Лягушка Волшебная (джен)

— Северус, ты что-то хотел? — спросил Хеймдалль, когда мистер Малфой ушёл.

— Сезон простуды, — отозвался он. — Доктор Хилер прислал заказ на десять галлонов Бодроперцового зелья. И для нашего лазарета не помешало бы приготовить.

— Тебе нужна помощь? — мой наставник едва успел усесться обратно на диван.

— В принципе нет, — Северус обозначил улыбку. — Но я подумал, что мы могли бы посмотреть на состав того антипохмельного средства.

Я с размаху залепила себе ладонью в лоб. Потому что про это я вообще забыла. Этот вопрос не относился к категории срочных, так что просто вылетел у меня из головы. В принципе, я могла бы прямо сейчас просто написать ингредиенты и пропорции на бумажке, отдать Северусу и предложить ему самому разбираться с этим. Но был один нюанс — я не очень представляла, как вообще получить итоговую смесь без преобразования. А это точно не та магия, которую можно просто на коленке объяснить. Да и мне хотелось в этом процессе всё-таки поучаствовать.

— Посмотреть на него можно и здесь, — проворчала я. — Толку-то. Простите, профессор, мне нужно закончить изучать исследования для работы с мистером и миссис Долгопупс. Хотелось бы мне, чтобы у меня было больше свободного времени.

— Неужели вы никогда не думали использовать маховик времени? — Северус озадаченно посмотрел на меня. Я глубоко вздохнула.

— Игры со временем — это плохая идея, — я скривилась. — Хотя, насколько я помню, он у нас даже есть. И даже, наверное, не один… Но я бы воспользовалась им только в самом крайнем случае. Это ведь очень мощная магия, а она, как известно, оставляет следы. Да и эффекта бабочки никто не отменял.

— Эффекта бабочки? — переспросил он.

— Это понятие из магловской науки, — пояснил Хеймдалль. — Смысл в том, что даже небольшое событие может вызвать большие последствия. К примеру, представьте, что нашёлся бы отважный герой, который был бы готов пожертвовать собой и отправиться в прошлое, чтобы уничтожить Волдеморта, когда он был ещё смертен и не так силён, и преуспел бы в этом. Вообразите, как изменился бы мир. Нашего с вами теперешнего разговора, например, могло не быть.

— Почему? — Северус изогнул бровь.

— Ну, для начала, с чего бы вам работать в Хогвартсе, если Волдеморта нет? — Хеймдалль сложил руки на груди и склонил голову набок. — Я бы не стал исключать и того, что мы втроём вообще никогда бы не встретились.

— Это уж ты загнул, — фыркнула я. — Допустим, профессор действительно выпадает из той версии реальности, но мы-то с тобой…

— Тебе не понадобился бы гувернёр, если бы у тебя был другой отец, — с каменным лицом изрёк он. — Да и дочерью фру Фригг была бы даже не ты в таком случае.

— Что-то я не догоняю, как это мой отец связан с Волдемортом, — я озадаченно нахмурилась и склонила голову набок.

— В самом деле? — Хеймдалль изогнул бровь. — Ещё скажи, что ты никогда не подозревала несколько нездоровое состояние отношений твоих родителей.

— Никогда об этом не думала, — теперь лицо окаменело у меня. — Я съехала оттуда в слишком раннем возрасте. И не могу сказать, что много общалась с ними до отъезда. Да и после тоже.

— Твой отец был увлечён идеями Волдеморта, — припечатал мой наставник.

— Прости, что? — моё лицо едва не посыпалось: глаза вываливались, челюсть отпадывала…

— Мне повторить? — он опустил подбородок и посмотрел на меня исподлобья. — Мастер Бальдр поэтому поставил слабую защиту на его разум — чтобы ты не могла читать его мысли, а сам он, если надо, мог. И потому он стремился ограничить твоё общение с отцом. Моё присутствие тоже было идеей мастера Бальдра. И твой отъезд, и некоторые матримониальные обязательства были вызваны этими же соображениями. Мастер считал, что после исчезновения Волдеморта в Британии ты не подцепишь его идеи до того, как получишь клановую память.

