История Мародеров (джен)

Не секрет, что друзья не растут в огороде,

Не продашь и не купишь друзей.

И поэтому я так спешу по дороге,

С патефоном волшебным в тележке моей.

Не секрет, что друзья — это честь и отвага,

Это верность, отвага и честь,

А отвага и честь — это рыцарь и шпага,

Всем глотателям шпаг никогда их не съесть.

Не секрет, что друзья в облака обожают

Уноситься на крыльях и без.

Но бросаются к нам, если нас обижают,

К нам на помощь бросаются даже с небес.

Ю. Мориц, "Огромный секрет".

О несчастных и счастливых,

О добре и зле,

О лютой ненависти и святой любви.

К. Никольский, "Музыкант".

 

— Дже-ейми! Пора вставать, солнышко! — веселый и ласковый мамин голос пробился сквозь сон вместе с солнечными лучами.

Когда Джеймс был маленьким, он искренне считал, что утром мама приносит солнце с собой. Да и сейчас ему порой казалось, что она сама, словно солнце, разливает вокруг себя ласковый свет. А оттого что, когда она смотрела на сына, ее карие глаза всегда улыбались и сияли, это впечатление только усиливалось.

Джеймс открыл глаза, сладко зевнул и улыбнулся.

— Доброе утро, соня, — мама взъерошила его и без того растрепанные темные волосы. — Вставай скорей: тебя ждет письмо.

— Письмо?! — Джеймс аж подпрыгнул на кровати. — Из Хогвартса?!

Но мама только загадочно улыбнулась и вышла из комнаты. Солнечные зайчики прыгнули по ее темным волнистым волосам, спускавшимся почти до талии, перескочили на дверь и заплясали по стенам с плакатами любимой квиддичной команды, по потолку со звездным небом, по столу, по кровати и по самому Джеймсу. Он недовольно сощурился и, нацепив очки, отправился умываться.

По лестнице Джеймс не просто сбежал, а буквально скатился, и замер на пороге столовой. Отец читал на диване «Ежедневный пророк», мама накрывала на стол к завтраку. Яркое утреннее солнце заливало столовую и играло яркими красками на розах, которые, как всегда в августе, стояли на столе. Эти розы миссис Поттер выращивала сама и они были предметом ее особой гордости.

Но все внимание Джеймса было приковано к конверту, лежавшему посередине стола. Он медленно приблизился и несколько мгновений смотрел на письмо, не решаясь его взять. Он всегда знал, что получит его, когда ему будет одиннадцать, но где-то в глубине души все-таки опасался — а вдруг не придет? Вдруг его сочтут недостойным? Ведь Хогвартс — одна из лучших школ волшебства. Может, даже и самая лучшая. Но приглашение пришло — вот он, белый конверт с надписанным на нем зелеными чернилами адресом и гербом Хогвартса. И теперь душу переполняло радостное возбуждение, а от восторга хотелось кричать и прыгать.

Отец, наблюдавший за ним из-за газеты, добродушно усмехнулся и, поймав веселый взгляд жены, подмигнул ей.

Джеймс, наконец, отмер, схватил письмо и принялся жадно его читать.

— Я еду в Хогвартс! — радостно сообщил он, подняв сияющие глаза.

— А мы никогда и не сомневались в тебе, сынок, — отец, встав, потрепал его по плечу. — Садись завтракать, а потом вы с мамой отправитесь в Косой переулок.

— Здорово! — Джеймс даже подпрыгнул. — А можно мне сову?

Родители с улыбкой переглянулись.

— Думаю, что можно, — кивнула мама и, хитро прищурившись, добавила: — Если ты пообещаешь, что не будешь устраивать в школе тот же кавардак, что и дома.

Джеймс ухмыльнулся. У него и правда чуть ли не с рождения была удивительная способность повсюду устраивать бедлам. И ведь делал он это совершенно не специально, просто почему-то так всегда получалось. Джеймс каждый раз сам искренне удивлялся, что опять влип в очередную историю. А когда мама сокрушенно качала головой и вздыхала: «Ну почему ты всегда ищешь приключения на свою голову?» — Джеймс растерянно отвечал: «Это не я их ищу — это они меня ищут». Поначалу мама пыталась с этим бороться, но потом махнула рукой, видимо, решив, что проще смириться с непоседливостью единственного сына.

И сейчас, глядя, как она одновременно весело и обреченно переглянулась с отцом, Джеймс сделал серьезное-серьезное лицо и, театрально прижав правую руку к сердцу, торжественно пообещал:

— Я постараюсь!

Родители почему-то дружно расхохотались, и Джеймс хотел было продемонстрировать, что обижен таким недоверием и несерьезным отношением к его словам, но не выдержал и секунду спустя уже смеялся вместе с ними.

* * *

— Мастер Сириус, пора вставать.

— Отстань, Кричер, — простонал Сириус, попытавшись зарыться в подушку.

Утренний подъем всегда был для него пыткой. Особенно если учесть, в какую рань приходилось вставать — светский этикет, будь он неладен! Но от Кричера не так-то легко отделаться.

— Мадам Вальбурга будет недовольна, если вы опоздаете к завтраку, — сообщил он и со злорадными нотками в голосе добавил: — Впрочем, вы уже практически опоздали.

Сириус тяжело вздохнул и запустил в надоедливого эльфа подушкой. Но хочешь — не хочешь, а вставать надо: не стоит злить мать прямо с утра, поскольку раздраженная мадам Блэк начнет цепляться ко всякой мелочи, и наказание тогда обеспечено. В лучшем случае, Сириус будет заперт в своей комнате — единственным минусом этого варианта была скука. А вот если она разозлится по-настоящему… Это уже гораздо хуже, поскольку фантазия у матери богатая, а сердце холодное — как и положено истинной аристократке.

К тому же вредный Кричер в который раз пришел будить его в последнюю секунду. Иногда Сириусу казалось, что этого несносного домового эльфа радует, когда его наказывают.

Солнце едва встало, и в комнате, довольно сумрачной в любое время суток из-за серебристо-зеленого оформления, было еще совсем темно. Сириус привычно поморщился: он терпеть не мог эти цвета. Но что поделаешь — все Блэки во все времена учились в Слизерине, и цветовая гамма змеиного факультета считалась в их семье хорошим тоном.

Спустя пару минут с застывшим на лице равнодушным и надменным выражением он степенно спустился в столовую. Несмотря на юный возраст и от природы живой, непоседливый темперамент, он уже в совершенстве усвоил условности светского этикета. В благороднейшем и древнейшем семействе Блэк нормы поведения буквально вколачивались с младенчества. И далеко не всегда гуманными методами.

Правда, по лестнице с прибитыми на ней головами домовых эльфов Сириус все же постарался пройти как можно быстрее. Мрачный фамильный особняк сам по себе наводил тоску, а уж эта лестница заставляла каждый раз поеживаться. В раннем детстве он до жути боялся здесь ходить и устраивал настоящие истерики, которые неизменно заканчивались наказанием.

Громадная столовая, в пространстве которой четыре человека просто терялись, хоть и роскошно обставленная, была неуютна и холодна. Великолепно сервированный стол, белоснежные скатерти, фамильное серебро, тяжелые бархатные портьеры на высоких окнах, выложенный мрамором камин — все это почему-то вызывало дрожь. Родной дом напоминал Сириусу дворец Снежной Королевы из магловской сказки, которую ему как-то рассказали соседские мальчишки. Именно после того случая из дома его больше не выпускали, во избежание встреч с маглами, которых в семье Блэк было принято презирать.

Брат уже сидел в столовой, и Сириус в который раз завистливо вздохнул — для Регулуса ранний подъем никогда не был проблемой.

— Почему так долго?! Ты едва не опоздал! — холодный голос матери заставил вздрогнуть, но Сириус быстро овладел собой и слегка склонил голову:

— Извините, мадам.

В ответ Вальбурга сухо кивнула и жестом велела садиться за стол. Когда Сириус опустился на стул рядом с братом, тот на мгновение оторвался от изучения своей тарелки и украдкой улыбнулся ему. Сириус в ответ подмигнул. Регулус был его единственной радостью в этом доме. Хоть и младше на два года, брат был его другом и товарищем по играм, а иногда и разнообразным каверзам.

Переглянувшись, они тут же сделали серьезные лица, пока мать не заметила их несоответствующее этикету поведение.

После завтрака Вальбурга объявила:

— Сириус, иди переоденься — мы отправляемся в Косой переулок.

От неожиданности он не нашел ничего лучше, чем спросить:

— Зачем?

— Чтобы купить тебе все к школе, — в голосе Вальбурги прорезались нотки нетерпения и раздражительности.

— К школе? Значит, мне пришло письмо?! — Сириус радостно подпрыгнул на стуле.

— Разумеется, — холодно заметил отец. — И это не повод для столь бурной радости. Иначе и быть не могло.

Сириус обиженно замолчал. У него все чаще возникало ощущение, что родители не любят никого. Его-то уж точно. Холодный и надменный Орион Блэк детей большую часть времени не замечал. Воспитанием в основном занималась мать — женщина вспыльчивая, раздражительная и жестокая. К тому времени, когда их старший сын достиг одиннадцатилетнего возраста, они успели погасить в его сердце естественную любовь к родителям. Сейчас Сириус по отношению к ним испытывал лишь страх. А вот Регулус — гораздо более мягкий и покладистый — все еще любил их и уважал, и Сириус боялся, что под влиянием родителей брат может стать таким же надменным и равнодушным аристократом.

— А можно мне с вами? — вдруг подал голос Регулус.

— Нет, — отрезала мать.

— Ну пожалуйста…

— Я сказала: нет! Что за пререкания, Регулус?!

Регулус сник и тихонько прошептал:

— Извините…

Сочувственно и подбадривающе улыбнувшись брату, Сириус встал из-за стола. Из столовой он вышел чинно и неторопливо, но стоило ему скрыться с глаз родителей, как он стрелой помчался наверх, в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки. Он едет в Хогвартс! Наконец-то можно будет вздохнуть свободно — подальше от светских правил, аристократических приемов и тотального материнского контроля! Единственное, что омрачало радость: брат, остающийся в этом склепе один. Утешало только то, что через два года Регулус в свою очередь отправится в Хогвартс, и тогда они снова смогут быть вместе круглый год.

* * *

Встав раньше всех, Лили рисовала в гостиной, забравшись с ногами в свое любимое кресло. Она любила рисовать, и у нее неплохо получалось. Мама даже говорила, что у нее настоящий талант. Сквозь высокие окна комнату заливало солнце. Его лучи скользили по креслу, по столику, покрытому кружевной скатертью, по многочисленным вазам с полевыми цветами. Лили полностью погрузилась в свое занятие, когда неожиданно раздавшийся звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Она услышала шаги матери и незнакомый женский голос в прихожей:

— Добрый день, миссис Эванс. Меня зовут Минерва МакГонагалл. Могу я поговорить с вами и вашим мужем? Это касается вашей младшей дочери.

— Да, конечно, проходите, — растерянно прозвучал мамин голос.

Вместе с ней в гостиную вошла старомодно одетая женщина средних лет: строгая белая блузка и темная узкая юбка почти до пола. Темные волосы были собраны на затылке в тяжелый узел. С первого взгляда она внушала уважение и даже робость.

— Здравствуй, Лили.

— Здравствуйте, — Лили отложила альбом, встала с кресла и нерешительно посмотрела на гостью и на мать — может, ей следует уйти?

— Останься: дело касается тебя, — женщина словно прочитала ее мысли и тут же повернулась к маме. — Не могли бы вы пригласить мужа?

Та все еще немного растерянно кивнула и вышла. Несколько минут в ожидании родителей прошли в молчании. Гостья задумчиво смотрела в окно, а Лили украдкой изучала ее. Все-таки было в ней что-то странное, но понимание того, что же это, ускользало от нее. Казалось, что вот, еще чуть-чуть… Но тут вошли родители.

— Добрый день, мистер Эванс, — повернулась к ним гостья. — Меня зовут Минерва МакГонагалл. Я заместитель директора в школе волшебства Хогвартс.

— Какой школе? — хором переспросили родители.

— Волшебства, — мягко повторила МакГонагалл. — Ваша дочь — волшебница.

— Значит, Северус был прав! — торжествующе воскликнула Лили.

А она-то еще сомневалась, когда друг рассказывал ей о волшебстве, ведь его рассказы казались такими нереальными! Родители покосились на нее недоуменно. МакГонагалл же, приподняв бровь, одарила внимательным взглядом, но ее заявление никак не прокомментировала, а только спокойно продолжила:

— Лили надо развивать свой дар. Я, конечно, не могу вас принуждать, но надеюсь, вы согласитесь отправить ее в Хогвартс. Если Лили не будет учиться, она не сможет контролировать свою силу, и стихийные выбросы магии могут повредить и ей, и окружающим.

— Это не шутка? — спросил папа, первым очнувшись от оцепенения; его серо-зеленые глаза смотрели с недоверием и недоумением.

— Нет. Вы не могли не заметить, что с Лили постоянно случается что-то странное. Особенно когда она сердится или напугана, — дождавшись нерешительных кивков, МакГонагалл добавила: — Но если вы все еще сомневаетесь, смотрите.

С этими словами она превратилась в серую полосатую кошку.

В комнате повисло ошеломленное молчание. Снова став человеком, МакГонагалл протянула маме конверт:

— Здесь приглашение в Хогвартс, список того, что необходимо приобрести к началу учебного года, а также инструкции, как добраться до Косого переулка, где все указанное можно купить, и как попасть на поезд, который отвозит детей в школу.

Родители, по-прежнему пребывавшие в легком шоке, проводили гостью, а Лили принялась жадно читать письмо.

— Мам-пап, — кинулась Лили к ним, как только они вернулись в гостиную, — я ведь поеду туда?

Они переглянулись, и папа ответил:

— Что ж, наверное, нам следует согласиться…

— Ура! — Лили подпрыгнула и тут же понеслась наверх с криком: — Туни!

— Чего ты так кричишь? — старшая сестра недовольно выглянула из своей комнаты.

Петунья часто была чем-нибудь недовольна. Сестры были настолько разными, что посторонний человек никогда бы и не догадался об их родстве. Светловолосая, высокая, худая, не слишком красивая Петунья ничем не походила на хорошенькую рыжеволосую Лили.

— Туни! Представляешь, я — волшебница! Северус говорил правду! — Лили даже подпрыгивала от восторга.

Однако Петунья была настроена скептически:

— Это что, твоя новая игра?

— Это не игра! — Лили насупилась. — Смотри — меня приглашают в школу волшебников!

Она протянула Петунье письмо. Та, нахмурившись, прочитала его и снисходительно усмехнулась:

— Что за глупый розыгрыш?

— Никакой это не розыгрыш! — Лили в досаде даже притопнула. — Не веришь — спроси у мамы и папы.

— И спрошу! — с этими словами Петунья чинно спустилась вниз.

А Лили, посмотрев ей вслед, вспомнила о своем друге:

— Северус! Надо ему рассказать!

И она помчалась на улицу.

— Лили, ты куда? — услышала она окрик мамы.

— Я недалеко — скоро вернусь!

Еще до того, как она закрыла за собой дверь, до нее долетел недовольный комментарий Петуньи:

— Держу пари, она побежала к своему чокнутому приятелю!

Лили нахмурилась. Ох уж эта Петунья — вечно она чем-то недовольна! «Но сегодня я не дам ей испортить мне настроение», — решила Лили и полетела к тому месту у ручья, где всегда встречалась с Северусом. Жили они в небольшом городке с маленькими, будто игрушечными, домиками, аккуратными двориками и ухоженными газонами. Однако Северус жил в другой части города — в бедном квартале. Лили никогда в нем не была, но Петунья говорила, что там просто ужасно.

Он уже был на их месте — сидел угрюмый, уставившись в одну точку. Длинные черные волосы наполовину закрывали худое бледное лицо. Лили замерла — похоже, у него опять что-то случилось дома. Его родители постоянно ссорились, и из-за этого Северус большей частью был мрачным и замкнутым. Постояв в нерешительности несколько мгновений, она все-таки окликнула друга. Северус резко обернулся и тут же заулыбался:

— Лили! — его черные глаза радостно сверкнули.

— Сев, мне письмо пришло из Хогвартса! Точнее, мне его принесли. А ты получил письмо?

— Угу, и теперь из-за этого отец орет на маму. Говорит, что не пустит меня. Но он не посмеет! А если посмеет, я все равно сбегу и уеду!

— Ой, Сев, мне так жаль…

— Да ладно, — он отмахнулся с деланной небрежностью, — я привык уже.

Лили недоверчиво хмыкнула, но ничего не сказала и села рядом. Она не верила в его показное безразличие, но утешить друга было нечем, кроме как молчаливым сочувствием.

* * *

Конец августа. Обычно именно в это время приходят письма с приглашением в Хогвартс. Ремус тоскливо посмотрел в окно. Ему-то такое письмо точно не придет: никто не станет держать в школе оборотня. Он вздохнул. Он пытался смириться с тем, что у него никогда не будет нормальной жизни, не будет друзей, не будет семьи… И потому шарахался от любой попытки соседских мальчишек завязать с ним знакомство. Мама огорчалась, пыталась заставить сына общаться с другими детьми, но все было напрасно. С четырех лет — того времени, когда его покусал оборотень — Ремус почти не выходил из своей комнаты. Нет, его не держали взаперти. Родители любили его и, как могли, старались сделать его жизнь счастливой. Но Ремус сам отказывался общаться с кем бы то ни было с тех пор, как одна из подруг его матери, узнав, что он оборотень, уставилась на ребенка с таким ужасом, словно ждала, что он набросится на нее прямо сейчас. Она тогда быстро попрощалась и ушла, больше ни разу в их доме не появившись. Мама после этого сказала, что не ожидала от нее такой глупости. Но Ремус, как ни мал он был, понял, что люди не любят оборотней, и что, узнав о нем правду, никто не станет с ним общаться, а тем более дружить. А врать и скрываться он не хотел.

В его комнате было все, что он мог пожелать: красивая удобная мебель, множество интереснейших книг, замечательные игрушки. Но все это не могло изгнать из его сердца чувства одиночества. Не помогали даже обожаемые книги, которые были его единственным утешением.

Грустные размышления Ремуса прервал стук в дверь, вслед за которым в прихожей раздался удивленный возглас матери, приглушенные расстоянием голоса. И вот мама позвала:

— Джон, Ремус!

Войдя в гостиную одновременно с отцом, Ремус увидел пожилого волшебника с длинной седой бородой. За его очками-половинками весело блестели пронзительно-голубые глаза.

— Здравствуйте, мистер Люпин, Ремус, — слегка склонил он голову.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — ошеломленно ответил отец.

Профессор Дамблдор? Директор Хогвартса? Зачем он здесь?

— Что привело вас к нам? — озвучил отец мысли Ремуса.

— Я хочу предложить вашему сыну обучение в Хогвартсе.

— Но…

— Все меры предосторожности будут приняты, чтобы никто не пострадал. Конечно, при условии, что Ремус будет сам строго придерживаться установленных для него правил. Правила следующие, — Дамблдор строго посмотрел на Ремуса. — Ты никому не должен говорить о своей особенности. Вечером перед полнолунием школьная медсестра будет отводить тебя в специально приготовленное место, о котором тоже никто не должен знать.

— Но, профессор, — робко заметил Ремус, — что я буду говорить по поводу моего отсутствия каждый месяц?

— Мы что-нибудь придумаем. Ты согласен?

— Конечно! — Ремус с энтузиазмом закивал.

— Всегда помни об осторожности.

Ремус снова кивнул, на этот раз серьезно.

— Что ж, — Дамблдор добродушно улыбнулся, — тогда держи.

С этими словами он протянул конверт. Все еще не веря в свое счастье, Ремус осторожно взял его в руки. Он будет учиться! Как все нормальные дети! Конечно, не стоит даже и надеяться на появление друзей, но до сих пор он и об учебе в Хогвартсе не смел мечтать. Привычная уютная гостиная будто заиграла новыми красками: спокойные пастельные тона, в которых она была оформлена, вдруг вспыхнули, точно радуга.

* * *

Питер с тоской посмотрел в окно, размазывая ложкой овсянку по тарелке. Есть не хотелось. Небольшая столовая могла бы быть уютной. Но и ее, и весь дом, сколько Питер себя помнил, всегда пронизывал какой-то холод.

Завтрак по обыкновению проходил в ледяном молчании. Мать заговаривала с ним только в случае необходимости. Невысокая, слегка полноватая, она была бы вполне симпатичной если бы не равнодушно-презрительное выражение лица и холод в светло-серых глазах. Пит иногда задавался вопросом, что было бы, если бы у него был отец. И что вообще случилось с его отцом. Мать на эту тему никогда не говорила. А когда он однажды попытался ее расспросить, отлупила его так, что он долго потом не мог сидеть.

— Хватит размазывать еду по тарелке! Ешь нормально! — резкий окрик матери заставил вздрогнуть и втянуть голову в плечи.

Бросив на нее испуганный взгляд, Питер принялся быстро есть нелюбимую кашу. От этого занятия его отвлек стук в окно — сова принесла письмо. Мать только глянула на конверт и, хмыкнув, небрежно бросила его сыну.

Питер недоверчиво взглянул сначала на нее, а потом на письмо — неужели это ему? И действительно, на конверте зелеными чернилами было выведено: «Питеру Петтигрю». Не веря глазам, Питер опасливо открыл конверт и подпрыгнул от радости: его приглашали в Хогвартс!

— Если ты закончил есть, быстро собирайся — пойдем в Косой переулок.

Он робко посмотрел на мать. Та была абсолютно бесстрастна — не лицо, каменная маска: ни малейшего признака радости, гордости за сына. Питер тихонько вздохнул. Всю жизнь он из кожи вон лез, чтобы заслужить одобрение матери, но неизменно натыкался на равнодушие и ледяной взгляд. Еще раз вздохнув, он поднялся и поплелся в свою комнату.

* * *

— Мам, пап! Смотрите — совы! — Лили с восторгом уставилась на клетки с очаровательными птицами: коричневыми, серыми и даже снежно-белыми полярными.

Ее родители, с не меньшим изумлением и любопытством осматривавшиеся вокруг, повернулись на крик дочери.

— А можно мне сову? — Лили умоляюще сложила руки. — В письме говорилось, что в школу можно взять какое-нибудь животное.

Они переглянулись, и мама с улыбкой произнесла:

— Можно!

— Ура! — Лили хлопнула в ладоши и тут же показала на небольшую коричневую птицу: — Можно мне эту?

— Хороший выбор, мисс, — одобрительно кивнул продавец. — Ее зовут Молния, и свое имя она получила не за красивые глаза.

И вот уже счастливая Лили держит в руках клетку со своей собственной совой! Жаль, Северус не смог пойти с ними. Ну ничего, завтра она ему все расскажет — ведь теперь они будут учиться вместе.

В Косом переулке все было невероятно интересно. С тех пор, как они оказались здесь, Лили не переставала изумляться. Здания вокруг словно сошли со старинных гравюр или, по крайней мере, с иллюстраций в книге сказок. В магазинах продавались самые странные вещи, каких Лили в жизни не видела: непонятные приборы, пергаменты, перья, книги с заклинаниями, банки с чем-то не слишком приятным на вид. Люди вокруг были одеты в просторные длинные одежды — мантии. На первый взгляд мантии казались совершенно одинаковыми. Но на самом деле они были самых разных фасонов. В большинстве своем мантии были черные — Лили решила, что это повседневная одежда, — однако встречались и другие цвета, порой даже очень яркие.

Заглядевшись по сторонам, Лили чуть не налетела на красивого черноволосого мальчика, в котором сразу можно было узнать аристократа — об этом говорил весь его вид: осанка, манера держаться.

— Ой, извини! — воскликнула Лили.

Тот смерил ее надменным взглядом и вдруг обаятельно улыбнулся. Улыбка словно стерла с его лица высокомерную маску, делая его еще более привлекательным.

— Да ничего. На что это ты так засмотрелась?

— На все! — искренне ответила Лили. — Тут все так интересно!

— Ты маглорожденная, что ли?

— Что? — она недоуменно нахмурилась.

— Ну, твои родители — не волшебники?

— А… ну да.

— Здорово! — на этот раз мальчик расплылся в настолько шкодной улыбке, что Лили невольно хихикнула.

— Сириус! — вдруг раздался грозный окрик.

«Вот это имя!» — подивилась Лили. Самое интересное, что странное имя удивительно шло мальчишке. Он действительно был похож на звезду — яркую и сияющую. Звездный мальчик, услышав окрик, вздрогнул и чуть побледнел.

— Извини, я должен идти, — пробормотал он и направился в сторону грозного вида черноволосой женщины, которая держалась с достоинством настоящей королевы.

«А интересно, в магическом мире бывают королевы?» — подумала Лили, разглядывая ее.

Судя по поникшим плечам нового знакомого, его ждала хорошая взбучка. Вот только за что? Женщина — видимо, его мать — начала что-то сердито выговаривать мальчику. Тот выпрямился и, упрямо вздернув подбородок, ответил. Женщина залепила ему пощечину. Лили вздрогнула и прижала ладонь к губам. Королева оказалась недоброй. За что она его так? Мальчик же не шелохнулся, только голова дернулась от удара. Лили обернулась в поисках родителей:

— Вы видели?

— Что, дорогая? — мама с папой, увлеченные разглядыванием волшебных витрин, ничего не заметили.

— Там… — начала Лили, но, повернувшись, обнаружила, что женщина с мальчиком уже куда-то исчезли. — Нет, ничего.

 

Сириус угрюмо плелся за матерью. А ведь почти удалось улизнуть от нее! И даже почти познакомиться с маглорожденной девочкой! Какое приключение могло бы получиться!.. О том, что ему будет за эту выходку, когда они вернутся домой, он старался не думать.

В процесс покупки учебников он предпочитал не вмешиваться. Бесконечные стеллажи с книгами во «Флориш и Блотс» лично на него действовали удручающе. Впрочем, к художественной литературе Сириус относился с симпатией. Правда, за книги он брался, только когда мать наказывала его, запирая в комнате, и кроме как читать, делать больше было нечего — не в потолок же смотреть. В остальное время можно было найти себе занятие поинтересней. Но, поскольку наказывали его довольно часто, именно за те самые интересные занятия, читал он не так уж и мало.

Пока Вальбурга, сверяясь со списком, перечисляла продавцу все необходимое, Сириус скучающе оглядывался по сторонам. И наткнулся взглядом на болезненного вида мальчишку, с жадностью изучавшего полки.

— Мам, а можно вот эту книгу? — донеслось до Сириуса.

Он хмыкнул — поди, зубрила какой-нибудь. Симпатичная печальная женщина с каштановыми волосами, забранными в высокую прическу, покачала головой и что-то тихо ответила. Мальчишка разочарованно поник.

Сириус снова хмыкнул — так огорчаться из-за книжки!

— Пошли! — всучив эльфу стопку книг, Вальбурга развернулась к выходу.

Бросив последний взгляд на любителя чтения, Сириус двинулся за ней.

 

— Ну что ты, Рем? — мама ласково потрепала его по голове. — Мы купим эту книгу в другой раз.

Ремус улыбнулся и кивнул.

— Пойдем. Нам надо еще купить тебе мантию.

Это было не самое приятное дело, поскольку семья Люпинов не отличалась большим достатком и мантии приходилось выбирать самые дешевые. Как, в общем-то, и все остальное.

В магазине мадам Малкин уже были покупатели: взъерошенный мальчишка в очках стоял на примерочном стуле. При этом он без конца вертелся — складывалось впечатление, что он физически не может долго стоять, не шевелясь.

— Дже-е-еймс! — чуть ли не простонала, наблюдавшая за примеркой темноволосая женщина. — Угомонись, наконец! Постой хоть секунду спокойно.

Джеймс замер. Но именно, что на секунду. Ремус невольно усмехнулся: не парень, а веретено. Вот уж в школе учителям с ним будет мороки! Мама тем временем уже разговаривала с мадам Малкин. Вскоре Ремуса поставили на такой же примерочный стул. Заметив нового покупателя, взъерошенный мальчишка ухмыльнулся и подмигнул ему. Ремус не мог не улыбнуться в ответ.

— Ну все, Джейми, можем идти дальше, — темноволосая женщина — видимо, мать Джеймса — появилась с пакетом в руках.

Ремус печально вздохнул. Они не обменялись ни единым словом, мальчишка уже понравился ему. Как же хотелось иметь такого друга! Хоть какого-нибудь друга!

 

— Ну что ж, теперь надо купить тебе волшебную палочку.

— Точно! Пойдем скорей! — Джеймс нетерпеливо потянул маму за руку.

Та рассмеялась и направилась к магазину Оливандера.

Когда Джеймс толкнул дверь магазина, мелодично звякнул колокольчик, и он оказался в полутемном помещении, сплошь заставленном бесконечными полками с небольшими узкими коробками. В первую секунду Джеймсу показалось, что магазин пуст, но тут же перед ним, словно ниоткуда, появился невысокий пожилой человек.

— Мистер Поттер! Рад приветствовать вас.

Джеймс оторопело кивнул, про себя удивившись, откуда человечек знает его имя, и покосился на маму. Та сохраняла абсолютно серьезный вид, но ее карие глаза смеялись. А странный человек тем временем продолжал:

— Так-так, посмотрим, — порывшись на полках, он достал одну из коробок. — Попробуйте эту.

Джеймс извлек палочку и слегка взмахнул ей. Настоящий ураган пронесся по магазину, посшибав все на своем пути.

— Нет, эта не годится… Тогда эту?

Джеймс перепробовал, наверное, с десяток палочек, разворотив при этом полмагазина. Он уже начал отчаиваться: а что, если нужная так и не найдется? И вдруг, взяв в руки очередную палочку, он почувствовал, как от нее исходит тепло. Он взмахнул ей, и с кончика посыпались разноцветные искры.

— Замечательно! — мистер Оливандер довольно потер руки. — Красное дерево, одиннадцать дюймов, пластичная. Великолепно подходит для трансфигурации. С вас пять галеонов.

Пока мама расплачивалась, Джеймс бережно положил свою палочку в коробку и вышел на улицу. На выходе он разминулся с симпатичной рыжей девочкой, которую сопровождали родители. Джеймс улыбнулся ей и поднял вверх большой палец, но та только недоуменно пожала плечами.

За окном мелькали зеленые луга — Хогвартс-экспресс мчался по Англии.

Лили прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь сдержать слезы. А ведь всего несколько минут назад у нее было прекрасное настроение. Она с жадным любопытством изучала платформу девять и три четверти: шумную толпу учеников и их родителей, ярко-красный паровоз с веселыми, похожими на игрушечные, вагонами.

Радостно-возбужденное настроение уничтожил разговор с сестрой и презрительно брошенное ею: «Уродка!» Никогда Лили не подумала бы, что сестра может сказать ей подобное. «Я сама виновата, — сокрушенно подумала она. — Я не должна была читать ее письмо. Конечно, Петунья обиделась».

 

— А это что? — удивленно воскликнул Северус.

— Что там?

— Письмо от Дамблдора. Как твоя сестра могла написать в Хогвартс? Она же магла!

— Не знаю…

— Мы должны его прочитать!

— Ты что, Северус! Нехорошо читать чужие письма!

— Но это странно. Мы же должны узнать, в чем тут дело!

Еще немного поспорив, Лили согласилась и они вскрыли письмо:

«Уважаемая мисс Эванс,

Я бы очень хотел Вам помочь, но при всем желании не могу наделить магической силой того, кто ей не наделен от природы. И потому Вы не сможете учиться в Хогвартсе. Мне очень жаль.

Искренне Ваш,

Альбус Дамблдор».

— Ничего себе! — Северус аж присвистнул. — Она что, просила Дамблдора принять ее в Хогвартс?!

— Бедная Туни, — огорчилась Лили. — Это так несправедливо, что я могу туда поехать, а она — нет!

— Ничего несправедливого тут нет. И, кстати, интересно, как ее письмо вообще дошло до директора? Наверное, на магловской почте работают и волшебники…

— Все-таки нам не надо было читать письмо.

— Да брось, Лили, ничего страшного не случилось.

 

«Случилось, Северус: я впервые так серьезно поссорилась с сестрой», — обреченно подумала Лили, уставившись на проплывавший за окном пейзаж. В другое время она непременно залюбовалась бы расстилающимися до горизонта полями, покрытыми ярким ковром цветов, которые сменялись большей частью невысокими, но иногда внушительными холмами. Но сейчас ей было все равно, что там за окном. Единственное, на что Лили обратила внимание, это начавшийся дождь, который оставлял на окне вагона размытые следы, похожие на слезы. Да, Лили чувствовала себя виноватой, но все же не настолько, чтобы заслужить от родной сестры такое обращение. За грустными размышлениями она не заметила, как в купе появились двое мальчишек, только машинально ответила: «Привет», — когда они с ней поздоровались. Мальчишки переглянулись, пожали плечами и завели свой разговор.

 

Получив от матери последние наставления, Сириус, наконец, распрощался с «драгоценной» семейкой и двинулся к поезду. Однако до вагона он не дошел, заметив, как худенький лохматый паренек прощается с родителями — высоким темноволосым мужчиной и красивой величавой женщиной. Сириусу показалось, что где-то он эту женщину видел, или она кого-то напоминала…

— Ну, до встречи, Джеймс, — отец потрепал сына по плечу. — Учись хорошо.

— Пока, Джейми, — мать чуть ли не со слезами обняла мальчика. — Будь умницей.

— Ладно тебе, мам, — мальчишка явно смущался прилюдного проявления чувств.

Сириус вздохнул: его самого мать никогда так не обнимала и не смотрела с такой нежностью. Бывают же на свете нормальные семьи! От тоски и зависти родилось глупое желание подразнить счастливого мальчишку, и, как только тот отдалился от родителей, Сириус язвительно протянул:

— Как же ты будешь без мамочки, Джейми?

Тот резко обернулся и зло процедил:

— Еще раз назовешь меня так, получишь в нос!

— Попробуй! — Сириус вызывающе вздернул подбородок.

Не долго думая, Джеймс размахнулся и врезал ему в нос. То есть он целился в нос, но Сириус успел отклониться, и удар пришелся по скуле. Тряхнув головой, он в свою очередь кинулся на Джеймса. Они увлеченно мутузили друг друга, пока неподалеку не раздался язвительный голос:

— Фи! Деретесь как маглы!

Они тут же перестали драться и уставились на стоявшего рядом парня, с виду третьекурсника, уже переодевшегося в школьную мантию с гербом Слизерина на груди. Он презрительно усмехнулся и добавил:

— Хотя, может, вы и есть маглы? Точнее грязнокровки…

Мальчики переглянулись и дружно бросились на наглого слизеринца. Тот, видимо, не ожидал такой реакции и не успел достать палочку, а, может, просто побоялся нарушить закон. Во всяком случае, отбивался он от нахальных первышей вручную — тем самым магловским способом, который только что критиковал.

— Что здесь происходит?!

На них гневно смотрела высокая брюнетка со значком старосты школы.

— Он обозвал нас грязнокровками! — хором произнесли Джеймс и Сириус.

Девушка, нахмурившись, грозно глянула на третьекурсника.

— Минус десять баллов со Слизерина! — отчеканила она и уже спокойнее добавила: — А вы в следующий раз обращайтесь к старостам вместо того, чтобы устраивать драки. Марш все в поезд!

Слизеринец зло глянул на нее, но повиновался. Сириус с Джеймсом тоже забрались в поезд под присмотром рассерженной старосты. Некоторое время они молча шли по коридору.

— Слушай, а здорово ты его! — вдруг улыбнулся Джеймс.

Сириус хмыкнул:

— Да и ты был неплох. Он ведь и не думал, что мы ответим. Будет в следующий раз знать, как бросаться грязными ругательствами!

Они обменялись довольными понимающими взглядами.

— Ну что, познакомимся заново? — Джеймс протянул руку. — Джеймс.

— Сириус, — Сириус пожал ему ладонь и порадовался, что Джеймс не стал называть фамилию, что избавляло его самого от необходимости это делать: Блэк — фамилия известная, и отношение в обществе к их семье не самое доброжелательное.

— Пошли поищем свободное купе.

Довольно скоро такое купе нашлось — там никого не было, кроме девочки в джинсах и светло-зеленой футболке, выгодно сочетавшейся с рыжими волосами и зелеными глазами. Она неподвижно замерла у окна, не замечая ничего вокруг.

— Привет! — радостно поздоровался Сириус, узнавший в ней ту маглорожденную, с которой почти познакомился в Косом переулке.

— Привет, — еле слышно ответила она, даже не повернувшись.

Мальчики переглянулись и пожали плечами: если она не хочет общаться, они не собираются навязываться. Вскоре они уже болтали как старые знакомые. Началось их первое путешествие в Хогвартс.

Они недолго оставались одни — в купе появился еще один мальчик: худой, с болезненно бледным лицом и длинными сальными волосами. Новый спутник уже переоделся в школьную мантию. Не утруждая себя приветствиями, он сразу подошел к девочке. Они — рыжая и новый мальчишка — явно давно друг друга знали, у них завязался свой разговор, и Джеймс с Сириусом скоро перестали обращать на них внимание, пока этот мальчик не заявил довольно громко:

— Тебе лучше поступить в Слизерин.

— Слизерин? — тут же вскинулся Джеймс. — Кто это хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел. А ты?

Сириус помрачнел. Ему-то на роду написана дорога на этот факультет. А если он и правда туда попадет? Джеймс наверняка перестанет с ним общаться: вон как возмущенно блестят его глаза за стеклами очков. Терять нового приятеля не хотелось, и все же Сириус признался:

— Вся моя семья училась в Слизерине.

— Елки-палки! — театрально изумился Джеймс. — А я-то думал, ты — нормальный!

Он недоверчиво уставился на Сириуса, пытаясь понять, не шутит ли он. Тот невесело усмехнулся:

— Но, может, я еще нарушу семейную традицию, — и, произнеся эти слова, он почувствовал возрастающую уверенность — а ведь и правда, возможно, ему удастся уговорить Шляпу, и тогда он окончательно вырвется из-под контроля семьи.

Рыжая заинтересовалась их разговором, что явно не понравилось ее приятелю. Он что, боится, что у нее появятся другие друзья? Обратив на них внимание, девочка узнала Сириуса и улыбнулась ему, как старому знакомому. Сальноволосый помрачнел еще больше. Сириус иронично приподнял брови и обратился к Джеймсу:

— А ты куда пойдешь, если тебе позволят выбирать?

Джеймс вскинул вверх руку, словно держа невидимый меч, и с апломбом продекламировал:

— Гриффиндор! Где учатся храбрые сердцем!

Рыжая посмотрела на него с еще большим интересом. Этого ее неопрятный приятель уже не мог вынести: он хмыкнул — громко, презрительно и весьма недвусмысленно. Джеймс тут же напрягся:

— Тебе что-то не нравится?

— Нет, почему же? — сальноволосый смерил Джеймса презрительным взглядом. — Если у тебя мышцы вместо мозгов…

Джеймс опасно прищурился, готовый ринуться в драку, и Сириус поспешил вмешаться. Вложив в голос весь фамильный гонор и сарказм, он небрежно бросил:

— А если у тебя ни того, ни другого?

Девочка вспыхнула, обидевшись за приятеля. Теперь она уже смотрела на обоих мальчишек неодобрительно.

— Пойдем отсюда, Северус, — она решительно встала, сердито сверкнув на них зелеными глазищами, — поищем другое купе.

— О-о-о, — насмешливо передразнил ее Джеймс. — Пока, Нюниус!

 

Как только дверь за рыжей и любителем Слизерина закрылась, Джеймс презрительно бросил:

— Трус! За девчонку прячется.

Сириус кивнул, но ничего не ответил.

— Слушай, а у тебя правда что ли, вся семья в Слизерине? — Джеймс снова недоверчиво посмотрел на приятеля. Тот совершенно не производил впечатления слизеринского змееныша. Напротив, он был прямым и открытым.

— Угу, — Сириус кивнул, — я Блэк. Слыхал, небось?

— Шутишь?! — Джеймс аж присвистнул и ошеломленно уставился на него.

Сириус невесело покачал головой.

— Хм… А знаешь, среди Блэков тоже бывают исключения. Вот моя мама — в девичестве Блэк.

— Да-а? А ты?..

— Поттер, — Джеймс понял суть его вопроса раньше, чем Сириус закончил фразу.

— О, точно! Дорея, да?

— Ага.

— То-то она мне смутно знакомой показалась! — Сириус хитро прищурился. — А ты знаешь, что ты мне двоюродный дядя?

— Чего? — Джеймс удивленно моргнул. — С чего ты взял?

— Я родословное древо семьи Блэк наизусть знаю — мать постаралась.

Джеймс хмыкнул, пытаясь осознать тот факт, что является дядей своего ровесника. Пусть даже и двоюродным.

Дверь открылась, и в купе заглянула симпатичная девочка с тонкими чертами лица. Ее волосы были настолько светлы, что казались совсем белыми. Светло-голубая, под цвет глаз, дорогая мантия мягкими волнами облегала ее фигуру.

— Сириус! — она вздохнула с явным облегчением. — Вот ты где! Пойдем к нам.

Сириус нахмурился и, сложив руки на груди, откинулся на спинку сиденья.

— Мне и здесь неплохо, — отчеканил он.

Сказано это было с таким царственным пренебрежением, что Джеймс хмыкнул — аристократ, блин!

— Сириус! Тетя Вальбурга меня лично просила присмотреть за тобой. А как я могу это делать, если ты бродишь неизвестно где?

Сириус сердито сощурился:

— Можешь передать моей дражайшей матушке, — холодно процедил он, — что я прекрасно могу сам за собой присмотреть!

— Зря ты так, — укорила его девочка. — Она ведь беспокоится о тебе.

— Она?! Беспокоится?! Обо мне?! — Сириус пренебрежительно фыркнул. — Цисси, мы об одном и том же человеке говорим? И я. Никуда. Отсюда. Не пойду.

Блондинка неодобрительно покачала головой, но спорить больше не стала и вышла из купе.

— Кто это? — заинтересовался Джеймс.

— Нарцисса — моя кузина. Она вообще-то неплохая девчонка, только очень уж любит строить из себя светскую леди. Снежная Королева, — Сириус снова фыркнул, на этот раз насмешливо, но беззлобно.

Джеймс понимающе усмехнулся. Он тоже знал эту сказку — друзья-маглы из дома по соседству давали почитать. Благодаря этим соседям Джеймс вообще много чего знал о магловском мире. Но вот никак не ожидал, что о нем может что-то знать Блэк. В такой-то семье! Ведь всем известно, что они помешаны на чистокровности и маглов за милю обходят. Его новый друг явно был нестандартный Блэк.

 

Возмущенная до глубины души Лили вылетела из купе, и только воспитание не позволило ей хлопнуть дверью. «Придурки! — подумала она. — Самоуверенные идиоты! А ведь поначалу показались вполне нормальными, даже интересными…» Лили возмущенно фыркнула.

Северус молча топал за ней следом. Заметив относительно свободное купе, Лили заглянула туда:

— Можно?

Сидящий у окна с книгой в руках шатен кивнул, не отрываясь от чтения. Другой мальчик, щуплый и остроносый, с мышиного цвета волосами, только робко улыбнулся. Лили потянула за собой друга и решительно представилась:

— Я Лили, а это — Северус.

— Ремус, — шатен на секунду поднял голову и, скользнув по ним взглядом, снова уткнулся в книгу.

— Питер, — представился второй мальчик.

Лили попыталась завести беседу:

— Вы тоже первый раз в Хогвартс?

Мальчики дружно кивнули. Лили хотела спросить, на какой факультет они хотят попасть, поскольку эта тема ее все еще волновала, но, вспомнив, чем закончился подобный разговор в прошлый раз, промолчала.

Лили еще пару раз пыталась завязать беседу, но она как-то не клеилась. Ремус больше интересовался своей книгой, чем соседями по купе — отвечал, только если к нему обращались напрямую, да и то односложно. А Питер ужасно стеснялся, и потому собеседник из него тоже был не очень. И вообще казался забитым и запуганным, боящимся лишнее слово сказать.

Не шел разговор и с Северусом: он впал в одно из своих мрачных настроений, когда к нему невозможно подступиться. Однажды Лили уже пыталась его разговорить в подобной ситуации — в результате они чуть не поссорились. С тех пор она предпочитала переждать, пока Северус перестанет дуться.

Видимо, он все еще переживал стычку с теми мальчишками. Лили нахмурилась. Хотя, если быть откровенной, Северус первый начал их задирать и сам напросился на такой ответ. Но не могла же Лили остаться в стороне и не защитить друга! К тому же мальчишки держались так самоуверенно и высокомерно, что одно это уже вызывало раздражение. «Надеюсь, мы попадем на разные факультеты», — подумала Лили и, бросив взгляд на Ремуса, решила, что почитать что-нибудь — это хорошая идея.

 

Отгородившись ото всех книгой, Ремус украдкой изучал новых соседей по купе. Лили явно хотелось поговорить: она производила впечатление девочки общительной и любознательной. Но ее стремления никто не поддержал, и она сдалась. Ремус чувствовал исходящее от нее легкое раздражение и досаду. Интересно, она что, уже успела с кем-то поссориться?

Питер робко поглядывал то на нее, то на Ремуса. Он тоже не прочь был поговорить, но не решался. Он вообще был немного странный. От него волнами исходила паника.

А вот от второго соседа исходила самая настоящая злость, даже почти ненависть. «Точно, они с кем-то поссорились», — подумал Ремус.

Как же хотелось поддержать разговор, познакомиться поближе! И постоянно приходилось напоминать себе: нельзя, нельзя, нельзя…

Не добившись ответной реакции от спутников, Лили последовала его примеру и вскоре углубилась в чтение толстенной книги. Ремус едва заметно улыбнулся: не он один такой любитель почитать что-нибудь объемное.

Хогвартс-экспресс мчался по Англии. За окном мелькали зеленые луга.

* * *

Когда первокурсники попали в огромный зал, на потолке которого сияли звезды, притихли все. Даже неугомонный Поттер, уверенный в своем поступлении на Гриффиндор. А Сириус и вовсе нервничал все больше: на Слизерин жутко не хотелось. Но, поскольку привычка скрывать эмоции от окружающих и держать лицо в любых обстоятельствах была впитана им с молоком матери, чем больше он нервничал, тем более надменным и холодным казался.

— Фу-ты, жуть какая! — не удержался Джеймс. — Сделай лицо попроще, а то рядом с тобой стоять страшно!

Сириус сердито сверкнул на него глазами, но в следующую секунду весело фыркнул, ясно представив себя со стороны. Джеймс одобрительно поднял большой палец.

— Блэк, Сириус, — объявила профессор МакГонагалл.

Она встретила их на входе в замок и проводила в Большой зал. А теперь по алфавиту вызывала первокурсников для распределения и надевала на них Годрикову Шляпу. Профессор производила впечатление женщины суровой — под ее взглядом притихали даже самые хулиганистые студенты. Много позже Сириус понял, что декану Гриффиндора и нельзя быть другим: иначе не справишься с этим прайдом.

Сириус глубоко вздохнул и направился к табуретке. Как только Шляпа оказалась на его голове, он услышал тихий голос:

— Хм, еще один Блэк… — и вдруг неожиданно Шляпа спросила: — И куда же ты хочешь?

Сириус удивленно моргнул и тут же выпалил:

— Куда угодно, только не в Слизерин!

Шляпа хмыкнула:

— Хочешь пойти наперекор семье? Что ж, храбрость достойная того, чтобы отправить тебя в… ГРИФФИНДОР!

В зале разом воцарилась мертвая тишина. Сириус снял Шляпу и огляделся. Все, абсолютно все в шоке смотрели на него. Даже преподаватели. У Слизеринцев же были такие лица, словно их окатили холодной водой. Одна только Андромеда — любимая кузина — подмигнула ему и одобрительно подняла большой палец, да в толпе ожидающих распределения первокурсников Джеймс потряс над головой сцепленными руками: мол, так держать! Сириус едва заметно улыбнулся.

От стола Гриффиндора раздалось несколько неуверенных хлопков, и Сириус направился к нему под пораженный шепот со всех сторон:

— Блэк в Гриффиндоре?!

— С ума сойти!

— Невероятно!

— Разбудите меня!

Сириус вскинул голову и гордо прошествовал под красно-золотые знамена, делая вид, что его это совершенно не касается. Но и за столом легче не стало. Сокурсники пялились на него, как на восьмое чудо света, что невероятно раздражало, и Сириус не выдержал и рявкнул:

— Чего уставились?!

Все, как по команде, сделали вид, что заняты своими делами.

На дальнейшее распределение, кажется, уже никто не обращал внимания — переваривали новость о сенсационном распределении Блэка на Гриффиндор. «Да уж, не успел приехать в школу — и уже знаменитость, — усмехнулся Сириус, и тут же в голову пришла другая мысль: — Мать меня убьет! На кусочки порежет!» Ладно бы он еще поступил в Равенкло — такое, хоть и редко, но случалось. Но Гриффиндор! Конец света.

— Молодец! — словно из ниоткуда появившийся рядом Джеймс хлопнул его по плечу.

Погруженный в свои мысли Сириус дернулся от неожиданности.

— Поттер! Так и заикой можно сделать!

— А чего ты такой мрачный сидишь? Ты же не хотел в Слизерин — вот твое желание и исполнилось. Радуйся!

Сириус усмехнулся:

— Да я-то радуюсь, только домой мне теперь лучше не возвращаться — убьют.

Джеймс недоуменно нахмурился:

— А ты-то тут причем? Все претензии к Шляпе.

— Ну да. Ты это моей матери объясни.

Джеймс некоторое время сосредоточенно изучал его, будто что-то решая, и вдруг заявил, резко сменив тему:

— Ты глянь, кого распределяют! Наш любитель Слизерина.

За секунду до этого профессор МакГонагалл объявила:

— Снейп, Северус.

Уже знакомый угрюмый мальчишка надел Шляпу. Молчала она долго и, наконец, неуверенно объявила:

— СЛИЗЕРИН!

— Туда ему и дорога, — пробормотал Джеймс.

А вот Лили, сидевшая неподалеку, огорчилась и проводила Снейпа грустным взглядом. Тот и вовсе посмотрел на нее со вселенской тоской в глазах и поплелся к своему столу.

Джеймс тут же забыл про Снейпа, принялся знакомиться с соседями и, углядев среди них знакомое лицо, радостно воскликнул:

— Привет! Я так и не успел тогда спросить, как тебя зовут?

— Привет, — улыбнулся кареглазый мальчик, в котором Сириус узнал любителя чтения, встреченного им во «Флориш и Блотс». — Ремус Люпин.

— Джеймс Поттер. Здорово, что мы оказались на одном факультете!

Ремус сдержанно кивнул. На столе появились разнообразные кушанья, и на некоторое время все замолчали: были заняты едой. Но заткнуть Поттера больше чем на минуту еще никому не удавалось.

Втянутый жизнерадостным и общительным Джеймсом в общую беседу, Сириус вскоре забыл и о матери, и о грозящем наказании. Он весело смеялся вместе с другом — несмотря на то, что познакомились они совсем недавно, Джеймс уже стал для него настоящим другом — и знакомился с сокурсниками.

* * *

Когда девочки добрались до своей спальни, соседки уснули почти сразу, устав от обилия впечатлений. А вот Лили долго еще ворочалась в постели. В этот день столько всего произошло, что казалось, будто прошла как минимум неделя. Сначала — ссора с Петуньей, потом — неприятная сцена в поезде, Северус, попавший на другой факультет. Впрочем, это не помешает им по-прежнему общаться. Ведь не помешает?

Но самые бурные эмоции вызвал сам Хогвартс.

 

Когда они плыли на лодках по озеру и перед ними неожиданно вырос огромный замок, у Лили перехватило дыхание от восторга. Он был невероятно красив и к тому же сиял в темноте струящимся из окон светом, что придавало ему удивительно сказочный вид. В небе сверкали многочисленные звезды. Лили готова была поклясться, что никогда не видела столько звезд. И таких ярких! Звезды и факелы на лодках отражались в темной глади озера, и казалось, будто они плывут не по воде, а по звездному пути. Словно летят на лодках в ночном небе. И вокруг — снизу и сверху, справа и слева — только звезды, звезды, звезды…

А что их ждало внутри замка! Когда Лили увидела двигающийся и разговаривающий портрет, она аж подпрыгнула от неожиданности и изумления, вызвав этим смешки идущих позади мальчишек. Смущенная и оттого слегка раздраженная, Лили резко развернулась. И, конечно же, увидела тех двоих обормотов. Она уже хотела высказать им что-нибудь в меру ехидное и сердитое, но Блэк вдруг обезоруживающе улыбнулся, а Поттер взлохматил волосы и подмигнул:

— Не обижайся, Лили, ты правда очень забавно реагируешь. И нет ничего стыдного в том, что ты чего-то не знаешь. Ты же маглорожденная. Привыкнешь со временем.

Лили хмыкнула, но злость на мальчишек пропала и, отвернувшись от них, она невольно улыбнулась.

Общая гостиная поразила своим уютом. Ничего особенного: камин, диван, несколько кресел и столиков, две лестницы, ведущие в спальни. Но от всего этого веяло каким-то особенным теплом. Здесь хотелось жить. В спальне стояли четыре кровати, покрытые тяжелыми бордовыми балдахинами, вышитыми золотом. Красно-желтые портьеры висели на окнах. Несмотря на такую яркую, гриффиндорскую, расцветку, спальня, как и гостиная, была очень уютна.

 

«Надо будет написать обо всем родителям… И попросить прощения у Петуньи», — с этой мыслью Лили, наконец, заснула.

— Сириус! Подъем!

Безмятежно спящий Блэк даже не пошевелился. А мама еще говорила, когда Джеймс особенно расходился, что его крик и мертвого поднимет! Но спящего Сириуса, судя по всему, не сможет разбудить даже труба, возвещающая о кончине мира.

Люпин давно ушел на завтрак, Петтигрю увязался за ним. Он вообще старался от Ремуса не отставать — то ли боялся чего, то ли просто чувствовал себя свободнее в компании кого-то знакомого. А вот Джеймс на свою голову взялся будить Сириуса. Но тот на все его попытки, только пробормотал что-то вроде: «Отвали, Кричер», — и, отвернувшись к стене, продолжил спать.

— Ну ладно, — угрожающе произнес Джеймс, — ты сам напросился.

Набрав в ванной ледяной воды (и пожалев мимоходом, что еще не может ее наколдовать), Джеймс вылил ее на Сириуса. Тот с диким воплем взвился вверх, синие глаза зло сверкнули из-под мокрой челки:

— Поттер!

— По-другому тебя было не разбудить, — невинно хлопнул ресницами Джеймс, изо всех сил стараясь не расхохотаться. — И учти — ты почти опоздал на завтрак.

Пока Сириус открывал и закрывал рот, словно вытащенная из воды рыба (стекавшая с волос на пижаму вода довершала сходство), в поисках достойного подобной наглости ответа, Джеймс произвел тактическое отступление: со скоростью вспышки заклятия вылетел из спальни.

По лестнице он сбежал, уже не сдерживая хохота, под возмущенные вопли Сириуса, которые было слышно даже внизу в гостиной.

 

Джеймс появился в Большом зале, когда Ремус и Питер почти закончили завтрак. Он выглядел невероятно довольным собой: в глазах плясали чертики, а губы то и дело расплывались в улыбке. Ремус приподнял брови и вопросительно посмотрел на него, но Джеймс взгляд проигнорировал и, как ни в чем не бывало, принялся за еду. Ремус пожал плечами и занялся изучением расписания.

Пару минут спустя появился Сириус. Злющий как черт — от него только что искры не летели — и взъерошенный. У Ремуса брови поползли вверх: видеть аристократа Блэка в таком виде было… странно. Сириус молча плюхнулся рядом с Ремусом и, смерив сидевшего напротив Джеймса убийственным взглядом, подвинул к себе овсянку.

Да что такое происходит? И тут Джеймс громко расхохотался. Сириус метнул в него еще один убийственный взгляд и мечтательно произнес в пространство:

— Знаешь, Поттер, я тебя все-таки убью…

Джеймс фыркнул:

— Ты просто себя со стороны не видел: идет такой взъерошенный и насупленный — ну чисто еж… И вообще, ты меня благодарить должен: если бы не я, ты проспал бы и завтрак, и первый урок.

— Я тебя сейчас поблагодарю! — зловеще пообещал Сириус.

Ремус, наконец, поняв, в чем дело, невольно улыбнулся. За этими двумя вообще невозможно было наблюдать без улыбки.

— Что, Блэк, совсем в Гриффиндоре опустился? Причесаться, как следует — и то не можешь… — раздался рядом насмешливый голос, манерно растягивающий слова.

Ремус повернулся, чтобы увидеть высокого белобрысого слизеринца курса, наверное, с шестого, со значком старосты на груди. Он был красив, но впечатление портило надменное и презрительное выражение на холеном лице. Ремус покосился на Сириуса и, заметив, как тот сощурился и напрягся, словно струна, понял, что до этого он сердился на Джеймса как-то… не всерьез.

— Отвали, Малфой! — процедил Блэк, и Ремус поразился, каким ледяным, оказывается, может быть его голос.

— И это наследник благороднейшей семьи! — Малфой презрительно скривился.

— Уж кто бы говорил... — не остался в долгу Сириус, передразнив его манеру растягивать слова.

Слизеринец подначку проигнорировал:

— Я, собственно, чего хотел: твоя кузина просила меня проведать, как ты тут устроился.

— Что ж сама не подошла?

— В отличие от некоторых, она забоится о том, чтобы не опаздывать на уроки.

— А ты, видать, не заботишься, — Сириус насмешливо прищурился. — И знаешь что? Передай дорогой Цисси и всем остальным родственникам, — он сделал выразительную паузу и рявкнул: — Чтобы они прекратили уже пасти меня, словно младенца!

— Позоришь ты семью, Блэк, — Малфой изобразил сокрушенную мину.

— Слушай, Малфой…

Договорить он не успел: в их обмен любезностями вмешался Джеймс, который, вытащив палочку, прошептал:

— Вингардиум Левиоса.

Сумка с учебниками, висевшая на плече Малфоя, резко поднялась и так же резко рухнула хозяину на голову — тот аж пригнулся от неожиданного удара. Сириус удивленно моргнул, глянул на Джеймса, состроившего невинную физиономию, и расхохотался. Секунду спустя хохотал уже весь гриффиндорский стол.

Малфой пошел красными пятнами и яростно прошипел:

— Вы еще пожалеете об этом!

Резко развернувшись, он с достоинством удалился.

— Ты откуда это заклинание знаешь? — отсмеявшись, спросил Сириус.

— Да я отца упросил показать мне пару простейших заклинаний, — и, состроив задумчивую физиономию, Джеймс многозначительно добавил: — Мама, правда, против была…

— И ведь не зря… — в тон ему протянул Сириус.

Оба снова расхохотались. Ремус с улыбкой покачал головой. От этих мальчишек исходила такая неуемная жизнерадостная энергия, что казалось, будто она брызжет во все стороны. И как быстро они спелись! В полном смысле слова — нашли друг друга. Глядя на хохочущих сокурсников, Ремус почувствовал жгучую обиду на свою несправедливую судьбу — он всегда мечтал о таких друзьях!

В зале появились совы с утренней почтой, и перед Сириусом упало письмо. Едва взглянув на конверт, он сразу перестал смеяться и резко помрачнел. Некоторое время Сириус вертел письмо в руках, словно не решаясь или не желая его читать. А когда он все-таки вскрыл конверт, Ремус поразился происшедшей с ним метаморфозе: только что весело смеявшийся мальчишка в одну секунду превратился в надменного аристократа с непроницаемым выражением лица.

