Червь (джен)

— Мы знали, что к этому всё и придёт, — сказал Легенда.

Я повернулась к нему, не отрываясь от дела: я распечатала упаковку с одеялом и накинула его на одного из раненых.

В конце концов, раненых было неожиданно много. Двадцать или около того из частично уничтоженного судна, ещё восемнадцать человек, лишившихся ног. Около сорока Драконьих Зубов с ранениями средней тяжести. Расплавленная броня прожгла лица, тело, руки и ноги. Пока Сын использовал свой обычный набор атак, им удавалось уклоняться. Костюмы обеспечивали повышенную силу, бортовой искусственный интеллект предсказывал ход сражения.

И тогда золотой человек использовал силу, от которой они не могли увернуться, которую не могли заблокировать: свет вырвался во всех направлениях, расплавляя материал их костюмов.

Котёл, который должен был усилить Драконьих Зубов, не появился. Вместе с ними могла получиться эффективная боевая единица. Без них группа не выдержала натиск, а Сын отправился к ближайшему порталу.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

— Когда мы оценивали, что может случиться с Губителями, мы посчитали, что нам придётся перегруппировываться и объединять силы. Каждый бой будет приводить к потерям, так что мы будем вынуждены бросать позиции и отводить людей, чтобы сохранить число бойцов.

— Это понятно, — сказала я.

Мы бросили аванпост. Как и мир, за которым присматривали Отступник и Дракон. Дело было признано безнадёжным. Огромное число людей всё ещё были живы, однако с учётом того, как они были рассеяны, установить приемлемую защиту не представлялось никакой возможности.

— Не всё так плохо, — сказал Легенда другим тоном, словно мы сделали ему замечание не быть таким мрачным. — Сплетница сообщила, что у нас есть прогресс. Этого не видно, но мы вырываем из него куски. Мы сохраняем сильнейших, перегруппировываемся, проверяем, что работает, и в следующем бою становимся сильнее.

Вот только ему всё равно. Он реагирует на наши атаки и убивает тех, кто смог ему навредить. Сильнейшие выживают и мы объединяемся, но это не делает нас сильнее. Единственная разница между этим боем и следующим заключается в том, что нас будет меньше.

Я промолчала.

— Здесь к вам присоединятся Отступник и Дракон, займут место тех, кто погиб. Кроме того, у вас будет Левиафан. Мы с Шевалье сможем прибыть в течение нескольких минут.

«Несколько минут — это слишком долго», — подумала я. Но я не хотела констатировать очевидное, не хотела спорить.

Я пыталась вести себя хорошо, не создавая лишних проблем человеку, который возможно не забыл о том, что несколько лет назад я убила одного из ближайших его товарищей.

Кроме того, я понимала, что скорее всего это болтовня была нужна Легенде, чтобы поддержать раненых. А возможно он пытался убедить самого себя.

Он неторопливо наложил на рану свежую повязку.

— Я следил за твоей карьерой, — сказал Легенда. — Наблюдал за тобой на поле боя, в сражениях с Губителями, старых и новых. Насекомые достойны внимания.

— Во мне нет ничего особенного.

— Ты вызвала смерть мозга Александрии, — сказал Легенда. — Это неизбежно привлекает внимание.

— Справедливо, — сказала я. Мне удалось освободить ещё одно одеяло из сплетения ремней, удерживающих его в сложенном положении. Я укрыла ещё одного раненого. Легенда поправил нижнюю часть одеяла, где оно лежало на повреждённой ступне.

— Я хотел знать, что из себя представляет та, кто убила Ребекку. Я был в курсе всего, что ты делала в Протекторате, искал информацию о твоём прошлом. Я понимаю, что это звучит зловеще…

— Мне кажется, я понимаю. Вы были близки с ней.

— Я думал, что мы близки. Однако в конце концов, оказалось, что мои мысли и реальность не совпадали. Полагаю не совпадают до сих пор. Когда проходишь с кем-то через множество испытаний, создаёшь общее дело, становишься близок друг к другу.

— Да, — ответила я и взглянула через плечо. Там была Мэй, одна из детей, за которыми присматривали Шарлотта и Форрест. Вместе с ней был один из подчинённых Рейчел и щенок. Они ухаживали за ребёнком из другого поселения, обожжёным тем же ударом, что расплавил броню Драконьих Зубов. Ожоги не были слишком глубокими, но не позволяли различить ни национальность ребёнка, ни даже его пол.

И всё же ребёнок чесал щенка за ухом. Рейчел стояла рядом, сложив руки на груди. Напряжённая, зловещая. Я испытала прилив нежности, смешанный с нерешительностью. Я как будто не имела права слишком сильно привязываться, ведь в конце этого дня она могла оказаться мертва. Это чувство уже было мне знакомо, но сейчас оно стало острее.

Когда я повернулась, Легенда смотрел на меня.

— Да.

— Это не всегда ведёт к наиболее разумным решениям.

— Нет, не всегда, — согласилась я. Мне пришлось посторониться, когда мимо прошествовала группа врачей со множеством инструментом и приборов. Удалять расплавленный материал из обожжённой плоти было непростой задачей, сюда стекались люди, готовые помочь.