— Ты же не хочешь сказать, что я должна была стать…

— Твой отец рассчитывал получить больше прав в клане, — совсем помрачнел Хеймдалль. — Клан Нильфхейм всегда держался нейтральных позиций и в случаях сражений магов поставлял обеим сторонам только целебные зелья. Однако он также известен как один из древних, тёмных и чистокровных кланов.

— Древних и тёмных — да. Но чистокровных? — мне даже голос отказал.

— Здесь, в Британии, так говорят, — отозвался он.

— Мой отец — датчанин, — я глубоко вздохнула. — А там как бы в курсе, что в клане не так чтобы сильно за этим следили. У нас всегда были несколько… кхгм… иные параметры выбора.

— Я только хотел сказать, что твой отец хотел включить клан в состав свиты Волдеморта, — Хеймдалль глубоко вздохнул. — Так что в некотором роде твоим рождением ты обязана именно Волдеморту.

— Зачем мы разговариваем этот разговор? — мрачно произнесла я, складывая голову на стол лицом вниз.

Не, ну. Должна признать, меня это всё шокировало. Фрейя никогда не задумывалась, почему она должна была жить вдали от родителей. Да и они как-то не особо проявляли интерес к её существованию. К тому же, у неё был Хеймдалль, который был для неё кем-то между старшим братом и отцом. Но то, что причиной её появления на свет было желание тщеславного человека возвыситься в глазах злодея из соседней страны — это, мягко говоря, перебор. Это что, какие-то странные карточки из набора «Почему Мери-Сью не живёт с родителями?», что ли?

Признаться, у меня пропала мотивация. Вот прям упала и повисла. В какой-то момент не была уверена даже, что мне достанет желания поднять свою тушку со стула, не то что делать всю ту кучу запланированных дел. Я не рыдала, как утром первого января, у меня нигде ничего не болело и не щемило. Просто это была определённо не та информация, которая хорошо сказывалась на душевном состоянии. Не то чтобы брак по расчёту был новостью — предстоящий Фрейи и Хеймдалля как раз таким и был. И не то чтобы появление детей по расчёту было чем-то удивительным — отнюдь. Более того, дети в древних кланах чаще всего именно такие и есть. Только расчёт там немного другой — наследование и выгодные союзы. И всё это кажется вполне ожидаемым, пока этим «ребёнком по расчёту» не оказываешься ты сам.

Однако принять этот факт оказалось на удивление легко. Быть может, из-за того, что отношения с родителями у Фрейи были очень холодными. Настолько, что она никогда в жизни не называла отца «папой». Я даже не могла припомнить, чтобы они хоть раз обнимались. Так что мне довольно быстро удалось разделить мечталки отца и реальность. И наша с Фрейей реальность сидела на диване, выдав этот вот набор безжалостных фактов. Не мог, в самом деле, как-то помягче или вообще промолчать? Впрочем, как бы то ни было, хандрить, тем более долго, по этому поводу я не собиралась. Хотя и испытывала острое желание отвлечься.

— Господа, — чуть оторвав лицо от стола, чтобы речь не смялась в нечленораздельный бубнёж, изрекла я. — А вы не устали?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Хеймдалль.

— Какие разные смыслы тут можно вложить? — я подняла голову. — Пока у всех были каникулы, мы пахали аки пчёлки. Не нужен ли нам всем небольшой перерыв?

— Насколько небольшой? — тут же уточнил он. — Если бы не тренировки, можно было бы смотаться на пару дней куда-нибудь.

— Если бы не… — я развела руками. — Огромное количество дел. Потому что потренироваться пару раз парни могут и без нас. А так — пару часов хотя бы.

— Можно отправиться сегодня в Хогсмид, — подал голос Северус. — Сейчас только половина одиннадцатого, и если мы вернёмся к половине второго, на тренировку вы успеете.