— Что случилось? — обеспокоено спросил Джеймс.

— Ничего, — Сириус сунул письмо в сумку и резко встал. — Пошли, а то на урок опоздаем.

Джеймс обменялся с Ремусом недоуменным взглядом, но настаивать не стал. В последствии Ремус не раз замечал, что Джеймс, обычно не слишком разбиравшийся в нюансах настроения окружающих, Сириуса чувствовал удивительно тонко. Он всегда знал, когда к Блэку не стоит даже подходить, а когда можно попытаться его разговорить.

И никто из ребят не заметил, как из-за слизеринского стола за ними внимательно наблюдает Северус Снейп.

 

Сириус быстро перестал хмуриться и снова стал обычным: смеялся, шутил, болтал. Но Джеймс каким-то образом понимал, что все это напускное, что Сириус старается скрыть от него свои настоящие чувства.

После обеда он и вовсе куда-то исчез, Джеймс даже не успел заметить, когда он встал из-за стола, хотя, казалось бы, все время исподтишка наблюдал за другом. И это говорило о том, что Сириус хотел остаться один. Джеймс нахмурился. Что же такое было в том проклятом письме? С этой мыслью он отправился на поиски Блэка.

 

Улизнув из Большого зала, воспользовавшись тем, что Джеймс отвлекся на сидевших неподалеку девочек, Сириус бродил по пустым школьным коридорам — большинство студентов еще не закончили обед. Письмо матери больно ранило, хоть Сириус и не хотел этого признавать. Он и не ожидал, что его погладят по головке, но то, что написала Вальбурга… Он ведь ее сын, какой бы он ни был. Остановившись около окна в одном из коридоров третьего этажа, Сириус прислонился лбом к стеклу. Джеймсу, наверное, придется рассказать, хотя совсем не хотелось озадачивать его своими проблемами. Он и так весь день смотрит на друга вопросительно. Пока молчит — но это же Поттер, долго молчание не продлится.

— Что, Блэк, получил выговор от мамочки? — раздался рядом язвительный голос.

Резко развернувшись, Сириус обнаружил Снейпа, который стоял, засунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок.

— А тебе что за дело, Нюниус? — пренебрежительно ответил он.

Снейп вспыхнул и выхватил палочку:

— Фурункулос!

Только благодаря великолепной реакции Сириус успел отпрыгнуть в сторону, тут же достав свою палочку.

— Не боишься, Нюниус? Сейчас рядом нет доброй Эванс, чтобы тебя защитить.

— Заткнись, Блэк! — процедил Снейп сквозь зубы. — Ступефай!

— Протего! Правда глаза колет?

Некоторое время они обменивались заклятиями пополам с ругательствами. Впрочем, «обменивались» — не совсем подходящее слово, поскольку использовал их в основном Снейп. Сириус поразился, откуда тот знает столько заклятий, в большинстве своем далеко не безобидных. Сам он не был столь осведомлен, даром что чистокровный, и большей частью защищался или уворачивался. Как вдруг в их поединок вмешался третий голос:

— Экспеллиармус!

Палочка Снейпа отлетела в сторону. Подобраться к ней ему помешал запыхавшийся Джеймс, преградивший врагу дорогу и сверлящий его гневным взглядом.

Дело закончилось банальной дракой по-магловски, в которой тщедушный Снейп был им не соперник, и вскоре оказался поверженным.

— Что тут происходит? — раздался знакомый тягучий голос.

— Они напали на меня, Люциус! — пожаловался Снейп, воспользовавшись случаем, чтобы, наконец, подобрать свою палочку.

— Мы напали?! — возмутился Сириус.

Малфой прищурился и, постучав ногтем по значку старосты, ехидно произнес:

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора.

Джеймс сердито фыркнул и не удержался от комментария:

— Берегись, Нюниус, когда-нибудь ты попадешься, когда рядом не будет сильных защитников!

Снейп только пожал плечами, а Малфой небрежно бросил:

— Еще минус десять баллов за угрозы другому студенту.

Джеймс насупился и замолчал, а Снейп гордо удалился в компании Малфоя. Друзья возмущенно посмотрели ему вслед.

 

Рассказывать, что у него случилось со Снейпом, Сириус наотрез отказался и снова закрылся в показном веселье. Правда, когда Малфой с Нюниусом удалились, он задумчиво изрек: «Надо бы выучить парочку боевых заклинаний. Пригодится». С чем Джеймс не мог не согласиться.

Запас веселья иссяк вечером, когда они вернулись в спальню. До этого в общей гостиной Сириус усиленно делал вид, что по горло занят домашним заданием. А теперь швырнул сумку на кровать и с ногами забрался на широкий подоконник. Обхватив колени руками, он положил на них подбородок и уставился в окно. За окном лил дождь.

Питер задернул полог и, похоже, уже уснул; Ремус, как всегда, что-то читал; а Джеймс сидел на своей кровати и сосредоточенно смотрел на друга. Наконец, он решился — подошел к Сириусу и сел рядом с ним на подоконник, заставив того подвинуться и оторваться от созерцания пейзажа.

— Что случилось?

Сириус несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом молча встал и, вытащив из сумки утреннее письмо, протянул его Джеймсу. Тот развернул тонкий дорогой пергамент:

«Сириус Орион Блэк!

Как ты мог поступить на Гриффиндор?! Подумать только — ГРИФФИНДОР! Ты позор моей плоти. Мне стыдно, что у меня родился такой сын. Наверное, я что-то упустила в твоем воспитании. Когда ты вернешься из школы, я непременно постараюсь восполнить это упущение.

Надеюсь, хоть Регулус не пойдет по твоим стопам и станет таким, каким должно быть Блэку.

Вальбурга Блэк».

Джеймс судорожно вздохнул. До сих пор он и подумать не мог, что мать может написать своему сыну такое. И все это только из-за того, что он поступил не на тот факультет. Джеймс потряс головой и посмотрел на Сириуса. Тот снова устроился на подоконнике и невидящим взглядом смотрел в школьный двор.

— Сириус…

— Ничего не говори, — тихо, дрожащим голосом произнес он. — Она всегда такой была. Я привык.

Джеймс недоверчиво покачал головой, но промолчал. Похоже, Сириус изо всех сил старался не разреветься. А какой же мальчишка захочет, чтобы у его слабости были свидетели? И Джеймс просто сел рядом и сжал руку друга. Сириус едва заметно улыбнулся и слегка сжал его ладонь в ответ.

* * *

Утром встретиться с Северусом не удалось. Однако зельеварение у них было со Слизерином, и Лили с нетерпением ждала этого урока.

В класс она пришла одной из первых, но Северус ее опередил: он уже сидел в самом дальнем конце сумрачного кабинета, у шкафов с ингредиентами. Один. Уткнувшись в учебник.

— Привет, Сев!

Лили решительно села рядом, не обращая внимания на недоуменные и где-то даже возмущенные шепотки добравшихся до кабинета однокурсников.

— Привет, — Северус улыбнулся как-то удивленно, словно не ожидал, что она захочет и дальше с ним дружить; будто то, что они попали на разные факультеты, автоматически делало их чужими.

Лили неодобрительно поджала губы — ну что за ребячество, в самом деле!

— Ты что, думал: я теперь с тобой дружить перестану? — сердито спросила она.

— Ну… вообще-то да.

— С чего бы это?

Северус вздохнул:

— Гриффиндорцы не дружат со слизеринцами.

— Глупости! — фыркнула Лили. — Дурацкие предрассудки! Я ими сыта по горло. Хоть ты не начинай!

— И у тебя теперь, наверное, есть другие друзья…

— И что? — Лили недоуменно на него уставилась. — Из того, что у кого-то появляются новые друзья, не следует, что он тут же забывает о старых.

— Правда?

— Дурак ты все-таки, Северус! — Лили вытащила учебник и демонстративно уставилась в него, изображая обиду.

Он молча таращился на нее, и Лили уже успела подумать, что он дар речи потерял, когда тихим голосом, полным надежды, он произнес:

— Лил, прости. Я не хотел тебя обидеть. Я правда думал, что тебе теперь будет не до меня. Прости.

Лили покосилась на него, все еще демонстрируя обиду. Но у него было такое несчастное и покаянное выражение лица, что она не выдержала и улыбнулась.

— Ладно, забыли.

 

Вскоре в класс вошел профессор Слизнорт — добродушного вида толстяк с пышными усами, — и разговоры стихли. Даже Поттер с Блэком умолкли и изучающе уставились на профессора.

Зельеварение Лили понравилось и показалось совсем несложным: оно чем-то напоминало готовку, а готовить она всегда любила. Правда, заданное им зелье для лечения нарывов было, как она уже успела прочитать, одним из простейших. Но ведь она закончила его раньше всех. Не считая, конечно, Северуса — друг в зельях разбирался практически профессионально: его еще мама дома учила.

Похвалив Северуса и начислив ему десять баллов, профессор Слизнорт повернулся к ее котлу и одобрительно улыбнулся:

— Замечательно! Такой результат с первого раза! Десять баллов Гриффиндору. Ваше имя, мисс?

— Эванс. Лили Эванс.

— Эванс… — задумчиво протянул профессор. — Кажется, я не встречал такой фамилии. Кто ваши родители?

— Они маглы, сэр, — с вызовом заявила Лили, стараясь не обращать внимания на презрительные мины слизеринцев.

— О! Никогда бы не подумал. Такой талант к зельеварению и у маглорожденной! Удивительно!

Лили вспыхнула. Она уже успела узнать, что есть люди, относящиеся к маглорожденным неодобрительно, но не думала, что такое предубеждение может разделять преподаватель.

— А разве вы считаете, что талантливы бывают только чистокровные? — вдруг раздался звонкий мальчишеский голос.

— Кажется, я никому не давал слова, — все еще добродушно, но с прохладцей ответил профессор, — мистер...

— Блэк, сэр, — ничуть не смутившись, нахально заявил Сириус.

— О! Мистер Блэк, — интонации Слизнорта тут же изменились, став какими-то елейными. Лили поморщилась, а Сириус иронично приподнял брови. — Нет, конечно, я так не считаю. Но зельеварение — тонкая наука и дается далеко не каждому…

— Вот мне, например, совсем не дается, — сокрушенно произнес Джеймс в пространство.

Гриффиндорцы прыснули. Профессор покачал головой и велел всем вернуться к своим котлам. Лили покосилась на мальчишек, и Джеймс весело подмигнул ей. Она невольно улыбнулась — все-таки они были забавными. Северус тут же нахмурился, но ничего не сказал.

 

Дружба Лили со слизеринцем предсказуемо не понравилась однокурсникам. Алиса Стоун даже выдала пламенную речь о том, что все слизеринцы — подлые и двуличные. Но Лили не собиралась бросать друга из-за глупых предрассудков, о чем и сообщила Алисе. Та возмущенно передернула плечами, однако спорить не стала.

 

Если в зельях Лили проявила большие способности, то с чарами было сложнее, а трансфигурация и вовсе давалась с трудом.

Вечером она устроилась в общей гостиной у камина, обложившись книгами. Нет, она вовсе не была помешана на учебе, хоть и относилась к ней серьезно, в отличие от некоторых. Но ведь она столько всего не знала! Она не знала даже вещей, для многих сокурсников привычных с младенчества. И она собиралась нагнать все в ближайшее время.

Однако заниматься в гостиной удавалось далеко не всегда, поскольку там был отвлекающий фактор в лице неугомонных Блэка и Поттера. Мальчишки то устраивали игру в плюй-камни, то принимались шумно рассказывать в лицах какую-нибудь историю, над которой хохотали все присутствующие, то устраивали — прямо в гостиной! — драку подушками, к которой рано или поздно подключались опять же все, и получалось натуральное побоище. Сердито фыркнув, Лили сгребала свои книги и уходила в библиотеку. А когда мадам Пинс выгоняла ее ввиду позднего времени, продолжала заниматься в спальне. И порой засиживалась до поздней ночи.

В результате к концу недели она жутко устала и только в субботу вспомнила о том, что собиралась написать родителям.

* * *

На трансфигурации Питер сел рядом с Ремусом. У них установилось что-то вроде молчаливого соглашения. Ремус, державшийся в стороне ото всех, Питера не отгонял, но и особо не общался. Питер же не лез к нему, но старался находиться рядом: так было спокойнее и уютнее. И можно было списать, если что. Ремус вон, какой умный — всегда что-нибудь читает. На собственные силы Питер не слишком надеялся. Мать беспрестанно твердила ему, что он тупица и бездарь. И, в конце концов, он поверил в это.

Однако на трансфигурации Питер понял, что необязательно много читать, чтобы оказаться в числе первых учеников. Вот Джеймс с Сириусом никогда не сидели за книгами. И при этом почти без усилий выполнили задание профессора МакГонагалл. Тогда как сам Питер безуспешно пыхтел над своей спичкой, которая вовсе не собиралась превращаться в иголку. Даже не заострилась ни капельки.

А Джеймс чуть ли не через пару минут сделал то, что нужно. И в следующий момент то же самое удалось Сириусу.

— Великолепно! — профессор МакГонагалл явно была удивлена. — Двадцать баллов каждому.

Мальчишки довольно переглянулись, а Питер протяжно вздохнул. Он завидовал. Отчаянно завидовал этим двоим. Их самоуверенности, легкости, с какой им все удавалось, их беспечности, их жизнерадостности. И, пожалуй, больше всего их дружбе.

К концу урока превратить спичку в иголку удалось еще Ремусу и почти удалось Эванс, а у Питера на парте так и лежала упрямая спичка, будто издеваясь над ним. Он снова покосился на Поттера и Блэка, которые успели превратить свои иголки обратно, заработав еще по десять баллов, и снова вздохнул. Ну почему кому-то достается все, а ему ничего?

Столь же потрясающие способности эта парочка продемонстрировала на чарах. Крошечный профессор Флитвик даже подпрыгнул от восторга, наблюдая, как они дирижируют палочками. А уж о полетах Питер и вовсе предпочитал не вспоминать. Когда Джеймс летал, создавалось впечатление, что в воздухе он родился. Сириус на метле смотрелся, может, чуть менее органично, но и он летал блестяще.

В то время как половина сокурсников пыталась освоиться со своими метлами, эти двое устроили в воздухе догонялки, пока даже у добродушной профессора Трейн не лопнуло терпение и она не рявкнула на них, чтобы они прекратили выделываться и лучше помогли бы товарищам. Что оба восприняли с не меньшим энтузиазмом, чем собственно полеты. В результате более или менее полетать смогли все. Даже маглорожденная Эванс. Все кроме Питера. Он так и не смог заставить себя оторваться от земли: он безумно боялся высоты. От досады хотелось разреветься, но он сдержался. В конце концов, полеты — это не принципиально, можно прожить и без них. И все равно было завидно.

«Мадам,

Я сожалею, что разочаровал Вас. Но я нисколько не сожалею о том, что учусь в Гриффиндоре. Меня здесь все устраивает.

И надеюсь, Регулус тоже попадет сюда.

Ваш сын Сириус Блэк.

P.S. На Рождественские каникулы меня не ждите: я останусь в школе».

 

«Дорогие мама и папа,

Конечно же, я поступил в Гриффиндор. Я и не сомневался в этом. А вот для моего друга Сириуса Блэка распределение стало неожиданностью. Да и не только для него. Кажется, весь зал замер, когда Шляпа выкрикнула «Гриффиндор». Ну, он же — Блэк, сами понимаете. Но не думайте, он не такой, как его родственники. Сириус — классный. Мне бы очень хотелось, чтобы вы с ним познакомились.

С нами в комнате живут еще два мальчика: Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Питера я пока не раскусил. Какой-то он забитый. А вот Ремус — интересный. Только его жутко сложно разговорить. Он все время сидит с книгой, и иногда даже кажется, что он нас избегает. Да и не только нас. Он, по-моему, ни с кем не общается. Может, стесняется? Мы с Сириусом решили непременно с ним подружиться. И сейчас работаем над этим.

Ну и, наверное, вы хотите узнать, как я учусь? Любимые мои предметы — трансфигурация, чары, ЗОТИ и... (папа, догадайся что?) конечно, полеты. Профессор МакГонагалл, по-моему, гордится нашими с Сириусом успехами по ее предмету. А вот в зельях я не очень. А Сириус говорит, что мне просто не хватает терпения. Может, он и прав: предмет довольно скучный. Но полная тоска — это история магии. Учителя хвалят нас обоих — об этом можете не беспокоиться. Да, и на следующий год я хочу попробоваться в команду по квиддичу.

Сам Хогвартс мне ужасно нравится. Замок такой огромный! В нем столько всего можно исследовать! Чем мы с Сириусом и занимаемся в свободное от уроков время. Но ты не беспокойся, мама, нас еще ни разу не поймали за нарушение правил.

Ваш любящий сын Джеймс».

 

«Дорогие мама, папа и Туни,

Извините, что не написала сразу — так погрузилась в учебу, что обо всем забыла. Прежде всего хочу обратиться к тебе, Туни: прости меня, пожалуйста. Я совсем не хотела тебя обидеть — я просто поддалась любопытству. Знаю, читать чужие письма нехорошо, и ты вправе была сердиться. Прости, прости, прости.

В школе очень интересно. Сам Хогвартс — необыкновенно красивый. Я не могу описать эту красоту словами, поэтому посылаю вам мой рисунок — смотрите сами. В школе четыре факультета. Я попала в Гриффиндор, а Северус — в Слизерин. Здесь все считают, что студенты Гриффиндора и Слизерина всегда враждуют. Глупость какая! Мы с Северусом все равно дружим. А еще я подружилась со своими сокурсницами. Нас в спальне — четыре девочки. Особенно мы дружим с Алисой Стоун. Она замечательная и добрая. С двумя остальными — Джулией Риверс и Элинор Грей — у меня тоже хорошие отношения, но не такие дружеские как с Алисой.

Изучаем мы много интересного. Мне больше всего нравится зельеварение. Это очень нужный предмет: зелья используются во многих областях и, прежде всего, в медицине. Профессор Слизнорт меня все время хвалит, говорит, что у меня редкий талант. Северус в зельях еще лучше меня. Близкий к ним предмет — травология. На нем изучают разные магические растения — как за ними ухаживать, для чего они используются. Здесь я тоже одна из первых. Еще мне нравится защита от темных искусств. Сложнее оказались чары (обучение различным заклинаниям) и трансфигурация (превращение одних предметов в другие), но я стараюсь, и пока все получается. Помните профессора МакГонагалл, которая принесла мне письмо с приглашением? Она как раз преподает трансфигурацию, и она наш декан. Хуже всего у меня с полетами: если бы не помощь наших мальчишек, я, наверное, никогда бы от земли не оторвалась. Впрочем, мне кажется, полеты — не самый важный предмет. Еще есть история магии. Довольно интересно узнавать историю с совсем другой точки зрения. Но профессор Бинс читает лекции так занудно, что на его уроках все поголовно спят. Записываем только я и один мальчик — Ремус Люпин.

Мне приходится много всего учить и читать: ведь я почти ничего не знаю из того, что другие ребята знают с детства. Это утомляет, но я уверена, что справлюсь. Думаю, потом будет легче.

Вот вроде бы и все новости.

Целую,

Лили.

P.S. Туни, ты меня простила?»

 

«Дорогие мама и папа,

У меня все хорошо. Поступил я в Гриффиндор. Я много занимаюсь и учусь хорошо. Правда, не так блестяще, как некоторые. Я имею в виду моих сокурсников Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. По-моему, наш декан на их успехи не нарадуется. Но это она еще не знает, что они по ночам по замку лазают.

Из предметов мне больше всего нравятся ЗОТИ (здесь я один из первых) и чары. Но и по остальным я получаю хорошие оценки.

И знаете… у меня появились друзья. Те самые Джеймс и Сириус. Я поначалу избегал их, как мог. Но они такие настырные и неугомонные. Я даже пытался выяснить, зачем я им нужен. А они говорят, что со мной интересно.

Я знаю, что не должен был их подпускать к себе. Но мне еще ни с кем не было так хорошо. И я чувствую себя по-настоящему счастливым. Только вот теперь все время боюсь, что они узнают, кто я. И тогда всему конец.

Обнимаю вас,

Ваш Ремус».

 

«Здравствуй мама,

Я в Гриффиндоре. Учусь хоть и не отлично, но вроде неплохо. А если с чем-то не справляюсь, мне помогают товарищи. У меня все в порядке, новостей особых нет.

До свидания,

Питер».

Джеймс с Сириусом вечером, как обычно, куда-то исчезли, и Ремус устроился с очередным учебником в кресле у камина. Питер тоже пытался что-то читать, но скоро сдался и ушел в спальню.

Гостиная постепенно опустела, в ней не осталось никого, кроме Ремуса и Лили Эванс. Она часто, закончив с уроками, доставала большой альбом и принималась рисовать. Интересно, что она рисует в гостиной? Портреты сокурсников, что ли? Ремус с любопытством покосился на нее, но тут Лили подняла взгляд, и он быстро отвернулся, уткнувшись в книгу.

— Ремус? — вдруг нерешительно позвала она.

Ремус вздрогнул и поднял голову.

— Почему ты всегда один?

Он неопределенно пожал плечами. Ну, что он может ответить на этот вопрос? Но Лили таким ответом не удовлетворилась:

— Может, мальчики не хотят с тобой дружить?

— Нет, что ты! — Ремус даже улыбнулся: они-то как раз хотели.

— Тогда что?

— Ничего, — Ремус нахмурился. — Лили, зачем тебе это?

Теперь уже она неопределенно пожала плечами:

— Я просто подумала, может, тебе нужна помощь?

Сердце Ремуса сжалось. А на это что ответить? Он грустно покачал головой:

— У меня все в порядке. Правда. Меня все устраивает.

Лили внимательно посмотрела на него, и на мгновение показалось, что ее зеленые глаза видят его насквозь.

— Ну дело твое, Ремус, — она закрыла свой альбом и поднялась в девчачьи спальни.

Ремус протяжно вздохнул и снова уткнулся в учебник. Однако он уже не мог вникнуть в то, что читал. Вдруг раздался знакомый голос, зовущий его по имени. Ремус подпрыгнул и огляделся — да, как он и думал, гостиная была пуста. Рядом послышался тихий смех. Ремус ошалело завертел головой. Смех стал громче, и перед ним прямо из воздуха материализовались Джеймс и Сириус.

— Ой, Рем, ну и лицо у тебя! — сквозь смех простонал Джеймс.

— Как… вы... — выдавил Ремус, обретя дар речи.

— Это мантия-невидимка, — снисходительно объяснил Сириус; он явно был доволен произведенным эффектом.

Джеймс гордо продемонстрировал полупрозрачную легкую мантию:

— Мне отец подарил. Он говорит, это единственная в своем роде мантия — без срока действия. Передавалась в нашей семье из поколения в поколение.

— Так вот почему вы никогда не попадаетесь… — Ремусу многое стало понятно.

— Именно. Пошли — погуляешь с нами.

— Не-е, мне еще эссе по трансфигурации дописывать.

— Да брось ты учиться. Сколько можно? Нужно же и отдыхать когда-то, — беспечно возразил Сириус.

— Но если я не успею…

— Мы тебе поможем.

На это сказать уже было нечего. Да и не хотелось, если честно. И Ремус сдался:

— Ну ладно.

— Йес! — Джеймс и Сириус впечатали друг другу в ладонь.

 

Трое мальчишек крались по ночному Хогвартсу, накрывшись одной мантией. Коридоры освещались лишь неровным светом факелов, от которого по стенам и по полу плясали рваные тени. От этого было немножко страшно, но жутко интересно. Кругом ни души, только портреты на стенах — впрочем, большинство из них спало — да доспехи и статуи в нишах.

Доспехи были самыми обыкновенными, а вот статуи и картины встречались весьма интересные. Так в одном из коридоров шестого этажа они минут пять разглядывали картину с рыцарем верхом на ослике. Ослик был упитанным и лоснящимся, рыцарь же, напротив, худым и изможденным — доспехи на нем висели, если можно такое сказать про доспехи. Рыцарь спал в седле, склонив голову на шею своего ослика, и пика, которую он держал в руке, волочилась по густой траве, сшибая головки цветов. А на пятом этаже они наткнулись на статую горбатой одноглазой ведьмы, невероятно уродливой. Зачем вообще она здесь нужна такая страшная?

Поглазев на картины и скульптуры, мальчики занялись изучением траекторий перемещения лестниц. Они просто вставали на первую попавшуюся и ждали, пока она начнет перемещаться — пытались выяснить закономерность. В итоге, накатавшись и насмеявшись, пришли к выводу, что перемещаются они абсолютно хаотично, без всякой логики.

Когда они уже собирались возвращаться, в коридоре раздались шаркающие шаги. На секунду мальчишки замерли.

— Прячемся! — шепотом скомандовал Сириус и потянул всех к ближайшей нише.

Вжавшись в нее под мантией-невидимкой, они наблюдали, как по коридору прошел завхоз Филч — не слишком приятный человек, особенно для нарушителей правил. Перед ним, задрав хвост, гордо шествовала его кошка Миссис Норрис — дико худая и дико вредная. Рядом с их нишей кошка остановилась и стала подозрительно обнюхивать воздух. Мальчишки затаили дыхание. Миссис Норрис повернулась к хозяину и мяукнула с такой интонацией, что создавалось впечатление, будто она с ним разговаривает.

— Что там, моя хорошая? — проскрипел Филч, приблизившись к нише.

Кошка тоже подошла, снова понюхала воздух, и вдруг, зашипев, отпрыгнула назад. «Почуяла оборотня», — догадался Ремус: животные часто так реагировали на него. Филч, не понимавший, что так обеспокоило его спутницу, протянул руку, ощупывая воздух. Еще чуть-чуть и он коснется их. И тут Джеймс выдохнул:

— Бежим! — и, схватив их за руки, рванул прочь от Филча.

— Стоять! — раздался позади крик завхоза. — Шпана малолетняя!

Они неслись по коридору, что было сил, и только мантия развевалась позади. Разбуженные картины провожали их сонными недоуменными взглядами. Заскочив в первую попавшуюся дверь, мальчики привалились к ней спиной и без сил сползли вниз. Пару минут они пытались отдышаться, а потом, посмотрев друг на друга, расхохотались. Все трое. Ремус чувствовал, как между ними протянулись невидимые нити, связывающие сердца троих мальчишек. Нити дружбы.

— Куда это мы попали? — первым начал осматриваться Сириус.

Помещение действительно было странное. Явно не класс, но и не чулан: небольшая комнатка, в которой не было ничего, кроме двух дверей, в одну из которых они влетели.

— Предлагаю посмотреть, куда ведет вторая дверь, — внес предложение Джеймс.

— Вам что, мало? — попытался остановить их Ремус.

— Ну, обратно мы сейчас выйти не можем: Филч наверняка нас еще ищет. Не сидеть же здесь, как дураки.

Сириус покивал, соглашаясь с другом. Ремус усмехнулся: неугомонные! Но самое забавное — в их обществе у спокойного и рассудительного Ремуса тоже просыпалась авантюрная жилка. Впервые в жизни захотелось пошалить.

За дверью обнаружилась лестница.

— Интересненько! — хором произнесли Джеймс и Сириус.

Ремус снова усмехнулся: они и мыслят-то одинаково. Чисто близняшки.

Лестница оказалась длинной и крутой, покрытой пылью и паутиной. Они совсем выдохлись, пока добрались до небольшого люка, который, к счастью (или к несчастью, это уж как посмотреть), оказался незапертым. Первым наружу вылез Сириус и замер в проходе.

— Ты чего? — подтолкнул его Джеймс и, отодвинув друга, сам встал как вкопанный.

Ремус вылез последним и в свою очередь застыл. От восторга. Лестница привела их на крышу Хогвартса. Перед ними расстилался школьный двор, на который желтыми пятнами падал свет из окон замка; квиддичное поле, едва различимое в темноте; далеко простиралась черная громада Запретного леса. С другой стороны вдали светился огнями Хогсмид. А над ними… Над ними в темном ночном небе сияли мириады звезд. Если поднять голову, казалось, что ты медленно плывешь в звездном море.

— Вау! — выразил Джеймс общие эмоции.

Несколько минут они просто смотрели на звезды, не говоря ни слова. Восхищенное молчание прервал Сириус:

— Надо исследовать новую территорию, раз уж попали сюда, — в предвкушении приключения глаза у него сияли, что те звезды.

— Точно! — согласился Джеймс с точно таким же блеском в глазах.

— А если мы отсюда навернемся? — засомневался Ремус.

— Не навернемся, — беспечно отмахнулись ребята.

 

По крышам они лазили чуть ли не всю ночь — в спальню вернулись под утро, как следствие, не выспались, опоздали на завтрак и чуть не опоздали на трансфигурацию. Явились они одновременно со звоном колокола — сонные и с синяками под глазами, чем вызвали подозрительный взгляд профессора МакГонагалл. Но все трое были бесконечно довольны своим ночным приключением.

* * *

Питер в одиночестве брел по коридору. С той ночи, когда Ремус бродил вместе с Джеймсом и Сириусом неизвестно где до самого утра, он как-то естественно влился в их компанию. Теперь они всегда ходили втроем, после уроков куда-то исчезали, а Питер оставался в одиночестве. Он уже не смел ходить за Ремусом, как делал это поначалу. Хоть и сидели они по-прежнему вместе, Питер был уверен, что мальчишки сели бы втроем, если бы могли поместиться за одной партой. Стало еще обиднее: чем этих шумных авантюристов привлек тихоня Ремус, вечно сидящий за книгой? И чем Питер хуже?

Уроки закончились, но возвращаться в гостиную не хотелось. И Питер просто шел куда глаза глядят, а когда очнулся от своих невеселых размышлений, понял, что забрел в незнакомую часть замка и заблудился. Одно было ясно: судя по холоду и темноте, это были подземелья. Что само по себе не слишком хорошо, поскольку подземелья — территория Слизерина.

И это бы еще пол беды. Но не везет — так не везет. Его угораздило нарваться на компанию слизеринцев, из которых только один был первокурсник — Питер помнил его с распределения, — двое остальных курса с третьего, не меньше.

— О-о, — протянул один из них, — кто это тут к нам забрел? Неужто львенок?

Компания нехорошо захихикала. Питер сжался и начал отступать назад.

— Петрификус Тоталус! — выкрикнул первокурсник.

Питер споткнулся и застыл, обездвиженный заклятием, и только мысленно удивился: «Откуда он знает это заклинание? Он же тоже на первом курсе!»

— Молодец, Снейп, — с легким удивлением в голосе, но одобрительно протянул темноволосый неприятный третьекурсник. — А еще какие заклинания ты знаешь?

Ответить он не успел. Из-за угла раздалось тройное: «Экспеллиармус!» Палочки слизеринцев оказались в руках трех гриффиндорцев. Питер с облегчением перевел дыхание, однако не удержавшись от зависти — он и такого заклинания не знал.

— Вы! — прошипел Снейп.

— Мы, — спокойно ответил Сириус, небрежно поигрывая его палочкой. — Дальше что?

— Вы бы не лезли не в свое дело — целее будете, — ласково посоветовал им один из третьекурсников.

— Да ну? — театрально изумился Джеймс. — И что вы нам сделаете без палочек?

Слизеринец засопел и двинулся на них, но не успел он сделать и двух шагов, как Сириус что-то прошептал и у того взвилась вверх мантия, закрыв ему лицо. Он запнулся и замахал руками, пытаясь сбить мантию вниз. Гриффиндорцы засмеялись. Его товарищ уже хотел броситься на них, но не успел: в коридоре раздались чьи-то шаги. Тяжелые шаги — это был явно не студент. Все замерли.

В следующую секунду из-за поворота появился профессор Слизнорт. Увидев их живописную компанию, он удивленно остановился.

— Что здесь происходит?

— Этот, — Джеймс презрительно кивнул на Снейпа, — заколдовал Питера.

Все еще обездвиженный Питер утвердительно хлопнул глазами.

— Это правда, мистер Снейп? — поинтересовался Слизнорт, поспешно расколдовав мальчика.

— Они врут, профессор, — спокойно и презрительно ответил Снейп. — Мы с Эваном и Кевином просто мимо проходили. Сами устроили между собой разборки. А тут слизеринец попался. Конечно, как на него все не свалить?

— Что?! Ты, змеюка слизеринская!

— Мистер Поттер, следите за языком! А с вами что, мистер Эйвери?

— Это Блэк меня заколдовал, сэр! Без всякой причины! И они отобрали наши палочки!

Отменив и это заклинание, профессор велел вернуть палочки хозяевам. Гриффиндорцы неохотно подчинились. Слизнорт собирался снять баллы со всех участников инцидента, но Ремус возмущенно вступился за Питера, справедливо указав, что тот вообще был жертвой. С этим Слизнорт не мог не согласиться. И все же при виде Снейпа, горделиво удаляющегося в компании старших товарищей, возникло чувство, что они были наказаны несправедливо.

— Он ведь наверняка понял, кто тут был зачинщиком! — проворчал Сириус, когда они отошли достаточно далеко от преподавателя. — Старик явно покрывает своих змеенышей. Знает же, что они виноваты!

— Мне вот интересно, откуда Снейп такие заклинания знает? — вопросил Джеймс в пространство.

Сириус фыркнул:

— Слизерин, что ты хочешь?! Небось темные искусства с рождения изучал. Ну и те старшекурсники поспособствовали. Я давно их знаю: Розье и Эйвери — частые гости на приемах у моих родителей. А он, похоже, с ними сдружился.

— Знаешь, Питер, — задумчиво произнес Ремус, — тебе лучше не ходить одному.

— Точно-точно, — поддержал его Джеймс. — Будешь теперь с нами.

Сириус просто кивнул, и у Питера потеплело внутри.

— Слушай, Сириус, а что это за заклинание было, которым ты того слизеринца шарахнул? — заинтересовался Ремус.

— А-а это… — Сириус ухмыльнулся. — У нас с братом игра такая была, когда к нам кузины в гости приезжали. Само заклинание я вычитал в одной книге из нашей семейной библиотеки, а палочки мы у тех же кузин таскали.

Все четверо рассмеялись.

— Интересно, — хитро прищурился Джеймс. — А еще какие заклинания ты знаешь? Которые можно использовать, чтобы проучить Нюниуса?

— Хм, это надо обдумать, — в глазах Сириуса вспыхнула заинтересованность.

— Может, не стоит затевать войну? — попытался вразумить друзей Ремус.

— Что ж, пусть так и нападают на тех, кто слабее? — неожиданно для самого себя вмешался Питер и тут же смущенно примолк.

— Правильно, Пит. Их обязательно надо поставить на место.

Ремус обреченно вздохнул, но спорить больше не стал.

А Питер был абсолютно счастлив. Рядом со своими теперь уже друзьями он чувствовал себя в полной безопасности. И чтобы сохранить их расположение, готов был поддержать их в чем угодно.

 

На следующий день на завтраке мальчики появились вчетвером. И с тех пор их всегда и везде видели вместе.

* * *

Воспользовавшись солнечным деньком, Лили с Алисой устроились на траве возле озера. Это место под раскидистым деревом успело стать их любимым. У ног расстилалась спокойная гладь озера, в глубине которого временами что-то вспыхивало. Земля уже покрылась желто-красным ковром опавших листьев, но и на деревьях их оставалось еще немало. В сочетании с желтыми деревьями прозрачное синее небо выглядело особенно красиво. Летом, когда все вокруг зеленело, оно никогда не производило такого завораживающего впечатления. Было в этом сочетании желтого и синего что-то не совсем естественное, что-то сказочное. И за эту сказочность Лили особенно любила ясные осенние дни, тем более что выдавались они так редко.

С домашними заданиями девочки справились быстро. Подружившись, они стали вместе делать уроки, в случае необходимости помогая друг другу, что существенно ускоряло процесс. Лили достала свой неизменный альбом, и Алиса с интересом покосилась на нее.

— А можно мне посмотреть? — наконец, решилась она спросить.

Секунду Лили колебалась — до сих пор свои рисунки она показывала только родным — но тут же с улыбкой протянула альбом подруге. Алиса открыла первую страницу и ахнула:

— Вау! Лил, ты замечательно рисуешь!

— Спасибо.

— Нет, правда здорово!

Пейзажные зарисовки чередовались с портретами однокурсников и даже учителей.

— Ой, и я здесь! — воскликнула Алиса.

Лили улыбнулась и кивнула.

При виде портрета Северуса Алиса поморщилась, но ничего не сказала. У них установился молчаливый договор: Алиса ничего не говорит Лили про ее дружбу со слизеринцем, а Лили не пытается подружить ее с Северусом.

Теплый осенний денек выманил из замка не только двух подруг. На школьном дворе собралось множество студентов. Лили, забрав альбом, принялась высматривать объект для зарисовки. И вскоре нашла: четверо мальчишек затеяли битву, кидаясь охапками опавших листьев. Они со смехом и криками носились по двору, зарывали друг друга в кучи листьев, благо их нападало достаточно много, а порой вверх взмывал целый красно-золотой вихрь. Гриффиндорская осень. Лили улыбнулась и начала рисовать.

— Все-таки здорово, что Ремус нашел друзей, — произнесла Алиса, проследив за ее взглядом.

— Ага. А то все один, да один…

— И он отлично вписался в их компанию.

— Это точно. Надеюсь, хоть он сможет немного приструнить этих шалопаев.

— Да ладно тебе, Лил, — рассмеялась Алиса. — Они забавные!

— Я и не спорю. Но как-то чересчур шумные. Чтобы узнать, где они, надо только посмотреть, где побольше столпотворение — и можешь быть уверена: Блэк и Поттер — там. И учебой они, по-моему, вообще не озабочены.

Алиса усмехнулась:

— Но это не мешает им получать высшие баллы.

— Вот это-то и раздражает больше всего, — сокрушенно вздохнула Лили, правда, возмущение ее было немного слишком наиграно, чтобы ему поверить.

Алиса сдавленно хихикнула, и через секунду они уже смеялись вместе.

— Признайся, что ты всего-навсего завидуешь.

— Вот еще. Мне просто жаль, что такие таланты пропадают зря. Они же их совсем не развивают!

— Почему? Развивают. Просто не для учебы.

Лили возмущенно фыркнула:

— Только не говори мне про их антислизеринские выходки! Из-за этих обормотов Гриффиндор теряет столько же баллов, сколько благодаря им же зарабатывает.

— Вот и получается равновесие, — улыбнулась Алиса. — И потом, согласись: слизеринцев следует проучить. Они в последнее время совсем обнаглели. Не тебя ли недавно Эйвери обозвал грязнокровкой? И это еще самый невинный из их поступков.

— Ну… может быть, — уступила Лили. — Но не такими методами.

— А какими? Лили, очнись — эти змеи других не понимают!

— Ладно, ты права, — Лили вздохнула. — Но все равно… Вот ты мне скажи, чего они прицепились к Северусу?

— Ли-и-или, — простонала Алиса, — я все понимаю: он твой друг и все такое… Но открой глаза: в половине случаев он сам нарывается.

— Да брось ты, Л?са…

— Так, закрыли тему, — перебила ее подруга, передернув плечами.

Лили кивнула и вернулась к своему рисунку, а Алиса легла на спину и, закинув руки за голову, стала любоваться глубоким синим небом, просвечивающим сквозь еще оставшуюся листву.

Неподалеку по-прежнему раздавались веселые крики и смех. Лили улыбнулась: нет, при всей их раздражающей самоуверенности и задиристости, они бывают милыми. Вот как сейчас.

 

— Привет, Лили.

— Привет, Сев, — Лили быстро закрыла свой альбом.

— Здравствуй, Снейп, — насмешливо произнесла Алиса.

Лили бросила на нее умоляющий взгляд. Северус же молча кивнул. Алиса поднялась на ноги.

— А вслух поздороваться — язык отвалится? Ладно, можешь не стараться. Пойду я, пожалуй, — с этими словами она направилась в сторону отряхивавшихся от листьев мальчишек.

— Привет, мальчики, — помахала она им рукой, проходя мимо.

— Привет, Лис, — мальчишки помахали ей в ответ.

— Твоя подруга меня ненавидит, — произнес Северус, проводив ее взглядом.

— Ничего подобного, — быстро ответила Лили.

Северус скептически хмыкнул.

— Ну правда, она нормально к тебе относится. Ей просто не нравятся твои друзья, — Лили помолчала и тихо добавила: — И мне, если честно, тоже…

Северус насупился, но промолчал. Вначале Лили радовалась, видя, что у нелюдимого Северуса появились товарищи. Пусть даже все они были старше него. Но чем дальше, тем больше эти друзья ей не нравились. Однако разговоры с Северусом на эту тему ни к чему не приводили. И она постаралась смириться с этим фактом. В конце концов, ему ее подруга тоже не нравилась, но он же терпел. Хотя Алису, конечно, нельзя сравнивать с Эйвери и Розье.

* * *

Каждый месяц, когда вечером за Ремусом приходила профессор МакГонагалл, чтобы вместе со школьной медсестрой проводить его до Дракучей Ивы, он внутренне съеживался под вопросительными взглядами друзей. До сих пор они удовлетворялись его притянутыми за уши объяснениями о больной матери, тете, бабушке... Но это не могло длиться вечно: мальчики слишком умны, чтобы рано или поздно не заметить некую закономерность. И что тогда?

Каждый раз, лежа после полнолуния в больничном крыле и глядя в белый потолок, Ремус с ужасом думал о встрече с друзьями, о новой лжи, которая ему самому казалась все менее и менее убедительной. Каждый раз он внутренне молил: «Только не сегодня! Пожалуйста, только не сегодня!» И каждый раз облегченно переводил дыхание — они приняли объяснение его очередного отсутствия, не усомнились. Но, с другой стороны, от этого становилось еще хуже: они так верили ему, а он раз за разом предавал эту веру. Однако сказать правду Ремус тоже не мог, поскольку помимо слова, данного Дамблдору, это значило бы потерять друзей. А он не мог, не мог, не мог их потерять! Не мог снова остаться один. Только теперь было бы хуже, чем раньше. Ведь теперь он знал, каково это, когда у тебя есть друзья. Друзья, которые готовы ради тебя на все — даже конспектировать историю магии, на которой обычно спали. Только ради того, чтобы у Ремуса были записи по пропущенным лекциям. Зная мальчишек, Ремус считал это подвигом с их стороны.

 

В этот раз Ремус обнаружил всех троих в гостиной на ковре у камина. Сириус и Джеймс играли в шахматы, Питер выступал в роли болельщика.

— Рем! — первым заметил его Джеймс. — Как мама?

— Нормально, — Ремус слегка улыбнулся и поспешил сменить тему: — Кто выигрывает?

— Да я, конечно, — Сириус ухмыльнулся. — А ты сомневался?

Ремус покачал головой, улыбка стала шире. В шахматах Сириус не знал себе равных. С ним давно уже никто не соглашался играть. Никто, кроме Джеймса, который с упорством, достойным лучшего применения, раз за разом пытался обыграть друга и раз за разом проигрывал. Правда, его это нисколько не огорчало.

Ремус сел рядом с друзьями, и Джеймс, взлохматив себе шевелюру, таинственно прошептал:

— Ну вот, Ремус вернулся, можно приступать к воплощению в жизнь нашего плана…

— Какого плана? — Ремус попытался припомнить, что они замышляли до полнолуния, но ничего не вспомнил.

— Плана исследования Хогвартса, — ответил вместо Джеймса Сириус. — Пока тебя не было, нам пришла в голову гениальная идея…

— Впрочем, все наши идеи гениальные, — вставил Джеймс.

Ремус скептически хмыкнул, но их это не смутило.

— В общем, мы решили составить карту Хогвартса…

— А для этого надо как следует изучить замок…

— В нем ведь наверняка полно тайных ходов…

— Пока это будет простая карта…

— Но когда-нибудь…

— Когда мы будем больше знать и уметь…

— Мы сделаем эту карту живой — с обозначениями всех обитателей замка.

Закончив свою речь, в ходе которой они по обыкновению заканчивали мысли друг друга, Сириус с Джеймсом выжидательно уставились на Ремуса.

— А что, интересная идея, — одобрительно кивнул он.

— Ура! В кои-то веки Рем нас поддержал. Итак, начало операции назначается на завтрашний вечер.

В который раз Ремус подумал, что он самый счастливый человек на свете. До следующего полнолуния.

Вопреки обыкновению, на трансфигурацию неразлучная четверка пришла раньше времени. Кабинет был еще закрыт, и немногочисленные студенты ждали в коридоре, собираясь небольшими группками. Только Снейп стоял в полном одиночестве у стены, уткнувшись в учебник.

— Гляди-ка, Нюнчик тихий какой без своей банды, — процедил Джеймс, прищурившись.

— Не говори, — кивнул Сириус, — прям, идеальный ученик стоит.

Ремус вздохнул: опять начинается! Не то, чтобы ему было жалко Снейпа: тот и сам был далеко не беззащитным, да и нападать на более слабых в компании старших дружков не брезговал. Но Ремус считал, что это не повод задирать его при каждом удобном случае. А вот Джеймс с Сириусом думали иначе, и война разгоралась все сильнее.

Снейп, заметив их, перестал читать и теперь использовал учебник как прикрытие, наблюдая за своими врагами.

Некоторое время ничего не происходило — обе враждебные стороны только кидали друг на друга грозные взгляды. Напряженное молчание нарушил Сириус:

— Что, Снейп, один, без своих дружков боишься нападать?

— На себя посмотри, Блэк, — огрызнулся тот, — что-то я не видел тебя без твоих дружков.

— Мы на слабых не нападаем, — гордо парировал Сириус.

— Да ну? А вдвоем на одного — это не на слабого нападать?

— Это ты, что ли, слабый? Не смеши! И вообще — как ты поступаешь с другими, так поступают и с тобой.

— Ну да, ну да. Трепаться-то все мастера…

Сириус прищурился:

— Хочешь один на один? Давай, — и, не поворачиваясь, бросил Джеймсу: — Джим, не вмешивайся.

Джеймс нахмурился, но возражать не стал.

— Очень смешно, — усмехнулся Снейп. — Я тебя отделаю, а потом твои приятели на меня все вместе накинутся!

— Кто кого отделает — еще вопрос! И никто на тебя не накинется. В отличие от некоторых, гриффиндорцы держат слово, — Сириус состроил презрительную аристократическую мину. — Или боишься?

— Боюсь?! — Снейп зашипел как змея и бросил учебник на подоконник. — Петрификус Тоталус!

Сириус мгновенно среагировал, отпрыгнув в сторону. Собравшиеся на шум студенты поспешили отойти подальше, дабы не задело рикошетом.

Вспышки заклятий мелькали одна за другой. Джеймс кусал губы, сжимая в руке палочку, но оставался в стороне: в поединок нельзя вмешиваться третьему. Хотя, будь его воля, он бы уже ринулся в схватку вместо друга.

— Что здесь происходит?! — разгневанный голос профессора МакГонагалл заставил замереть всех, включая дуэлянтов; в коридоре моментально воцарилась мертвая тишина. — Блэк, Снейп! Быстро убрали палочки! По пятьдесят баллов с каждого за дуэль!

По коридору пронесся дружный вздох, как слизеринцев, так и гриффиндорцев. Джеймс сделал шаг вперед и, встав рядом с другом, хотел уже сказать, что тоже участвовал, но Сириус предостерегающе глянул на него, и он промолчал. Посверлив их возмущенным взглядом, профессор продолжила:

— Что ж это такое? На вас никакого удержу нет, и это только первый курс! Устроить дуэль на перемене прямо перед моим кабинетом! А дальше что будет?! — немного помолчав, она сухо заключила: — Отработки обоим. Мистер Снейп, вам наказание назначит профессор Слизнорт — я сообщу ему. А вас, мистер Блэк, жду сегодня в шесть часов в моем кабинете. И если это еще раз повторится, наказание будет гораздо более суровым. Живо все в класс!

— Ну и чего вы добились? — укоризненно вопросил Ремус.

— Рем, я тебя умоляю! — Джеймс выразительно закатил глаза.

Ремус только рукой махнул — что с ними сделаешь?

Мимо прошла Лили Эванс, по дороге смерив их возмущенным взглядом.

 

Вечером Джеймсу пришла гениальная идея составить Сириусу компанию на отработке. И они втроем, накрывшись мантией-невидимкой, сопровождали Сириуса сначала к МакГонагалл, а потом в Зал наград. Этот Зал представлял собой просторное помещение, где вдоль стен стояли золотые и серебряные кубки, почетные таблички с именами прославивших школу, грамоты и прочие знаки отличия. Собственно, наказанием Сириуса было надраивать потемневшие от времени кубки. Видимо, считалось, что на наказанного должен действовать и психологический эффект — мол, кто-то школу прославляет, а ты только позоришь своими выходками.

Как только профессор ушла, ребята скинули мантию-невидимку и Джеймс выдал очередное гениальное предложение:

— У нас-то она палочки не забрала. Так что можем помочь.

— А ты знаешь нужное заклинание? — усомнился Ремус.

— Я знаю, — ответил Сириус. — Но не думаете же вы, что она оставила меня здесь совсем-совсем без присмотра? Наверняка наложила какое-нибудь следящее заклинание.

Джеймс хотел возразить, но передумал: только пожал плечами и кивнул.

— Тогда мы можем быть моральной поддержкой, — внес предложение Питер.

— Точно, Пит, дело говоришь! — Джеймс запрыгнул на подоконник. — Итак…

Сириус переглянулся с Ремусом и усмехнулся, приступая к натиранию кубков. А Джим принялся рассказывать истории из своего дошкольного детства.

 

-… Ну и вот, однажды родителям надо было уехать на пару дней. Мне тогда было лет восемь. И они оставили меня под присмотром соседей-маглов. У нас с ними всегда были хорошие отношения. Семья у них большая, а тогда еще к ним родственники приехали. В общем, в доме было полно народу и целая орава детей. И однажды мы остались одни — взрослые решили, что старшие дети прекрасно пару часов присмотрят за младшими. Ха! Это они зря! — Джеймс усмехнулся. — Нет, сначала-то все было тихо. А потом Дик предложил побрызгать девчонок водой. Где-то он достал шприцы. Это такие штуки — их, кажется, в магловской медицине используют (не знаю, правда, как именно). В общем, из них удобно водой брызгать: нажимаешь на один конец, и вода летит струей. Значит, берем мы эти шприцы, подкрадываемся к болтающим девчонкам и обливаем их. Они, конечно, визжат, а мы даем деру. Но девчонки оказались не промах: они тоже раздобыли себе шприцы, и давай в нас брызгать. Некоторое время мы носились друг за другом по дому. А потом наша команда спряталась в одной из комнат. Закрыли дверь и вместе держим ее изнутри за ручку. Как назло, девчонки все оказались значительно старше нас, так что оборону прорвали. И вот, как только дверь распахнулась, одна из них поливает нас уже не из шприца, а из здоровой такой кружки. Собственно, не всех нас, а Дика, которому не повезло оказаться впереди. Стоит он такой мокрый с ног до головы, вода по волосам течет, и только рот открывает и закрывает, — Джеймс хихикнул и добавил: — Прям как Сириус, когда я его утром будил.

Сириус тихонько зарычал, но Джеймс проигнорировал его и продолжил рассказ:

— Девчонки с торжествующим смехом сматываются. Мокрый и злой Дик угрожающе произносит: «Ах, так?! Ну ладно!» Как я говорил, семья у них большая, и есть там совсем маленькие дети. Так вот, в той комнате, где мы засели, стоял ночной горшок одного из малышей… — Джеймс сделал выразительную паузу, и мальчишки начали хихикать, догадываясь, что за этим последует. — Дик берет этот горшок, наполняет его водой и, когда девчонки снова появились, он со всей дури плеснул в них. Правда, если честно, мало в кого попал, зато море на полу образовалось приличное. В общем, потом нам пришлось срочно убираться, пока родители не вернулись и не увидели это безобразие. Зато полы заодно помыли.

Переждав пока ребята отсмеются, Джеймс продолжил:

— Но на этом наши развлечения не закончились. Вечером, точнее уже ночью, девчонки пошли в ванную. Почему-то сразу вчетвером. Ну и Генри говорит: мол, давайте им свет выключим и посмотрим, что они будут делать. У маглов, знаете, для освещения используется э-лек-три-чес-тво. Так чтобы зажечь или погасить свет, они нажимают такую специальную штучку на стене — выключатель называется. И этот самый выключатель у них находился не внутри ванной, а снаружи. Значит, дождались мы, пока девчонки закроются и (теоретически) разденутся — они же мыться пошли, — подкрадываемся к ванной, выключаем свет и быстро прячемся в ближайшей пустой комнате. Из ванной — визг, крики: «Свет! Свет! Включите свет!», — Джеймс сокрушенно вздохнул. — Жаль, мы не посмели выглянуть из комнаты — боялись, они нас заметят. Но они как-то свет включили сами. Мы опять подкрадываемся и опять выключаем. Опять визг и крики. Так мы развлекались раз пять, наверное. А в последний раз мы спрятались почему-то не в комнате, а в темном коридоре за шкафами. Шкафы эти стояли у них по обеим сторонам коридора рядом с окном. И вот между ними и окном было небольшое пространство, куда мы и забились. Девчонки на этот раз кричать не стали, а спокойно вышли из ванной. То ли успели-таки уже помыться, то ли им просто все это надоело. И прямиком направились в коридор, где мы затаились. Слышали, наверное, куда мы побежали. Мы стоим — почти не дышим; они стоят — в темноте переговариваются вполголоса: «Где тут свет?», «Включите, кто-нибудь, свет», «Смотрите — ноги!». Тут прибегает еще одна девочка помладше и звонко так спрашивает: «Что, крысы?» А они ей: «Какие крысы?! Ноги!» Свет они, в конце концов, включили. Чувствуем: приближаются. Еще немного — и конец нам. И тут Генри выпрыгивает из-за шкафа и, изобразив руками когти, орет: «Чё надо?!» Девчонки аж назад отпрыгнули. Тут мы все и дали деру, пока они не опомнились…

Под конец его рассказа они катались по полу от смеха. Как Сириус при этом кубки не посшибал — вообще загадка.

— Интересная у вас тут компания, — вдруг раздался голос профессора МакГонагалл; все тут же вскочили, перестав смеяться. — По-моему, отработка была назначена только мистеру Блэку.

— Мы ему не помогали, профессор! Честное слово! — выпалил Джеймс, сделав невинные-невинные глаза. — Мы просто для моральной поддержки пришли.

— Моральной поддержки, значит? Ну-ну, — говорила профессор строго, но губы у нее дрогнули, точно она сдерживала улыбку. — Ладно, на сегодня достаточно. Можете быть свободны.

Дважды повторять они не заставили и быстренько исчезли из Зала наград.

 

Профессор МакГонагалл, уже не пряча улыбки, посмотрела вслед мальчишкам и покачала головой.

 

— Итак, господа, — провозгласил Джеймс, когда они отошли достаточно далеко, чтобы профессор их не услышала, — раз уж мы все равно вне гостиной, надо воспользоваться этим и продолжить изучение замка. Да и мантия у нас с собой.

— Дельная мысль! — согласился Сириус.

Питер с энтузиазмом покивал. Ремус тяжело вздохнул:

— Неугомонные!

Правда, возмущение его было слишком наигранным, чтобы ему поверить.

Посовещавшись, решили на этот раз спуститься в подземелья.

— А вдруг мы нарвемся на слизеринцев? — опасливо поежился Питер.

Для него встреча с представителями змеиного факультета была самой страшной напастью.

— Подумаешь! — отмахнулся Сириус. — Что мы слизеринцев не видели?

Питер завистливо вздохнул — ему бы такую храбрость!

 

Исследование подземелий привело мальчишек в незнакомый темный коридор, где они наткнулись на картину, изображающую фрукты на серебряном блюде.

— Интересно, — задумчиво протянул Джеймс, разглядывая нарисованные фрукты, — почему у меня такое ощущение, что эта картина здесь не просто так?

Ремус хмыкнул и провел пальцем по груше — уж очень натуральной она выглядела. Груша будто бы вздрогнула, и Ремус отдернул руку.

— Ты чего? — спросил Сириус.

— Она… Кажется, она пошевелилась.

— Еще интереснее, — Джеймс в свою очередь провел пальцем по груше, а потом легонько поскреб ногтем, словно пощекотал, пытаясь понять, что с этим фруктом не так.

Груша хихикнула и превратилась в зеленую дверную ручку.

— Опа! — прокомментировал Сириус и, не долго думая, потянул ручку на себя, распахивая дверь.

Едва они зашли внутрь, как их окружили домовые эльфы. Кланяясь чуть ли не до земли, эльфы наперебой запищали:

— Чего желают господа? У нас есть для вас все-все-все!

— Ребята… — Сириус довольно потер руки. — Кажется, мы попали на кухню…

Помещение представляло собой огромный зал с высоким потолком. Вдоль стен — колонны начищенных до блеска кастрюль и сковородок, а в дальнем конце — исполинский очаг.

— Чудненько! — первым сориентировался Джеймс. — Я как раз проголодался. Тэк-с… Пожалуй, мне хочется яблочного пирога.

— А мне — пудинга, — заказал Сириус.

— А мне — пирожных! — подпрыгнул Питер.

— Ну, мне в таком случае — шоколадного торта, — заключил Ремус.

После каждого заказа кто-нибудь из эльфов исчезал, чтобы принести требуемое блюдо. Оставшийся домовик — судя по всему, главный на кухне — усадил их за небольшой столик, и буквально через пару минут перед ними появились тарелки с едой.

— Здорово! — выразил Джеймс общий восторг. — Это мы удачно забрели!

Остальные только покивали — говорить уже никто не мог, поскольку у всех были набиты рты.

 

Выбрались мальчики из кухни только час спустя, страшно довольные своей находкой.

На обратном пути из-за неожиданно переместившейся лестницы они попали не в то крыло, чуть не наткнулись на патрулировавших коридоры старост, но успели вовремя скрыться под мантией-невидимкой.

Немного побегали по коридорам от вездесущей Миссис Норрис. А потом еще немного побегали за Миссис Норрис. Та так опешила от столь вопиющей наглости, что потеряла голос и не смогла позвать Филча, и их эскапада осталась без последствий.

Наконец, уже за полночь, сонные мальчишки добрались до Гриффиндорской башни. Разбуженная и вследствие этого раздраженная Полная Дама грозно вопросила:

— И где вы шастаете по ночам, молодые люди?!

Проигнорировав вопрос, они хором произнесли:

— Храброе сердце!

Полная Дама некоторое время испепеляла их гневным взглядом, но проход открыла. В гостиной царила темнота — хоть глаз выколи. На ощупь, временами обо что-нибудь ударяясь, хихикая и перешептываясь, они добрались до своей спальни.

— Отличный получился день! — подвел итог Сириус, когда они забрались в кровати.

И даже Ремус не мог не согласиться с этим утверждением.

 

А несколько дней спустя все, кроме Сириуса, начали собираться домой на Рождественские каникулы.

— Может, поедешь все-таки ко мне? — спросил Джеймс отстраненно наблюдавшего за их сборами друга. — Родители будут только рады. Я тебе точно говорю!

Сириус мотнул головой:

— Не в этот раз, Джим. Еще с тем, что я остаюсь в школе, родители смирились, хоть и с трудом. Но за самовольную поездку куда-то в гости с меня точно шкуру спустят. А я еще за Гриффиндор не получил все причитающееся, так что не стоит усугублять.

— Тогда давай моя мама вам приглашение пришлет?

— Не поможет, — Сириус усмехнулся. — Да не дергайся ты! Ну, поскучаю тут пару недель — ничего страшного.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, пока Джеймс не уступил:

— Как знаешь. Но потом не жалуйся!

