Маргоша - 4 (гет)

1. Редакция «М&Ж». Наумыч оперативку все никак не начинает. Центральное место пустует — ждут и.о. директора Маргариту Реброву. Когда Гоша и Марго входят в зал совещаний, все взоры обращаются к ним. Егоров делает приглашающий жест занять председательствующее кресло:

— Ну, наконец-то! Гоша, проводи Маргариту Александровну. Прошу!

Но Марго, почему-то стушевавшись, топчется рядом и не решается сесть:

— Я это…. Неважно себя чувствую… Пусть Гоша… Игорь Семенович проводит… Да!

Взгляд Калугина, сначала загоревшийся при виде Маргариты, тускнеет… Приходится признать очевидное: «Это не Марго… Небо и земля… Сколько раз себе можно повторять...». Егоров недовольно глядит на Маргариту и бурчит в сторону:

— Ну, пусть ведет Игорь Семенович.

Гоша садится на директорское место, обводит всех взглядом, остановившись на мгновение на съежившимся Зимовском, и строго произносит:

— Ну, что? Поехали?

2. Во второй половине дня, выйдя из офиса, Гончарова благосклонно направляется к Антону, поджидающему ее с букетом цветов возле машины. Когда они приезжают в ресторан «Закарпатские узоры» вблизи площади Ильича, их отводят к заказанному столику. Наученный горьким опытом, Антон на этот раз подстраховывается и его бумажник туго набит наличными. Когда заказ сделан, Зимовский мысленно пожелав себе удачи, приступает к тяжкой миссии по налаживанию отношений и охмурению своей бывшей подружки:

— Я так понимаю — между нами мир?

— Перемирие.

— Настенька, так сложились обстоятельства, что...

Неожиданно в речь Антона примешивается глухое дребезжание мобильника в его кармане и Гончарова прерывает словесный поток Зимовского:

— У тебя телефон звенит.

— Да, я слушаю… Семен Михайлович?

— Антон, мы с Тамарой Ивановной в Москве проездом и хотели бы тебя увидеть, поговорить.

Оказывается это отец Игоря, и он жаждет что-то важное обсудить. Похоже, разговор не для чужих ушей, Антон смотрит на Гончарову, потом поднимается и, шепнув ей: «Извини», рысью направляется в холл:

— Так, о чем поговорить?

— Ну, вообще-то, об Игоре и Марго.

Однако встречаться с Гошиными родителями очевидно уже нет резона:

— Поздно Семен Михайлович, поздно. Обсуждать теперь уже нечего. Можно сказать все вернулось на круги своя. Гоша — это Гоша, Марго — это Марго.

— Что ты имеешь в виду?

Если пускаться в объяснения, напоминать о прошлой встрече, когда Антон безуспешно пытался что-то объяснить Гошиным родителям, то это надолго. А лишенная внимания Гончарова опять заскучает, обидится и будет недовольна. Зимовский бесцеремонно обрывает разговор:

— Все Семен Михайлович, мне некогда, приятно было поговорить. Маше привет!

3. Редакция «М&Ж». Неуверенность Калугина, в правильности понимания свершившегося, заставляет его постучаться и зайти в кабинет главного редактора. Маргарита — на месте! Сидит за компьютером и увлеченно раскладывает пасьянс. Андрей зовет от двери:

— Марго…

Ноль внимания.

— М-м-маша?

Девушка у компьютера только со второй попытки реагирует на собственное имя, поглощенная увлекательным занятием. Ее взгляд отрывается от экрана и она поворачивает голову:

— Андрей? Тихий ужас! Сколько ж мы с тобой не виделись? С полгода, поди? Проходи!

Ее лексикон так не похож на привычные фразочки Маргариты. Калугин показывает папку, зажатую в руке:

— Я материалы принес…, для будущего номера.

— А-а-а… Положи на стол… Игорь придет, посмотрит…

— А ты? Не хочешь посмотреть?

Склонив голову, девушка вздыхает, и весь ее вид демонстрирует недовольство:

— Могу и я конечно, но лучше предоставить это дело профессионалу.

— Профессионалу?

— Ну, все-таки пятнадцать лет проработал! Не то, что я.

Калугин кладет папку на стол и, понурив голову, выходит.

4. Квартира Ребровых. Смежная с гостиной комната. В трубке уже идут короткие гудки, а Семен Михайлович все никак не может успокоиться — Зимовский тоже назвал имя «Маша» и бросил трубку!

— Антон! Алле! Антон! Что ты знаешь про Машу?

Дверь открывается и входит Тамара Ивановна, в руках у нее большая спортивная сумка — в ней вещи Маргариты. Услыхав последнюю фразу мужа, она живо интересуется:

— Ну что там Антон?

— Сначала сказал, что все вроде бы у Игоря и Марго нормально… Но вот, потом…

— А что, потом?

— Потом быстро попрощался и велел передавать привет какой-то Маше… А ты чего сумку то приволокла?

Тамара Ивановна ставит ношу на тумбочку:

— Да вот стояла у них там, в углу, и я в нее заглянула.

