранец.

В зависимости от того, как пойдут дела, я, возможно, уже не смогу зарядить его снова, не смогу заправить Стрекозу, и так со всем остальным.

Если Сын или Губители не убьют нас в ближайшие несколько дней, то у нас закончится топливо. Связь будет нестабильной, и нам придется бегать по складам за едой, медикаментами и прочими средствами. Наладить поставки с необходимой нам скоростью будет попросту невозможно.

Мы сумели эвакуироваться, захватив лишь незначительное количество запасов. Что-то мы подготовили заранее. Гимель повезло в этом больше чем другим Землям.

Я проверила свои доспехи и затянула все ремни. Может быть, немного сильнее, чем надо, но сейчас меня это не беспокоило.

Я сжала и разжала ладонь. Ощущения были всё ещё странными, но не настолько, чтобы это мешало.

— Дверь, — сказала я. — К Панацее.

Портал раскрылся, и Стрекозу заполнил гул голосов с противоположной стороны. Я призвала к себе окрестных насекомых. Бабочки закружились, привлекая внимание Чертёнка. Я подождала, пока она забралась в Стрекозу, и закрыла рампу.

Задний люк Стрекозы всё ещё закрывался, когда мы прошли сквозь портал в центр помещения, которое выглядело как временный госпиталь.

Похоже, что стены были очень толстые и древние и сложены из неровных гранитных блоков разных цветов, достигающих метра в поперечнике. Некоторые блоки были треснувшими. В отдельных глубоких трещинах росла трава и даже цветы. Оконные проёмы были огромными — полтора на три метра, рамы и стёкла явно появились здесь намного позже.

Помещение было битком набито людьми. Они переговаривались друг с другом, повсюду слышались крики и плач.

Пациенты.

Люди были покрыты ожогами, порезами и ушибами, у некоторых конечности были раздавлены, а лица раздроблены. Многие раны явно могли оставить только парачеловеческие силы. Теснота была невообразимая — люди лежали на кроватях и сидели на каменных стульях практически впритирку.

Появилась Панацея. Она вытирала влажные руки, будто только что их помыла. Длинные рукава были закатаны, а волосы собраны на затылке. За время, проведённое в Клетке, она только похудела, опровергая сказанное Канарейкой. За ней следовал мужчина со стильно уложенными волосами, тонкими усами карандашом и с тяжёлыми мешками под глазами. В его повадках было нечто, выдающее его с головой… Он был кейпом.

Она проходила мимо людей и протянутых со всех сторон рук. Её пальцы лишь на мгновение касались каждого из них, но сама она ни на кого так и не посмотрела.

— Папа, — позвала она, остановившись.

Человек в конце комнаты выпрямился. Маркиз. Длинноволосый, гладко выбритый мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами и тонкими линиями чёрного кружева на воротнике. Через руку у него был переброшен элегантный пиджак. Шею украшала тонкая цепочка, на которой болтались два броских кольца. Судя по тому, что рядом висел медальон, кольца появились позже. Возможно, он снял их, чтобы не мешали работать.

— Что такое, Амелия?

Другого мужчину при таком сочетании физических данных и стиля одежды можно было бы спутать с женщиной или счесть женоподобным.

Но не Маркиза. Только не его. Когда он говорил, голос звучал мужественно, глубоко и уверенно. Очерченный подбородок, форма плеч, узкие бёдра — сомневаюсь, что кто-нибудь мог счесть женоподобным его. Я не из тех кто предпочитает парней постарше или красавчиков, но я определённо понимала, что он наверняка пользуется успехом у женщин.

— Сломанные кости. Бедренная раздроблена, открытый перелом. Займёшься этим?

— Ничего критичного, — сказал Маркиз, — Но неприятные ощущения гарантированы.

Панацея еще раз коснулась руки пациента:

— Он не будет ничего чувствовать в течение двадцати минут.

— Этого вполне достаточно, спасибо, моя дорогая.

