Червь (джен)

— Шелкопряд, — сказала Окова достаточно тихо, чтобы Сатир не услышал.

Я повернула к ней голову, чтобы показать, что слушаю. Сатир, похоже, был занят: он сидел на ступеньке и выковыривал что-то из канавки в своём золотистом ремне. Запёкшуюся кровь?

— Ты снова ведёшь себя как безумный преступный гений, — сказала Окова.

— В смысле «как безумный преступный гений»?

— Ну, когда ты разговариваешь с другими преступными гениями, и один из вас что-то недоговаривает, а другой точно знает, о чём идёт речь, не задавая никаких вопросов. Кто этот он?

— Сын, — сказал Сатир.

— Ты меня слышал? — спросила Окова, затем, секунду спустя: — Сын?!

— Сила Леонида, — вмешалась я, — позволяет слышать всё, что происходит в некотором радиусе. Совершенно всё, и неважно, есть ли препятствия, насколько тихий звук и насколько шумно вокруг.

— Я слышу, как бьются ваши сердца, — сказал Леонид. Это был подтянутый парень лет чуть больше двадцати, с длинными золотистыми волосами и маской с львиной темой. Он был одет в чёрную облегающую майку без рукавов и свободные штаны. На руках были вычурные перчатки, на ногах — такие же нелепые ботинки. И те, и другие заканчивались зловещими пятнадцатисантиметровыми когтями. Совсем не тот костюм, что он носил в Протекторате Вегаса. Он по очереди осмотрел Окову и Чертёнка. — И я слышу, как ускоряется ваш пульс при взгляде на определённых людей.

— Сатир уже пробовал соблазнять нас своими копиями, — сказала я.

— Сатир пытался вас отвлечь, — осклабился под маской Леонид. — Я не таков, я из активных ребят. Знаете, как рука фокусника, стильная и яркая, которая непрерывно действует, привлекая внимание, пока вторая рука, — он показал на Сатира, — выполняет трюк. Не хочу вас разочаровывать, но когда начинаю действовать я, это всегда искренне.

— Но в итоге и ты, и он — оба блядуны, — сказала Чертёнок.

— Чертёнок! — сказала я предупреждающим тоном.

Леонид лишь усмехнулся. Цветочек же прочистила горло.

— Ты же из Вегаса, да? — продолжила Чертёнок. — Потому что хоть ты и одеваешься как женщина, это не значит…

— Сатир, — прервала я её. — Ты считаешь, что Сын здесь. Он внизу с Доктором?

— Он вошёл через тот же портал, что и мы, — сказал Сатир. — Полагаю, он где-то наверху. Котёл всегда очень беспокоило, что он может проникнуть через одну из их дверей.

— Почему?

— Разработанный Котлом план Б, впрочем, как и план В, и как планы Г, Д и Е — при условии, что всё пройдёт как по маслу, — должны были начаться отсюда. На то, что один из этих планов действительно сработает, шансов — один из миллиона. Во всех остальных случаях они сумеют выгадать немного времени, и решение сможет найти кто-то ещё. Хотя, возможно, какой-нибудь план окажется перспективным, и в оставшееся время Котёл сумеет доработать идею и подход.

— Пленники, все эти люди наверху… — начала Окова, но смолкла.

— Это план Б, а так же план Г, если говорить о более необычных девиантах, — сказал Сатир. — Вот только Сын уже здесь. И здесь он прямо сейчас. Все планы должны вступить в действие сразу, что превратит их в бессмысленную мешанину из букв. Ну и вдобавок, создатель всех этих планов недоступен.

Я посмотрела на стену из сплошного металла:

— Окова?

Окова сфокусировалась на стальном барьере.

— Я и отсюда могу сказать, тут реально много металла. Не знаю, как они это сделали. Это один сплошной кусок.

— Они создали её при помощи сил. Это колонна, в центре которой расположено убежище для чрезвычайных ситуаций. Они забрались внутрь, затем повернули переключатель, и вся конструкция рухнула на семьсот метров ниже уровня земли. Так что теперь нас разделяет верхняя часть колонны.

Цветочек пожала плечами:

— Мы бы справились с компьютером, с замком, да даже с бункером. Но не с этим. Мы собирались дождаться, пока группа на другой стороне создаст проход через сталь или же сквозь сталь, но кто-то выдал Хранительнице технарский смертельный супер-нож и вот…

— Это была я, — сказала я. — Хранительница тут ни при чём.

— Ну ладно, — сказал Сатир. — Свои плюсы, свои минусы. Теперь, когда их лидеры мертвы, мы сможем легче подчинить ту группу. И тем меньше шансы, что они убьют нашего доброго Доктора раньше, чем мы сможем вставить хоть слово… но дело пойдёт медленнее, а времени у нас маловато.

Хорошо, что он не собирался устраивать по этому поводу истерик. Он отправил Стимула и Никту, чтобы никто не мешал проникновению группы, но он сумел принять то, что его план не сработал.

