Когда розы снова зацветут (гет)

Карлуса нередко вызывали в кабинет отца, но всё было совершенно необычно в этот раз, когда они только что провели большую часть дня вместе в зале заседаний Визенгамота.

Либо за эти несколько часов, что они не виделись, произошло что-то очень важное, либо отец хотел посмотреть, как он справиться с одной из тех обязанностей, которые однажды ему предстояло выполнять.

Переступив порог кабинета, он увидел, как лорд Поттер сидит за столом и диктует перу письмо, которое, вероятно, предназначалось одному из своих многочисленных помощников. Карлус терпеливо дождался момента, когда отец запечатает записку сургучной печатью и положит её сверху небольшой стопки других уже написанных писем.

Уильям выглядел уставшим, но его лицо было совершенно не проницаемым, когда он поднял голову, обратив внимание на сына.

— Садись, сынок, — приказал он.

Карлус сел, недоумевая, зачем за ним послали.

— До моего сведения дошло, что тебя видели в Косом переулке с мисс Блэк и что вы были весьма... дружелюбны друг с другом.

Этот случай произошёл несколько недель назад, и хотя Карлус не забыл о своей импровизированной прогулке с Дореей, он не предполагал, что такой пустяк может вызвать проблемы с отцом.

— Да, я был с ней, — невозмутимо подтвердил он.

Уильям вздохнул, слегка сжав челюсть, но в этом жесте не было гнева. Скорее, беспокойство.

— Встречаться с ней без моего разрешения или разрешения лорда Блэка было рискованно, Карлус, — заметил он. — Вам двоим не подобает проводить время вместе таким образом. Танцы на официальных мероприятиях, где я присутствую, это одно, но такие прогулки могут стать проблемой.

— Это не было спланировано, — поспешил оправдаться Карлус. — Мы случайно пересеклись, и она попросила сопроводить её, пока делает покупки. Разве не было бы неприлично с моей стороны отказать ей?

Уильям внимательно посмотрел на сына.

— Возможно, — согласился он, — но, судя по тому, что мне рассказали, вы оба вели себя так, будто хорошо знаете друг друга.

— То, что я делаю и с кем встречаюсь, не имеет ни малейшего отношения ни к кому другому,— горячо возразил Карлус.

Отец покачал головой.

— Вот тут ты ошибаешься, — возразил он. — Когда дело касается таких известных семей, как наша и Блэки, всё, что мы делаем, становится достоянием общества. И это неправильно, но такова реальность. Ты должен понимать, насколько это важно.

— Я всего лишь помог ей с покупками, не более того.

Уильям понимающе кивнул, но его взгляд стал мягче, почти сочувственным.

— Ты влюблён в неё, — просто сказал он. — Когда вы танцевали, я видел это, но теперь всё зашло слишком далеко, не так ли?

Карлус кивнул.

— Между нашими семьями никогда не было союзов, и на то есть веские причины, — напомнил Уильям. — У нас слишком разные принципы, наши убеждения расходятся. Причина, по который мы никогда не заключали никаких союзов, заключается в том, что мы ничего от этого не выиграем. Ты понимаешь, Карлус?

Тот нахмурился.

— Союз с ней невозможен, — со вздохом продолжил отец. — Даже если бы я дал тебе своё благословение, лорд Блэк никогда этого не сделает. Прости, сын, но это правда.

Карлус почувствовал, как в груди что-то сжалась от слов отца.

— Я старался игнорировать свои чувства, — тихо сказал он. — Последние два года я пытался, но не смог. Для меня нет другой, с которой я мог бы хотя бы подумать о браке. Прости, но таковы мои чувства.

Он ожидал увидеть в глазах отца раздражение или разочарование, но заметил лишь едва уловимую улыбку, пробежавшую по его губам.

— Долгое время я был против самой идеи брака, — признался Уильям. — Я знал твою мать с раннего детства, заботился о ней, но когда наши родители заговорили о свадьбе, я сопротивлялся, сколько мог. Были и другие потенциальные невесты, и только когда твой дед по материнской линии устал ждать, пока я соглашусь, и практически отказался от предложения, я согласился. Дело не в том, что я не любил твою мать, а в том, что я боялся таких серьезных обязательств. Я не хотел ее подвести, но чувствовал, что так и будет. Ты понимаешь, о чем я?

— Не совсем, — честно ответил Карлус.

Уильям тихо рассмеялся.

— Ты вырос замечательным человеком, Карлус, и этим я горжусь больше всего. Уверен, ты станешь лучше меня, когда придёт время возглавить нашу семью. Но ты должен помнить, что всё, что ты делаешь сейчас, будет сопровождать тебя всю жизнь.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к нам с Дореей.

— Ну, есть те, кто никогда этого не поймёт и даже обидится, что ты не рассматривал их дочерей как потенциальных невест. Лорды, которые были нашими союзниками на протяжении многих поколений.

— Если они настоящие союзники, то не должны оспаривать моё решение о том, на ком я женюсь, — ровно ответил Карлус.

Уильям задумчиво кивнул, а затем неожиданно фыркнул.