Маркиз по пути к пациенту прошёл рядом с Панацеей и мимоходом положил руку ей на плечо.

Я смотрела, как она потянулась рукой к своему предплечью, касаясь какой-то татуировки, глубоко вдохнула, выдохнула и двинулась дальше.

Она сделала два шага, прежде чем наконец заметила нас и остановилась.

— Йоу, — сказала Сплетница.

— Какие-то проблемы? — спросил человек рядом с Панацеей.

— Старые знакомые, — сказала Панацея, внимательно глядя на нас.

— Враги?

— Один враг, — сказала она тихим голосом. — Я надеялась больше никогда тебя не увидеть, Сплетница.

— Прости, — сказала Сплетница.

— Я могу разобраться, если вы этого хотите, — предложил спутник Панацеи.

— Нет, Щегол, не можешь, не беспокойся об этом. Думаю, ты можешь проверить как там дела, оборудование.

— Непременно, — сказал он и повернулся к выходу из вестибюля импровизированной больницы.

Панацея подошла ближе.

— Пообщайтесь, — шепнула Сплетница. Я коротко кивнула в ответ.

— Итак? — спросила Панацея, скользя по нам взглядом, рассматривая детали.

— Я хотела поблагодарить тебя, — сказала я и показала руку.

— Ты пыталась помочь мне в трудное время. Ничего не вышло, но ты попыталась.

— А.

— Многие люди занимались твоим спасением. Я даже растерялась. Это я привыкла быть золотым ребёнком, однако мне не повезло, никого не оказалось рядом, когда мне было нужно.

— Мне кажется, Маркиз помог тебе, — сказала Сплетница.

Панацея взглянула на отца, который смотрел на нас с приподнятой бровью.

— Может быть, — сказала она. — Я думала, что ты теперь герой. Работаешь со старой бандой?

— Слово «банда» давно вышло из моды, — сказала Чертёнок. — Такое мелкое! Есть же варианты получше, чтобы выразить происходящее. Она правит командой старых главарей, вновь на вершине Олимпа.

— Ш-ш, — утихомирила её Сплетница. А после небольшой паузы прошептала — Олимп?! Откуда ты такие слова знаешь?

— Не герой и не злодей. Просто пытаюсь выжить, — сказала я, — рядом с людьми, которых лучше всего знаю. С теми, кому доверяю.

— Понятно, мы тоже пытаемся выжить. Двенадцать врачей, двадцать медсестёр, я, мой отец и то, что осталось от старой банды моего отца. Они посылали нам самых тяжело раненых в бою, пока мы пытались устроиться, чтобы вместить большое количество людей. И тогда ударили Янбань, с тех пор мы переполнены.

— Понятно, — сказала я.

Панацея переступила с ноги на ногу. Сейчас она создавала другое впечатление. Это несомненно появилось после тюрьмы. Не позёрство, нет. Просто она вела себя более естественно.

— Тебе что-то нужно, — спросила она. — Вы же не просто так сюда пришли.

— Я хотела сказать, что мы собираем силы. Чтобы разобраться с несколькими угрозами. Пытаемся собрать как можно больше тяжеловесов, и начинаем с тех, кого не было на платформе. Мне кажется, у нас есть для тебя применение.

— Понятно, — ответила она. — но я не хочу, чтобы меня «применяли».

— Это не то, что я хотела сказать.

— Я знаю, но у этих слов всё равно есть такое значение, не так ли?

— Да, есть, — ответила я.

Она оглянулась на отца. Тот сидел рядом с человеком, которого исцелял, и к нему присоединились ещё пара человек. Судя по виду — кейпы.

— Я не могу остановить Сына, — сказала Панацея. — Скорее всего я не смогла бы до него даже дотронуться. Но даже если бы и дотронулась, сомневаюсь, что получилось бы что-то сделать.

— Вероятно, так и есть, — сказала я.