Я понимала, что это было лицемерно, но меня это в некоторой степени беспокоило. Лучше бы он не был так в себе уверен. Мне не хотелось, чтобы теперь, когда так многое от нас зависело, нормой стали недопонимание, конфликтующие планы и межгрупповые конфликты. А Сатир жил этим, он в подобных условиях чувствовал себя как рыба в воде.

Возможно, я была такой же.

Сатир посмотрел на стену слева от себя.

— Остатки Эксцентриков и их группа копателей только что прибыли к противоположной стороне колонны. Если поднимемся на один этаж, сможем добраться до второй лестницы и нагрянуть к ним. Группа, что следит за их тылом, ну… скомпрометирована, думаю, что мы без проблем сможем разобраться с ситуацией.

— Если выйдем прямо сейчас и не будем нигде задерживаться, доберёмся через восемь минут, — сказала Цветочек.

— Наша специалистка по мелочам, — сказал Сатир, — удивительно, не правда ли?

— Почему-то я не удивлена, — ответила я сухо.

Мелочи были фишкой Цветочка. Хотя по её виду этого не скажешь. Её подход к созданию костюма был полностью противоположен моему. Зелёные корни и розовые кончики волос, облачение из металлических «листьев», которое слишком мало оставляло для воображения. Но и бойцом она была ещё меньше, чем я. За минуту или две она могла создавать «бутоны», которые через определённое время или после соударения с поверхностью разворачивались в сложную кристаллическую структуру. Размера они были небольшого, не больше тридцати сантиметров в диаметре, но с очень широкими возможностями по манипуляциям на молекулярном уровне. Эти кристаллы, которые обычно походили на цветы, могли связываться с поверхностью, поджигать то, чего касались, останавливать химические реакции или просто мешать работе технарских устройств.

В подростковом возрасте она с разной степенью успеха помогала злодейским командам при ограблениях. Работала отмычкой: создавала ключи, фальшивые электронные пропуска с клонированными магнитными полосами. Только присоединившись к команде Вегаса, она нашла людей способных думать, планировать и действовать в команде. Они помогли ей раскрыть свой потенциал.

Её сила полагалась на вторичную способность, и именно благодаря этой вторичной способности она так хорошо вписалась в команду Вегаса. Усиленное внимание и способность анализа мелочей. Она замечала детали. Все детали.

Сатир отклонился назад, затем качнулся вперёд и встал без помощи рук.

— Я полагаю, вы тоже пойдёте? — спросил он.

— Да, — ответила я. Хотя бы ради того, чтобы убедиться, что ты там ничего не намутишь. — Больше людей против Сына.

— Количество не имеет значения, — сказал Сатир, возглавив нашу процессию. — Один, десять, тысяча, нет никакой разницы.

Кстати… Где, блядь, Сын? Ни малейшего шума не слышно.

Сатир брешет?

Нет. Непохоже. Только не в этой атмосфере всеобщего поражения, не в этих обстоятельствах, не после того, что сказала Сплетница… Они хорошо умели водить за нос, но не настолько же хорошо.

— А можно спросить, где герои, — сменила я тему. — Фестиваль, Порыв и Перевес?

— Вместе с Никтой и Стимулом, — сказал Сатир. — Их, скорее всего, замаскировали под камень или выступ стены пещеры. Прокол ударил по ним максимальной оглушающей аурой. Они, вероятно, ещё в отрубе.

— Ясно, — сказала я, пытаясь не выдать удивления. Мы прошли прямо рядом с захваченными героями. Но проблема была не в этом. Проблема была в Проколе. Его костюм не был таким ярким или стильным, как у остальных, у него была гладкая маска с единственным «глазом» на лбу. Голова выбрита. На пластинах брони вспыхивали и гасли огоньки, медленно меняя цвет с одного на другой, словно безвкусная цветомузыка на магнитоле. Пока не начинался бой, он выглядел непритязательно. А вот в бою свет сиял, мышцы выпирали, и начинался шум, шок и трепет.

Он не технарь, у него телекинетически увеличенная сила, а значит, когда он поднимал над головой машину, то использовал скорее силу мысли, чем рук. Сила и прочность были тем выше, чем больше людей на него смотрели, и чем сильнее реагировали. Вторичной силой был эффект, который он мог использовать против врагов. Он мог питаться их реакциями, поднимая свою мощь до новых высот, одновременно оглушая противников, заставляя их медленнее реагировать и с большим трудом подниматься с земли. Технически он тоже был тем, о чём говорил Леонид — рукой, которая отвлекает, пока другая рука производит фокус.

Однако, судя по Цветочку, «вторичные» силы кейпов Вегаса зачастую были на практике их главной силой. Или, возможно, это Сатир старался поощрить внимание к вторичным силам и их развитие. В документах СКП не было ничего о долговременном действии силы Прокола, как это описал Сатир. Видимо это та карта, которую он придерживал в рукаве, оставляя для тайных операций с участием кейпов Вегаса.