— Еще чего! — фыркнул Сириус со своим блэковским высокомерным видом.

— Аристокра-а-ат, — прокомментировал Джеймс.

— Ладно, ребята, пора двигать, — вмешался Ремус, пока их перепалка не затянулась; а то эти двое если начнут, то их уже не остановишь.

Сириус с Джеймсом состроили обиженные мины — опять всю игру испортил! Ремус усмехнулся. При всей любви к семье и горячем желании увидеть родителей, он чувствовал, что будет ужасно скучать по друзьям.

Начинались их первые Рождественские каникулы.

Лили не ожидала, что будет настолько счастлива вернуться в школу. Нет, она была рада повидать родителей и Петунью. Но радость длилась недолго, поскольку сестра все каникулы дулась и почти не разговаривала с ней. Родители пытались восстановить мир между своими дочерьми, да и сама Лили не единожды просила прощения и всячески старалась задобрить сестру. Но Петунья мириться не желала. При виде Лили она возмущенно и презрительно фыркала и удалялась в свою комнату, либо шла гулять. Завтракать, обедать и ужинать она старалась в разное с Лили время, чтобы не встречаться даже за столом. А если они все-таки пересекались и Петунья становилась свидетельницей рассказов сестры о школе, то начинала откровенно над ней издеваться. Главным ее обвинением было то, что Лили — лгунья, все выдумывает, и вообще в ее школе учатся одни уроды и сумасшедшие, и сама она такая же. Родители сердились, пытались поставить старшую дочь на место, но та все замечания пропускала мимо ушей. В итоге всякий разговор с Петуньей заканчивался для Лили слезами. Впервые она почувствовала себя в кругу собственной семьи, словно в чужом, а порой и враждебном мире.

Все более открытая агрессивность сестры значительно испортила каникулы, и это заставляло острее чувствовать радость от возвращения в школу, по которой Лили успела соскучиться. А увидев на вокзале Алису, она бросилась ей на шею. И, когда подруга радостно ей улыбнулась и обняла в ответ, Лили окончательно почувствовала, что та стала ей ближе родной сестры.

* * *

Каникулы в Хогвартсе без друзей оказались настолько скучными, что Сириус почти пожалел, что не поехал домой. Там его, конечно, ждала, мягко говоря, не самая приятная встреча с родителями. Но в то же время там был брат, по которому он соскучился. Однако всякий раз Сириус мрачно напоминал себе, что скука — ничто по сравнению с тем, что сделает с ним мать за поступление в Гриффиндор.

Делать в школе было нечего: изучать замок без друзей не хотелось, на улице стоял мороз — долго не погуляешь, студентов почти не осталось. Единственным развлечением было общество кузины Андромеды. Меди училась последний год и свои последние каникулы тоже решила провести в школе. Любившая кузена, как родного брата, она всегда с удовольствием с ним общалась.

Со скуки в последние дни каникул Сириус опустился до того, что начал читать учебники. Чем он и занимался, забравшись с ногами на кровать, когда снизу из гостиной раздался шум голосов.

Сириус отшвырнул учебник и стрелой помчался вниз, едва не сбив с ног своих друзей, уже поднимавшихся по лестнице.

— Сириус! — Джеймс тут же заключил его в объятия.

— Привет! — хором произнесли Ремус и Питер, присоединяясь к Джеймсу.

Сириус почувствовал себя по-настоящему счастливым — до этого момента он и не подозревал, насколько соскучился по ним. А ведь, казалось бы, прошло всего две недели.

На лестнице тут же образовалась пробка. Кто-то, посмеиваясь, пытался обойти их кучу малу, кто-то корчил недовольную мину.

— Это что за столпотворение? — раздался строгий голос Эммелины Вэнс, старосты Гриффиндора.

Мальчишки обернулись и с удивлением обнаружили приличную толпу, собравшуюся из-за того, что они загородили подъем.

— Упс, — произнес Джеймс с лукавой улыбкой. — Пошли, парни.

И они бегом поднялись в спальню.

 

— Ну, рассказывайте, как прошли каникулы? — Сириус устроился на своем излюбленном месте — подоконнике — и оглядывал друзей весело блестящими глазами.

— Нормально, — ответил Ремус. — Мы с родителями никуда не ходили: праздновали в сугубо семейном кругу. Все как всегда.

Ремус умолчал о том, что в этом году на начало каникул пришлось полнолуние.

— А мы с отцом ходили на каток, — гордо сообщил Джеймс.

— Куда? — хором вопросили остальные трое.

— На каток, — Джеймс явно наслаждался ситуацией. — Это такое место, покрытое льдом. По этому льду катаются на коньках.

Джеймс сделал паузу, ожидая следующего вопроса, и он не замедлил прозвучать:

— А что такое коньки?

— А вот это, друзья мои, вы сейчас увидите, — загадочным тоном пообещал Джеймс и полез в свой чемодан, откуда достал небольшой мешочек: — Вот. Папа мне заколдовал их, чтобы меньше места занимали.

С этими словами он извлек из мешочка одну за другой четыре пары коньков. Некоторое время все удивленно их рассматривали.

— И что с этим делать? — выразил Сириус общее недоумение.

Джеймс довольно усмехнулся:

— Это надевается на ноги вместо ботинок. А потом встаешь на лед и скользишь.

На лицах всех троих отразилось сомнение и недоумение. Джеймс захихикал.

— Поди, думаете, что я издеваюсь?

— А разве нет? — ехидно спросил Сириус.

— Нет, — и уже серьезно продолжил: — Это правда здорово. Я тоже сначала сомневался, а потом попробовал, и мне понравилось.

— Кто же это тебя научил столь экстравагантным способам развлекаться? — насмешливо прищурился Сириус.

— Ну, я ж говорил, что мы с соседями-маглами дружим.

— Знаешь, с каждым твоим рассказом маглы мне нравятся все больше. И за что их мои родители не любят?

Джеймс ухмыльнулся.

— Все это хорошо, — подал голос Ремус. — Но ты собрался в Хогвартсе кататься? И где ты возьмешь здесь каток?

— Ты что, Рем? У нас же целое огромное озеро под боком! Сейчас оно как раз замерзло — вот тебе и лед.

— Хм. Озеро-то, конечно, замерзло. Но его еще и снегом завалило. Или ты собираешься его разгребать?

— Об этом я не подумал… — Джеймс почесал затылок. — Да ладно, придумаем что-нибудь!

Они обменялись с Сириусом заговорщицкими улыбками. Ремус закатил глаза — эти придумают, точно. Так придумают, что никому мало не покажется!

— Пит, а у тебя как каникулы прошли? — вернулся Сириус к первоначальной теме.

— Да ничего особенного, — вздохнул Питер. — Был дома с матерью…

Он замолчал, а Сириус, задумчиво на него посмотрев, спросил:

— У тебя с ней проблемы?

Все как по команде уставились на Питера. А ведь, правда — они до сих пор ничего не знали о его семье.

— Не то чтобы проблемы, — Питер смущенно поежился от такого пристального внимания. — Просто не любит она меня…

— Почему?

— Откуда я знаю?! — он сказал это резче, чем хотел, и опять смутился. — Не любит, и все.

На мгновение все сочувственно замолчали. Ну, а что тут можно сказать? Сириус же хлопнул его по плечу и произнес:

— Ладно, Пит, не кисни. Меня вон родители тоже не больно любят. Ничего, прорвемся!

Питер неуверенно улыбнулся.

— А ты сам, Сириус, — спросил Джеймс, — что тут без нас делал?

Сириус пожал плечами:

— Сидел в основном в гостиной: одному по замку шастать не интересно. Кстати, представляете, Снейп тоже остался. Правда, меня он избегал — я видел его только в Большом зале во время еды, после чего он быстро куда-то исчезал. Так что обошлось без дуэлей.

Ремус облегченно вздохнул и Сириус, заметив это, насмешливо ухмыльнулся.

— А еще в замке осталась моя любимая кузина Андромеда. У нее тоже разногласия с семьей из-за того, что она влюбилась в маглорожденного. Классный, кстати, парень — Тед Тонкс. Меди собралась за него замуж и по этому поводу поскандалила с родителями. Вот и осталась в школе на каникулы, чтобы не слушать каждый день их нравоучения.

— Слушай, а у вас у всех имена такие… звездные? — спросил Ремус.

— Практически, — Сириус хмыкнул. — Традиция семьи Блэк. Кузина Нарцисса — редкое исключение. Вот с Меди я все каникулы в основном и общался. В то время, когда она не была занята общением с Тедом. Кстати, мне тут со скуки идея пришла — про Дракучую Иву, которая на школьном дворе растет.

Ремус вздрогнул и побледнел.

— Я игру придумал: надо пробежать мимо ее ветвей, чтобы коснуться ствола — кто быстрее.

— Ты рехнулся?! — возмутился все еще бледный Ремус. — Она же покалечить может!

— Да ладно, — беспечно отмахнулся Сириус, — если шевелиться побыстрее, не покалечит.

— Да?! Ты уже пробовал?

— Нет. Вот как раз и попробуем.

Ну, как можно быть таким беспечным? Ремус всегда подозревал, что у Сириуса инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. Он начал спорить, попытаться убедить, что это безумная затея, но Джеймс уже с энтузиазмом кивал — глаза у обоих зажглись в предвкушении очередной авантюры. И он только буркнул:

— Сумасшедшие!

— Ре-ем! Ну, Рем! — Джеймс состроил умоляющую физиономию. — Ничего не случится. Мы будем очень внимательны.

Спорить бесполезно. В этом Ремус уже убедился на опыте и только обреченно предложил:

— Давайте хоть до весны это отложим. Чтобы не по снегу.

— Заметано! — мальчишки довольно переглянулись.

И Джеймс вернулся к своей первоначальной затее:

— А зимой будем осваивать коньки!

Ремус понадеялся, что это занятие не так опасно, как игры с Дракучей Ивой.

* * *

Утром, быстро поев, Джеймс переглянулся с Сириусом и направился не куда-нибудь, а прямиком к учительскому столу. Ремус ошарашенно посмотрел ему вслед и повернулся к Сириусу, который продолжал есть, как ни в чем не бывало. Но весь его вид говорил о том, что затевается нечто грандиозное. Ремус застонал про себя — что еще эти неугомонные придумали?

Джеймс подошел к МакГонагалл и что-то ей сказал. У той сделалось до крайности удивленное лицо, а Дамблдор усмехнулся себе в бороду.

— Что он затеял? — спросил Ремус.

— Кто? — Сириус оторвался от тарелки и невинно хлопнул длиннющими ресницами.

— Сириус! — Ремус угрожающе прищурился.

Тот рассмеялся:

— Не кипятись, Рем. Джим просто решил попросить МакГонагалл расчистить нам каток. Она-то наверняка может это сделать одним взмахом палочки.

У Ремуса сделалось такое растерянно-удивленное лицо, что Сириус снова засмеялся.

Профессор МакГонагалл, выслушав Джеймса, кивнула и что-то ответила. Весьма довольный собой, он вернулся к друзьям, провожаемый недоуменными взглядами студентов и веселыми — профессоров.

— Есть! — сообщил Джеймс, плюхнувшись рядом с Сириусом. — Замечательный у нас все-таки декан! Она, правда, не сразу поняла, зачем мне это надо, но когда поняла, сказала, что это неплохая идея. Представляете? Так что сегодня после занятий проводим уроки катания на коньках для всех желающих.

— То есть ты проводишь? — уточнил Ремус. — Мы-то никто на этих твоих коньках кататься не умеем.

— Да в школе полно маглорожденных! Наверняка многие из них умеют.

— Но у них нет коньков, — резонно заметил Питер.

— Это да… — Джеймс задумался. — О! Можно попросить старших трансфигурировать коньки из ботинок.

 

К тому времени, когда закончились занятия, новость распространилась по всей школе, и к озеру собралось огромное количество студентов со всех курсов.

После того как профессор МакГонагалл убрала снег, Джеймс принялся деловито показывать друзьям, как надевать коньки, а потом — как на них стоять и двигаться. Они пытались сделать хотя бы несколько шагов, отчаянно цепляясь друг за друга и стараясь не упасть. И все-таки периодически то один, то другой падал, утягивая за собой остальных, и на льду получалась смеющаяся и кричащая куча мала. Джеймс, будто предводитель, ехал чуть впереди и командовал.

Привыкнув к необычному способу передвижения и научившись свободно скользить по льду, мальчишки неожиданно обнаружили, что это увлекательное занятие. И тут же принялись гоняться друг за другом по озеру — сначала неуверенно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее.

Конечно же, Сириус и Джеймс не могли обойтись без показательных выступлений: они устроили бег наперегонки и носились по льду с такой скоростью, словно стояли на коньках всю жизнь.

Хуже всего было Питеру: от природы неуклюжий, он никак не мог справиться со своими разъезжающимися ногами. Поэтому он держался в стороне от шумных друзей и тихонько ехал вдоль берега озера.

Гриффиндорская четверка недолго оставалась на льду в одиночестве: новый способ развлечения быстро оценили. Старшие студенты сами догадались трансфигурировать обувь в коньки себе и желающим с младших курсов, маглорожденные объясняли чистокровным, как держаться на льду. И вскоре множество детей присоединилось к четырем друзьям. Кто-то сразу начал кататься, кто-то пытался освоиться, осторожно переставляя ноги, кто-то помогал неопытным товарищам, а кто-то устроил соревнования по примеру Сириуса и Джеймса. Веселые крики и звонкий детский смех разносились над заснеженным школьным двором.

 

Из окна своего кабинета за ними наблюдал Альбус Дамблдор и улыбался. Правда, улыбка его была немного печальна. Наступали тяжелые времена. Волдеморт с каждым годом привлекал все больше сторонников. Со дня на день могла начаться война, которая неизвестно к чему приведет. Что ждет этих детей за стенами школы? Какое будущее уготовила им судьба?

Но, что бы ни случилось, у детей должно быть детство. Со смехом и шалостями. С верной дружбой и робкой первой влюбленностью. И он сделает все, чтобы никто не лишил их детства.

Детский смех звенел над застывшим озером и уносился в ясное синее небо.

 

Лили и Алиса вместе с остальными вышли из замка, заинтригованные слухами о том, что неугомонные гриффиндорские первокурсники затеяли нечто интересное.

— Ух ты! — Лили сразу поняла, что происходит. — Они решили кататься на коньках. Замечательная идея!

— Так, а теперь еще раз для непосвященных, — попросила Алиса.

Лили хихикнула и принялась объяснять подруге, что затеяли мальчишки. Алиса пожала плечами, с сомнением наблюдая, как они учатся стоять на льду. Но когда Джеймс и Сириус начали гоняться друг за другом по озеру, она загорелась желанием тоже так научиться.

— Где бы нам взять коньки? — Лили стала оглядываться и заметила, как кто-то из старших трансфигурирует свои ботинки. — О! Гляди-ка. Надо попросить, чтобы нам тоже так сделали.

Что они немедленно и осуществили.

— Ну и что теперь? — спросила Алиса, пытаясь удержаться на ногах.

— Отталкивайся и катись.

Вцепившись в Лили мертвой хваткой, Алиса сделала несколько робких шагов. А пару минут спустя уже относительно уверенно скользила.

— Теперь сама, — Лили покатилась перед подругой спиной вперед, только чуть придерживая ее за ладони.

— Ух ты! Получается! — гордая собой, Алиса отпустила руки и тут же закричала: — Ой, Лил, осторожней!

Повернуться Лили не успела, врезавшись в кого-то спиной. И вместе с этим кем-то полетела на лед, потеряв равновесие. В следующую секунду к ним присоединилась Алиса.

— Упс, — только и смогла она произнести, пытаясь отползти в сторону — упав последней, она рухнула прямо на Лили.

— Ой, Ремус, извини, пожалуйста, — Лили, наконец, разглядела, кого сбила с ног.

— Да ничего, — Ремус, улыбаясь, встал сам и помог подняться девочкам.

— Что случилось? — к ним подкатили Джеймс и Сириус.

— Небольшая авария, — улыбнулась Лили. — Жертв нет.

Все чистокровные недоуменно моргнули, и только Джеймс понимающе усмехнулся. Лили рассмеялась и махнула рукой:

— Не обращайте внимания.

— Помощь нужна? — предложил Джеймс.

— Мне нет. А вот Алисе, может быть.

Когда Алиса научилась достаточно уверенно и быстро ездить сама, мальчишки решили подключить девочек к своим соревнованиям.

Победил Блэк. Запыхавшаяся Лили, пришедшая к финишу второй, удивленно спросила:

— Сириус, ты же чистокровный. Когда ты научился так кататься?

— Только что, — гордо ответствовал тот, сияя довольной улыбкой.

Лили только пораженно покачала головой.

Мальчикам быстро надоело просто кататься, и они затеяли битву снежками. Подключившиеся к игре старшекурсники, взмахом палочки воздвигли на льду две снежные крепости. В баталию включилось, как минимум, пол школы.

С озера они ушли, только когда стемнело настолько, что уже ничего не было видно. С ног до головы в снегу, мокрые, уставшие, но страшно довольные.

С того дня катание на коньках стало одним из самых популярных зимних развлечений в Хогвартсе.

Незаметно пролетела зима. И вот уже школьный двор покрылся молодой травой, а деревья — нежной листвой. В апреле состоялся решающий матч по квиддичу — Гриффиндор-Слизерин.

В предвкушении Джеймс чуть ли не прыгал от нетерпения. Сириус ехидно улыбался, глядя на него, но сам ждал матч с не меньшим азартом. Оба решили на следующий год пробоваться в команду и теперь прикидывали, кем хотели бы играть. В команде освобождались места ловца и охотника: Гестия Джонс и Эрни Маклейн учились на последнем курсе.

Питер только вздыхал, глядя на них: он был бы не прочь стать игроком, но полеты ему совсем не давались. Метла, словно норовистая лошадь, почуявшая неопытного седока, неизменно его скидывала.

Ремус же никогда не был фанатом квиддича, но друзья заразили его своим энтузиазмом. Если поначалу он ходил на матчи за компанию, то теперь наблюдал за игрой с настоящим азартом. Правда, в отличие от друзей, сам играть не собирался. Его вполне устраивала роль болельщика.

 

На стадионе собралась вся школа. Пришли даже те, кто не увлекался квиддичем — все-таки последний матч сезона. К тому же противостояние Гриффиндор-Слизерин само по себе привлекало внимание.

— Прошу всех приготовить метлы!

Профессор Трейн громко свистнула в свисток. Игра началась.

Вместе со всеми друзья кричали что-то подбадривающее своим игрокам, прыгали, когда Гриффиндор забивал гол, стонали, когда гол забивал Слизерин. А когда ловец Гриффиндора Гестия Джонс вдруг резко взмыла вверх, заметив снитч, все четверо, затаив дыхание, следили за бешеной гонкой. И вот золотой мячик — в руках Гестии, и гриффиндорская трибуна взорвалась радостным воплем. Все прыгали, кричали, колотили друг друга по спине и плечам и торжествующе поглядывали на приунывших слизеринцев.

 

Возвращаясь в замок после матча, мальчики возбужденно обсуждали игру. Точнее, Джеймс обсуждал — остальные слушали. Как вдруг он резко замолчал и встал как вкопанный.

— Ты чего? — удивленно спросил Ремус.

— Как же мы забыли? — Джеймс хлопнул себя по лбу. — Дракучая Ива!

Огромное дерево прямо перед ними, будто живое существо, махало ветвями, пытаясь дотянуться до мальчиков.

— О нет! — простонал Ремус — он-то надеялся, что они не вспомнят.

— О да! — ухмыльнулся Сириус.

— После обеда и займемся, — подвел итог Джеймс.

 

Конечно же, никакие доводы, уговоры и убеждения на них не подействовали. Исчерпав все аргументы, Ремус насупился и замолчал. Питер боязливо поеживался, но не возражал.

— Итак, — Джеймс задумчиво созерцал бушующую Дракучую Иву, — надо определить правила игры.

— Да все просто: побеждает тот, кто первый коснется ствола. При этом надо, чтобы ива тебя даже не задела или, по крайней мере, не сильно задела.

— Может, все-таки не надо? — предпринял Ремус последнюю попытку.

— Надо, — Сириус шагнул к иве. — Начали!

Сначала они приноравливались к иве: присматривались к движению ветвей, к тому, как она реагирует на их собственные перемещения, пытались хотя бы зайти в зону досягаемости дерева так, чтобы оно не отбросило их назад. А потом началось. Две мальчишеские фигурки скользили между бушующими ветвями, ловко от них уворачиваясь, отскакивая то в одну, то в другую сторону. Ветви хлестали воздух с такой силой, что становилось страшно. Питер попискивал от ужаса. Ремус в какой-то момент даже зажмурился. Иногда мальчишек задевало, но пока не слишком сильно — вскользь. Оба обладали потрясающей реакцией и ловкостью.

Первым до ствола добрался Джеймс, но уже через пару мгновений Сириус к нему присоединился. Рядом со стволом ветви Дракучей Ивы не могли до них дотянуться, и у них была возможность отдохнуть, прежде чем пробираться обратно.

Как только мальчики добрались до ствола, рядом раздались аплодисменты и приветственные крики. Ремус удивленно обернулся: оказывается, вокруг собралось множество учеников, которые с азартом наблюдали за его друзьями. Сириус и Джеймс, стоящие у ствола, с довольными улыбками поклонились публике.

— Эй, ребята! — крикнул Бенджи Фенвик, капитан гриффиндорской сборной. — Приходите на следующий год пробоваться в команду. Я лично готов вас взять даже без испытаний!

— Непременно! — хором крикнули мальчики, просияв еще больше.

— Хвастливые идиоты! — недовольно пробормотала стоявшая неподалеку от Ремуса Лили Эванс. — Это же опасно! Как они не понимают?!

Ремус усмехнулся. Он тоже задавал себе этот вопрос, пока не понял, что в лексиконе его друзей слово «опасно» отсутствует в принципе.

Тем временем Сириус и Джеймс, отдышавшись, начали пробираться обратно. Ива, до крайности раздраженная нахальными детьми, свистела ветвями еще более угрожающе. Ремус слышал, как пару раз испуганно вскрикнули стоявшие рядом девочки. Но эти двое добрались обратно, заработав лишь пару синяков и небольших царапин. И явно были чрезвычайно довольны своей выходкой. Особенно сиял Джеймс. Ну, как же — он выиграл, хоть на пару мгновений, но добрался до ствола первым!

Даже будучи лучшими друзьями, они постоянно в чем-нибудь соревновались: в учебе, в шалостях и в таких самоубийственных эскападах. Правда, проигравший никогда не обижался, напротив — радовался за победившего больше, чем сам победивший. Вот и Сириус сейчас смотрел на друга чуть ли не с гордостью за его победу.

Игра вызвала интерес: некоторые из зрителей захотели попробовать свои силы, и желающих набралось приличное количество. Питер тоже было дернулся, но в последний момент не решился и отступил.

«Приехали!» — обреченно подумал Ремус. Сама по себе близость Дракучей Ивы уже заставляла его нервничать, а тут еще такое развлечение!

— Рем, а ты не хочешь попробовать? — спросил Сириус.

— Нет уж, увольте: я еще с ума не сошел!

Сириус пожал плечами. Не мог же Ремус объяснить, что отпугивала его не столько опасность, сколько то, что приближение к Дракучей Иве стойко ассоциировалось в его сознании с полнолунием. Один вид этого дерева вызывал у него нервную дрожь, и приближаться к нему он не собирался. Однако и уйти отсюда и оставить безбашенных друзей одних он тоже не мог. Вот и приходилось, загнав поглубже животный ужас, наблюдать за устроенной ими игрой.

Лили Эванс, хоть и состроила недовольную мину, уходить тоже не собиралась. Может быть, поддавшись уговорам подруги: Алиса наблюдала за происходящим с большим увлечением.

Игра тем временем набирала обороты. Соревновались по двое-трое под подбадривающие крики зрителей. Джеймс с Сириусом теперь выступали в роли судей. И все бы ничего, но их шумная толпа, собравшаяся у ивы, привлекла внимание. Но раньше, чем профессор МакГонагалл успела дойти до них, произошло несчастье. Второкурсник с Хаффлпаффа Дэйви Гаджен не успел увернуться, и сокрушительный удар ивы пришелся ему прямо по лицу. Вскрикнув, он рухнул на землю и схватился за глаз. Все замерли. Сириус сориентировался первым и кинулся к Дэйви, чтобы вытащить того из-под дерева, пока оно не покалечило его еще больше. С ношей уворачиваться от ударов хлещущих ветвей было гораздо сложнее. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Джеймс и Ремус, а за ними еще несколько мальчишек не начали отвлекать иву на себя.

МакГонагалл дошла до них как раз к тому моменту, когда спасенногоДэйви окружили взволнованные ребята.

— Что здесь происходит? — спросила она, заставив всех вздрогнуть и чуть ли не подпрыгнуть.

— Мой глаз, — простонал Гаджен, все еще закрывая его ладонью.

МакГонагалл отвела его руку и охнула. И не она одна. Глаз налился кровью, а вокруг расплылся громадный синяк, который уже начал опухать.

— Мистер Гаджен, срочно в больничное крыло. Мисс Патил, проводите его, — и как только они двинулись по направлению к школе, профессор сурово спросила: — А теперь я жду объяснений: как это произошло?!

Воцарилось молчание.

— Не слышу ответа.

— Мы играли, профессор, — раздался чей-то робкий голос. — Надо было добежать до ствола ивы и коснуться его.

— Что?! — МакГонагалл гневно сверкнула глазами. — И кто же додумался до такой «игры»?

Джеймс с Сириусом переглянулись и, сделав шаг вперед, вздохнули:

— Мы.

— Можно было и не спрашивать… — некоторое время профессор испепеляла их возмущенным взглядом. — Вы хоть понимаете, насколько это опасно? Мистеру Гаджену могло выбить глаз. Да и посерьезней можно было получить увечья! Когда ж вы будете головой думать, прежде чем делать что-то?

— Мы никого не звали, — мрачно буркнул Джеймс. — Мы играли вдвоем. Остальные сами захотели присоединиться.

— И вы считаете, что это вас извиняет? Хорошо, пусть вы были бы здесь одни, но и вас могло покалечить.

— Нас она не достанет! — вскинул голову Сириус, до этого рассматривавший землю под ногами.

— Поменьше самоуверенности, мистер Блэк!

Сириус снова опустил голову. Профессор неодобрительно покачала головой и отчеканила:

— Двадцать баллов с каждого. И отработка у мистера Филча, — обращаясь уже ко всем, она добавила: — С этого дня каждый, кто приблизится к Дракучей Иве, будет наказан. Все в замок! Немедленно!

Где-то за их спиной возмущенно фыркнула Эванс и пробормотала что-то вроде: «А я говорила, что добром это не кончится!»

— Доигрались? — Ремус догнал друзей.

Те засопели, но на этот раз промолчали. Ремус понадеялся, что этот инцидент заставит их стать хоть чуточку осторожнее.

* * *

Экзамены подкрались незаметно. Ремусу с большим трудом, но все-таки удалось засадить друзей за учебники… за две недели до экзаменов. Собственно, у Джеймса и Сириуса проблемы были только с историей магии, на которой они весь год спали. Но, позаимствовав у того же Ремуса конспекты, они более-менее запомнили основные события, пересказывая друг другу прочитанное.

Сложнее всех было Питеру. И тут к делу подключились друзья: они усердно натаскивали его по всем предметам, заодно тренируясь сами. В итоге Питер добился неплохих результатов.

Накануне экзаменов нервничали все, даже уверенные в себе Джеймс и Сириус. Что уж говорить об остальных? А к пятикурсникам и семикурсникам вообще было опасно приближаться: те накануне СОВ и ЖАБА чуть ли не кидались на окружающих.

 

Первым стоял экзамен по чарам. Профессор Флитвик вызывал их в кабинет по одному, остальные в это время ждали в коридоре. Ремус листал учебник, Питер, с каждой секундой все больше бледнея, бездумно смотрел прямо пред собой. Сириус, засунув руки в карманы, небрежно прислонился к стене и со стороны казался надменным и абсолютно спокойным. Но друзья знали, что это только видимость. Джеймс изучал компанию, устроившуюся у окна: Лили Эванс, сидя на подоконнике, лихорадочно листала учебник. Рядом с ней Алиса Стоун нервно крутила в руках волшебную палочку и что-то беззвучно шептала. По другую сторону от Лили стоял Снейп и тоже изучал учебник. Джеймс скривился:

— Вот что она в нем нашла? Вечно с ним цацкается!

— Джеймс, — оторвавшись от учебника, Ремус проследил за его взглядом, — хотя бы сейчас не цепляйся к нему. Ну, дружит она с ним. Имеет право дружить, с кем хочет.

— Он противный!

— Видимо, Лили так не считает. Закрыли тему!

Джеймс сердито передернул плечами и переключился на другой предмет:

— Повезло тебе, Сириус, с фамилией: не придется долго мучиться, — и, страдальчески возведя глаза к потолку, протянул: — А я почти в самом конце списка!

Сириус только фыркнул, и в этот момент прозвучал высокий голос профессора Флитвика:

— Блэк, Сириус!

— Ну все, парни, я пошел, — он глубоко вздохнул.

— Удачи! — хором произнесли мальчишки.

 

По возвращении из кабинета Сириус был встречен дружным вопросом:

— Ну, как?

— Отлично. Надо заставить ананас проплясать чечетку, — он хихикнул. — Кажется, я немного перестарался: ананас выделывал такие коленца, что Флитвик даже зааплодировал.

Ребята рассмеялись. Они и ожидали от него чего-нибудь в этом роде.

 

Постепенно толпа в коридоре редела. Кто-то выходил из кабинета радостный и сияющий, кто-то, напротив, мрачный и словно в воду опущенный. Одна девочка даже разрыдалась.

Сириус остался с друзьями ждать, пока дойдет очередь до них. Точно так же, как некоторое время спустя, сдав экзамен, остался Ремус.

Больше всего они волновались, когда наступил черед Питера. Но и он появился из кабинета довольный и улыбающийся.

— Порядок! Кажется, сдал.

— Ура! — закричали они хором.

На мальчишек стали оборачиваться, а Снейп смерил их убийственным взглядом. Но сейчас друзьям ни до кого не было дела. Наконец, из кабинета прозвучало:

— Поттер, Джеймс!

Джеймс взлохматил себе шевелюру, глубоко вздохнул и двинулся в кабинет с таким лицом, будто идет на эшафот.

Когда он вернулся — уже с сияющей физиономией — мальчики помчались на кухню, чтобы запастись сладостями и как следует отпраздновать. Хотя оценки объявят только через неделю после последнего экзамена, кто как сдал, было уже сейчас примерно ясно.

— Что ж, парни, — подвел итог Джеймс, когда они в своей спальне поедали принесенные из кухни пирожные, — я в нас и не сомневался!

* * *

Несмотря на успешно сданные чары, Лили трясло перед каждым следующим экзаменом. Даже перед зельеварением.

— Лили! — Алиса укоризненно покачала головой. — Тебе-то чего волноваться? Ты же лучшая в зельях, любимица Слизнорта.

Но Лили словам подруги не внимала. Не то чтобы она была неуверенна в своих знаниях — просто сама атмосфера экзаменов вызывала нервную дрожь. Успокоилась Лили, только когда разложила на столе в экзаменационном классе ингредиенты и приступила к приготовлению зелья от забывчивости. Знакомый процесс немедленно увлек ее, и она забыла обо всем, очнувшись, только когда зелье было готово.

Слизнорт одобрительно улыбнулся и тихонько произнес:

— Как всегда великолепно, мисс Эванс!

Лили радостно зарделась. Из класса она вылетела как на крыльях. В коридоре ее поджидал Северус, сразу спросивший:

— Ну, как? Хотя можешь не отвечать — по твоему лицу все понятно.

Лили радостно рассмеялась.

— А ты сам? Наверняка лучше всех сварил!

Северус польщено хмыкнул:

— Если верить Слизнорту, то да.

Некоторое время спустя к ним присоединилась Алиса, которая при виде Северуса привычно поморщилась.

— Сдала? — взволнованно спросила Лили. В отличие от нее, подруга зелья никогда особенно не любила.

— Вроде, — выдохнула Алиса. — Я дико боялась что-нибудь перепутать, но, кажется, и цвет, и запах получились, как положено.

На этот раз поморщился Северус. Алиса предпочла этого не заметить, а Лили, пообещав ему встретиться позже, поспешила увести подругу.

* * *

Окончание всех экзаменов четверо друзей отметили еще одним набегом на кухню. Когда они уже запаслись сладостями и соками и собрались уходить, прямо перед ними появился директор. Мальчишки в ужасе замерли, прижимая к себе добычу, и нервно сглотнули, уставившись на него. Дамблдор, кажется, даже не удивился. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока директор не объявил задумчиво в пространство:

— Так вот что за мародеры, оказывается, объявились в школе! А я-то все думаю, кто это еду таскает… — он усмехнулся себе в бороду, и глаза его весело блеснули за стеклами очков. — Если вы сейчас быстро исчезнете, ради окончания учебного года я сделаю вид, что никого не видел.

Ребят как ветром сдуло. В гриффиндорскую башню они неслись с такой скоростью, какой от себя не ожидали. А влетев в спальню, переглянулись и расхохотались.

— Ну, Дамблдор дает! — воскликнул Сириус. — Я уж думал все — нам конец! А он: «Сделаю вид, что никого не видел».

— Мародеры, — Джеймс хмыкнул. — А что, неплохое название!

— Точно! — поддержал Сириус друга. — Так мы и будем называться. Ремус?

— Мародеры и есть, — согласился Ремус с улыбкой.

— Питер?

— Я за.

— Итак, единогласно. С этого момента мы Мародеры.

 

Объявления отметок все ожидали с нетерпением. Сириус и Джеймс набрали рекордное количество Превосходно. Джеймс дико удивился, увидев у себя «Превосходно» даже по Зельеварению.

— Твое благотворное влияние, — ухмыльнулся он Сириусу.

Совсем чуть-чуть от них отстал Ремус: у него было только одно «Выше ожидаемого» — по трансфигурации. Питер по всем предметам получил «Выше ожидаемого», а по Травологии — даже «Превосходно», и долго не мог поверить своим глазам, внимательно изучая табель.

 

В Хогвартс-экспрессе, по дороге домой, друзья шутили и веселились, но чем ближе был Лондон, тем мрачнее становился Сириус.

— Не убьет же она тебя! — не выдержал Джеймс.

— Кто знает? — Сириус произнес это настолько серьезно, что все в шоке уставились на него.

— Знаешь что? — Джеймс первым пришел в себя. — Я попрошу маму, чтобы она прислала тебе приглашение. Проведешь лето у меня.

— Не отпустят, — Сириус все так же мрачно покачал головой.

Джеймс закусил губу и с тревогой уставился на друга.

— Да ладно, прорвемся! — вдруг улыбнулся Сириус, заметив их беспокойство. — Первый раз что ли? Я вам напишу, как все прошло.

Радость от наступавших каникул немного омрачалась печалью разлуки. Но они были детьми, веселыми и жизнерадостными, а печали в этом возрасте преодолеваются легко и быстро.

«Уважаемая миссис Блэк,

Не согласились бы Вы отпустить Вашего сына Сириуса провести у нас часть каникул? Наши дети очень подружились, и мы с мужем были бы рады принять Сириуса у себя.

С уважением,

Дорея Поттер»

 

«Дорогая Алиса,

Возвращение домой было предсказуемо омрачено нападками Петуньи. Не могу понять, за что меня ненавидит родная сестра? Что я ей сделала? А ведь раньше мы были дружны! Родители пытаются как-то сгладить наши стычки, но это не больно-то помогает. И знаешь, если раньше я только плакала, то теперь не выдерживаю и начинаю огрызаться.

Ну ладно, не буду тебя грузить своими проблемами. В остальном лето проходит вполне обычно. Хожу в кино, гуляю по городу с Северусом (не морщись, пожалуйста, я все вижу), занимаюсь домашними делами, катаюсь на велосипеде. В общем, все как всегда. Даже писать особенно нечего.

А у тебя как проходит лето? Ты говорила: вы собирались ехать во Францию? И как там? С нетерпением жду ответа,

Твоя подруга Лили»

 

«Уважаемая миссис Поттер,

К сожалению, не могу принять Ваше приглашение, поскольку этим летом Сириус будет очень занят.

С уважением,

Вальбурга Блэк»

 

«Джим,

Прежде всего, выполняю свое обещание рассказать, как пройдет мое возвращение под родной кров.

Так вот. Как помнишь, на вокзале меня встретил один Кричер. Что уже само по себе было дурным знаком. Я по дороге внутренне подготовился к буре. Однако дома меня принимают спокойно и даже как-то подозрительно радушно. Объяснялось все просто: у нас были гости, а при посторонних маман никогда скандал не затевает.

Зато уж вечером, когда все ушли, началось… Сначала она просто на меня орала долго и со вкусом. В основном про позор рода, отщепенца, предателя, ну и так далее по списку. Отец только молча кивал и в процесс воспитания меня не вмешивался. Накричавшись вдоволь, маман объявила наказание — обычное Круцио. Ничего страшного, и раньше случалось. Ну и обеда с ужином, конечно, лишили. Но без этого уж никак. Я думал, будет хуже. Думаю, мои отличные отметки ее все-таки немного смягчили.

В данный момент я сижу взаперти в своей комнате и со скуки взялся за книги. Можешь себе представить — я уже все сочинения, заданные на лето, написал! С ума сойти!

Но все это ерунда. Самое ужасное другое: я не узнаю своего брата. За то время, что я провел в школе, Регулус сильно изменился. Они тут, похоже, ему ежедневную промывку мозгов устраивали. Теперь он говорит совсем как родители и мечтает поступить в СЛИЗЕРИН!!! А ведь ему еще год до школы в этом доме жить! Что же будет дальше?! В общем, я обдумываю план, как Регу вернуть мозги на место.

Как проходят твои каникулы? Ребята тебе писали?

Твой друг Сириус»

 

«Дорогая Лили,

Какой ужас, что у тебя такая сестра! Сочувствую тебе. Не знаю, как бы я реагировала на твоем месте. Ты держись, не унывай.

Моя поездка просто великолепна. Мы были в замках на Луаре. Никогда не видела ничего более красивого! Это просто чудо! Жаль, я не умею рисовать так, как ты, а то прислала бы тебе зарисовки. Вместо этого высылаю фотографию, где я с семьей на фоне одного из замков.

Ну и, конечно же, мы были в Париже. Этот город — просто мечта! Я влюбилась! Мы целыми днями бродили по улицам и любовались. Единственное, чего мне не хватало для полного счастья — чтобы ты была рядом.

А еще мы ездили в крупнейший в Европе зоопарк магических животных. Особенно мне понравились драконы. Они и страшные, и в то же время красивые. Но там было много и других весьма интересных животных. Среди них мне особенно понравились:

Мартлап — это нечто вроде крупной крысы с наростом на спине. Этот нарост едят, чтобы повысить сопротивляемость проклятиям.

Сниджет — золотая птичка, которая летает с поразительной скоростью. Я очень удивилась, узнав, что раньше сниджетов использовали в квиддиче как снитч. Но сейчас они очень редкие. Поэтому-то и стали использовать снитчи. Нет, ты представь себе, как это можно живую птичку ловить во время игры? Ее же в азарте и убить можно! В общем, я порадовалась, что теперь есть снитчи.

Короче, ты поняла, что домой я возвращаюсь бесконечно довольная своей поездкой. Кстати, что такое «кино» и «велосипед»? Я долго пыталась представить, но так ни до чего и не додумалась.

Может, мне удастся навестить тебя, если родители разрешат.

Так что, возможно, до скорой встречи,

Твоя подруга Алиса.

P.S. Только обещай, что мне не придется общаться со Снейпом»

 

«Рем,

Я получил, наконец, письмо от Сириуса и, наверное, с неделю пребывал в глубоком шоке. Родители на самом деле его ненавидят! Представь: они его пытали! Круцио! Я даже не знал, что это такое. Спросил у родителей. А они аж подпрыгнули и давай выяснять, откуда я узнал про это заклятие. Пришлось рассказать. Родители тоже были в шоке. Рем, это пыточное заклятие! Ты представляешь?! С его помощью можно причинить дикую боль. Ну, что он такого сделал-то?! Всего лишь поступил на Гриффиндор! Убиться.

Я попросил маму, чтобы она прислала Блэкам приглашение. И знаешь, что они ответили? Что Сириус будет летом сильно занят и приехать не сможет. Вот так вот! И чем это, интересно, он будет сильно занят? Сидением взаперти в своей комнате? Я даже хотел устроить спасательную операцию и выкрасть его из дома. Но родители меня отговорили: говорят, он несовершеннолетний, и против воли родителей мы ничего не можем сделать. Но что-то же надо делать! Рем, придумай что-нибудь! Мы же не можем просто сидеть и ждать!

Что касается меня самого, лето проходит нормально. Соседские мальчишки научили меня кататься на велосипеде. Для непосвященных объясняю: это такая магловская штука на двух колесах, на которой ездят. Очень увлекательное занятие! Да и вообще с моими соседями всегда весело. Ну, я вам уже рассказывал. Только мысли о Сириусе отравляют мне все веселье.

С нетерпением жду ответа,

Твой друг Джеймс»

 

«Дорогая Алиса,

Если ты собираешься ко мне в гости, то я тебе на месте объясню, что такое кино и велосипед. На словах все равно не поймешь — это надо видеть. Я сказала родителям, что ты приедешь, и они очень обрадовались.

С нетерпением ждущая тебя Лили.

P.S. Постараюсь, чтобы вы с Северусом не пересеклись»

 

«Рем,

Ребята тебе писали? Как у них дела? У меня полная тоска, как, впрочем, всегда дома. Сейчас еще неплохой вариант: я просто делаю всю работу по дому, и мать не обращает на меня внимания. Так что живу относительно спокойно, даже есть время погулять или заняться своими делами. Но все равно уже хочется поскорей в школу, несмотря на всю мою нелюбовь к учебе.

А у тебя как дела?

Скучающий Питер»

 

«Сириус,

Джим пишет, что тебя чуть ли не пытали. Он уже в истерике — хочет мчаться тебя спасать. Родители его еле отговорили. Все действительно настолько плохо? Может, тебя правда надо спасать? Ответь немедленно хоть кому-нибудь.

Что касается меня, то мы с родителями ездили в Шотландию — в горы. Там безумно красиво. Мне очень понравилось, и я отлично отдохнул. Сейчас я дома — читаю нервные письма Джима и тоскливые Пита. У него тоже проблемы. Я так понял, большей частью мать его просто не замечает и использует вместо домового эльфа (и относится к нему соответствующим образом). Глядя на ваши семьи — твою и Пита, — я все чаще задаюсь вопросом: как можно так ненавидеть собственных детей?

Напиши, как ты?

Обеспокоенный Ремус»

 

«Пит,

Приезжай ко мне в гости, хотя бы на пару недель. Надеюсь, хоть тебя-то отпустят? Если надо, мы пришлем официальное приглашение. Жду ответа,

Джеймс.

P.S. Я и Рема приглашал, но он говорит, что не может — после поездки разболелся. Простудился он, что ли?»

 

«Джим,

Немедленно успокойся! Со мной все в порядке, и спасать меня не надо. И ставить на уши всех окружающих тоже не надо. Меня сейчас только брат беспокоит. И с каждым днем все сильнее. Я пытаюсь его перевоспитать, но пока безуспешно.

Рем писал тебе про свою поездку в Шотландию? Класс! Я рад за него. Думаю, мне бы тоже в горах понравилось. Как там твои соседи-маглы? Надеюсь, осенью ты нас научишь еще чему-нибудь интересному. Кстати, у нас по соседству тоже маглы живут. Я даже пару лет назад пытался с ними познакомиться. С тех пор-то меня из дома и не выпускают.

Да, слышал, Пит у тебя в гостях. Так что теперь обращаюсь к нему. Пит, выше нос! Когда тебя не замечают — это еще прекрасно. Гораздо хуже, когда начинают замечать! Это я тебе по собственному опыту говорю. Надеюсь, вы там с Джимом отлично проводите время.

Сириус»

 

«Дорогая Лили,

Спасибо тебе за отлично проведенное время. Такого веселого лета у меня еще не было! Даже твоя вечно ворчащая сестра его не испортила. Хотя, знаешь, иногда меня так и подмывало нарушить Закон об ограничении использования волшебства несовершеннолетними и заколдовать ее хорошенько. Как ты ее все время терпишь, не представляю! Ну ладно, это все так — мелочи. Зато родители твои — просто чудо!

После того как мы сходили в кино и я научилась кататься на велосипеде, я начинаю задумываться о том, что надо сближаться с маглами. Ну или хотя бы активнее пользоваться их изобретениями. Слушай, а давай привезем велосипед в Хогвартс — не все же мальчишкам новшества вводить!

Я уже постепенно начинаю готовиться к школе. А ты?

Довольная своими каникулами Алиса»

 

«Сириус,

Надеюсь, хоть наши письма тебя развлекают. Представляю, как тебе тоскливо целыми днями сидеть безвылазно в комнате. Бедный. Я предлагал Рему устроить спасательную операцию и выкрасть тебя из дома как принцессу. Но он сказал, чтоб я не сходил с ума.

Питер уехал от меня весьма довольный. Но, хоть мы с ним и повеселились, но мне не хватает тебя. Без тебя совсем не то. Ну ладно, скоро встретимся в школе. Представь, я уже взялся сочинения писать, которые нам задали. Родители нарадоваться не могут.

С нетерпением жду встречи,

Джеймс»

 

«Дорогая Алиса,

Я рада, что тебе понравилось у меня в гостях. Мне тоже было с тобой весело. На следующий год уже я приеду к тебе. Договорились?

Я тоже начала подготовку к школе. Пишу сочинения, которые нам задали на лето. Боюсь, велосипеды привезти в Хогвартс нам не удастся. Хотя идея интересная. Кстати, насчет сближения с маглами — я всеми руками за! Только вот Северус ее не одобрил, к сожалению. Но я еще постараюсь его переубедить (и не фыркай, пожалуйста, — я смогу).

Теперь уже до скорой встречи,

Твоя Лили»

 

«Ремус,

Жаль, ты не смог приехать к Джиму! Не представляешь, как здорово мы провели время! Я б с удовольствием остался у него и до конца лета, да мать велела возвращаться. Но я теперь уже спокойнее ее воспринимаю. Знаешь, мне кажется, Сириусу еще хуже.

Я теперь целыми днями готовлюсь к школе, так что скучать не приходится.

До скорой встречи,

Питер»

Платформа девять и три четверти постепенно заполнялась школьниками и их родителями. Кругом звучали радостные, взволнованные голоса, громыхали тяжелые тележки, ухали совы, мяукали коты. Джеймс прощался с родителями, одновременно вертя головой в попытке высмотреть друзей. Он очень любил родителей и всегда с грустью с ними расставался, но за лето безумно соскучился по друзьям. Вдруг сквозь шум и гам, царившие на платформе, он услышал знакомый голос:

— Джим! — Сириус пробирался к нему сквозь бурлящую толпу.

— Сириус! — Джеймс просиял счастливой улыбкой, и через секунду они уже крепко обнимали друг друга.

— Так это и есть знаменитый Сириус? — немного насмешливо спросил папа, в глазах которого плясали веселые искры.

Джеймс подтянулся и представил приятеля по всей форме:

— Мам, пап: мой лучший друг — Сириус Блэк.

— Рады познакомиться, — улыбнулась мама. — Джеймс много о тебе рассказывал.

— И я счастлив познакомиться с вами, мистер и миссис Поттер, — Сириус галантно склонил голову.

Джеймс хмыкнул: у Сириуса такие штуки всегда получались удивительно органично. Сам Джеймс так никогда не умел. Впрочем, он и не пытался.

— Какой воспитанный мальчик! — протянула мама, пряча озорную улыбку. — Не то, что наш балбес!

— Видал?! — Джеймс состроил оскорбленную мину. — И это они о единственном сыне!

Сириус, конечно, понравился родителям. В нем было все, чего не хватало Джеймсу. А Джеймсу не хватало собранности, подтянутости, внутренней интеллигентности, умения держаться и вести себя, как положено воспитанному мальчику из приличной семьи.

Отец усмехнулся и потрепал Джеймса по макушке. Сириус тихонько вздохнул. Но как ни тих был этот вздох, Джеймс услышал, а еще он заметил тоску в глазах Сириуса, тщательно спрятанную за веселой улыбкой. За прошедший год Джеймс почувствовал, как несправедливо судьба обошлась с его другом, лишив одной из самых важных вещей в жизни — любящей семьи. И ему очень хотелось как-нибудь возместить эту несправедливость.

Тем временем родители рассматривали Сириуса столь внимательно, что тот смутился. И Джеймс поспешил прервать неловкое молчание.

— Ну ладно, мы пошли, — он обнял на прощание родителей. — Пока, до встречи!

— До встречи, Джейми. Будь умницей.

— Ма-а-ам, — Джеймс поморщился, — я же не маленький!

Мама только улыбнулась.

— До свидания.

— До свидания, Сириус. Надеюсь, нам удастся еще пообщаться подольше.

Джеймс уже потянул его к поезду.

— Ты Рема с Питом не видел?

Сириус покачал головой.

— И я не видел. Может они в поезде?

Питера они действительно нашли в поезде: он уже занял всем места. А вот Ремус так и не обнаружился, хотя они обошли весь состав вдоль и поперек.

— Странно, — задумчиво произнес Джеймс, когда они сдались и бросили поиски. — Может, он все еще болен? Он писал, что заболел после поездки в Шотландию.

— Кстати, насчет болезней Ремуса, — произнес Сириус, подавшись вперед. — Вам не кажется, что это несколько... подозрительно?

— Что именно? — Питер озадаченно нахмурился.

— Все, — отрезал Сириус. — Он исчезает каждый месяц на пару дней — вроде как уезжает к больным родственникам или сам заболевает... Но это странно — что неизменно каждый месяц находится настолько больной родственник, что это требует его присутствия.

— И что ты думаешь? — Джеймс, чуть нахмурившись, внимательно смотрел на друга.

— Не знаю. Но Рем что-то от нас скрывает.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. У Питера в такие моменты всегда возникало стойкое ощущение, что они продолжают разговор, только безмолвный. Привычно накатила волна зависти: его хоть и приняли в компанию, но такого единения как у Джеймса с Сириусом, у него ни с кем не было.

— И что ты предлагаешь? — прервал молчание Джеймс.

— Выяснить, что Рем скрывает.

— Не знаю... Мне это кажется не совсем честным. Может, у него есть веская причина, чтобы это что-то скрывать.

— А что если он просто боится сказать? Если ему нужна помощь?

Снова воцарилось молчание, наконец, Джеймс кивнул:

— Ладно, убедил. Подумаем над этим, как приедем в Хогвартс.

Ремус появился на следующий день после их прибытия в школу. Свое опоздание он объяснил тем, что заболел. Как раз накануне отъезда. И под предлогом своего опоздания тут же умчался в библиотеку, едва они после уроков устроились в гостиной у камина.

— Во дает! — Джеймс даже присвистнул. — Учебный год только начался, а он уже в библиотеку!

— И тебе бы, Поттер, не помешало, — последовал ехидный комментарий сидевшей неподалеку Лили Эванс.

— А мне библиотека не нужна, — нахально заявил Джеймс, улыбнувшись сокурснице. — У меня все знания в голове изначально заложены.

Вокруг засмеялись. Лили фыркнула и отвернулась.

— Итак, — Сириус наклонился поближе к друзьям, чтобы его не услышали посторонние. — Что мы имеем? Рем исчезает раз в месяц на два-три дня. И при этом не в одно и то же время — числа его отъезда меняются. Уверен, что это не просто так и здесь есть какая-то закономерность...

— Но какая?

— Вот это нам и предстоит выяснить.

Пока друзья обсуждали возможные варианты, Питер свернулся калачиком в кресле и чуть не уснул, но тут же подскочил от окрика Сириуса:

— Пит, не спать! Думать!

— Извини, — Питер протер глаза. — Очень спать хочется...

Сириус с любопытством уставился на него:

— А чем ты, интересно, ночью занимался?

— У меня бессонница была — я всегда плохо сплю в полнолуние. Но в этот раз как-то особенно не спалось...

— Полнолуние... — произнесли хором Джеймс и Сириус, переглянувшись с таким видом, словно на них снизошло озарение.

Сириус вскочил с дивана и начал рассуждать вполголоса:

— Значит, вчера было полнолуние. Рема не было во время полнолуния, — Сириус резко повернулся к Питеру. — Пит, а ты не помнишь, в прошлом году, когда у тебя были такие бессонницы, Рем в это время был в спальне?

Питер задумался, нахмурившись и сосредоточенно глядя в огонь в камине. Думал он минуты три, не меньше.

— Я... знаешь... кажется, нет. Точно, не был.

— И это означает... — Сириус замолчал, боясь озвучить свою догадку.

— Не может быть! — Джеймс потряс головой, отчаянно надеясь, что это совпадение, что они, дураки, навыдумывали невесть что.

Но где-то в глубине души появилась уверенность, что не совпадение. И от этого становилось страшно. Если Ремус... Как же он живет с этим? Всегда один со своей бедой! Нет, не один. Они же — друзья, и Ремус никогда теперь не будет один. Джеймс встретился взглядом с Сириусом и прочитал в глазах друга те же чувства, что охватили его самого.

— Скажем ему? — тихо спросил Джеймс.

— Да, — Сириус решительно кивнул. — Он должен знать, что он не один.

— Ребята, вы о чем? — нерешительно спросил Питер.

Ответить ему не успели, поскольку в гостиную вошел Ремус — бледный, изможденный, с синяками под глазами. Джеймс с Сириусом переглянулись — и как они раньше этого не замечали?

— Что замышляете? — Ремус нервно улыбнулся бескровными губами.

— Рем, — Сириус решил сразу взять быка за рога, — есть разговор. Пошли в спальню — подальше от лишних ушей.

Ремус при этих словах побледнел еще больше, нервно сглотнул и посмотрел на него с таким ужасом, что у Сириуса сжалось сердце. Неужели, он так боится... что они отвернутся от него? Сириус нахмурился и решительно направился к лестнице.

Поднимаясь вслед за друзьями, Ремус мог думать только об одном: они знают, знают, знают. Догадались. Он понял это сразу, как только зашел в гостиную — по их серьезным сосредоточенным лицам, по вопросительному взгляду, направленному на него. Мир Ремуса рушился, разваливался на кусочки. По лестнице, куда сотни раз до этого легко взбегал, он теперь шел медленно, как на эшафот. Ноги казались свинцовыми. Что он им скажет? И что ему теперь делать? Снова один. Теперь уже навсегда. Больше он не совершит такой ошибки — больше не подпустит к себе никого так близко. Потому что это слишком больно.

Ремус зашел последним и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Будто щит, прижал к груди взятые в библиотеке книги. Он чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Джеймс и Сириус неуверенно посмотрели друг на друга, решая, кому начинать. Питер смотрел на всех с явным недоумением. И вот Джеймс кивнул, словно отвечая Сириусу, и перевел взгляд на Ремуса.

— Рем... — неуверенно начал он. — Мы тут сопоставили дни твоего отсутствия и полнолуния...

Сердце упало. До последней секунды он надеялся, что ошибся. Но нет. Не ошибся. И словно в омут головой:

— Да. Вы правильно поняли. Я — оборотень.

Потрясенный возглас Питера. Вздох сожаления Джеймса — будто он надеялся, что они ошиблись. Сириус остался бесстрастным — и не поймешь, что там, за этой его аристократической маской.

— Давно? — Сириус закусил губу. В его глазах, наконец, появилось выражение, вот только Ремус никак не мог понять какое.

— С четырех лет, — Ремус бросил затравленный взгляд на своих теперь уже, несомненно, бывших друзей и сполз по двери вниз.

Он уткнулся лицом в колени, чтобы они не видели, как глаза наполняются слезами. Однако плечи предательски вздрогнули.

— Рем, ты чего? — Джеймс и Сириус произнесли это хором, тут же опустившись на колени рядом с ним.

— Ты что, плачешь? — Джеймс положил ему руку на плечо.

Голос его был таким обеспокоенным, что Ремус удивленно поднял голову. И встретил взгляд... друга? Да, по-прежнему друга — беспокоящегося за него, стремящегося помочь. Ремус моргнул. Но этого же не может быть!

— Он думал, что мы отвернемся от него, — последовал мрачный комментарий Сириуса.

Ремус перевел на него взгляд и, наконец, понял, что за выражение было в его глазах. Обида. Обида от того, что он, Ремус, усомнился в их дружбе, не доверял им. Бесконечное счастье накрыло его с головой, словно волна, и от облегчения слезы брызнули из глаз еще сильнее.

— Ребята... вы... — Ремус так и не смог выразить свои чувства словами и просто крепко обнял обоих сразу, тихо прошептав: — Простите.

Книги посыпались на пол, но никто не обратил на это внимания. Рядом молча опустился Питер и попытался обнять их всех одновременно.

Вскоре Ремус уже рассказывал им свою историю. Сириус устроился на подоконнике, Джеймс мерил шагами комнату, Питер растянулся на кровати, а Ремус уселся на своей по-турецки.

— ...и Дамблдор взял с меня слово, что об этом никто не узнает. Так что...

— Мы никому не скажем! — хором.

Ремус улыбнулся. Такого счастья он не испытывал еще никогда в жизни.

— А где ты бываешь во время полнолуния?

— Под Дракучей Ивой есть ход — он ведет в домик на окраине Хогсмида. Там я и превращаюсь.

— Не понял, — Джеймс удивленно моргнул. — Ты что, каждый раз преодолеваешь эту полосу препятствий?

— Да нет. У основания ствола есть сучок. Если его нажать, ива замирает. Мадам Помфри всегда его нажимает длинной палкой.

— Эх, блин, — Джеймс вздохнул и с сожалением и взлохматил себе волосы, — жаль, мы раньше про этот ход не знали...

Ремус рассмеялся — ну, неугомонный!

— Это больно? — вдруг спросил Сириус.

— Да, — Ремус сразу посерьезнел. — Очень.

Сириус, закусив губу, над чем-то задумался. Ремус усмехнулся про себя: задумавшийся Блэк — явление небезопасное. Кто его знает, до чего он там додумается? Джеймс покосился на друга, хмыкнул и кивнул, будто с чем-то соглашаясь. Интересно, они что, друг у друга мысли читают?

В тот день, засыпая, Ремус подумал, что он невероятно везучий человек: не каждому удается встретить таких друзей.

На следующий день, на истории магии, Джеймс собирался, как всегда, поспать, но ему не дал Сириус, который пихнул его локтем и подвинул записку:

«Надо что-нибудь придумать, чтобы помочь Ремусу».

Джеймс хмыкнул.

«Надо. Но что мы можем сделать? Ликантропия не лечится».

«Знаю. Все равно надо изучить всю литературу по оборотням, какую сможем найти. Должно же быть хоть что-нибудь!»

«Значит, после занятий идем в библиотеку?»

«Значит, идем. И Рему ни слова: он станет нас отговаривать».

Джеймс кивнул. Рем станет, это точно.

«Пита берем?»

«Не обязательно. В научных изысканиях толку от него не особо. Лучше пусть Ремуса отвлекает. А информацией поделимся, когда найдем что-нибудь».

Несколько дней подряд они сидели вечерами в библиотеке, вызвав этим недоумение Ремуса. Но тот пока вопросов не задавал, только посматривал с беспокойным вопросом в глазах — мол, что за авантюру вы еще затеяли?