— Мне дали возможность жениться по любви, и было бы неправильно не предоставить тебе тот же выбор. Если ты сможешь каким-то образом убедить лорда Блэка дать своё благословение на брак с его дочерью без ущерба для нашего положения, я дам тебе своё. Я не представляю, как ты это сделаешь, но ты заслуживаешь хотя бы шанса попробовать.

— Правда? — недоверчиво спросил Карлус.

— Да, — кивнул Уильям, — но тайком сделать ничего не выйдет. У вас должно быть разрешение лорда Блэка. Если твои усилия не увенчаются успехом, ты подумаешь о другой невесте. У меня уже есть несколько предложений от лордов, которые ждут ответа. И ты объяснишь это своей матери.

Карлус поморщился при этой мысли. Анжелика, будь ее воля, женила бы его уже завтра.

— Может, нам просто сбежать? — пробормотал он.

Уильям рассмеялся и покачал головой.

— У тебя есть мои условия, Карлус, и я желаю тебе удачи, — искренне сказал он. — Если у тебя получится, ты сможешь войти в историю, хотя наверняка вызовешь гнев с обеих сторон политической арены. Будь готов к возможным последствиям.

Карлус кивнул. Ему стало легче после того, как он рассказал отцу о своих чувствах к Дорее, но впереди его ждала почти невыполнимая задача. И всё же он цеплялся за крошечную надежду на чудо.

Он не лукавил. Если он не сможет жениться на Дорее, то ни одна другая женщина не станет для него достойной спутницей.

* * *

Арктурус наблюдал за тем, как Дорея отрешенно ковыряет вилкой, мысленно находясь очень далеко от кухни на площади Гриммо. Так продолжалось уже несколько недель, и он гадал, что могло так сильно отвлечь его сестру. Свет истины на поведение Дореи пролили этим утром как ни странно именно лорд Селвин, и сделал он это в типичном насмешливом тоне.

— Вот же чёрт, — проворчал он.

— Что случилось? — тихо спросила Дорея.

Арктурус поднял на неё взгляд, и раздражение мгновенно улетучилось.

Ведь именно он всегда был рядом, поддерживал её, когда мать умерла, а отец вел себя слишком равнодушно и не проявлял должной заботы.

Он поклялся сделать всё, чтобы она была счастлива. Он не допустит, чтобы она вышла замуж за того мерзавца, которого сватал ей отец.

Никто, как казалось Арктурусу, не был достоин её. Но выбор подходящего супруга становился всё более сложной задачей.

— Ты ведь знаешь, что это невозможно, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты и Поттер, — вздохнул Арктурус.

Её глаза расширились и наполнились слезами, и она резко поднялась из-за стола.

— Я знаю, — прошептала она.

Не успел Арктурус договорить, как та выбежала из комнаты, а сам мгновенно приуныл. Он не хотел расстраивать сестру, но понимал, что будет лучше, если она столкнется с правдой сейчас, а не позволит иллюзиям овладеть ею полностью.

За годы, проведенные вместе в Хогвартсе, Арктурус проникся уважением к Поттеру и даже был благодарен ему за то, что они с Эвансом сделали для Дореи на шестом курсе.

Однако это уважение не означало, что он был готов предложить ему руку Дореи, да и не факт, что лорд Поттер принял бы такое предложение.

Чтобы видеть сестру счастливой и в безопасности, Арктурус отдал бы всё до последнего кната из хранилища Блэков, но на данный момент даже состояние семейного богатства оказалось бы недостаточно.

Золото для Поттеров было тем же, что и для Блэков. Ничем. У них его было в избытке, и вопрос финансов даже не стал бы темой для обсуждения, если бы речь зашла о браке между их семьями.

Нет, дело касалось принципов, которых придерживались обе семьи. Несмотря на то, что лорд Поттер всегда проявлял уважение к Ориону Блэку, утверждать, что их отношения были действительно хорошими, было бы, мягко говоря, преувеличением.

— Что за чертовщина... — проворчал Арктурус.

Проблема заключалась не только в отношениях между Поттерами и Блэками, но и в выборе, который стоял перед его отцом, братьями и сестрами.

Если бы они решили поддержать Гриндевальда, это могло бы создать впечатление, что Блэки пытаются привязать Поттеров к себе, что лишь усугубило бы ситуацию.

Арктурус покачал головой.

Слишком многое было против них, чтобы у Дореи появилась хоть капля надежды получить желаемое.

* * *

Минерва держала в руках удивительную карту, которую ей одолжил Гарри. Её восхищение творением не утихало: этот кусок пергамента показывал все известные помещения Хогвартса, включая тайные ходы, о существовании которых она никогда не слышала, и всех людей, находящихся на территории школы.

Магия, использованная для создания карты, была поистине впечатляющей. Минерва не знала, кто такие Лунатик, Хвост, Бродяга и Сохатый, но была благодарна им за проделанную работу.

Удовлетворённо кивнув, она нашла на карте мальчика, за которым вела наблюдение. Как уже стало привычным для этого года, он находился в факультетской гостиной. Его тяга к исследованиям замка, казалось, была на время обуздана, но Минерва не верила, что это продлился долго.