— Я всегда знал, что в глубине всего этого замысла что-то было не так, но мне приходилось заниматься более срочными вещами. Чтобы разобраться с одним нападением Губителя или с потенциальной войной между двумя группами паралюдей, нужно отдать все свои силы. Когда кризис подходит к концу, ты измотан больше некуда, а ещё нужно разгребать последствия, а потом восстановить боеготовность, и в конце концов нужно заниматься организацией. Не бывает момента, когда можно остановиться, передохнуть и сказать: — «вот теперь я могу заняться всеми проблемами и сомнениями которые у меня были», — или — «вот именно сейчас я и позвоню тому-то и тому-то, чтобы разобраться с далеко не полной правдой, которой меня кормили, когда мы были по уши в индонезийских кибер-супер-солдатах».

— Мне кажется, я очень хорошо понимаю, о чём вы говорите.

— Мне кажется, весьма вероятно, что понимаешь, — ответил он.

— Но нельзя на этом зацикливаться, — сказала я.

— Если не уделять этому достаточно внимания, то как можно понять, что это превратилось в цикл?

— А никак. Можно оглянуться назад, вспомнить причины, по которым ты делал тот или иной выбор, осознать, что твои подозрения и догадки не привели ни к каким действиям или решениям, потому что в то время были более важные дела, и примириться с этим.

— А ты? Ты примирилась с этим?

— Я всё ещё этим занимаюсь, Легенда.

— Я не уверен, что этого хочу, — сказал он. — Помоги мне, подержи ногу вот так.

Я кивнула.

Запёкшаяся кровь. Ступня превратилась во что-то неузнаваемое. Судя по всему, человек её лишится.

Но Легенда всё равно обращался с конечностью осторожно. Даже нежно. Я пыталась так же осторожно удерживать ногу в воздухе.

Легенда отрезал лазером участок плоти, к которой прилип кусок ботинка. Солдат издал сдавленный крик, я потянулась и взяла мужчину за руку.

— Ты не случайно пришла сюда, — сказал Легенда.

Я посмотрела на него.

— Дело не в том, чтобы заботиться о раненых, — сказал он. — И ты здесь не для того, чтобы присматривать за Адской Гончей. Да, ты можешь использовать рой, чтобы незаметно проверять её, незаметно проверять всех, в зоне твоей силы, но мне кажется, ты пришла не поэтому.

Я собралась ответить, однако нога солдата непроизвольно дёрнулась. Чтобы удерживать ногу максимально неподвижно, мне пришлось отпустить его руку.

Мы опустили ногу и медленно положили её на кровать. Я осторожно накинула одеяло.

— У тебя есть вопрос или несколько вопросов, — сказал Легенда. — Но ты не спрашиваешь, потому что боишься ответов. Либо это что-то оскорбительное, либо есть другая причина молчать.

Я вздохнула.

— Если вы не сможете мне ответить, то я не знаю, что мне делать дальше.

— Это что-то, о чём знаю только я?

— По сути, да, — сказала я. — Сейчас у нас нет доступа к огромному количеству людей.

— Ладно, — сказал Легенда. — Что ты хочешь знать?

— Порталы Котла.

— Закрыты. Они созданы парачеловеком, которого называют Привратник. Доктор сказала мне, что он глух и слеп к своему непосредственному окружению, но мне кажется, намного более вероятно, что это связано с другим человеком, с которым он работает. С тем, кто предоставляет сенсорное восприятие. Мне кажется, Доктор позволила Привратнику слишком долго взаимодействовать с ним, и все остальные его чувства были разрушены или атрофировались. Одно из грызущих сомнений, которые так и не заставили меня действовать.

Мы прошли мимо Рейчел, её прислужника и Мэй. Я одобрительно кивнула Рейчел.

Мы вышли наружу. Поверх окон была разрушенная надпись. По-видимому, Сплетница пыталась придать этому поселению некоторое подобие города Земли Бет и заключила несколько деловых контрактов. Оборудование уже прибыло, однако мебель ещё не была установлена, а поставки еды так и не были налажены. Пустое кафе, превращённое сейчас во временный госпиталь.

«Свежая еда?» — подумала я. Вряд ли.

Я оглядела окрестности. Кейпы всё ещё приходили в себя после атаки, и опять же, на ногах были именно чудовища и психи, остальные сидели, лежали, пытались восстановить дыхание, собраться с храбростью.

Нилбог вовлечённый в разговор с Зелёной Госпожой.

Четверо Разбитых Сердец рядом с Забиякой и Чертёнком без маски. Чертёнок злобно посмотрела на Ампутацию, которая вместе с Маркизом и Панацеей шла быстрым шагом к кафе, из которого только что вышли я и Легенда.

Лун был один. Судя по его виду, он был раздражён, расстроен, и кажется, даже более возбуждён, чем до или во время боя. Он не сводил глаз с Левиафана, который погрузился в воду, однако у меня не было ощущения, что причиной его раздражения был именно Левиафан.

Кукла и Рапира стояли рядом. Рапира сняла маску. Они свернулись в пространстве между двумя ящиками с припасами. Рапира положила голову на плечо Куклы, их руки и пальцы переплелись.