— Я учусь на первом курсе — кто меня выпустит из замка? — озадачилась я. — К тому же, не в день прогулок.

— А кто это не выпустит кавалера Ордена Мерина, интересно? — он склонил голову набок. — К тому же, мы можем облететь ворота над Запретным лесом или воспользоваться потайным ходом.

— Вы же понимаете, что это нарушение школьных правил? — я изогнула бровь.

— И кто вас за это накажет? — насмешливо спросил он. — Я? Или профессор Э… Как, кстати, правильно произносится твоя фамилия, Хеймдалль?

— Ольстин, — отозвался он. — И да, я определёно не накажу. Я за потайной ход.

— Как скажешь, — я поднялась и достала тёплую мантию из мешка на поясе. — Пойдёмте тогда.

А Северус, как оказалось, уже начал пользоваться клановыми привилегиями. Использование чар незримого расширения было весьма ограничено из-за Статута о секретности. Непонятно только, зачем было это делать, потому что маглы не особо-то обращали внимание не то что на подобные волшебные штуки, но и вообще на что бы то ни было, кроме собственных дел. Хотя… Так вот, у нашего клана разрешение на использование этих чар было. И Северус не постеснялся этим воспользоваться — у него тёплая мантия оказалась вообще в кармане.

Я собрала книги на столе в стопку и сложила на углу, чтобы они не сильно мешали, пока Хеймдалль ушёл одеваться. Вернулся он, накидывая мантию поверх шерстяного и колючего даже на вид свитера с оленями, высокое горло которого цеплялось бы за бороду, если бы она у него была. Я надела свою мантию, и мы все втроём направились к выходу. Хеймдалль открыл дверь и замер так резко, что я даже врезалась в него.

— Вы ко мне? — несколько озадаченно спросил он кого-то, кто, видимо, обнаружился за дверью.

— Н-нет, — неуверенно ответил кто-то явно из студентов.

Я высунулась из-за Хеймдалля и увидела гриффиндорца. Это был круглолицый мальчик с длинной чёлкой курса не старше третьего. Меня он как будто не заметил, но к нам приблизился Северус, и мальчик заметно побледнел. И даже немного отступил.

— Мистер Долгопупс, вы искали меня? — спросил он, и мальчик замотал головой. — Тогда кого?

— Ф-Фрейю Н-Нильфхейм, — тихо отозвался Долгопупс.

— А зачем я тебе понадобилась? — я вышла из кабинета, обогнув Хеймдалля.

— Я Невилл Долгопупс, — отозвался он. — Просто… Моя бабушка… Эм… В общем, перед тем, как я поехал в Хогвартс с каникул, в прошлую субботу, бабушка собрала всю семью, чтобы обсудить письмо от доктора Хилера… Там было сказано, что твой клан предложил помощь в лечении моих мамы и папы…

— А, — я кивнула. — Да, было дело. Решили что-то?

— Бабушка отправила доктору подписанное согласие, — он опустил голову. — Она говорит, что мы всё равно ничего не теряем. Я говорил, что ты учишься на Слизерине, а она тогда заставила меня выучить статью из «Пророка»…

Я закатила глаза. Ещё один Рон Уизли? Или они там все такие? Так нет — точно не все.

— Так зачем я понадобилась-то тебе? — я изогнула бровь.

— Я хотел спросить, — Невилл поднял глаза и сложил бровки домиком. — Ты знаешь того, кто будет этим заниматься?

— Ага, — криво улыбнулась я. — Глава клана.

— А… — он смял в ладонях полу мантии, опустив взгляд. — А почему?

— Кое-кто попросил, — я покосилась на Северуса, но Невилл этого не заметил, поскольку смотрел на собственные руки.

Я подошла к нему и положила ладони ему на плечи. Он даже не вздрогнул, и я, чуть напрягшись, чтобы преодолеть ограничения ободка, влезла в его сознание. В данный момент он был взволнован и напуган, полон надежд и страха разочарования. У Невилла была атихифобия⁽¹⁾, и ему, судя по всему, стоило большого труда заставить себя отыскать меня, чтобы что-то сказать или спросить. Чего именно он от меня хотел, он вряд ли и сам мог бы сказать. Точнее, даже сформулировать в мыслях.