— Ты собираешься остановить его при помощи гигантских собак? Насекомых? Люди пытались и у них ничего не вышло. Это всё, что у нас осталось. Найти места, где человечество сможет жить и если нам повезёт, двигаться дальше. Или начать заново, если не повезёт. Убедимся, что население достаточно разбрелось, но не настолько сильно, чтобы потерять способность восстановить численность. Разделить человечество на группы по шесть-десять сотен людей и разбросать их в какой-нибудь глуши.

— Это не сработает, — сказала Сплетница. — Сын слишком быстро перемещается, а мест, чтобы спрятаться, по большому счёту, не так много.

— Каждый раз, когда ты открываешь свой рот... — сказала Панацея. Было похоже, что она собиралась что-то добавить, но передумала.

— Ты одна из сильнейших кейпов, — сказала я. — Ты нужна нам.

— Я с вами, — сказала Панацея. — Но только не в бою.

Я вздохнула.

Раздался глухой рокот. Почти животный звук.

Я повернулась и увидела что тот опрятный человек, Щегол, стоит рядом с Луном и Ампутацией. Шум издавал Лун. Странный звук, учитывая, что он стоял совершенно неподвижно и в своём человеческом облике. Высокий мускулистый азиат, покрытый татуировками. С момента прошлой нашей встречи татуировок прибавилось. Больше драконов в восточном стиле. Волосы стали длиннее, на щеках и подбородке появилась щетина.

Ампутация не была одета как маленькая девочка. И волосы не были завиты в колечки. На ней был серый спортивный костюм.

Рейчел чуть слышно зарычала, зловеще вторя Луну.

Лун шагнул вперёд и подтолкнул Ампутацию, которая неуклюже переступила на несколько шагов.

— Толкаться невежливо, — сказала она.

— Не строй милашку, — прорычал он. — Мы тебя предупреждали.

— Ладно, хорошо! Заебал уже толкаться. Просто скажи, куда идти.

Он указал в нашу сторону.

Они подошли ближе и Ампутация остановилась рядом с Панацеей. Лун положил руку ей на голову и остановил её дальнейшее движение.

Она резко развернулась и хлопнула рукой по его ладони.

— Не надо так делать! — воскликнула она.

— Кто-то чересчур несдержан, — заметила Чертёнок. Она так и не надела маску, хоть и взяла её с собой. Глаза были прищурены.

— Я не выспалась, — сказала Ампутация. — Старшая сестрёнка вытащила всё ценное, что было внутри меня припрятано, и не выключила боль. Я чувствую себя такой лёгкой. Так странно. Не могу сидеть спокойно, да они мне и не позволяли.

— Проблемы паралюдей первого ранга, — сказала Чертёнок. В голосе не было ни капли веселья.

— И они вечно меня проверяют, — сказала Ампутация, пропустив слова мимо ушей. Она смотрела на Панацею и Луна. — Поверьте мне, я вас не раскромсала и в будущем не собираюсь. Может хватит проверять меня?

— Я помню, когда ты была милашкой, — сказала Сплетница. — Ты была такая весёлая, и беззаботная, и с хорошими манерами. Ты была полным абсолютным чудовищем, и никто в здравом уме не стал бы тебе умиляться, но ты была восхитительна. А сейчас, взгляни на себя.

Ампутация посмотрела сердито, но я за ней не следила. Сплетница использовала прошедшее время. «Ты была абсолютным чудовищем». Отсылка к прошлому или наблюдение на более глубоком уровне?

— Из-за неё я не могу уйти, — сказала Панацея. — Только я могу перепроверять её работу. Когда мы обе здесь, то в тылу два гениальных целителя. Если я уйду, то мы превратимся в целителя с минимальным боевым опытом и в бомбу со снятым взрывателем, рядом с которой нет никого, кто знал бы что делать, если взрыватель снова появится.

С этим не поспоришь.

Ну, вообще-то я могла бы, но не слишком убедительно.