Сплетница оживлённо общалась с Валетом Треф, их обоих закрывала тень Симург, которая, судя по всему, занималась постройкой новых технарских устройств, пользуясь силами находившихся неподалёку технарей.

Виста сидела на крыше двухэтажного здания. Она закрыла глаза, и опираясь на откинутые руки, повернула лицо к небу.

Несколько других кейпов с серьёзным видом занимались делами. Шевалье беседовал с Отступником и Драконом, Чёрной Кадзе, Святым, Масамунэ и Канарейкой. Некоторые из них отошли от группы и побрели в нашу сторону.

— Если тебе станет легче, — сказал Легенда. — Не думаю, что Привратник мёртв. К настоящему моменту это уже второй сбой действия его силы. Первый случился после землетрясения. Он не был ранен, однако его партнёр… ну, тогда стало понятно, что партнёр существует. Сразу после землетрясения в районе комплекса все двери одновременно закрылись. Не думаю, что его сила того рода, что продолжает работать после его смерти, раз уж её удалось так легко остановить, когда он был жив.

— Значит, раз двери до сих пор открыты, значит он ещё жив.

— Жив и не хочет или не может использовать силу, — сказал Легенда.

Я кивнула.

— И что в итоге? Котёл пытается сбежать, или это действует неизвестный фактор?

Я заметила как изменилось выражение лица Легенды. Я слышала, что он недавно говорил о своих сожалениях, но именно лицо рассказало мне, какую ношу он несёт.

— Хотел бы я сказать, что причина в неизвестном факторе.

— Но вы не знаете точно.

— Что касается дел Котла, я по прежнему ничего не знаю наверняка.

— А что на счёт Сатирика? — спросила я. — Он вместе со своей командой занимался расследованием, разве нет?

— Занимался, но он склонен хранить радио-молчание. Люди Притворщика оборвали связи с Протекторатом ещё до команд Вегаса. Они заявили, что если сохранить канал общения, то его неизбежно обнаружит какой-нибудь парачеловек. Теперь же… разве не так всё и происходит с большинством замыслов? Секреты, ложь, заговоры.

— Да, но… — я попыталась найти способ вежливо сказать то, что я собиралась сказать.

— Но?

— При всём моём уважении, и я серьёзно имею это в виду, поскольку уважаю вас, уважаю то, что вы принимали участие в битвах, я понимаю, что вы хотите сказать…

— Ты слишком много времени тратишь на подбор слов, — сказал Легенда. — Будь уверена, я выдержу всё, что ты можешь мне сказать. Я постоянно говорю себе куда худшие вещи.

— Я нетерпелива. Вот и всё. Сын собирается напасть ещё раз, и я не планирую здесь оставаться.

— Тебе нужен портал, чтобы убраться отсюда, — сказал Легенда.

— Нет, — ответила я. — Я не хочу убегать, я хочу действовать.

— Мы действуем, — ответил Легенда.

— Мы реагируем.

— Если у тебя есть мысли о каких-то упреждающих действиях, мне кажется, нам всем стоит их услышать.

— Ничего определённого, — покачала я головой.

— Даже если это что-то неопределённое.

— Я хочу найти Котёл. У них есть всё ещё не задействованные планы на непредвиденные обстоятельства. И они могут дать ответы.

— Котёл очень хорошо умеет убеждать людей в том, что у них есть ответы, но в итоге всё заканчивается печально, — сказал Легенда. — Можешь мне поверить. А. Я снова это начал, да? Говорю как старикан.

Он улыбнулся, и я тоже немного улыбнулась.

— А ты старикан? — спросил Шевалье. К нам присоединились он и его группа.

— Тейлор просто очень вежливо пыталась сказать мне, что я трачу её время на воспоминания и сожаления.

— Ты не можешь найти себе другое занятие? — спросил Отступник.

— Отступник, — предостерегла его Дракон. Она носила броню, но шлем был снят. Лицо было настоящим. Невыразительным, но настоящим.

Она была искусственным интеллектом, фальшивым человеком. Что ещё говорил Святой? Она обманывала нас? Всё это было притворство?

— Нехорошо прозвучало, — сказал Отступник и очень осторожно добавил: — Мне на самом деле интересно, чем ты сейчас собираешься заняться, Шелкопряд.

Дракон немного улыбнулась, словно её посетила какая-то мысль.

Нотки сомнений, посеянные Святым, растворились.

Девяносто процентов из них.

— Я говорила Легенде о том, что хочу отправиться к Котлу, — сказала я. — Одна из Стражей Чикаго говорила, что отправить Сатирика расследовать это дело — это всё равно что посылать лису охранять курятник.

— Сатирик наверняка связан с Котлом, — сказала Дракон. — По меньшей мере с их группой поддерживает контакты Притворщик. Если Котёл собирается бежать, или если они собираются тайно что-то провернуть, то почти наверняка Сатирик уже с ними или будет с ними в ближайшее время.

Шевалье переложил пушкомеч в другую руку и воткнул остриё в землю. Его оружие изменилось, да и броня выглядела другой. Вместо золота и серебра — чёрное и золото.