Да и не только Ремус смотрел на них подозрительно. Видеть Блэка и Поттера в библиотеке, да еще и каждый вечер — зрелище неординарное. Библиотекарша мадам Пинс и вовсе нервно поглядывала в их сторону — явно ждала какой-нибудь грандиозной каверзы. Мальчишек эта ситуация забавляла, и они усиленно изображали заговорщиков: делали серьезные лица, таинственно перешептывались и бросали настороженные взгляды на сидевших неподалеку студентов. Изо всех сил стараясь при этом не расхохотаться.

Во время одной из таких посиделок Джеймс листал очередной трактат, уже почти отчаявшись найти хоть что-то дельное. И вдруг...

— Сириус, глянь! — Джеймс пихнул друга локтем.

Тот нагнулся к его книге:

— «Оборотни бросаются на людей, но совершенно безопасны для животных и даже, в редких случаях, могут подружиться с ними». И что?

— Как что? Безопасны для животных!

— Но мы-то — люди.

— Но мы можем научиться превращаться в животных.

— Ты имеешь в виду...

— Именно! И тогда мы сможем составить Рему компанию в полнолуние. Если уж нельзя остановить превращения, то ему хоть будет не так тоскливо.

— Это очень сложно.

— Но если постараться...

— То для нас нет ничего невозможного! — Сириус ухмыльнулся. — Да, ты прав — это идея! Значит, теперь ищем литературу по анимагии.

Питеру сообщили о находке в тот же вечер. Он сначала испугался сложности затеи, но когда ему пообещали всестороннюю помощь, успокоился и заинтересовался.

Ремуса же решили поставить в известность на следующий день, когда они сидели на берегу озера, под своим любимым деревом. Рем предсказуемо пришел в ужас.

— Вы рехнулись?! Решили покончить жизнь самоубийством? Только почему столь экстравагантным способом?

— Рем, успокойся, — уверенно произнес Сириус. — Мы будем действовать очень осторожно, — на этом слове Ремус фыркнул, но он проигнорировал его скептицизм. — Сначала изучим всю теорию и только потом начнем что-то пробовать.

Ремус упрямо покачал головой:

— Я не могу позволить, чтобы вы так рисковали из-за меня.

— Так. Рем, ты не понял, — Джеймс хитро прищурился. — Мы ведь не разрешения спрашиваем. Мы просто поставили тебя в известность.

— Вы... вы... — Ремус никак не мог придумать адекватный такому заявлению ответ. — Двое ненормальных!

— Почему это двое?! — картинно возмутился Сириус. — Пит тоже участвует в проекте.

— А то я не знаю, кто до этой «гениальной» идеи додумался!

Сириус с Джеймсом переглянулись и ухмыльнулись, довольные собой. Ремус некоторое время сверлил их возмущенным взглядом и вдруг решительно заявил:

— Значит так. Я контролирую весь процесс, проверяю ваши достижения. И начинать практиковаться будете только по моему разрешению и под моим присмотром.

— Ну, вот, так бы сразу! А то — «рехнулись», «ненормальные»... — Джеймс довольно улыбнулся.

Самое сложное было сделано — Ремуса они убедили. Тот, правда, все еще сердился. Но это он просто за них беспокоится. А когда они добьются успеха, он же первый радоваться будет. И Джеймс тут же сменил тему.

— Я вот подумал, — протянул он, глядя в ясное синее небо, по которому проплывали легкие перистые облака, — а не пора ли нам изучить Запретный лес?

Ремус застонал и рухнул ничком в траву. Джеймс с Сириусом усмехнулись.

Исследование Запретного леса было отложено ввиду более важного дела — проб в команду по квиддичу.

На поле Мародеры пришли первыми. Как по заказу, погода установилась просто великолепная, можно сказать, идеальная для испытаний: тепло и солнечно, никакого дождя или ветра. Пока ждали остальных, Джеймс развлекал друзей демонстрацией возможностей своей новой метлы «Нимбус-1000», которую родители подарили ему перед началом учебного года, и выделывал в воздухе такие виражи, что у троих зрителей дух захватывало. Собственная метла была только у Джеймса: родители Сириуса даже и не собирались делать какие бы то ни было подарки мятежному сыну.

Джеймс великодушно предложил друзьям покататься на своем «Нимбусе», чем Сириус, в отличие от Питера и Ремуса, немедленно воспользовался. И начал выделывать виражи еще похлеще Джеймса.

— Супер! — заключил он, приземлившись. — Классная метла, Джим!

Постепенно собрались члены команды и другие претенденты, и Питер с Ремусом ушли на трибуны, чтобы оттуда, никому не мешая, наблюдать за друзьями.

Капитан команды Бенджи Фенвик подозвал к себе желающих получить место ловца и объявил:

— Каждый претендент по очереди сначала просто полетает — продемонстрирует свое умение держаться в воздухе. А потом я выпускаю снитч. Естественно, чем быстрее вы его поймаете, тем лучше для вас. Ну что ж, начнем!

Заметив Джеймса, Бенджи улыбнулся ему и подмигнул. Джеймс ухмыльнулся в ответ — он не сомневался в своей победе. Летал он чуть ли не с рождения и в воздухе чувствовал себя как рыба в воде.

Когда до него дошла очередь, Джеймс поднялся над трибунами. Отсюда открывался великолепный вид: солнечные лучи сверкали и переливались на глади озера, золотили верхушки деревьев в Запретном лесу и шпили башенок на замке. На секунду Джеймс залюбовался. А затем, вдохнув полной грудью свежий воздух, он начал выделывать петли и восьмерки. Поразвлекавшись немного, он вошел в такое крутое пике, что у присутствующих вырвался испуганный вздох. Джеймс резко затормозил у самой земли, немного пролетел над травой, почти касаясь ее ногами, и также резко вертикально взмыл вверх. Зрители зааплодировали.

— Молодец, Джеймс! — крикнул Фенвик. — Выпускаю снитч.

Золотой мячик мелькнул блестящими крылышками и словно растворился в прозрачном осеннем воздухе. Высматривая его, Джеймс краем глаза заметил, что выпущен был не только снитч, но и бладжеры, которые тут же полетели в него. Лавируя между злобными мячами, он вдруг заметил золотой блеск над одной из трибун. Резкий рывок вперед — при этом бладжеры, летевшие в него, столкнулись друг с другом — и вот уже снитч у него в руке.

Довольный собой, Джеймс спустился под приветственные крики друзей. Капитан одобрительно хлопнул его по плечу и велел подождать до конца испытаний, когда будет объявлено решение команды. Джеймс присоединился к Ремусу с Питером и приготовился аплодировать Сириусу.

 

— Теперь охотники. Действуем по той же схеме — сначала вы просто демонстрируете умение держаться в воздухе, а потом начинаете работать с мячом. Поскольку охотник, в отличие от ловца, всегда взаимодействует с другими игроками, мы разыграем небольшой матч, чтобы посмотреть, как вы впишетесь в команду.

На место охотника кроме Сириуса было еще три претендента со старших курсов. Джеймс, наблюдая за соперниками друга, усиленно выискивал недостатки в их игре, которых, честно признаться, было немного.

Сириус, видимо, тоже оценил мастерство других претендентов и решил продемонстрировать наивысший пилотаж. Когда он после одной мертвой петли, крутанувшись в воздухе, на несколько мгновений завис вниз головой, Джеймс вцепился руками в скамейку и пробормотал:

— Убью придурка.

— Знаешь, Джим, — усмехнулся Ремус, — за тобой наблюдать было ничуть не лучше.

 

— Игроки, заняли позиции! — объявил капитан.

Некоторое время Эммелина и Бенджи приноравливались к новому партнеру, делая ему различной сложности пасы. А затем началась почти настоящая игра: с той лишь разницей, что против своих охотников играли все остальные члены команды. Ловко уворачиваясь от бладжеров, Сириус вместе с двумя другими охотниками уверенно вел квоффл. Пять раз из семи ему удалось обмануть бдительность вратаря и забить гол.

Капитан, судя по всему, остался доволен проведенными испытаниями. Он собрал команду, и пару минут они вполголоса совещались.

— Итак, итоги испытаний, — объявил Бенджи. — На место ловца мы берем Джеймса Поттера, а на место охотника — Сириуса Блэка.

Мародеры запрыгали с радостными воплями, а Бенджи продолжил:

— Все остальные могут быть свободны, а вы, ребята, задержитесь — обсудим тренировки. И хочу вам сказать: мы все рады нашему пополнению, — он тепло улыбнулся мальчикам.

* * *

Сидя в гостиной, Лили внимательно изучала «Ежедневный пророк», который ей вручила Алиса со словами: «Ты только посмотри, что творится!» Творилось действительно нечто странное и… пугающее. Некий волшебник со странным именем Волдеморт проповедовал настоящий расизм: предлагал очистить общество от маглорожденных и полукровок, чтобы сохранить чистоту волшебной крови. Правда, в статье не уточнялось, какими способами он собирался проводить это очищение, но Лили сильно подозревала, что не слишком гуманными. Мягко говоря. Ей все это напомнило политику Гитлера. У маглов подобные идеи привели к разрушительной войне. Чем же все закончится у волшебников, обладающих такими силами? Лили стало страшно.

— Ну, и что ты думаешь? — спросила Алиса.

— Не знаю, — Лили подняла глаза на подругу. — Мне это напоминает одного правителя маглов. Он тоже проповедовал чистоту нации. И когда он пришел к власти, началась война, в которой погибли миллионы.

— Вот-вот, — мрачно кивнула Алиса. — У меня ощущение, что эти разговоры о чистокровности приведут именно к войне.

Подруги замолчали. Говорить о войне не хотелось. Хотелось верить, что хотя бы за стенами Хогвартса их не коснутся никакие беды.

 

На следующий день Лили поделилась своими опасениями с Северусом, когда они гуляли после уроков на школьном дворе. Однако реакция друга оказалась совсем не такой, как она предполагала.

— Да, я слышал об этом Волдеморте, — ответил Северус. — По-моему, у него весьма здравые идеи. Я с ним совершенно согласен. Надо хранить чистоту крови и не соприкасаться с маглами.

— Сев! — Лили в ужасе уставилась на него. — Что ты такое говоришь?

— А что?

Лили сердито прищурилась:

— А ты не заметил, что он предлагает очистить мир от маглорожденных? От таких, как я! И каким это, интересно, способом он собирается очищать от нас мир?

— Ну, я уверен, что он ничего такого не имел в виду. Он просто призывает волшебников не общаться с маглами и не создавать с ними семьи, тогда маглорожденные постепенно исчезнут сами по себе. У родителей-маглов рождаются дети-волшебники только потому, что когда-то в их семье была примесь волшебной крови. Это известная теория.

— Ты правда так думаешь? — Лили внимательно посмотрела на друга.

Тот кивнул.

— А я вот в этом совсем не уверена. Точнее, я уверена в обратном: начнется война, а во время войны гибнут люди. И в первую очередь Волдеморт и его сторонники наверняка будут стремиться убить маглорожденных. Неужели ты хочешь моей смерти?

— Что ты такое говоришь? — Северус аж побледнел.

— Тогда почему соглашаешься с этими бредовыми идеями? Я вот думаю, что от сближения волшебников с маглами обе стороны только выиграют.

— Не могу с тобой согласиться. Много тебе радости от твоей сестры? И моя мать вот сблизилась с маглом. И что из этого вышло?

— Северус! Ей просто не повезло. Подлецы встречаются везде. А сколько есть счастливых семей, где один из супругов волшебник, а другой магл! Вот у моей соседки по комнате Элинор как раз такая семья. И ее родители очень любят друг друга.

Северус нахмурился.

— Знаешь, Лили, давай лучше не будем об этом.

— Но это важно! От нашего выбора зависит наше будущее!

— Ты все равно меня не убедишь. Прекратим этот разговор, иначе мы поссоримся.

— Ах, так?! — Лили возмущенно фыркнула. — Значит, ты не хочешь, чтобы у нас было общее будущее. Потому что в мире, в котором победят идеи Волдеморта, мы будем по разные стороны баррикад!

Лили развернулась и решительно зашагала к замку.

— Лили! Лили, постой! — воскликнул Северус.

Но она не обратила на его крик внимания.

 

Лили дулась на него несколько дней. Даже на зельеварении отсела за другую парту. Северус ходил побитым щенком, все время пытался с ней заговорить, но она его избегала. Заметив это, Поттер как-то на перемене прокомментировал:

— Что, Эванс, поняла, наконец, что Снейп не из тех, с кем стоит дружить?

— Отстань, Поттер, и без тебя тошно!

— Без меня, может быть, и тошно, — ухмыльнулся тот. — А вот со мной нет.

Остальные мальчишки заржали. Несмотря на отвратительное настроение, Лили тоже засмеялась. Этот Поттер может рассмешить даже покойника.

— Так держать! — Джеймс поднял большой палец. — Улыбающаяся ты гораздо симпатичнее. А он не стоит таких переживаний.

С этим заявлением он удалился, а Алиса закивала:

— Вот-вот, послушай Джеймса. Я тебе тысячу раз то же самое говорила!

Лили только вздохнула. Спорить с подругой не хотелось: не хватало еще и с ней поругаться.

 

С Северусом она помирилась к концу недели: все-таки этот спор не стоил того, чтобы разрушать дружбу. Про чистокровность и политику Волдеморта они больше не заговаривали, дабы не спровоцировать новую ссору. Но в душе у Лили остался осадок: она стала опасаться, что друг может выбрать неверный путь.

* * *

Чтобы как следует подготовить новичков к матчу, Фенвик удвоил количество тренировок и гонял свою команду по нескольку часов. В итоге измотанные на тренировках Джеймс и Сириус забыли про исследование Запретного леса, чему Ремус тихо радовался. Он надеялся, что к тому моменту, как у них появится больше свободного времени, они переключатся на более безопасную идею.

Квиддичный сезон открылся матчем Гриффиндор-Равенкло. Проснувшись утром в день матча, Питер обнаружил, что ни Сириуса, ни Джеймса уже нет в комнате. Он удивленно моргнул и посмотрел на будильник: без пятнадцати восемь. Питер снова недоуменно покосился на пустые кровати. Чтобы Сириус встал в такую рань, да еще и без шума?! Мир сошел с ума. И куда же они, интересно, успели умчаться? Питер полежал еще, размышляя — вставать или не вставать, — пока на соседней кровати не заворочался Ремус.

— Пит? Ты спишь? — раздался его сонный голос.

— Нет.

— А где Джеймс и Сириус?

— Понятия не имею. Когда я проснулся, их уже не было.

Ремус хмыкнул и глубокомысленно изрек:

— Вот что значит первый матч! Поднялись в такую рань — и сами!

— О, точно! — Питер подпрыгнул на кровати. — Сегодня же матч! А я-то никак не могу понять, что ж такое важное должно произойти.

Ремус снова хмыкнул.

— Ладно, давай вставать: пошли завтракать. Ребята, наверное, уже там.

Однако в Большом зале Сириуса и Джеймса тоже не было. Похоже, мальчишки успели умчаться на поле.

Во время завтрака все шумно обсуждали предстоящий матч, и зал напоминал растревоженный улей. Некоторые даже пришли с факультетскими знаменами. Ремус с Питером от бурных обсуждений уклонились и, быстро позавтракав, поспешили на трибуны, где выбрали места повыше, чтобы лучше было наблюдать за друзьями.

И вот матч начался. Джеймс неподвижно завис над остальной командой, высматривая снитч. С другой стороны поля точно так же завис ловец Равенкло. Поскольку Джеймс пока не двигался, Питер принялся наблюдать за Сириусом. Тот уже мчался к воротам противника, то ныряя вниз, то взмывая вверх, то резко уходя в сторону, когда к нему опасно приближались бладжеры, или же охотники противников пытались отбить квоффл. Питер даже забыл про свою обычную зависть, с восхищением наблюдая, с какой ловкостью и изяществом друг лавирует в воздухе. Резкий бросок и…

— ГРИФФИНДОР ОТКРЫВАЕТ СЧЕТ!

Питер с Ремусом вскочили и закричали «Ура!». Довольную улыбку Сириуса было заметно даже с трибун.

 

Сириус помахал друзьям и снова сосредоточился на игре. Пока им с Эммелиной и Бенджи удавалось удерживать квоффл, перекидывая его друг другу. Таким образом они смогли забить три гола. Но и в команде Равенкло были талантливые игроки. В какой-то момент, когда Сириус пасовал Бенджи, один из охотников Равенкло в отчаянном рывке перехватил квоффл, и теперь уже они вели его к воротам Гриффиндора. Этот мяч Карадок сумел отбить. Но равенкловцам удалось-таки забить пару голов, пока Сириус не перехватил у них квоффл. И снова помчался к воротам противника. Сделав вид, что размахивается для броска, Сириус резко ушел в другую сторону и бросил квоффл поверх головы вратаря. Гриффиндорская трибуна взорвалась радостным воплем. Бенджи поднял большой палец и улыбнулся.

Краем глаза Сириус заметил, как до сих пор неподвижно висящий в воздухе Джеймс вдруг стремительно рванул вниз. Следом за ним тут же помчался ловец противника. Мысленно пожелав другу удачи, Сириус увернулся от бладжера и сделал пас Эммелине.

 

С радостным криком Алиса вскочила на ноги. Даже Лили, равнодушная к спорту вообще и к квиддичу в частности, заразилась азартом подруги. И сама не заметила, как каждый гол, забитый гриффиндорцами, встречала звонким «Ура!»

— О, — выдохнула Алиса, — смотри: Джеймс заметил снитч.

Как раз в этот момент Джеймс сорвался с места и помчался к земле.

— Все-таки здорово наши мальчишки летают! — восхищенно произнесла Алиса, наблюдая за ним.

Лили кивнула. С этим не поспоришь — летали они в самом деле великолепно. Она даже залюбовалась. Тем временем Джеймс, а за ним следом ловец Равенкло, мчались вниз на бешеной скорости. Лили затаила дыхание — ей показалось, что они сейчас врежутся в землю. Но Джеймс вдруг резко затормозил и рванул в другую сторону. Ловец противника не смог затормозить так ловко и остановился только у самой земли. В следующее мгновение Джеймс победно выкинул руку, с зажатым в ней снитчем.

— ДЖЕЙМС ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ, И ГРИФФИНДОР ПОБЕЖДАЕТ СО СЧЕТОМ 300:120!!!

Вокруг запрыгали и закричали торжествующие гриффиндорцы. Алиса прыгала вместе со всеми и кричала что-то восторженное. Лили не стала выражать свои эмоции столь бурным способом, но она тоже была рада и гордилась мальчишками. Все-таки они младше всех в команде, а как играют!

 

Когда игроки спустились на землю, Бенджи подозвал свою команду и гордо произнес:

— Все молодцы! Отлично сыграли. А особенно хочу поздравить наших новичков. Так играть в первом же матче — на это не всякий способен! Я горжусь вами!

Джеймс и Сириус смущенно переглянулись и улыбнулись. Счастье и гордость триумфа переполняла их.

— Правда молодцы, мальчики, — Эммелина весело им подмигнула. — Пошли праздновать.

 

Победу отмечали до поздней ночи, пока не появилась МакГонагалл и не погнала всех спать.

Про Запретный лес Джеймс все-таки вспомнил. Правда, только в конце ноября, когда они приспособились к ритму квиддичных тренировок, да и учеба вошла в обычную колею. И собрались они на эту прогулку, конечно же, на ночь глядя. Ремус хотел было демонстративно отказаться, но вовремя сообразил, что оставлять этих авантюристов одних не стоит.

Из замка выбрались вполне благополучно: хотя время до отбоя еще оставалось, на всякий случай укрылись под мантией-невидимкой, чтобы никто случайно не заметил, куда они идут.

На улице было довольно холодно, но Мародеры предусмотрительно надели теплые мантии и закутались в красно-желтые гриффиндорские шарфы. Школьный двор запорошило первым снегом. На нем оставались следы и Ремус, который по уже установившейся традиции отвечал за конспирацию, тщательно стирал их заклинанием. Что не улучшало его и без того не слишком хорошего настроения.

— Вот уж действительно — мародеры! — проворчал Ремус, когда они миновали хижину Хагрида и приблизились к опушке Запретного леса. — И чего вам в замке не сидится?

— В замке мы уже практически все изучили. Надо же заняться освоением новых территорий, — прошипел в ответ Сириус. — И хватит бухтеть, а то еще услышит кто-нибудь.

Запретный лес встретил их абсолютной тишиной. Все вокруг будто замерло. У Ремуса возникло стойкое ощущение, что лес, словно живое существо, присматривается и принюхивается к ним. От этого стало как-то зябко, и Ремус поежился. Рядом Питер нервно оглядывался по сторонам, как будто ожидал, что из любого куста может выскочить какое-нибудь чудовище, и вздрагивал от каждого шороха. Что касается Джеймса и Сириуса, они то ли не чувствовали напряженной атмосферы, то ли просто не обращали на нее внимания.

Оказавшись в лесу, мальчики скинули мантию-невидимку и теперь осторожно пробирались вперед, стараясь не шуметь. При этом у Джеймса и Сириуса в глазах был такой восторг, что сразу становилось ясно — никакие чудовища не заставят их отказаться от этой затеи.

Солнце почти село, в лесу было совсем темно, а по земле и голым веткам кустов скользили таинственные густые тени, которые то и дело заставляли Питера вздрагивать и испуганно попискивать. Ремус не вздрагивал: чутье оборотня подсказывало ему, что ничего опасного им пока не встретилось, но все равно было жутковато. Однако, как ни странно, это не умаляло завораживающей красоты Запретного леса. Ремус забыл про свое плохое настроение, вызванное бредовой затеей друзей. В глубине души он даже признал, что изучение Запретного леса — на самом деле увлекательное занятие. Но говорить об этом никому не собирался. Его друзья не нуждались в поощрении. Скорее наоборот — их приходилось постоянно притормаживать.

Идущие впереди Джеймс и Сириус вдруг резко остановились, и до Ремуса донесся восхищенный шепот Джима:

— Смотрите…

На небольшой полянке, припорошенной свежим снегом, неподвижно замер единорог. Шерсть его была настолько белой, что создавалось впечатление, будто она светится изнутри мягким белым светом. Как снег в лунном сиянии.

Мальчишки замерли, во все глаза уставившись на это чудо. Единорог повернул голову и посмотрел прямо на них громадными влажными глазами. Они даже дышать перестали. Несколько мгновений дети и волшебный зверь так и стояли — смотрели друг на друга. Вдруг Сириус сделал шаг вперед и начал медленно приближаться к единорогу.

— Куда? — попытался удержать его Джеймс. — Спугнешь же!

Сириус только рукой махнул — мол, не мешай. Единорог наклонил голову, разглядывая его, но с места не двинулся. Остановившись рядом с дивным животным, Сириус медленно и плавно поднял руку вверх ладонью, на которой что-то белело. Приглядевшись, Ремус понял, что это сахар. И где только взял? Неужели рассчитывал на подобную встречу? Или просто запасся на всякий случай? Единорог переступил ногами, словно готовясь убежать, тихонько фыркнул и вдруг ткнулся мордой в ладонь Сириуса, который другой рукой мягко провел по его шелковистой гриве и обернулся к друзьям, победно улыбаясь. Ремус удивленно покачал головой — это ж надо! А ведь обычно единороги подпускают к себе только девочек, мальчикам же не доверяют. Джеймс, а за ним и Питер, тоже приблизились к единорогу. Тот подозрительно скосил на них глаз, но позволил погладить себя по гриве.

— Рем, — все еще шепотом позвал Джеймс, — а ты чего стоишь? Иди сюда!

Поколебавшись, Ремус все-таки сделал несколько шагов вперед. Единорог шумно фыркнул, обдав мальчишек теплым воздухом, и в один прыжок скрылся с глаз, исчезнув в чаще леса. Ремус помрачнел.

— Вот поэтому я и не подходил, — тихо сообщил он, глядя себе под ноги.

— То есть? — не понял Джеймс.

Ремус вздохнул и поднял глаза:

— Животные чуют оборотня и стараются держаться подальше. А единороги особенно…

— Рем… — вздохнул Джеймс, положив ему руку на плечо, и тут же весело добавил: — Ну, ничего! Вот станем мы анимагами, и ты сможешь пообщаться, по крайней мере, с тремя животными!

Ремус невольно улыбнулся неунывающему оптимизму друга. Сириус тихонько фыркнул, согласно покивал — мол, верно говоришь, так и будет — и добавил:

— А, кроме того, мы всегда будем с тобой.

У Ремуса в который раз перехватило дыхание от горячей благодарности к друзьям. Он ничего не сказал, но им и не нужны были слова. Настоящей дружбе достаточно одного взгляда, одной улыбки.

— Ну что, идем дальше? — Джеймсу, как всегда, не сиделось на месте.

Ремус решил, что проще смириться с тем, что эта вылазка затянется надолго. А смирившись, неожиданно почувствовал бодрящий вкус приключения. Он вдруг понял, чт? именно заставляет его друзей вечно ввязываться в авантюры.

Долгое время ничего не происходило, только ветви тихонько шелестели, да снег с них иногда сыпался на головы мальчиков, отчего Питер каждый раз подпрыгивал, а Джеймс с Сириусом потешались над его испуганной физиономией.

Но когда Ремус уже начал удивляться, почему этот лес считают опасным — они вон, сколько времени здесь, и ничего до сих пор не произошло, — Питер заорал и резко дернулся в сторону от бука, рядом с которым остановился на мгновение. К нему тут же подскочил Джеймс и, зажав ему рот рукой, прошипел:

— Чего ты орешь?! Хочешь, чтобы все обитатели леса узнали о нашем присутствии?

— Там… там… — запинаясь, пробормотал Питер, показывая на бук. — Дерево с глазами!

Все переглянулись, и не успел Ремус ничего сказать, как Джеймс с Сириусом оказались около дерева.

— Всего лишь боутракл, — разочарованно протянул Джеймс. — Было бы из-за чего так орать!

— К-к-какой б-б-боутракл? — Питер все еще не решался приблизиться.

— Какой-какой! — нетерпеливо ответил Сириус, с нотками раздражения в голосе. — Обыкновенный, древесный — Хранитель деревьев. Никогда не слышал, что ли?

Питер помотал головой и нерешительно подошел. Ничего страшного в этом существе не было: небольшое — с ладонь размером, — по окрасу оно сливалось с деревом. Из-за этого на первый взгляд на самом деле казалось, будто у дерева открылись глаза.

Пока мальчишки разглядывали боутракла, не слишком довольного таким пристальным вниманием, рядом с ними появился кто-то еще. Они услышали легкий, почти невесомый стук копыт, словно очень осторожная лошадь приближалась к ним. Ребята заозирались, но никого не увидели. Шаги на мгновение замерли и стали удаляться. На снегу оставались отпечатки копыт, но по-прежнему никого не было видно.

— Фестрал! — выдохнул Ремус.

Друзья переглянулись и двинулись за удаляющимися следами, которые вывели их на полянку, где они обнаружили Хагрида, лесничего Хогвартса — громадного и бородатого, вызывающего ассоциации с великанами. По школе ходили слухи, что Хагрид питает слабость к хищным существам, и чем опасней зверь, тем лучше. Затаившись, мальчики наблюдали кормление фестралов. Было забавно видеть, как куски мяса будто растворялись в воздухе.

— А кто эти фестралы? — шепотом спросил Питер.

— Нельзя же быть таким необразованным, Пит! — попенял ему Джеймс, но все-таки снизошел до объяснений: — Это такие костлявые крылатые лошади. По крайней мере, так их рисуют. Потому что увидеть их может только тот, кто видел, как кто-нибудь умирает.

Питера передернуло. Раздалось фырканье фестрала, и Хагрид повернулся в их сторону. Некоторое время он всматривался в заросли, где они скрывались, и вдруг сказал:

— А ну, кто там? Выходи!

Мальчишки переглянулись. Выйти — значит, как минимум, нарваться на отработку и, скорее всего, потерять кучу баллов.

— Я ж знаю, что там кто-то есть. Выходи добром.

Пока они думали, что делать, Сириус встал и шагнул вперед. Джеймс хотел схватить его за рукав мантии, но не успел. Хагрид же при его появлении усмехнулся и словно даже не удивился ни капли.

— А остальные где?

— Какие остальные? — Сириус невинно хлопнул ресницами, в глазах плескалось искреннее недоумение.

Хагрид снова усмехнулся:

— Друзья твои. Ты ж не один по лесу шастаешь?

— Почему? Один! — Сириус упрямо вздернул подбородок.

Лесничий только головой покачал:

— Да не боитесь вы — не скажу я никому.

Мальчишки поколебались, но все-таки выбрались на полянку.

— А как вы узнали, что мы здесь? — тут же нахально спросил Джеймс.

— Дык… фестралы вас почуяли, — и, чуть нахмурившись, Хагрид добавил: — Давайте-ка возвращаться. Не след вам ночью по лесу бродить.

Джеймс и Сириус дружно разочарованно вздохнули. Ремус едва не рассмеялся — настолько забавно выглядели их физиономии. Ну как же — не дали нагуляться вдоволь!

Однако огорчались они недолго. Тут же нашли общий язык с Хагридом и всю обратную дорогу болтали с ним — расспрашивали про существ, живущих в Запретном лесу: кто там обитает, какие у них повадки, можно ли с кем-то из них подружиться, а от кого лучше держаться подальше. Хагрид рассказывал охотно: животных он любил, и разговор о них был верным способом завоевать его сердце. Так что лесничий и Мародеры прониклись друг к другу взаимной симпатией. А Ремус подумал, что все эти вопросы явно неспроста. Похоже, Джеймс и Сириус пытаются разведать обстановку для дальнейших походов в лес, а заодно и узнать, что интересного там можно найти.

— Ну вот, пришли, — Хагрид остановился на краю Запретного леса. — Я, значит, не скажу про вашу прогулку учителям. Хорошие вы ребята. Но только в этот раз. Чтоб в лесу я вас больше не встречал! А то мало ли что...

Мальчишки покивали, сделав честные-честные лица, а Ремус скептически хмыкнул. Он-то уже убедился, что если эта неугомонная парочка что-то задумала, их уже ничто не остановит. Но зачем разочаровывать Хагрида?

Накинув мантию-невидимку, они помчались к замку.

* * *

— Лили! Лили, проснись! — настойчивый шепот пробился сквозь сон, заставив Лили недовольно нахмуриться и отвернуться.

— Да проснись же, Лил!

Лили вздрогнула и открыла глаза. Над ней склонилась лучшая подруга.

— В чем дело, Лиса? — Лили бросила взгляд на будильник. — Двенадцать часов! У тебя бессонница, или кошмар приснился?

От недовольства, вызванного прерванным сном, в голосе прорезались ехидные нотки. Но Алиса только отмахнулась:

— Можешь считать, что бессонница. Я вот подумала: каково это бродить ночью по замку? Так хочется попробовать! Пойдем?

Лили резко села в кровати и ошеломленно уставилась на подругу. Раньше за ней вроде не замечалось склонности к подобным эскападам.

— Ты с ума сошла? Или заразилась от наших мальчишек вирусом авантюризма?

Алиса тихо засмеялась:

— Может быть. Ну давай, Лил. Хоть раз в жизни попробуем найти какое-нибудь приключение!

— Ага, на свою… хм… свое мягкое место, — хмыкнула Лили, но огонек интереса уже зажегся в ее глазах.

И Алиса, конечно же, это заметила.

— Давай одевайся, пока мы нашими пререканиями девчонок не разбудили.

Лили все еще сомневалась, стоит ли это делать. Но, с другой стороны, мальчишки ведь почти каждую ночь лазали по замку. Она была в этом уверена. И никогда не попадались. Ну, почти никогда. И потом, посмотреть замок ночью — действительно интересно. Из этого может получиться захватывающее приключение. А в жизни Лили никогда не было приключений, и порой она об этом жалела. Так что быстро сдалась на уговоры подруги.

* * *

За пару коридоров от портрета Полной Дамы Мародеры чуть не столкнулись с двумя девчонками, с удивлением узнав в них Лили и Алису. Девочки были в форменных юбках и блузках, но без мантий. Обе взъерошенные, волосы небрежно затянуты в хвосты. Встретить их в таком виде было довольно необычно. Они осторожно крались по коридору, бесшумно ступая, как кошки.

— Однако, — удивленно пробормотал Джеймс и в следующее мгновение, подобравшись к ним сзади, крикнул: — Бу!

Девочки завизжали и отпрыгнули в разные стороны. Алиса при этом врезалась в стоявшие в нише доспехи, которые с жутким грохотом рухнули на пол.

— Очень умно, — прокомментировал Ремус, покрутив пальцем у виска.

Мантия слетела с них, и теперь девочки могли видеть четырех мальчишек, двое из которых сгибались пополам от хохота, один неодобрительно качал головой, а четвертый с неуверенной улыбкой посматривал на остальных.

— Идиоты! — пробормотала Алиса, потирая ушибленный локоть. — Так ведь и заикой можно сделать.

— Извини, — ухмыльнулся Джеймс, в его голосе не слышалось ни капли раскаяния. — Я не думал, что вы так бурно отреагируете.

— А ты вообще редко думаешь! — возмущенно парировала Лили, испепеляя его взглядом.

Ремус хихикнул, за что схлопотал дружеский подзатыльник. В коридоре послышались быстрые шаги.

— Упс! — произнес Сириус. — Бежим!

Поскольку девочки не собирались двигаться, то ли не услышав шагов, то ли в раздражении не обратив на них внимания, Джеймс и Сириус схватили их за руки и потащили за собой. Те в первые мгновения хотели вырваться, но, сообразив, в чем дело, припустили уже сами со всех ног. Подлетев ко входу в башню, они выкрикнули пароль, но Полная Дама спала и даже не пошевелилась.

— Проснитесь! Ну, проснитесь же! Пожалуйста! — закричала Лили, нервно оглядываясь.

Полная Дама лениво открыла глаза и, нахмурившись, внимательно осмотрела их живописную компанию. У Ремуса появилось стойкое ощущение, что она забавляется ситуацией.

— Белая роза! — выпалил Питер.

Полная Дама молчала, не торопясь их впускать. Снова стали слышны явно приближающиеся шаги.

— Попались, — обреченно прошептала Лили.

Но портрет вдруг хмыкнул и открылся. Облегченно выдохнув, они ввалились в гостиную. Мальчишки весело переглянулись, довольные своим приключением. Алиса тоже выглядела вполне счастливой. А вот Лили таковой не казалась.

— Чтоб я еще когда-нибудь согласилась на твои выдумки! — тут же накинулась она на подругу.

— Да ладно тебе, Лили, ведь весело было! — Алиса обезоруживающе улыбнулась.

Лили сделала было строгое лицо, но не выдержала и тоже заулыбалась.

— Ну, вы даете, девчонки! — насмешливо протянул Джеймс. — Не ожидал, не ожидал…

— Не вам же одним не пойми где шастать! — гордо ответствовала Алиса.

Теперь засмеялись уже все, пока Ремус не произнес, глядя в потолок и словно ни к кому не обращаясь:

— А вам не кажется, что нам надо исчезнуть отсюда, пока тот, чьи шаги мы слышали, не пришел проверить? То, что мы побежали в Гриффиндорскую башню, вполне очевидно…

Они переглянулись и, согласно кивнув, поспешили в спальни.

За учебой, квиддичными тренировками и матчами, изучением замка и его потайных ходов, стычками со Снейпом и отработками время летело быстро, и незаметно подошли Рождественские каникулы.

На этот раз Сириус, беспокоившийся о брате, решил поехать домой. С каникул он вернулся мрачный как никогда. Регулус стал неузнаваем. Когда-то добрый, веселый мальчик становился копией родителей — холодным и высокомерным, презирающим маглов и маглорожденных. Или «грязнокровок», как он теперь говорил. Правда, старшего брата он любил по-прежнему. Но Сириус так и не смог убедить его, что родители неправы в своей мании чистокровности. В результате перед возвращением Сириуса в школу братья серьезно поругались. Сириус сгоряча наорал на Регулуса и наговорил ему много неприятного, о чем теперь жалел. Мальчишки, как могли, старались развеселить расстроенного друга. И довольно быстро в этом преуспели.

Однако из дома Сириус привез и хорошую новость: любимая кузина Андромеда все-таки вышла замуж за Теда Тонкса, окончательно разругавшись при этом с семьей. «Представьте, ее выжгли с родового древа!» — сообщил Сириус друзьям. Один он искренне радовался за нее. Зато Нарцисса теперь ходила с кислой физиономией: выходка сестры бросила тень и на нее — отразилась на отношении к ней семьи ее жениха Люциуса Малфоя. О самой старшей кузине Беллатрикс Сириус вообще предпочитал не упоминать: они всегда друг друга терпеть не могли.

В целях отвлечения Сириуса от семейных проблем Мародеры с особым усердием взялись за изучение замка, поиск потайных ходов и составление карты. А пару недель спустя после начала учебы на доске объявлений появилось весьма любопытное сообщение:

«30 января состоится поездка в центральный магический зоопарк Великобритании. Желающие должны записаться у своего декана до 25 января».

— Вот это да! — хором выдохнули Джеймс и Сириус.

И тут же рядом раздался звонкий девчачий голос:

— Алиса, ты только посмотри! Тридцатого января — прямо мне подарок на день рождения!

— О, у Эванс тридцатого — день рождения? — задумчиво протянул Джеймс.

— А что, ты хочешь ее поздравить? — усмехнулся Ремус.

— Почему бы и нет? Над этим надо подумать. Представляете, как она удивится!

Джеймс переглянулся с Сириусом и, посмотрев в сторону девчонок, уже что-то увлеченно обсуждавших, они синхронно кивнули.

 

Утром тридцатого января все записавшиеся на поездку собрались внизу, в холле, чтобы под присмотром своих деканов отправиться в Хогсмид. А уже оттуда на автобусе «Ночной Рыцарь» — до зоопарка. В поездку собралось около пятидесяти детей, большей частью с младших курсов. На улице было довольно холодно, все зябко поеживались, кутаясь в теплые мантии.

Профессор МакГонагалл разбила их по факультетам, велев каждой группе держаться своего декана, ни в коем случае не отставать и не убегать, пообещав нарушителям суровые взыскания.

Студенты младше третьего курса по пути в Хогсмид с любопытством оглядывались по сторонам. Хотя смотреть было особо не на что: дорога пролегала среди вполне обычного пейзажа — заснеженные пустынные поля и лишь несколько деревьев встречались то тут, то там.

— Парни, у меня идея! — прошептал Джеймс, притянув друзей поближе.

— Почему у меня такое чувство, что она мне не понравится? — пробормотал Ремус.

— Будем считать, что это был риторический вопрос, — Джеймс усмехнулся. — Итак, насчет подарка Эванс. Мы сейчас надеваем мантию-невидимку и быстро дуем в Хогсмид. Пока все дойдут, мы как раз успеем пробежаться по магазинам.

— На снегу следы останутся, — усомнился Сириус в его задумке. — И у МакГонагалл слух хороший — она же анимаг.

— Я уже об этом подумал и у меня есть план.

— Какой? — заинтересовался Питер.

Джеймс ухмыльнулся и накинул на них мантию.

— А вот какой! — с этими словами он слепил снежок и запустил его в идущих чуть впереди девчонок.

Девочки взвизгнули и подпрыгнули. Началась неразбериха с выяснением, кто это сделал. Джеймс схватил друзей за руки и, воспользовавшись всеобщей суматохой, потащил вперед. Со всех ног они понеслись к Хогсмиду.

— Куда теперь? — Питер вертел головой во все стороны, разглядывая старинные двухэтажные дома.

— Конечно, в лавку приколов. Мне Меди рассказывала — там такие штучки есть… — Сириус потянул друзей в сторону магазина с яркими сверкающими витринами.

— Вау! — вырвался у всех четырех восхищенный вздох.

Чего только тут не было: от простых навозных бомб до самых хитроумных розыгрышей. Забыв обо всем на свете, мальчишки ходили от прилавка к прилавку, засыпая продавца вопросами. Этот последний — совсем молодой темноволосый парень, экстравагантно одетый, а именно в магловские джинсы и свитер — даже и не подумал поинтересоваться, что второкурсники делают в Хогсмиде, да еще в такое время. Только понимающе усмехался, глядя на их восторженные физиономии.

— Наш человек, — прокомментировал Джеймс его реакцию, а пару минут спустя сообщил: — Кажется, я нашел.

На прилавке лежала удивительной красоты заколка, казавшаяся сплетенной из цветов и ажурных веточек. На аннотации рядом с ней значилось: «Хотите понять женщину? Подарите эту заколку жене (подруге, матери, сестре, дочери), и ее волосы будут менять цвет в зависимости от ее настроения».

— Ого! Отличная вещь! — одобрил Сириус выбор друга.

— Я уже даже представляю, какого цвета станут волосы Лили, когда она поймет, что собой представляет этот подарок на самом деле, — невинно заметил Ремус.

Мальчишки дружно расхохотались.

— А я тут тоже кое-что интересное нашел, — сообщил Сириус загадочным тоном и потащил Джеймса вглубь магазина. — Сквозные зеркала! Очень удобный способ связи… Особенно на отработках. К сожалению, действуют они только в паре — связь на четырех не получится. Но, с другой стороны, Ремуса и Питера не так часто наказывают, как нас с тобой.

У Джеймса глаза загорелись, и он усиленно закивал. Вещь на самом деле стоящая: с их помощью можно держать связь в любой ситуации. Зеркалами заинтересовался даже Ремус — в основном тем, как они действуют и какие чары использовались для их создания.

Оплачивал покупки Джеймс, поскольку Сириусу и Питеру карманных денег никогда не выдавали в принципе, а семья Ремуса была не слишком обеспеченной. Когда же друзья попытались что-то возразить, Джеймс решительно пресек их намерение:

— Это была моя идея — мне и платить!

Согласились они, конечно, не сразу, однако другого выхода у них не было, и пришлось уступить. Разве что Ремус мог пожертвовать последними сбережениями, но ему не дали это сделать.

Уходить из магазина совсем не хотелось, и Ремус был вынужден напомнить друзьям, что если они не поторопятся, то их непременно хватятся и тогда мало никому не покажется. Выяснив у продавца, где в Хогсмиде останавливается Ночной Рыцарь, Мародеры вздохнули с сожалением и помчались искать остальных. На прощание Сириус пообещал продавцу обязательно вернуться сюда на следующий год.

— Звучит как угроза, — усмехнулся Ремус.

— А это она и есть! — хищно улыбнулся Сириус.

* * *

— Нет, они все-таки придурки! — проворчала Лили, отряхиваясь от снега.

— С чего ты взяла, что это они? — невинно спросила Алиса. — Их нигде по близости не было видно.

— А кто еще, Алиса? — Лили закатила глаза. — И то, что их не было видно, еще ничего… Постой-ка. Нигде не было видно? Но их и сейчас нигде не видно!

Подруги заозирались, пытаясь найти неразлучную четверку, но как не всматривались, так и не нашли.

— Ну, что они опять задумали?! — простонала Лили. — Мы только вышли, а они уже куда-то исчезли. Когда это закончится?

— Думаю, на выпускном вечере после седьмого курса. Тогда они вытворят что-нибудь этакое в последний раз, — хихикнула Алиса.

— Ты меня пугаешь! — засмеялась Лили. — Наши учителя не доживут до этого светлого момента.

Но смех — смехом, а когда они добрались до места, мальчишек все еще не было. Ярко-фиолетовый двухэтажный автобус внезапно возник перед ними, будто соткавшись из воздуха. Пока остальные забирались в него, Лили снова стала оглядываться — неугомонная четверка так и не объявилась. Они могли, конечно, затеряться среди студентов, но Лили была уверена, что лохматую шевелюру Поттера разглядит в любой толпе. Не обнаружив мальчишек, она решилась подойти к декану.

— Профессор МакГонагалл, — нерешительно начала она, — мальчики пропали…

— Что?! — профессор отвлеклась от посадки учеников в автобус. — Какие мальчики? Впрочем, о чем я спрашиваю…

Но не успела она еще что-то сказать или предпринять, как мальчишки материализовались из пустоты, точно так же как недавно Ночной Рыцарь.

— Мы здесь, — сообщил Джеймс, чуть задыхаясь, словно только что бежал. — И никуда не пропадали.

МакГонагалл вздохнула с явным облегчением и велела им поторапливаться. Однако Лили заметила, что сами мальчики вздохнули с не меньшим облегчением, и услышала, как кто-то из них тихонько пробормотал:

— Отработки избежали.

В ответ раздался нарочито недовольный, но с явной улыбкой голос Ремуса:

— На этот раз…

Лили только вздохнула: ну, что с этими обормотами сделаешь? Вон, даже спокойному и рассудительному Ремусу не удается их приструнить. Скорее, наоборот — под их влиянием он становится каким-то… авантюристом. Но, с другой стороны, в их обществе он стал также более веселым и открытым. В глубине души они нравились Лили — их жизнерадостность, веселость и, главным образом, преданность друг другу невольно вызывали симпатию. Но неудержимая тяга к бесконечным, далеко не всегда безопасным авантюрам и розыгрышам немного пугала. И где их носило все это время? Зачем надо было отбиваться?

Внутри автобус оказался гораздо обширнее, чем можно было предположить, глядя на него снаружи. Уютно обставленный: с удобными креслами и даже кроватями. Молодой светловолосый водитель, одетый в ярко-фиолетовую мантию, в тон своему автобусу, приветливо улыбался им. Лили с Алисой облюбовали кресла у окна на втором этаже. Когда все устроились, преподаватели пересчитали подопечных и Ночной Рыцарь тронулся, по проходу между сиденьями проплыла небольшая коробочка и опустилась прямо на колени Лили.

— Ой! — вскрикнула она от неожиданности. — Что это?

— Похоже, кто-то решил поздравить тебя. Открывай быстрей! — поторопила ее Алиса.

В коробочке и правда обнаружился подарок: дивной красоты заколка и коротенькая записка: «С днем рождения».

— Ничего себе! — протянула Алиса.

Лили принялась вертеть головой, пытаясь понять, кто ей подарил такое чудо. Хотя она, в общем-то, уже догадалась. Неразлучная четверка сидела немного позади них с Алисой. Встретив ее взгляд, Джеймс и Сириус сделали невинные физиономии — мол, что случилось, Эванс? Однако эта невинность была уж слишком показной, а в их глазах явственно плескался смех. Ремус делал вид, что он тут вообще ни при чем, и смотрел в окно с таким интересом, как будто увидел там нечто невероятно увлекательное. Но и у него в уголке губ таилась улыбка. А слегка покрасневший Питер напряженно уставился в пол. В общем, с этими четырьмя было все ясно. Лили улыбнулась и помахала им рукой — мол, спасибо, не ожидала. Они в ответ довольно ухмыльнулись.

Поворачиваясь к подруге, Лили перехватила злой взгляд Северуса, направленный на Джеймса и Сириуса. Лили вздохнула. Ну, когда же он перестанет так злиться, стоит ей кому-то улыбнуться? Или он считает, что она должна общаться исключительно и только с ним? Порой это жутко раздражало.

— Какая красивая! — отвлекла ее Алиса. — Надень, Лил!

Лили тут же забыла про Северуса и последовала ее совету.

— Ну, как? — улыбнулась она, повертевшись перед подругой.

— Твои волосы! — потрясенно выдохнула Алиса.

— А что с ними?

— Смотри, — Алиса дала подруге зеркальце.

Лили пораженно уставилась на свое отражение. Волосы были не привычного темно-рыжего цвета, а искрились и сияли золотом, как небольшое солнце. Это было, конечно, очень красиво, но… Лили задумалась, что бы это могло значить. Волосы снова переменили оттенок и плавно перекрасились в светло-голубой. Лили заморгала. И тут до нее дошло… Поворачиваясь к мальчишкам, она успела заметить в зеркале, как волосы вспыхнули ярко-красным.

— Убью, — одними губами пообещала Лили хохочущим мальчишкам, но те только залились еще сильнее.

Рядом начала хихикать понявшая все Алиса.

— Не смей смеяться! — возмутилась Лили, волосы ее приняли прямо-таки пурпурный оттенок.

Алиса только помотала головой и закусила губу, не в силах говорить. Пока Лили решала, обидеться ли ей на веселящуюся подругу или тоже засмеяться, на колени ей приземлился самолетик с запиской: «Эванс, если не хочешь, чтобы все были в курсе твоих эмоций, сними заколку. А вообще, тебе стоит надевать ее, когда у тебя хорошее настроение. Выглядишь потрясающе! Без шуток!» Лили невольно улыбнулась — долго сердиться на них было просто невозможно. Ее волосы вернулись к естественному рыжему цвету с легким золотистым отливом. «А вот не сниму! Любуйтесь на дело рук своих! И, кстати, спасибо за поздравление», — написала она на обратной стороне пергамента и отправила самолетик обратно.

У Джеймса и Сириуса брови удивленно поползли вверх, когда они прочитали ее ответ. Но в следующее мгновение, широко улыбнувшись, они показали ей оттопыренные большие пальцы.

Автобус с невероятной скоростью мчался по Шотландии, не разбирая дороги — любые препятствия сами отпрыгивали с его пути.

* * *

Зоопарк оказался расположен в обширной долине, окруженной со всех сторон горами. Как объяснил им экскурсовод — полноватый лысый мужчина, — это место было выбрано из-за своей чрезвычайной труднодоступности для маглов. Помимо этого, зоопарк окружали маглоотталкивающие чары, благодаря которым маглы не только ничего не видели, кроме самой обычной долины, но и при приближении к ней их охватывало чувство беспокойства и непреодолимое желание поскорее уйти. Взору же волшебников предстали строения самой причудливой конфигурации. Настолько причудливой, что было непонятно, как они вообще стоят и не падают.

Для начала детей повели смотреть на драконов.

— Ух ты! — восторженно и боязливо воскликнул Питер. — Не знал, что драконы бывают такие разные!

Они действительно были очень непохожими. Громадные и поменьше, черные, красные, серо-голубые, зеленые, с шипами и без них. Экскурсовод что-то рассказывал про использование шкур и рогов некоторых драконов, про степень их опасности для людей, но четверка Мародеров его совсем не слушала, в восторге уставившись на величественных и жутких, но по-своему красивых зверей.

— Эх, жаль, их нельзя частным лицам разводить! — вздохнул Сириус, глядя на Китайского огненного шара.

— Зачем тебе дракон? — удивился Ремус.

— Не знаю еще, — пожал плечами Сириус. — Но было бы здорово!

Ремус только головой покачал. Сириусу вечно приходили в голову самые безумные идеи. Тут Гебридский черный выплюнул струю огня, и все инстинктивно отшатнулись, хотя знали, что кругом стоят мощные защитные чары.

— Смотри-ка, а Эванс совсем не испугалась! — уважительно и слегка удивленно кивнул Джеймс на Лили, волосы которой по-прежнему светились восторженным золотым цветом.

Экскурсовод тем временем вещал о том, что Гебридские черные питаются в основном оленями.

— Опа! Джим, слыхал? Оленями… — многозначительно протянул Сириус, ехидно прищурившись.

Как раз недавно они вычисляли свои анимагические формы и выяснили, что Джеймс должен превращаться в оленя.

— Собаками они тоже не брезгуют! — мстительно заметил Джеймс — второй ипостасью Сириуса был пес.

— Но оленей любят больше… — Сириус ловко увернулся от подзатыльника друга и отскочил подальше.

Начавшуюся шутливую потасовку сурово пресекла МакГонагалл, зловеще пообещав, что если они не прекратят немедленно, то простыми отработками не отделаются.

 

После драконов их повели в вольер для волшебных птиц. Птицы были и громадные (вроде толстого пушистого дириколя), и совсем крошечные (вроде маленького пестрого выскакунчика). Среди последних особое впечатление произвел золотой сниджет, а точнее — то, что с ним произошло.

Пока экскурсовод рассказывал про свойства этих птичек и про то, как прежде они использовались в квиддиче, а дети пытались проследить за молниеносными передвижениями сниджета и его резкими разворотами, птичка подлетела совсем близко к гриффиндорцам. На секунду она замерла рядом с ними, и, прежде чем успела продолжить полет, Джеймс машинально протянул руку и схватил ее.

— Поттер! — раздался возмущенный голос МакГонагалл.

— Извините, профессор, я нечаянно, — растерянно пробормотал Джеймс, глядя на пушистый золотой комочек в своей руке.

Гриффиндорцы вокруг покатились со смеху, хаффлпаффцы ошеломленно хлопали глазами, равенкловцы снисходительно улыбались, а слизеринцы смотрели с откровенным презрением и тщательно скрываемой завистью.

— Ничего себе! — восхитился экскурсовод. — Юноша, у вас настоящий талант! — и со смешком добавил: — А сейчас отпустите бедную птицу.

Джеймс раскрыл ладонь, и в следующее мгновение сниджет умчался, словно растворившись в воздухе. Джеймс все еще растерянно посмотрел ему вслед — он сам не понимал, как это получилось. Наверное, за время игры в квиддич у него выработался рефлекс хватать быстро движущийся золотой шарик.

Лили смотрела на него одновременно осуждающе и восхищенно, ее волосы приобрели при этом неописуемый оттенок: убойная смесь пурпурного, золотого, сиреневого и чего-то еще. Джеймс хихикнул. МакГонагалл прожгла его испепеляющим взглядом, и он тут же сделал серьезное лицо.

Но не только профессор прожигала его взглядом — Снейп тоже смотрел так, будто желал ему мучительной смерти. Реакция Лили ему, похоже, совсем не понравилась. Джеймс пожал плечами — и чего такая милая девочка, как Лили Эванс, дружит с этим неприятным типом? А вот Сириус, перехватив злой взгляд, направленный на лучшего друга, нахмурился и ответил Снейпу взглядом не менее убийственным и многообещающим.

— Мисс Эванс, — переключилась МакГонагалл на другую жертву, — что у вас с волосами?

— Это все заколка, профессор, — Лили озорно улыбнулась, и ее волосы вспыхнули изумрудным цветом в тон глазам. — Мне мальчики подарили.

При этих словах Снейп, и раньше не больно-то веселый, стал мрачнее тучи и одарил Мародеров еще одним злым взглядом. Но те уже забыли о нем, переключившись на разглядывание других птиц, как только декан перестала на них укоризненно смотреть. А МакГонагалл — вот странность — едва заметно улыбнулась и сказала всего лишь:

— Надеюсь, вы не станете надевать ее на уроки?

— Ни в коем случае, профессор!

 

Показали им также серпентарий и отделение с особо опасными существами, таких как мантикоры. При входе туда их, конечно же, призвали быть предельно осторожными. Но когда мальчишки слушали предупреждения? В результате Сириус с Джеймсом на спор со Снейпом едва не залезли в вольер к грифону. После чего разъяренная МакГонагалл сняла по пятьдесят баллов с каждого и назначила им отработки на неделю.

— Я так и знал, что этим закончится, — невозмутимо прокомментировал Ремус.

— Вот и зеркала пригодятся, — оптимистично возразил Джеймс.

Пылающая огненно-красными волосами Лили, возмущенно заявила:

— Самоубийцы!

На что упомянутые самоубийцы только усмехнулись. Они вовсе не считали свою выходку такой уж опасной: с грифонами запросто можно договориться, если знать как. Хотя Снейп мог этого, конечно, и не знать. Но это его проблемы — нечего спорить, если не можешь выиграть. Он ведь сам их спровоцировал на состязание.

Обратный путь прошел относительно спокойно, поскольку все устали и переваривали обилие ярких впечатлений. Правда, после случая с грифонами МакГонагалл с четверки своих самых проблемных студентов глаз не спускала, так что вытворить что-нибудь еще у них просто не было возможности.

На Пасхальные каникулы Джеймс всех пригласил к себе. Поехал даже Сириус, наплевав на мнение семьи, рассудив, что если его и накажут за самовольную поездку, то переживет — ему не привыкать.

Джеймс жил в Годриковой Лощине — необыкновенно красивом месте. Магловская деревушка, главное украшение которой заключалось в небольшой белой церкви, мирно соседствовала с домами волшебников. Долины и холмы, переходящие в темнеющий вдалеке лес, представляли собой живописный пейзаж. К тому же была весна, все кругом покрывала яркая свежая зелень, а кое-где уже и цветы распустились, что придавало окрестностям еще большее очарование.

Двухэтажный дом Поттеров из белого камня был окружен обширным тенистым садом. Ухоженные аллеи, посыпанные красным песком, обрамлялись клумбами, пока еще полупустыми.

Мальчиков устроили в комнате для гостей, хотя Джеймс хотел поселить всех у себя, но в его спальне для четверых было слишком мало места. Мистер и миссис Поттер приняли друзей своего сына как родных, и с первой же минуты они почувствовали себя, словно не в гости приехали, а вернулись домой. Особенно наслаждались атмосферой дома Поттеров Сириус и Питер, которым подобные семейные отношения были в новинку.

Сириус восхищенно впитывал каждую мелочь, с удовольствием общался с родителями Джима: интересовался работой мистера Поттера, который был аврором, прекрасным садом миссис Поттер, которым она очень гордилась. Нет, Сириус вовсе не старался специально завоевать их расположение, он просто оживал в теплой атмосфере этого дома и изливал на родителей друга нерастраченную сыновнюю любовь. В итоге оба были очарованы лучшим другом своего сына.

Порой разговор с ними заходил и о серьезных вещах, как это случилось однажды за обедом, когда Сириус вдруг спросил:

— А как вы относитесь к идеям Волдеморта?

Родители Джеймса удивленно переглянулись, и мистер Поттер поинтересовался:

— Почему ты спрашиваешь? В твоем возрасте вроде бы рановато задумываться о политике.

— Просто мои родители от него в восторге. Все уши мне прожужжали: вот, мол, наконец, появился кто-то, кто озаботился чистотой крови, не то, что некоторые отщепенцы — и многозначительный взгляд в мою сторону, — Сириус поморщился. — Ну, и так далее все на эту тему. А по мне, так он просто ненормальный.

Мистер Поттер немного помолчал и серьезно ответил:

— Ты прав, Сириус, Волдеморт действительно безумец. И безумец опасный. Пока это одни слова, но этим он наверняка не ограничится и скоро перейдет к действиям. Что тогда будет, я не знаю, но уверен, что ничего хорошего. И то, что ты говоришь про свою семью, подтверждает худшие наши опасения: уже есть люди, готовые поддержать его…

На некоторое время воцарилась тишина — Сириус, коротко кивнув, сосредоточился на своей тарелке, Джеймс и Ремус внимательно смотрели на друга, пытаясь понять, насколько серьезно было происходящее в его семье и насколько сильно это задевало Сириуса. Он ведь сам ни за что не признается, что ему плохо — у него всегда все хорошо!

Но в двенадцать лет проблемы забываются быстро, и вскоре мальчики уже снова весело смеялись и шутили. А родители Джеймса после этого случая стали относиться к Сириусу с особым вниманием и словно задались целью восполнить ему нехватку родительской любви и домашнего тепла.

Питер же, напротив, закрылся в себе. Если летом он был вдвоем с Джеймсом и мог почувствовать себя равным с ним, то теперь, когда рядом был Сириус, Питера почти не замечали. Он давно обратил внимание на то, что Сириус обладает необъяснимым свойством притягивать к себе всех окружающих, оправдывая свое имя: звезда и есть. Правда, это свойство он делил пополам с Джеймсом — их яркая пара всегда была в центре внимания. И в свете этой двойной звезды Ремус и Питер терялись. Но если Ремуса это абсолютно устраивало, то у Питера все чаще вызывало недовольство. Он-то надеялся, что их слава осияет и его, а на деле выходило, что он оказывался в тени.