Том Реддл был очень умным мальчиком и знал, что за ним внимательно следят Дамблдор и директор. С начала учебного года он вёл себя образцово, но Минерва помнила, как он вел себя в ту ночь, когда она наблюдала за ним, а также не забывала об инциденте с девочкой из Хаффлпаффа, закончившийся для неё тяжёлыми травмами.

Реддл, конечно, отрицал свою причастность, но Минерва ему не верила. Жестокость Тома была очевидной, причём жестокость ради самой жестокости.

Убедившись, что он останется в подземельях до утра, она махнула палочкой, стирая карту.

— Шалость удалась.

Минерва содрогнулась, представив, что будет, если эта карта попадёт в руки любителей проделок. Это доставит немало хлопот профессорам, а мистер Прингл окажется в весьма затруднительном положении. Эта мысль вызвала на её лице лёгкую улыбку.

Хотя Минерва всегда была примерной ученицей и не попадала в неприятные ситуации с профессорами, мистер Прингл, похоже, не любил никого — даже тех студентов, которе никогда не нарушали правил.

Отбросив в сторону мысли о ворчливом завхозе, она достала письмо от родителей, полученное накануне утром.

После рождественских каникул они стали писать ей не реже раза в неделю. Минерва подозревала, что отец действительно пытался наладить с ней отношения и одновременно наслаждался обществом совы, которая после каждого полета возвращалась домой сытой и проводила вдали от замка больше времени, чем нужно.

Минерва не возражала. Она просто была рада, что отношения с родителями, как и между ними самими, улучшались.

Отец попросил привезти домой немного огневиски при следующем визите, но Минерва сомневалась, что он об этом не пожалеет. Она посоветовалась с Тиберием Огденом, можно ли ему его пить, и получив заверения лорда Огдена, что у отца не будет никаких побочных эффектов, смирились.

Тем не менее огневиски был напитком не для слабонервных. Даже Гарри не находил в нём ничего хорошего.

Она улыбнулась, вспомнив человека, который помог МакГонагаллам сблизиться, и задумалась, где он сейчас. Неделю назад Гарри писал, что будет во Франции, но, как всегда, не уточнил подробностей.

Минерва готова была поставить месячную зарплату на то, что он вновь занимается чем-то опасным. Хотя она привыкла к его молчанию, это не мешало ей беспокоиться. Гарри всегда заставлял её волноваться — такой уж он был человек.

Покачав головой, она признала, что он вряд ли когда-нибудь откажется от того, что делал. В какой-то степени она понимала, что бурная жизнь, которую он вел раньше, и привела его к выбранной профессии, но за этим скрывалось нечто большее.

Возможно, когда-нибудь он продолжит историю, которую начал рассказывать ей все эти месяцы в «Трех метлах», и, возможно, тогда она сможет понять, почему он ощущает необходимость подвергать себя такой опасности, когда для других это кажется совершенно излишним.

* * *

Гарри шагал по улицам Парижа, вдыхая сладкий аромат выпечки. Воздух был пропитан вкусными сладкими запахами, но настроение местных жителей оставалось унылым и мрачным.

На этот раз он не забыл взять переводчик и теперь день за днем подслушивал разговоры, пытаясь разобраться в ситуации на континенте.

Конечно, местные были серьезно обеспокоены появлением немцев.

Сам Гарри был настолько занят охотой на Элеонору Саммерби, что совершенно не следил за событиями в этой проблемной стране, но, похоже, ситуация изменилась к худшему.

— Они даже начали сжигать свои предприятия.

— Это произошло буквально за одну ночь. Окна разбиты, бандиты не пускают покупателей. Они даже повесили таблички с призывом не связываться с ними.

Эти было лишь несколько обрывков разговоров, которые Гарри услышал, пока пил кофе. Но чтобы узнать правду, достаточно было пролистать несколько газет.

Может, он и не умел читать по-французски, но фотографии в них говорили сами за себя. Евреи снова подвергались преследованиям, и дело больше не ограничивалось трудовыми лагерями.

Воспоминания о том, что он видел во время своего первого визита в Германию, преследовали его до сих пор, и он ничего не мог с этим сделать, особенно когда президент Конфедерации занимал именно такую позицию.

— Придурок, — пробормотал он, потягивая кофе.

Этот человек станет проблемой в будущем, пока же он был проблемой Федерова.

У Гарри были дела поважнее, и на их выполнение оставались считанные часы, прежде чем преступники нанесут новый удар.

В течение последнего года жителей Парижа по ночам терроризировала особо злобная пара оборотней — братья-близнецы из Румынии.

Дорин и Данут Балан уже разыскивались на родине за серию нападений, но по причинам, известным лишь им самим, перебрались во Францию, чтобы продолжить череду насилия.

Магловское сообщество пребывало в ужасе. И не только из-за жестокости нападений, но и из-за отсутствия тел на местах, где находили лишь лужи крови.

Они создавали свою собственную стаю, и Гарри нужно было найти их как можно быстрее, пока все не вышло из-под контроля.

