Маргоша - 4 (гет)

1. Редакция «М&Ж». Борис Наумович Егоров, явившись на работу, сразу заглядывает в директорский кабинет и, не обнаружив там Марго, отправляется к Гоше:

— А где?

— А-а-а…, завтра будет… У нее мама заболела, скорую пришлось вызывать…

Выяснив, что отсутствие директора имеет уважительную причину, Наумыч смягчается:

— Мама, это святое. Но чтоб завтра как штык!

— А что такое?

Есть подозрение, что Константин Петрович Лазарев ведет свою игру и это выводит шефа из себя:

— Она у нас директор или кто? Мне Лазарев уже плешь проел! Стучит и стучит дятел лысый… Того и гляди сюда Гальяно вытащит!

2. После встречи с Гошей у Андрея буквально все валится из рук и фотосессия совершенно не идет — модели кажутся напряженными, свет в студии блеклый, антураж примитивный. Свою депрессию Калугин перекладывает на окружающих, постоянно придираясь к моделям:

— Девочки, пожалуйста, хоть немножко жизни!

Даже, когда они пытаются угодить:

— Вот, так?

— Не так. Все не так! И зачем я сюда только приехал…

Наконец, ему надоедают бессмысленные попытки найти вдохновение, и он прерывает съемку, обращаясь к помощнице:

— Света, отнесите камеру Паше, пусть скинет материалы на компьютер и попробует что-нибудь из этого вытащить. Я потом посмотрю.

Та показывает на часы на руке:

— Андрей Николаевич, у моделей время еще на два часа зарезервировано.

— И что?

— Так может, я Павла позову, и он продолжит?

— Делай, что хочешь… Сегодня все равно какая-то лабуда выходит.

3. Следующий визит Егорова к Зимовскому — наверняка у этого пройдохи есть сведения о том, что происходит. Наумыч подходит к двери кабинета, дергает за ручку — закрыто. Он недовольно ворчит:

— Черт знает что, когда нужно никого не найдешь.

Решительным шагом Егоров направляется к Люсе, застывшей посредине холла:

— Зимовский сегодня был?

— Так он у себя. И вроде не выходил

— Уверена? Ну как не выходил, когда я...

Егоров поворачивается к зашторенной стенке и натыкается на сосредоточенный взгляд Антона в щели между двумя полосками жалюзи. Шеф переходит на шепот, вспомнив о психиатрическом приступе, из-за которого в прошлом году пришлось вызывать к Зимовскому санитаров:

— И давно он так?

— С утра!

— Похоже, у него теперь не ведьмы в мозгах, а шпионы.

Борис Наумович качает головой, и, прикрикнув на снующих сотрудников, отправляется к себе.

Спустя минуту шеф тоже закрывает жалюзи стеклянной стенки своего кабинета и начинает через щелку наблюдать за Антоном. Когда тот приоткрывает дверь и крадучись отправляется в сторону комнаты отдыха, Егоров выскальзывает из кабинета и почти на цыпочках следует за ним:

— Антон, с этим нужно что-то делать!

Зимовский от неожиданности подпрыгивает и роняет чашку с кофе, обливая себе брюки:

— Господи, Борис Наумыч! Я весь мокрый!

В голосе шефа сочувствие и жалость:

— Мне кажется, тебе пора обследоваться. Что-то ты мне не нравишься последнее время. Пойди, смени подгузник.

4. Квартира Ребровых. Маргарита сидит в спальне, иногда присматривая сквозь приоткрытую дверь за больной на диване в гостиной. Сомова звонит на мобильник как раз тогда, когда Вера Михайловна, успокоившись, прикорнула. В трубке слышится Анин голос:

— Алло, Марго! Ну как там у вас?

— Кажется, угомонилась.

— Я утром с Гошей разговаривала и так поняла, что все разрешилось?

А все ли? Маргарита отвечает неуверенно:

— Не знаю, Ань. У меня из головы слова Миланы не вылезают.

Марго уже озабочена другой проблемой — колдунья предупреждала об угрозе, нависшей над Игорем, но не успела тогда ничего рассказать из-за плохой связи. Сомова переспрашивает:

— Какие слова?

— Ну, то, что Гоше опасность грозит.

— А-а-а… И что ты хочешь делать?

По мнению Маргариты, нужно ехать в медвежий угол к шаманам, где Милана засела, и все разведать на месте:

— Я звонила Милане в офис и мне дали адрес, где и как ее найти.

В трубке слышится возмущенный окрик:

— С ума сошла? В твоем-то положении, куда-то ехать!

Марго успокаивает подругу:

— На самом деле это недалеко, просто там мобильной связи нет. Если на пару дней смотаюсь, никто в офисе и не заметит.

— Ну, смотри. А как Вера Михайловна?

