История Мародеров (джен)

На Рождественские каникулы Сириус впервые (если не считать второго курса) не остался в Хогвартсе, отправившись к Джеймсу. На этот раз в вагоне они ехали большой шумной толпой: к четырем парням присоединились три девушки — Марлин, Лили и Алиса. Джеймс блаженствовал всю дорогу: Лили впервые согласилась ехать с ним в одном купе.

Алису на вокзале ждал сюрприз: помимо родителей ее пришел встречать Фрэнк. С радостным возгласом она кинулась ему на шею.

— Ну, все, — весело прокомментировала Лили. — Лиса для общества потеряна.

Все понимающе усмехнулись. Алиса и правда только махнула друзьям на прощание и сразу полностью переключилась на Фрэнка, забыв обо всем. А вот Лили пришла встретить одна мама, поскольку отец был в тот день занят срочным делом на работе. Лили, заметив ее, улыбнулась и уже хотела подбежать к ней, но та вдруг сама пошла дочери навстречу. С явным желанием познакомиться с друзьями Лили. Девушка представила всех по очереди. Услышав имя Джеймса, мама лукаво улыбнулась и произнесла:

— О! Так это и есть тот самый Джеймс Поттер?

— Мам! — Лили невольно покраснела.

Джеймс посмотрел на них обеих удивленно и заинтересовано, глаза его так и засияли. Хотя он никак не прокомментировал заявление миссис Эванс, было видно, что ее слова его чрезвычайно обрадовали. Лили возмущенно глянула на маму: ей все шутки, а Джеймс ведь сделает какие-нибудь неправильные выводы.

Пока они беседовали, к ним подошли родители Джеймса, и снова начались взаимные представления. Услышав имя Лили, миссис Поттер отреагировала точь-в-точь, как только что — миссис Эванс. Просто слово в слово:

— О! Так это и есть та самая Лили Эванс?

Теперь покраснел уже Джеймс. А Лили и не знала, что он умеет краснеть, а уж тем более так смущаться. Остальные, глядя на них, уже улыбались до ушей, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. А Лили и Джеймс усиленно смотрели в разные стороны и не менее усиленно игнорировали весело-заинтересованные взгляды родителей. Впрочем, миссис Поттер быстро переключилась на Марлин, похоже, заинтересовавшись ей не меньше, чем Лили. Складывалось впечатление, что к Сириусу она относится как ко второму сыну, не менее родному и любимому, чем Джеймс.

Миссис Поттер очень понравилась Лили — от нее словно исходил теплый свет, готовый согреть всех окружающих. А еще она обнаружила, что Джеймс очень похож на мать. Это сходство не бросалось в глаза, но при общении с ними обоими становилось очевидным.

Садясь с мамой в машину, Лили вдруг с удивлением поняла, что будет скучать по этой безбашенной компании. За эти несколько месяцев она успела по-настоящему к ним привязаться. И теперь она не могла понять: то ли они так сильно изменились к шестому курсу, то ли она никогда их на самом деле не знала.

Дома Лили ждал весьма неприятный сюрприз. Петунья начала встречаться с неким Верноном Дурслем, и он вместе со своей семьей был приглашен к Эвансам на праздник. Сообщив о чем, Туни сразу предупредила:

— Чтоб при них не было никаких разговоров о твоей ненормальности!

Лили только пожала плечами. Собственно, она вообще могла бы не появляться на этом приеме, и всем было бы только лучше. Но, увы, родители настояли, чтобы младшая дочь присутствовала. Похоже, Петунья серьезно собралась за этого Дурсля замуж, и праздничный ужин должен был стать одновременно чем-то вроде смотрин. В связи с этим она была взвинчена до предела и язвительна как никогда. Лили предпочитала вовсе не попадаться ей на глаза. Поэтому, вернувшись из церкви с праздничной службы, она принялась помогать маме готовить и накрывать на стол, благо Петунья от этого занятия уклонилась, весь вечер прокрутившись перед зеркалом, выбирая наряд и прическу. В итоге она появилась в красном пышном платье в рюшках и оборках и с совершенно невообразимой прической на голове.