— С такой ситуацией можно разобраться по-другому, — сказала Чертёнок. — Нахер избавится от бомбы.

— Мы так и сделаем, — сказала Панацея, — если она даст нам повод. Любой повод вообще. Но она заслуживает один шанс.

— Бомбам хватает одного шанса, — сказала Чертёнок. — И всё закончится тем, что тебя выпотрошат, а твои внутренности развесят по стенкам комнаты.

— Твои метафоры… — пробормотала Сплетница. — Хотя эта почти получилась.

— Ты, кажется, расстроена, — Ампутация подняла одну бровь, — однако я не помню, чтобы с тобой это делала.

— Мой брат, — прорычала Чертёнок.

— Ой, — сказала Ампутация, затем посмотрела влево, затем в пол. Лицо нахмурилось. — Точно. Теперь я вспомнила. Чёрт. Это было плохо. Не то чтобы плохо-плохо. Но да, плохо.

— Ну да, типа того, — сказала Чертёнок, не меняя тона.

— Мне жаль, — сказала Ампутация, всё ещё глядя в пол. — Не хочу сказать, что всё исправлю, потому что у меня это даже близко не получится. Я не знаю, что сказать, кроме как «мне жаль». Нет прощения. Но я сделаю всё, что смогу, чтобы всё стало лучше, и, возможно, в конце концов, я пройду хотя бы сотую часть пути.

— У него было второе триггер-событие, — сказала Сплетница. — И он убил Ожог. На случай, если ты не поняла кто это.

— Я же сказала, что вспомнила, — огрызнулась Ампутация и раздражённо посмотрела на Сплетницу.

— Ну конечно, — еле слышно ответила Сплетница.

Я наблюдала за Ампутацией, видела как меняется выражение её лица. Глаза бегали, словно она оценивала происходящее вокруг или проигрывала в уме воспоминание со множеством подробностей.

— Вы сражаетесь? — спросил Лун, прервав мои мысли.

— Мы сражаемся, — сказала я и повернулась к нему.

— С кем?

— Со всеми, кто встанет на нашем пути, — вступила Рейчел.

— Как она и сказала, — добавила я.

Лун посмотрел на меня, и я выдержала его взгляд. Холодный взгляд, особенно для того, кто был способен так неудержимо и яростно сражаться.

Должно быть, он вспоминает о своём поражении от моих рук. Я использовала ядовитых насекомых, чтобы сгноить его промежность, а в другой раз я отравила его галюциногенной кровью и вырезала ему глаза.

Довольно-таки странно, но возможно, эти обиды значили намного меньше, чем то, настоящее оскорбление, которое я ему нанесла.

Я захватила город. Он пытался и провалился. Я же достигла успеха.

Учитывая моё понимание психологии Луна, мне казалось, что таких вещей он не прощает.

— Сражаемся с Сыном, с Губителями… с Янбань, — сказала Сплетница. Она явственно подчеркнула последнее слово.

Странно. Я бы поставила всё в противоположном порядке. Подчеркнула бы наибольшие угрозы.

— Да, — ответил Лун. — Не нужно мной манипулировать, Сплетница. Если ты хочешь, чтобы я присоединился к битве, тебе достаточно попросить.

На лице Сплетницы промелькнуло странное выражение. Затем она повернулась ко мне, вопросительно приподняв бровь.

Я кивнула.

— Хорошо, — сказал Лун. — Я возьму свою маску. Я вернусь.

Он ушел.

— Дверь, — сказала Сплетница, — к?..

— К Призрачному Сталкеру, — сказала я.

Портал начал открываться, на другой стороне была ночь.

Сплетница странно на меня посмотрела.

— Что?

— Я упомянула Янбань, когда поняла, что его разозлило их нападение на это место. Но, судя по его словам я нащупала какую-то историю. Но это не радует. Меня теперь будет мучить эта мысль.

— Радуемся тому что есть, — пожала я плечами.