— Спит. Она меня своими вопросами и воспоминаниями уже уморила. Быстрее бы выздоравливала и валила домой!

5. Редакция «М&Ж». Когда Наумыч уходит из комнаты отдыха, Зимовский, чертыхаясь, наливает себе новую чашку кофе. Однако голос Игоря над ухом, заставляет его, чуть ли не присесть от испуга:

— Ну что, гаденыш, еще не намылил веревку?

На полусогнутых ногах Антон жалобно смотрит на Гошу:

— Ну, что ты, Игорек?! Неужели два мужика не разберутся.

А тот, оглядев согбенную фигуру в мокрых штанах, остается доволен осмотром и призывает в свидетели, подошедшего Кривошеина:

— Валик, ты только взгляни на нашего технического редактора. Разве его вид не дискредитирует наше издательство?

— Антон, ты чего? Ты не заболел?

Зимовский отставляет чашку в сторону и плетется к себе… «Неужели придется писать заявление?»

6. Не дождавшись конца рабочего дня, Андрей собирается уезжать с работы, однако в холле его перехватывает Наташа:

— Домой?

— Да. Заскочу только в магазин купить чего-нибудь на ужин. Мама к себе поехала, так что будем хозяйничать с Алисой самостоятельно.

Узнав о планах Калугина на вечер, Егорова с тайной надеждой в глазах предлагает:

— Андрюш, а давай я тоже поеду…, помогу. Я конечно не навязываюсь. Но мне кажется, Алиса будет рада. Я ей про Борьку расскажу.

Взгляд мужчины уплывает в сторону:

— Наташ, не стоит…

Из своего кабинета выходит Ребров с материалами последней съемки в руках, всего час назад ему их принесла Светочка и вот назрели вопросы:

— Андрей, ты-то мне и нужен! Можешь сегодня задержаться? Нам нужно поговорить.

Предложение задержаться на работе, наедине с «Марго» и «поговорить», пугает Калугина — напрягшись, он берет Наташу под руку:

— М-м-м… Я уже все сказал тебе!… Я теперь с Наташей! И мы едем домой!

— Что?

Не давая открывшей от удивления рот Егоровой опомниться, Калугин разворачивается и тащит свою даму к лифту:

— Пойдем, нам нужно еще успеть в магазин!

Гоша недоуменно смотрит им вслед, продолжая крутить в руках фотографии, потом пожимает плечами:

— Да хоть с Любимовой. Причем тут это? Завтра, так завтра. Мне тоже тут сидеть, не намазано.

7. Квартира Ребровых. Проснувшаяся Вера Михайловна оживает и уже по третьему разу рассказывала Марго, какой замечательной девочкой была Машенька в детстве:

— А вот еще случай был. Ей лет пять исполнилось. Меряю шубу, а она мне говорит: «Мамочка! Какая ты в этой шубке красивая!», я-то обрадовалась: «Правда?», а она невинно глазками хлопает: «Да! Ты в ней на овчарку похожа!»

— Смешная.

Раздается входной звонок и Марго бросается к двери:

— А вот и Гоша с работы вернулся. У меня как раз все готово к ужину.

С надеждой, что это муж, который освободит ее от затянувшихся откровений. Распахнув дверь, она даже ойкает от удивления:

— Ой! Папа?!

На пороге родители, Тамара Ивановна и Семен Михайлович:

— И мама! Дочка, ты нас впустишь, или мы так и будем стоять на пороге?

Марго пропускает приехавших родителей внутрь квартиры и закрывает дверь. Совсем растерявшись, она пытается догадаться о причинах их приезда:

— А вы чего…, без звонка?

Семен Михайлович извлекает из кармана сложенную бумажку и протягивает невестке:

— Марго, ну какие могут быть звонки после такой телеграммы? Сразу на поезд и сюда!

— Какой телеграммы? Ничего не понимаю.

Оказывается, они получили странную депешу о разводе Ребровых:

— Опять двадцать пять… На! Читай. «Мы разводимся. Суд через три дня».

Маргарита растерянно разворачивает листок и крутит его в руках:

— Да не давали мы никакой телеграммы.

Тамара Ивановна не верит:

— Как не давали? А где Игорь?

— Гоша на работе, я дома…, с мамой.

— Ну, хоть это радует, со сватьей познакомимся!

— Давайте, проходите.

Вера Михайловна принимает на диване сидячее положение и радостно представляется:

— Здравствуйте, я Машина мама, то есть Гошина…, то есть Марго.

8. Квартира Калугиных. Егорова споро накрывает на стол, успевая рассказывать Алисе о проделках маленького Бориски. Наконец садятся ужинать и разговор утихает. Андрей ест молча, погруженный в тяжелые мысли. Алиса вдруг интересуется у гостьи:

— Наташа, а вы что с папой помирились?

Егорова вопросительно смотрит на Андрея:

— Мне кажется, да.