Когда же все, включая гостей, собрались за праздничным столом, Лили старалась держаться так, чтобы на нее обращали поменьше внимания, и не участвовать в разговорах. В любом случае, большей частью говорили Дурсли, которые оказались людьми весьма неприятными как внешне, так и внутренне: по характеру — самодовольные снобы, по внешности — все как один грузные и неповоротливые, даже молоденькая девушка — сестра Вернона. Сам Вернон, правда, в силу своей молодости выглядел пока просто несколько упитанным. Но стоило посмотреть на его отца, чтобы понять, каким громадным он будет в зрелом возрасте. Рядом с тощей Петуньей он смотрелся весьма комично. Но сестра почему-то своим женихом была очень довольна. Она улыбалась и щебетала, время от времени предупреждающе посматривая на Лили. Нет, правильно говорят — любовь зла.

Разговор за столом шел в основном о политике, а точнее о том, как все ужасно в этой стране, и что власти никуда не годятся. Лили тихонько обреченно вздохнула — и так целый вечер! Тоска-а-а!

— А где учится ваша младшая дочь? — вдруг спросила миссис Дурсль.

Петунья при этом вопросе заметно напряглась и бросила на сестру очередной убийственный взгляд. Но не успели родители ничего ответить, как в одно из окон гостиной раздался настойчивый стук. Дурсли испуганно подпрыгнули, а Лили встрепенулась и бросилась к окну. Ну, точно — на карнизе сидела до боли знакомая серая сова. Впервые в жизни Лили была ей рада.

Со счастливой улыбкой она отвязала послание от лапы Белки. На этот раз письмо сопровождала какая-то коробочка. Забыв о Дурслях, Лили схватила со стола кусочек бекона, чтобы угостить сову, и поспешила развернуть пергамент. Чем дальше она читала, тем шире становилась улыбка.

«Дорогая Лили,

Поздравляю тебя с Рождеством! Надеюсь, ты не очень скучаешь в обществе своей сестры (Рем говорил, что у тебя с ней напряженные отношения). Чтобы тебя развеселить, мы придумали особый подарок. Надеюсь, ты не рассердишься. Но на всякий случай хочу сразу сказать в свое оправдание — мы хотели как лучше! Так что не убивай нас сразу. В общем, хорошего тебе настроения, и улыбайся почаще — у тебя очень красивая улыбка.

Джеймс.

Присоединяюсь к поздравлениям Джима. Счастливого Рождества, Цветочек!

Сириус»

Лили подозрительно покосилась на коробку, раздумывая, стоит ли открыть ее прямо сейчас или оставить на потом, когда она будет одна. Повертев подарок в руках, она решила, что лучше все-таки отложить. Кто знает, что там эти обормоты могли придумать, за что заранее извиняются. Отпустив сову, которая улетела, благодарно ухнув за угощение, Лили повернулась к столу и наткнулась на настороженные и даже немного испуганные взгляды гостей.

— Что это? — выдавил мистер Дурсль.

— Что именно? — невинно спросила Лили, сделав вид, что не поняла, о чем он.

— Эта сова... что... как... — Дурсль никак не мог сформулировать вопрос.

— Ах, сова! — Лили легкомысленно пожала плечами. — Просто мальчики поздравили меня с Рождеством.

Родители понимающе улыбнулись, Дурсли недоуменно хлопали глазами, а Петунья так на нее посмотрела, что если бы взглядом можно было убивать, Лили уже упала бы замертво.

Не успела она вернуться к столу, как в окно снова раздался стук. На этот раз влетели целых две совы: от Алисы и от Ремуса.

— Что это?! — уже с нотками истерики в голосе вопросила миссис Дурсль.

— Я же уже сказала — друзья меня поздравляют, — со спокойной иронией ответила Лили.

— И долго это будет продолжаться? — пробурчал мистер Дурсль.

— Ну, у меня много друзей, если вы об этом, — едва заметно усмехнулась Лили.

Судя по лицу Петуньи, ее вот-вот должен был хватить удар. Лили мстительно подумала, что не все же сестре доводить ее до слез. В душе появилось никогда прежде не испытанное желание сотворить что-нибудь в меру мародерское. Как сказал бы Ремус, парни на нее плохо влияют.

— Я не понимаю, — произнес Вернон, — откуда вообще могли взяться совы и как они могут быть поздравлением.