— Но это также означает, что он и кейпы Лас-Вегаса хорошо представляют, как действует Котёл и смогут выявить детали, которые не заметили другие. Мы отправили вместе с ними людей, которым доверяем. Они регулярно докладывают.

Я открыла рот, но Шевалье опередил меня:

— С действующими протоколами противодействия скрытникам и властелинам.

Я нахмурилась.

— У тебя хорошо получается импровизировать, — сказал мне Шевалье. — У нас есть время перевести дух. Мы считаем, что он ударил по миру, к которому у нас нет доступа. Сейчас мы перегруппировываемся, выясням кто-куда пойдёт, готовим всё к быстрой мобилизации. Я не могу сказать, чем тебе заняться. И не стал бы, если бы мог. Но ты можешь здесь пригодиться.

— Здесь мы проигрываем, — сказала я. — Легенда сохранил позитивный настрой, но… вряд ли нам стоит продолжать тешить себя иллюзиями. Даже сдерживаясь, он рвёт нас на части. Если мы сумеем организовать бой, если покажем всё, что можем, он ударит сильнее, так же, как ударил по Гильдии. Он всегда может нас превзойти, он всегда может сказать хватит и просто взорвать континент. Для настоящей победы этого недостаточно.

— Не знаю, даже, что самое худшее, — сказала Сплетница, которая закончила наконец разговор с Валетом Треф и присоединилась к нам. — Он развивается, если можно так сказать, взрослеет. В начале он был чистым листом, практически новорождённым, который учиться двигать руками и ломает всё вокруг, словно просто чтобы напомнить себе, что он это умеет. В этом бою он был уже как ребёнок, кроме того момента с Королевой Мечей. Это означает, что он почти вошёл в подростковую фазу. Что-то более сложное, чем чистый страх и трепет. Чувство утраты, отчаяние. Он будет искать способы по-настоящему нас ранить.

— Вместо простого уничтожения? — спросил Легенда. — Пытка?

— Скорее душевная, эмоциональная, чем физическая. Но только до того момента, как он достигнет зрелости. Тогда он вероятно просто уничтожит нас целиком и полностью. С учётом скорости, с которой он развивается, меня удивит, если мы продержимся более двух дней.

— Ты говоришь о нём так, словно он человек, — сказал Святой.

— Он и есть человек, — ответила Сплетница. — Это единственная причина, по которой он это делает, это единственный способ нам понять его и это основной его способ понять нас. Именно поэтому он всё это и делает. Он скопировал наш общий биологический облик. Он думает, он чувствует, мечтает, причиняет боль, но всё это похоронено под горами, и горами, и горами силы и безопасности. Эмуляция не подменила его суть. Он никогда не открывался миру, так что человеческая часть внутри него не взрослела и не развивалась.

— Это слабость? — спросил Шевалье.

— Да, но эта не та слабость, которую мы можем использовать, — сказала Сплетница. — Он слишком осторожен, и он способен предсказать подобную тактику. Вероятно, он подстроит своё поведение. Было бы чудовищно глупо для кого-то вроде него эмулировать черты своих целей, и одновременно скопировать уязвимости. Это знание может помочь, но это не какая-то слабая точка, которую можно засечь и ударить. Это была бы тупость.

— Мы знаем множество подобных фактов, — сказала я. — Целую прорву крупиц информации о его поведении, о том кто он и что он. Но на большую часть нельзя полагаться. Во время боя на нефтяной платформе ему сильно мешали мои клоны-обманки, а в этот раз ему было всё равно.

— Он развивается, эволюционирует. Уделяет внимание всё новым вещам, — вмешалась Сплетница.

— Нам известно так много критически важных деталей, — сказала я. — Но нужно ещё больше. Нам нужен способ отделять правду от вымысла или определять, что перестаёт быть правдой. Я не знаю наверняка, что мы будем делать, чтобы остановить его, но мне кажется, любой мой план будет начинаться или заканчиваться в Котле.

Я посмотрела на группу. Мужчины и женщины, все облачённые в броню, которая делала их сильнее, массивнее или выше. Относительно небольшим был только Легенда. Но и он, несмотря на усталось и изнурённость сохранял образ лидера. Осанку Легенды поддерживала естественная способность к полёту.

Я не была коротышкой, но сейчас казалось, словно я и Сплетница были простыми смертными посреди гигантов. Наибольшей внушительностью обладал Отступник. Язык его тела был мне знаком, он как всегда расставил ноги пошире и держал в руке оружие.

Даже место, где мы стояли, навевало воспоминания. Мы находились в северной части залива.

— Да, в этом плане есть смысл, — сказал Отступник. — Я уверен, ты с ним справишься.

Дракон потянулась и сжала его ладонь.

— Что тебе необходимо? — спросил Отступник.

— Я собиралась взять нескольких кейпов, которые не могут или не станут участвовать в следующем бою с Сыном, — сказала я и посмотрела на Канарейку.

— Меня? — пискнула Канарейка.

— Любых кейпов, вроде тебя, — сказала я. — Кейпов поддержки, которые в подобном бою бесполезны. Скрытники, которые не могут использовать силу против Сына. Такого рода кейпы.