 

На следующий же после приезда день Джеймс решил познакомить друзей со своими соседями-маглами. Магловской одежды ни у кого, конечно же, не было, и пришлось срочно ее приобретать, для чего ребята под присмотром миссис Поттер отправились в магазин. Там они вволю повеселились, примеряя на себя самые неожиданные вещи. Больше всех, наверное, веселились продавцы, наблюдая за этим действом: они посматривали на мальчиков с недоумением, едва сдерживая смех. Еще бы — странные покупатели вели себя так, будто в подобном магазине никогда раньше не были. Собственно говоря, они и не были, но продавцам это знать было необязательно.

Веселье продолжалось, пока миссис Поттер, изо всех сил старавшаяся казаться строгой, не приструнила их. На что Джеймс и Сириус отреагировали, состроив одинаковые невинные физиономии, Ремус смущенно потупился, а Питер по обыкновению стушевался. Миссис Поттер усмехнулась, не впечатленная их представлением.

 

Быстро пообедав, мальчики побежали к соседям. Дом их, внешне непохожий на дом Поттеров — победнее и поменьше, — был таким же теплым и уютным.

— Дик! Эй, Дик! — закричал Джеймс прямо с улицы.

Со второго этажа высунулась светловолосая кудрявая голова.

— Джим! Давно приехал?

— Вчера. Выходи, давай.

— Ага, — голова скрылась в доме, и пару минут спустя на улицу выбежал невысокий круглолицый мальчишка, их ровесник, в легкой синей курточке.

Джеймс представил всех друг другу и спросил:

— А Генри и Элиза где?

— Генри умчался куда-то с утра, а у Лиз новое увлечение: вышивает.

— И давно?

— Да уж пару недель.

— Да ну? — удивился Джеймс. — Это ж настоящий рекорд! — и пояснил друзьям: — Элиза — сестра Дика — увлечения меняет каждую неделю.

— И ничего не каждую! Все ты врешь, Джеймс Поттер! — раздался возмущенный девчачий голос.

На пороге дома стояла очаровательная девочка лет десяти с короткими светлыми косичками. Смерив Джеймса недовольным взглядом, который тот нагло проигнорировал, она подошла и чинно представилась:

— Элиза Паркер.

Сириус сориентировался первый — отвесив даме самый что ни на есть великосветский поклон, он поцеловал протянутую руку.

— Сириус Блэк. Счастлив познакомиться с вами, миледи, — правда, глаза его при этом сверкали озорством.

— Взаимно, — девочка лишь слегка вздернула брови, услышав его имя, и сделала книксен. — Приятно встретить воспитанного человека.

— Понял, Джим? — подмигнул Джеймсу ее брат. — Подразумевается, что мы с тобой — невоспитанные.

— А что, не так? — девочка строго посмотрела на него и вдруг весело рассмеялась, вслед за ней рассмеялись и мальчишки.

— А если серьезно — кто эти мальчики?

Снова последовали взаимные представления. На деле Элиза оказалась нормальной девчонкой, вовсе не такой чопорной, как могло показаться по ее приветствию. Просто таким образом, как тихонько объяснил Дик, она всегда проверяла реакцию новых знакомых. И, похоже, Сириус произвел на нее большое впечатление. Немного поколебавшись, она все же спросила:

— Тебя правда зовут Сириус? Такое странное имя…

— Родительская прихоть, — поморщился тот.

Элиза посмотрела на него внимательно, но больше ничего не сказала, женским чутьем поняв, что собеседнику тема неприятна.

Дик внес предложение покататься на велосипеде, на что волшебники недоуменно переглянулись, и только Джеймс хихикнул, забавляясь ситуацией. Пришлось признаваться, что кататься никто из них не умеет, умолчав, что и слово «велосипед» они слышат впервые.

— Да ладно! — поразился Дик. — Серьезно не умеете?

Когда он, наконец, уразумел сей факт, то с энтузиазмом предложил обучить гостей этому искусству.

Сириус бросил взгляд на хихикающего Джеймса и тихонько спросил:

— Я так понимаю, ты кататься умеешь?

Джеймс кивнул:

— Меня давно уже научили.

— Значит, будешь инструктором, — и во всеуслышание объявил: — Чур, я первый учусь!

Загадочным велосипедом оказалась конструкция на двух колесах с сидением посередине и педалями, которые предполагалось при езде крутить ногами. Питер посмотрел на устройство с опасением, Ремус с некоторым сомнением, у Сириуса же загорелись вострогом глаза не столько оттого, что он научится чему-то новому и непонятному, сколько при мысли о том, что сказала бы его маман, если бы узнала, чем он тут занимается. И с кем общается. Подумать только: наследник древнейшего и чистокровнейшего собирается чему-то учиться у маглов! Родителей бы точно удар хватил. При этой мысли Сириус усмехнулся. Впрочем, велосипед и сам по себе внушал энтузиазм.

И началось… Под хохот Джеймса и сдержанные смешки маглов, не решавшихся в открытую смеяться над пока еще не очень знакомым мальчиком, Сириус пытался сначала оседлать велосипед, а потом заставить его двигаться. Пару раз он навернулся, но совершенно не огорчался этим и, отряхнувшись, вставал, по-прежнему улыбаясь. Зато когда у него, наконец, получилось, Сириус с торжествующим видом проехался по дорожке, проходившей мимо дома Дика и Элизы, лихо развернулся и уже уверенно помчался обратно. Зрители взорвались приветственными криками.

— Молодец, Сириус! — Джеймс хлопнул друга по плечу. — Я сам дольше учился.

Ремус, внимательно выслушавший все инструкции и сделавший выводы из наблюдения за Сириусом, научился еще быстрее и даже не упал ни разу. Хуже всего пришлось неуклюжему Питеру: держать равновесие для него было задачей почти невыполнимой. Но после получаса падений, смеха, подбадриваний и инструктажа поехать получилось и у него. Сириусу понравился новый способ передвижения, чем-то он напоминал полет на метле. Во всяком случае, точно также ветер бил в лицо, и создавалось, хоть в данном случае и мнимое, ощущение полета. Чтобы усилить это ощущение он попытался поехать, отпустив руль и раскинув руки в стороны. Первый раз чуть не полетел на землю, но в итоге своего добился. Ремус покрутил пальцем у виска, а Джеймс загорелся желанием повторить его подвиг. Ну, конечно, эти двое ведь не могут, чтобы не посоревноваться друг с другом. Даже Дик и Элиза это заметили, хотя вместе их видели первый день.

— Они что, всегда так… делают все наперегонки? — спросил Дик.

— Практически, — усмехнулся Ремус. — Иногда это даже бывает полезно — когда они соревнуются в учебе.

— А с нами Джим никогда не соревновался, — задумчиво произнес Дик.

Ремус удивленно на него покосился — что он имел в виду? Но уточнить этот вопрос не успел: Джеймс с Сириусом подкатили к ним и резко затормозили так, что песок полетел из-под колес, ужасно довольные собой и друг другом.

Вечером, когда мальчишки собрались в комнате Джима, обсуждая прошедший день и строя планы на завтра, Ремус вдруг заявил:

— А знаешь, Сириус, ты очень понравился Элизе…

— С чего ты взял? — Сириус недоуменно хлопнул ресницами.

Ремус усмехнулся:

— Да она весь день с тебя глаз не сводила. И слепой бы заметил.

Сириус некоторое время удивленно смотрел на друга, а потом рассмеялся и, растянувшись на полу, довольно заявил:

— Су-у-упер! Если маман узнает, ее удар хватит!

 

На следующий день Генри — старший брат Дика и Элизы — предложил пойти в кино. На этот раз даже Джеймс не понял, о чем речь. Мальчики недоуменно переглянулись, но сделали вид, что прекрасно все знают. Они даже и не подозревали, какой их ждет сюрприз!

Когда в обширном зале погас свет и на громадном полотне впереди появилось живое изображение, все четверо дружно вздохнули, едва удержавшись от того, чтобы не закричать. Пораженные зрелищем как таковым, они поначалу не очень-то вникали в сюжет. А когда вникли… В общем, домой они вернулись в полном восторге, и Сириус с сияющими глазами решительно заявил:

— На следующий год записываюсь на магловедение!

Друзья дружно его поддержали: маглы им нравились все больше и больше.

 

Каникулы пролетели незаметно, как один день. Мальчики остались бы довольны ими, если бы не то, что произошло прямо перед их отъездом в школу.

Утром в последний день каникул они проснулись от громких взволнованных голосов, доносившихся с первого этажа. Они недоуменно переглянулись — что могло произойти, чтобы заставить родителей Джеймса говорить с такой тревогой и… болью? Спустившись в гостиную, друзья обнаружили там не только мистера и миссис Поттер, но и Джеймса, который сидел рядом с матерью, уткнувшись лицом ей в плечо. Она ласково гладила его по непокорным вихрам и что-то тихонько шептала. Плечи его явственно вздрагивали. Джеймс… плакал?! Да и у самой миссис Поттер глаза были красными от слез. Мистер Поттер, нервно расхаживающий по гостиной, не плакал, но был бледен и мрачен.

— Что случилось? — тихо спросил Ремус.

Все присутствующие вздрогнули, а Джеймс, отпрянув от матери, принялся поспешно и неловко вытирать глаза. Сириус не сводил с него встревоженного внимательного взгляда. Захотелось убить того, кто довел храброго и жизнерадостного Джима до такого состояния.

— Кто-то напал на наших соседей, — глухо ответил мистер Поттер и, немного помолчав, заключил: — Погибли все.

Мальчики судорожно вздохнули. Тысяча вопросов закрутилась у них в головах. Как — все? И дети? И веселый бесшабашный Дик? И милая озорная Элиза? Как это могло произойти?

— Почему? — озвучил все эти вопросы Ремус.

Не совсем внятная формулировка, но его поняли.

— Никто не знает, — мистер Поттер устало потер переносицу. — Это случилось ночью, и там уже работает магловская полиция. Но они ничего не понимают — говорят, на телах нет никаких следов. А самое странное, что над домом висел знак, которого не видели маглы: черный череп, изо рта которого высовывается змея.

Сириус подумал, что если даже у него, знакомого с соседскими детьми всего несколько дней, их смерть вызвала потрясение, что же должен сейчас чувствовать Джим, который знал их всю жизнь? Вон он сидит бледный как смерть, а в глазах, несмотря на все усилия, по-прежнему стоят слезы. И выглядит он таким потерянным, что сердце сжимается. Сириус опустился на диван рядом с другом и крепко сжал его руку. Джеймс в ответ бросил на него благодарный взгляд: «Я держусь, Сириус».

Мистер Поттер тяжело вздохнул и продолжил:

— Все это говорит о том, что Паркеров убили волшебники. И то, что на них нет никаких ран, только подтверждает это. От Авады не остается следов.

— Чарльз, — укоризненно произнесла его жена, — не стоит об этом при детях.

Но тот только покачал головой и решительно возразил:

— Они должны знать, Дори, чтобы быть готовыми, — и снова обращаясь к мальчикам: — Боюсь — это Волдеморт начинает действовать. Все к тому шло…

Он снова замолчал, оставив друзей осознавать услышанное. Сириус в основном пытался осознать факт, что тех детей, с которыми они еще вчера играли и смеялись, больше нет. Совсем нет. А вот Ремус, нахмурившись, думал о том, что же будет дальше, если уже сейчас Волдеморт начинает с убийств ни в чем неповинных людей. Только потому… А почему, собственно? Потому что они маглы? Судя по пропагандируемым Волдемортом идеям, так оно и было. Но не может же он убить всех маглов!

* * *

С каникул неугомонная четверка вернулась странно притихшей. Лили с недоумением изучала их весь первый день учебы. Они не шумели, не шутили, не задирали слизеринцев, на уроках сидели тихо-тихо. Даже учителя начали подозрительно поглядывать на них. Что же могло случиться, чтобы привести шумных мальчишек в столь подавленное состояние? Вечером в гостиной, когда они устроились у камина, обложившись учебниками — УЧЕБНИКАМИ, — Лили решилась спросить напрямую. После ее вопроса они так долго внимательно на нее смотрели, ничего не говоря, что Лили поежилась. Наконец, Блэк, бросив вопросительный взгляд на Поттера и получив от него кивок, соизволил ответить:

— Соседей Джима — маглов — убили вчера ночью.

Лили тихонько вскрикнула и прижала ладонь ко рту:

— Ой, Джеймс, мне так жаль…

Тот молча кивнул. Лили хотела уже отойти, поскольку сказать в такой ситуации все равно нечего, а они не были друзьями, чтобы предлагать ему сочувствие, но ее остановили слова Люпина:

— Это не простое убийство, Лили, — и когда она вопросительно на него посмотрела, он добавил: — Ты слышала про волшебника по имени Волдеморт?

Лили вздрогнула и кивнула:

— Да, читала в газете еще осенью.

Неужели это то, о чем она подумала тогда? Неужели начинается война?

— Соседей Джима убили волшебники. Мистер Поттер считает, что это Волдеморт приступает к осуществлению своих идей, — Ремус посмотрел на нее внимательно и серьезно. — Ты маглорожденная, Лили. Тебе и твоим родным опасность угрожает в первую очередь. Я не хочу тебя пугать, просто ты должна знать, что происходит.

Лили снова кивнула, скорее машинально. От слов Ремуса по телу пробежали мурашки. Как же она не подумала? Если она здесь, в Хогвартсе — в безопасности, то ее родителей и сестру никто не защитит. Что же делать?

 

Позже в спальне Лили рассказала обо всем Элинор, которая была полукровкой, и поделилась своими страхами с Алисой. Подруга пыталась утешить ее, но что она могла сделать? Впервые со времени поступления в Хогвартс Лили засыпала с тревогой на сердце.

 

На следующий день, после долгих колебаний Лили снова заговорила о Волдеморте с Северусом. Но он опять не поддержал ее опасений и заявил, что это всего лишь догадки и тех маглов мог убить кто угодно. А когда Лили попыталась возразить, обронил, что ему в принципе неинтересно говорить о каких-то маглах, что бы там с ними не происходило. Лили пораженно замолчала и уставилась на друга. Неужели он всегда был таким, или это общение с Эйвери, Розье и Малфоем так изменило его?

Лили не стала спорить, боясь спровоцировать новую ссору, но в ее душе появилось сомнение, что Северус вовсе не такой добрый, как ей казалось.

Начало третьего курса ознаменовалось поступлением в Хогвартс Регулуса Блэка. Еще на вокзале друзья наблюдали, как Сириус разговаривает с братом. Они были очень похожи, но у Регулуса — черты лица попроще, а глаза — карие. Сириус в чем-то его убеждал, а тот, жалобно глядя на него, тем не менее упрямо качал головой. Закончилось тем, что Регулус ушел в компании кузины Нарциссы, а мрачный Сириус присоединился к друзьям. От попытки разговорить его он уклонился, ловко переведя речь на обсуждение планов на этот год. В ходе чего выяснилось, что родители, в наказание за самовольную поездку к Поттерам, лишили Сириуса разрешения на посещение Хогсмида. И он загорелся идеей найти в замке потайные ходы, ведущие в волшебную деревню. Вскоре все уже с азартом разрабатывали планы, шутили и смеялись, и создавалось впечатление, будто Сириус совершенно забыл про брата. Но ни Джеймса, ни Ремуса его веселье не обмануло. Однако жалости он не терпел, а помочь в данной ситуации они ничем не могли.

 

Во время распределения Сириус не отрывал взгляда от Рега, а когда профессор МакГонагалл объявила: «Блэк, Регулус!» — и вовсе замер неподвижно, словно статуя.

Годрикова Шляпа вынесла приговор без колебаний:

— СЛИЗЕРИН!

Сириус судорожно вздохнул и проводил довольного брата тоскливым взглядом, наблюдая, как его радостно приветствуют за слизеринским столом. Джеймс положил руку на плечо друга; тот в ответ покосился на него и едва заметно улыбнулся: «Все в порядке, Джим». А Ремус философски заметил:

— Ну, Слизерин — это еще не катастрофа. В конце концов, по факультетам распределяют по складу характера, а не по моральным качествам.

— Точно, Рем, дело говоришь. Меди ведь тоже там училась, — Сириус улыбнулся, на этот раз по-настоящему.

Сидевшие неподалеку девочки восхищенно вздохнули и уставились на него во все глаза. Сириус всегда был красив, но, взрослея, становился просто неотразим. Друзья стали замечать, как многие девочки оборачиваются ему вслед. Заметив внимание соседок, Сириус озорно им подмигнул. Они покраснели и поспешно отвернулись. Мальчишки рассмеялись — жизнь приходила в норму.

 

Сириус поймал брата на выходе из Большого зала. Тот шел в компании однокурсников, вполне довольный жизнью.

— Рег, можно тебя на пару слов?

Регулус отослал спутников, сказав, что догонит их, и вопросительно посмотрел на брата. Некоторое время Сириус смотрел в пол, обдумывая, что сказать, наконец, медленно произнес:

— Я знаю, и в Слизерине есть нормальные люди, но, Рег, я тебя очень прошу: выбирай себе друзей очень внимательно и не общайся с теми, кто поддерживает идеи Волдеморта. Ничем хорошим это не кончится!

— Но наши родители тоже его поддерживают! — возразил Регулус.

— Я знаю! — Сириус сжал зубы. — Но и они не всегда бывают правы.

— Но они наши родители, Сириус! — Регулус недоуменно округлил глаза.

Сириус вздохнул:

— Не будем начинать снова. Просто пообещай, что будешь осторожно выбирать себе друзей.

Регулус задумчиво посмотрел на него и кивнул:

— Ладно.

— Вот и договорились. Пошли, провожу тебя до гостиной, а то ваши все ушли уже.

— А ты знаешь, где наша гостиная? — наивно изумился Регулус.

Сириус усмехнулся:

— Я, братец, в этом замке еще и не такое знаю…

 

Оставив Сириуса поговорить с братом, Мародеры отправились в Гриффиндорскую башню, где и устроились, как всегда, у камина и принялись обсуждать, где наиболее вероятно можно найти тайные ходы. Их беседу прервал Карадок Диборн, вратарь гриффиндорской сборной, сообщивший о том, что его назначили капитаном, и поставивший Джеймса в известность об отборочных в субботу.

Когда Карадок отошел от них, Джеймс уже хотел повернуться обратно к друзьям, но его внимание неожиданно привлекла сидевшая в кресле Лили.

И, казалось бы, ну что его так заинтересовало? Эванс — она и есть Эванс. В конце концов, третий год уже с ней знаком. Сидит, забравшись с ногами в кресло, и что-то рисует. Ничего необычного в этом нет: она часто рисует именно в такой вот позе. Школьная мантия расстегнута, рыжие волосы заправлены за уши, лицо сосредоточено, брови чуть нахмурены, а нижняя губа закушена — классическая картина «Эванс поглощена своим занятием». Она и уроки делала, и читала с точно такой же гримаской на лице. Но раньше Джеймс никогда не обращал на это внимания, а сейчас его как молния поразила, и он не мог отвести глаз от сокурсницы. Лили подняла голову, и их взгляды встретились. Почему он раньше не замечал, какие красивые у нее глаза? Время замерло, каждая секунда казалась вечностью, но вот Лили удивленно моргнула и отвернулась к сидевшей рядом Алисе. А Джеймс все смотрел, как она улыбается, разговаривая с подругой, как заправляет за ухо непослушные рыжие локоны, как снова принимается водить рукой по бумаге.

— Джи-и-им! Ау! Ты где витаешь? — Ремус пихнул его в бок.

Джеймс вздрогнул и потряс головой. Да что с ним такое, в самом деле?

— Извини, Рем, задумался.

Ремус проследил за его взглядом, некоторое время недоуменно разглядывал девочек, а потом вдруг едва заметно усмехнулся, но ничего не сказал.

* * *

После испытаний команда пополнилась новым игроком: четверокурсник Ричард Вуд занял место Бенджи Фенвика. Он пробовался еще в прошлом году, но тогда его обошел Сириус. Занятые тренировками — Карадок оказался капитаном еще более суровым, чем Бенджи — и учебой, всегда казавшейся тяжелее в начале года, про поиски тайных ходов ребята вспомнили только в конце сентября, когда на доске объявлений появилось сообщение о ближайшем посещении Хогсмида. А вспомнив, тут же этим и занялись.

Вечером, накинув мантию-невидимку, Мародеры отправились бродить по коридорам Хогвартса. Но как найти в замке тайные ходы? Не выстукивать же все стены — их для этого слишком много. Потратив кучу времени на обследование всех мало-мальски подозрительных мест и так ничего и не обнаружив, мальчики добрались до восьмого этажа. Там они устроили военный совет, поскольку в этом коридоре с гобеленом, изображающим троллей, лупящих Варнаву Вздрюченного, почти никогда не ходили. Непонятно, впрочем, почему: помимо этого гобелена, самого по себе, конечно, достаточно экзотичного, там больше ничего особенного не было. Хотя, может быть, именно поэтому.

Мальчики устроились на полу перед гобеленом, а Джеймс, которому всегда не сиделось на месте, принялся ходить взад-вперед. Бурное обсуждение грозило зайти в тупик. И вот, когда Ремус уже хотел сказать Джеймсу, чтобы тот перестал маячить, а то от его метаний голова кружится, и мысли разбегаются, в стене напротив появилась дверь. На мгновение все замерли, но уже в следующую секунду Джеймс и Сириус — даром что последний сидел до этого на полу — одновременно оказались рядом с дверью.

Их глазам открылась небольшая уютная комната, заставленная полками с книгами, посередине которой находился столик, окруженный четырьмя с виду удобными креслами. Именно четырьмя. Складывалось ощущение, что их здесь ждали и все приготовили для них. Друзья переглянулись и хмыкнули. На столике лежал пергамент, на проверку оказавшийся картой Хогвартса. Но не простой картой! На ней были помечены тайные ходы, снабженные инструкциями, как в них попасть.

— Ничего себе! — выдохнули хором Сириус и Джеймс, а последний восторженно и с легкой досадой добавил: — А мы тут головы себе ломаем!

Все четверо склонились над картой и обнаружили целых семь тайных ходов из замка в Хогсмид, в том числе и тот, что начинался от Дракучей Ивы.

— Все это надо нанести на нашу карту, — задумчиво протянул Джеймс. — А еще, думаю, надо поискать заклинания, чтобы она показывала передвижения всех, кто находится в Хогвартсе. С такой картой мы точно никогда никому не попадемся!

Остальные с энтузиазмом закивали. Ремус тут же заинтересовался стеллажами с книгами и с изумлением обнаружил там сборники заклинаний и пособия по анимагии.

— Ребята, посмотрите! — позвал он друзей.

— Вот это да! — воскликнул Сириус. — Я ж только перед этим думал, что нам нужна дополнительная литература по анимагии.

— А в этом сборнике как раз есть заклинания, которые пригодятся нам для карты. Если их немного модифицировать… — Джеймс задумчиво листал одну из книг.

— Сдается мне, друзья мои, — торжественно объявил Ремус, — что эта комната исполняет желания.

Все радостно-изумленно переглянулись — вот это находка так находка! Ради этого стоило полночи лазать по замку!

— Здесь как раз и в анимагии тренироваться будет гораздо удобнее, — внес предложение Сириус. — И вообще, эту комнату можно сделать нашей базой. Вряд ли о ней многим известно. А может, вовсе только нам!

С этим нельзя было не согласиться. Но в тот раз они задержались там ненадолго: уставшие за ночь лазания по замку, ребята решили вернуться в Гриффиндорскую башню, прихватив с собой карту, любезно предложенную чудесной комнатой.

От переполнявшего мальчишек восторга они даже забыли надеть мантию-невидимку. И едва отойдя от тут же исчезнувшей двери на несколько шагов, Мародеры лоб в лоб столкнулись с кем-то в темноте. С обеих сторон раздался испуганно-удивленный вскрик, и сразу затем никогда не терявший самообладания Ремус произнес:

— Люмос!

Напротив них стояла тоненькая невысокая девочка. Каштановые волосы были заплетены в короткую, но толстую косу, громадные серые глаза в обрамлении черных ресниц казались совсем прозрачными. В свете Люмоса она выглядела почти нереально, будто привидение… или фея.

— Ты кто такая? — обалдело выпалил Сириус.

Вместо девочки ответил Ремус:

— Это Марлин МакКиннон. Второй курс. Гриффиндор.

— Блин, Рем, и откуда ты всегда все знаешь? — насмешливо протянул Джеймс.

— Просто я внимательный, в отличие от некоторых.

Джеймс и Сириус, усмехнувшись, переглянулись, а Марлин хихикнула.

— Ты что здесь делаешь в такое время? — спросил Джеймс.

— То же, что и вы! — дерзко ответила девочка.

Мальчишки хмыкнули.

— Ну и девчонки нынче пошли, — насмешливо протянул Сириус, — ничего не боятся.

Однако за насмешкой в его голосе явственно звучало уважение и даже немножко восхищения, и Марлин, правильно его поняв, польщенно улыбнулась.

 

В субботу, на которую был назначен поход в Хогсмид, Сириус решил остаться в замке, чтобы не вызывать подозрения. А вот на следующий день они собирались уже вчетвером отправиться на прогулку по тайному ходу. Джеймс, правда, поначалу хотел тоже остаться в замке и составить другу компанию, но Сириус наотрез отказался от такого самопожертвования. Кроме того, заметив Лили, собирающуюся в Хогсмид в компании подруг, Джеймс быстро передумал и согласился с доводами друга.

В школе осталась одна малышня, и, воспользовавшись тем, что его никто не видит, Сириус устроился с учебником трансфигурации у камина. Учебник был, правда, не за третий курс и даже не за четвертый. Собственно он вообще относился к дополнительным пособиям для желающих изучить анимагию. Мальчики собирались приступить к практике, но наткнулись на серьезное препятствие: во всех пособиях этот момент был описан очень невнятно. Видимо, предполагалось, что объяснять — а большей частью показывать — тут должен преподаватель, под чьим контролем проходит обучение. Пока друзья гуляли, Сириус решил как следует разобраться в вопросе. Но не успел он погрузиться в чтение, как его прервали:

— Привет! — в соседнее кресло опустилась Марлин. — Я не очень помешаю?

Сириус улыбнулся и мотнул головой:

— И тебе здравствуй! Совсем не помешаешь.

— А почему ты не в Хогсмиде со всеми?

— Родители не подписали разрешение, — Сириус сказал это небрежно, но в голосе все же проскользнула нотка горечи.

— Почему? — Марлин удивленно вскинула брови.

— Исключительно из вредности, — усмехнулся Сириус. — Ну, а предлогом послужила моя весенняя поездка к Джиму.

Марлин озадаченно нахмурилась и хотела еще что-то спросить, но Сириус беспечно отмахнулся:

— Да не бери в голову. Просто у меня с родителями отношения весьма своеобразные.

Марлин посмотрела на него внимательно, но тему продолжать не стала, а вытащила из рюкзака учебники и занялась уроками. Распущенные на этот раз волосы рассыпались по плечам темными волнами, когда Марлин склонилась над пергаментом. Они часто падали ей на глаза, и она сердито их сдувала. Сириус улыбнулся — выглядела она при этом очень мило — и вернулся к своей книге.

Некоторое время спустя, в течение которого каждый был занят своим делом, Сириус окликнул соседку:

— Марлин?

— М-м? — она подняла голову.

— А хочешь пойти с нами в Хогсмид?

Марлин удивленно распахнула глаза:

— Но мне же нельзя!

— Так и мне нельзя, — ухмыльнулся Сириус и, наклонившись к ней, прошептал: — Но на завтра у нас запланирована нелегальная вылазка через тайный ход.

— Правда? — у Марлин загорелись глаза. — А вы знаете такой ход?

— И даже не один… — загадочно протянул Сириус, откинувшись на спинку кресла.

— Вау! Здорово! Конечно, хочу.

Марлин помолчала и немного смущенно добавила:

— А почему ты меня приглашаешь? Вы ведь, кажется, собирались идти своей компанией?

— Мне просто показалось, что тебе это должно понравиться… — Сириус заговорщицки подмигнул ей, и она довольно заулыбалась. — А твое присутствие нашей компании не повредит.

* * *

Лили с Алисой быстро отстали от остальных девочек и первым делом помчались в «Сладкое королевство», о котором Алисе рассказывала мать. Миссис Стоун вообще много чего рассказала дочери о Хогсмиде, и теперь подруги собирались посетить все интересные места.

«Сладкое королевство» — кондитерский магазин — соответствовало своему названию. Здание было похоже на пряничный замок с украшениями из марципана и окнами из леденцов. А уж что там было внутри... У Лили, прежде видевшей волшебные сладости всего пару раз, прямо глаза разбегались. Алиса взялась быть ее экскурсоводом и водила подругу от одного прилавка к другому. На одном из них лежали популярные шоколадные лягушки и прочие зверюшки из шоколада. На другом — всевозможные шипучки, некоторые из которых обладали еще и дополнительным эффектом. Например, апельсиновая шипучка вселяла запас бодрости, а ананасовая на пару минут делала выпившего ее очень умным. На третьем прилавке лежали различные сладкие предметы: сахарные перья, пряничные чернильницы, заполненные разноцветным сиропом вместо чернил, небольшие шоколадные котлы. В одном месте и вовсе высился целый шоколадный замок, точь-в-точь похожий на здание магазина. Только если магазин казался сделанным из сладостей, этот замок действительно таким и был.

В итоге девочки вышли из «Сладкого королевства», до предела набив карманы сладостями.

— До следующего похода в Хогсмид хватит, — удовлетворенно заключила Алиса.

— Уверена? — с притворным сомнением спросила Лили.

Алиса важно покивала, и девочки рассмеялись.

Следующим пунктом был магазин приколов. Туда они отправились из чисто научного интереса и наткнулись там на Поттера и компанию. Лили поморщилась: в последнее время Поттер начал ее раздражать своим постоянным стремлением порисоваться. Мальчишек было почему-то трое.

— Странно, — задумчиво произнесла Лили. — А где Блэк?

Алиса только плечами пожала — ее в данный момент этот вопрос не слишком интересовал. Собственно говоря, она вообще на мальчишек не обратила внимания, поскольку замерла перед первым же прилавком, на котором были выложены вполне полезные вещи. Во всяком случае, в учебе они точно могли пригодиться. Здесь были перья, сами записывающие лекции; чернила, которые никогда не проливались и не капали на пергамент; пергаменты, которые сами исправляли ошибки…

— Лил, смотри, — позвала подругу восхищенная Алиса.

Они так увлеклись разглядыванием витрины, что уже не замечали ничего вокруг. Как вдруг у них над ухом раздался громкий хлопок, и на голову Лили посыпались сверкающие звездочки. Подруги дружно взвизгнули и подпрыгнули. Лили, отскочив, поскользнулась и рухнула на пол, больно при этом ударившись. Однако ее тут же поставили на ноги чьи-то руки. Подняв глаза, она увидела чрезвычайно довольного собой Поттера и тут же оттолкнула его.

— Извини, Эванс, я не хотел. Кстати, тебе очень идет, — сообщил он. — Не хочешь присоединиться к нам?

— Нет! — отрезала разозленная Лили.

— Почему? — он, кажется, искренне удивился.

— Поттер, ты дурак? Ты только что чуть не довел нас до инфаркта, из-за тебя я упала и очень больно ушиблась, к тому же ты еще обсыпал меня не пойми чем. И после этого ты хочешь, чтобы я с тобой куда-то пошла?!

Поттер растерянно захлопал глазами, и не успел он хоть что-нибудь сказать в свое оправдание, как Лили развернулась и, потянув за собой Алису, выскочила на улицу, по пути стряхивая с себя звездочки. Едва за ними захлопнулась дверь, Алиса расхохоталась. Лили, не склонная в данный момент разделить ее веселье, с обидой в голосе вопросила в пространство:

— Ну, почему он такой дурак?

— Ой, Лил, он же просто хотел привлечь твое внимание!

— Весьма оригинальным способом! — саркастически заметила Лили.

— Уж каким придумал! Мальчишки — что с них возьмешь? — Алиса примирительно улыбнулась. — А он ведь тебе нравится…

— Мне?! Нравится?! Поттер?! — от возмущения Лили аж задохнулась. — Лиса, ты с ума сошла? Этот выпендрежник, этот задавака, этот нахал, этот… этот…

Лили замолчала и отвернулась от подруги.

— Ну, ладно-ладно, больше не буду, — Алиса подхватила Лили под руку и потащила по улице. — Пошли в кафе посидим. Успокоишься…

* * *

День без друзей показался невыносимо длинным. Сириус успел и погулять с Марлин у озера, и навестить Хагрида, и наведаться на кухню, со скуки даже домашнее задание сделал. В конце концов, стянув со стола Ремуса какую-то художественную книжку, устроился с ней в гостиной.

Постепенно начали возвращаться из Хогсмида шумные и довольные прогулкой студенты. Правда, довольны были не все…

— Эй, Лили, — окликнул Сириус мрачную как грозовая туча сокурсницу, — что это у тебя в волосах сверкает?

Та ответила почему-то с раздражением:

— Это ты у Поттера спроси! — она сердито сверкнула глазами на идущую позади компанию и удалилась к себе.

У Джеймса, вошедшего следом за Лили и Алисой, вид был какой-то расстроенный и пришибленный. Сириус удивленно приподнял брови.

— Ну, и что у вас случилось? — спросил он, когда друзья приблизились.

Джеймс тяжело вздохнул, Ремус хихикнул, а Питер вдруг выпалил:

— Джим влюбился в Эванс, а она его отшила.

— Пит! — Ремус укоризненно посмотрел на друга и покачал головой.

— А что? — недоуменно моргнул тот.

У Сириуса брови полезли на лоб:

— Джим?

Джеймс еще раз вздохнул и плюхнулся в кресло рядом с другом.

— Ну, нравится она мне, да. Я ж хотел, как лучше, а она…

И он принялся рассказывать о происшествии в магазине приколов.

* * *

В воскресенье, после завтрака, Мародеры в компании Марлин отправились на прогулку.

— Итак, Марлин, — торжественно объявил Джеймс, когда они добрались до большого зеркала в резной оправе на пятом этаже, — мы тебя посвящаем в наши секреты. Надеюсь, ты понимаешь, что об этом не следует болтать?

— Мог бы и не спрашивать! — Марлин обиженно фыркнула.

— Ладно, не дуйся — это я на всякий случай.

Джеймс нажал незаметный рычажок за рамой зеркала, и оно плавно отошло в сторону, открывая вход в довольно просторный туннель.

Освещения там, конечно же, не было, идти пришлось при свете Люмоса. От этого путь показался ужасно длинным. Марлин, которой в полутьме туннеля было немного не по себе, повела палочкой в сторону, пытаясь осветить как можно больше пространства, и обнаружила прямо у своих ног толстую серую мышь, нахально глядящую на нее блестящими темными глазками. Марлин пронзительно завизжала и отпрыгнула к Сириусу, чуть не сбив его с ног. Тот мгновенно выставил вперед палочку, готовясь защищаться, но, поняв, в чем дело, глянул на Марлин, потом на Питера и вдруг расхохотался.

— Чего ты смеешься? — обиделась та. — Ну, боюсь я мышей. Ну и что?!

— Извини, — все еще улыбаясь, сказал Сириус. — Я не над тобой.

— Он надо мной, — вставил Питер.

Тут уж засмеялись все мальчишки, Марлин только недоуменно смотрела на них, не понимая, что послужило поводом к такому веселью.

— Не обращай внимания, — мягко произнес Ремус. — Это наши заморочки.

Марлин кивнула — у мальчишек было полно тайн, это она уже поняла, и естественно они не будут ей вот так рассказывать сразу все. Странно, но в их обществе Марлин было гораздо интереснее и уютнее, чем в обществе своих подруг-сокурсниц. Может, потому что девочки были слишком правильные, а ее всегда тянуло на какие-нибудь приключения. И с четверкой главных бузотеров Хогвартса она сразу нашла общий язык.

 

Подземный ход вышел на поверхность в небольшой пещерке на окраине Хогсмида. Пещерка стояла на краю обрыва, и от нее открывался удивительно красивый вид. Внизу протекала небольшая, но бурная речка, а дальше, насколько хватало глаз, простирались поля. Только где-то вдалеке виднелись горы, наполовину скрытые пышными облаками. Немного полюбовавшись осенним пейзажем, ребята отправились в деревню и с энтузиазмом принялись показывать Марлин и Сириусу все интересные места, какие успели найти в субботу. Особенно мальчишек позабавило, что магазин приколов восхитил Марлин не меньше, чем их самих.

Когда вся компания вышла из «Сладкого королевства», где они завалили Марлин сладостями, Сириус вдруг резко остановился и в следующую секунду утянул друзей за угол дома.

— Ты чего? — недоуменно спросил Джеймс.

— Посмотрите вон туда, только осторожно, — Сириус указал на неказистого вида здание.

Там рядом с входом стояла темноволосая девушка, нетерпеливо притопывавшая ногой. Выглядела она весьма и весьма эффектно: красивая и явно дорогая темно-фиолетовая мантия, изящные туфли на высоком каблуке, иссиня-черные волосы уложены в замысловатую прическу, украшенную шпильками с драгоценными камнями. Девушка была явно не из бедных. И помимо этого она была очень красива. Впечатление портил только отпечаток какой-то жестокости на ее лице.

— Кто это? — спросил Ремус.

— Беллатрикс — моя старшая кузина. Судя по тому, что говорили родители, она ярая поклонница Волдеморта. Даже чуть ли не состоит в рядах его последователей.

— Интересно, — Джеймс прищурился. — И что она здесь делает?

— Вот и я думаю — что? — откликнулся Сириус. — Надо бы проследить за ней. Джим, мантию взял?

— Угу. Но мы впятером под ней не поместимся.

Сириус окинул друзей задумчивым взглядом и решительно изрек:

— Значит так: Марлин, Рем и Пит возвращаются в Хогвартс, а мы с Джимом проследим за кузиночкой.

Все предсказуемо возмутились: никто не хотел уходить. Особенно возмущался Ремус, не желавший оставлять своих непредсказуемых друзей в столь опасной ситуации. Спор пресек Джеймс, заявивший:

— Пит, не обижайся, но от тебя тут толку мало: шпион из тебя, как из слона в посудной лавке. Марлин, мы не можем подвергать тебя опасности: не женское это дело. А на тебя, Рем, возлагается особая миссия — проводить их и проследить, чтобы с ними ничего не случилось.

Тут уже возмутилась Марлин, сказавшая, что это дискриминация. Но в этом вопросе с Джеймсом согласились все, и ей пришлось подчиниться.

 

Оставшись вдвоем, Джеймс и Сириус накинули на себя мантию-невидимку и подкрались поближе к Беллатрикс. На здании, рядом с которым она стояла, висела не слишком красивая вывеска: «Кабанья голова». Судя по всему, это был какой-нибудь паб. В одиночестве девушка оставалась недолго — к ней подошел Люциус Малфой и высокий темноволосый молодой человек с резкими чертами лица.

— Это ее муж — Рудольфус Лестрейнж, — шепотом прокомментировал Сириус.

— Почему так долго? — недовольно спросила Беллатрикс.

— Извини, дорогая, нас Лорд задержал, — ответил Рудольфус.

Он хотел было приобнять жену за плечи, но она резко развернулась, выскользнув из-под его руки, и вошла в паб. Малфой с Лестрейнжем с усмешкой переглянулись и двинулись за ней. Вслед за ними быстро проскользнули в раскрытую дверь и мальчики.

Компания устроилась в темном углу, подальше от остальных посетителей.

— Ну, что, Люциус, — шепотом спросила Беллатрикс, — получил Метку?

Малфой начал закатывать рукав, но она резко схватила его за руку и зашипела:

— С ума сошел? Хочешь, чтобы кто-нибудь увидел?

— Да ладно, Белла, никто и не поймет, — отмахнулся Малфой.

— Для тебя — Беллатрикс! — отрезала та. — Поймет или не поймет — дело десятое, а осторожность надо соблюдать! Мы не имеем права подвести Лорда: у него пока не так много соратников!

— И что это было? — прошептал Джеймс.

Сириус только плечами пожал и мотнул головой — мол, лучше слушай. А разговор тем временем становился все загадочнее и интереснее.

— И какое у тебя было задание? — поинтересовалась Беллатрикс.

— Убил пару маглов, — произнес Люциус с деланной небрежностью, однако было заметно, что его передернуло при этом воспоминании. — Ну, и перед смертью помучили их немного.

— Всего-то? — Беллатрикс, кажется, была разочарована.

— А ты чего хотела, дорогая? — вмешался Рудольфус. — Грандиозной резни? Я, конечно, понимаю, что тебе не терпится начать действовать по-настоящему, но Лорд говорит, что время еще не пришло.

Беллатрикс повела плечами, но не возразила.

— Сейчас наша главная задача — вербовка сторонников, — продолжил ее муж. — Лорд, кстати, велел начать воспитывать их в среде школьников, чтобы из питомцев Слизерина выходили уже готовые Пожиратели Смерти. И тут ты можешь помочь: у тебя сестра еще учится, и ты можешь действовать через нее. Это и тебя касается, Люц, ведь Нарцисса — твоя невеста? Пусть она поговорит со своими однокурсниками.

Оба его собеседника кивнули. Джеймс с Сириусом замерли, не смея дышать. Они многого не поняли, но главное было ясно — Волдеморт собирается вербовать сторонников среди школьников.

— И еще, Белла, у тебя ведь в Хогвартсе два кузена учатся?

При этих словах Сириус ощутимо вздрогнул. Беллатрикс поморщилась:

— Регулус еще слишком мал… Но вообще с ним можно поработать на каникулах, да и Нарси опять же займется. А вот Сириус… — это имя она выплюнула, словно ругательство.

— Ах да, я помню — в семье с ним проблемы…

— Проблемы, это мягко сказано! — процедила Беллатрикс. — К тому же он гриффиндорец.

— Да, это усложняет дело. Но он, кажется, любит брата, не так ли? — Малфой многозначительно посмотрел на нее.

Беллатрикс нехорошо усмехнулась и кивнула. Беседа плавно перешла на незначительные темы, и Джеймс тихонько потянул застывшего друга к выходу.

— Пошли, Сириус, — прошипел он ему на ухо. — Главное мы узнали.

Сириус отмер и позволил себя увести. Выскользнув наружу, они, что есть сил, помчались к тайному ходу. И только добежав до пещерки, остановились, чтобы перевести дух. Такого лица у Сириуса Джеймс еще никогда не видел.

— Они хотят сделать из Рега последователя Волдеморта, — тихо произнес Сириус. — И ведь он пойдет за ними, идиот мелкий!

Он со всей силы саданул кулаком по стене пещерки и зашипел от боли — от удара содралась кожа на ладони.

— Может, он еще и не послушает их, — попытался Джеймс утешить друга.

Но Сириус только головой покачал:

— Послушает, Джим. Он уже верит каждому их слову. Я пытался вправить ему мозги, но все без толку. Родители всегда были для него непререкаемым авторитетом. А они восхищаются и этим их Лордом, и кузиночкой, ставшей его последовательницей. И я не знаю, что делать, — с тоской заключил он.

Он прислонился спиной к каменной стене пещеры, запрокинув голову к небу, а затем медленно сполз вниз. Джеймс растерянно смотрел на друга — он впервые оказался в такой ситуации, когда самому близкому человеку было плохо, а он ничего не мог для него сделать. В этот момент он вдруг четко осознал, что нет ничего хуже собственной беспомощности.

По возвращении в замок Мародеры устроили военный совет, но так и не пришли ни к какому конкретному заключению. Ремус внес предложение сообщить обо всем Дамблдору, но ему возразили, что они не могут этого сделать, не рассказав, откуда у них столь любопытная информация. Оставалось только начать ответную подпольную деятельность. Однако этот план упирался в неразрешимое препятствие: даже если допустить, что они найдут вменяемых слизеринцев, как они смогут на них повлиять? Ни один слизеринец не станет слушать гриффиндорца. Для начала Сириус решил все-таки попробовать еще раз переубедить брата, сам не слишком надеясь на положительный результат.

Попытка закончилась ссорой. После долгих споров и убеждений Регулус заявил, что это подлость — идти против семьи, и назвал Сириуса предателем крови. Тот в ответ назвал его мелким идиотом и на прощание пообещал:

— Когда-нибудь ты поймешь, Рег, что я прав, да будет поздно!

Регулус передернул плечами и упрямо вздернул подбородок. Он даже не подозревал, насколько эти слова, брошенные в сердцах, окажутся пророческими, и какой дорогой ценой достанется ему это понимание. А сейчас, одарив друг друга сердитыми взглядоми, братья разошлись в разные стороны.

Сириус вылетел из замка и быстрыми шагами направился к любимому дереву Мародеров у озера. Было довольно холодно, и он скоро замерз, но не стал возвращаться за чем-нибудь теплым, поскольку сейчас ему совсем не хотелось отвечать на вопросы, как все прошло.

Усевшись под деревом, Сириус уставился на воду невидящим взглядом. Он чувствовал, что теряет брата, что Регулус отдаляется от него с каждым днем все больше. И ничего не мог с этим поделать. Регулус не слышал его и, самое главное, не хотел слышать. Он целиком зависел от мнения семьи и уже с увлечением говорил о новых идеях Волдеморта. А ведь ему всего одиннадцать! Что же будет дальше? Он захочет вступить в ряды этих… как это Руди сказал... Пожирателей? Судя по тому, что говорил тогда Малфой, испытанием при вступлении является убийство. И Рег станет убивать? В это невозможно было поверить. Сириус застонал и уткнулся лицом в колени. Может, это его вина? Может, он где-то недоглядел, что брат так сильно изменился?

Под деревом его и нашла Марлин. Она молча села рядом и накинула ему на плечи теплую мантию. Сириус вздрогнул и удивленно посмотрел на нее.

— О тебе друзья беспокоятся, — сообщила она будничным тоном.

— А тебя на разведку послали?

Марлин мотнула головой:

— Я сама себя послала. Ты простудишься.

— Теперь уже нет, — Сириус поплотнее закутался в мантию и вдруг улыбнулся. — Спасибо, Марлин.

Она улыбнулась в ответ и ехидно сказала:

— Пошли уже, а то Джеймс от беспокойства всю гостиную разнесет.

Сириус легко рассмеялся и, вскочив, помог подняться подруге.

— Хорошо, что у меня есть такие друзья! — тихо произнес он, сжав ее руку.

* * *

Оправившись после первой неудачи, Джеймс приступил к активному покорению сердца неприступной Лили Эванс. Если раньше на уроках он отвечал, только если его вызывали, то теперь стал усиленно поднимать руку. Практические задания выполнял еще быстрее, чем обычно, причем старался каждое сделать максимально зрелищным. Если на трансфигурации требовалось превратить черепаху в чайник, он создавал из этого чайника настоящее произведение искусства. Если на чарах они изучали призывающее заклинание, то Джеймс умудрялся притягивать к себе нужный предмет так, чтобы он пронесся по классу, выписав в воздухе какую-нибудь изящную петлю, и прыгнул ему прямо в руку. Учителя смотрели на эти показательные выступления с восхищением и некоторой опаской, одноклассники аплодировали, друзья забавлялись, а гордая Лили Эванс презрительно фыркала и упрямо отворачивалась, пробормотав: «Показушник!»

А уж если Лили приходила на квиддичные тренировки, что хоть и редко, но случалось, Джеймс начинал выписывать в воздухе такие виражи и мертвые петли, что даже друзья не выдерживали, а капитан устраивал своему ловцу нагоняй за неоправданный риск.

Перед каждым походом в Хогсмид Джеймс неизменно приглашал Лили составить ему компанию и получал столь же неизменный отказ. Но не оставлял попыток.

Стоило же какому-нибудь слизеринцу косо посмотреть в сторону Эванс или, не дай Бог, назвать ее грязнокровкой, Джеймс тут же активно вставал на защиту чести прекрасной дамы, не обращая внимания на то, что сама дама не слишком одобрительно относилась к такому покровительству. В результате количество дуэлей с представителями змеиного факультета резко возросло, и, как следствие, количество отработок тоже. Однако ни отработки, ни потерянные баллы Джеймса нисколько не смущали и не останавливали.

Масла в огонь подливало и то обстоятельство, что Регулуса Блэка все чаще видели в обществе Мальсибера, Розье, Эйвери и прочих весьма неприятных типов. Да и общество кузины Нарциссы в свете услышанного Джеймсом и Сириусом в «Кабаньей голове» было совсем нежелательно. Мародеры развернули настоящую антислизеринскую кампанию, помимо дуэлей постоянно устраивая слизеринцам каверзы различной степени невинности. Те, конечно же, в долгу не оставались.

Ну, а в промежутках Джеймс и Сириус усиленно готовились к квиддичному матчу со Слизерином, который пришелся на самый разгар зимы. Подготовка к сражению со «змеями» на этот раз проходила с особенным усердием. Об их новом капитане, заменившем Малфоя, Ричарде Макнейре ходили слухи, что он не гнушается самыми грязными приемами в игре. А они просто обязаны были выиграть!

Вернувшись с тренировки накануне матча и обнаружив в гостиной Лили, читавшую какую-то книгу, Джеймс взъерошил себе волосы и, небрежно приблизившись, окликнул ее:

— Эванс, придешь на матч поддержать нас?

Лили подняла глаза и, окинув Джеймса недовольным взглядом, холодно произнесла:

— Если под «нас» ты подразумеваешь себя и Блэка, то даже и не надейся!

— Почему? — обиженно вопросил Джеймс.

— Потому что самоуверенности и самовлюбленности у тебя и так выше крыши и в поддержке ты не нуждаешься!

Лили захлопнула книгу и, пресекая дальнейшую дискуссию, поднялась к себе в спальню.

— В твоей — нуждаюсь, — грустно возразил Джеймс ей вслед, но она его уже не услышала.

 

В день матча было довольно холодно, болельщики зябко поеживались, сидя на трибунах, некоторые даже подпрыгивали, пытаясь согреться. Ремус, Питер и Марлин, проводив друзей до раздевалки, устроились на своем любимом месте во втором ряду, откуда и видно все было прекрасно, и по окончании игры быстро можно было добраться до игроков, чтобы их поздравить. Ну, или посочувствовать. Но о таком варианте Ремус не думал: в конце концов, в гриффиндорской сборной сильные игроки. Они уже два года подряд выигрывали кубок школы.

Боковым зрением Ремус заметил ярко-рыжие волосы и, повернувшись, обнаружил на трибунах Лили Эванс. «Пришла все-таки!» — усмехнулся он про себя. Впрочем, ее, возможно, притащила Алиса — вон она уже подпрыгивает от нетерпения.

Профессор Трейн дала свисток, и матч начался. Слухи о Макнейре оказались правдивыми: он позволял своим игрокам делать, что угодно, лишь бы обойти противника. В результате чего Слизерин постоянно получал пенальти, но это их не останавливало. С удовольствием наблюдая, как со зловещей усмешкой Сириус посылает свой фирменный крученый мяч в кольца противника, Ремус заинтересовался, зачем слизеринцы так нечестно играют, если во время пенальти они теряют все те преимущества, которые получают благодаря подлым приемам?

Джеймс тем временем вовсе не пытался обнаружить снитч, а заворожено смотрел на трибуны, точнее на Эванс. Однако та, явно нарочно, отворачивалась в другую сторону, чтобы не видеть его. Ремус снова усмехнулся — уж очень показательно она демонстрировала свое пренебрежение к его другу. Джим очнулся, когда Макмиллан — ловец противника — рванулся с места. Забыв, наконец, про Эванс, он кинулся за золотым мячиком. Несколько мгновений бешеной гонки, за которой Лили все-таки следила — и даже затаив дыхание, — и снитч в руке Джеймса.

Он уже победно выкинул руку, а гриффиндорские трибуны взорвались радостными криками, как в него со страшной силой врезался бладжер, посланный нехорошо усмехающимся Розье. С ужасом Ремус наблюдал, как Джеймс, сорвавшись с метлы, рухнул вниз.

— ДЖИМ! — следом за падающим Джеймсом в крутом пике вниз рванул Сириус.

Рядом сдавлено вскрикнула Марлин и пискнул Питер. Ремус вскочил и, не совсем осознавая, что делает, бросился на поле, а за ним — Марлин с Питером. Сириус поймал друга невысоко от земли и, не успев как следует притормозить, пропахал поле метлой, сильно ударившись. Не обращая на это внимания, он пытался привести в чувство потерявшего сознание Джеймса. К месту происшествия подоспели учителя, да и студенты собрались вокруг возбужденной толпой.

— Сириус, — Дамблдор мягко положил руку ему на плечо, — Джеймса надо госпитализировать.

Сириус кивнул и позволил директору устроить Джеймса на наколдованных носилках и отправить в больничное крыло в сопровождении мадам Помфри, всегда дежурившей во время матчей. Он был страшно бледен, и у него явственно дрожали руки. Ремус подумал, что никогда еще не видел безупречно умеющего контролировать себя Сириуса в таком состоянии, и что не хочет еще когда-нибудь такое увидеть. А Сириус, проводив взглядом Джеймса, резко развернулся к слизеринской команде и, прошипев сквозь зубы: «Убью!» — хотел уже кинуться на Розье, но Дамблдор остановил его:

— Сириус, успокойся.

— Успокойся?! — рявкнул тот. — Эта сволочь чуть не угробила Джима, а я должен успокоиться?!

— Мистер Блэк, следите за языком! — возмутилась МакГонагалл.

Дамблдор же не обратил на его крик внимания, будто ничего необычного не происходило, и мягко заметил:

— Мистер Розье понесет заслуженное наказание. Не надо устраивать самосуд.

Сириус возмущенно фыркнул, зло сверкнув глазами на слизеринцев. Ремус положил ему руку на плечо, с другой стороны его взяла за руку Марлин, молчаливо призывая послушаться директора. Сириус передернул плечами, но сопротивляться не стал, а просто развернулся и зашагал в сторону замка. Друзья последовали за ним.

 

В больничное крыло они ввалились большой, возбужденно гудящей толпой — здесь были не только Мародеры, но и члены команды, и просто сочувствующие, даже с других факультетов. Мадам Помфри сообщила, что у Джеймса сломано несколько ребер: сокрушительный удар бладжера пришелся прямо в грудь. Она влила в него лечебные зелья, и обморок уже перешел в простой сон. Однако спать он будет еще долго, и вовсе не обязательно тут торчать. В связи с этим она вытолкала всех посетителей из палаты, заявив, что больному нужен покой. Но друзья проигнорировали последнее замечание и упрямо устроились на соседней кровати. Медсестра покачала головой, но их выгонять не стала. Зато, воспользовавшись случаем, обработала ссадины Сириуса, полученные при падении, несмотря на то, что последний пытался отбрыкаться.

Время тянулось мучительно медленно. Сириус сел на край кровати рядом с Джеймсом, беспокойно вглядываясь в его бледное лицо, Ремус устроился с другой стороны, Марлин стояла, облокотившись на спинку, а Питер присел на соседнюю кровать. Они ничего друг другу не говорили, но от одного присутствия рядом друзей становилось легче.

 

Джеймс очнулся пару часов спустя, в течение которых мадам Помфри еще несколько раз пыталась прогнать друзей, чтобы они сами отдохнули, но безрезультатно. Сириус за это время переместился на подоконник, Питер растянулся на своей кровати, Марлин бездумно бродила по палате, разглядывая шкафы с лекарствами. Один Ремус так и остался сидеть на кровати Джеймса, опершись о ее спинку. Он первый и заметил, что Джеймс открыл глаза.

— Джим… — Ремус расплылся в счастливой улыбке.

Все тут же оказались рядом. Джеймс захлопал глазами и близоруко сощурился. Сириус тут же протянул ему лежавшие на тумбочке очки.

— Ух, ты! — ухмыльнулся Джеймс, оглядев их компанию. — Сколько народу! — и, посмотрев вокруг, добавил: — Я что, в больничном крыле?

— А ты не помнишь, как упал с метлы? — спросила Марлин.

Джеймс нахмурился:

— Помню, как поймал снитч, а потом в меня что-то врезалось. Потом… ничего не помню.

— Бладжер в тебя врезался, — веско произнес Сириус. — Розье запустил исключительно из вредности: игра ведь была уже закончена. И ты рухнул с тридцатифутовой высоты.

— Ничего себе, — удивленно протянул Джеймс. — И я жив до сих пор? Вроде даже не болит ничего…

— Тебя Сириус поймал, — пояснил Ремус. — Сам при этом чуть не разбился.

При последних словах Сириус поморщился: это прозвучало так, будто он совершил нечто героическое, а он не считал свой поступок чем-то выдающимся. Ради Джима, да и любого из своих друзей, он был готов и не на такое. Джеймс посмотрел на него и улыбнулся. Не говорить же «спасибо» — это прозвучало бы глупо. За такое не благодарят, а просто принимают как самый драгоценный на свете дар — дар дружбы.

 

По возвращении в гостиную их встретили встревоженные члены команды, да и не только. Похоже, весь Гриффиндор переживал за Джеймса — столько народу собралось. Шумная толпа налетела на друзей, требуя отчета. Ремус заметил, что здесь была и Эванс. Хотя она держалась в стороне и делала вид, будто ей совершенно все равно и вообще она тут оказалась случайно, но при этом нервно кусала губы и была явно бледнее обычного. Друзья успокоили всех, что с Джимом все в порядке и он скоро снова будет в строю. Гостиную сотряс дружный крик: «Ура!!!» Джеймса в школе любили, и не только свои гриффиндорцы. А непреклонная Лили вздохнула с явным облегчением, заработав насмешливый взгляд от подруги.

Пока все шумно радовались, Сириус незаметно исчез. Ремус заметил его отсутствие только пару минут спустя.

— Пит, а где Сириус? — удивленно спросил он.

Питер повертел головой и недоуменно пожал плечами: он тоже не заметил, когда друг ушел.

— Марлин?

Но и она ничего не заметила. Странно. Ремус нахмурился. У него появилось нехорошее предчувствие, что Сириус задумал что-то опасное. Слова Дамблдора о том, что Розье понесет наказание, его явно не успокоили. Неужели он решил все-таки разобраться с Розье сам?

Время шло, однокурсники разошлись по спальням, а Сириус все не появлялся. Ремус начал всерьез беспокоиться и хотел даже начинать поиски, когда друг появился в гостиной. Вид у него при этом был… Ремус даже не мог подобрать подходящего слова, какой именно. Бледный, растрепанный, на скуле здоровый синяк, но самое страшное — мантия на груди вся в крови. Однако выражение лица у него при этом было очень довольное.

— Ты ранен? — испуганно вскрикнул Ремус.

Сириус только отмахнулся:

— Ерунда — царапина.

Но Ремус вовсе не был в этом уверен, да и оставшаяся с ними Марлин тоже смотрела на Сириуса с ужасом.

— Тебе надо в больничное крыло, — произнесла она.

— Нет, — отрезал Сириус. — Справлюсь сам.

Они пытались призвать его к благоразумию, но, конечно же, безуспешно, поскольку такой вещи как благоразумие у Блэка отродясь не было.

— Что с тобой произошло? — спросил Ремус, решив выяснить хотя бы это.

— Подрался с Розье на дуэли. Показал ему, что не стоит недооценивать гриффиндорцев. Ну и он меня задел пару раз. Но я его знатно проучил.

Сириус был чрезвычайно доволен собой. Ремус же только головой покачал — о том, что Розье на два года старше и с первого курса активно изучает темные искусства, Сириус, конечно, даже не задумался, планируя свою выходку.

— Пойдем, хоть мы тебе перевязку сделаем, — предложил Ремус, подумав, что если так будет продолжаться, он скоро здорово поднатореет в колдомедицине.