— Я не могу с уверенностью пообещать тебе, что всё будет хорошо, — я глубоко вздохнула. — Неудача, конечно, почти невозможна, но «почти» всё же остаётся.

— Гермиона сказала, что тебе можно довериться, — он произнёс это так тихо, что я не была уверена, ушами я его слышала или даром. — Глава твоего клана точно справится?

— Приложит все усилия, — я убрала руки. — И поскольку вы, гриффиндорцы, ни в какую не хотите верить в порывы человечности у магов тёмных, то надо признать — это вопрос репутации клана. А ей мы весьма дорожим, знаешь ли.

— А ты не знаешь, когда это будет происходить? — Невилл как будто слегка оживился. — Может… Я мог бы?..

— Точно нет, — я решительно прервала его. — Твоё присутствие там во время процедур однозначно плохая идея.

— Мистер Долгопупс, — мягко заговорил Хеймдалль. — Я уверен, что директор сделает исключение и позволит вам посетить больницу, как только ваши родители будут готовы с вами встретиться. Поймите, если всё выйдет — а я почти уверен, что так и будет — некоторое время они будут озадачены и дезориентированы. Им понадобится время и помощь, чтобы понять и принять пропущенные годы. Вы же не хотите заставить их волноваться?

Невилл помотал головой и отступил, а затем негромко поблагодарил кого-то из нас — головы он так и не поднял, так что было непонятно, кого именно — и довольно бодро ушёл. Мы повернулись к Северусу, предлагая ему вести нас к тайному ходу, и он, слегка скривив губы в загадочной улыбке — Джоконда, блин — широкими шагами направился вдоль коридора.

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы… В смысле, коридоры, коридоры, галереи, галереи. Мы прошли за Северусом через практически через весь замок какими-то козьими тропами. Хотя была первая суббота семестра и долгов по домашним заданиям студенты накопить ещё не успели, в коридорах почти никого не было. Правда, это было возможно отчасти потому, что в них был собачий холод. Однако чем дальше мы удалялись от основных помещений, тем пустыннее становилось. Наконец мы выбрались наружу и пересекли небольшой еловый перелесок и оказались около совершенно шикарной дракучей ивы. Широкий, будто переплетённый ствол переходил в узловатые отростки, из которых к небу тянулись тонкие ветки. Подходить к этому дереву близко было затеей довольно дурной — сожрать оно бы, конечно, не сожрало, но поколотить могло знатно. Молодые деревца этого вида использовались на востоке вместо тренажёров для практики боевых искусств, но такой экземпляр становился уже либо декоративным, либо охраняющим что-то. Ива повела ветками, плавно, как если был дул несильный ветер. И во мне проснулся хомяк: мне захотелось заполучить пару-то тройку веточек.

— Иммобилюс, — тихо произнёс Северус, и дерево как будто обмякло.

— А можно обломать пару веток? — я повернулась к нему. — Ну или, не знаю, её подстригают там?

— К ней обычно никто не суётся, — отозвался он. — Не думаю, что будет проблемой, если вы срежете три-четыре. Проверять всё равно никто не будет.

Конечно, залезть на такое сучковатое и узловатое дерево было бы весело, однако Хеймдалль выхватил меч и в одно режущее заклинание отделил четыре довольно толстых и длинных ветки. Я приманила их чарами и сунула в мешок, в котором до этого лежала мантия. Дольше задерживаться мы не стали — замораживающие чары были отнюдь не вечными. У корней ивы оказался проход. Это был натуральный подкоп под землёй, хотя и достаточно высокий и широкий. Сколько бы он не простоял в таком виде — а простоял он долго, если судить по слою пыли на полу — своды его не осыпались, что было хорошо. Проход вывел нас в старую и заброшенную хижину. Едва войдя в неё, Северус странно скривился, будто вспомнил что-то до крайности неприятное. Мы прошли по скрипучим доскам пола к покосившейся двери и вышли на улицу. Морозный воздух довольно внезапно сделал запах хижины душным и затхлым. Тропинки здесь, разумеется, не было.