Я вспомнила некоторые записи и события, адекватного объяснениям которым так и не было найдено. Были попытки задним числом выявить использование наркотиков, но ничего не нашли. Так же проверяли на наличие следов творений Цветочка, но и это не подтвердилось. Но если это был Прокол… если это из-за него у людей начиналась амнезия, происходили повреждения или даже смерть мозга, то у меня было ещё больше причин беспокоиться о героях Протектората, которые остались позади.

И быть начеку. Нужно только выяснить, как они сумели провернуть всё втихаря, ведь Проколу нужна была аудитория?

Возможно, дубликаты Сатира? Копии считаются толпой?

Надо запомнить… и предупредить остальных, так, чтобы Леонид не понял.

Я взглянула на лидера наёмников Вегаса, который уже поднимался по лестнице, и обратила внимание, насколько он спокоен. Он не переживал ни из-за нас, ни из-за Сына, ни из-за бунта наверху. Я что, тоже так выгляжу, когда нахожусь «в зоне»?

— Я думала, ты спросишь про остальных из вашей команды? — спросила я, практически желая вывести его из равновесия.

— Стимул и Никта? Они могут о себе позаботиться. Если ты сделала с ними что-то ужасное, то здесь эта информация не поможет. Я отомщу, но потом.

— Справедливо, — заметила я. Никакого эффекта.

Я позволила Сатиру вести группу и задавать темп. Он следил за группой девиантов с помощью своих копий. Это было важно — если мы прибудем слишком рано, то остановим Эксцентриков до того, как те пробьются через барьер. Если поздно — есть риск, что они убьют Доктора. Кроме того, так Цветочек не могла скрытно передавать ему информацию на языке жестов, который был принят у них в группе.

А я, тем временем, с удовольствием переложив на них заботу об этом аспекте плана, сфокусировалась на том, чтобы не пропустить момента, когда они неизбежно ударят нам в спину. Их теперешний настрой совершенно не сходился с тем, как они чуть раньше пытались замести следы. Я знала, кто они такие, видела документы, в которых описывались целые серии их преступлений, и я не готова была поверить, что они сотрудничают с нами.

Так что я следила за ними, а Цветочек следила за мной, потому что её сила отлично подходила для того, чтобы отслеживать, чем занимается мой рой в каждую отдельную секунду.

— Мне он не нравится, — прошептала Рейчел мне в ухо.

Чертёнок наклонилась к нам и вмешалась в разговор:

— Ты же знаешь, что Леонид слышит всё в пределах некоторого радиуса? Нет смысла шептаться, — произнесла она таким голосом, как будто для неё это был давно известный факт.

— Мне он не нравится, — повторила Рейчел в полный голос.

— Я не это имела в виду, — сказала слегка ошарашенная Чертёнок.

— Он высокомерный, он слишком много говорит, и он ведёт себя как Сплетница, которая притворяется, что у неё не отвратительное настроение, — сказала Рейчел.

— Это тот редкий случай, когда мне нечего сказать, — ответил Сатир. — Могу лишь заметить, что я нравлюсь практически всем, кто меня хорошо знает.

— Когда манипулятивные мудаки получают шанс провернуть свои манипуляции, они всем нравятся, — ответила Рейчел.

— Но нельзя ли предположить, что то же самое можно сказать и про Шелкопряд?

— Можешь попробовать, — сказала Рейчел. — Но тогда я натравлю на тебя собак.

— Так, — вмешалась я. — Хватит!

Рейчел хмуро покосилась на меня.

— Он слизняк, — прорычал Лун. — У меня в союзниках был один, кто так же разговаривал, но он не был настоящим мужчиной. Ни мужества, ни…

— Манер? — спросила Чертёнок. — Мудрости? Маскулинности? Маккиавелизма?

Откуда она вообще узнала все эти слова?

Лун лишь сердито на неё посмотрел.

— Каким бы он ни был, — сказала я, — там наверху Сын. Наши цели во многом совпадают, так что мы, насколько это вообще возможно, союзники. Никаких ссор.

Рейчел расслабилась, словно по сигналу от выключателя. Она дважды щёлкнула пальцами, привлекая внимание собак, потом, не поднимая руки, отдала команду жестом — повернула ладонь вниз, параллельно земле.

Собаки успокоились так же быстро, как и она.

Я посмотрела на Сатира, он пожал плечами.

— Похоже, моей персоне сегодня изрядно досталось, — произнёс он легкомысленным тоном.

Выше пояса брони на нём не было, и я видела очертания его груди и плеч. Мне показалось, что если сравнивать с Рейчел, то он всё же был чуть менее расслаблен.

Может быть, его напрягало присутствие человека, разбившего все его попытки манипуляций чистой агрессией? Пожалуй, один-ноль.