 

Возвращение Джеймса из больничного крыла отметили грандиозным праздником. Мародеры притащили с кухни самых разнообразных вкусностей и даже заранее добыли в Хогсмиде сливочное пиво. При входе в гостиную Джеймса встретили оглушительные приветственные крики и залпы небольшого (комнатного) салюта. Отмечали сразу два праздника: выздоровление Поттера и победу над Слизерином, поскольку сразу после матча расстроенные травмой Джеймса гриффиндорцы праздновать не стали. Зато теперь веселились вдвойне. По спальням разошлись далеко за полночь, и в результате на следующий день весь факультет в полном составе дружно дремал на уроках. Однако учителя на это только добродушно усмехались. Даже суровая МакГонагалл не сняла с них ни одного балла за невнимательность.

* * *

На следующее утро за завтраком Джеймс с невинной физиономией заявил:

— Надо бы слизеринцев подбодрить после поражения. А то сидят все какие-то понурые.

— И что ты предлагаешь? — сразу перешел на деловой тон Сириус.

— Есть у меня одна идея… — Джеймс наклонился к друзьям и шепотом продолжил: — Перед обедом надо наведаться на кухню и подмешать им в еду чего-нибудь такого… веселого.

— А может, хватит? — без особой надежды вмешался Ремус.

— Не будь занудой, Рем. Никакого членовредительства, просто небольшая встряска.

— Подмешать чего-нибудь в еду — это мысль, — задумался Сириус. — Только надо придумать что-то такое, чтоб не только повеселиться, но и практическая польза была.

— То есть? — не понял Ремус.

Сириус и практическая польза — это уже что-то новенькое!

— То есть, чтобы отвадить Рега от этой их шайки поклонников Волдеморта. Ну, или чтобы они сами от него отвязались.

— Так можно всем подлить, а Регу — нет. Они подумают, что это его рук дело, и разругаются, — внес предложение Джеймс.

— Это мысль, — кивнул Сириус. — Осталось придумать, что подливать будем.

На обсуждение этого момента ушел весь оставшийся завтрак и часть истории магии, которая в тот день была у них первым уроком. К разработке плана подключился даже Ремус, в основном для того, чтобы направить мысли друзей на что-нибудь более-менее безопасное. Совещание проходило столь бурно, что даже ничего не замечающий профессор Бинс начал на них коситься. А уж Эванс и вовсе прожигала их взглядом, ничего хорошего не предвещающим.

Так и не остановившись ни на чем конкретном, Мародеры решили послать Ремуса в библиотеку в поисках чего-нибудь подходящего.

— Почему я? — возмутился Ремус. — Вам надо — вы и ищите.

— Рем, пойми, — возразил Сириус, — меня или Джима в библиотеке сразу заметят, а на тебя не обратят внимания, — и хитро добавил: — Да и потом: подумай, какие преимущества у тебя появляются. Ты ведь можешь выбрать что-то по твоему вкусу, и не придется потом шипеть на нас, что это опасно…

Ремус одарил его тяжелым взглядом, но с последним доводом нельзя было не согласиться.

В результате длительных поисков, в ходе которых был отвергнут не один вариант, он нашел зелье, используемое волшебниками, работающими в особо холодных точках планеты, вроде Северного Полюса. У выпившего это зелье на несколько часов вырастала теплая густая шерсть, согревающая лучше любых магловских полярных костюмов. Представив себе мохнатых слизеринцев, Ремус усмехнулся. Определенно, Сириус с Джеймсом плохо на него влияют: ему уже не терпелось увидеть результат задуманной шалости.

Зелье было достаточно простым и в приготовлении, и по составу. Однако к обеду они все-таки не успевали, и операция была отложена на следующий день. Варили зелье, конечно же, в своей новой штаб-квартире, которая, как оказалось, называлась Выручай-комната. Эту ценную информацию получили благодаря Ремусу, который во время очередных посиделок там вслух задался вопросом, что это вообще за комната. И перед ним на столе тут же возникла книга о загадках Хогвартса. Из нее ребята с восторгом узнали, что комната каждый раз выглядит так, как в данный момент требуется тому, кто ее открыл, и по желанию вошедшего предоставляет все ему необходимое. И это было самое радостное, поскольку при всей простоте задуманного зелья, ингредиентов у них все-таки не было. А тут Выручай-комната, которая на этот раз выглядела как кабинет зельеварения, предоставила им и несколько котлов на выбор, и все необходимые вещества, и даже разнообразные пособия по Зельям.

Готовкой занялись Сириус и Ремус, как самые искусные в этом предмете. Питер заворожено наблюдал за ними, а Джеймс устроился в кресле и принялся что-то усиленно писать, хмурясь и то и дело зачеркивая написанное. Ремус даже заинтересовался, чем это он таким занят. Некоторое время он посматривал на Джеймса и, в конце концов не выдержав, спросил:

— Джим, что ты пишешь? Неужели домашнее задание решил сделать?

Джеймс почему-то покраснел и мотнул головой. Вместо него ответил ехидно улыбающийся Сириус:

— Стихи он пишет — оду в честь несравненной Лили Эванс.

Джеймс схватил тут же материализовавшуюся подушку и запустил ею в друга. Сириус ловко перехватил ее на лету и послал обратно. Ремус обалдело уставился на них. Джеймс пишет стихи?! Мир сошел с ума!

— И как успехи? — спросил он, обретя дар речи.

— Никак, — буркнул Джеймс. — Закрыли тему.

Судя по весело блестящим глазам Сириуса, тему закрывать он не собирался, но намечавшуюся перепалку предотвратил Питер, который испуганно пискнул:

— Зелье!

Оба зельевара, охнув, вернулись к котлу и принялись спасать чуть было не испорченное зелье.

 

Сначала они хотели провернуть операцию во время завтрака, но Сириус наотрез отказался вставать в такую рань. Так что на кухню Мародеры отправились перед обедом. Замысел облегчало то, что слизеринцы обычно сидели в Большом зале на одних и тех же местах, и, сопоставив стол на кухне со столом в зале, легко можно было вычислить место Регулуса. Пока часть домовых эльфов суетилась вокруг них, а часть готовила к обеду столы других факультетов, подлить зелье в тарелки слизеринцев не составило труда и заняло считанные секунды. Весьма довольные собой друзья помчались обедать.

 

Действие зелья, согласно книге, проявлялось спустя пару минут после его приема, и к концу обеда слизеринцы должны были покрыться шерсткой. Увы, все пошло не так, как они изначально рассчитывали. Непонятно с какого перепугу Регулус в тот раз поменялся местами со Снейпом. Мародеры растерянно переглянулись, обнаружив эту дислокацию, но менять что-либо было уже поздно.

Зелье подействовало, как ему и положено, и к концу обеда за столом Слизерина началось нечто невообразимое. Сначала все в шоке просто смотрели друг на друга, наблюдая, как они обрастают мягкой теплой шерстью с ног до головы. И что самое забавное, шерсть у всех была разной расцветки — черная, белая, коричневая. Можно было бы подумать, что цвет шерсти соответствует цвету волос, если бы не одно «но»: некоторые стали пятнистыми, словно леопарды, или полосатыми, как тигры. А потом начались бурные выяснения, кто в этом виноват. В результате слизеринский стол привлек к себе внимание всех присутствующих, и зал зашумел, будто растревоженный улей. Пока все вокруг обсуждали, что произошло со змеиным факультетом, Мародеры тихо умирали от смеха. Хохотать в открытую они не решались, боясь привлечь к себе внимание.

— Рем — ты гений! — простонал Джеймс. — Вот уж не думал, что они будут выглядеть настолько забавно!

Сириус кивнул, не в силах говорить, Питер похрюкивал, уткнувшись лицом в ладони, Ремус и сам улыбался до ушей — шалость удалась!

Тем временем слизеринцы обнаружили, что Снейп — единственный, кто не оброс шерстью, и всем скопом накинулись на него. Бедняга пытался убедить сокурсников, что он тут совершенно ни при чем и тоже ничего не понимает, но ему, естественно, никто не поверил. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не вмешались учителя. Профессор Слизнорт быстро определил, что именно послужило причиной лохматости его подопечных. И это еще больше усилило подозрения в виновности Снейпа: все знали, что он гений зельеварения. Аннулировать действие зелья было нельзя, но профессор успокоил всех тем, что оно недолговечно и через несколько часов шерсть исчезнет. Усмехнувшись в усы, он предложил до тех пор погулять на улице, чтобы не умереть от жары: все-таки шубки получились теплые.

Вмешательством профессоров Снейп был избавлен от немедленной расправы, что не помешало слизеринцам устроить ему темную позже. Никто так и не поверил в его невиновность. Только профессор МакГонагалл подозрительно посматривала на своих студентов, да Лили Эванс прожигала их сердитым взглядом, но доказать их участие в данном происшествии не представлялось возможным.

На следующий день Снейп имел на занятиях столь бледный и несчастный вид, что Мародеры решили, что непредусмотренное изменение в их планах было очень даже удачным: заодно и Нюниуса проучили, и наглядно продемонстрировали Регулусу, на что способны его так называемые «друзья».

Если Слизерин полным составом не испытывал сомнений в причастности Снейпа к происшедшему за обедом, сам Северус был абсолютно уверен в том, что это дело рук его заклятых врагов. И начал искать способ, как нанести ответный удар побольней. Долго думать не пришлось: помощь пришла с самой неожиданной стороны. Нарцисса Блэк — эта принцесса Слизерина — как-то небрежно обронила, что мятежный кузен Сириус сильно привязан к младшему брату и, увы, не оставляет попыток вырвать его из их общества. До сих пор Северус не общался с младшим Блэком: ему вполне хватало старшего. Но после слов Нарциссы задумался. Что, если подружиться с Регулусом? Наверняка это взбесит проклятого Блэка.

Блэк вообще неимоверно раздражал Северуса. Нет, он ненавидел их всех, но Блэка — больше. У него от рождения было все то, чего никогда не было у самого Северуса, и чем так хотелось обладать: знатная фамилия, богатство, влиятельная семья. Если бы Блэк поступил на Слизерин, как ему и положено, он немедленно стал бы королем факультета. Куда там Малфою! А этот придурок так легко от всего отказался! А главное, нисколько об этом не жалел, беспечно проводя время в дурацких выходках вместе с Поттером. Кстати, о Поттере. В последнее время он слишком много вертелся вокруг Лили. Хотя она не обращала на него внимания, это еще один повод, чтобы досадить им.

И ни за что на свете Северус не признался бы даже самому себе, что больше всего завидовал их дружбе.

 

В Большом зале он подсел к Регулусу и, к великому изумлению последнего, завязал с ним разговор. Краем глаза наблюдая за гриффиндорским столом, он с удовлетворением заметил, как прищурился Блэк, с тревогой глядя в их сторону. Регулус, как ни странно, его стремление общаться поддержал. Ведь не мог же он не знать, какие отношения у Северуса со старшим Блэком? Но Регулус то ли, поругавшись с братом, решил ему насолить, то ли имел еще какие-то соображения — в любом случае, Северусу это было только на руку. Из Большого зала они вышли чуть ли не в обнимку, провожаемые злыми взглядами со стороны гриффиндорского стола.

Конечно же, ответная реакция не заставила себя ждать. Враги номер один подловили их, когда они возвращались после занятий в свою гостиную.

— Рег, — раздался голос старшего Блэка, — можно тебя на пару слов?

Остальные трое держались чуть позади него, испепеляя Северуса взглядом. Регулус настороженно глянул на брата, но сделал в его сторону пару шагов. Северус остался стоять, где стоял, насмешливо наблюдая за этой сценой. Блэк зыркнул на него и с нажимом произнес:

— Наедине!

Регулус упрямо вскинул голову, становясь еще больше похожим на брата. Северуса от этого сходства между ними всегда передергивало.

— У меня нет секретов от Северуса! — с вызовом заявил младший.

Старший опасно сощурился:

— Рег, а помнишь, я просил тебя внимательнее выбирать себе друзей?

— А что такое? — Регулус с деланной невинностью хлопнул ресницами.

— Рег, в последний раз предупреждаю…

— Знаешь что, Сириус? — деланное спокойствие и непонимание разом слетело с Регулуса. — Хватит мне указывать! Ты мне не отец! И, кстати, об отце — он-то как раз одобряет моих друзей.

Сириус помрачнел и тихо произнес:

— Еще скажи, что я тебе не брат. Отец ведь это тоже одобрит! А уж маман и подавно.

Северус чуть не зааплодировал Блэку: сам же толкает мелкого к такому заявлению! Тот долго еще не решился бы сказать это первым, а теперь — пожалуйста, старший брат дает ему прекрасный повод окончательно порвать с ним. Регулус несколько секунд открывал и закрывал рот, а потом вдруг сощурился совершенно в сириусовой манере и прошипел:

— И скажу! Ты первый предал семью, так что теперь пожинай плоды!

Сириус в ступоре уставился на него, точно не веря своим ушам, да и остальные гриффиндорцы выглядели потрясенными. Северус внутренне возликовал: месть сладка, о да! Однако Блэк быстро пришел в себя и, резко повернувшись к Снейпу, процедил:

— Ты! Ты поплатишься за это, Нюниус!

— Ты так думаешь? — Северус быстро достал палочку, но Блэк оказался быстрее:

— Таранталлегра!

Северус отпрыгнул в сторону. Реакция у него, конечно, была похуже, чем у этих звезд квиддича, но тоже неплохая. И тут неожиданно он получил помощь от младшего Блэка:

— Инкарцеро!

Не ожидавшего нападения с этой стороны Сириуса связали волшебные путы. Эх, жаль, он был не один! Его друзья тут же вмешались: и его освободили, и Рега блокировали.

— Не заставляй меня сражаться с тобой, Регулус, — зловеще сощурившись, попросил Блэк.

— Тогда оставь в покое Северуса! — нахально ответил тот.

Несколько мгновений братья, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. И вот Блэк отступил:

— Ладно, Нюниус, тебе повезло. На этот раз. Но не надейся, что этим все и закончится, — он смерил врага холодным высокомерным взглядом.

— Ну, что ты, Блэк, — ехидно протянул Северус в малфоевской манере, — я надеюсь как раз на обратное.

Стычкой он остался доволен: проклятый Блэк получил чувствительный удар с той стороны, откуда совсем не ожидал. Будет впредь знать, как связываться со слизеринцами!

 

Как только слизеринцы удалились, все аристократическое высокомерие слетело с Сириуса, и у него сделалось настолько потерянное лицо, что друзья беспомощно переглянулись, не зная, что предпринять. Слова брата его явно больно задели.

— Сириус, — Джеймс положил ему руку на плечо.

Но тот мотнул головой, отказываясь от утешения, и тихо произнес:

— Джим… парни… не обижайтесь, но я хочу сейчас остаться один.

— Как скажешь, старик, — Джеймс отступил назад. — Только на улице не мерзни, как в тот раз…

Сириус невольно усмехнулся и, благодарно кивнув друзьям, ушел, засунув руки в карманы.

 

Никто из них даже не догадывался, что, вернувшись в свою спальню, Регулус упал на кровать лицом в подушку и долго плакал в одиночестве, пока не вернулись его сокурсники.

* * *

Весна в том году была ранней. Уже к началу апреля все вокруг цвело, стало совсем тепло, и школьники все чаще стали проводить свободное время во дворе. На свежем воздухе, напоенном весенними ароматами, даже уроки делались легче и быстрее. К маю можно было купаться в озере, что и делали некоторые самые отчаянные мальчишки.

Но с весной приблизились и экзамены, стало больше домашних заданий, а для членов квиддичной команды еще и участились тренировки, поскольку близилась решающая игра за кубок школы. Свободного времени оставалось совсем мало, и оно было тем более ценно.

 

Утро Лили началось с перепалки с Поттером, ставшей за этот год традицией. Едва войдя в Большой зал, чтобы позавтракать, она была встречена радостным криком:

— Привет, Эванс! Как дела?

Вот что за манера — орать через весь зал? Будто нарочно делает, чтобы все оборачивались и смотрели на нее. И ведь все смотрели! Кто-то — с любопытством, кто-то — ехидно улыбаясь, а кто-то — даже и с неприязнью… Настроения это, конечно, не улучшало.

— До того как тебя увидела, были отлично, Поттер! — отбрила Лили.

Привлекать к себе еще большее внимание не хотелось, и, чтобы пресечь дискуссию на тему: «За что ты со мной так?», она села подальше от него.

Проводив ее разочарованным взглядом, Поттер переключил внимание на друзей, время от времени все-таки поглядывая в ее сторону и взлохмачивая себе волосы. И как ему не надоест? Ведь шагу ступить невозможно, чтобы не услышать очередное: «Как дела, Эванс?» — или: «Эй, Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?» Ощущение, что кроме этих двух фраз она от него в последнее время больше ничего не слышит. Лили усмехнулась. А ее отказы ни капли не снижают его энтузиазма. Согласиться, что ли, чтобы отстал наконец? Хотя нет, плохая идея. С его-то самоуверенностью еще решит, что она в него влюбилась.

А ведь был нормальный мальчик первые два года. Правда, излишне шумный и авантюрный, но, в общем и целом, вполне милый. На третьем же курсе ему словно крышу снесло. И теперь он только и делает, что красуется перед публикой. Будь он чуть-чуть поскромней и поспокойней, перестал бы заколдовывать на каждом шагу первого попавшегося под руку слизеринца… Так, стоп. О чем это она? Лили покосилась на сидевшую рядом Алису. В этом году подруга начала экспериментировать с прической, и сегодня темно-русые волосы были уложены в хитроумное сооружение, закрепленное шпильками с разноцветными бабочками. Бабочки иногда шевелились и махали крылышками. Выглядело это красиво, но сама Лили по-прежнему предпочитала стягивать волосы в обычный хвост.

Алиса не заметила ее переживаний. Собственно она вообще ничего не замечала, поскольку с увлечением наблюдала за симпатичным светловолосым пятикурсником, который неподалеку от них болтал с друзьями и смеялся. Как же его зовут? Ах да! Фрэнк Лонгботтом… И Алиса туда же! У нее, правда, кажется, все взаимно: Фрэнк тоже иногда бросал на нее быстрый взгляд и улыбался. Может, в Хогвартсе в этом году эпидемия какая-нибудь, а Лили и не знает? А что? Эпидемия под названием «любовная лихорадка». Лили усмехнулась своим мыслям. Какая чушь иногда в голову лезет!

Она снова покосилась на мальчишек. Поттер и Блэк что-то увлеченно обсуждали, склонив друг к другу темноволосые головы, с совершенно одинаковыми улыбками на губах. При всей их непохожести, порой они становились неотличимы, как близнецы. Люпин изучал какой-то пергамент, время от времени с легкой улыбкой поглядывая на своих приятелей. Единственный вменяемый человек в этой четверке. Петтигрю меланхолично жевал, глядя перед собой невидящими глазами. Кажется, он еще не до конца проснулся. Лили поморщилась. Было в этом Петтигрю что-то… неприятное. И эта его манера смотреть на Поттера с раболепным обожанием... Как так можно? Она не могла понять, каким он вообще образом оказался в этой безбашенной компании. Ей всегда казалось, что Петтигрю несколько трусоват для их выходок.

— Лили, ау! О чем задумалась? — с ехидной улыбкой позвала Алиса.

— Кто бы говорил! — не менее ехидно ответила Лили.

— А что? — подруга недоуменно моргнула.

— Как это что? А кто тут полчаса, не отрываясь, пялился на Лонгботтома?

Алиса покраснела:

— Ничего не полчаса, не преувеличивай, — и тут же перешла в наступление: — А сама-то ты на кого сейчас смотрела? Уж не на Поттера ли?

— Еще чего! — Лили фыркнула, отчаянно надеясь, что не покраснела, как только что Алиса.

Та недоверчиво хмыкнула, но тут же сменила тему.

— Посмотри на Джулию и Элинор, — с тихим смешком сказала она.

Ну, точно — любовная лихорадка! Указанные девочки сидели с совершенно одинаковым идиотским выражением на лицах и с восторгом наблюдали за Блэком, чуть ли не открыв рот и поминутно вздыхая. Впрочем, они были не одни такие. Половина девочек гриффиндорского стола поглядывала на него с точно таким же выражением. Лили презрительно фыркнула. Нет, кто спорит, Сириус — красивый мальчик. Даже очень красивый. Но чтобы вот так… Это же унижение собственного достоинства. Тем более что он их, похоже, вообще не замечает.

— Привет, мальчики! — рядом с Люпином плюхнулась запыхавшаяся Марлин МакКиннон.

Мальчишки в ответ заулыбались, начали ее о расспрашивать. С такого расстояния было не разобрать, о чем именно. А Марлин, смеясь и бурно жестикулируя, что-то рассказывала. Удивительно, как они умудрились подружиться. Хотя было в Марлин нечто, что сближало ее с мальчишками. Возможно, любовь к приключениям и склонность к нарушению правил. Лили усмехнулась, заметив, как Джулия и Элинор прожигают Марлин убийственным взглядом. Еще бы — им-то Блэк никогда так не улыбается! Многочисленным поклонницам предназначалась «улыбка для чужих» — вежливая, но равнодушная. А вот на Марлин он смотрел с другой улыбкой — для друзей — теплой и светлой, настоящей. Иногда он так улыбался и Лили, хотя она совершенно не понимала, с какой радости: друзьями они никогда не были.

Нет, с достаточного расстояния все они, и Поттер в том числе, казались довольно милыми.

Увы, длилось это впечатление недолго, поскольку на уроках Поттер опять начал выделываться, а после уроков приглашать Лили в Хогсмид. И, конечно же, он не упустил возможности поцапаться с каким-то слизеринцем. Хорошо хоть на этот раз не с Северусом. И хорошо, что дальше взаимных оскорблений дело не зашло. Неужели он не понимает, что эти стычки могут печально закончиться? Захотелось шарахнуть его чем-нибудь тяжелым, чтобы перестал уже вести себя так по-идиотски.

А тут еще профессор Слизнорт окончательно испортил Лили настроение, заведя любимую песенку на тему: «Ах, Лили, и почему ты не на моем факультете? Такой талант! Тебе было бы гораздо лучше в Слизерине». Лили не выдержала и дерзко ответила:

— Не думаю, профессор! На вашем факультете не очень-то любят «грязнокровок»! — она сделала особое ударение на последнем слове.

Класс замер. Ее дерзость балансировала на грани хамства учителю. Блэк ухмыльнулся и поднял вверх большой палец, Поттер подмигнул ей. А вот Северус поник и старался не смотреть на нее. Ну а что? Разве она не права? И разве сам Северус не называет так всех маглорожденных? Для нее он, правда, делает исключение, но чем она от других отличается?

— Ну-ну, Лили, зачем ты так? — добродушно пробормотал профессор, но наконец-то отстал от нее.

— Ну, ты даешь, Лил! — с веселым ужасом в голосе прошептала Алиса.

Лили только передернула плечами и занялась своим зельем.

* * *

— Итак, господа, — торжественно объявил Сириус. — Мы собрались здесь сегодня, для того чтобы…

— Кончай спектакль, Сириус, — прервал его Ремус.

— Вот блин, всегда ты так, Рем — на самом интересном месте прерываешь! — Сириус обменялся наигранно печальным взглядом с Джеймсом.

— Вас если не прервешь, то разговоры еще на час затянутся, — усмехнулся Ремус. — А мы сюда вообще-то по делу пришли.

Дело у них действительно было вполне серьезное. Мародеры собрались в Выручай-комнате, чтобы попрактиковаться в анимагии. На этот раз помещение выглядело как довольно просторный зал с единственным, зато большим столом, на котором были сложены многочисленные пособия по анимагии.

В книгах говорилось, что превращение происходит не сразу. Поначалу будущий анимаг превращается как бы частично. То есть у него вырастает шерсть, или перья, или еще что-то от того животного, которое станет его анимагической формой. Целый год они тренировались, но пока никто не смог отрастить себе даже самой маленькой волосинки. Дело осложнялось и тем, что у них не было опытного наставника, который мог бы подкорректировать их действия и пояснить книжные рекомендации. Расспрашивать МакГонагалл в открытую было опасно, а те вопросы в самой обтекаемой форме, на которые они все-таки решились, особой ясности не внесли. Но Мародеры не сдаются! И они упорно продолжали тренироваться.

— А куда спешить-то? — вопросил Сириус и, поймав взгляд Ремуса, добавил: — Ладно-ладно, заткнулся. Приступаем к операции. Сегодня я первый.

Ремус всегда нервничал на этих занятиях — гораздо больше, чем они сами. Он до сих пор не слишком одобрительно относился к этой затее, боясь, что если что-то пойдет не так, он не сможет помочь. Именно поэтому Сириус каждый раз пытался его развеселить. Но обеспокоенный Ремус веселиться был не склонен.

Сириус закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях, попытавшись представить восприятие мира с точки зрения собаки. И вдруг… на него обрушилась волна запахов и звуков. Шорох мантий стоящих рядом друзей, их дыхание, звук переступающих ног, снаружи в коридоре чьи-то шаги, свист ветра за окном. Сириус понял, что, даже ничего не видя, он ясно представляет себе, что сейчас делают его друзья, в каких позах стоят. А уж запахи были настолько разнообразны, что просто сбивали с толку.

— Ух ты! — услышал он потрясенный шепот Джеймса и резко распахнул глаза.

Звуки и запахи сразу пропали, зато на руках он увидел густую черную шерсть, которая несколько мгновений спустя исчезла.

— Получилось? — Сириус, все еще не веря, посмотрел на друзей.

— Получилось! — Джеймс подпрыгнул, вскинув кулак. — Е-ху!

Сириус довольно улыбнулся: наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! И тут же принялся объяснять друзьям, как повторить его достижение:

— Я понял, в чем дело! Надо не просто представлять себя животным, а представить, как бы это животное воспринимало окружающий мир. То есть сосредоточиться на запахах и звуках.

Сириус чувствовал, что объясняет не очень внятно, испытанные им ощущения вообще было сложно объяснить, но друзья, кажется, поняли.

— Так, теперь я, — заявил Джеймс и тоже закрыл глаза.

Некоторое время ничего не происходило, а потом на голове Джима вдруг проклюнулись небольшие рога. Сириус хихикнул: выглядело это очень забавно. Ремус и Питер тоже фыркнули.

— О, я понял, что ты имел в виду! — благоговейно прошептал Джеймс и открыл глаза.

Он глянул на свои руки и разочарованно спросил:

— Ничего не произошло?

Сириус молча развернул друга лицом к зеркалу. Тот обалдело смотрел на свое отражение, пока рога не исчезли.

— Рогатый! — широко улыбаясь, протянул Сириус.

— На себя посмотри! — не остался тот в долгу и, подумав секунду, добавил: — Грим!

Переглянувшись, все четверо расхохотались. Даже Ремус был доволен их успехом и перестал нервничать.

— Ну, Пит, твоя очередь, — Джеймс хлопнул приятеля по плечу.

Питер нервно сглотнул: ему казалось, что у него никогда ничего не получится. Но под внимательным руководством друзей, с их подсказками, хоть и не сразу, но удалось-таки и Питеру отрастить короткую серую шерстку. Он поначалу даже глазам своим не поверил. А когда поверил, радостно запрыгал по комнате.

Они долго еще по очереди тренировались, пытаясь сохранить восприятие животного с открытыми глазами, но пока не очень получалось, и все изменения держались не дольше минуты.

— Что ж, — заключил Ремус с улыбкой, — поздравляю вас с почином. Следующий этап — задерживать изменения на большее время и попытаться сделать так, чтобы они исчезали по желанию, а не самопроизвольно.

— Мы можем потренироваться еще, — сказал Сириус.

— Нет, — решительно воспротивился Ремус. — Хватит на сегодня. Вы устали, можете потерять концентрацию, а это опасно.

Вопреки обыкновению спорить никто не стал, поскольку они на самом деле сильно устали. Эти тренировки отнимали уйму сил.

К тому же они планировали заняться еще одним делом, не менее интересным. А именно — составлением карты Хогвартса. Точнее, поиском заклинаний для нее, поскольку сама карта была уже нарисована. Причем, благодаря помощи Выручай-комнаты, на ней были отмечены такие места и тайные ходы, о которых мало кто знал, а может, и вовсе никто не знал. Но пока это была обычная карта, хоть и очень подробная.

После долгих обсуждений, смеха, проб и неудач, мальчикам удалось заставлять карту исчезать и появляться. Но дальше дело не шло. Для того чтобы на карте появлялись все обитатели замка, как они задумали, подходящих заклинаний найти не удалось. Единственное, на что они наткнулись — заклинание слежения, — предполагало нанесение на карту образца крови того, кого она должна отображать.

— Не, это нереально, — произнес Джеймс, взлохматив себе волосы. — Представляете, как мы подходим к МакГонагалл и просим у нее каплю крови?

— Ага, или у Дамблдора, — согласился Сириус.

Ребята рассмеялись, ясно представив себе эту картину… и выражение лица их декана при этом… и что она им скажет!

— Это еще не самое страшное, — зловеще произнес Ремус. — Представьте себе, как мы просим каплю крови у Снейпа…

Ответом ему снова был дружный хохот.

Определенно, это заклинание не подходило. А значит, придется изобретать самим. Но они не отчаивались и продолжали свои эксперименты. В конце концов, маскирующее карту заклинание — уже успех. Его они хоть и не полностью придумали сами, а модифицировали уже известное, но и это было значительным достижением для их возраста, вселяющее уверенность, что и все остальное со временем получится.

В Выручай-комнате друзья просидели до поздней ночи и, рассудив, что возвращаться в башню уже не имеет смысла, решили заночевать прямо здесь. К тому же, идти в такую даль по школьным коридорам, скрываясь по пути от Филча и дежуривших учителей, сил уже не было. Комната тут же предоставила им удобные кровати и перекинулась под гриффиндорскую спальню. С соответствующим цветовым оформлением.

 

Отличное настроение омрачала только мысль о том, что через пару дней начнутся экзамены, а там они разъедутся на лето и расстанутся до начала следующего учебного года.

Лето не задалось с самого начала. Лили думала, что хоть на каникулах отдохнет от Поттера, и когда он со словами: «Пока, Эванс! Хороших каникул!» исчез в толпе, она вздохнула с облегчением. Но не тут-то было. Чуть ли не каждый день к ней прилетала большая сова с письмами от него. Сову звали Белка, как объяснил ей Поттер еще в самом первом письме. Лили тогда с недоумением посмотрела на совершенно серую сову и пожала плечами. А еще говорят, что у женщин нет логики! У кого ее нет, так это у мальчишек!

Лили уже начала вздрагивать, заслышав шорох крыльев. Родители улыбались и переглядывались, а Петунья косилась на птицу с таким видом, словно хотела ее придушить, и бормотала что-то неодобрительное. Поттер писал буквально обо всем: как он ездил в гости к тете, как к нему приезжал Люпин, как ему купили новую метлу, даже какие у него планы на следующий учебный год и т.д. и т.д. Лили не ответила ни на одно письмо, но это его не останавливало. Интересно, он всегда такой упертый?

Когда в открытое окно кухни, где Лили помогала маме готовить обед, уже, наверное, в сотый раз влетела поттеровская сова, мама с любопытством спросила:

— Кто тебе так часто пишет, дорогая?

Лили скривилась. Вот теперь еще объясняй родителям, кто такой Поттер и почему он ей пишет. Решат ведь еще, что у нее с ним что-то есть. А мама, хитро улыбнувшись, продолжила допрос:

— Это мальчик?

Лили застонала про себя: ну вот, начинается! И она решила быстро взять ситуацию в свои руки, пока не стало поздно:

— Да, мам, это мальчик. Но не подумай ничего такого. Я с ним даже не дружила никогда. Мы просто вместе учимся. А в этом году он как с ума сошел — не давал мне шага спокойно ступить. Не знаю, право, что с ним случилось? Можно было бы подумать, что переучился, да учебой он никогда себя особенно не нагружал.

Всю эту тираду Лили выдала с недовольной гримасой на лице. Мама же по-прежнему улыбалась.

— А как его зовут?

— Джеймс Поттер.

— О! — мама прищурилась, задумавшись. — Кажется, я уже слышала от тебя это имя.

— Ну да, — Лили вздохнула. — Главный бузотер Хогвартса. Точнее, Поттер и Блэк — главные бузотеры Хогвартса. И хватит уже о нем. Мне и писем его вполне хватает.

Мама замолчала, но при этом посматривала на дочь с какой-то странной улыбкой. Лили вздохнула — что она там себе напридумывала?

Но Поттер — это еще ладно. Лили постоянно мучил страх за себя и за свою семью. Каждое утро она начинала с изучения новостей в газетах, выискивая там сообщения о странных убийствах. И пару раз, к своему ужасу, нашла. В другое время она бы не обратила на эти статьи внимания. Но теперь в каждом таком сообщении видела тревожный знак. Лили даже стала выписывать «Ежедневный пророк», но там никаких тревожащих новостей не было. Похоже, волшебное сообщество совершенно не интересовалось тем, что происходит у маглов, в том числе и их убийством. Маглорожденных пока не трогали, но Лили почему-то была уверена, что до этого недалеко.

Самое ужасное, что совершенно не с кем было поделиться своими страхами и сомнениями. Родителям Лили ничего не рассказывала, не желая их пугать. Алиса была далеко. Конечно, они писали друг другу письма, но письма — это совсем не то. Страшно хотелось увидеть подругу, посмотреть ей в глаза, рассказать все, что так мучило Лили в это лето, и увидеть в ответ понимающую улыбку. С Северусом она вообще боялась заговаривать на эту тему. Идеи Волдеморта он одобрял, а маглов, включая собственного отца, в принципе игнорировал.

Как будто всего этого было мало, существовала еще Петунья, начавшая против сестры настоящую войну. Если раньше она только презрительно хмыкала и избегала ее, то теперь не упускала случая уколоть Лили побольней. А поскольку родители относились к ее выпадам неодобрительно, Петунья старалась делать это, когда они не видят, прекрасно зная, что жаловаться Лили не пойдет. Однажды, не выдержав, Лили спросила со слезами в голосе:

— Туни, за что ты меня ненавидишь?

— За то, что ты — уродка. Таким, как ты, не место в этом мире.

Петунья величественно удалилась, оставив Лили ошеломленно смотреть ей вслед. Что происходит с сестрой? Лили еще помнила те времена, когда Петунья любила ее, рассказывала ей на ночь сказки, сидела рядом, когда она болела... А теперь такое чувство, что сестра для нее — враг номер один. Неужели виной всему только зависть? Лили догадывалась, что сестра завидует ее способностям, но никогда не думала, что это чувство может быть настолько разрушительным.

В итоге, несмотря на любовь к родителям и беспокойство за них, Лили считала дни до возвращения в школу и ждала сентября, словно освобождения. Никогда раньше ей даже в голову бы не пришло, что в родном доме, таком любимом и уютном, она может чувствовать себя как в клетке.

Нет, лето определенно не задалось.

* * *

Лили и не догадывалась, что лето вышло неудачным не только у нее. Каникулы Сириуса тоже проходили не слишком приятно. Но в отличие от нее, Сириус изначально был к этому готов и не почувствовал разочарования. То, что его не ждет ничего хорошего, он понял уже по выражению лица матери, когда она встретила их с Регулусом на вокзале. Вздохнув, Сириус успокаивающе улыбнулся встревоженным друзьям и поплелся к Вальбурге, которая уже что-то говорила Регу. Младшего сына она встретила вполне ласково. Насколько она вообще была способна быть ласковой. Сириусу же достался лишь холодный взгляд и сухой кивок. Впрочем, от матери он ничего другого и не ждал. Но Регулус... С того памятного разговора в школе он усиленно избегал старшего брата, что было не так уж сложно сделать: учась на разных курсах и на разных факультетах, пересекались они только в Большом зале. А теперь он делал вид, что Сириуса вообще не существует. Разговаривал только с матерью, в сторону брата стараясь вовсе не смотреть. Вальбурга вела себя так, как будто все идет, как надо. Ну, еще бы! Наверное, радуется, что младший сын наконец-то полностью огражден от влияния старшего.

Дома Сириуса, конечно же, посадили под домашний арест и запретили писать друзьям, что было самым ужасным. Мать лично проследила, чтобы он не мог воспользоваться совой. А для надежности и все письменные принадлежности отобрала. Сириус протяжно вздохнул, растянувшись на кровати — «чудесно» начинаются каникулы! И так еще целых два месяца! Как бы подать друзьям весточку? Джеймс ведь с ума сойдет, не получая от него никаких известий!

В качестве маленькой мести и для собственного комфорта, Сириус переделал цветовое оформление своей комнаты из серебристо-зеленого в красно-золотое, воспользовавшись тем, что в этом доме живут одни волшебники и Министерство не сможет засечь его. Изменения он закрепил им самим изобретенным заклинанием так, чтобы никто не смог вернуть изначальные цвета. Мать предсказуемо пришла в ярость и устроила непокорному отпрыску воспитательную экзекуцию, но оно того стоило. Эх, надо бы еще гриффиндорское знамя на стену повесить. Ну ладно, это в следующий раз.

Пару недель спустя прилетела джимова Белка с письмом. Сириус погладил сову по мягким перьям:

— Извини, мне даже угостить тебя нечем.

Сова ухнула, как будто понимающе. При виде неровного почерка друга, Сириус улыбнулся — как же он по нему уже соскучился!

Джеймс беспокоился: они ведь договорились, что Сириус напишет ему об обстановке в семье. Но при этом не забыл и про Эванс упомянуть. Сириус усмехнулся — он своей настырностью бедную Лили с ума сведет. Это ж надо — чуть ли не каждый день ей письма слать! О чем только пишет?

Но все это хорошо, однако Джеймсу надо было как-то ответить. Если сову и пергамент можно было у него же и позаимствовать, то писать было нечем: ни чернил, ни перьев мать в комнате не оставила. И тут Сириус хлопнул себя по лбу — какой же он идиот! Как можно было забыть про сквозные зеркала?!

Отпустив Белку, он бросился к своей сумке и, откопав с ее дна свое зеркальце, произнес в него:

— Джеймс Поттер.

Отражение привычно дернулось, вместо его лица появилась физиономия лучшего друга.

— Сириус! — Джеймс радостно улыбнулся. — Как это я про зеркала-то забыл?

Сириус ухмыльнулся:

— Да я сам вспомнил только потому, что маман у меня все письменные принадлежности забрала и я не мог тебе ответ написать.

Джеймс сразу стал серьезным:

— Ты как там?

— В порядке. Как всегда заперли в комнате. Только на этот раз еще лишили средств связи, — тут Сириус расплылся в шкодной улыбке. — Она же не знала, что у меня такое чудесное зеркало есть!

Джеймс рассмеялся.

Они долго еще болтали обо всем и ни о чем. Джим рассказал, что пригласил друзей к себе в гости. Но Пита мать на этот раз не пустила, а Рем приедет позже, потому что сейчас он не может из-за своей пушистой проблемы. Конечно же, не обошлось без разговора о несравненной Лили Эванс, которая почему-то никак не хотела отвечать на письма Джеймса. Наконец, пообещав держать связь, Сириус простился с другом и провел по зеркалу рукой, прерывая контакт. На обед он спустился такой откровенно довольный, что родители все время, пока они ели, посматривали на него недоуменно и подозрительно. Сириус же пришел к выводу, что домашний арест — это даже неплохо. По крайней мере, он избавлен от необходимости выслушивать родительские восторги в адрес ненормального Волдеморта и смотреть, как братец им поддакивает. С Джимом он все равно может общаться, даже лучше, чем с помощью писем. А когда в гости к Поттеру приедет Рем, можно будет и с ним поговорить. В общем, каникулы оказались не такими плохими, как он ожидал.

В начале августа произошло событие, которое еще больше улучшило настроение, хотя поначалу Сириус счел его неприятным.

Однажды утром мать сообщила за завтраком, что вечером у них будет очень важный прием, быть на котором обязаны все. То есть ВСЕ.

— Я надеюсь, Сириус, — с угрозой произнесла она, — что ты будешь вести себя, как положено наследнику древнего рода. И не станешь выкидывать никаких фокусов!

— Да, мадам, — Сириус склонил голову, обреченно подумав, что день совершенно испорчен.

Светский прием! И зачем Вальбурга требует его присутствия? Он же наказан, разве нет? Вот и сидел бы у себя в комнате, никому бы не мешал. А тут изволь изображать дрессированную обезьянку перед всеми этими важными господами и дамами. Раньше на таких приемах от тоски спасала Андромеда. Но теперь, после ее скандального замужества, Меди в этот дом больше не пригласят. Да что там, в дом не пригласят — маман даже имя ее выжгла с родословного древа! Оставалась еще маленькая надежда, что любимый дядя Альфард получит приглашение. Будет хоть с кем поговорить.

Решив на этот раз побыть примерным мальчиком — в надежде, что тогда на него не будут обращать внимания и оставят в покое — Сириус с отвращением надел зеленую мантию с серебристой отделкой и спустился в гостиную с точностью, которая является вежливостью королей. И всегда-то пышно обставленная зала в дни приемов просто ошеломляла своей роскошью. Бархатные портьеры на высоких окнах и скатерти на небольших круглых столиках вышиты золотом и серебром. Пол покрыт дорогущими коврами, по которым, как помнил Сириус, очень приятно ходить босиком: ощущение, что под ногами — мягкий пух. Столовые приборы из серебра, посуда из фарфора высшего качества, бокалы из чистейшего хрусталя. Все вокруг блестит и сверкает. Туалеты хозяев из самых лучших магазинов. Прямо-таки королевский прием. Ну, правильно: родители любят повторять, что быть Блэком — все равно, что быть королем.

Увы, надежды на присутствие дяди Альфарда не оправдались.

Среди прибывающих гостей пока не было никого незнакомого: «дорогие» кузины, Малфои, Лестрейнджи, Макмилланы, Эйвери, Розье... Английский бомонд. Стоя справа от отца, Сириус механически улыбался вновь прибывающим и скучающе скользил взглядом по залу. Слева от матери Регулус с восхищением разглядывал наряды гостей. А посмотреть было на что. Особенно сильное впечатление производили кузины: Нарцисса в нежно-зеленом и Беллатрикс в черном с серебром платьях, выгодно подчеркивающих такую разную красоту каждой сестры. Даже Сириус залюбовался.

Регулус по-прежнему вел себя так, будто брата не существовало. За все лето он ни разу не зашел навестить его, как это бывало раньше, когда Сириуса наказывали. А теперь, если и поворачивался в его сторону, то смотрел как бы сквозь него. «Ну и ладно! — обиженно подумал Сириус. — Хочешь, чтоб не было у тебя брата, и не будет!» В конце концов, сколько можно пытаться пробиться сквозь стену? Сириус сделал все, что мог, чтобы удержать Рега от неверного пути. Он сам это выбрал, сам так захотел. Так что пусть потом не жалуется!

В общем и целом, все шло как на самом обычном приеме, и Сириус уже начал задаваться вопросом, что это за важность, о которой утром говорила мать. Как вдруг Кричер объявил появление еще одного гостя:

— Лорд Волдеморт!

Сириус вздрогнул и во все глаза уставился на средних лет темноволосого мужчину, одетого в черную мантию. Его лицо еще хранило следы былой красоты, но теперь в нем было что-то неживое: мертвенно-бледное, с восковым отливом, словно обожженное. Однако самое жуткое заключалось в глазах: они явственно отливали красным, и в них полыхало пламя, от которого невольно пробирала дрожь.

— Милорд, — произнес Орион, — позвольте представить вам моих сыновей: Сириус и Регулус.

Регулус почтительно поклонился. Сириус не шелохнулся, даже получив от отца тычок в спину. Мать бросила на него злой взгляд, обещающий разобраться с ним позже. Но Сириус его проигнорировал. Он не будет кланяться этому придурку с безумными идеями!

— Ах да, — Волдеморт улыбнулся, и было в этой неестественной, будто приклеенной, улыбке что-то жуткое. Так, наверное, могла бы улыбаться змея перед тем, как заглотить добычу. — Наслышан-наслышан... Ваша очаровательная племянница рассказывала мне о своих кузенах.

Волдеморт кивнул в сторону стоявшей неподалеку Беллатрикс, которая смотрела на него прямо-таки с обожанием. Сириус хмыкнул про себя: интересно, а как Руди относится к тому, что его жена по уши влюблена в этого типа? Быстрый взгляд на Лестрейнджа. Тот стоял с непроницаемой физиономией, словно страстные взгляды жены на постороннего человека его совершенно не трогают. Высокие отношения! Сириусу потребовалась вся его выдержка, чтобы не засмеяться.

Волдеморт тем временем внимательно разглядывал обоих братьев. Регулус смутился от столь пристального внимания и потупился. А вот Сириус ответил гостю нахальным вызывающим взглядом — глаза в глаза. Волдеморт едва заметно усмехнулся, видимо, сделав для себя какие-то выводы и, слегка поклонившись хозяевам, отошел. Обострившимся от занятий анимагией слухом Сириус уловил, как он тихонько говорит Белле: «Младший уже на нашей стороне, но старший — излишне дерзок, надо его норов немного укротить...» Дальше разговор стал не слышен. Сириус раздраженно сощурился: счас, разбежались! Много на себя берет этот самозваный лорд! Может, устроить что-нибудь этакое, позлить их немного? Нет, не получится: мать с виду хоть и занята гостями, на самом деле не спускает с него глаз. Видимо, боится, что непокорный старший сын что-нибудь вытворит.

Фух. Все гости прибыли. Теперь можно покинуть пост номер один и спокойно побродить по залу. А еще лучше скрыться с глаз где-нибудь в уголке. Однако скрыться ему не дали.

— Ну, что, родственничек, тебя представили Лорду. Ты должен гордиться, — раздался рядом тягучий голос Малфоя.

— Иди ты, Малфой!

— Любезен как всегда! — Малфой коротко рассмеялся. — Я бы тебе посоветовал не хорохориться — целее будешь.

Сириус сощурился и прошипел:

— Ты бы лучше, Люц, за своей невестой следил, а то смотри — пойдет по стопам старшей сестры...

Малфой удивленно моргнул:

— Это ты сейчас о чем?

Сириус довольно усмехнулся: не каждый день удается поставить Люциуса в тупик.

— А ты не заметил, как Белла смотрит на этого вашего лорда? Я вот одного не могу понять: неужели, Рудольфуса это устраивает? Или у них семья на троих?

— Щенок! — Малфой с трудом удержался, чтобы не залепить дерзкому мальчишке пощечину.

Сириус рассмеялся и невинно спросил:

— Разве я не прав?

Малфой скрипнул зубами и удалился. Устраивать скандал в гостях ему не хотелось. А жаль! Сириус удовлетворенно хмыкнул. Вечер оказался не таким ужасным, как ему поначалу казалось.

Он огляделся вокруг. Родители беседуют с бабушкой Мелани. Мать при этом зорко посматривает в его сторону — бдит. Регулус держится подле родителей. Белла воркует с Волдемортом. Ее муженек со своим братом Рабастаном молча стоят рядом. Сириус покачал головой. Будь он на месте Рудольфуса, давно бы уже Беллу придушил. Цисси мило беседует с женихом, не забывая регулярно посматривать в зеркало. Ну, тут все как всегда.

Сириус пожалел, что у него нет мантии-невидимки, как у Джеймса — можно было бы подслушать, о чем там Волдеморт говорит. Подумав, он решил медленно-медленно пройти неподалеку, будто просто мимо шел, и постараться что-нибудь услышать. Но когда Сириус поравнялся с их группой, Белла вдруг цепко схватила его за локоть.

— Сириус! — обворожительно улыбнулась кузина. — А мы как раз о тебе говорили.

— Да ну? — он состроил удивленную физиономию. — И чем обязан?

Однако его ехидство было проигнорировано.

— Ты смелый человек, Сириус. С сильным характером, — произнес Волдеморт. — Мне нужны такие.

— Для чего? — Сириус вскинул голову и прожег собеседника неприязненным взглядом.

— Для того чтобы воплотить в жизнь мои идеи. Ты ведь осведомлен о них? — дождавшись согласного кивка, он продолжил: — Мы построим идеальное общество, в котором для чистокровных откроются необозримые перспективы. Со мной ты получишь знание, каким не обладает весь мир. Власть. Могущество, какое ты даже не можешь себе представить.

Сириус скривился:

— Оставьте себе... милорд, — последнее слово он произнес с убийственной иронией и тут же отскочил подальше, пока его не остановили.

— Наглый мальчишка, — раздалось ему вслед, точно шипение раздразненной змеи.

Сириус фыркнул и передернул плечами. Пусть даже и не надеется его переубедить! Нашел чем соблазнять — власть, могущество! Как будто у Блэков не хватает власти и могущества. Только радости от всего этого мало. За свои четырнадцать лет Сириус уже успел это понять. Радость приносит только то, что нельзя взять силой, то, что можно получить лишь как дар — преданность друга, верность любимой. И для этого вовсе не надо переворачивать мир с ног на голову.

Сириус чувствовал себя шпионом в стане врага. Будет о чем рассказать друзьям. Волдеморта никто из них не видел и тем более не разговаривал с ним. Да, можно сказать, каникулы оказались не такими уж ужасными. По крайней мере, весьма продуктивными.

Простившись с родителями (Петунья в этот раз даже не соизволила поехать проводить сестру), Лили огляделась в поисках Алисы, которая обнаружилась у самого поезда: уже собираясь подниматься, она вертела головой, высматривая кого-то в шумной и веселой толпе.

— Алиса! — Лили замахала рукой, привлекая внимание подруги.

— Лили! — Алиса прыгнула ей навстречу, вскоре они уже радостно обнимали друг друга. — Я скучала по тебе!

— Я тоже, — Лили радостно улыбнулась. — Пойдем быстрее, пока все свободные купе не заняли.

Пустое купе нашлось довольно быстро.

— О, как нам повезло! — весело воскликнула Алиса, затаскивая внутрь свой чемодан.

Устроившись, они принялись рассказывать друг другу то, о чем не успели поведать в письмах. Подруги недолго пробыли наедине: некоторое время спустя к ним присоединились однокурсницы — Джулия и Элинор. Нельзя сказать, что с соседками по комнате они по-настоящему дружили, но отношения с ними всегда были вполне теплые. И когда Лили уже решила, что в такой милой компании они и поедут, снова распахнулась дверь и в купе просунулась взлохмаченная темноволосая голова.

— О, Эванс! Вот ты где!

— Поттер! — недовольно буркнула Лили. — Куда ж без тебя?

Поттер проигнорировал ее сарказм и, не дожидаясь приглашения, зашел в купе, но садиться, к счастью, не стал.

— Как прошло лето, Лили?

— Было бы отличным, если б не твои письма! — отрезала она

— Кстати, о письмах. Почему ты ни разу не ответила?

— А разве не понятно?

— Нет, — Поттер смотрел на нее настолько искренне недоумевающим взглядом, что Лили невольно фыркнула.

Но она тут же сделала серьезное лицо и строго произнесла:

— Потому что ты мне неинтересен.

Поттер уже собирался что-то сказать, как из коридора раздался веселый голос:

— Джим, ты куда пропал?

При звуках этого голоса Джулия и Элинор одновременно замерли и покраснели. Лили с Алисой переглянулись и хмыкнули. А Поттер выглянул из купе, чтобы крикнуть:

— Я здесь!

В следующую секунду к ним заглянула уже вся компания.

— О-о, все понятно, — ехидно протянул Блэк, получив от Поттера локтем в бок, и тут же отвесил галантный поклон: — Приветствую вас, леди.

Лили всегда поражалась, как он умудряется сочетать ехидство с изысканными манерами. Одно слово — Блэк. Люпин спокойно поздоровался, слегка улыбнувшись. Петтигрю смущенно пробормотал что-то вроде: «Привет». Лили нахмурилась: как будто мало было Поттера, теперь и вовсе вся шайка заявилась. Алиса же явно забавлялась ситуацией.

— Не возражаете, если мы к вам присоединимся?

Лили не очень поняла, зачем Блэк это спросил — ведь явно же поморщился, заметив обожающие взгляды девчонок. Или это он для друга старается? Как бы то ни было, провести всю дорогу в копании Поттера она не собиралась.

— Возражаем. Здесь слишком мало места для всех.

Блэк пожал плечами и, бросив на друга одновременно веселый и сочувственный взгляд, потянул его из купе. Поттер на прощание глянул на Лили отчаянно-умоляюще, но она демонстративно отвернулась к окну.

— Извините за беспокойство, девочки, — произнес Люпин, перед тем как уйти.

Лили хмыкнула. Все-таки забавно, как настолько разные мальчишки объединились в такую гармоничную компанию. Из коридора послышался радостный голос Блэка:

— Марлин! Как дела?

В ответ раздался не менее радостный звонкий голос Марлин, после чего все стихло. Джулия насупилась и накинулась на Лили:

— Лил, зачем ты их прогнала?!

Лили иронично приподняла брови:

— Джулия, неужели ты не видишь, что Блэку нет до тебя никакого дела?

— Это только пока! — Джулия густо покраснела, но при этом воинственно вскинула подбородок.

Лили только головой покачала, переглянувшись с Алисой. Та улыбнулась и возвела глаза к потолку.

Впервые за все это время Лили вспомнила про Северуса. Интересно, а где он вообще? На вокзале она его не видела. Он мог, конечно, прийти и позже. Однако раньше Северус обязательно находил Лили в поезде, хотя и не оставался — из-за Алисы. А теперь — ни слуху ни духу. Странно это все. Лили уже хотела сама пойти его поискать, но, представив себе, как она заглядывает в купе, полное этих противных слизеринцев — друзей Северуса — передумала. А может, он теперь при этих друзьях не хочет показывать, что дружит с «грязнокровкой»? Лили вздохнула. Северус менялся, и не в лучшую сторону. И это ее сильно беспокоило.

* * *

Сентябрьским вечером в гриффиндорской спальне мальчиков четвертого курса происходил военный совет.

— Что мне сделать, чтобы понравиться Лили? — вопросил расхаживающий туда-сюда по комнате Джеймс. — Я уже перепробовал все, что смог придумать, и ничто не помогает.

В расстройстве Джеймс взлохматил себе волосы и по очереди обвел отчаянным взглядом всех друзей. Сириус — как всегда, на подоконнике, прислонившись спиной к стеклу — только пожал плечами. Он не имел ни малейшего представления, как следует добиваться расположения девушки. Во-первых, они обращали на него внимание безо всяких усилий с его стороны. Даже слишком много внимания. А во-вторых, он сам пока еще не выделял ни одну девушку из других, и потому добиваться чьего-то расположения у него не имел необходимости. Питер, лежа на своей кровати, задумчиво смотрел в потолок. Он тоже не знал, что посоветовать. Ремус же, сидевший на кровати по-турецки, произнес:

— Ну, попробуй подарить ей цветы. Девушки любят цветы.

— Точно! — Джеймс даже подпрыгнул. — Рем, ты гений! Только это должны быть какие-нибудь особенные цветы, каких она больше ни от кого не получит.

Джеймс снова начал нарезать круги по комнате, а Сириус спокойным деловым тоном предложил:

— Например, элойи.

Джеймс резко замер. Ремус невольно хихикнул: иногда своими метаниями и манерой резко застывать и так же резко срываться с места Джим напоминал ему сниджета.

— То-о-очно... — протянул Джеймс, глаза его расширились. — Отличная мысль, старик!

— И где ты собираешься их искать? — с сомнением спросил Ремус.

Сомнение его было вполне оправданно. Найти элойи — задача непростая. Росли они в воде и распускались только ночью, когда лунный свет падал на воду. При этом необходимым условием было отсутствие ветра. Совсем. Ни малейшего дуновения. И тогда в лунной дорожке из воды появлялись эти цветы.

— Понятно где — на нашем озере, — ответил Джеймс.

— Вода холодная, — поежился Питер.

— Не проблема, — Джеймс не собирался отказываться от такой замечательной идеи. — Поищем какое-нибудь заклинание, чтобы не промокнуть. Главное, чтобы погода была подходящая!

Подходящая погода установилась дней через пять. К этому времени как раз и нужное заклинание, чтобы не промокнуть и не замерзнуть в воде, было найдено. С утра светило солнце, на небе ни облачка. Был, правда, легкий ветерок, но к вечеру и он улегся. Так что все складывалось, как нельзя лучше. Вечером, дождавшись пока все разойдутся по спальням, Мародеры тихонько выбрались из гостиной и направились к озеру. Школьный двор замер в тишине и безмятежности лунной ночи. Громадное озеро было залито ласковым сиянием. Над ним висела тонкая, прозрачная дымка, которую пронизывал лунный свет. Он серебрил ее, отчего она сверкала и искрилась тысячью крохотных огоньков. Но вот широкий лунный луч упал на воду, образовав на ней золотистую дорожку, которая будто разогнала переливающуюся дымку. То есть дымка по-прежнему висела над озером, но не там, где его касался лунный свет. Мальчики замерли в немом восхищении, затаив дыхание.

Некоторое время — никто из них не мог бы сказать, как долго они так стояли — ничего не происходило. Но вот вода колыхнулась, пошла рябью, хотя не было ни малейшего ветерка, и вдруг на лунной дорожке выплеснулся вверх небольшой фонтанчик. Струи воды заискрились, замерцали, переливаясь всеми цветами радуги, а потом медленно опали, и на их месте появился дивной красоты цветок. Сначала он показался снежно-белым, но вскоре стало ясно, что на самом деле его нежные резные лепестки, как недавно фонтанчик, переливаются всеми цветами радуги. А потом появился еще один цветок, и еще, и еще... Вскоре уже вся лунная дорожка на воде была покрыта ковром дивных цветов. От них над озером поплыло чудное благоухание. Неизвестно, сколько бы они так стояли, замерев и любуясь чудом, если бы Ремус не спохватился:

— Чего мы стоим? Они же скоро исчезнут!

— Да, точно! — Джеймс встрепенулся и, наложив на себя заклинание непромокаемости, полез в воду.

Пришлось немного проплыть, поскольку цветы заканчивались в паре метров от берега. Джеймс уже набрал хороший букет, когда его резко потянуло вниз. Он успел только вскрикнуть от неожиданности и тут же ушел с головой под воду. Он отчаянно заработал руками и ногами, пытаясь выбраться на поверхность, но его, как водоворотом, тянуло на дно озера. Воздуха стало не хватать, потемнело в глазах. Последнее, что Джеймс увидел — это пляшущие вокруг пузырьки воздуха в темной воде.

Очнувшись, Джеймс обнаружил, что лежит на чем-то твердом и холодном.

— Джим! — услышал он обеспокоенный голос. — Джим, очнись!

Чьи-то руки схватили его за плечи и начали трясти. Джеймс закашлялся и открыл глаза. Над ним склонились перепуганные до полусмерти друзья.

— Слава Богу! — Сириус с облегчением плюхнулся рядом. — Живой!

С другой стороны молча опустился бледный Ремус. Питер топтался сзади.

— Мы уж думали, ты захлебнулся.

— А что случилось? — Джеймс приподнялся на локтях и огляделся.

Все вокруг погрузилось в темноту, ничто не напоминало о недавнем сказочном зрелище.

— Ты когда полез туда, подул ветер, озеро забурлило, и ты тут же скрылся под водой вместе с цветами, — объяснил Ремус. — Мы тебя еле вытащили.

И тут Джеймс вспомнил...

— А цветы?

— Живы твои цветы, — проворчал Сириус, демонстрируя ему добытый букет. — Хотя как они уцелели, я лично не постигаю...

Вблизи элойи выглядели еще краше, чем на воде. Нежные лепестки словно светились изнутри теплым сиянием.

— Нда-а-а, — протянул Джеймс, снова откидываясь на спину. — А в книгах об этом ничего не написано...