— Совы — это почтальоны, — снисходительно объяснила Лили, и тут снова раздался стук в стекло.

За столом все дружно подпрыгнули. Петунья пошла красными пятнами, а вот родители, кажется, втайне забавлялись. Будущие родственники им явно не нравились.

На этот раз послание оказалось от Марлин.

— Прошу меня извинить, — вежливо улыбнулась Лили. — Мне надо ответить друзьям.

Пока никто не опомнился, она выскользнула из гостиной. Как только за ней закрылась дверь, Лили бегом помчалась в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки. Подарок прислали Алиса и Джеймс с Сириусом — остальные поздравляли на словах. Но это были такие теплые и искренние слова, что Лили снова заулыбалась, почувствовав себя нужной и любимой.

Алиса подарила «Набор юного зельевара», состоявший из множества весьма редких ингредиентов и небольшого справочника по зельям. Восхищенно поахав над этими самыми ингредиентами, Лили осторожно взяла в руки коробочку, присланную мальчишками. Повертев ее так и сяк, она, наконец, решительно подняла крышку. На дне лежал кулон — сверкающая восьмиконечная звездочка. Подарок сопровождала записка:

«Это кулон иллюзий. Надев его и произнеся слова «Сомниум эффицере», ты можешь вообразить себе что угодно (как про свой внешний вид, так и про окружающую обстановку), и кулон воплотит твою мечту в жизнь. Конечно, это будет только иллюзия, но иллюзия очень реалистичная и длительная. Собственно, она будет длиться, пока ты не снимешь кулон. Желаем тебе повеселиться».

Лили весело рассмеялась, представив себе реакцию Петуньи на иллюзии, вызванные этим кулоном. Хотя, пожалуй, не стоит использовать его при посторонних. Лучше подождать, когда они останутся в тесном семейном кругу. Но потом Лили вспомнила о Законе об ограничении волшебства несовершеннолетних. Правда, в данном случае она сама колдовать не будет, но ведь наверняка активизируются какие-то заклинания, наложенные на кулон, и Министерство может это засечь. Придется отложить веселье с Петуньей до тех пор, пока ей не исполнится семнадцать, то есть до Пасхальных каникул. А пока можно взять кулон в Хогвартс и повеселиться там.

Лили отправила со своей совой друзьям письма с благодарностями и взаимными поздравлениями и спустилась обратно в гостиную совершенно счастливая. Никакие Дурсли теперь не могли испортить ей настроение, которое, наконец-то, стало по-настоящему рождественским.

* * *

После каникул между Слизерином и Гриффиндором установилось нечто вроде вооруженного перемирия. Слизеринцы несколько поутихли, не решаясь давать новых поводов для нареканий после истории с Блэком. Хотя виновника так и не нашли, но весь Слизерин, а точнее, старшие курсы факультета, тем более находился под подозрением. Слизнорт в кои-то веки начал более внимательно и строго следить за своими подопечными.

Тем не менее, Джеймс старался не оставлять Сириуса одного, хоть тот и ворчал, что он не младенец и не девчонка, в охране не нуждается и способен сам за себя постоять. Но упершегося Джеймса переспорить было невозможно — Сириусу оставалось только смириться.

Тем временем продолжались занятия в дополнительном кружке по ЗОТИ. Мародеры, и раньше занимавшиеся усердно, стали вкладывать все силы, чтобы научиться сражаться по-настоящему. Профессор Мэндос частенько их использовал как помощников: овладев очередным заклинанием, они тренировали своих сокурсников, заодно и сами дополнительно тренируясь.

В первый же вечер в школе Лили решила опробовать подаренный ей кулон. Устроившись с Мародерами у камина, она принялась рисовать, делая вид, что полностью поглощена своим занятием. Рядом Алиса писала письмо Фрэнку, а парни и Марлин что-то тихонько обсуждали, склонившись над каким-то пергаментом. Лили не вслушивалась в их разговор — она просто старалась уловить выражения лиц, запечатлевая их группу на бумаге своего альбома. Лили по-настоящему увлеклась рисованием, на время даже забыв о своем замысле.

— Можно посмотреть? — вдруг раздался у нее над ухом голос Джеймса.

Лили вздрогнула и чуть не выронила карандаш.

— Извини, я не хотел тебя напугать.