Мы добрались до четвёртого этажа. Я остановилась, и пока остальные заходили внутрь, проверила, не грозит ли опасность сверху. Я обратила внимание, насколько не по себе Канарейке. Состояние Призрачного Сталкера понять не удалось, она прошла сквозь стену рядом с дверью, сохраняя призрачную форму. Лун и Окова были напряжены, будто в ожидании боя, но достаточно уверены в себе, чтобы пойти первыми. Голем, Рейчел и Чертёнок, похоже, чувствовали себя в своей стихии, и немного задержались, пропуская кейпов Вегаса вперёд.

— Ты знаешь, что делаешь? — прошептал Голем, оказавшись рядом со мной.

Я кивнула:

— В основном. Но следите за тылом.

— Сын?

— Они, — сказала я. — И да, я знаю, что Леонид меня слышит. И я знаю, что Сатир и остальные получают от него подсказки. Но у них есть какие-то вторичные цели, и нужно следить, не попробуют ли они что-нибудь провернуть. Даже зная, что мы в курсе того, что они хотят что-то провернуть.

Окружающие кивнули.

Когда мы заходили на четвёртый этаж, перед нами появились четыре копии Хранительницы. Они двигали головами, не совсем синхронно, по очереди. Только на третьей и четвёртой я поняла, что это за движение. Они поднимали головы, чтобы посмотреть наверх.

— Я знаю, дорогуша, — сказал Сатир. — Насколько близко?

Они не ответили. Вместо этого они исчезли. Сначала одна пара, потом оставшаяся.

— Второй этаж, — сказал Сатир. — Сын не торопится спускаться.

— Почему? — спросила я. Было слишком тихо. — Если бы Сын захотел, он бы добрался досюда за одну секунду.

Мы двинулись через четвёртый этаж. Сатир шёл впереди. Камеры здесь были многократно усилены, каждая стояла отдельно, а между ними было достаточно свободного места, что там могла развернуться грузовая фура. Помещение освещалось прожекторами, направленными на камеры, остальное пространство оставалось тёмным. Без стрекоз-ретрансляторов моя сила не достигла бы края помещения. Полкилометра шириной, пять метров до потолка.

Свет мигал сильнее, чем наверху или в лестничных колодцах, хотя эти камеры, похоже, имели запасной источник питания. Свет мигнул, погас, сразу же зажглись тускло красные огни, потом снова включились прожектора. Освещение переключалось между тремя режимами без какого-либо видимого ритма или причины.

— Почему? — повторил Сатир мой вопрос. Я перевела на него внимание. — А ты как думаешь, почему он медлит?

— Понятнее не стало, — сказала я.

— Ну, логика не сложная, — сказал Сатир. — Чего тут много?

— Кейпов? — спросил Голем.

— Кейпов? Да. Но кейпов и в других местах хватало. Очень может быть, что он задерживается, потому что рвёт их на куски, но… столько времени? Нет. Чего ещё много? Или, если сформулировать точнее, каких именно кейпов здесь много, и которых было мало на поле боя?

— У меня ощущение, что ты уже знаешь ответ, — сказала я.

Он кивнул, его шлем с козлиными рогами сначала наклонился, потом поднялся. Свет снова погас, потом зажёгся красным.

— Случаи пятьдесят три, — ответил Голем на вопрос.

— Именно, — сказал Сатир. — И если хочешь, можешь продолжить мысль. В чём тут дело? Считается, что Сын источник всех сил, так? Чем для него являются девианты? Если мы воспринимаем их, как изуродованных людей, то для него они…

— Изуродованные силы? — ответила Окова. — Или… что они для него? Изуродованное потомство?

— Что-то мерзкое, — заговорила Призрачный Сталкер в первый раз с того момента, как мы разделились для бегства из камеры. — Сломанное, неправильное, отвратительное. Повреждённое. Ни один родитель не захочет смириться с тем фактом, что его дети оказались несовершенными.

Сфера, которую Чертёнок держала под мышкой, немного дёрнулась.

— Ого, — сказала Окова. — Не слишком ли круто обобщаешь?

— Скажи мне, что я неправа, — сказала Призрачный Сталкер и взглянула на Сатира. — Я права. Котёл создал этих… девиантов… как орудие психологической борьбы.

— Практически наверняка в том числе, — сказал Сатир, в его голосе звучали нотки одобрения. — Это психологическое давление. Призрачный Сталкер, так?

Призрачный Сталкер кивнула.

— Да, я слышал о тебе. Но есть и другие моменты. Некоторые биологические виды, в основном чья-то добыча, пытаясь запутать хищников, распространяют свой запах по обширной территории.

— Мне нравится эта аналогия, — заметила Призрачный Сталкер.