— А если вы не сможете добраться до Котла? — спросил Шевалье. — Я не хочу заострять на этом внимание, однако ваши действия, когда вы получили контроль над Симург были… весьма неуклюжими. Ты сказала своей бывшей подруге по Стражам, что больше не собираешься быть героем. Я не собираюсь заявлять, что больше не буду сотрудничать, поскольку никому не хочу говорить подобных слов, однако ты просишь нас предоставить тебе существенную боевую мощь. Я… не уверен что мне нравится отправлять к тебе кейпов, не зная, как они будут использоваться.

— Вы могли бы позволить мне хотя бы поговорить с другими кейпами? — спросила я. — Вам не обязательно посылать их ко мне, но может быть, я могла бы узнать сама?

— Я не собираюсь никому мешать, — сказал Шевалье. — Не собираюсь быть злодеем. Но мне нужно командовать боем, и я должен быть уверен, что хуже не станет. Если кейпам нужно уйти, если они не нашли в себе мужества встать и сражаться, я не собираюсь их останавливать. Я попытаюсь их переубедить, но останавливать не стану. А если они думают, что могут оказаться где-то полезными, мешать я тем более не стану.

— Пусть будет так, — кивнула я.

— Что ещё?

— Доступ к компьютерам, — сказала я. — Инструменты. Снабжение. Стрекоза.

Отступник залез в карман и вытащил нож. Затем развернул его и протянул рукояткой вперёд.

Я взяла оружие и заметила, как осторожно Отступник отвёл руку.

— Там есть предохранитель и кнопка активации.

Я взглянула на выключатели, затем проверила, как нож лежит в руке.

— Держи подальше от тепла. Если вот эти наросты начнут пульсировать, значит скорее всего забилось вентиляционное отверстие. Чтобы до него добраться, нужно открутить крышку в нижней части рукоятки. Чтобы очистить, его нужно прокалить до температуры в пятьсот градусов, затем тщательно пропылесосить. Обращай внимание, насколько быстро поле достигает максимальной длины… это становится понятно по более светлому серому оттенку конца. Три и семь десятых секунды — оптимальное время. Если становиться меньше, значит что-то не так…

— За предстоящий день характеристики ножа не должны слишком сильно ухудшиться, — сказала Дракон. — И, благодаря Масамунэ, у нас таких много.

— Про летательный ранец вы столько не рассказывали, — заметила я.

— Я прикладывал документацию, — сказал Отступник.

— Спасибо, — поблагодарила я, затем вытащила старые ножны, вложила в них нож и закрепила на поясе.

— Где Стрекоза? — спросил он. Я показала.

Дракон сказала что-то на японском Масамунэ и Черной Кадзе. Оба кивнули.

Отступник показал путь к Стрекозе, а все остальные: Дракон, Канарейка, Сплетница и я, последовали за ним. Кажется, его очень воодушевила возможность чем-то заняться. Проблема, поддающаяся решению.

Он доверял мне по-настоящему? Была ли в этих моих сборах, призванных разобраться в ситуации с Котлом, кроха надежды?

Он по-прежнему держал в руке оружие, хотя никакого боя не предстояло.

Я понимала его точку зрения. Оружие предоставляло безопасность. Сотня возможных решений под рукой. Способность защитить себя, защитить других, избежать опасности. Это было разумно.

Дракон вела себя не так… в чём же она находила успокоение?

Она стала другой. Я не могла точно уловить различие. Но она проиграла Святому, Драконоборцам. Она попала в плен, фактически была убита. Убита врагом, который считал её недочеловеком.

Учитель изменил её. Не настолько, чтобы она стала рабом, но всё же что-то произошло, и это без сомнения играло значительную роль в том, насколько потерянной она была здесь и сейчас .

Я оглянулась на Святого, Масамунэ и Чёрную Кадзэ. Святой сидел, скрестив ноги и прислонившись спиной к разрушенному воздушному судну. Спокойный, расслабленный.

— Как тебе удаётся выдерживать их присутствие? — спросила я.

— Врагов держи ещё ближе, — напряжённо сказала Дракон.

— Не забывай и про ту часть, что про друзей, — сказала я.

Она покачала головой.

— Я не забываю.

— Пока мы ждали, когда начнётся бой, я посетила людей, которых хотела отблагодарить. Людей, которые были для меня важны, и с кем я, возможно, не смогу больше поговорить. Я пропустила нескольких самых важных. Моего отца и вас двоих. Я знаю, что единственная причина, по которой я получила возможность стать героем, единственная причина, по которой я не попала в тюрьму, это то, что вы поручились за меня, согласились возить меня повсюду, пожертвовав своим графиком. Мне кажется, я даже этого не заслужила, но вы меня поддержали. Я просто… я никогда не умела говорить спасибо настолько искренне, насколько это чувствую.

— Мне кажется, для нас это было так же важно, как и для тебя, — сказала Дракон. — Тебе нужно было присоединиться к Стражам, чтобы… искупить вину, можно ведь так выразиться? То же самое касалось и нас.

— Касалось меня, — вставил Отступник.

— У меня есть мои собственные сожаления, — сказала Дракон.