Она кивнула.

Пока мы говорили, Панацея отослала Ампутацию вместе со Щеглом.

— Ещё раз спасибо, Панацея, — сказала я. — За то, что собрала меня в одно целое.

Она открыла рот, собираясь заговорить, однако, кажется, передумала и указала на портал. Я кивнула и вместе с ней перешла на другую сторону. Чертёнок и Сплетница остались в госпитале, портал остался открытым. Рейчел пошла было за нами, но, видимо, почувствовала, что мы хотим поговорить наедине и отошла в сторону.

Панацея и я подошли к бетонному выступу, который был когда-то серединой моста.

— Я не боец, — сказала она. — Надеюсь, ты это понимаешь.

— Понимаю, — сказала я. — Но я как-то надеялась, что в конце концов всё не закончится тем, что на поле боя останутся одни только «не бойцы», осознавшие, что у них теперь есть один выбор — стать бойцами. Это будет очень печально, если дойдёт до этого, и кто-то вроде тебя поймёт, что ты всё-таки могла помочь. Такая гибель для человечества даже будет в чём-то символичной.

— Будет так же печально, если мы сломя голову ринемся в бой и пожертвуем чьими-то жизнями, только чтобы понять в конце, что потеряли кого-то важного, — возразила она.

Я кивнула.

— Удачи. И не поворачивайся спиной к Луну.

— Не буду. Мне чертовски хорошо удаётся следить за людьми, — сказала я и призвала насекомых ко мне на ладонь, чтобы продемонстрировать мысль.

— Тогда я и вправду надеюсь что ты одержишь победу в будущих боях. Мы, вроде как, на тебя рассчитываем.

— Я тоже, — сказала я. — В смысле, я надеюсь, что ты достигнешь своей цели

Она оглянулась на портал, который светился рассеянным светом из комнаты по ту сторону.

— Второй шанс…

— Хм?

— Мы все даём второй шанс чудовищам, которые этого не заслужили.

— Включая и тебя? — спросила я.

Она кивнула.

— Не уверена, что я поняла, — сказала я и заметила, как невдалеке от нас на выступающую стальную конструкцию приземлилась и остановилась, наблюдая за нами, Призрачный Сталкер. — Я хочу сказать, что понимаю про вторые шансы, и про то, что это незаслуженно. Но…

Я не могла достаточно понятно всё выразить.

— Когда ты в таком положении, иногда предоставить второй шанс готов только тот, кто сам в нём нуждается, — пояснила Панацея.

— Я понимаю, — сказала я. — Ты знаешь, если бы ты тогда присоединилась к Неформалам, мы могли бы тебе его дать.

— Вы могли бы дать. Не уверена, что я смогла бы принять.

— Да, — ответила я, — верно.

— Впрочем, не все из нас такие, — сказала она. — Луну вроде бы вторые шансы не нужны. Возможно он просто хорошо это скрывает, а возможно он спалит тебя до углей как только ты забудешь за ним присматривать и отвлечёшься на врага.

Я кивнула.

— Он не из тех, кто строит и восстанавливает. Он разрушает.

Что-то в её фразе зацепило меня. Я сразу же нашла правильный ответ.

— Значит, нужно только показать ему верное направление, — сказала я.

— Тогда удачи, — сказала Панацея.

Она сжимала ладони вместе, и когда протянула руку для рукопожатия, я почувствовала оживших насекомых, вспорхнувших с её ладоней.

Стрекозы-ретрансляторы. Двадцать штук.

Я проверила их, исследовала внутреннее строение. Они могли размножаться!

Даже несмотря на этот подарок, даже несмотря на то, что она никогда ничего со мной не делала, я не могла не вспомнить беспорядочную мешанину частей тела, которую я видела в записях. Фотографии событий, произошедших перед её добровольным уходом в Клетку. Я увидела протянутую руку и на долю секунды замерла. Увидев выражение её лица, я поняла, что она заметила.