— Отсюда вывод: книги — далеко не достоверный источник информации, Сириус хитро покосился на Ремуса.

Тот хмыкнул, и секунду спустя они уже хохотали все четверо. Вместе со смехом уходили пережитый испуг и нервное напряжение.

В гриффиндорскую башню мальчики вернулись без приключений: видимо, их лимит опасностей на эту ночь был уже исчерпан.

Утром Джеймс проснулся раньше всех — даже Ремус еще спал. Схватив элойи, не дожидаясь друзей, он помчался в Большой зал. Народу там было немного, и цветы в руках Джеймса тут же привлекли внимание всех присутствующих. Вокруг раздавались удивленные возгласы и восторженные вздохи. Джеймс довольно ухмыльнулся. Он устроился за столом и, положив цветы на колени, стал дожидаться появления Лили. Можно было, конечно, подарить их ей в гостиной или даже отправить прямо в девчачью спальню, но Джеймсу казалось, что так будет гораздо интереснее. Так все увидят, какие чудесные цветы получила Лили, будут восхищаться, а кто-то и завидовать.

Лили появилась, как всегда, в сопровождении Алисы.

— Привет, Эванс! — закричал Джеймс через весь зал.

Лили поморщилась, но все-таки ответила:

— И тебе привет, Поттер.

Хорошее начало: Лили далеко не всегда удостаивала его ответом. Тем не менее, села она слишком далеко от него.

— Лили, а у меня для тебя сюрприз! — сияя улыбкой, Джеймс подошел к ней, пряча цветы за спиной.

— Мне уже страшно, — буркнула она, не поднимая взгляда.

Алиса хихикнула. Но Джеймс ничуть не смутился такому приему.

— Самые красивые цветы для самой красивой девочки! — патетично провозгласил он, протягивая ей букет.

Сидящие рядом девчонки дружно ахнули. На их возглас повернулись другие студенты, и через пару секунд уже весь зал таращился на Джеймса и Лили. Лили чудовищно покраснела и, затравлено оглядевшись, прошипела:

— Поттер, ты неисправим!

С этими словами она вскочила и, оттолкнув его руку с цветами, бросилась из зала, чуть не столкнувшись в дверях с остальными Мародерами.

— Чего она? Что я не так сделал? — обиженно спросил Джеймс у хихикающей Алисы.

Та расхохоталась уже в голос и покачала головой:

— Подумай сам, Джеймс, — и тут же предложила: — Хочешь, я отнесу ей цветы?

Джеймс потерянно кивнул, отдал Алисе цветы и, вздохнув, плюхнулся на скамейку.

— Что ты сделал с Эванс, Джим? — весело спросил подошедший Сириус. — Она вылетела, как ошпаренная!

— Не знаю! — Джеймс взъерошил себе волосы. — Я просто подарил ей цветы, а она взвилась, будто я ее оскорбил... Я не знаю, что я еще должен сделать, чтобы понравиться ей!

— Может, не стоило дарить ей цветы при всех? — рассудительно заметил Ремус.

— Почему? — Джеймс недоуменно посмотрел на друга.

— Потому что, в отличие от тебя, — улыбнулся Ремус, — Лили не любит излишнее внимание к своей персоне.

Джеймс хмыкнул, но задумался. Друзья весело переглянулись.

* * *

Утром двенадцатого октября, в день рождения Алисы, Лили проснулась пораньше, чтобы приготовить подруге сюрприз. Собственно, подарок она купила еще летом. Однажды, во время похода по магазинам, Лили заметила совершенно потрясающие сережки: сделанные в форме хрустальных подвесок, они были похожи на небольшой сверкающий водопад. Когда на них падало солнце, они искрились и сияли, а отраженные в хрустале солнечные блики озаряли все вокруг. Лили тогда сразу подумала, что украшение понравится ее подруге. А потом ей пришла в голову идея немного над ними поколдовать, что пришлось отложить до начала учебного года из-за закона об ограничении волшебства несовершеннолетних. Идею подсказала заколка, которую мальчишки подарили ей на втором курсе. Лили еще в прошлом году заинтересовалась принципом ее действия и после упорных поисков нашла-таки заклинание, которое заставляло заколку реагировать на настроение владелицы. Этим заклинанием она и обработала свой подарок. С той лишь разницей, что цвет меняли сами сережки, а не волосы, как в случае с заколкой. Алиса наверняка будет в восторге: она всегда любила такие штучки.

Встав рано утром, Лили положила футляр с сережками на тумбочку рядом с кроватью подруги. И обнаружила, что кто-то уже успел оставить подарок для Алисы: там лежала вытянутая бархатная коробочка, а рядом с ней громадная алая роза, к которой был привязан конверт. Лили восхищенно уставилась на цветок. Кажется, у Алисы появился поклонник. Хотя, если вспомнить прошлый год, она даже догадывается, кто это. Тут же в душе всколыхнулась досада — ну, почему Поттер не мог отправить ей элойи таким же способом? Почему надо было делать это в Большом зале, привлекая внимание всех вокруг? Выпендрежник несчастный! Лили хмыкнула. Никто, кроме ее соседок, не знал, что дивные цветы до сих пор стоят на ее тумбочке. И даже самой себе Лили не признавалась, что подарок Поттера ей понравился.

Лили постояла в нерешительности: разбудить Алису или подождать, пока она проснется сама? В конце концов, она приняла решение в пользу последнего варианта и отправилась в ванную.

Лили уже закончила свой утренний туалет, когда о пробуждении остальных девочек возвестил дружный восхищенный вздох. Едва Лили вышла из ванной, как на нее налетела подруга:

— Спасибо, спасибо, спасибо! — щебетала Алиса, обнимая ее. — Лили, они просто чудесные!

— Я рада, что тебе понравилось! — улыбнулась Лили. — А ты видела, что у тебя есть еще подарок от таинственного поклонника?..

Алиса кивнула и тут же метнулась обратно к своей тумбочке. Первым делом она, конечно же, открыла коробку и потрясенно вздохнула. Лили заглянула через ее плечо, и у нее, в свою очередь, вырвался восхищенный вздох. Через секунду уже все девочки восторженно ахали над чудесной подвеской. На серебряной цепочке висел кулон в виде Солнечной системы: крошечные планетки вращались вокруг маленького Солнца, сияющего теплым желтым светом.

— Вау! — произнесла Джулия. — Кто это тебе подарил?

Алиса нетерпеливо вскрыла конверт, привязанный к розе и, быстро пробежав его глазами, растерянно произнесла:

— Он не подписался...

— А ты уверена, что это он? — подколола Лили подругу.

— Да ну тебя, Лил, — отмахнулась та. — Конечно, это мальчик. Вот только какой?..

Она мечтательно улыбнулась, и Лили сразу поняла, о ком Алиса подумала.

— А что там написано?

Алиса задумчиво посмотрела на однокурсниц и после некоторого колебания прочитала вслух:

— «Дорогая Алиса, поздравляю тебя с днем рождения! Прими этот подарок, как знак восхищения твоей красотой, и этот скромный цветок, как выражение моих чувств. Мне очень хотелось бы встретиться с тобой. Если ты согласна, жду тебя сегодня в семь часов у озера под кленом. Твой поклонник».

— Как романтично! — вздохнула Элинор.

— Ты пойдешь? — спросила Лили.

— Конечно! — Алиса удивленно посмотрела на нее. — А ты на моем месте разве не пошла бы? — и когда Лили кивнула, добавила: — К тому же я догадываюсь, кто это мог бы быть...

— Да я тоже догадываюсь, — рассмеялась Лили.

— И кто? — с любопытством спросила Джулия.

— А кто не такой догадливый, подождет до вечера! — весело заявила Алиса.

— Эй, так нечестно! — Джулия схватила подушку и запустила ею в Алису.

Завязалась потасовка с бегом по комнате, смехом и веселым визгом, пока Лили не вспомнила:

— Ой, мы же на завтрак опоздаем!

Переглянувшись, девочки бросились собираться.

Вернулась Алиса со своего свидания уже за полночь. Девочки уснули, не дождавшись ее, одна Лили решила сидеть до победного конца. Когда ей наскучило ждать в спальне, Лили спустилась в гостиную и устроилась в кресле рядом с камином, задумчиво наблюдая за огнем. Все уже спали, в гриффиндорской башне царили тишина и покой. Здесь было так уютно и так мирно, что просто не верилось, что где-то убивают маглов, где-то есть Волдеморт. Лили тихонько вздохнула. Вдруг сонную тишину гостиной нарушил звук осторожных шагов. Девочка насторожилась: из мальчишеских спален кто-то спускался. Раздался глухой удар, чей-то вскрик и сразу за ним громкий шепот:

— Ш-ш, Пит! Разбудишь всех.

— Извини, — едва слышный шепот. — Я на что-то налетел.

— Джим, ты мантию не забыл? — вступил новый голос.

— Ты издеваешься, что ли?! — возмутился тот, кто заговорил первым.

— Просто проверяю, — с явственным смешком в голосе. — Помнишь, на той неделе...

— До старости будешь об этом вспоминать? — шепот стал гораздо громче. В сущности это вообще был уже не шепот.

— Так, заткнулись все! — прервал начинающийся спор четвертый голос. — А то правда всех перебудим.

Тихий смешок в ответ, и голоса смолкли. Ну, кончено! Кто же еще это мог быть?! Только неугомонная гриффиндорская четверка. Лили свернулась клубком в своем кресле, надеясь, что в темноте они ее не заметят. На фоне окна промелькнули четыре тени, раздался шорох открывающегося портрета и все стихло. Куда их опять понесло? Хотя для собственного спокойствия лучше этого не знать. Лили хмыкнула. Вот ведь искатели приключений — никогда на месте не сидится! Кстати, интересно, что это за мантия, о которой шла речь? И что они имели в виду, говоря о прошлой неделе? Лили задумалась. На прошлой неделе мальчишки получили очередное какое-там-уже-по-счету взыскание. Кажется, за то, что попались после отбоя. Загадочная мантия, судя по разговору в тот раз забытая, и то, что они попались, явно были между собой связаны. И тут Лили догадалась: мантия-невидимка! У них есть мантия-невидимка! Она читала о таких, но никогда сама не видела. Вот почему они так редко попадаются, хотя постоянно где-то шастают по ночам!

После ухода мальчишек гостиную вновь окутала сонная тишина. Лили уже почти заснула, пригревшись у огня, когда в гостиной снова раздались шаги, на этот раз со стороны портрета. На фоне окна замерли две тени, держащиеся за руки.

— Спокойной ночи, Лиса, — тихий нежный шепот.

— Спокойной ночи, Фрэнк, — точно такой же шепот в ответ.

Звук легкого поцелуя. Тихий смех. Тени начали медленно, словно нехотя, расходиться, не отпуская при этом рук. Наконец, руки разжались, и тени исчезли. Быстрые шаги по лестнице в спальни мальчиков. Лили поторопилась окликнуть подругу, пока она тоже не поднялась.

Та вздрогнула и подпрыгнула от неожиданности. Лили тихо рассмеялась.

— Лили? — услышала она ее неуверенный голос. — Ты что тут делаешь?

— Тебя жду, конечно, — Лили поманила подругу к себе. — Я просто не могла уснуть, пока все не узнаю.

— Всегда подозревала, что ты любопытная, но чтобы настолько... — весело протянула Алиса, плюхнувшись в кресло рядом с ней.

Лили пропустила мимо ушей ее шпильку.

— Я правильно поняла: это Лонгботтом?

Алиса кивнула, сияя счастливой улыбкой.

— Ну, как все прошло? — Лили было по-настоящему любопытно.

— Чудесно! — Алиса обхватила себя руками, продолжая мечтательно улыбаться. — Фрэнк — такой замечательный! Такой милый, умный, внимательный...

— С тобой все ясно, — хихикнула Лили. — Диагноз на лицо! А если серьезно — я рада за тебя.

— Спасибо, подруга. Я знала, что ты это скажешь.

Девочки еще немного посидели у огня, прежде чем подняться в спальню. Они больше ничего не говорили, но молчание не было неловким. Это было уютное молчание, которое бывает только между друзьями, которые давным-давно знают друг друга, и которым всегда есть о чем не только поговорить, но и помолчать вместе.

Лили в одиночестве сидела в гостиной, что в последнее время случалось довольно часто, поскольку Алиса постоянно пропадала на свиданиях с Фрэнком. Она была, конечно, рада за подругу, но порой ей не хватало ее общества.

Хотя на коленях Лили лежал неизменный альбом, на этот раз она не рисовала, а изучала компанию, устроившуюся у камина. Точнее, не всю компанию, а одного из них. А конкретно — Ремуса Люпина. В последнее время она часто исподтишка наблюдала за ним — после одного весьма любопытного разговора с Северусом.

— Вот скажи, Северус, чего ты все время нарываешься?

— Я нарываюсь?! Это они ко мне цепляются!

— Не всегда, — Лили покачала головой.

— Ты тоже будешь их защищать? — Северус сердито сощурился. — Знаешь, они вовсе не такие белые и пушистые, как все считают. Взять, например, этого Люпина...

— А что с ним такое? — Лили удивленно моргнула — уж Ремус-то как раз всегда был самым спокойным в этой компании.

— Он... — Северус поколебался и, решившись, выпалил: — Ты разве не замечала, что он постоянно куда-то пропадает?

— Говорят, у него мама болеет, — Лили пожала плечами.

— Ага, каждый месяц, — саркастически усмехнулся Северус. — Как раз в полнолуние.

— Что ты хочешь сказать? — Лили нахмурилась.

— А ты не понимаешь?

— Я... Не знаю, Северус... Мне кажется, ты ошибаешься.

— Да?! Люпин всегда — ВСЕГДА — исчезает именно в полнолуние! — Северус многозначительно посмотрел на нее. — Я проверял.

— Ты думаешь, он... — Лили не решалась произнести это слово.

— Оборотень, да. Представляешь, что будет, если об этом узнают?

— У тебя нет доказательств.

— Это только пока. Но я их обязательно добуду, и тогда они у меня попляшут!

Лили вздохнула. Ну, почему все время надо выискивать что-то, чтобы как можно больнее задеть противника? И так с обеих сторон. Без конца. Эта вражда ее уже порядком утомила.

Мальчишки, устроившиеся у камина, что-то увлеченно обсуждали. К счастью, поглощенные своим разговором, они не заметили, как Лили спустилась в гостиную, и, избавленная таким образом от назойливого внимания Поттера, она могла спокойно изучать их компанию. Большей частью говорили Поттер и Блэк: они, похоже, о чем-то спорили и бурно жестикулировали при этом. Ремус с легкой улыбкой смотрел на друзей, время от времени вставляя реплики, когда спорщики увлекались и начинали говорить слишком громко. Оба немедленно успокаивались. Забавно, как эти два обормота его слушаются. Глядя на спокойного улыбающегося Ремуса, Лили никак не могла отделаться от мысли: неужели Северус прав? Неужели этот милый мальчик, такой рассудительный, такой отзывчивый — действительно оборотень? С другой стороны, это объясняло его поведение на первом курсе, когда Люпин держался особняком и шарахался от всякой попытки завязать с ним дружеские отношения. До тех пор пока не подружился с Блэком и Поттером.

Бедный Ремус. Как, наверное, тяжело жить с такой ношей!

И если это правда, его друзья знают об этом? Хотя глупый вопрос — конечно, знают. Они ведь все время проводят вместе. И ведь не отвернулись от него. Лили прекрасно знала, как в волшебном мире относятся к оборотням. Далеко не каждый стал бы с таким дружить. Тем более из чистокровных. Тем более из такой семьи, как Блэк. Лили невольно испытала уважение к мальчишкам, не бросившим друга в беде.

Словно почувствовав ее взгляд, Ремус повернулся к ней, и Лили поспешно опустила глаза в свой альбом, сделав вид, что занята рисованием. А интересно, есть ли способ распознать в человеке оборотня?

Снова подняв глаза, Лили встретилась взглядом с Поттером, который тут же взлохматил себе волосы и ухмыльнулся ей. Лили сердито фыркнула и отвернулась. Эта его манера — постоянно устраивать на голове воронье гнездо — почему-то жутко ее раздражала. Было в этом что-то чересчур демонстративное, как, впрочем, во всем, что он делал.

— Лил, ты что, на Поттера любуешься?

Лили подпрыгнула и уставилась на неизвестно откуда появившуюся Алису.

— С чего ты взяла?

— Просто я тут уже несколько минут сижу, а ты меня даже не заметила. И смотришь ты все время в их сторону, — Алиса хитро прищурилась.

Хотя Лили наблюдала вовсе не за Поттером, все равно почему-то покраснела. Что ж это такое? Почему каждый раз, когда у них с Алисой заходит разговор о Поттере, она неизменно краснеет? Ведь он ей совершенно не нравится!

— Вовсе нет. Я просто задумалась. И вообще, мне надо в библиотеку, — Лили поспешно вскочила и метнулась к выходу.

— Ну да, ну да, — покивала Алиса ей вслед с ироничной улыбкой, но Лили предпочла не заметить ехидства подруги.

Сидение в библиотеке не дало никаких особых результатов. Единственное, что Лили узнала — так это то, что у человека-оборотня боггарт всегда принимает форму полной луны. Лили постаралась припомнить урок ЗОТИ, посвященный боггартам — какой тогда был у Ремуса? — и поняла, что профессор вовсе не дала Люпину поучаствовать в практическом задании. Тогда Лили не обратила на это внимание, а теперь задумалась — почему? Не для того ли, чтобы никто не догадался, что Люпин — оборотень?

Следующий вопрос, которым Лили задалась: можно ли ему помочь. Но, увы, все книги в один голос утверждали: ликантропия неизлечима, и хотя идут исследования в этой области, пока не удалось создать ничего, что могло бы облегчить состояние оборотня во время полнолуния.

* * *

На квидддичном поле, вопреки обыкновению, Питер совершенно не следил за происходящим, полностью погрузившись в себя. Благо заметить это было некому: Ремус не смог прийти из-за своей, как выражался Джеймс, «пушистой проблемы». А Сириус и сам Джеймс были слишком заняты отбором новых членов команды. В этом году они лишились сразу трех игроков: Эммелина Вэнс и братья Пруэтт закончили школу. Подыскать одновременно троих игроков, подстроиться к новичкам — это всегда сложно и отнимает много времени и сил.

Питер так и не рассказал друзьям о том, что его мать присоединилась к Темному Лорду, как она его называла. Этим летом он видел дома много весьма любопытных личностей. Когда еще в поезде Сириус рассказывал о приеме, состоявшемся в их особняке, и о своем знакомстве с Волдемортом, Питера так и подмывало сказать, что он тоже его видел. Но он промолчал. Почему? Отчасти из-за страха. Правда, родители Сириуса тоже симпатизировали Волдеморту, но Пожирателями Смерти они все же не стали. Кто знает, как отнесутся друзья к такой новости. И к тому, что мать взялась учить Питера непростительным заклинаниям. У него, правда, не очень-то и получалось, но сам факт... Он ведь ни словом матери не возразил. А главное, ему даже понравились эти занятия. Во-первых, мать впервые уделяла ему столько внимания, а во-вторых, тот же Империус дает такие возможности, каких у неуклюжего и не слишком способного Питера никогда не было. Конечно, друзья всегда его защищали, под их крылышком ему нечего было бояться, но иногда хотелось, чтобы его ценили самого по себе, а не потому, что он находится под покровительством Джеймса и Сириуса.

От своих размышлений Питер очнулся, только когда закончились испытания, в результате которых охотником вместо Эммелины взяли Джейсона Гаджена — брата того мальчика, которому Дракучая Ива чуть не выбила глаз, а загонщиками вместо Фабиана и Гидеона — Линду Крейк и Питера Брауна.

Капитан распустил команду, и измотанные Джеймс и Сириус плюхнулись на скамейку рядом с Питером.

— Уф, — выдохнул Джеймс. — Наконец-то! Вот интересно, когда нас принимали, тоже все так замучились?

Сириус хмыкнул, но ничего не ответил. Сил говорить уже не осталось: они здорово повозились с выбором нового охотника.

На отборочные ушла вся первая половина дня, и к Ремусу в больничное крыло друзья попали только после обеда. Как всегда после полнолуния, бледный и измученный, он лежал, глядя в белый потолок с ужасно тоскливым выражением на лице. Джеймс и Сириус виновато переглянулись: ведь это из-за их занятости они не смогли прийти к другу с утра, и он полдня здесь пролежал в полном одиночестве. Однако, увидев их, Ремус сразу ожил и заулыбался.

— Извини, Рем, из-за этих отборочных не могли зайти сразу, — Сириус плюхнулся рядом с ним на кровать.

— Да ладно тебе извиняться — вы ж не виноваты.

— Держи, — Джеймс вывалил на тумбочку рядом с кроватью ворох сладостей, утащенных с кухни, среди которых, конечно же, был шоколад. Ремус очень его любил и предпочитал всем другим сладостям. А особенно много он ел шоколада после полнолуний: говорил, что он повышает его тонус. И друзья каждый раз таскали ему любимое лакомство в Больничное крыло.

— Не очень скучал?

— Совсем не скучал. У меня сегодня есть компания, — Ремус с улыбкой кивнул в сторону окна.

Там, неподалеку от шкафа с лекарствами, лежала очень симпатичная блондинка с одного курса с ними, кажется, с Равенкло. И как они ее не заметили, когда вошли? Девочка же тем временем внимательно их изучала.

— Привет! — хором произнесли мальчишки, переглянувшись.

Они начали представляться, но девочка с улыбкой их перебила:

— А я вас знаю.

— Оу, мы настолько популярны? — ухмыльнулся Джеймс.

Ремус хихикнул:

— Да уж, Джим, самомнения тебе не занимать!

Джеймс, ничуть не смутившись, согласно кивнул, а девочка пояснила:

— Просто мы с Ремусом все утро болтали, в том числе и про вас.

— Да-а? Интересно... — многозначительно протянул Сириус, покосившись на Ремуса.

Тот только отмахнулся — мол, не выдумывай, но при этом едва заметно покраснел.

— Ты не сказала, как тебя зовут, — произнес Питер.

— Ой, извините, — девочка хлопнула себя по лбу. — Элизабет Нортон. Можно просто Лиззи.

— А что с тобой случилось? — полюбопытствовал Джеймс.

— Да ерунда, — она с веселой улыбкой пожала плечами. — Перепутала какой-то ингредиент на зельях — этот предмет никогда не был моим коньком, — Джеймс при этих словах понимающе усмехнулся. — Мое варево рвануло, ну и обожгло немного. Профессор Слизнорт, по-моему, испугался больше меня. Во всяком случае, охал он долго.

Мальчишки рассмеялись, представив себе Слизнорта в этой ситуации и как он охает над пострадавшей студенткой. А Питер восхищенно смотрел на Лиззи: она казалась ему самой красивой девочкой на свете. И как легко и весело она рассказала об этом инциденте! Если бы Питер оказался в такой ситуации, он бы чувствовал себя опозоренным и не смог бы так искренне смеяться.

Пару дней спустя, когда Ремус вернулся к занятиям, Лиззи сама подошла к Мародерам во время завтрака. Марлин, как всегда сидевшая с ними, подозрительно на нее покосилась, но, поняв, что она заинтересована в основном Ремусом, расслабилась.

— Не бойся, Марлин, — прошептал ей Джеймс на ухо, — Лиззи на Сириуса не претендует.

Марлин вспыхнула и одарила Джеймса сердитым взглядом, на что тот только тихонько рассмеялся.

Лиззи перекинувшись парой слов со своими новыми знакомыми, ушла к столу Равенкло. Ремус проводил ее задумчивым мечтательным взглядом, заметив который, Сириус посмотрел на Джеймса и многозначительно приподнял бровь. Тот ответил ему веселым кивком. И никто из них не обратил внимания на то, что таким же мечтательным, как у Ремуса, взглядом девочку проводил Питер.

В Большом зале и на уроках, которые у них были совместно с Равенкло, Ремус постоянно посматривал на Лиззи, но дальше взглядов дело не шло: с первым ударом колокола, возвещающим перемену, он исчезал из класса столь стремительно, будто сбегал от нее. И так целую неделю. В пятницу на травологии, которая была у них последним уроком, Сириус не выдержал и прошипел другу на ухо:

— Немедленно пригласи ее в Хогсмид!

Ремус подпрыгнул, чуть не выронив горшок с бубонтюбером, который нес к своему столу. В этот раз им надо было выжимать ужасно вонючий, но обладающий многими целебными свойствами, гной этих противных растений. Не слишком приятное занятие — многие девочки уже морщили носики, глядя на свои бубонтюберы.

Ошалело посмотрев на друга, Ремус спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— А то ты не понял! — Сириус сердито прищурился.

Ремус отвел взгляд и долго молчал, уставившись в пол. Наконец, он еле слышно произнес:

— Я не могу.

— Это еще почему?! — этот вопрос Сириус произнес слишком громко.

— Мистер Блэк! — попеняла ему профессор Спраут. — Прекратите болтовню и займитесь делом! И, по-моему, я велела надеть перчатки.

— Извините, профессор, — покаялся Сириус и наклонился к своему растению, прошептав: — Продолжим после урока.

Быстро натянув перчатки, он принялся выдавливать гной из бубонтюбера, поморщившись от жуткого запаха. Некоторое время он сосредоточенно работал, одновременно обдумывая предстоящий разговор с Ремусом.

От размышлений его отвлек громкий шепот Джеймса:

— Эванс! Эй, Эванс!

— Чего тебе? — недовольно отозвалась Лили.

Сириус усмехнулся. Когда же Лили, наконец, сдастся? Он поймал взгляд Алисы и подмигнул ей. Алиса улыбнулась в ответ. То, что Джеймс нравится Лили, было, похоже, понятно всем, кроме нее самой и Джеймса.

— Тебе помочь? — решил проявить рыцарство Джим.

— Ты что, считаешь, что я неспособна справиться с таким элементарным заданием?! — сощурившись, прошипела Лили.

— Я не... — начал было оправдываться Джеймс, но Лили не дала ему закончить:

— Отстань, Поттер. Не мешай мне работать!

Джеймс обиженно замолчал: он-то ведь всего лишь хотел избавить девочку от неприятного занятия. Беда в том, что Лили упорно истолковывала все его поступки и слова в дурную сторону. Упрямая. Прямо как Джеймс. Сириус снова усмехнулся: идеальная пара. И покосился на другого друга. Ремус сосредоточенно работал, при этом то и дело посматривая на Лиззи. Однако когда она поворачивалась в его сторону, тут же опускал глаза и делал вид, будто настолько занят заданием, что ничего не замечает. Вот ведь беда с ними! Одного девочка упорно отшивает, другой считает себя недостойным. Но если на Лили Сириус никак не мог повлиять, то Ремуса можно было подтолкнуть в нужную сторону.

— Ну так, почему? — возобновил Сириус прерванный разговор, когда после урока они выходили из теплицы.

Чуть впереди них шла стайка равенкловок. Но вот Лиззи обернулась на мальчишек, что-то сказала подругам — они убежали в замок, а сама замерла на месте, делая вид, что любуется природой. Золотистые волосы трепал холодный осенний ветер, но она не обращала на это внимания. Ремус посмотрел на нее с непонятным выражением и сердито ответил:

— Ты сам все понимаешь!

— Нет, не понимаю! — Сириус тоже посмотрел на явно поджидавшую их Лиззи и продолжил: — Она тебе нравится. Не отрицай — я вижу. Ты ей тоже нравишься — это очевидно. Так в чем дело?

— В том, что я не имею права завязывать с кем-либо близкие отношения!

— Чушь! — Сириус сердито фыркнул. — И не говори, что ты опасен. Ты сколько уже в Хогвартсе живешь? И никто еще до сих пор не пострадал.

Ремус упрямо поджал губы, засунув руки в карманы.

— Я не могу обманывать ее: нельзя строить отношения на лжи. А общаться с оборотнем никто не захочет.

— Нет, а мы что, по-твоему, уже четыре года делаем?!

— Вы — это совсем другое дело.

— Дурак! — в сердцах бросил Сириус и быстрыми шагами пошел в сторону Лиззи.

Он еще успел услышать за спиной, как Джим укоризненно произнес:

— Знаешь, Рем, Сириус прав — ты ведешь себя глупо.

Когда Сириус поравнялся с Лиззи, она удивленно и обеспокоено спросила:

— Вы что, поссорились?

Он все еще сердито мотнул головой, и тут ему пришла идея. Покосившись на оставшегося позади Ремуса, он поведал ей, словно раскрывая великий секрет:

— Нет. Просто Ремус — дурак такой — боится пригласить тебя на свидание. Говорит, что не может быть такого, чтобы он тебе нравился.

— Почему? — с искренним недоумением спросила девушка. — Он же такой замечательный!

— Вот и я ему говорил то же самое, — Сириус театрально вздохнул с сожалением. — А он уперся как баран — нет и нет...

Лиззи посмотрела на медленно приближающегося Ремуса и загадочно улыбнулась:

— Спасибо, что сказал, Сириус. А то я уж подумала, что он избегает меня, потому что я ему не нравлюсь, — и тут же решительно двинулась навстречу остальным Мародерам.

Сириус довольно ухмыльнулся ей вслед и подмигнул Джиму. Тот, моментально все сообразив, схватил за рукав Питера и быстро потащил его вперед, оставив Ремуса одного позади. Сириус кивнул. Они всегда понимали друг друга с полувзгляда.

— Ну что? — спросил Джеймс, когда они вошли в замок, оставив парочку на улице.

— Что-то, — Сириус неопределенно пожал плечами. — По крайней мере, Лиззи теперь знает, что нравится Ремусу и что он просто боится к ней подойти.

Они обменялись довольными улыбками, а Питер тоскливо покосился в сторону входа. Но дверь уже закрылась, и оставшихся на улице парня и девушку не было видно. Сириус и Джеймс так озабочены устройством личной жизни Ремуса, а про Питера никто и не подумал. Что ж, он сам о себе подумает. Ведь если у Ремуса с Лиззи не сложится, он же может попытаться? Тем более Рем ведь сам не хотел этих отношений — вон, как шарахается от девочки. Проблема только в том, что она явно предпочитала Ремуса. Значит, надо подумать, как перехватить ее внимание.

Ремус растерянно посмотрел вслед сбежавшим друзьям и обреченно перевел взгляд на Лиззи. Девушка приветливо ему улыбалась, и сердце забилось чаще. Может, Сириус прав, и стоит хотя бы попробовать?

— Ремус, — осторожно начала Лиззи, — мне кажется, или ты меня избегаешь?

— Н-н-нет, что ты, — Ремус смущенно потупился, — просто так получилось...

Он замолчал, не зная, как оправдать свое поведение.

— Понятно, — деловито заявила Лиззи. — А ты не хотел бы завтра вместе пойти в Хогсмид?

— В Хогсмид? — Ремус пораженно вскинул на нее глаза. — Ты правда этого хочешь?

— Если бы не хотела, так и не спрашивала бы, — Лиззи нетерпеливо притопнула ногой. — Ну, так что?

— Я... — Ремус заколебался. Так хотелось согласиться! Но, собрав всю свою волю в кулак, он все же произнес: — Я не могу.

— Почему? — Лиззи недоуменно нахмурилась и тут же спросила: — Я тебе не нравлюсь?

— Ну что ты, — Ремус невольно улыбнулся. — Нравишься. Очень.

— Тогда в чем дело?

— Не могу сказать, — Ремус отвернулся и, закусив губу, сосредоточенно уставился в сторону Запретного леса.

В этот момент ему захотелось, чтобы она побыстрей ушла. Тогда уже все осталось бы в прошлом, и не надо было бы бороться с собой. Пусть это больно, но лучше будет больно сейчас, чем когда она узнает о нем правду.

— Ладно, — Лиззи помолчала и вдруг решительно произнесла: — Рем, посмотри на меня.

Ремус удивленно повернулся и сразу же утонул в ее серо-голубых глазах.

— Я не знаю, что у тебя за причина, чтобы отталкивать меня. Допускаю, что это очень серьезная причина и что ты не можешь о ней рассказать. Но, знаешь, что бы это ни было, мне все равно. Я хочу с тобой общаться. Надеюсь, ты тоже этого хочешь.

Ремус смотрел на нее, а губы сами расплывались в счастливой улыбке. Все недавно принятые решения таяли под ее взглядом, как снег под весенним солнцем.

— Да, — тихо, но твердо произнес он. — Я тоже этого хочу.

— Ну, вот и отлично, — Лиззи улыбнулась в ответ, правда, немного нервно. — Так мы идем завтра в Хогсмид?

Ремус кивнул и мягко сжал ее ладони. Такое сияющее счастье он испытывал, когда друзья узнали о том, что он оборотень, и не отвернулись от него. Может, она тоже не испугается и не оттолкнет его? «Кто не рискует, тот не выигрывает», — сказал ему недавно Сириус. Наверное, действительно стоило рискнуть.

В спальне Ремус был встречен дружным вопросом:

— Ну как?!

Сириус с Джеймсом смотрели на него с одинаковым хитрющим выражением на лицах. А вот у Питера лицо было какое-то странно несчастное. Но ослепленный собственным счастьем Ремус не заметил этого.

— Завтра мы идем в Хогсмид, — сообщил он, улыбаясь.

— Йеху! — Джеймс и Сириус впечатали друг другу в ладонь.

— Ну, наконец-то ты образумился! — поучительным тоном произнес Сириус с неподражаемыми интонациями их дорогого декана.

Ремус секунду смотрел на него и расхохотался.

— Знаешь, Сириус, — выдавил он сквозь смех, — никогда не думал, что услышу от тебя подобную фразу.

Мальчишки переглянулись и усмехнулись. Посерьезнев, Ремус произнес:

— Ребята, вы — лучшие друзья на свете.

* * *

В субботу утром, быстро позавтракав, Ремус умчался к столу Равенкло, провожаемый веселыми взглядами Джеймса и Сириуса и хмурым Питера.

— Что это с ним? — с любопытством спросила Марлин.

— У него сегодня свидание, — заговорщицким тоном пояснил Сириус так, будто сообщал великую тайну. — Кстати, Марлин, не составишь нам компанию? Ремуса-то мы, похоже, потеряли надолго...

Он обворожительно улыбнулся, заработав восхищенные взгляды сидевших рядом девушек. Марлин улыбнулась ему в ответ и радостно кивнула, одновременно подозрительно покосившись на тех самых девушек. Правда, Сириус их даже не замечал, но мало ли что... И поймала насмешливый взгляд Джеймса. Джим, зараза такая, все про нее понял, но молчит пока. Марлин надеялась, что он и дальше будет молчать. Сириус воспринимал ее только как друга, и разрушать их дружбу несвоевременными откровениями она не собиралась.

До Хогсмида они шли все вместе, шумной компанией, болтая, смеясь и раскидывая ногами ковер опавших листьев. На входе же в деревню, помахав на прощание друзьям, Ремус вместе с Лиззи направился в сторону от самых шумных улиц.

— Куда мы идем? — с любопытством спросила она.

— Сюрприз. Кстати, можно попросить тебя закрыть глаза?

Лиззи подозрительно посмотрела на него, но глаза послушно закрыла. Ремус взял ее за руки и повел из деревни.

— Эй, не подглядывай! — весело воскликнул он, заметив, как девушка пытается незаметно приоткрыть глаза.

— Ладно-ладно, — рассмеялась она. — Играю честно.

Вскоре они уже стояли около пещерки, с которой начинался один из тайных ходов в замок. Ремус развернул Лиззи лицом к виднеющимся вдалеке горам и прошептал на ухо:

— Теперь открывай.

Девушка восхищенно ахнула и некоторое время любовалась расстилавшимися перед ними полями, над которыми стояла голубоватая дымка. А потом повернулась к нему:

— Рем, какая красота! Где это мы?

— На окраине Хогсмида. Смотри, — Ремус махнул в сторону виднеющихся позади них двухэтажных домиков волшебной деревни.

— Откуда ты знаешь про это место?

Ремус усмехнулся и многозначительно пояснил:

— Мы тут много чего знаем... Как, впрочем, и в Хогвартсе.

Лиззи весело рассмеялась:

— Ах да! Как же я могла забыть? Вы же главные авантюристы школы!

— Даже так? — Ремус эдак скромно потупился.

Лиззи снова засмеялась. Смех у нее был звонкий и серебристый, словно хрустальные колокольчики. Вдруг она наклонилась и, схватив охапку осенних листьев, швырнула их в Ремуса.

— Ах, так?! — он сделал ответный бросок, и завязалась перестрелка.

Они носились по пригорку, как малые дети, смеясь и осыпая друг друга опавшей листвой, пока совсем не выдохлись. А потом бродили по близлежащей рощице, взявшись за руки и болтая обо всем на свете. Лиззи рассказала про свою семью: маму волшебницу, папу магла, старшего брата и младшую сестренку; про друзей из Равенкло, про любимые книги. Здесь они обнаружили, что оба безумно любят читать, и принялись сравнивать впечатления от книг и делиться тем, что еще стоит прочесть.

Ремус смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, любуясь и золотистыми, совершенно растрепавшимися после их беготни косичками, и серо-голубыми прозрачными глазами, в обрамлении пушистых пшеничного цвета ресниц, и пухлыми губами... Лиззи, встретив его восхищенный взгляд, смущенно опускала глаза, но тут же снова поднимала их и улыбалась.

В «Трех метлах» Мародеры и Марлин устроились за своим любимым столиком. Молодая хозяйка кафе, мадам Розмерта, принесла им сливочного пива и весело спросила:

— А где же ваш четвертый, мальчики?

— Наш четвертый охмуряет девушку, — ухмыльнулся Джеймс.

Мадам Розмерта понимающе улыбнулась и, как всегда, перекинувшись с ними еще парой слов, отошла к другим клиентам. Весело посмотрев на Марлин, Джеймс задумчиво произнес с деланно печальным вздохом:

— Ну вот, Пит, теперь только мы с тобой без пары.

Питер бросил на друга какой-то затравленный взгляд и ничего не ответил. А вот Сириус воззрился на него удивленно:

— Не понял. Джим, ты что имел в виду?

Марлин едва заметно покраснела и одарила Джеймса убийственным взглядом. Но тот проигнорировал предупреждение.

— Ну, как что? Ремус гуляет где-то с девушкой. Ты, хоть и не где-то, но тоже с девушкой, — Джеймс многозначительно кивнул на Марлин и, испустив театральный вздох, закончил: — И только я и Пит — несчастные и одинокие.

В серых глазах Марлин читалось обещание убить его в самое ближайшее время. Сириус же с озабоченным видом приложил ладонь к его лбу и встревоженным таким тоном спросил:

— Джим, у тебя жара нет? А то ты уже, кажется, бредить начинаешь...

Это прозвучало настолько натурально, что Марлин на мгновение поверила в его искренность... Пока не увидела смех, плещущийся в синих глазах.

— Иди ты! — Джеймс отмахнулся от его руки. — Вот и заботься о вас после этого...

— Тоже мне, купидон выискался! — Сириус фыркнул и откинулся на спинку стула. — О себе бы лучше позаботился, Ромео.

— Эй, так нечестно! — возмутился Джеймс. — Это удар ниже пояса!

— Мальчики, не надо ссориться! — вмешалась Марлин.

— А кто ссорится? — в один голос произнесли они, удивленно на нее воззрившись.

Марлин фыркнула. Да, действительно, глупость сказала — эти двое поссориться не могут в принципе. Близнецы сиамские.

— Кстати, об Эванс, — Сириус хищно улыбнулся, заслужив несколько томных вздохов с соседних столиков. — Это не она там сейчас зашла?

В кафе и правда вошла Лили, в данный момент оглядывавшаяся в поисках свободного столика. Джеймс напрягся как струна и подался вперед, впившись в девушку глазами: Лили была не одна. В общем-то, в этом не было ничего удивительного: она постоянно ходила в компании Алисы или еще кого-нибудь из девчонок. Но на этот раз с ней был парень. И даже не Снейп, что было бы еще понятно: в конце концов, со Снейпом она дружила с детства, каким бы странным это ни казалось. А тут совершенно незнакомый парень — высокий, темноволосый, довольно симпатичный, с тонкими чертами лица. Он был старше их — курса с седьмого, не меньше. На нем не было школьной формы, как, впрочем, на большинстве студентов во время посещения Хогсмида, и определить, с какого он факультета, не представлялось возможным.

Тем временем Лили с незнакомцем заняли столик у окна и мило болтали, даже не заметив, онемевших от изумления Мародеров. Джеймс первый вышел из ступора и, поднявшись, решительно направился к Лили.

— Куда? — Сириус попытался схватить его за рукав, но Джеймс ловко вывернулся. — Ну, все, — обреченно прокомментировал Сириус. — Мы его потеряли...

— Почему? — Марлин невольно хихикнула: хоть ситуация сложилась не слишком веселая, и ей было искренне жаль Джеймса, но, глядя на Сириуса, невозможно было не улыбаться.

— Потому что Эванс его сейчас закопает, — Сириус тоже усмехнулся, однако за другом следил с тревогой, на этот раз — искренней.

Джеймс приблизился к столику у окна. Лили, заметив его, скривилась. К сожалению, о чем они говорили, не было слышно, но можно было наблюдать за выражениями лиц. Вот на лице Лили проступило крайнее изумление, смешанное с легким потрясением. У ее спутника появилось выражение любопытства и презрительной насмешки, которое не сходило с его лица в течение всего разговора. У Лили же изумление и потрясение сменились легким испугом, а потом — неприкрытой яростью. Сощурив свои ярко-зеленые глаза, она начала ему что-то выговаривать.

— Так, — решительно возвестил Сириус. — Пора спасать Поттера.

С этими словами он быстро двинулся в сторону разгоравшегося конфликта. Марлин со своего места наблюдала, как он разруливает ситуацию: тычок в бок Джеймсу, чтобы успокоился, пара любезных слов незнакомому парню, пара милых улыбок Лили, и Сириус, обняв друга за плечи, ненавязчиво оттащил его обратно к их столику. Джеймс вернулся угрюмый и недовольный.

— Зачем ты меня увел? — буркнул он, плюхнувшись на стул.

— Чтобы ты не наделал глупостей и не настроил Эванс против себя еще больше, — спокойно ответил Сириус, сев рядом и проводив взглядом покинувшую кафе Лили. Причем ушла она одна — ее спутник остался сидеть, где сидел.

Джеймс насупился, но возражать больше не стал.

— А что случилось? — робко спросил Питер.

— Что случилось?! — Джеймс снова начал заводиться. — Пит, ты издеваешься?!

— Не кипятись, Джим, — Сириус успокаивающе положил ему руку на плечо. — Они же только что познакомились в Хогсмиде. Ну, предложил он проводить одинокую девушку в кафе. Что страшного? А ты ведешь себя так, будто она уже замуж за него собралась.

— Если б она замуж за него собралась, я бы его уже убил, — процедил Джеймс. — Ты сам сказал: они только что познакомились, и она уже пошла с ним в кафе. Это нормально вообще?

— Джим, ты сумасшедший, — покачала головой Марлин. — Из-за такой ерунды устраивать такой скандал!

У Джеймса хватило совести покраснеть. После довольно длительного молчания он признал:

— Ладно, согласен, я погорячился, — он тяжело вздохнул. — Просто, когда я увидел ее с этим хмырем...

Он помолчал еще немного и печально добавил:

— Наверное, она теперь меня вообще ненавидит.

Марлин переглянулась с Сириусом и успокаивающе погладила Джеймса по руке.

— Вовсе она тебя не ненавидит. Сейчас она, конечно, злится. Но согласись — ты сам виноват. Так что теперь надо вымаливать прощение.

— Что тут у вас случилось? — вдруг спросил немного встревоженный голос рядом с ними.

Все подпрыгнули от неожиданности: рядом стояли, держась за руки, видимо, только что подошедшие Ремус и Лиззи.

— Ох, Рем, — Сириус театрально схватился за сердце, — так и до инфаркта можно довести!

Ремус лишь весело отмахнулся от него, и они с Лиззи сели за их столик. При этом Питер одарил их таким странным взглядом, что Марлин невольно поежилась. Интересно, что это с ним?

— Так почему у вас такие похоронные лица?

— Эванс, — коротко объяснил Сириус.

Коротко, но весьма информативно.

— А-а, — понимающе протянул Ремус. — И что на этот раз?

Пока Сириус посвящал друга в последние события, Марлин наблюдала за Питером. И увиденное ей совсем не нравилось. К тому, что он постоянно смотрит на Джеймса с обожанием, она уже привыкла, хотя и считала это странным. Но с каких пор он стал смотреть на Ремуса с такой завистью и даже враждебностью? Он тщательно скрывал эту враждебность, но время от времени глаза выдавали его. А потом... он задержал взгляд на Лиззи, и Марлин все поняла. Остальные, похоже, ни о чем не догадывались. Сказать им, или не надо? Пожалуй, не стоит все-таки вмешиваться. Не первый год друг друга знают, разберутся.

* * *

На следующий день, за завтраком всех ждал большой сюрприз. Неожиданно со своего места поднялся Дамблдор и, попросив внимания, объявил:

— С сегодняшнего дня в Хогвартсе будет учиться новый студент. Он перевелся из Дурмстранга по семейным обстоятельствам и поступит на седьмой курс. Мистер Адриан Маркинов.

Дамблдор жестом пригласил новичка, и Мародеры потрясенно вздохнули: это оказался тот самый тип, с которым Лили была накануне в кафе.

— Однако, — протянул Джеймс с какой-то непонятной интонацией и бросил взгляд на Эванс.

Лили что-то тихонько рассказывала Алисе, поглядывая то на новенького, то на однокурсников. Алиса одновременно хмурилась и улыбалась. Тем временем МакГонагалл надела Маркинову на голову Распределяющую Шляпу, и та без промедления объявила:

— СЛИЗЕРИН!

После завтрака Мародеры собрались на военный совет в гостиной у камина. Поначалу они хотели отправиться к озеру, подальше от лишних ушей, но на улице, как назло, установилась истинно осенняя погода: с ливнем и шквальным ветром.

— Все это очень странно, — заявил Джеймс. — Что-то с этим Маркиновым не так.

— Он тебе не нравится, потому что ты видел его с Лили, — вставил Ремус, слегка улыбнувшись.

— Но он поступил в Слизерин! — воскликнул Джеймс таким тоном, словно это все объясняло.

— Это еще ни о чем не говорит, — возразил Ремус. — И в Слизерине есть нормальные люди.

Джеймс фыркнул и воззвал за поддержкой:

— Сириус! Ты-то со мной согласен?

— Возможно, ты действительно судишь предвзято, — начал Сириус и, не дав возможности Джеймсу возмутиться, продолжил: — Но что-то странное в этом парне есть. Надо бы проследить за ним.

Джеймс с энтузиазмом закивал. Ремус вздохнул, в который раз уступая напору друзей:

— Ладно, убедили. Проследить — это можно. Только смотрите, не разочаруйтесь, — и насмешливо добавил: — А вообще-то, Джим, тебе надо бы в первую очередь подумать о том, как вымолить прощение у Лили.

Джеймс застонал и обреченно произнес:

— Зачем ты мне напомнил?!

В результате длительной дискуссии было принято решение раздобыть расписание занятий Слизерина и установить поочередную слежку за Маркиновым на переменах и совместную после уроков.

— Ну ладно, — подвел итог Ремус. — Решение принято, так что я с чистой совестью могу вас покинуть — мне надо в библиотеку.

Сириус с Джеймсом переглянулись и дружно хмыкнули.

— И нечего хмыкать, — с деланной суровостью произнес Ремус. — Я на самом деле иду в библиотеку, — тут он хитро улыбнулся и многозначительным тоном добавил: — Другой вопрос, для чего...

С этим заявлением он исчез из гостиной, провожаемый смехом друзей. Но смех Джеймса резко оборвался, когда в гостиной появилась Эванс. Даже не взглянув на компанию у камина, она прошла к лестнице в спальни девочек. Джеймс глубоко вздохнул, собираясь с силами, и, взъерошив себе волосы, окликнул ее:

— Лили! Можно с тобой поговорить?

Девушка медленно повернулась и, одарив Джеймса презрительным взглядом, холодно ответила:

— Нет, Поттер. И знаешь что? Не приближайся ко мне лучше, а то это может плохо закончиться. Для тебя.

Не дав ему возможности хоть что-то сказать в свое оправдание, Лили резко развернулась и побежала наверх. Джеймс проводил ее отчаянным взглядом и рухнул в кресло.

— И что мне теперь делать? — вопросил он в пространство, ни к кому собственно не обращаясь.

Однако ответ получил, причем с самой неожиданной стороны.

— Напиши ей письмо, — посоветовала наблюдавшая всю эту сцену Алиса. — Только не пытайся вручить его лично.

— Точно! — Джеймс подпрыгнул; мрачное настроение тут же растаяло, и к нему вернулся привычный энтузиазм. — Спасибо за совет, Лиса.

— Пожалуйста, — Алиса насмешливо улыбнулась и ушла вслед за подругой.

Не откладывая дело в долгий ящик, Джеймс умчался в спальню, пробормотав на ходу что-то про то, что ему надо срочно сочинить письмо.

— Ну вот, Пит, влюбленные наши разбежались и остались мы с тобой вдвоем, — произнес Сириус с улыбкой, не заметив, что практически повторил вчерашнее заявление Джеймса в кафе.

— Э-э-э, знаешь, Сириус, — пробормотал Питер нерешительно, — вообще-то, мне тоже надо идти. Есть одно дело...

Не успел Сириус поинтересоваться, что это за дело такое, как он поспешно выскользнул из гостиной. Сириус проводил его изумленным взглядом. Куда это он? Чтобы у Пита были какие-то дела без них? Он же один и шагу ступить боится. Или у него тоже свидание? При этой мысли Сириус недоверчиво хмыкнул.

Однако сидеть в гостиной одному было скучно, уроками заниматься -лень, а замок без друзей изучать — неинтересно.

— Пойти, что ли, тоже с кем-нибудь погулять? — негромко спросил он у потолка.

Сириус осмотрелся вокруг и наткнулся на неизменно восхищенные взгляды своих однокурсниц. Он улыбнулся и подмигнул двум подружкам, девушки покраснели. Сириус задумчиво присмотрелся к ним. Джулия — девушка вполне симпатичная и яркая. Недостатка в ухажерах у нее точно не будет. А вот Элинор — серая мышка. Мальчики ее, скорее всего, даже не замечают.

Сделав выбор, Сириус решительно подошел к ним и пригласил Элинор на прогулку по замку, ввиду невозможности прогулки на свежем воздухе из-за нелетной погоды. Элинор уставилась на него расширившимися глазами — кажется, она не поверила своим ушам — и неуверенно кивнула.

— Отлично, — Сириус улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь ей встать.

Все еще пребывавшая в глубоком шоке Элинор пошла за ним к выходу, провожаемая не менее потрясенным и завистливым взглядом Джулии.

* * *

Алиса, повертевшись перед зеркалом, умчалась к Фрэнку, и Лили осталась в одиночестве. Она подумала было, что неплохо бы повидаться с Северусом, тем более что в Хогсмид накануне он не пошел, сказав, что есть какие-то дела. Лили нахмурилась: эти его дела в компании старшекурсников его факультета ей совершенно не нравились. Но в данный момент у нее совершенно не было настроения идти куда бы то ни было. Поэтому она устроилась на подоконнике и невидящим взглядом тоскливо смотрела во двор, где бушевала стихия. Деревья гнулись под ураганным ветром, а озеро из-за хлеставшего по нему ливня казалось кипящим. Под стать погоде было и настроение девушки, которое основательно испортила недавняя встреча с Поттером. И он еще смеет заговаривать с ней — после того, что устроил вчера! Ведет себя так, будто она его жена! Идиот! Лили прислонилась щекой к стеклу. Вместе со злостью на этого нахала почему-то появилась обида непонятно на что.

«Ну все, хватит киснуть, — решила Лили. — Мне нет до него никакого дела. И вообще, лучше заняться чем-нибудь полезным». Девушка тряхнула головой и решительно спрыгнула с подоконника. Но не успела Лили как следует погрузиться в свое эссе по трансфигурации, как в комнату с вытаращенными глазами влетела Джулия. Вид у нее был такой, как будто она только что повстречалась с чудовищем на узкой дорожке.

— Лили! — закричала она с порога. — Ты не представляешь, что случилось!

— И что же? — спросила Лили, поморщившись от ее крика.

— Сириус пригласил Элинор погулять с ним! — Джулия без сил рухнула на свою кровать.

— И из-за этого надо так кричать? Когда ты влетела, ощущение было, что как минимум Волдеморт напал на Хогвартс, — Лили недовольно фыркнула и вернулась к своему эссе.

— Ну, как же ты не понимаешь?! — Джулия по-прежнему чуть ли не кричала. — Это же СИРИУС!

— Джулия, успокойся, — Лили раздраженно вздохнула, поняв, что позаниматься ей не дадут. — Ну, Сириус — и что с того? Мало ли кто кого приглашает. Что ж, теперь каждый раз так реагировать?

— Конечно, — Джулия обиженно фыркнула, — тебе хорошо говорить, когда за тобой ухаживает один из самых популярных парней школы.

Лили тихонько зарычала:

— Вот зачем ты мне о нем напомнила, а? Я только начала успокаиваться! Все! Я занята.

Лили демонстративно уткнулась в учебник. Джулия надулась, обиженная тем, что ее грандиозная новость не произвела ожидаемого эффекта. Посверлив некоторое время однокурсницу возмущенным взглядом, она сорвалась с места и умчалась. «Ну, все, — с невольным смешком подумала Лили. — К вечеру об этом будет знать вся школа».

Больше никто из девчонок не возвращался, и до самого обеда Лили оставалась одна. Только в Большом зале она снова увидела Алису, уже сидевшую рядом с Фрэнком.

К сожалению, вскоре появился и Поттер. К счастью, он больше не повторял попыток заговорить с ней. Наконец-то, дошло до него! Собственно говоря, он вообще прошел мимо, будто ее здесь не было, и, присоединившись к друзьям, заговорил с ними, по-прежнему не замечая ее и не глядя в ее сторону. А вот это уже было почему-то обидно. Однако Лили прогнала глупые мысли и сказала себе, что надо радоваться: в кои-то веки можно поесть спокойно.

* * *

Выскользнув из гостиной, Питер со всех ног понесся в библиотеку. Зачем ему это было надо, он и сам толком не знал. Просто он не мог спокойно сидеть на месте, когда Лиззи встречается с другим. О том, что этот «другой» — его друг, Питер старался не думать.

В библиотеке он нашел их далеко не сразу: парочка устроилась за дальним столом, скрытым от остальных посетителей книжными стеллажами. Питер едва не налетел на него, но все-таки сумел во время затормозить, а занятые друг другом Ремус и Лиззи ничего не заметили. Питер пристроился за одним из стеллажей, схватив с полки первую попавшуюся книгу для отвода глаз, и принялся наблюдать.

Как ни странно ничего особенного не происходило. Они работали над каким-то эссе, кажется, по зельеварению, и разговор шел исключительно об учебе. Только когда Питер осторожно выглянул из своего убежища, он понял, что разговор об учебе на самом деле не значит ровным счетом ничего. Гораздо больше говорили быстрые улыбки, взгляды из-под ресниц, на секунду переплетавшиеся пальцы, когда их руки сталкивались над какой-нибудь книгой.

Питер тяжело задышал и отшатнулся назад. Он отчаянно завидовал Ремусу. Ну, почему Лиззи выбрала его? Если б она выбрала Сириуса, было бы хоть не так обидно: на него все поголовно девушки заглядываются, это понятно. Но почему тихий, скромный, практически такой же незаметный, как сам Питер, Ремус? Этого он не хотел ни понимать, ни принимать.

Когда Ремус и Лиззи покинули библиотеку, Питер последовал за ними на некотором расстоянии. И откуда только у него, неуклюжего, постоянно за это получавшего от друзей втык во время их ночных вылазок, ловкость взялась — он ни разу ни обо что не споткнулся, ничего не задел, вообще не издал ни малейшего звука.

Когда они вошли в Большой зал, пока Ремус провожал девочку до ее стола и болтал с ней, Питер сел на их обычное место, старательно делая вид, что он тут давно.

— Пит, ты чего такой мрачный? — спросил Ремус, садясь рядом с ним.

Сам-то он прямо-таки светился.

— Да так, — неопределенно буркнул Питер. — Наверное, из-за погоды настроение плохое.

Ремус глянул на него уже внимательнее, но продолжать тему не стал, а вместо этого спросил:

— А Джеймс-Сириус где?

Питер пожал плечами. Единственное, что он знал, так это то, что Джеймс собирался сочинять письмо Эванс. О чем он и сообщил Ремусу. Тот усмехнулся и кивнул. Джеймс, впрочем, вскоре появился, весьма довольный собой. В сторону Эванс он не смотрел и усиленно делал вид, что не замечает ее. Однако, что за извинение он придумал, рассказывать отказался.

Позже всех появился Сириус. И его появление произвело настоящий фурор: пришел он не один, а в сопровождении сияющей Элинор. По залу пробежал пораженный шепоток. Ремус поперхнулся и пихнул локтем по-прежнему усиленно смотревшего только в свою тарелку Джеймса. Тот повернулся и застыл на месте, только глазами хлопал. В следующую секунду они синхронно посмотрели на сидевшую неподалеку Марлин. Та спокойно болтала с однокурсницами, делая вид, что происходящее совершенно ее не касается. Питер недоуменно нахмурился: что с ней такое, что ребята смотрят на нее с таким беспокойством?

Сириус тем временем, не замечая (или делая вид, что не замечает) вызванного переполоха, поцеловал спутнице руку и, оставив ее с подругами, присоединился к остальным Мародерам.

— Что? — невинно спросил он, заметив их пораженные взгляды.

— Только не говори, что ты с ней встречаешься, — тут же выпалил как всегда прямолинейный Джеймс.

Сириус хмыкнул:

— Да нет, конечно.

Марлин тихонько вздохнула — кажется, даже облегченно.

— Тогда что это было? — спросил уже ничего не понимающий Ремус.

— А что? Нельзя уж с девушкой погулять? Вы все куда-то свалили. Бросили меня в одиночестве, — Сириус состроил печальную-печальную физиономию. — Пришлось искать себе компанию.

Мальчишки дружно прыснули.

— А почему Элинор? — весело спросил Джеймс.

Сириус пожал плечами:

— Не знаю. Так получилось.

Ремус же серьезно поинтересовался:

— Надеюсь, она в курсе, что ты без намерений?

— Конечно, — Сириус обиженно фыркнул. — Я сразу предупредил.

С тех пор так и повелось: Сириус постоянно гулял с самыми разными девушками, но дальше легкого флирта дело не заходило. Каждая из кожи вон лезла, чтобы привязать его к себе, но ни одной он не давал надежды на углубление отношений.

* * *

По возвращении в спальню Лили ждал большой сюрприз: на ее кровати сидела серая сова, в которой она сразу же узнала поттеровскую, благо летом видела эту птицу чуть ли не каждый день. Лили нахмурилась, а Алиса за ее спиной сдавленно хихикнула.

— Ну и чему ты смеешься? — грозно спросила Лили подругу.

— Да так, ничему, — Алиса состроила невинное лицо и сделала вид, что что-то ищет в своей тумбочке.

Лили подозрительно смотрела на подругу некоторое время, пока сова не напомнила о себе уханьем. Теперь девушка принялась прожигать взглядом сову. Что еще Поттеру от нее надо? Ведь, кажется, ясно дала понять... Хотя лучше, наверное, все-таки прочитать письмо. Лили отвязала небольшой свиток пергамента от лапки птицы. И чем больше она читала, тем больше у нее вытягивалось лицо.