— Ага, — ответил он безразлично. — Вот почему Котёл использовал этих девиантов в качестве сильного источника нашего метафорического запаха. Они разбрасывали их по всему миру. По тому самому миру, где наиболее активно действует Котёл и где обитает Сын. Вот почему он потерял возможность их вынюхать. Конечно, это работает, только если девиант не привлекает особого внимания. Либо спокоен по натуре и не поднимает головы, либо настолько опасен, что свидетелей не остаётся.

Я бросила взгляд на сферу, что держала в руках Чертёнок. Её обитательница, по всей видимости, относилась ко второй категории.

— Звучит логично, — сказала я и посмотрела на Призрачного Сталкера. Она поддалась на манипуляцию Сатира. Я собиралась отслеживать подобные вещи, но сейчас никто даже не пытался это скрыть.

Они действовали настойчиво и совершенно открыто. И, видимо, обычно у них это срабатывало, потому что сработало же сейчас. Они находили подход, зацепку, возможно, иногда действовали тоньше, а иногда, возможно, просто использовали, что получалось.

И это всё делалось полностью контролируемо, управляемо, на таком уровне, что я не могла сделать им замечание так, чтобы не показаться излишне конфликтной. Само по себе ничего страшного, но мы оказались бы в неудобном положении. Не хотелось бы, чтобы посреди нашего выяснения отношений, внезапно появился Сын.

— Судя по отчётам, кейпы Котла замечали реакцию Сына. Он приостанавливался, на секунду нарушал рисунок атаки, некоторые даже отчётливо ощущали его отвращение. Сильнее всего это проявлялось с мощными кейпами Котла, с девиантами — ещё сильнее. А если эффект растёт так, как надеется Котёл, то самые необычные девианты смогут дать наилучший результат, что приведёт к тому, что их силы смогут на нём сработать.

— Всё это довольно логично, — сказала я. — Возможно, они и правда служат дымовой завесой. Вот только в этой гипотезе есть дыра.

— Есть, — согласился Сатир.

— Он может одним ударом уничтожить их всех, — сказал Голем, первый кто сообразил. — Если захочет, он может стрелять по ним даже сквозь перекрытия.

— Совершенно верно, — сказал Сатир.

— Ты знаешь, почему он так не поступает? — спросила я.

— Несколько предположений, не более того, — сказал Сатир. — Хм. Они только что нашли способ скомбинировать силы. Пробиваются сквозь колонну даже быстрее, чем я думал. Бежать не нужно, но давайте немного ускоримся.

Мы зашагали быстрее.

— Он на третьем этаже, — сказал Сатир. — Над нами.

— Откуда ты знаешь? — спросила Призрачный Сталкер.

— Хранительница. Мы уже пересекались, когда выполняли задания для нашего доброго Доктора. Думаю, я ей даже нравлюсь.

Я не заметила Хранительницу, но если она появилась совсем ненадолго, не знаю, могли ли насекомые её ощутить.

— А что на третьем этаже? — спросила Цветочек. — Я там не была.

— Те, что с именами. Все кейпы, достаточно интересные, чтобы оставить их и исследовать. Остались немногие. Думаю, они заморозили этот проект и решили сфокусироваться на других подходах.

Остались немногие. Значит, почти никого между Сыном и нами.

И это, если группа Сатира не лжёт. Сейчас я уже меньше доверяла их словам.

Сын, возможно, наверху. А кто же внизу?

— А кто с Доктором? — спросила я.

— Её спроси, — ответил он и показал на Чертёнка.

Я посмотрела на неё, но та пожала плечами.

— В сфере, — пояснил Сатир.

— Внизу есть кнопка. Если её нажать, можно вращать полусферы. Только против часовой стрелки, пожалуйста. По часовой откроет сферу, а я не хочу умирать.

Чертёнок посмотрела на меня.

— Давай! — сказала я.

Чертёнок повернула сферу.

— Наконец-то! Свежий воздух, — сказала девушка внутри. У неё был тихий голос. Как у застенчивой библиотекарши на вечеринке или как у дочери священника в компании парней.

— Света? — спросила я. — Мы виделись на нефтяной платформе.

— Известная также как Гаррота, — сказал Сатир. — Единственная причина, по которой СКП её не убила, это то, что убить её довольно тяжело. Впечатляющее число жертв.

— Не говори так!

— Она была в первой группе нападавших, — продолжил Сатир, не обращая на неё внимания. — Они напали на Доктора и начали весь этот бардак.

— Я слышала всё, что вы говорили, — сказала девушка. Только на длинном слове «говорили» я заметила в её голосе дребезжание. Возможно, поэтому она так тихо говорит.

— Кто с Доктором? — спросила я. Уже была видна вторая лестница.

— Когда всё пошло наперекосяк, я, Сталевар, Кирпич, Добрый Великан и ещё шестеро сменили сторону и стали её защищать. От меня было мало пользы…

Она умолкла. Прошла секунда.

— Нужно ещё немного информации, — сказал Сатир.

— Мне больно, — сказала она, и в голосе её прозвучали жалобные нотки. Она больше напоминала Канарейку, чем Призрачного Сталкера. Не слишком подходящий голос для убийцы.