Джеймс состроил огорченно-покаянную физиономию, но в его глазах плясали чертики. Лили невольно улыбнулась, и он тут же ухмыльнулся в ответ.

— Закончу — покажу, — ответила она с деланной суровостью.

Джеймс попытался заглянуть в альбом, но Лили быстро прикрыла его и сосредоточилась, решив, что сейчас самое подходящее время для испытания кулона. В следующую секунду прямо перед носом Джеймса, все еще пытающегося увидеть рисунок, сверкнула небольшая молния, а воздух вокруг заметно потемнел. Сама Лили неуловимо изменилась, приобретя грозный и даже несколько пугающий вид. Джеймс отпрянул, ошарашенно захлопав глазами. У него сделалось настолько забавное и несвойственное ему растерянное выражение лица, что Лили не выдержала и рассмеялась, хотя собиралась сохранять серьезность, чтобы никто не заподозрил ее в происходящем. Мрачная атмосфера рассеялась, и Лили оказалась в центре сверкающей радуги.

На это представление, вытаращив глаза, смотрели не только друзья, но и все находившиеся на тот момент в гостиной гриффиндорцы. Несколько мгновений стояла пораженная тишина, как вдруг засмеялся Сириус, а Джеймс, посмотрев на него, все понял и тоже расхохотался.

— Здорово, Цветочек! — одобрительно сказал Сириус.— Вижу, подарок тебе понравился.

Лили хмыкнула про себя: вот и ей прозвище придумали. Впрочем, вполне красивое прозвище.

— А можно подробнее для непосвященных? — несколько недовольно спросила Алиса: ей всегда не нравилось быть не в курсе чего-то, что знают все остальные.

Джеймс с Сириусом принялись рассказывать о своем подарке Лили на Рождество. Лили, в качестве дополнительной демонстрации, вызвала разноцветных поющих птичек, порхающих вокруг нее, и вихрь цветов, охвативший уже всю компанию. Вокруг раздались аплодисменты.

— А на сестре ты его испробовала? — спросил Джеймс.

Лили покачала головой:

— Я решила не рисковать — вдруг Министерство засечет это волшебство, у меня тогда будут неприятности.

— Вот блин, об этом мы не подумали! — Джеймс переглянулся с Сириусом и огорченно взлохматил себе шевелюру.

— Чистокровные, что с них возьмешь! — насмешливо прокомментировала Марлин, подмигнув Лили.

— Да ладно, — успокоила она их, — мне уже скоро исполнится семнадцать, тогда можно будет повеселиться и с Петуньей.

Джеймс с Сириусом переглянулись с одинаковыми ухмылками, Питер посмотрел на нее с таким же восхищением, как смотрел обычно на Джеймса, Ремус улыбнулся понимающе. Лили сняла кулон, чтобы показать его друзьям, и гостиная тут же вернулась к своему обычному виду.

* * *

В конце января Сириуса вызвал к себе директор. Профессор МакГонагалл лично пришла за ним в гостиную, и выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

— Что ты успел натворить? — подозрительно спросила Лили, грозно сощурившись.

Сириус только плечами пожал — они вообще в последнее время ничего такого не делали. Даже слизеринцев не слишком задевали, в основном потому, что Джеймс задался целью обрести благосклонность несравненной Лили Эванс и старался не задирать слизеринцев без крайней необходимости. А про их прогулки под луной никто не знает. Или все-таки... Сириус обеспокоено оглянулся на друзей, получив в ответ недоуменные взгляды. Но он тут же отмел эту мысль — в этом случае их вызвали бы всех, а не только его одного.

Профессор МакГонагалл комментировать вызов к директору отказалась, и всю дорогу до его кабинета Сириус перебирал возможные причины, но так ничего дельного и не придумал.

Кабинет директора не менялся с годами: все тот же феникс, все те же непонятные приборы повсюду. Дамблдор встретил его странным взглядом, каким-то печальным, что ли, и сразу предложил сесть.

— Чаю, кофе, сока?

На столе появился поднос с чашками. Сириус мотнул головой — он предпочитал сразу перейти к делу. Как будто прочитав его мысли, директор произнес:

— Что ж, значит к делу... Сегодня из Министерства поступило извещение. Завтра ты должен присутствовать на слушании по делу о наследстве.