— У тебя не было выбора.

— И всё равно, я сожалею об этом, — возразила она и взглянула на Канарейку, которая слегка улыбнулась.

Затем Дракон посмотрела на меня.

Разве мог искусственный человек выглядеть таким уставшим? Таким надломленным? Было ясно, что недавние события нанесли ей какие-то серьёзные раны.

Мы остановились возле Стрекозы. Управляя насекомыми внутри рабочих механизмов, я отдала приказ на открытие рампы.

Пока та открывалась, я, повинуясь чувствам, обняла Дракон. Отблагодарила её за объятия, которыми она меня когда-то наградила.

— Давай тебя подготовим, — сказал Отступник.

— Может быть, подключите меня к системе? — спросила Сплетница. — Что вам там требуется сделать, чтобы я смогла общаться с ней и видеть то, что она обнаружит?

— Попробую.

Сплетница посмотрела на меня.

— Буду твоим штабом?

— Если можно.

* * *

Перед посадкой мы сделали два круга. Вход в пещеру слегка возвышался над водой, и сюда можно попасть только по воздуху.

Нас встречали Порыв и Фестиваль из основной группы Протектората и половина кейпов команды Вегаса: Никта, Леонид, Цветочек и Стимул. Перевес водил жезлом, вслушиваясь в равномерные сигналы, издаваемые устройством.

— О господи, наконец-то. Хоть что-то сможет отвлечь меня от этого писка, — сказала Цветочек. Она была миниатюрной, розовые волосы с зелёными корнями аккуратно уложены волнами.

— Что-нибудь нашли? — спросила я.

— Никаких признаков открытых ранее порталов. Это явно сложнее, чем взламывать проходы Домика, — сказал Прорыв. — Или нам дали неправильные инструкции. Как поживаешь, Шелкопряд?

— Нормально, — ответила я.

— Носишь чёрное, — заметил он.

— Видимо, каждый должен это прокомментировать? — спросила я.

— Это привлекает внимание. Как прошёл бой… неважно. Могу представить.

— Вероятно, можешь.

— Мрачная группа, — заметила Цветочек. — Я понимаю, чёрный в моде, с учётом конца света, но чёрт возьми, только один человек ценит стиль.

Я оглянулась через плечо. Голем в костюме серебряного и стального цветов, маска в виде сурового лица. Костюм Оковы тоже весь металлический. Чертёнок в светло-серой маске и облегающем чёрном комбинезоне. Призрачный Сталкер в облегающем костюме как у Чертёнка, на плечи накинут плащ с тяжёлым капюшоном. Всё из паучьего шёлка. Её собственными были только маска и арбалет. Позади шла Рейчел в куртке, майке и чёрных штанах. Лишь мех, окаймлявший её плечи, и края капюшона были белыми. Охотница и Ублюдок шагали рядом с ней. Лун ещё не вышел из Стрекозы, но мне было известно, что на нём была лишь маска и джинсы. Он ходил босиком и с голым торсом.

Очевидно, только Канарейка соответствовала стандартам Цветочка. Жёлтая броня, шлем в руке, волосы и перья открыты взору окружающих.

— А я тебя помню, — сказал Стимул и улыбнулся. Белоснежные зубы, без сомнения результат работы профессионалов. Он был весьма привлекательным, хотя и не в моём вкусе. Торчащие колючками волосы, открытые участки кожи покрыты татуировками с изображением колючей проволоки, и настоящая колючая проволока на костюме. Около двадцати пяти, волосы выбелены, как впрочем и джинсы. Маска простая чёрная закрывающая верхнюю половину лица, рядом с бровью одно колечко колючей проволоки. Лоб украшал знак силы умника. Предсказатель, чья сила лучше всего работала в гуще хаоса и посреди сильных эмоций, но неплохой была и в остальных случаях.

— Злая Канарейка?

Глаза Канарейки округлились:

— Ты помнишь моё сценическое имя?

— Ты была знаменита, — ответил он. — Все эти судебные заседания. Тебя…

Радость Канарейки угасла.

—…ограбили.

— Придурок, — сказала Цветочек. — Думаешь она хочет, чтобы её помнили за это?

— Я и музыку помню, — возмутился он.

— Ну да, — сказала Канарейка и почесала затылок, не поднимая глаз. — Но в конце концов это ведь неважно? Это было давно, и у нас сейчас много других дел.

— Вульгарилла, — сказал он. — Рык-звук? Безлинейная?

— Ты наверняка сжульничал, — возразила она.

— Я могу напеть слова, — ответил он.

— Тогда точно станет ясно, что ты жульничаешь. Я сама едва могу вспомнить слова.

— Не поверю в это ни на секунду, — ответил Стимул. — Эй, парни, поддержите меня. Моя сила ведь не даёт мне возможности жульничать?

— Нет, — сказала Цветочек. — Он не врёт. И никто из нас ему не подсказывает.

Я взглянула на Фестиваль, которая закатила глаза. Порыву, кажется, было скучно. Он заметил, что я смотрю и пояснил:

— Всё здесь нормально. Мы используем самопальное оборудование, чтобы найти портал который когда-то здесь был, но мы не знаем точно где именно.