— Потерпишь, — сказал Сатир. — Сын приближается, нам надо знать, что нас ожидает.

— Кирпич забрал того паренька, которого Блеск шибанул о стену, эмм… Там были ясновидец, раненый привратник, Доктор. Кирпич, Магнаат и Монстро прошли внутрь. Остальных подстрелили на лестнице. Ну… там был мужчина в очках и пять подростков, очень похожих на него, только без очков. Довольно обычные. Александрия…

Сатир хмыкнул и посмотрел наверх.

В тот же момент уже в надцатый раз погас свет. Но аварийное освещение не загорелось.

Я почувствовала, как наша команда — Призрачный Сталкер, Канарейка и Лун — сомкнули ряды.

— Шелкопряд? — спросил Сатир.

Он разделился на два. Медленный, склизкий процесс: вырост набух, отделился и стал формировать черты. Почти сразу появились руки и ноги, затем начали проявляться мелкие детали. У его копии не было шлема, но она медленно изменялась, воспроизводя костюм оригинала.

— Если продолжишь, мне придётся напасть, — сказала я.

— Что он делает? — спросила Канарейка. В её голосе звучала паника.

— Разделяется, — ответила я, мысленно накричав на неё, чтобы она взяла уже себя наконец в руки. Сатир создал ещё один вырост, явно собираясь выпустить ещё одного двойника.

— Сатир! — обратилась я к нему. — Я перефразирую. Если закончишь эту копию, я нападу.

— Он не может остановиться, когда начал, — сказала Цветочек. — Это один из недостатков его силы.

— Я тебе не верю, — сказала я. — Так что попробуй убедить меня, иначе, если я ошибаюсь, у Сатира есть пять секунд, чтобы научиться отменять копии.

Вырост перестал увеличиваться и начал погружаться в Сатира.

— Нам надо поговорить, Шелкопряд, — сказал Сатир, всё ещё искажённый поглощаемой массой.

— Почему всегда надо поговорить именно с Шелкопряд? — заговорила Чертёнок. — Никогда не «нам надо поговорить, Рейчел».

— Заткнись, дура! — огрызнулся Сатир. — Сейчас нет времени для идиотизма.

Дура? Идиотизма?

— Что такое, Сатир? — спросила я.

— Мне нужно спросить, каковы твои цели?

— А, — сказала я. — Ничего сложного. Спасти Доктора, получить ответы, остановить Сына.

Я нашла нож, который висел под лестничным колодцем на привязанных к бетону нитях. Я направила рой забрать его. Мы ничего не видели, но и Цветочек не сможет тоже.

— Мне всегда было сложно доверять тем, у кого нет скрытых мотивов, — сказал Сатир. — И сейчас мне весьма хотелось бы, чтобы они у вас были.

— Ну извини, — сказала я. — Если ты не заметил, большинство из нас предельно прямолинейны. Наши цели такие, какими они кажутся. Мне правда хотелось бы, чтобы ты мог нам доверять.

— А я бы хотел, чтобы не мог, — сказал он. — Забавно, правда?

Я почувствовала, как Прокол отходит чуть влево. Цветочек сложила ладонь в чашу, как будто собираясь бросить одну из своих штук. Я собрала рой и почувствовала, как она немного наклонила голову.

Слушает?

Сколько шума производят три десятка насекомых? Ну, точнее, сколько шума от них в диапазоне слышимости?

Нет. Что-то не так. Цветочек замечала детали без усилий.

Она явно пытается меня обмануть. Отвлечь, чтобы кто-то другой смог что-то провернуть.

Леонид был совершенно неподвижен, явно сосредоточен на различных звуках. На дыхании и сердцебиении, на поскрипывании движущихся мышц и суставов. Это за ним нужно было смотреть. Он сам так говорил. Он та рука, что привлекает внимание, пока другие делают свои фокусы.

Что ничуть не делало его безопаснее.

Вторичные силы восприятия и манипуляции звуками: он мог выборочно удвоить громкость чего-либо, или уменьшить её до нуля. Это давало ему классификации умника и скрытника.

Третьей его силой была сила движка.

— Сатир, не делай этого! Это безумие! — воскликнула я.

— Твоё присутствие всё здесь ломает, Шелкопряд! Слишком велика опасность, что ты с нами согласишься, что у нас будут одинаковые цели касательно Доктора.

Вдалеке прозвучал взрыв, комплекс содрогнулся.

— И какие у тебя мотивы? — спросила я. — Ты хочешь помочь ей или причинить вред?

— Да, — ответил Сатир.

— Это не ответ! Кажется, ты говорил, что у нас нет времени.

— Так и есть, — сказал он.

— Сатир, я не знаю, что происходит, но вы так долго играли в эти хитрости и обман, что уже забыли, что такое честность.

— О, я помню, — возразил он. — Мы все помним.