Семен Михайлович недовольно ворчит:

— Зачем ты суешь нос в чужие сумки?

— Сень, в ней вещи Марго. Я думаю, она реально собиралась уйти от Гоши. Я там даже паспорт заметила в боковом кармашке.

Ее рука тут же туда ныряет, несмотря на окрик:

— Не трогай!

Тамара Ивановна все-таки выуживает документы из сумки и заглядывает в них. Потом жалобно смотрит на мужа и сует паспорт ему в руки. Со страницы на них смотрит двадцатипятилетняя Марго с двумя косичками. Семен Михайлович поправляет очки, несколько раз перечитывая текст:

— Чего это? Какая еще Мария Ивановна Васильева?

5. Ресторан «Закарпатские узоры». Антон все не возвращается и Настя, действительно заскучав, решает пройтись в дамскую комнату попудрить носик. Подхватив сумочку, она встает, делает пару шагов, опустив голову... И утыкается носом в чью-то грудь. Над ухом вдруг раздается:

— Настя?

От знакомого голоса у нее слабеют колени, и она испуганно поднимает глаза — это старший Шульгин, собственной персоной. Вжав голову в плечи, Гончарова лепечет:

— Федя??? Федор Иванович…

Она ищет гнев и обиду в его лице… И не находит. Оно нисколько не холодное, только спокойное, а в глазах даже чудится теплота:

— Как поживаешь?

— Я так перед тобой виновата…. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь…

В голосе Шульгина уверенность и даже настойчивость:

— Ну-у-у… Все зависит от тебя… Поехали!

— Куда?

— Увидишь! Там и поговорим!

Взяв Гончарову под руку, Федор Иванович решительно тянет ее к выходу и она послушно идет, совершенно забыв, что тут делала и какие у нее были планы.

6. Квартира Ребровых. Разглядывая паспорт Маши Васильевой, Тамара Ивановна растерянно повышает голос:

— Сеня и как это понимать? По одному паспорту Маргарита Реброва, по-другому Мария Васильева?… И отчества разные…

Но Семен Михайлович призывает жену успокоиться и расспросить обо всем Веру Михайловну:

— Ну не шпионка же она. Можно у матери спросить, в конце концов.

— Что-то я ей совсем не доверяю. Может они из одной шайки. Мать и дочь.

— Точно и еще ребенок, которым она беременна.

Но таким доводом свекровь не собьешь:

— А я теперь не уверена… По разным паспортам и отцы могут быть разные!

— Ну, у тебя мать и логика!

— Какая есть!

Тамара Ивановна решительно направляется в гостиную, где Вера Михайловна, расположившись на диване, пьет из блюдечка чай. Сватья начинает без предисловий:

— Позвольте узнать, дорогуша, а чей это паспорт?

Предъявленный Машин паспорт нисколько ответчицу не шокирует:

— Ой, Машенька!

— Это Марго?

— Д-д-да…

Вера Михайловна мило машет обеими руками:

— Ой, совсем я запуталась со всеми этими именами… Дождитесь деток, они вам все и расскажут!

7. Ресторан «Кальяри». Шульгин привозит Гончарову в обновленное заведение и Настя совсем не узнает прежний ресторан — после ремонта и дизайнерского вмешательства он уже совсем другого, более высокого уровня. Они садятся за столик в зале и сразу вокруг начинают сновать официанты. Гончарова вся светится, надеясь, что слова о ее прощении были правдой:

— У меня нет слов. Я… Я восхищаюсь тобой! Как же тебе это удалось?

Федор Иванович благодушен:

— Можно сказать повезло. Перевод денег в ту лавочку, ну ты помнишь, шел не напрямую, а через несколько промежуточных банков, счета одного из которых уже оказались замороженными. В общем, через пару недель деньги вернулись назад. Конечно, пришлось пободаться и побороться, но потери оказались минимальными.

— И что было дальше?

— А дальше, нам как потерпевшим, устроили налоговую амнистию, и я эти деньги использовал на реконструкцию и ремонт.

— И ты на меня больше не сердишься?

— Ну, если только немножко…. Исчезла и никаких следов, где искать.

Настя кокетничает:

— Захотел бы, нашел!

— Честно говоря, не до того было. Но теперь другое дело… Так что я рад нашей встрече.

8. Квартира Ребровых. Марго возвращается домой пораньше — неспокойно ей что-то за родителей и Веру Михайловну. В квартире стоит странная тишина — двое инквизиторов в гостиной стоят возле дивана и угрюмо смотрят, сквозь полки отделяющую прихожую, на вошедшую. Чуть в сторонке сидит Вера Михайловна, старательно пряча глаза. Маргарита старается не обращать внимание на натянутую обстановку:

— Привет, мам, пап, а чего вы сидите такие серьезные?

Первым откликается отец:

— А у нас к тебе серьезный разговор.

— Что-то, случилось?

— Да вот мама нечаянно нашла паспорт. Не скажешь, чей это?