— Каком наследстве?

— Альфард Блэк умер на днях. Все свое имущество он завещал тебе.

Сириус замер. Вторую фразу Дамблдора он уже не слышал. В ставшей вдруг совершенно пустой голове стучали слова: «Альфард Блэк умер на днях». Разум отказывался принять эту новость. Дядя Альфард... Почти единственный по-настоящему родной человек в семье...

— Как? — едва слышно произнес Сириус.

Дамблдор сочувственно покачал головой:

— Он умер своей смертью. Ты и сам знаешь, что Альфард был уже не молод.

Сириус кивнул. Да, он знал это. Дядя Альфард был намного старше его матери, да и сама Вальбурга родила своего первенца, будучи уже в довольно зрелом возрасте. Но раньше Сириус никогда не задумывался, что дядя может умереть, тем более — так рано.

— Я могу идти, сэр? — произнес он безжизненным голосом.

Директор грустно кивнул:

— Да. Завтра профессор МакГонагалл проводит тебя ко мне, и мы отправимся в Министерство.

Сириус молча вышел из кабинета. Весь обратный путь до гриффиндорской башни он пытался осознать тот факт, что его любимого дяди больше нет. Это была первая серьезная потеря в его жизни.

Друзья, узнав о случившемся, не стали выражать ненужные соболезнования, за что Сириус был им очень благодарен, а просто постарались отвлечь его на посторонний предмет. Для чего Марлин и Джеймс чуть ли не в один голос предложили прогуляться в Запретный лес. Лили немедленно возмутилась, назвав их ненормальными искателями приключений на свою пятую точку. Алиса же неожиданно загорелась идеей. Она никогда не была в Запретном лесу, и ей ужасно хотелось узнать, что в нем такого запретного. Ремус, как ни странно, спорить не стал, предоставив эту привилегию Лили.

Некоторое время все дружно уговаривали Лили. Она хмурилась, сердилась и никак не желала сдаваться.

— Лил, ну, пожалуйста, — умоляла Алиса, — ну, что тебе стоит!

— Лиса, я вообще-то — староста, если ты забыла! И как староста должна предотвращать подобные выходки, а не способствовать им. И ты, Ремус, кстати, тоже!

Лили одарила Рема суровым взглядом, на что тот улыбнулся и философски заметил:

— Они ведь все равно сделают, что задумали, и никакие аргументы их не остановят. Уж поверь моему опыту. Так что лучше быть рядом — так мы хотя бы сможем эту авантюру проконтролировать.

Лили возмущенно фыркнула и передернула плечами:

— С вами просто невозможно серьезно разговаривать.

— Лили, мы все тебя очень просим, — умоляюще произнес Джеймс. — Клянусь, ничего опасного: мы прогуляемся по самой окраине. Ты даже представить себе не можешь, как там интересно. Ну, хочешь, я на колени встану?

Лили хмыкнула, губы ее дрогнули, и неожиданно она заявила:

— Хочу.

Джеймс немедленно рухнул на колени, сложил руки и патетически провозгласил:

— О, суровая блюстительница порядка! Позволь нам эту небольшую прогулку и согласись составить нам компанию!

В следующую секунду смеялись все. Даже Лили.

— Клоун! — бросила она сквозь смех.

Джеймс довольно ухмыльнулся, но с колен не встал.

— Так каков будет твой положительный ответ?

— Ладно, уговорил, — сдалась Лили. — И встань, наконец. На нас уже вся гостиная смотрит.

— Спасибо! — Джеймс вскочил и, молниеносно чмокнув Лили в щеку, рухнул в свое кресло.

Лили покраснела и метнула в него наполовину возмущенный, наполовину довольный взгляд. Сириус усмехнулся и подмигнул Джеймсу, тот ухмыльнулся в ответ: непреклонная Лили Эванс наконец-то начала сдавать позиции.

Под мантией-невидимкой вся компания, конечно же, не поместилась бы, но с Картой Мародеров можно было не опасаться наткнуться на преподавателей или Филча. Лили, увидевшая эту карту впервые, минут пять пораженно ее рассматривала, после чего с сожалением вздохнула:

— Ваши бы таланты, да в нужное русло!