Чертёнок подняла маску на лоб.

— Ищете прозрачную иголку вокруг стога сена.

— Хорошо сказано, — сказал Леонид.

— Не поощряй её, — заметила я.

Он только улыбнулся, а Чертёнок весело на меня зыркнула.

Стимул начал напевать песню, и сказать по правде, у него неплохо получалось. Канарейка изо всех сил пыталась скрыть насколько она польщена. Это было мило. Мило и несколько зловеще, учитывая, кто были эти люди.

Когда они покинули свои посты в Протекторате и Стражах, всплыла кое-какая информация. Ничего конкретного, но появились вопросы, которые ещё только требовали ответов. Но на которые теперь, когда все хранилища улик и судебные записи Земли Бет были уничтожены, никто ответить не сможет. Проблемы слишком уж легко решались сами по себе, а люди бесследно исчезали. Как злодеи, так и свидетели.

— А если я лев, а ты коза… — сказал Леонид.

— Гарантирую, что я куда опаснее тебя, — возразила Чертёнок.

Я почувствовала, как остальные из группы занервничали.

— Мы сообщим, если что-нибудь станет известно, — сказала Фестиваль, словно почувствовав это. Она извиняюще улыбнулась. — Не позволяйте нам тратить ваше время. Это же конец света, проведите его с людьми, о которых заботитесь.

Она посмотрела на Окову и Голема, которые держались в стороне. Так сказать, герои нашей группы. Они посмотрели друг на друга. Они должны были гораздо острее ощущать предательство со стороны кейпов Вегаса.

Как и я. Не то, чтобы я считала себя героем. Но я им когда-то была.

— Если вы возвращаетесь, я могу пойти с вами, — сказал Порыв. — Я здесь только для того, чтобы разгрузить Фестиваль. Я смогу участвовать в следующем бою.

— Конечно, — сказала я. — Но мне нужно услышать пароль. От Фестиваль.

— Хорошая мысль. Белорд, шесть-два спаульд, — сказала она.

— На моё семнадцатилетие, — сказала я. — Какого цвета был торт?

— Серьёзно? — спросила она. — Ты сама-то помнишь? И вообще за подобный ответ мне положен бонус. За то, что я внимательна к своим Стражам. Он был белый.

— А глазурь? — спросила я.

— Синяя, — сказала она, несколько недовольным голосом, — и ты почти ничего не съела.

Я удовлетворённо кивнула.

— И… Леонид.

— А я-то что? — усмехнулся Леонид. — Что за интриги по твоему мы здесь плетём?

— Он один из кейпов Вегаса, — медленно проговорила Чертёнок, словно я была умственно отсталой.

— Я знаю, что он один из кейпов Вегаса. Но мне кажется, я всё учла. Кто был твоим воспитателем в детском саду?

— Ты и это изучила? — спросил Стимул. — Прочесала наши досье в поисках каких-то секретов?

Судя по голосу, он был оскорблён. Все повернулись к нему.

— А у тебя с этим какие-то проблемы? — спросила я.

Он нахмурился, однако покачал головой, засунул руки в карманы и прислонился к стене рядом с Канарейкой.

— Нет. Никаких проблем.

— Ричи, — сказал Леонид. — Миссис Ричи.

— Отлично, — сказала я. — Прекрасно. А теперь убрали нахер своё притворство.

— Я ответил на то, что ты хотела, — ухмыльнулся Леонид. — Что за херня?

— Стимул, — сказала я. — Подними свою правую руку.

Он поднял. На пальцах сидели насекомые.

— Он двигал пальцами. Язык знаков для одной руки. Полагаю, все в вашей команде с ним знакомы.

— Я вспоминал музыку Канарейки, — сказал Стимул, шагнул вперёд и положил руку на плечо Канарейки, которая повернулась лицом ко мне. — Игра на фортепиано, мнемонический приём. Мы используем это для запоминания.

— У тебя небольшой приступ паранойи, — сказала Чертёнок. — Совсем небольшой.

— Они играют с нами с самого начала, — сказала я. — Парни флиртуют с тобой и Канарейкой, вероятно им показалось, что с вами это сработает. Фестиваль… думаю, она действует под принуждением.

— Немного безумно, — сказала Чертёнок. — Даже слишком безумно.

— Может быть, Сплетница прояснит, — предположила я. — Что скажешь?

— Почти всё верно. Порыв, Фестиваль, Перевес, Леонид, Цветочек — все фальшивые.

— Не может быть, — сказала Чертёнок открыв рот. — Охренеть.

— Попались, — сказала я. — Мы всё знаем.

Один за одним кейпы Вегаса начали меняться. Плоть искажалась, и все они принимали одинаковое обличье.

Шесть копий Сатирика. Прежними остались только Стимул и Никта.

Один из Сатириков посмотрел на них:

— Позаботьтесь о себе. Скоро увидимся.

— Я знаю, — сказал Стимул.

Сатир взглянул на нас, словно пытаясь запомнить.

— И с тобой, я полагаю, мы встретимся. Рано или поздно.