Второй шанс.

Я пожала её руку, призвала стрекоз-ретрансляторов ко мне и спрятала их в пояс.

— Спасибо.

Она кивнула, затем удалилась в портал, навстречу остальным, которые вышли ко мне. Лун и Неформалы. Я повернулась к ним спиной и посмотрела на Призрачного Сталкера. Она так и стояла на изогнутой конструкции из стальных балок и арматуры, торчащей на месте разрушенного моста. Плащ развевался вокруг неё.

— Эту я помню, — прогрохотал Лун. — Она стреляла в меня из арбалета. Не так уж и больно. Она слабачка. Зачем мы тратим на неё время?

А вот и борьба за доминирование в группе.

— Я беру и слабых, — сказала я. — Я просто… работаю с известными величинами.

Плащ перестал развеваться, когда Призрачный Сталкер перешла в бесплотную форму. Ветер перестал поднимать материал и просто проходил сквозь него.

Она спрыгнула вниз, поплыла к нам и без единого звука приземлилась передо мной, оставаясь призраком.

— Надеюсь, ты передумала, — сказала я. «Может быть увидела разрушения, и это всколыхнуло какую-то человеческую твою часть, которой не всё равно». — И решила сражаться.

Она не шелохнулась и не ответила.

— Возможно, придётся проломить несколько черепов, — сказала я. — Она хорошо себя вела, Сплетница?

— Большую часть времени.

— Тогда, наверное, она жаждет хорошего боя, — сказала я, не отрывая взгляд от Призрачного Сталкера. — Что скажешь? Не хочешь разбить несколько голов? Сломать несколько челюстей?

Она переключилась в обычное состояние.

— Меня так легко не заманишь.

Я пожала плечами и продолжила ждать.

— Поиск и спасение — полная херня, — сказала она раздражённо. — Никого не осталось, но если я не хочу этим заниматься, то идти вообще некуда.

— Ты могла бы пойти домой, — сказала я. — Найди свою семью, начни спокойную жизнь, отложи арбалет подальше.

— Кейпы в отставку не выходят, — сказала Призрачный Сталкер. — Не получится. Мы либо гибнем в бою, либо сходим с ума. Или то, или другое.

Я подумала о пассажире, о том как подсознательно стремилась к насилию. Как остальные делали то же самое. Гибли в бою.

Затем я подумала о Мраке. Была ли права Призрачный Сталкер? Возможно отставка в любом случае не затянется?

— Итак? — вздохнула я. — Что ты решила?

— Я иду, конечно. Типа, хочу посмотреть, что ты из себя сделала.

Она хотела приписать себе в заслугу, что я стала тем, кем стала. Это раздражало, поскольку в чём-то она была права. Не в том смысле, который она вкладывала, но именно она дала мне мою силу.

— Отлично, — сказала я.

Она хрустнула костяшками пальцев:

— Так с чего начинаем?

— Об этом нужно поговорить с Отступником, — сказала я. — Это можно сделать по связи, так будет удобнее.

— Окей, — сказала она слегка самодовольно. — Как угодно, я в игре.

— Дверь, пожалуйста, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, — на борт Стрекозы.

Портал открылся.

Я показала рукой на него, приглашая остальных заходить.

Лун толкнул плечом Рейчел, чтобы войти внутрь первым. Ублюдок отрывисто гавкнул, затем зарычал.

Примерно то же самое, что сказала Панацея об Ампутации. Дело было не в том, что они нужны были мне как союзники. Пока они в группе, это значило, что они не будут нам вредить. Не станут устраивать хаос среди нейтральных групп.

Это было уже хорошо.

Но если они станут разрушительными силами, которыми мы сможем управлять…

Неоформленная мысль, возникшая у меня при прощании с Панацеей, окончательно сформировалась.

План.

Я перешагнула через портал и ступила на борт Стрекозы.