Исследовав места нападений, он почувствовал, что близок к разгадке.

Трансформировавшиеся оборотни редко проявляли осторожность и не отличались ясностью ума. Они оставляли кровавые следы, которые, хоть каждое нападение происходило в разных районах, сходились у одного ориентира.

Гарри остановился напротив собора Нотр-Дам и задумался, где именно внутри могут скрываться почти два дюжины оборотней.

Это место посещалось слишком часто, чтобы можно было надеяться проскользнуть незамеченным мимо любой охраны, тем более что французские авроры регулярно прочёсывали территорию.

Обычно Гарри оставлял такие дела им, но Баланы представляли серьёзную опасность. Франция запросила помощи у МКМ, и игнорировать их просьбу он не мог.

Что он обнаружит внутри знаменитого здания, Гарри не знал, но был готов положить конец террору, охватившему город.

Немцы все так же будут вызывать беспокойство, но как минимум французы смогут без страха передвигаться по улицам своего города.

Подойдя ближе, Гарри ощутил их присутствие: слабый, но безошибочный привкус крови, смешанный со сладостью от ближайших кондитерских лавок.

Придётся подождать закрытия, и тогда у него останется мало времени до наступления полнолуния.

Тем не менее выбор был невелик.

После того как ему едва удалось избежать гнева представителей МКМ, он знал, что нужно быть осторожным, хотя бы для того, чтобы не привлекать лишнего внимания, пока выполняет свою работу. Нельзя было допустить, чтобы ему помешали, когда он находился в полевых условиях. Поэтому он поклялся не высовываться, схватить преступников и уйти, прежде чем его вообще заметят. Кроме того, он мало что мог сделать, пока Федеров не будет готов предпринять собственные шаги, а Гарри нужно было сосредоточиться на выполнении поставленной задачи.

Только когда солнце уже начало садиться, собор попрощался с последними туристами на сегодня, и Гарри с напряжением наблюдал за тем, как охранники закрывают здание на ночь.

К тому времени, когда они закончили и ушли, у него оставалось всего несколько минут дневного света, прежде чем он наверняка наткнется на дюжину или около того одичавших зверей, жаждущих крови.

Он не слишком хорошо помнил свою встречу с трансформировавшимся Ремусом Люпином в конце третьего курса, и мысль о том, что придется столкнуться с целой стаей оборотней, была более чем нервнирующей.

Уже сейчас, учитывая, сколько времени понадобилось на то, чтобы собор опустел, казалось, что это было неизбежно.

У него оставались считанные минуты дневного света, прежде чем он столкнётся с целой стаей, жаждущей крови.

— Чушь собачья, — проворчал Гарри, отпирая одну из входных дверей взмахом палочки.

К счастью, здание было ему знакомо: не идеально, но достаточно, чтобы представить, где могли спрятаться оборотни. Осторожно обойдя собор, Гарри нахмурился, не увидев и не почувствовав никаких признаков их присутствия.

Нет, они должны быть здесь. Кровавые следы вели к собору.

Гарри остановился на этой мысли.

Кровавые следы, может, и вели сюда, но это не означало, что Баланы должны были оставаться здесь.

Хотя выследить их было нелегко, задача не казалась невыполнимой.

Баланы были укушены ещё в детстве и жили со своим состоянием десятилетиями. Наверняка они хотя бы отчасти успели познать разум своей звериной сущности.

Гарри уловил запах крови, усилившийся у хозяйственного шкафа, мимо которого он только что прошёл.

— Если не здесь, то где? —пробормотал он, уловив запах той же крови, что, казалось, наполняла воздух снаружи.

Он не мог точно сказать, действительно ли он чувствовал запах крови или это была лишь магия, заключенная в ней. Однако Гарри знал, что запах становится всё сильнее и исходит, судя по всему, из хозяйственного шкафа, мимо которого он только что прошёл.

Приложив ладонь к дверце, он закрыл глаза.

Они были здесь недавно, и та часть тела, которая всегда предупреждала его о грозящей опасности, взвыла, как только он прикоснулся к двери, но запах был слабым.

Вздохнув, Гарри толкнул дверь и увидел швабры, ведра и прочий инвентарь для уборки. Как и предполагалось, людей внутри не было, лишь небольшой кусок ткани, зацепившийся за угол полки, заставленной бутылками с чистящим средством.

Ткань была измазана кровью, но от неё исходил другой запах, который Гарри узнал сразу же.

— Катакомбы!

Он почувствовал себя глупо из-за того, что поверил хоть на мгновение, что Баланы могли спрятать столько людей в соборе и остаться при этом незамеченными. Это место служило лишь отвлекающим манёвром, направлявшим к настоящему укрытию.

Катакомбы представляли собой сеть туннелей, многие из которых оставались недоступными для маглов и даже не исследовались официально. Но Баланы были волшебниками и могли проникать туда, куда обычные люди не осмеливались сунуться.

Покачав головой, Гарри зашагал прочь, укоряя себя за промедление.