Джеймс и Сириус на это только усмехнулись, а Ремус скромно так заметил:

— Вот и я им то же самое твержу. А толку?

В Запретном лесу поначалу им не встретилось ничего необычного или, тем более, опасного. Правда, Лили сильно подозревала, что на этот раз парни, как и обещали, показали девушкам только самую окраину леса, чтобы не испытывать терпение Лили. Однако даже и без особых приключений лес произвел на Лили потрясающее впечатление. Именно так в детстве, когда мама читала ей сказки, она представляла себе заколдованные леса, в которых живут всяческие сказочные персонажи.

Но вот они вышли на полянку, где вопреки зиме и снегу росли цветы. Цветы эти были больше похожи на изделия из хрусталя, чем на живые растения: хрупкие и прозрачные, бледно-голубого цвета — не только сам цветок, но и стебель с листьями. Форма цветка напоминала лилии, только с ажурными, будто кружевными лепестками. Цветы покачивались на ветру и тихонько звенели.

— Иверии... — благоговейным шепотом произнес Ремус.

А Джеймс и Сириус хором воскликнули:

— Вот это нам повезло!

Пока Лили в восхищении изучала это чудо, Сириус сорвал один из цветов и протянул его Марлин. Та зарделась и приняла подарок с такой осторожностью, точно это была величайшая драгоценность на свете. Цветок в ее руках на мгновение вспыхнул всеми цветами радуги и вернулся к своему первоначальному виду. Сириус счастливо улыбнулся и, схватив Марлин в охапку, закружил ее по поляне. Та не менее счастливо засмеялась, а остальные переглянулись с таким видом, что у Лили создалось стойкое впечатление, что она чего-то не понимает.

Джеймс, явно колеблясь и словно чего-то опасаясь, смотрел то на цветы, то на Лили. Наконец, решившись, тоже сорвал цветок и протянул его ей. Выражение лица у него при этом было такое, как будто вся его судьба зависела от того, примет ли она его подарок. Лили послала ему вопросительный взгляд, но он отвел глаза. Что-то странное все-таки происходило с этими ивериями. Тем не менее, Лили взяла протянутый цветок, и, точно так же как только что у Марлин, он вспыхнул радугой в ее руке. Джеймс одарил ее таким обалдело-счастливым взглядом, что Лили озадаченно нахмурилась.

— Что? — спросила она.

— Нет, ничего, — он мотнул головой, не переставая неотрывно смотреть на нее.

Рядом тихонько рассмеялась Алиса, а у остальных было выражение лица, говорящее: «Мы так и знали!»

— Да что происходит? — Лили уже немного раздраженно повернулась к подруге.

В такие моменты она жалела, что не чистокровная, поскольку понятия не имела о чем-то, что для остальных, похоже, являлось само собой разумеющимся. Подруга на ее вопрос ответить не соизволила.

— Я тебе потом объясню, — весело отмахнулась она.

Лили подозрительно посмотрела на нее и пожала плечами. Не хотят говорить — и не надо, она сама все узнает.

Когда они вернулись в замок, на небе уже сияли звезды, а растущая луна освещала школьный двор призрачным светом. И только когда уже в гостиной Сириус негромко произнес: «Спасибо, ребята», — Лили, наконец, поняла, для чего на самом деле была затеяна эта вылазка.

Слушание, которое по сути было простой формальностью, практически не отпечаталось в сознании Сириуса. Он механически отвечал на немногие вопросы, подписывал необходимые бумаги, не слишком понимая, что делает. Хорошо еще рядом был Дамблдор, который следил за тем, чтобы он все сделал как надо. Единственное, что Сириус понял, так это то, что дядя Альфард оставил ему довольно-таки приличное состояние, пользоваться которым он сможет по достижении совершеннолетия, то есть с пятнадцатого апреля. Но в тот момент унаследованные деньги волновали его меньше всего.

Только несколько недель спустя Сириус осознал, что дядино наследство делает его независимым. Теперь он мог обзавестись собственным домом и не быть нахлебником у Поттеров. Конечно, родители Джеймса относились к нему как к родному сыну, но сам Сириус в глубине души чувствовал неудобство своего положения. Хотя уезжать от них не очень-то хотелось: в этом доме Сириус впервые почувствовал себя в настоящей семье.