* * *

— Ты вообще шизанутая! — прорычала Сталкер.

Я молчала. Облака над нами и пейзаж внизу проносились мимо так быстро, что отдельные детали было невозможно различить.

— Подставить так меня? Луна? Я могу это понять, — бесновалась Сталкер. — Но своих друзей?!

— Не важно, — сказала Сплетница. — Шансы и так и так были невелики. Нужно делать то, чего твой враг не предполагает.

— Чертовски верно, — сказала Чертёнок. — Моё жизненное кредо.

— Гора Олимп, теперь кредо? — спросила Сплетница. — Это же Разбитые Сердца, не так ли? Это они превращают тебя в… это.

— Оставь меня в покое, серьёзно.

— То, что ты говоришь, не имеет смысла! — прорычала Призрачный Сталкер. — Не здесь и не так!

— Вообще-то смысла дофига, — сказала Сплетница. — Но это другая история, которую нужно ещё объяснить.

— Десять минут до цели, — сказала я. Мы воспользовались порталом Броктон-Бей. Для нашего судна двери Котла были недостаточно велики.

— Десяти минут должно хватить, — сказала Сплетница. — Дайте-ка я загружу это в ноутбук. Проще показать, чем рассказать.

— Точно, — сказала я, не отрываясь от навигационных экранов.

— Я тебя убью! — начала угрожать Призрачный Сталкер. — Разверни этот корабль нахуй назад!

Она шагнула и потянулась за арбалетным болтом. Я отреагировала, призывая рой…

Но Лун двигался быстрее, прижав Призрачного Сталкера к борту корабля.

Призрачный Сталкер стала тенью, перехватила болт, словно кинжал, и прошла сквозь Луна.

Рейчел подхватила кабель, протянутый к ноутбуку, и взяла его как гарроту. Как и Лун, она стремилась прижать Призрачного Сталкера к стенке Стрекозы. Сталкер вернулась в нормальное состояние как раз вовремя, чтобы не получить удар током.

Ублюдок зарычал и вцепился в её ладонь, болт звякнул о пол.

— Тебя что, всё устраивает? — воскликнула Призрачный Сталкер.

— Да, — прогрохотал Лун. — Так будет лучше.

— Иди нахуй, Эберт! Затеяла эту хрень только после того, как втянула меня! Да вы все ебанутые!

Я вздохнула.

Сплетница присела на ручку моего пилотного кресла и поставила ногу на сидение рядом с моим бедром.

— Есть кое-что, что тебе нужно знать. Я об этом упоминала, и ты сказала, что хочешь быть блаженно неведующей до самой последней минуты.

— Ага, — ответила я. — Да, верно, я слушаю.

Сплетница вздохнула.

— Это видеозапись, которую мне передала Зелёная Госпожа. Последние две минуты жизни Эйдолона. Видео только кусками, но есть аудио. У меня остаётся одна-две минуты, чтобы объяснить, оставшееся время можешь над этим подумать.

Она привлекла моё внимание, хотя я и не отрывала взгляда от мониторов в передней части корабля. Гневные крики Призрачного Сталкера казались лишь фоновым шумом.

Пендрагон летел параллельным курсом, лишь слегка позади, вместе с кейпами, которых нашёл Отступник. Святой, Канарейка и другие.

Сплетница загрузила видео и вывела на экран ноутбука.

Я взглянула на главный экран, затем включила автопилот.

На совещании с Котлом Трещина говорила о простом пути. Уболтать Сына. Сложнее на практике, чем может показаться на первый взгляд.

Мы столкнулись с глобальными проблемами, и нам нужны были такие же решения. На таком уровне простых путей нет. А значит будет риск. Рулетка.

Нам нужна разрушительная сила, которую мы сможем направлять. Нужно превратить пассивную третью сторону в актив.

Думая об этом, я установила курс прямо на Симург. Либо мы уболтаем её, либо убьём.

Сплетница включила видео, и я начала смотреть.