Затем Сатиры умерли. Плоть распадалась, тела рухнули на землю, образовав кровавые кучи, которые могли бы сойти за груду помидор, если бы не зубы и другие случайно оказавшиеся наверху органы.

Создание дупликатов, каждый из которых умел менять облик.

Я нагнулась и подобрала устройства, которые были на клонах Фестиваль, Порыва и Перевеса. Наушники, микрофоны.

— Фестиваль… — тихо сказала Окова.

— А где настоящие? — спросил Голем.

— С настоящим Сатиром, — предположила я.

— Откуда он узнал пароли? — спросил Голем.

— Про торт он использовал холодное чтение, — ответила Сплетница. — Белый и синий, цвета костюма Шелкопряда. Разумно. То что Тейлор много не ела… посмотри на неё. Что касается остального… пытка? Принуждение другими способами?

— Пытка? — спросила я.

Стимул слегка поднял подбородок, но не сказал и не сделал ничего, что могло бы опровергнуть это обвинение.

— Фу, — выдохнула Чертёнок еле слышно. — Фу, фу, фу. Ему сколько, сорок? И он клеился ко мне?

— Где портал? — спросила я у Стимула, не замечая Чертёнка.

— Портала нет. Или ты не слушала, что мы говорили?

Я взглянула на Никту.

— Ты знаешь, чем всё закончится, если не будете сотрудничать. Обстоятельства несколько напряжённые. Мы вас вырубим, твоя сила прекратит действовать. Так что, может, сразу уберёшь иллюзию и дашь нам увидеть портал?

— Если я вырублюсь, моя сила продолжит действовать, — сказала она.

Я вытащила нож. Тот, который без изысков.

— Эй, — воскликнул Голем и положил ладонь на моё запястье. — Эй, эй, эй!

— Она блефует, — невозмутимо сказал Стимул. — Она умеет пугать, у неё есть репутация, но сейчас она блефует. Невозможно, чтобы она дошла до конца.

— Мне кажется, ты серьёзно недооцениваешь, насколько я зла, — сказала я с удивлением заметив, насколько мои слова соответствуют истине. Бурлящая злость застала меня врасплох. — Вы продолжаете это делать, мешаете чужим планам, наносите удары в спину, ломаете систему в то время, как мы пытаемся спасти человечество?

— Мы тоже его спасаем, — сказал Стимул. — Сатир и остальные, они со всем разберутся. Им нужно… ещё два-три часа, и угроза будет устранена. Котёл будет в безопасности, насколько это вообще возможно, с учётом урона и потерь от рук нападающих. Если вы туда отправитесь, вы просто разрушите деликатную операцию по проникновению.

— Нападающих? — спросил Голем.

— Девианты. Случаи пятьдесят три. Группа Сталевара.

Сталевар? Нет. Он был одним из самых приличных парней, во время событий в Броктон-Бей. Порядочный, честный, добрый. В первый раз, когда наши пути пересеклись, он махнул мне рукой, поскольку мы оба сражались против Губителя.

Пошло всё на хуй.

Либо Стимул пытается меня наебать, либо мы все в жопе. Пошло всё нахуй.

— Люди вроде вас — это причина, по которой мы заслужили проиграть, — сказала я и перехватила нож. — На каждом шагу были люди, которые отказывались сотрудничать, отказывались говорить правду. С самого первого дня. Вы — причина, по которой человечество заслужило погибнуть.

— Отлично, — сказал он. — Но ты всё ещё не готова использовать нож против кого-либо из нас.

Это было сказано самодовольным тоном человека, который видит своё будущее.

Я взглянула на Канарейку и увидела на её лице боль.

— Я понял, — сказал Стимул. — Вижу что будет. Если это поможет, я и вправду помню музыку.

Рейчел, слегка отпихнув меня в сторону, шагнула вперёд и ударила его.

Он упал без сознания.

Голем принялся приковывать его к полу пещеры каменными руками.

Я взглянула на Никту.

— Её тоже.

Голем потянулся к костюму, и каменные руки схватили Никту.

— К потолку, — решила я в последнюю секунду.

— Конечно, — сказал Голем. Каменные руки вознесли Никту вверх. Она пыталась бороться, однако к тому моменту, когда ей стало ясно что происходит, высота стала небезопасной.

Руки прижали её к потолку, обвили ноги и плечи.

— Что за херня? — воскликнула она.

— Не думаю, что кому-то из твоих дружков удастся сломать эти руки, — сказала я.

— Что за херня? — повторила она и попыталась вырваться. — Что за ёбань?!

— Можешь надеяться на то, что у нас всё будет нормально и мы вернёмся, — сказала я. — Сплетница?

— Абсолютно уверена, что он слева от тебя. Пройди сначала десять шагов в ту сторону.

Я кивнула.

Мы прошли в указанном направлении.

Когда мы приблизились и надавили на указанную стену, иллюзия развеялась, растворяясь безвредным дымом.

Когда препятствие исчезло, я увидела тёмный неосвещённый туннель и ощутила идущий из него тёплый воздух.

Я взглянула на товарищей.

«Может быть, человечество и заслуживает проиграть, но эти парни и девушки — причина, по которой мы победим», — пообещала я себе.