Торнадо (гет)

Она не могла бы сказать, сколько времени прошло с того момента, как Рон шагнул на знакомый берег Литл-Уингинга, пошатнулся, стал оборачиваться назад — и вдруг пропал, растворился во вспыхнувшем сиянии вместе с парком и видневшейся за деревьями церковной колокольней. Она только и успела заметить, что рыжие волосы, взметнувшиеся при повороте головы, разворот плеч, руку, поднятую то ли попытке удержать равновесие, то ли в жесте прощания.

Она не понимала, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз видела Гарри.

Комната была полна смутными тенями, и она знала, что достаточно захотеть, чтобы любая из них приняла тот облик, который ей велят, и вступила в беседу. Но ей не хотелось разговаривать. Грейс опустила книгу на колени и принялась вспоминать.

Они стояли на пустом, залитом светом поле. Темная гладкая трава не приминалась под их ногами. Впереди что-то сияло так ярко, что хотелось зажмуриться.

— Что там? — спросил Гарри.

— Прошлое, — ответил сгусток мрака рядом с ними, — и будущее. Место, где время сливается.

Старуха протянула руку и сломала тонкую веточку с куста, которого, Грейс могла бы поклясться, за секунду до того не было рядом.

— Держи, принц. Это поможет тебе там, куда ты отправишься.

— Куда?

— В те времена, когда миры еще не разделились, я дала твоим предкам три подарка. Мантию, которая делает надевшего ее невидимым даже для меня, волшебную палочку, которая побеждает любую другую, и камень, который позволяет похищать души из моего леса.

— Зачем?

— Братья Певереллы были величайшими волшебниками из всех, когда-либо существовавших. Когда один из братьев потерял свою любимую, они нашли способ пройти по следам ушедшей, догнать ее и построить мост, чтобы вывести обратно... Не такой, как сделали вы сегодня. Их мост мог простоять тысячелетия, связывая мир мертвых с миром живых. Так было бы, если бы мы со стражем не встретили их над рекой.

— Но они должны были понимать, — возмутилась Грейс, — что это может нарушить равновесие всего мироздания!

— Братья слишком привыкли полагаться на свою силу.

— И что случилось дальше? — спросил Гарри.

— Они не могли пройти мимо меня, а я не могла разрушить мост. Мы торговались три дня и три ночи, прежде чем договорились. Я отдала им дары, которые они запросили, а они развеяли мост.

— А девушка?

— Девушка не хотела уходить с ними. Ее душа отжила свое и мечтала о покое. Но они забрали и ее с помощью одного из даров. Ненадолго, конечно.

— Вы обманули их, — сказала Грейс тихо.

— Я никого не обманываю, — ответил мрак равнодушно, — люди обманываются сами.

— А, — начал Гарри, — а я?

— Один из братьев был прорицателем. Он сказал, что дары вернутся ко мне, если кто-то из наследников Певереллов соберет их все, а потом откажется от них добровольно. Но вернуть их мне должен он сам. Это свершилось. В магическом мире ты, вернее, твой двойник уже отказался от даров. Ты выбросил один из них, спрятал другой и отдал третий первенцу в качестве игрушки. Пришло время, когда дары должны вернуться ко мне.

— Но ведь я — не он?

Древнее существо рядом с ним усмехнулось.

— Ты — именно он, — сказало оно, — а он — это ты. В своих мирах вы не можете существовать одновременно. Условие соблюдено. В тот момент, когда ты окажешься в магическом мире, тот Гарри сольется с тобой. У тебя будет вся его память и вся своя. Чтобы разделиться и вернуться обратно, просто сломай эту веточку. Если ты сделаешь это..

Гарри запустил руку во встрепанные черные волосы и восторженно ухмыльнулся. Потом что-то пробормотал и, протянув руку, слегка пихнул в бок Грейс.

— Ты что... — она чувствовала себя такой невероятно уставшей.

— Здорово, да? Приключения продолжаются!

Грейс слабо улыбнулась.

— Если ты сделаешь это, — сказал сгусток мрака, — когда Повелитель смерти вернется с дарами, Лимб станет принадлежать ему и его принцессе. Живому, добровольно вернувшемуся в пограничье, и мертвой, согласившейся не идти дальше.