В этом время суток катакомбы тоже были закрыты для посетителей. Это не облегчало задачу, но Гарри надеялся, что хотя бы среди мирного населения больше не будет жертв. Если повезёт, он сможет остановить братьев прежде, чем они заставят кого-то присоединиться к их стае против воли.

Он уже чувствовал приближение схватки.

Гарри кивнул самому себе, крепче сжал палочку и вошёл в темные туннели. Он двигался бесшумно, не желая выдавать свое присутствие раньше времени. Выход был всего один, и сегодня ему предстояло пройти через него.

Гарри не собирался позволить ни одному из них сбежать, и по мере того как звуки снаружи становились все глуше, он готовился к тому, что должно было произойти. Он отбросил мысли о том, что большинство тех, с кем ему предстояло столкнуться, были невинными маглами, вынужденными подчиниться звериной природе.

Тем не менее, то, что ему предстояло сделать, тяготило, и он знал, что эта тяжесть останется с ним на некоторое время. Но он не мог позволить себе рисковать, пытаясь спасти их. Это лишь поставило бы под угрозу его собственную безопасность и безопасность жителей Парижа.

— Ты опоздал, — раздался впереди насмешливый голос.

Нахмурившись, Гарри свернул за очередной поворот и увидел странный голубоватый барьер, частично освещавший туннель. Он был полупрозрачным, и по другую сторону виднелось несколько человек, лежавших на земле в процессе трансформации, но один человек остался стоять, и на его лице появилась злобная ухмылка.

— Геллерт сказал, что рано или поздно один из вас появится.

— Тогда почему его самого здесь нет? — ответил Гарри, крепче сжимая палочку.

Мужчина рассмеялся, звук был похож на смесь рыка и хрипа.

— Ты действительно думаешь, что так важен для него?

Гарри ухмыльнулся.

— Может, после сегодняшнего вечера он так и будет думать.

Смех мужчины оборвался. Его взгляд стал пристальным и холодным.

— Полагаете, что способен помешать более чем двум десяткам оборотней исполнить волю их хозяина?

— Думаю, есть только один способ это узнать.

Не дожидаясь ответа, Гарри взмахнул палочкой, и толстый чёрный магический шнур вырвался из её кончика, ударив по барьеру.

Эффекта это не возымело. Мужчина вновь рассмеялся над его усилиями.

— Тебе нужно постараться сильнее.

Гарри фыркнул и снова взмахнул палочкой. На этот раз из нее вырвалось золотое пламя — заклинание, которое он не знал, но которое тем не мене сработало. Словно палочка прочитала его намерения и начала действовать от его имени.

На мгновение показалось, что и это не сработало. Но затем барьер начал трескать как лёд.

— Невозможно… — потрясенно прошептал мужчина. — Нет!

Со скрежетом барьер рухнул. Ударная волна отбросила Гарри на несколько футов назад, а затем в тишине раздался ещё один хлопок.

Последователь Гриндевальда, кем бы он ни был, сбежал, но нужно было ещё разобраться с оборотнями, которые только что возвестили о своей свободе коллективным воем.

Гарри точно не будет вспоминать с теплыми чувствами, как целая стая оборотней несется к нему, оскалив зубы и рыча, а сам он при этом заперт в узком пространстве, из которого не выйти.

Конечно, он мог бы аппарировать в сторону или даже за ними, но это лишь позволило бы им выполнить свой приказ и продолжить пополнять свою численность.

Как бы ни было страшно то, с чем он столкнулся, уж лучше это, чем пытаться преследовать их по улицам, где у него не было бы никакой надежды догнать их всех сразу.

Нет, нужно было действовать здесь, и его атака должна быть быстрой и смертоносной.

Он отступил назад, потянулся в карман и начал ронять серебряные сикли, пока затхлый запах катакомб не сменился свежим воздухом. Не прошло и нескольких секунд, как за углом появился первый из оборотней, и Гарри воспользовался единственным шансом лишить их жажды крови.

Взмах палочки — и рычание сменилось воплями агонии: монеты, превратившись в острые шипы, вонзились в ступни, колени и бедра волков, оставляя их в ловушке и причиняя сильную боль.

Убедившись, что никто из них не смог избежать ловушки, Гарри глубоко вздохнул и подошёл к тем двоим, что, без сомнения, возглавляли стаю.

Гарри не сомневался, что это были Баланы.

Даже в волчьей форме они были одинаковы за исключением шрама, пересекавшего лицо Дорина от уголка глаза до щеки.

Гарри уже знал, что делать.

Возможно, он мог бы дождаться рассвета и попытаться сдать их МКМ, но такая задержка только увеличивала риск. Неизвестно, сколько времени у него оставалось до прибытия подкрепления оборотней или возвращения странного посланника Гриндевальда.

К тому же Дорин и Данут Балан разрушили слишком много жизней. Гарри не чувствовал вины за то, что собирался положить конец их существованию.

Звери продолжали жалобно скулить, пока Гарри призывал еще несколько шипов, не пронзивших ноги оборотней, и вскоре в его руках оказался длинный серебряный меч.

Не теряя времени, он подошел к Дорину: волк рычал и огрызался, но не мог избежать своей судьбы.