— Давайте обратно воздухом, — изрёк Северус. — Если, конечно, мётлы у вас с собой.

— У меня всегда всё с собой на случай, если внезапно придётся отбиваться от чего-нибудь опасного или делать ноги, — улыбнулся Хеймдалль. — Ты же помнишь Хэллоуин.

— Да, такое не забудешь, — хмыкнул он.

Снег уже начал подтаивать, так что на земле можно было увидеть тёмные прогалины. Это делало улицу грязной. Хотя вот конкретно сегодня подморозило и грязь стала твёрдой, как камень, а снег покрылся серой коркой наста. Любоваться красотами местных болот не выходило — нужно было смотреть под ноги, чтобы не начать выплясывать эффектную джигу перед падением. Хогсмид тоже оказался немноголюден. Никто и не заметил, откуда мы заявились. Деревня, на самом деле, была небольшой, и её буквально напополам разделяла широкая центральная торговая улица. На неё выходили относительно красочные витрины нескольких сувенирных лавок, магазина письменных принадлежностей, кондитерской и некоего числа баров. То есть, начиная с тринадцати лет студенты получали в качестве развлечения вот это.

— Куда бы ты хотела сходить? — поинтересовался Хеймдалль. — В «Сладкое королевство»?

— Если уж королевство, то мясное или рыбное, — фыркнула я.

— Рыбное? — он изогнул бровь. — Сюрстрёмминга⁽²⁾ захотелось?

— Предположения у тебя, конечно, — скривилась я. — Сушёных кальмаров, вообще-то, или оленины вяленой… Эх… Ладно. У меня появилась идея!

И я решительно направилась к лавке письменных принадлежностей. О нашем приходе хозяина оповестил весьма мелодичный колокольчик. Вообще, время от времени складывалось впечатление, что магический мир так и застрял в том состоянии, в котором находился на момент принятия Статута о секретности. При этом контакт с немагическим миром, не превышающий необходимый объём, сохранился. Иными словами, волшебный мир не ушёл в полную изоляцию. Более того, среди магов хватало маглорождённых и полукровок, которые, такскзать, контактировали с маглами непосредственно. Однако магическое законодательство ограничивало изучение магловских изобретений, да и вообще развитие технической мысли. А ведь всемогущая магия была не такой уж и всемогущей. Иначе ни один маг не носил бы потёртой мантии и не жил бы в полуразвалившейся хибаре.

Подавляющее число лавок и магазинов магического мира были старыми. И они не были «оформлены под старину» — они состарились естественным путём. Часто потёртые половицы скрипели, лак давно был вышоркан вместе с мягкими волокнами, очевидно, исчерпав даже возможности Репаро. Стеклянные витрины были редкостью, и если товар нужно было отделить от покупателей, на полках и столах ставили защитные чары. Мебель всюду была исключительно деревянной, потёртой и затасканной. И ладно бы, такое царило лишь в дешёвых и задрипанных лавочках — нет, так было почти везде. К примеру, лавка мистера Оливандера была одной из самых процветающих в Косом переулке, а выглядела при этом развалюхой отшельника. Так что лавка письменных принадлежностей Писарро меня приятно удивила: на полу был паркет с узором, явно недавно заново покрытый лаком, добротная мебель, хоть и была определённо старой, явно претерпела недавний полноценный ремонт. Товаров, впрочем, магазин предлагал не так уж много: тушь и чернила нескольких цветов, разнообразные перья, пергамент — что, кстати, мешало перейти на нормальную бумагу? — сургуч, кисти и краски. Последним я, признаться, удивилась, потому что рисование у магов как-то не особенно было развито. Как, интересно, делались иллюстрации для разных книжек?