— Так что, будешь стоять тут и лениво угрожать нам, пока Сын не нападёт? Что за ерунда? Ты с ума сошёл! Похоже, ваши силы серьёзно бьют вам по мозгам…

— Ты всё перепутала. Силы из бутылок бьют по телу. Небольшие изменения, но заметные. Хех, Притворщик вспоминал об этом, даже шутил, в последний раз, когда я откровенно говорил с ним…

— Время! — напомнила я ему.

— А, ладно. Это у вас, натуральных триггеров, то тут, то там бывают проблемы с головой. Не так ли, мисс Линдт?

У меня ёкнуло сердце. Я закрыла глаза.

— Да, — тихо ответила Рейчел.

Я стиснула зубы.

— Так и есть, — сказала она чуть громче.

— Призрачный Сталкер, ты ведь тоже, хочешь верь, хочешь нет. Твой характер не совсем твой собственный.

— Херня.

— Я работал с худшими. Могу подсказать направление.

— Честно? Учитывая всю херню, что ты сейчас творишь? Звучит, будто ты окончатльно ебанулся.

— Я согласна с Призрачным Сталкером, — сказала я. — Поверь, это плохой знак.

— Если мы собираемся разрешить ситуацию, надо поторопиться, — сказал Сатир.

— Ну вот опять, — ответила я, — ты говоришь, что времени мало, потом сам его тянешь. Загоняешь нас в угол?

Ещё один ироничный полусмешок.

— В твоих действиях нет смысла, Сатир, — сказала я.

Он снова лишь коротко рассмеялся.

— Ты хочешь, чтобы мы с тобой сразились? Чтобы остановили?

— Наверное, так будет лучше, — сказал он.

— Нет, не будет! — возразила я. — Нам нужна твоя помощь, нам нельзя отвлекаться на…

— Хватит! — прорычал Лун.

— Не… — сказала я, но было уже поздно.

С его когтей полилось пламя.

Оно осветило нас и всё, что нас окружало.

Теперь Цветочек получила возможность увидеть мой летящий нож. Я не собиралась применять его, но хотелось чтобы, до спуска он оказался у меня в руках. Она бросила в него один из бутонов, заковав нож в кристалл. Тот упал около одной из камер, рядом с прожектором.

Леонид закричал с удвоенной громкостью. Крик звучал странно, он создавал эхо, которое раз за разом проносилось по помещению, частота звука постоянно снижалась.

Ему не нужно было, чтобы оно разнеслось далеко. С каждым отзвуком он частично исчезал.

Одновременно эта его часть проявляясь позади нашей группы.

Канарейка начала нервно петь, но Леонид проявился прямо позади неё. Две секунды на телепортацию.

Рейчел подняла руку ко рту, чтобы свистнуть, но звука не было.

Я повернулась и открыла рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но Леонид подавил наши звуки.

Тогда я показала на него, но Канарейка не поняла, что я имею в виду.

У Рейчел не получалось привлечь внимание собак ни свистом, ни щелчками пальцев.

Леонид замахнулся когтем, нацелившись на её горло…

Рейчел бросилась на него и схватила за запястья. Канарейка ничего не замечала, пока кто-то из них в борьбе не пнул её в лодыжку.

Призрачный Сталкер и Лун атаковали двух оставшихся противников. Прокол встал на защиту Цветочка. И то ли по какому-то незаметному сигналу, то ли благодаря практике, он пригнулся, когда она бросила бутоны в нашу группу.

Один развернулся в воздухе и коснулся теневой формы Призрачного Сталкера, та упала как подкошенная.

Другой попал в Луна. Тридцатисантиметровые щупальца протянулись от правой грудной мышцы до правой руки, прилипнув к обеим.

Прокол пнул связанного Луна. Возможно, в обычных условиях у него не хватило бы сил на чувствительный для Луна удар, но дерзость поступка и наша на него реакция напитали его энергией.

Сатир в рекордное время отпочковал ещё одну копию, в то время как первая бросилась ко мне.

Я направила на неё насекомых. На себя. Своего двойника. Моих сил у неё не было, но она была сильной. Крепче меня. Она приближалась с лёгкостью и скоростью опытной бегуньи.

Так что я направила насекомых на исходного Сатира. Обнажённая грудь, глазницы шлема… Я атаковала и Цветочек, и Леонида, всех у кого была неприкрытая кожа.

Рука Голема сбила с ног мою копию. Окова побежала к новому клону, которого только что создал Сатир.

Даже в этой ситуации я знала, что бой неравный. Сатир сам признавал, что их команда не сравнится в бою с нашей.

Канарейка робко наступила Леониду на правую руку. Собаки Рейчел схватили его за ноги. Он закричал, и вот этот вот звук нисколько не был приглушен.

Он начал исчезать, материализуясь рядом с Сатиром. Встал на ноги.

Нас больше, наши силы лучше подходят для боя. Исход не вызывал сомнений.