Гарри молча двумя быстрыми взмахами меча отрубил ему голову. Данут завыл с неистовой яростью, когтистые лапы полоснули воздух в нескольких дюймах от лица Гарри.

Покачав головой, Гарри нанес такие же удары другому близнецу. Когда голова Данута покатилась к голове его брата, он обратил внимание на остальных оборотней, которые продолжали яростно пытаться добраться до него.

Их усилия оказались тщетными. Глядя на них, Гарри понял, что, несмотря на то, что каждый из этих существ когда-то был человеком и жертвой, в своем нынешнем состоянии они превратились в бездумных зверей.

Если бы он мог что-то сделать, чтобы спасти их, он бы сделал это, пусть это и было бы только из уважения к Ремусу.

Но сейчас он был бессилен.

Только через несколько часов они вернутся в человеческий облик, но он все равно не сможет облегчить их страдания. От их болезни не было лекарства, и их будущее было мрачным. Если бы они выживут, то будут влачить жалкое существование, постоянно скрываться, потому что за ними всегда будут охотиться, более того, они могут причинить вред близким, тем, кого они когда-то любили и о ком заботились.

Нет. Будет лучше для них, для парижан и всех остальных, с кем они могут встретиться в будущем, положить конец их мучениям.

Глубоко вздохнув, Гарри собрал головы Баланов в мешок, чтобы продемонстрировать, что они больше не представляют угрозы, и бросил полный сожаления взгляд на остальных членов стаи.

Один короткий взмах палочкой — и вопли смолкли, когда удлинившиеся шипы положили конец их страданиям, пронзив черепа.

— Какая потеря, — грустно пробормотал Гарри, убирая мешок с мрачным трофеем.

По крайней мере, близнецов можно будет опознать, но эта мысль мало его утешала. Не желая смотреть на гротескное зрелище, которое ему предстояло увидеть, Гарри аппарировал прочь, чтобы завершить последнюю часть своей работы.

* * *

Геллерт наслаждался вечерней трапезой, когда в помещение ворвался Повелитель зверей Персея. Потный, бледный, с грязными ногтями и жёлтыми зубами, он представлял собой жалкое зрелище.

Его появление наполнило комнату затхлым запахом, заставив Геллерта поморщиться.

— Что еще? — спросил Персей, не обращая внимания на запах.

— Оборотни… Змей!

Отвращение на лице Геллерта исчезло при первом же за несколько месяцев упоминании имени человека, о котором шептались его последователи, когда занимались своими делами.

Никто не признался бы в этом, но они боялись Змея, и Повелитель зверей не был исключением. Впервые увидев этого человека, когда Персей их познакомил, Геллерт вспомнил, каким уверенным тот выглядел.

Сейчас же Повелитель зверей был бледен и дрожал.

— Что случилось?

Грязный человек в недоумении покачал головой.

— Моя защита… он прорвал её, словно та была пустым местом.

— Твою защиту? — надавил Геллерт.

Тот серьезно кивнул.

— Моя защита рассчитана на то, чтобы держать в узде даже драконов, она способна противостоять их огню. Я не знаю, что он сделал, но она рухнула за несколько секунд.

Геллерт нахмурился. Он мало что знал о защите от тварей, но если она создавалась в расчете на то, что сдерживать драконов, то явно должна была выдержать и воздействие от чар.

— Ты уверен, что он просто не уничтожил участок? Может ли быть так, что он знал, с чем имеет дело?

— Нет, — покачал головой Повелитель зверей. — Чтобы снять эту защиту, потребовалось бы несколько минут. Я не знаю, что он сделал, но она пала всего лишь за пару секунд.

Геллерт понял, что должен лично разобраться со случившимся.

— Отведи нас туда, — приказал он, жестом приглашая Персея, Кассиопею и Галлитера следовать за ним.

Повелитель зверей обеспокоенно кивнул.

— Нам нужно попасть ко входу в катакомбы Парижа.

Взяв со стола длинную перцовую мельницу, которую подарил Геллерту итальянский коллега он превратил её в портключ.

— Мы должны быть бдительны, — предупредил он. — Мы не знаем, вдруг он все ещё там.

— Если он там, я ему яйца отстрелю! — заявил Галлитер.

Геллерт проигнорировал дерзкие слова немца. Он молча взял мельницу, активировал портключ, и вскоре вся группа оказалась на месте.

Первое, что ударило в нос Геллерту, был резкий запах крови. Его ноздри раздулись, когда он перевёл взгляд в сторону источника.

— Пустая трата жизней, — пробормотал он.

Насколько он мог видеть в туннеле, тела оборотней были вертикально насажены на шипы, словно туши в лавке мясника. Двое, что лежали чуть впереди, были обезглавлены. Все присутствовавшие не могли найти слов, чтобы высказать свое мнение об увиденном.

Несколько мгновений стояла тишина, пока Геллерт осматривал работу Змея. Закончив, он покачал головой и убрал трасфигурированные шипы, а трупы испепелил струей синего пламени.

— Так просто, но так эффективно, — заявил он.