К нам вышел невысокий мужчина с округлым лицом, усы которого перетекали в бакенбарды. Он был одет с серую рубашку со свободными рукавами, поверх которой был жилет терракотового цвета. На левом глазу у него был монокль в золотой оправе, цепочка которого тянулась в карману на груди. Увидев нас, он улыбнулся, и у его глаз собрались морщинки в виде гусиных лапок.

— Добрый день, — поздоровался он. — Что будет угодно уважаемым профессорам Хогвартса?

— Здравствуйте, — я шагнула вперёд. — Нет ли у вас небольших записных книжек?

— Хм… — протянул хозяин, чуть нахмурившись. — Редкий товар — мало кто интересуется. Кажется, у меня осталось несколько ещё с позапрошлого года.

Он скрылся в неприметной двери, откуда несколько секунд доносился шорох, потом послышалось заклинание Акцио, после чего он вернулся в зал с маленьким ящиком в руках. Он поставил его на прилавок и достал оттуда три небольших книжицы, размером с ладонь — чёрную, синюю и зелёную.

— Чар на них нет, мисс, но под заказ я могу наложить некоторые, — он улыбнулся. — Увы, это всё, что есть.

— Я возьму все три, — улыбнулась я в ответ. — Чар не надо. Ещё мне нужны будут чернила — чёрные, синие и зелёные.

— Конечно, — хозяин вышел к витрине с чернилами и вынул из ящика три флакона.

Профессора молчали, пока он считал общую сумму и пока я расплачивалась. Хозяин Писарро сложил покупки в бумажный пакет и передал мне, я попрощалась и направилась к выходу. Мы были уже почти в дверях, когда он внезапно спросил:

— А разве сегодня не суббота?

— Суббота, — обернулся к нему Северус.

— Но разве ученики Хогвартса могут покидать школу не в воскресенье? — озадаченно спросил хозяин лавки.

— Да, разумеется, — отозвался Северус. — Но в данном случае я сделал небольшое исключение для студентки своего факультета.

На улице, как мне показалось, даже похолодало. Ветер ударил в лицо мелкой ледяной крошкой, напоминая, что на дворе всё ещё январь. Сложно сказать, планировалась ли у нас прогулка, но погода определённо поставила на ней крест. Северус как-то разочарованно вздохнул и предложил посидеть где-нибудь в тепле, что мы и сделали. Таверна — почему-то мне казалось, что другое слово к этому заведению не подходило — была небольшой, пропахшей специями и копчёностями, и не очень-то светлой. К нам подошла слегка удивлённая хозяйка и спросила, чего бы мы хотели. Меню у неё, естественно, не было. И Хеймдалль сказал, что мы день рождения отмечать пришли и хотели бы соответствующий стол. Она кивнула и ушла.

— Поскольку ты не сказал нам о своём дне рождения, мы оказались к нему не готовы, — изрёк он, глядя на Северуса.

— Я не отмечал его… — отозвался он. — В общем-то, никогда.

— Отличный повод начать, — хмыкнул Хеймдалль. — Пышных празднеств не будет, гостей мы обычно тоже не приглашаем, если тебе не захочется, конечно.

— Тем не менее, это важный день, — улыбнулась я. — День благодарности имениннику за то, что появился на свет. Возможно, я не проявила должной изобретательности, однако я выкупила одно яйцо ворона Одина. Оно должно прийти в конце марта примерно.

— Я… — Северус глубоко вздохнул и опустил голову. — Это лишнее.

— Праздники не бывают лишними, — улыбнулся Хеймдалль. — Но петь тебе песни и просить задувать свечки мы, так и быть, не станем, — Северус кивнул, глубоко вздохнул и поднял голову.

— Спасибо.

— Это вам спасибо, Северус, — улыбнулась я. И только через пару секунд осознала, что назвала профессора по имени.

1) Атихифобия — патологический и необоснованный страх перед неудачами.

Вернуться к тексту

2) Сюрстрёмминг — шведский национальный продукт, представляющий собой консервированную квашеную сельдь.

Вернуться к тексту