Так что действия Чертёнка выглядели ещё безумнее.

Она зашла прямо в середину группы и подняла над головой сферу.

Повернула её, потом повернула обратно.

Снова стали слышны звуки, Леонид отменил эффект тишины.

— Не надо, не надо, не надо! — повторял голос Светы из глубины шара.

— Всем встать, — сказала Чертёнок. — И если кто-то что-то со мной выкинет, я эту штуку открою!

— Нет, пожалуйста, не надо!

— Зачем? — снова спросила я, разглядывая Сатира. Настоящего Сатира.

— Я был готов ждать. Медлить, пока не закончилось бы время. Но тут пришли вы.

— Сатир…

— В конце концов, всё ради любви. Самая мелочная из целей. Высокомерие, жадность, да даже месть — все они благороднее, поверь. Я пробовал. Но любовь? Она уродует всё, чего касается. Заставляет ошибаться, делает иррациональным, и хуже того, нетерпеливым. Если бы люди не свершили мести, не поддавались жадности и высокомерию, до этого бы не дошло. Так что я был готов ждать. Сидеть там и тянуть время, говорить себе, что у нас не хватит силы и количества бойцов, чтобы справиться с группой на лестнице. Ждать, пока не станет слишком поздно.

— Так вы что, умереть собирались? — спросила Призрачный Сталкер. Кажется, это заявление её оскорбило.

— Лучше так, чем быть теми, кто нажмёт на спусковой крючок и разобьёт наши последние надежды, — сказал Сатир. — Можешь убрать сферу, Чертёнок.

Чертёнок помедлила, затем опустила сферу. Она замкнула её, оставив только вентиляцию, чтобы Света могла говорить.

— Я не понимаю, — сказала я.

— И, скорее всего, не поймёшь. Если тебе повезёт. Я сказал всё прямо, так что лгать уже бессмысленно. Можете идти. Мы останемся тут.

— Опять хитрите! Собираетесь ударить нам в…

— Шелкопряд! — сказал он. В его голосе не было следа притворства. Никакого шуточного тона или насмешки. Он говорил серьёзно. — Иди. Они почти пробились.

— Он прав, Рой, — прорычал Лун. — Я его слышу.

Лун смотрел туда, откуда мы пришли.

Сын, здесь. На этом этаже. Мне показалось, что я видела золотой свет, но возможно, это было просто пятно в моём поле зрения, возникшее после того, как я посмотрела на пылающие руки Луна.

Если мы пойдём, путей к отступлению не будет. Выходов не останется.

Это было такое же безумие, как то, что делал Сатир. Голос разума говорил подниматься наверх, чтобы добраться до выхода и надеяться, что всё ещё наполовину ослеплённый Сын продолжит сдерживаться.

Но я повернулась и побежала к лестнице со случаями пятьдесят три, от Сына. Побежала так быстро, что на слова уже не осталось дыхания.

Я заговорила через рой:

«Идите вверх, если хотите спастись».

«Дайте им уйти».

Я слышала остальных позади, на разном расстоянии. Я чувствовала роем группу Сатира. Они оставались на месте, несмотря на приближение Сына.

Я не понимаю.

Остальные следовали за мной.

— Если пойдёте вниз, выхода не будет. Это даже не отчаянная миссия. Это едва ли надежда, что у нас появится шанс что-то сделать. Шанс внутри шанса.

Мы лицом к лицу столкнулись с группой, что пробивалась сквозь сталь. Человек-крот и особая девиантка, как будто состоящая из лазеров, с окаменевшими на концах руками и ногами.

Остальные мертвы. Всё вокруг усеивали клоны Сатира. Они яростно сражались и жестоко убили большинство из копавших. Мёртвые клоны распадались на части.

Сын близко, нам некогда сражаться.

Лун, Сталкер и Рейчел набросились на оставшихся. Арбалетная стрела поразила голову девушки-лазера, собаки набросились на человека-крота. Когти и пламя Луна закончили сражение.

Без указаний с моей стороны Окова прыгнула в дыру. Чертёнок последовала за ней.

По очереди мы все зашли внутрь.

В огромном помещении, из которого мы вышли, вспыхнул золотой свет. Ни грохота, ни разрушений, ничего подобного.

Но я могла догадаться, что случилось. Пусть даже и не понимала до конца.

Пока остальные спускались вниз, Голем блокировал за нами проход. Лун, Канарейка, за ними Рейчел с собаками. Бетонные руки закрыли вход, две руки покрупнее выдвинулись из стальной колонны и переплелись пальцами, создав некое подобие забора.

Они задержат Сына всего на секунды, но это уже что-то.

Мы остались втроём. Голем собирался спускаться, я присматривала за тылами.

Я встретилась глазами с Призрачным Сталкером.

Она сорвалась с места и исчезла внутри стены.

Я направилась вниз, Голем следовал прямо за мной.