Это была умная магия, та, с помощью которой он победил оборотней, и, хотя он уже знал об этом, было ясно, что Змей хорошо знал свое дело. Нужно было иметь холодную голову, чтобы попытаться сделать нечто подобное, а также расчёт и точность в заклинаниях.

У него не вышло идеально гладко оттрубить головы, но этого и не нужно было. Оборотни оказались в ловушке, и перспектива быть пойманными на месте преступления требовала быстрой, а не точной работы.

— Он их зарезал, — печально сказал Повелитель зверей.

— Да, — кивнул Геллерт. — Уничтожить целую стаю оборотней — достойный подвиг.

Он снова был невольно поражен эффективностью и талантом, но не так сильно, как был зол.

Ещё одна операция сорвалась. Геллерт надеялся, что к началу войны у него будет самая большая стая оборотней в мире. Теперь же придется все начинать заново, но уже в другом месте подальше от активности Змея.

Он стиснул зубы, поражаясь безрассудству этого человека.

— Зачем он забирал их головы? — спросил Персей.

— Чтобы получить награду, — ответил Геллерт. — Они были в розыске, и именно за ними он пришёл.

— Вот же чёрт.

Геллерт хмыкнул от такого каламбура.

— Отправь за Вебером, — приказал он. — Я хочу, чтобы все наши силы были брошены на Змея. Найдите его. Ганс, подготовь своих людей. Я хочу, чтобы вы были готовы ответить в любом момент, как только он появится.

Галлитер ухмыльнулся, кивнув с жадным блеском в глазах.

— Мне убить его?

— Нет. Сообщите всем, чтобы никто не приближался к нему. Как только станет известно его местонахождение, немедленно сообщите мне. Я сам с ним разберусь.

Отдав последние распоряжения, Геллерт исчез, вернувшись в свой кабинет. Там, уставившись на разложенные карты, он задумался.

Змей исчез на несколько месяцев, и какая-то часть его души надеялась, что тот уже был убит или решил отказаться от выбранного пути. Очевидно, это было не так. И Геллерт не мог допустить, чтобы тот продолжал и дальше срывать его планы.

Нет, с ним нужно было поступить соответствующим образом, пока он не успел причинить еще больший ущерб.

* * *

Фламели редко принимали гостей без предупреждения. Последний раз так поступил Альбус, когда захотел обсудить свои страхи по поводу бывшего друга, но Гарри прежде не приходил так внезапно.

По крайней мере, до сих пор.

Николас на мгновение задумался о его внешнем виде: поникшая поза, немигающие глаза и то же потерянное выражение лица, которое было у него при первой встрече с мальчиком чуть более трёх лет назад.

Что бы ни чувствовал Гарри, ему не удалось это скрыть.

О том, что произошло, Николас мог только догадываться, но это было важно для Гарри и сильно его расстроило.

— Не хочешь пройти в библиотеку? — предложил Николас.

Гарри кивнул и последовал за ним по коридорам. Пернелла в данный момент занималась своими растениями в одной из теплиц, так что у них было время до ее возвращения в дом.

— Что случилось? — мягко спросил Николас, когда они устроились в тишине библиотеки.

Гарри глубоко вздохнул.

— Я охотился на пару оборотней здесь во Франции. Их разыскивали в Румынии, но они сбежали сюда несколько месяцев назад и обращали местных маглов, чтобы создать стаю.

Николас понимающе кивнул и выжидал, когда тот продолжит.

— Я нашёл их только сегодня вечером и оказался в ситуацию, что мне нужно было либо убить всю стаю, либо оставить в живых и позволить работать на Гриндевальда. Когда я нашел их, они уже трансформировались, и там был кто-то, кто работал на него, чтобы убедиться, что их выпустили на охоту в город.

— Понятно, — вздохнул Николас. — И какое решение ты принял?

— Я убил их, — честно ответил Гарри. — Человек Гриндевальда сбежал, и я не знал, вернётся ли он с подкреплением. Я не мог ждать, пока закончится обратная трансформация, и не мог рисковать, что он использует их.

Николас успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Тогда мне кажется, что ты принял правильное решение.

— Правда?

Николас кивнул.

— Что ещё ты мог сделать, Гарри? Если бы ты ждал, ты мог подвергнуть себя опасности. Если бы попытался перенести их, пока они были в звериной форме, ты бы повергся опасности. Ты принял правильно решение, — твёрдо повторил он. — Оно было неприятным, но я считаю его правильным. Чувствуешь ли ты вину за тех, кого обратили против их воли?

— Чувствую, — грустно признался Гарри. — Может, потому что я когда-то знал одного оборотня и видел, как он страдал из-за своего состояния. Он был добрым человеком, во многом трусом, но я считал его другом. Я видел его в обличье волка, и в нём не было ничего от того человека, которого я знал. Что, если сегодня ночью я убивал добрых людей, которые были невинны, но просто не могли контролировать другую часть себя?

Николас сочувственно сжал его плечо, затем убрал руку.

— Кто-нибудь из них был в человеческом обличье, когда ты их убивал?

Гарри покачал головой.