— Подождите! — заторопился Гарри, — а можно... можно, Грейс пойдет со мной?

Старуха покачала головой.

— Мертвый двойник погубит ту, другую, а ее время еще не пришло. Правила неизменны: один уходит в странствия, а другая ждет.

После чего сияние погасло, и оказалось, что Грейс стоит в одиночестве на поле, заросшем желтыми цветами, рядом с темным пятном покосившейся хижины. Знакомая книга приветствовала ее внутри изумленным ворчанием.

Сколько же с тех про прошло? Год? Может быть, месяц? Или всего несколько дней? Вечность?

Когда она вошла в хижину, Темный лорд обнаружился перед сидящим в своем любимом кресле возле холодного камина. Безумие больше не сверкало в его глазах. Напротив, они приобрели напряженно-задумчивое выражение. Несколько минут Грейс с ним молча смотрели друг на друга, потом волшебник начертил в воздухе овал, и пылающее зеркало повисло в воздухе.

Молли гладила по голове спящего Рона.

Отражение дрогнуло и пропало.

— Вот и все, — сказал Темный лорд, — эта сентиментальная история закончена.

— А Гарри? — спросила Грейс, — вы можете показать его? Пожалуйста?

Волшебник покачал головой.

— Твой Гарри и Гарри из моего мира сейчас слились в одно целое. Ни одно зеркало не выдержит тяжести такого отражения. Тебе предстоит просто ждать его, надеясь, что он вернется к тебе, живой и добровольно. Это вопрос веры, не так ли? У Гарри теперь есть память не только о тебе, но и о том, как жил его двойник, о девушке, которую он любил и любит в нашем мире. Ты должна казаться ему сном. Я бы не рассчитывал, что он вернется быстро, — задумчиво закончил маг, — может быть, он вернется не раньше, чем наступит старость. В старости грань между мирами становится тоньше, и многое видно яснее. Я сделал ошибку, начав создавать хоркруксы в шестнадцать.

— Твое ожидание только начинается. А мое, пожалуй, не закончится никогда, — добавил он. Было странно не слышать больше в этом голосе ни злобы, ни бешенства. Ничего, кроме неимоверной усталости.

Черные птицы летели над садом. Души мертвых, не знающих сомнений. Не имеющих выбора, не имеющих якоря, какой был у нее самой в лице оказавшихся рядом Рона и Гарри. Теперь она знала это. Их были тысячи, мелких и крупных, временами все небо казалось черным от крыльев. Где-то там, куда ее саму тянуло все сильнее, в сиянии беспамятства и равнодушия, они обретали вечное успокоение.

— Разве вы не хотите тишины? — спросила она у Темного лорда, уже махнувшего рукой в сторону камина, отчего в том вспыхнули зеленые искры. Волшебник помедлил, прожигая ее взглядом запавших темно-синих глаз.

— Я никогда не искал покоя, я искал знания, — ответил он устало, после чего шагнул в камин и исчез.

Она долго, бесчувственно смотрела на узкую кровать, на стол, о который когда-то, ругаясь, на чем свет стоит, наткнулся Кейсли. Потом рыдала, чувствуя себя маленькой и всеми брошенной. Разговаривала с книгой, в которой был скрыт старый турок-утешитель. Лежала на кровати, глядя, как закаты и рассветы сливаются в один сумеречный день.

Если бы не Гарри. Если бы не огонь, горевший в ее душе, стоило ей подумать о нем. Если бы она засомневалась в нем хоть на секунду, в тот же миг она сама стала бы одной из тех птиц, что днем и ночью летели мимо, торопясь к последнему приюту. Но Гарри придет, она знала это. Не было на свете такой силы, что могла бы помешать ему вернуться.

Пусть не сразу. Может быть, через двадцать лет. Она была готова ждать. В конце концов, разве у нее не было в запасе вечности? И она все еще чувствовала поцелуй, которым он неуклюже, но пылко прижался к ее лицу перед прощанием.

Метил Гарри явно в губы, но в последний момент засмущался и мазнул по щеке, тронув только самый угол рта.

Грейс улыбнулась, снова подняла книгу и принялась читать дальше. Одна из теней приблизилась, превратившись в белого единорога, и улеглась рядом.