— Значит, ты убил не добрых и невинных людей, а зверей, которые без раздумий причинили бы вред другим. Ты спас больше жизней, чем забрал, Гарри, и именно на этом должен сосредоточиться. Я пережил много войн и видел, как великим людям приходилось принимать решения, которые означали смерть для одних, но жизнь для других. Если ты будешь бороться с Гриндевальдом, таких решений станет ещё больше. В этом я не сомневаюсь. Каким бы хорошим волшебником ты ни был и каким бы ни стал, ты не сможешь спасти всех, Гарри. Никто не сможет.

— Я знаю, — пробормотал Гарри.

— Если то, о чем ты говоришь, действительно произойдет, то ты должен это понять, — твёрдо сказал Николас. — Выбор нелегкий, но пока ты знаешь, что сделал правильный выбор, ты не должен позволять ему тяготить тебя. Если ты чувствуешь, что тебе нужно искупить вину, сделай это любым способом, но не зацикливайся слишком долго, Гарри. Тяжелая совесть будет во вред тебе самому, если заставит колебаться, когда нужно будет действовать уверенно.

Гарри задумчиво кивнул, и Николас почувствовал, что ему удалось достучаться до него, пока тот не взглянул на него удрученным взглядом.

— Палочка у него.

— Палочка?

— Бузинная палочка, — уточнил Гарри. — Он забрал её у Грегоровича.

— И тебя это тревожит, — предположил Николас.

Гарри покачал головой.

— Не так сильно, как должно. Она у него, и я знаю, что это мощный артефакт, как и мантия с камнем, но она не делает его непобедимым, как гласят легенды. Сам Грегорович подтвердил, что Гриндевальд забрал палочку силой, и он ничего не смог с этим сделать. Думаю, в ней есть что-то большее, чем всем нам известно.

— Несомненно, — согласился Николас. — И что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, что палочка может либо распознать более сильного волшебника, чем тот, кто её держит, и позволить ему победить, либо что ею нельзя пользоваться так, как задумано, если ее не держит тот, для кого она была создана.

— Певереллы или их потомки по крови, — задумчиво проговорил Николас. — Это всего лишь теория, но ты можешь быть прав. Почему ты так думаешь?

Гарри молчал несколько мгновений, затем снял с шеи цепочку, на которой висело фамильное кольцо Гонтов.

— Что ты чувствуешь, когда держишь это в руках? — спросил он.

Николас взял кольцо и взвесил его на ладони.

— Я что-то чувствую, но не больше, чем от любого другого магического артефакта такого же возраста.

— То есть ты не чувствуешь исходящего от него холода, как будто магия пытается говорить с тобой?

Николас покачал головой.

— А что она говорит? — с любопытством спросил он.

— Оно не говорит словами, но хочет, чтобы я его использовал. Мантия такая же, но я этого раньше не замечал, потому что всегда это ощущал.

— Интересно, — прошептал Николас. — Магия Даров взывает к тебе.

— Думаю, да. Я не знаю, что это значит, но я — потомок Певереллов. Мой предок владел мантией, — напомнил ему Гарри.

— Действительно, — пробормотал Николас. — Возможно, они узнали твою кровь, магию или и то, и другое.

Гарри пожал плечами, когда Николас вернул ему кольцо.

— Ты хочешь заполучить палочку?

— Она мне не особо нужна, — честно признался Гарри. — Грегорович проверил мою палочку и сказал, что связь с моей очень глубока. Даже сегодня мне показалось, что она помогала мне, когда я особенно в этом нуждался. Не думаю, что даже Старшая палочка может сравниться с моей.

— Значит, ты хочешь обладать ею не для того, чтобы использовать, а чтобы вернуть в свою семью, где ей самое место.

Гарри кивнул.

— Именно так.

— Но для этого тебе придётся победить Гриндевальда.

— Или дождаться, пока его не победит кто-то другой.

В уголках губ Николаса тоже дрогнула ухмылка.

— Или так, — признал он, когда Гарри встал, хотя и не верил, что Гарри будет ждать этого момента.

Так или иначе, они встретятся. Учитывая все, что делал Гарри, противостояние между ними было практически неизбежным.

— Ты уходишь?

— Должен, — ответил тот. — Спасибо тебе, Ник, за всё.

— Не за что. Знай, что мы всегда здесь, если тебе понадобится помощь, — искренне предложил Николас.

Гарри кивнул, благодарно улыбнулся и удалился, оставив Николаса одного в тишине библиотеки.

Гарри был хорошим мальчиком, и то, что произошло сегодня вечером, еще какое-то время будет тяготить его, но Николас не сомневался, что он выйдет из своего горя не худшим человеком.

За свою многовековую жизнь Николас встречал нескольких боевых магов, но ни один из них не был похож на Гарри Поттера и ни в одного человека он не верил так сильно. Он был уверен, что этот мальчик способен достичь того, чего не удавалось никому.

Гарри был другим — тем, кто внушал Николасу веру в то, что даже в предстоящие мрачные времена уже сияет серебряный свет надежды, проблеск нового горизонта, к которому тот сможет привести этот мир.