«Лили,

Я знаю, что вчера в «Трех метлах» я вел себя как идиот, кретин, придурок. И нет мне прощения. И ты совершенно права насчет меня. Но все-таки я очень тебя прошу: прости меня, балбеса! Честное слово, впредь такого больше не повторится.

Джеймс».

Весь остаток пергамента был исписан словом «прости». Каждый раз оно было написано по-разному: с завитушками и без, большими буквами, маленькими, готическим стилем, обычным письмом и так далее, и так далее... У Лили от удивления брови поползли вверх. Интересно, долго он сидел, придумывая, как написать каждое следующее слово? Выглядело это очень забавно, и Лили не сдержала улыбки.

— Что там? — не выдержав, подала голос Алиса, до той поры с любопытством за ней наблюдавшая.

Лили покосилась на подругу и вручила ей письмо.

— Ух ты! Сколько «прости»! — Алиса весело рассмеялась. — Слушай, Лил, после такого извинения ты просто обязана его простить.

Лили хмыкнула, молча забрала у подруги пергамент и на обратной стороне написала:

«Я подумаю. Но можешь радоваться: желание убить тебя у меня уже пропало».

— Лил, ты жестокая! — весело воскликнула Алиса, читавшая ответ из-за ее плеча.

— Ничего, пусть знает. Чтоб не повадно было, — мстительно ответила Лили, привязывая письмо к лапке совы.

За окном по-прежнему лил дождь, но хотя бы ветер улегся. Несчастная сова с почти человеческим ужасом посмотрела на улицу, а потом с упреком — на девушек. Лили было искренне ее жаль, тем не менее, она твердо произнесла:

— Извини. Но это не я придумала тебя по такой погоде гонять. Можешь пенять на своего хозяина.

— До-о-обрая девочка, — снова принялась хохотать Алиса, за что получила подушкой по голове.

Настроение стремительно улучшалось, и от утренней депрессии не осталось и следа.

Слежка за загадочным Адрианом Маркиновым не давала никаких результатов. Собственно это и слежкой-то назвать было нельзя: новоявленный слизеринец ходил только на уроки и в Большой зал, все остальное время проводя в гостиной своего факультета. За два месяца, что Мародеры наблюдали за ним, он даже гулять не ходил. Как только не позеленел еще без свежего воздуха! Да и в Хогсмид выбирался очень-очень редко и посещал исключительно «Три метлы» в компании однокурсников. Такое затворничество само по себе уже было достаточно подозрительным. Мальчишки прямо-таки чувствовали, что в Слизерине что-то затевается, но узнать, что именно, никак не удавалось.

Задача осложнялась еще и тем, что ходить под мантией-невидимкой стало небезопасно, поскольку все они выросли и вчетвером помещались под ней с большим трудом. То и дело из-под мантии выглядывали ноги. Это обстоятельство заставило Мародеров с особым усердием взяться за разработку заклинаний для карты Хогвартса.

Удача улыбнулась им в конце декабря, как раз перед самыми Рождественскими каникулами. Возвращаясь поздно ночью с очередных посиделок в Выручай-комнате, они услышали чьи-то шаги и тихие голоса. Мальчики быстро накинули на себя мантию-невидимку, понадеявшись, что торчащие ноги в темноте не заметят. Однако приближающиеся шаги вдруг стали удаляться. Похоже, кто-то свернул в другой коридор, не дойдя до них. Мародеры переглянулись и бросились вдогонку, вскоре увидев в дрожащем свете факелов пять парней-старшекурсников. Стараясь ступать как можно тише, мальчишки подобрались поближе и узнали слизеринцев с шестого и седьмого курсов: Эйвери, Мальсибера, Розье, Уилкса и новенького, который явно был предводителем: остальные шли за ним и слушались его указаний. Джеймс и Сириус ликующе переглянулись — вот он, шанс вызнать что-нибудь про подозрительного Маркинова.

Однако слизеринцы направлялись к выходу из замка. А на улице была зима. Вернуться в башню за теплыми мантиями — они успеют скрыться, и их уже не найдешь. Сомнения разрешил Ремус, произнеся согревающее заклинание.

— Рем, ты гений! — прошептал Сириус. — Ты знаешь об этом?

Ремус усмехнулся:

— Я посмотрю, что ты скажешь, когда действие заклинания закончится. Оно ведь недолго держится.

— Успеем, — беспечно отмахнулся Сириус.

Слизеринцы привели их в Запретный лес.

— Все любопытней и любопытней, — тихонько прокомментировал Джеймс.

В этот момент Питер едва не провалил операцию, неосторожно наступив на сухую ветку: ее хруст в тишине леса прозвучал как выстрел. Мародеры замерли и затаили дыхание. Слизеринцы резко обернулись и тоже замерли. Маркинов повел вокруг палочкой, подозрительно сощурившись. Мальчишки присели, чтобы мантия доставала до земли и закрывала ноги. Несколько минут, долгих, словно вечность, стояла напряженная тишина, нарушаемая только шорохом мантий оглядывающихся слизеринцев. Наконец, Эйвери пробормотал:

— Никого вроде. Наверное, просто зверь.

Еще раз зыркнув по сторонам, они двинулись дальше. Мародеры тихонько вздохнули, и Джеймс едва слышно прошипел:

— Пит, я тебя убью!

Питер виновато поежился и заискивающе посмотрел на Джеймса. Чаще всего они попадались именно из-за его неуклюжести.

А слизеринцы пробирались все дальше и дальше, в глубь Запретного леса. Вдруг они резко остановились.

— Думаю, достаточно, — произнес Мальсибер.

Не успели Мародеры озадачиться вопросом, что он имел в виду, как все пятеро исчезли с негромкими хлопками.

— Блин! Аппарировали! — выразил всеобщее разочарование Сириус.

— И что теперь? — растерянно спросил Джеймс.

— Думаю, надо вернуться, — рассудительно заметил Ремус. — Действие согревающего заклинания вот-вот закончится. В любом случае, мы тут уже ничего не сможем сделать.

Как ни не хотелось это признавать, но Рем был прав — надо было возвращаться.

— Тьфу, зараза, — недовольно бросил Сириус. — Только мы к чему-то подобрались!..

На следующий день, за завтраком, Джеймс, который в последнее время стал выписывать «Ежедневный пророк», получил свежий номер и тут же принялся за изучение новостей в надежде найти какую-нибудь связь с ночной вылазкой слизеринцев. И вскоре наткнулся на шокирующее объявление:

«Сегодня ночью при загадочных обстоятельствах были убиты четверо волшебников: Стюарт Бартон, Генри Саймон, Энтони Треверс и Джейсон Нортон. Никакой связи между убитыми не было, за исключением того, что все они были маглорожденными, и только Джейсон Нортон — полукровкой. Это уже не первое убийство маглорожденных. Наш специальный корреспондент узнал в Министерстве, что это может быть делом рук упоминавшегося ранее на страницах нашего издания Волдеморта, ратующего за чистоту крови...».

Джеймс не стал дальше читать и присвистнул.

— Гляньте, — он протянул газету друзьям. — А не связаны ли наши дорогие «змейки» с этими убийствами? Помнишь, Сириус? Малфой тогда говорил, что, вступая в эту их шайку, в качестве вступительного взноса он совершил убийство. Тогда, правда, речь шла о маглах. Ну, вот дошли и до маглорожденных...

Сириус мрачно кивнул, ему тоже казалось, что связь здесь прямая.

— Значит, те четверо стали Пожирателями... — задумчиво произнес он. — А что же тогда делал с ними Маркинов? Или... — Сириус прищурился. — Слу-у-ушайте! Так он же — шпион Волдеморта! И вербует в школе сторонников своему господину.

Сириус подпрыгнул, глаза у него загорелись.

— Точно! — Джеймс закивал. — Надо немедленно сообщить директору.

— У нас нет доказательств, — остудил их пыл Ремус. — А это слишком серьезное обвинение, чтобы выдвигать его просто так.

— Это да, — Джеймс взлохматил себе волосы. — Значит, надо эти доказательства добыть!

Ремус скептически хмыкнул и снова уткнулся в газету. Вдруг он вскрикнул и резко побледнел.

— Рем? — в один голос спросили Джеймс и Сириус. — Ты чего?

— Джейсон Нортон... — прошептал Ремус, резко повернувшись к столу Равенкло.

Там Лиззи как раз отвязала конверт от лапки совы и погладила ее по спине, благодаря за работу. Открывала письмо девушка с радостным выражением на лице, но по мере чтения все больше бледнела. Смяв пергамент в кулаке, Лиззи вскочила и бросилась из Большого зала, провожаемая удивленными и встревоженными возгласами подруг. Все вокруг недоуменно посмотрели ей вслед. Все, кроме слизеринцев — у этих взгляды были насмешливо-презрительные. И только преподаватели смотрели с пониманием и сочувствием. Сорвавшись с места, Ремус бросился следом за Лиззи.

— Что?.. — начал было Сириус и тут же хлопнул себя по лбу. — Бли-и-ин, Джейсон Нортон! Как же мы сразу не поняли?!

— О! — в глазах Джеймса появилось понимание и потрясение. — Ее брат, да?

Одновременно посмотрев на входные двери, где только что скрылись Ремус и Лиззи, они обменялись растерянными взглядами.

Ремус догнал Лиззи неподалеку от Большого зала. Она стояла у окна, уткнувшись лбом в стекло и стиснув подоконник с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Девушка выглядела столь беззащитной, потерянной и несчастной, что у Ремуса больно сжалось сердце. Он мягко положил ей руку на плечо, отчего она вздрогнула и резко повернулась. В глазах у нее стояли слезы.

— Рем, — прошептала Лиззи, и, уткнувшись лицом ему в грудь, крепко обняла его и разрыдалась.

Ремус молча обнял ее в ответ, ласково проведя рукой по волосам. Любые слова сейчас показались бы глупыми и бессмысленными. Ремус был единственным ребенком в семье, но друзья стали ему словно родные братья. И он просто не мог себе представить, что бы с ним было, если бы кто-то из них погиб. Даже думать об этом было страшно. Каково же было Лиззи?

Так они и стояли, замерев, пока рыдания Лиззи не стихли. Не поднимая головы и все еще всхлипывая, она заговорила глухим голосом:

— Джейсон... он... всегда заботился обо мне, сколько я себя помню... Он был такой добрый, веселый, всегда выдумывал для нас с Кэти какие-нибудь игры... А после школы решил стать аврором... Он давно мне рассказывал про этого Волдеморта... Говорил, что его беспокоит происходящее... Рем, ему было всего двадцать... — Лиззи судорожно всхлипнула, и голос у нее сорвался.

Ее начало колотить мелкой дрожью.

— Ш-ш-ш, — Ремус крепче прижал ее к себе, стараясь успокоить, согреть, защитить. — Успокойся, успокойся, моя хорошая.

Постепенно в его объятиях Лиззи расслабилась и перестала дрожать.

— Мисс Нортон, — раздался позади них тоненький голос профессора Флитвика.

Они отпрянули друг от друга и обернулись. Профессор грустно и сочувствующе смотрел на свою студентку.

— Мне очень жаль, Элизабет, — печально произнес он, и Лиззи кивнула, давая понять, что принимает его соболезнования. — Ваша мать просила отпустить вас домой, не дожидаясь каникул. Идите соберите вещи и приходите в кабинет директора.

Лиззи снова кивнула и посмотрела на Ремуса.

— Я провожу тебя, — произнес он, сжав ее руку.

Она слабо улыбнулась, но улыбка не отразилась в глазах: в них по-прежнему плескались потрясение и боль.

Профессор Флитвик посмотрел им вслед и тяжело вздохнул. Судя по тому, что творится в мире, этим детям предстоит повзрослеть слишком быстро.

В результате Ремус опоздал на трансфигурацию, но профессор МакГонагалл не только не сняла с него баллы, но даже ничего не сказала. Лишь грустно посмотрела и предложила побыстрее занять свое место. На уроке он почти не слушал, и хоть и пытался превратить кролика в попугая, но безуспешно, поскольку голова была занята совершенно другим: мысли упорно возвращались к Лиззи. Отчаянно хотелось быть с ней в такой момент. МакГонагалл только головой покачала, глядя, как один из самых способных ее студентов не может справиться с не таким уж трудным заданием.

Едва прозвенел колокол на перемену, друзья спросили в один голос:

— Как она?

— Плохо, — Ремус благодарно улыбнулся им, механически убирая свои вещи в сумку. — Дамблдор отправил ее домой по просьбе ее матери.

— Теперь мы просто обязаны найти доказательства! — мрачно произнес Джеймс.

Впервые Ремус готов был поддержать любые авантюры своих друзей, лишь бы докопаться до истины.

* * *

В связи с наступлением каникул поиск способов проникнуть в слизеринскую гостиную пришлось отложить. Хотя Сириус, как всегда, остававшийся в Хогвартсе, обещал провести предварительную разведку.

По возвращении друзей в школу он первым делом отчитался о проделанной работе:

— Вход в гостиную у них скрыт маскировочными чарами. Если не знать, что там дверь, даже и не заметишь ничего — стена как стена. Впрочем, это мы и раньше знали. Наш объект все каникулы никуда не выходил — только в Большой зал поесть. Видимо, основная его деятельность проходит именно среди слизеринцев. Кстати, пару раз я видел, как он весьма по-приятельски общается с Нюниусом. И, кажется, они друг другом были очень довольны. А один раз видел его с Регом, — на этих словах Сириус запнулся и помрачнел. — Они что-то увлеченно обсуждали, пока шли к себе из Большого зала. Увы, подслушать не получилось — они меня заметили и замолчали.

— И ты опять поцапался с братом, — вставил Джеймс.

Сириус кивнул, но тут же тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и продолжил:

— А вот теперь самое интересное. Мне удалось подслушать пароль, — он сделал театральную паузу и с удовольствием обвел взглядом заинтригованные лица друзей. — «Смерть грязнокровкам». Представляете?! Я сначала ушам не поверил. Куда только Слизнорт смотрит?

— На свою коллекцию знаменитостей? — невинно предположил Ремус, и все рассмеялись.

Началось обсуждение и планирование самой операции. В слизеринскую гостиную под мантией-невидимкой должен был проникнуть кто-то один, максимум двое. И вот это-то и стало предметом бурных споров. Мальчишки никак не могли договориться, кто же станет шпионом. Молчал только Питер — ему все равно не доверили бы столь важное и опасное дело. Шпион из него действительно был никакой, как однажды уже заметил Джеймс. В итоге решили кинуть жребий, чтобы никому не было обидно. Жребий пал на Ремуса.

Начало операции назначили на субботу, поскольку в выходной у всех больше свободного времени, а значит и возможностей для плетения предполагаемых интриг. А до тех пор шло оттачивание деталей, просмотр всех возможных вариантов развития событий и путей отступления в случае чего. Все время, свободное от уроков и разработки планов, Ремус проводил с Лиззи, которая вернулась с каникул бледная, осунувшаяся и какая-то потерянная. Он постоянно старался отвлечь и развеселить ее, и постепенно его усилия стали приносить плоды: Лиззи начала улыбаться, правда, пока еще очень грустно.

А Питеру, наблюдавшему за ними, пришла в голову мысль, которая его самого испугала. Он подумал, что, будь он одним из этих Пожирателей Смерти, то имел бы возможность оградить семью Лиззи от покушений.

В субботу, выждав немного после завтрака, Ремус отправился на разведку. Провожать до подземелий его не стали, чтобы не привлекать лишнего внимания. По плану остальные Мародеры должны были спуститься в подземелья немного попозже и дежурить у входа в слизеринскую гостиную на случай непредвиденных обстоятельств. Специально для этого они заранее присмотрели неподалеку удобную нишу, где можно было затаиться.

Выбрав безлюдный коридор, Ремус огляделся, чтобы убедиться, что его никто не видит, и надел мантию-невидимку. В подземельях, как по заказу, не было ни души. На всякий случай выждав немного, Ремус прошептал пароль. Стена бесшумно отползла в сторону, и Ремус порадовался, что вход к слизеринцам не закрывает портрет, вроде их Полной Дамы. Потому что назови пароль кто из чужих, она бы точно еще подумала: открываться или нет. Уж не говоря о том, если б этот самый пароль произнес невидимка.

Осторожно, стараясь не производить ни звука, Ремус пробрался на вражескую территорию. И разочарованно вздохнул: в гостиной было пусто. Попробовать проверить спальни? Но он может выдать себя, открывая дверь. Да и потом — не заглядывать же во все спальни подряд. Комната, в общем и целом, была похожа на гриффиндорскую гостиную, если бы не серебристо-зеленое оформление. Как ни странно здесь были окна, хотя непонятно, куда они могут выходить, если комната находится в подземельях.

Присмотревшись, Ремус понял, что это иллюзия — окна были зачарованными. За ними открывались самые экзотические виды: безумные нагромождения гор, мертвые пустыни, бушующий океан. Время от времени виды менялись. Интересно, слизеринцы сами выбирают себе пейзажи или это как-то заложено изначально?

Пока Ремус стоял в нерешительности, размышляя, что делать дальше, вход снова открылся, и в гостиную вошел Маркинов. Странно. А им казалось, что он давно уже вернулся к себе. Или он просто пользуется какими-то тайными ходами, им неизвестными, и все то время, что Мародеры следили за ним, вовсе не сидел в гостиной?

Ремус поспешно отошел в сторону, чтобы его не задели ненароком. Маркинов, быстрым взглядом обведя комнату, решительно направился в сторону спален. Ремус поспешил за ним, стараясь бесшумно ступать, что было не так уж и сложно: полы у слизеринцев покрывали дорогие мягкие ковры, которые глушили шаги. Быстро проскользнув в дверь спальни следом за Маркиновым, Ремус замер у стены и огляделся. Здесь было несколько мрачновато, возможно из-за преобладания зеленого цвета и полутьмы, царившей в комнате. В спальне собралось множество народу, явно гораздо больше, чем должно быть жильцов. Сидели все где придется: на подоконниках, на кроватях, на немногочисленных стульях, а кто-то и просто на полу. Были здесь и знакомые лица, вроде Эйвери, Розье и прочих — обнаружил Ремус и Снейпа — а были и незнакомые, точнее, незнакомые по имени. Поскольку в лицо все студенты Хогвартса друг друга знали. С облегчением Ремус заметил, что Регулуса Блэка среди них нет — можно будет успокоить Сириуса. Все это собрание, похоже, ждало только Маркинова.

— Вижу, все собрались, — Маркинов холодно улыбнулся и сел на свободный стул, судя по всему, оставленный специально для него. — Что ж. Начнем.

В спальне и до этого было тихо, теперь же воцарилась мертвая тишина, напряженная и звенящая.

— Начнем с хорошего. Темный Лорд доволен своими новыми Пожирателями. Мои поздравления.

Те четверо, за которыми Мародеры следили в прошлый раз, довольно заулыбались. Но Маркинов скользнул по ним взглядом, и они тут же стали серьезными.

— Теперь плохое. Темный Лорд считает, что вербовка новых членов идет слишком медленно. Многие чистокровные семьи по-прежнему далеки от нас. А почему? — он грозно осмотрел всю группу. — Почему, я вас спрашиваю?

Ответом ему было молчание. Маркинов презрительно хмыкнул.

— Кроме того, Пожирателями становятся только слизеринцы, а ведь в школе еще три факультета, и там тоже есть чистокровные! Почему не ведется работа в этом направлении?

— Но, Адриан, — робко возразил кто-то, — мы пытаемся. Но другие факультеты — не Слизерин, их не так просто убедить в правильности наших идей.

— Меня это не касается! — прорычал Маркинов. — И Темного Лорда не интересует, какими способами вы выполните его задание. Он начинает терять терпение, а вы знаете, что бывает с теми, кто разгневает Лорда?

По комнате пронесся вздох, многие явственно поежились. Похоже, знали это все. И даже очень хорошо.

— Так вот. У многих из вас есть родственники на других факультетах. Так пользуйтесь этим. И последнее. Семикурсники, получившие метку, на следующей неделе участвуют в карательной операции. Лорд известит вас о точном времени и месте. Вы сами знаете каким способом, — Маркинов нехорошо улыбнулся. От его улыбки у Ремуса по спине побежали мурашки. — Все свободны.

Слизеринцы начали покидать комнату один за другим, и Ремус поспешил выйти вместе с ними, стараясь никого не задеть.

Оказавшись снова в гостиной, он на мгновение замер, пытаясь переварить услышанное. Все-таки они были правы: Маркинов действительно шпион Волдеморта. Надо немедленно идти к директору. Ремус сорвался с места и бросился к выходу.

Друзья ждали его в условленной нише, встревоженные и напряженные, хоть и старались этого не показывать. О том, что он не снял мантию-невидимку, Ремус вспомнил, только когда приблизился к ним. И возник из пустоты прямо перед носом у друзей, которые от такого явления подпрыгнули и сердито уставились на него.

— Рем! — воскликнул Джеймс. — Нельзя же так пугать!

— Извини. Валим отсюда.

— Ну и что ты узнал? — спросил Сириус, когда они вышли из подземелий.

— Ты был прав: Маркинов — шпион Волдеморта и вербует ему в школе сторонников, — Ремус посмотрел на явно хотевшего что-то спросить Сириуса и добавил: — Регулуса среди них не было.

Сириус облегченно выдохнул и улыбнулся.

— Надо сообщить Дамблдору.

— Туда мы и идем, — кивнул Ремус. — Кстати, никто не знает, какой пароль в его кабинет?

Мальчишки озадаченно посмотрели друг на друга. Об этом они до сих пор не задумывались. После короткого совещания решено было идти к МакГонагалл и попросить, чтобы она отвела их к директору. Декан посмотрела на своих учеников подозрительно, но, видимо, их взволнованные, серьезные лица убедили ее, и вскоре Мародеры стояли в кабинете Дамблдора.

— Чем обязан, господа? — весело спросил он, предложив им сесть.

Ремус коротко изложил суть дела, в заключение предложив директору посмотреть его воспоминания. По мере его рассказа Дамблдор все больше мрачнел, а на последнее предложение резко кивнул и достал Думосбор. Пока директор просматривал его воспоминания, Ремус бездумно смотрел в окно. Его охватил запоздалый страх — а что было бы, если бы он попался в логове слизеринцев? МакГонагалл же стояла позади своих студентов, прижав ладонь к губам, и с ужасом смотрела то на них, то на Дамблдора.

Наконец, директор медленно убрал Думосбор в шкаф и некоторое время задумчиво смотрел на мальчишек.

— Даже не знаю награждать вас или наказывать, — задумчиво произнес он с легкой улыбкой. — С одной стороны, вы предоставили мне жизненно важную информацию и, вполне вероятно, спасли школу от больших неприятностей. Но с другой стороны, нарушили уйму правил и подвергли себя большой опасности.

Ремус тихонько вздохнул:

— Но ведь оно того стоило. Жаль только, не удалось узнать, что за карательная операция имелась в виду.

Дамблдор внимательно посмотрел на него и произнес:

— Пожалуй, я все-таки должен поблагодарить вас за проявленное мужество и... хм... инициативу, — на этих словах его глаза за стеклами очков весело блеснули. — Вы можете идти. Я приму все необходимые меры.

Следующее утро началось с того, что Дамблдор, попросив внимания, торжественно произнес:

— Возможно, вы слышали уже о волшебнике по имени Волдеморт, который объявил своим делом борьбу за чистоту крови. К сожалению, методы его борьбы далеко не мирные. Не говоря уже о сомнительности этой идеи. Уже есть жертвы, и их становится все больше. В волшебном мире начинается война. Боюсь, она будет долгой и жестокой. Как часть этого мира вы должны знать об этом и быть готовыми.

Дамблдор ничего не сказал про Маркинова, но друзья узнали, что его исключили из школы. В общем и целом, они были довольны результатами своей разведывательной операции. Хотя оставалось еще много неизвестного, да и среди старшекурсников Слизерина имелись Пожиратели Смерти, но, по крайней мере, шпион был обезврежен.

Постепенно Лиззи отошла от смерти брата и стала, как прежде, улыбчивой и жизнерадостной. Немалая заслуга в том была Ремуса, да и остальных Мародеров, в компании которых она проводила все больше времени. Конечно, боль потери не забылась и не исчезла, но Лиззи уже могла жить дальше.

Слизеринцы же притихли после исключения Маркинова и словно затаились. Создавалось ощущение, что это затишье перед бурей. И, как выяснилось, Слизерин действительно, притаившись, ничего не забыл. Однажды, в конце зимы, Питер влетел в спальню с вытаращенными глазами и, рухнув на кровать, выпалил:

— Парни, что я сейчас слышал!

В тот день, оставшись в одиночестве, поскольку Ремус отлеживался после полнолуния, а Джеймс и Сириус были на тренировке, Питер решил сходить в библиотеку — не все ж у друзей эссе списывать. Засиделся он там допоздна, пытаясь разобраться в трактате по зельеварению, пока удивленная столь необычным усердием мадам Пинс не прогнала его ввиду того, что библиотека закрывается. Питер удивленно огляделся и обнаружил, что уже совсем темно. Ребята, подумал он, наверное, давно вернулись с тренировки, так что можно будет попросить их объяснить непонятные места. Быстро покидав учебники в сумку, Питер помчался в башню, но на полпути резко остановился, заметив в дальнем конце коридора Мальсибера и Снейпа. Чем заканчивается встреча со слизеринцами, он помнил еще с первого курса, и ему совсем не хотелось, чтобы его обнаружили. Питер лихорадочно огляделся и юркнул в ближайшую нишу, затаившись за доспехами. К счастью, занятые своим разговором, а точнее спором, слизеринцы его не заметили.

— Это Блэк и его компания, я тебе точно говорю! — раздался голос Снейпа, и Питер навострил уши.

— Я понимаю, Снейп, что ты его не любишь, — усмехнулся Мальсибер. — Но твое заявление бездоказательно.

— Все равно, его следует проучить, — в голосе Снейпа слышалось упрямство.

— А вот этого делать не стоит.

— Но почему?!

— Потому что это — Блэк, — Мальсибер сказал это таким тоном, будто объяснял младенцу прописные истины. — Если с ним что-нибудь случится, его семья нас живьем съест и даже не поперхнется.

— Он с семьей на ножах! — Снейп презрительно фыркнул.

— Наивный! Вот что значит — полукровка! — снисходительно произнес Мальсибер. Снейп обиженно засопел, но его собеседник не обратил на это внимания: — Он может быть в каких угодно отношениях с родителями, но все равно остается частью семьи, а за честь семьи Блэки любому глотку перегрызут.

Питер, замерев в своем убежище, боялся даже дышать. Слизеринцы прошли мимо, их голоса постепенно затихли. И тут ему в голову пришла жуткая мысль: если они не тронут Сириуса из страха перед его семьей, им ничто не мешает взяться за остальных. Сорвавшись с места, Питер пулей помчался в башню.

Ребята слушали его рассказ, нахмурившись и тревожно переглядываясь.

— Значит так, — подвел итог Сириус, спрыгнув с подоконника. — Отныне никто из нас не ходит по одиночке. На всех вместе напасть они не решатся.

Джеймс кивнул, а Питер посмотрел на них с облегчением и надеждой. Все-таки рядом с друзьями он всегда чувствовал себя в безопасности.

* * *

Сама себе удивляясь, Лили вместо того, чтобы конспектировать лекцию профессора Бинса, с тоской смотрела в окно. За окном начиналась весна. Весело звенела капель, щебетали птицы, по ярко-синему небу плыли небольшие пушистые облака. Снег ослепительно искрился на солнце. Солнечные лучи проникали в сумрачный кабинет и озаряли его радостным светом, скользили по головам студентов, в большинстве своем дремавших, насквозь просвечивали профессора Бинса, отчего его призрачная фигура будто светилась изнутри.

Чуть ли не впервые в жизни голова Лили была занята не уроком, а посторонними сумбурными размышлениями. В Хогвартсе всегда было так спокойно и уютно, что иногда просто не верилось в тревожные новости, поступавшие извне. Ежедневно Лили боялась получить сообщение о том, что кого-то из ее близких убили. В эти дни она смутно пожалела, что не чистокровная: им-то не приходилось бояться за свои семьи.

Лили покосилась на Алису. Та что-то сосредоточенно строчила на кусочке пергамента, и это явно была не лекция. Лили улыбнулась. Хорошо Алисе — у нее есть Фрэнк. А к Лили ни один парень не подходил из-за Поттера. Он столь демонстративно проявлял свой интерес к ней и столь грозно смотрел на любого парня, оказавшегося поблизости от нее, что вся мужская половина Хогвартса предпочитала держаться подальше.

Вспомнив о Поттере, Лили украдкой посмотрела на него. Как всегда о чем-то перешептывается с Блэком. Вдруг, словно почувствовав ее взгляд, он повернулся в ее сторону, и Лили поспешно опустила глаза, делая вид, что записывает лекцию. Кстати, надо бы действительно прислушаться к тому, что говорит профессор. Списать-то потом будет не у кого: Алиса занята неизвестно чем, Джулия с Элинор просто спят. Но не успела Лили сосредоточиться на словах Бинса, как перед ней на парту посыпались крохотные белые цветочки. От неожиданности она даже отпрянула. А цветочки, покружившись немного над партой, сложились в слова: «Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?» Алиса рядом беззвучно засмеялась, уронив голову на стол. Лили резко повернулась, сердито сощурившись. В том, кто был автором этой проделки, она не сомневалась ни секунды. И точно — Поттер выжидающе смотрел на нее, умоляюще сложив руки и состроив такую умильную физиономию, что Лили не могла не улыбнуться. Блэк тоже смотрел на нее, и в глазах его плескался смех. Каким-то образом Лили поняла, что идея с цветами — его. Даже Петтигрю искоса на нее посматривал. И один только Люпин стоически записывал лекцию, не обращая внимания на выходки своих друзей. Правда, при этом он едва заметно улыбался.

Лили снова перевела взгляд на парту и с удивлением обнаружила, что белые цветы вдруг стали синими, потом желтыми, потом красными. Лили удивленно приподняла брови. И как это им удается? Все-таки мальчишки были очень талантливы, этого у них не отнять. Тем не менее идти в Хогсмид с Поттером она не собиралась. Еще чего! У нее найдется компания поинтересней. Оторвав клочок пергамента, Лили написала на нем: «Нет», — и отлевитировала его к мальчишкам. Цветы почернели и рассыпались в пепел.

Физиономия Поттера тут же разочарованно вытянулась, и он, вздохнув, взлохматил себе волосы и отвернулся к окну. Блэк послал ей укоризненный взгляд и что-то сказал другу. Лили гордо вскинула подбородок и отвернулась. Еще не хватало с этой стороны упреки получать! Что они о себе возомнили?!

Алиса неодобрительно покачала головой, ничего, правда, при этом не сказав, но ее жест был вполне понятен. Лили насупилась. Да что ж это такое?! Они сговорились что ли? Решив не обращать на это внимания, она бросила взгляд в сторону слизеринцев, которые, как всегда, сидели с другой стороны кабинета через проход, и обнаружила, что Северус внимательно смотрит на нее. Вид у него при этом был какой-то встревоженный и несчастный. А с ним что случилось? Кстати, они давно уже нормально не общались. Лили быстро принялась писать записку: «Сев, не хочешь в субботу сходить вместе в Хогсмид? А то мы в последнее время как-то мало общаемся».

Прочитав записку, Северус улыбнулся и, посмотрев на Лили, кивнул. Алиса закатила глаза и пробормотала что-то неразборчивое.

— И нечего бурчать, — прошептала Лили. — Ты теперь всегда ходишь с Фрэнком. Нужна же мне какая-нибудь компания?

— Уж лучше бы ты согласилась пойти с Джеймсом, — огорошила ее в ответ Алиса.

— Лиса, и ты туда же? — возмутилась Лили. — Я. Никогда. Никуда. Не пойду с Поттером. Потому что он хвастун, выпендрежник и самовлюбленный эгоист. А Северус — мой друг. И я прекрасно проведу с ним время!

— Эх, Лили! — непонятно вздохнула Алиса и снова принялась что-то строчить в пергаменте.

Лили с Северусом шли в Хогсмид, весело перепрыгивая через лужи талого снега. Стало совсем тепло, хотя порой дул пронизывающий до костей ветер. На дороге от снега остались одни лужи, но поля еще были покрыты белым покрывалом. Однако кое-где снег сошел совсем, и из-под него появились подснежники, хрупкие и нежные. Лили всегда поражало, как такие слабые с виду цветы могут пробивать совсем еще мерзлую землю. Они как будто сражались с остатками холода и прогоняли снег. Лили усмехнулась своим мыслям и посмотрела на Северуса. В последнее время он постоянно был мрачен и замкнут, даже больше, чем обычно. Но сегодня он оживился: улыбался, что-то ей рассказывал; Лили не слишком вслушивалась в слова. Все давно ушли вперед, и в деревню они добрались самыми последними.

— Пойдем в «Три метлы»? — спросил Северус.

— Знаешь, мне сейчас не хочется, — Лили тряхнула головой и огляделась. — Давай лучше погуляем. Погода замечательная.

Погода, действительно, была лучше некуда. Если утром небо немного хмурилось — Лили даже боялась, что пойдет снег — то сейчас солнце светило так ярко, что слепило глаза.

Северус кивнул, соглашаясь с ней, и они медленно побрели по улицам Хогсмида, по пути разглядывая витрины магазинов, но не спеша в них заходить. Немного поколебавшись, Лили все-таки решилась задать давно интересовавший ее вопрос:

— Сев, можно спросить?

— Конечно, — он удивленно посмотрел на нее, не понимая такой нерешительности.

— Что случилось с Адрианом Маркиновым? Он снова куда-то уехал? Или... знаешь, у нас говорят, что его исключили...

Северус помрачнел и кивнул.

— Правда исключили? За что?

— Я... Лили, я не могу сказать.

— Не можешь или не хочешь? — Лили прищурилась.

— Я правда не могу, — Северус посмотрел на нее отчаянно и умоляюще. — Я... дал слово. Понимаешь?

— Понимаю, — Лили кивнула. — Просто, знаешь, я слышала, что он был как-то связан с Волдемортом...

— Кто это сказал? — Северус так резко преобразился, что Лили даже отшатнулась. В нем появилось что-то пугающее, чего она никогда раньше не замечала в своем друге.

— Это неважно, — быстро произнесла она. — Я только хотела спросить: надеюсь, ты никак не связан с этими делами?

Северус долго молчал и, наконец, ответил, не глядя на нее:

— Нет.

Лили облегченно вздохнула:

— Хорошо. Тогда не будем больше об этом.

* * *

На чарах, бывших у них совместно с Равенкло, Питер вместо того, чтобы тренироваться в применении Акцио, задумчиво изучал Лиззи, которая время от времени грустно посматривала в сторону Мародеров. Накануне было полнолуние, и Ремус как раз находился в больничном крыле. Лиззи было сказано, что он вынужден был уехать на пару дней домой — из-за болезни матери.

Уже несколько дней у Питера зрел план, и сегодня он решился его осуществить. План этот возник, когда он, лежа в кровати, делал вид, что читает, и слушал, как Сириус убеждает Ремуса рассказать все Лиззи. «Ты же сам говорил, что нельзя строить отношения на лжи!» Ремус то кивал, то упрямо мотал головой. Конечно, он боялся. И Питеру пришло в голову, что можно это сделать за него.

Бросив еще один взгляд на Лиззи, он достал чистый пергамент и принялся писать:

«Элизабет,

Думаю, вам надо знать очень важную вещь, касающуюся вашего парня. Ремус Люпин — оборотень. Если хотите убедиться в этом, зайдите сегодня в больничное крыло.

Доброжелатель».

Питер перечитал написанное и невольно поежился. Все-таки это было практически... предательством. Но тут же успокоил себя поговоркой: в любви и на войне все средства хороши. Питер бросил быстрый взгляд на сидевших впереди Джеймса и Сириуса и отлевитировал записку к Лиззи, стараясь, чтобы никто этого не заметил. Как только пергамент упал на ее парту, он тут же сделал вид, что усиленно тренирует заклинание, исподтишка наблюдая за ней. Лиззи удивленно посмотрела на записку и развернула ее. На ее лице сменяли друг друга недоверие, потрясение, ужас. Она завертела головой, пытаясь понять, кто ей послал это сообщение, и Питер усиленно замахал палочкой. Так ничего и не поняв, Лиззи посмотрела на Сириуса и Джеймса. Последний как раз в этот момент с хитрющей улыбкой направил палочку в сторону профессорского стола. В следующую секунду с этого стола сорвалась чернильница и помчалась в сторону мальчишек, по пути чудом не обрызгав всех чернилами. Джеймс подхватил ее прямо на лету, вызвав негромкие аплодисменты. Он довольно ухмыльнулся и раскланялся. Эванс фыркнула и закатила глаза.

— Прекрасно, мистер Поттер! — пропищал Флитвик. — А теперь верните мне, пожалуйста, чернильницу.

В классе раздались сдержанные смешки, даже профессор улыбнулся. Лиззи тоже хихикнула, наблюдая за этим представлением, но тут же снова стала серьезной. Она опустила взгляд на записку и озабоченно нахмурилась.

* * *

Ремус задумчиво смотрел в окно, откуда открывался вид на озеро. День стоял по-весеннему яркий и солнечный. Деревья уже начали покрываться молодой листвой и от этого казались какими-то посвежевшими. На глади озера играли солнечные блики, заставляя воду сиять и искриться, особенно когда легкий ветерок создавал на ней рябь.

Однако настроение у Ремуса совершенно не соответствовало такой погоде. Заниматься уроками после полнолуния сил не было: голова немилосердно болела. И волей-неволей, от отсутствия какого бы то ни было занятия, появлялись всякие мысли, порой не слишком приятные. Последние несколько часов Ремус размышлял о том, что Сириус прав и надо рассказать Лиззи правду. Если любит — поймет, а нет — так ничего не поделаешь. Нельзя постоянно лгать. Однако он никак не мог решиться на признание. А вдруг не поймет? Терять ее не хотелось. Как на первом курсе с друзьями, Ремус каждый раз надеялся, что можно отложить еще на месяц, а потом еще... Но друзья догадались сами. А Лиззи? Что, если она тоже догадается? Какой будет ее реакция?

От грустных мыслей его отвлекли друзья, как всегда, пришедшие навестить его после уроков. С полными руками шоколада и прочих сладостей. Плюхнувшись рядом с ним, кто — на стул, а кто — и прямо на кровать, они принялись рассказывать последние новости: что проходили на уроках, как они выпросили у МакГонагалл, чтобы она превратилась в кошку. Хотели проследить процесс, но ничего не вышло — слишком быстро все происходит. И как Джеймс, как всегда безуспешно, пытался привлечь внимание Лили. И о том, как будет здорово, когда они, наконец, станут анимагами и смогут составить Ремусу компанию. Глядя на их веселые жизнерадостные лица, Ремус улыбался и думал, что ему невероятно повезло с друзьями.

Услышав звук открывающейся двери, Ремус перевел на нее взгляд и замер. Улыбка мгновенно слетела с губ — в дверях стояла Лиззи. Выражение ее бледного лица было таким, что Ремус сразу понял — она все знает. Он закусил губу и отчаянно посмотрел на друзей. Те, видимо, заметив, как переменилось его лицо, тоже обернулись. Питер тут же опустил взгляд и постарался сделаться незаметным. Джеймс с Сириусом переглянулись и хотели уже что-то сказать, но Ремус опередил их:

— Ребята, выйдите, пожалуйста.

Они посмотрели на него с сомнением, но спорить не стали. Только Сириус произнес у самого выхода:

— Мы побудем здесь, рядом.

Ремус машинально кивнул, не сводя глаз с Лиззи. Некоторое время никто из них не произносил ни слова. Лиззи так и стояла возле дверей и смотрела на него с совершенно непонятным выражением. Молчание становилось невыносимым. Ремус подумал, что лучше закончить все как можно скорее и, тяжело вздохнув, не спросил даже, а практически утвердительно сказал:

— Ты все знаешь...

Глаза Лиззи расширились, словно она все еще надеялась услышать от него опровержение.

— Так это правда... — выдохнула она.

Ремус молча кивнул и отвернулся. Ему не хотелось видеть, как на ее лице появляется разочарование, а может, даже и отвращение. Каждую секунду он внутренне ожидал, что сейчас хлопнет дверь и она уйдет навсегда. Однако вопреки его ожиданиям совсем рядом раздался тихий вздох. Ремус резко повернулся. Пока он смотрел в окно, Лиззи оставила свой пост у двери и подошла к его кровати. По ее щекам текли слезы, а в светлых глазах стояла боль. Ремус удивленно подался вперед, забыв про то, что ему не следует делать резких движений. Тело пронзила острая боль, и он, закусив губу, откинулся обратно на подушку. Лиззи вздрогнула и протянула было к нему руку, но тут же опустила ее.

— Теперь мне многое понятно, — как бы про себя произнесла она. — А их ты тоже так отталкивал, как меня? — выразительный кивок в сторону двери, за которой скрылись Мародеры.

Ремус смотрел на нее со все более возрастающим удивлением. Почему она не уходит? Разговаривает с ним? Так что даже не сразу понял смысл ее вопроса. А, поняв, невольно усмехнулся и кивнул:

— Я вообще старался держаться от всех подальше. Одним из условий того, что меня взяли в Хогвартс, было то, что никто не узнает о моей... истинной сущности.

На этих словах Лиззи сделала протестующий жест и, похоже, хотела что-то сказать, но промолчала.

— Но от Джеймса и Сириуса не так-то легко отбиться. Уж не знаю, чем я их так заинтересовал, но они задались целью подружиться со мной. А когда они ставят перед собой цель, то обязательно ее добиваются, — Ремус улыбнулся, и Лиззи, как ни странно, тоже. — Правду они сами узнали. Догадались. Они всегда были очень умны.

Ремус замолчал, а Лиззи вздохнула, как будто облегченно. И в ответ на его удивленный взгляд произнесла:

— Значит, ты всех пытаешься оттолкнуть. Не только меня. А то я уж подумала, что ты мне просто не доверяешь, — всхлипнув, она бросилась ему на шею. — Рем, ну какой ты дурак! Неужели, ты думал, что я брошу тебя из-за этого?

— Я... не знаю... прости... я боялся. Люди, знаешь ли, не слишком любят оборотней, — горько заключил он.

Лиззи нахмурилась:

— Ты говоришь так, будто ты не человек, — и, не дав ему ничего сказать, яростно зашептала: — И не возражай мне. Ты такой же человек, как все. Ты... серьезно болен, но это не делает тебя...

— Чудовищем, — подсказал Ремус.

Лиззи прожгла его возмущенным взглядом:

— Не смей так говорить! Ты самый лучший парень на свете. И никакое ты не чудовище!

Ремус улыбнулся и ласково провел рукой по ее щеке, стирая слезы. Все-таки ему невероятно повезло в жизни. И оказывается, не только с друзьями. Лиззи облегченно вздохнула и заулыбалась в ответ. А потом серьезно попросила:

— Пообещай, что ты никогда и ничего не будешь от меня скрывать!

Ремус внимательно на нее посмотрел и так же серьезно кивнул:

— Обещаю.

Джеймс нервно расхаживал туда-сюда по коридору, время от времени бросая взгляды поочередно на дверь больничного крыла, на Сириуса, небрежно и изящно прислонившегося к стене, и, под конец, на Питера, не отрывавшего взгляда от своих ботинок.

— Ну, что там происходит?! — не выдержал Джеймс. Ожидание, когда ничего нельзя сделать, всегда было для него самой ужасной пыткой.

— Успокойся, Джим, — с легкой улыбкой заметил Сириус. — Если бы она была из тех, кто способен отвернуться от человека, потому что он — оборотень, то давно бы уже выбежала оттуда. Раз не выходит — значит, все в порядке.

Питер бросил на него какой-то странный взгляд: смесь облегчения и отчаяния. Подумав, Джеймс кивнул:

— Да. Ты прав. Точно.

С этими словами он запрыгнул на подоконник и достал из кармана игрушечный снитч. Настоящий раздобыть было крайне сложно, зато игрушечные продавались в лавке приколов. В отличие от настоящих, они не могли далеко улететь, да и двигались гораздо медленнее. Джеймс принялся подкидывать и ловить мячик, Питер восхищенно на него уставился, а Сириус усмехнулся: спокойно сидеть Поттер не может просто физиологически. Ему надо либо метаться взад-вперед, либо играть со снитчем. Впрочем, такая игра — неплохая тренировка, и это была одна из причин, почему они тогда купили этот мячик.

Дверь раскрылась, и оттуда выглянула Лиззи — с красными от слез глазами, но совершенно счастливым лицом.

— Мальчики, можете заходить, — она весело им улыбнулась.

Джеймс спрыгнул с подоконника и сунул снитч в карман мантии, Сириус отлепился от стены, и один только Питер замер там, где стоял.

— Пит, ты чего? — обернулся Джеймс, недоуменно на него посмотрев.

— А? Нет-нет, я иду, — и Питер засеменил следом.

Весна полностью вступила в свои права. Все вокруг буйно росло, цвело, зеленело и благоухало. Стало совсем тепло, и студенты с удовольствием сменили плотные зимние мантии на более легкие.

По дороге на уход за магическими существами Лили с Алисой с наслаждением вдыхали ароматный весенний воздух и любовались пробудившейся природой. Неугомонная четверка шла впереди и что-то тихонько обсуждала. Наверняка какую-нибудь очередную каверзу. Иногда Поттер оборачивался в их сторону и одаривал Лили улыбкой, но она неизменно отворачивалась, делая вид, что ничего не заметила.

— Лил, какие у тебя планы на лето? — спросила Алиса, выводя ее из задумчивости.

— На лето? — Лили удивленно приподняла брови. — Да я вообще об этом не думала. Впереди еще экзамены.

— Ну и что — экзамены? Времени-то до каникул не так уж и много.

— Если честно, какие у меня могут быть планы? Проведу лето дома с семьей.

— А приезжай ко мне в гости! Хотя бы на пару недель, а лучше — на месяц, — Алиса посмотрела на подругу с надеждой.

— Я... знаешь, Лиса, я бы с радостью провела с тобой хоть все лето. Но теперь... Я все время боюсь за свою семью. А вдруг, пока меня не будет, с ними что-нибудь случится?

— А если ты будешь с ними, то ничего не случится? — скептически заметила Алиса.

— Нет, конечно. Но я хотя бы буду рядом. А так... Будто я их предала — сама спряталась, а их оставила в опасности.

Алиса покачала головой:

— Лил, ты ненормальная. Ладно, до лета у тебя еще есть время подумать.

Лили помолчала, наблюдая за поющей в вышине синего неба птичкой, и хитро спросила:

— А ты разве не собиралась в гости к Фрэнку?

Алиса — вот чудо — смущенно зарделась.

— Ну, собиралась... Но ведь не на все лето. И потом, меня пугает его мать. Фрэнк говорил, она жутко строгая. А твое общество вселило бы в меня заряд бодрости и уверенности.

— Прости, я не поняла. Ты хочешь взять меня с собой к Фрэнку? — Лили остановилась и удивленно воззрилась на подругу.

Алиса рассмеялась:

— Да нет! Я хочу, чтобы ты погостила у меня перед тем, как я поеду к нему.

— Уф, тогда ладно, а то я уж испугалась... — Лили улыбнулась.

— Это следует расценивать как согласие?

Лили кивнула и тут же оказалась в объятиях Алисы.

— Ой, задушишь! — шутливо пожаловалась Лили. — Кто еще из нас ненормальный?

Но тут разговор пришлось прекратить, поскольку они как раз подошли к загону на опушке Запретного леса, где их ждал профессор Кеттлберн — внушительного вида мужчина со множеством шрамов на руках и лице. А в загоне стояли дивной красоты лошади каштановой масти: изящные, тонконогие, с шелковистой гривой и большими темными глазами. Но самое интересное в этих лошадях было то, что за спиной у них были сложены крылья, тоже каштанового цвета.

— Ух ты! — восхищенно выдохнула Лили. — Какие красавцы!

— Это точно! — кивнула Алиса.

Мальчишки, которые шли впереди и соответственно подошли первыми, уже стояли у самого загона и в восторге глазели на чудесных лошадей.

— Крылатые кони, — объявил профессор Кеттлберн. — Они бывают разных пород. Вы сейчас смотрите на Эфонскую, которая распространена в Британии и Ирландии. Крылатые кони травоядные, как и их бескрылые сородичи. Так что их содержание не представляет особых трудностей, за исключением того, что владелец крылатого коня должен следить за тем, чтобы его не видели маглы. Эти кони — преданнейшие друзья своих хозяев, но не всякий способен с ними подружиться. Они очень чутко ощущают недоброжелательность, зло, агрессию. Так что к ним ни в коем случае нельзя подходить с плохими мыслями, — профессор внимательно оглядел аудиторию, проверяя, все ли хорошо его поняли, и продолжил: — А сейчас вы попробуете установить с ними контакт. Здесь, в корзине, возьмите яблоки — это одно из любимейших их лакомств. Кто первый?

Конечно же, Поттер и Блэк тут же подняли руки. Но на этот раз они были не одни — почти все хотели подружиться с дивными конями. Лили с Алисой тоже выкинули руки вверх, чтобы их лучше было видно.

— О, как много желающих! — Кеттлберн произнес это с лукавой улыбкой, похоже, нисколько не удивившись. — Что ж, для начала, пожалуй, мистер Поттер и мисс Эванс.

Алиса хихикнула, пробормотав что-то вроде: «Судьба», — но Лили не обратила на нее внимания. От радости она даже подпрыгнула и помчалась за яблоком, чуть не столкнувшись у корзины с Поттером. Он мимоходом улыбнулся ей и показал большой палец. Лили пожала плечами: сейчас даже Поттер не мог испортить ей настроения.

Лили выбрала крайнего слева коня и осторожно приблизилась к нему, протягивая яблоко на открытой ладони и усиленно стараясь думать о том, какой он хороший и как он ей нравится. Конь посмотрел ей прямо в глаза, тихонько фыркнул, обдав девочку струей теплого воздуха, и аккуратно взял у нее с руки предложенное яблоко, коснувшись ее мягкими-мягкими губами. Похрустев яблоком, конь осторожно толкнул Лили мордой в плечо, и она, тихонько засмеявшись, начала гладить его, чувствуя под ладонями шелковистую теплую шерсть. Конь переступил передними ногами и снова фыркнул.

— Ты такой замечательный! — совершенно искренне прошептала Лили, обняв его руками за гибкую шею.

— Прекрасно! — объявил профессор. — А теперь вы можете покататься на ваших конях.

Лили испуганно обернулась и замотала головой.

— В чем дело, мисс Эванс? — удивленно спросил Кеттлберн. — Вы не хотите полетать?

Лили смущенно опустила глаза и тихонько произнесла:

— Я боюсь высоты...

— Ну, ничего-ничего, — он ободряюще похлопал ее по плечу. — С заданием вы справились превосходно. Можете вернуться на место.

Лили облегченно выдохнула и, последний раз погладив коня по морде, отошла к Алисе.

Поттер, естественно, полетать не отказался. В одну секунду он оказался на спине своего коня и что-то зашептал ему на ухо. Конь негромко заржал и расправил крылья. Раздался восхищенный вздох. Крылья у него были великолепные: сильные, громадные и прямо-таки сверкающие на солнце.

— Мистер Поттер, — со смешком попросил Кеттлберн. — Далеко не улетайте. Другим тоже хочется попробовать.

В толпе засмеялись — страсть Джеймса к полетам была известна всем.

— Я постараюсь, профессор, — ответил тот с нахальной улыбкой.

Конь встал на дыбы, взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Студентов обдало мощной волной воздуха. Поттер сделал пару кругов над их головами, поднялся еще выше и вдруг стрелой помчался в сторону замка. Облетел вокруг него, резко спикировал вниз, снова взлетел вверх. И, наконец, еще немного покружив над их головами, спустился.

На земле его встретили восторженными криками. Лили призналась себе, что на коне он действительно смотрелся великолепно. Поттер слез с коня взъерошенный (впрочем, это было его нормальное состояние), раскрасневшийся и страшно довольный своим полетом. Сияющая улыбка, горящие глаза — в этот момент он выглядел очень даже привлекательным. Лили оборвала себя: так она додумается до того, что Поттер ей нравится. И тут же отвернулась от него, принявшись наблюдать за другими студентами, чья очередь пришла подружиться с крылатыми конями.

— Замечательный урок! — мечтательно произнесла Алиса, когда они возвращались в замок.

— Это точно, — Лили довольно улыбнулась.

Алиса помолчала и невинно заметила:

— А Поттер великолепно смотрится верхом...

— Ты это сейчас к чему? — Лили подозрительно посмотрела на подругу.

— Да ни к чему. Так просто. А ты что подумала? — Алиса посмотрела на нее хитро и многозначительно.

— Лиса! Брось ты это! — Лили нахмурилась.

— Что именно? — Алиса невинно захлопала ресницами.

— Ты сама знаешь!

— Ладно, извини. Пошли быстрей, что-то есть очень хочется.

И девочки наперегонки помчались к замку, едва не сшибив по дороге каких-то хаффлпафцев.

* * *

Финальный матч в этом году, вопреки обыкновению, у Гриффиндора состоялся не со Слизерином, а с Равенкло. Пока друзья всей толпой шли к раздевалке, Джеймс подколол Лиззи:

— Лиз, а ты за кого будешь болеть?

Девушка рассмеялась и заявила:

— Знаешь, Джим, я вообще-то к квиддичу равнодушна.

— Да-а? — Джеймс удивился, не понимая, как можно быть равнодушным к квиддичу.

Лиззи весело кивнула:

— На игры я хожу просто за компанию с Ремом, а поскольку он, в свою очередь, ходит ради вас, получается, что в итоге я буду болеть за вас.

Джеймс хмыкнул, а Сириус рассмеялся и потащил его к раздевалке:

— Пошли уже, а то Карадок нас сейчас прибьет. Вон он, грозно косится.

Перед началом игры Карадок произнес самую короткую речь из всех, что Джеймс с Сириусом слышали с тех пор, как попали в команду:

— После Слизерина Равенкло нам не страшен. Мы обязательно победим! Я верю в вас!

Капитаны пожали друг другу руки, профессор Трейн дала свисток, и игроки взмыли в небо. Джеймс, как всегда, поднялся выше всех, чтобы быть в стороне от основного движения. Теплый воздух бил в лицо и трепал волосы, и Джеймс с трудом удержался, чтобы не взмыть еще выше, навстречу синему небу, напомнив себе, что идет игра. Да, кстати, надо бы поискать снитч. Зависнув на пару метров выше колец, он огляделся. Мячика нигде не было видно, и он немного понаблюдал за тем, как Сириус закидывает квоффл в ворота противника. И вот первый гол. Гриффиндорские трибуны взорвались овациями, а Джеймс показал другу большой палец. Тот в ответ ухмыльнулся и помчался на перехват квоффла.

Джеймс опустил взгляд на трибуны и тут же заметил, как солнце сверкает в рыжих волосах Лили. Даже с такого расстояния ее можно было разглядеть в любой толпе. Джеймс улыбнулся и спустился пониже, чтобы лучше ее видеть. А спустившись, с удивлением обнаружил, что в сиянии прически Лили виновато не столько солнце, сколько заколка, которую они ей подарили еще на втором курсе. Сердце радостно забилось — значит, не совсем он ей противен, раз она носит его подарок.

В этот момент краем глаза он заметил золотое сияние. Резко развернувшись, Джеймс рванулся за мелькнувшим снитчем. Майкл Хостер — ловец Равенкло — тоже мчался к нему. И когда Джеймс уже думал, что вот-вот схватит мячик, в него едва не врезался бладжер. Джеймс резко нырнул вниз, подлетевшая Линда отбила бладжер в другую сторону, но снитч за это время успел пропасть. К счастью, Хостер тоже его потерял: он растерянно завертелся на месте. Осечка.

Джеймс вновь занял свою позицию над кольцами. На этот раз он полностью сосредоточился на поисках снитча и уже вскоре заметил неуловимый мячик чуть ли не у самой земли. Джеймс резко спикировал и помчался вниз, не замечая уже ничего. Ощущение полета, бешеной гонки, когда ветер свистит в ушах, всегда захватывало его целиком. Снитч завис так низко, что, схватив его, Джеймс едва успел выровнять метлу, чтобы не врезаться в землю. Как выяснилось, он всего на пару секунд опередил Хостера.

Зажав снитч в кулаке, Джеймс взлетел над землей, и его буквально оглушили овации и радостные крики на трибунах. Он бросил взгляд на Лили. Она не прыгала и не визжала, как Алиса, но тоже была рада. Об этом свидетельствовали ее волосы, сияющие золотом, словно мини-солнце. И тут Джеймсу пришла в голову идея. Он подлетел к комментатору, проигнорировав пораженный и возмущенный взгляд МакГонагалл, забрал у него волшебный микрофон и радостно объявил на весь стадион:

— Эту победу я посвящаю Лили Эванс, самой красивой девочке Хогвартса!

Восторженные крики на трибунах стали еще громче, многие засмеялись, даже МакГонагалл улыбнулась, но, увы, Лили вовсе не обрадовалась его жесту. Она густо покраснела, волосы ее при этом вспыхнули пурпуром, и начала пробираться сквозь толпу прочь от поля, хотя Алиса и пыталась ее задержать.

Джеймс медленно спустился на землю. Весь азарт моментально пропал. Ну, почему, что бы он ни делал, как бы ни старался, Лили всегда все воспринимает в штыки? Подбежали друзья, все вокруг поздравляли игроков, но победа уже перестала радовать Джеймса. Он с тоской посмотрел вслед невысокой фигурке, которая приближалась к дверям замка.

— Не кисни, Джим, — раздался у него над ухом голос Сириуса. — Она обязательно тебя оценит, рано или поздно.

Лучший друг улыбался ему одновременно насмешливо и сочувственно, как умел только он. Джеймс не мог не улыбнуться в ответ. Сириус кивнул одобрительно и, обняв его одной рукой за плечи, сказал:

— Пошли праздновать, дружище. А то если мы уклонимся от этого действа, болельщики нам не простят.

Джеймс легко рассмеялся. Все-таки Сириус как никто умел поднять ему настроение.

На следующий день Ремусу удалось засадить друзей за учебники. Он решительно заявил, что, мол, попраздновали — и будет, пора бы уже к экзаменам готовиться, которые не за горами. Мальчишки поворчали — скорее для порядка — и сдались. Заниматься отправились в Выручай-комнату, прихватив с собой Лиззи и Марлин, решив, что в таком деле, чем больше народу, тем интереснее.

Мародеры с удовольствием устроили перед девочками целое представление. Приведя их в коридор с портретом Варнавы Вздрюченного, они велели им закрыть глаза. Марлин, правда, пыталась приоткрыть один глаз, но тут же была уличена в этом, и ей со смехом велели не жульничать. Лиззи же Ремус закрыл глаза руками, так что при всем желании подглядывать у нее не было возможности. Впрочем, она таким положением вещей была вполне довольна.

Пару мгновений спустя девчонок ввели в Выручай-комнату и разрешили открыть глаза. На этот раз комната предстала перед ними просторным залом с книжными стеллажами, самыми разнообразными учебными пособиями, а также уютным уголком с креслами, диваном и овальным столом, на котором стояла зажженная лампа, озарявшая все вокруг мягким и теплым желтым светом. Некоторое время девочки лишь молча хлопали глазами, а потом в один голос воскликнули:

— Что это?!

— Это, милые дамы, Выручай-комната, — рекламным тоном сообщил Сириус, обведя помещение рукой. — Выглядит она каждый раз по-разному и предоставляет попавшим сюда все, что пожелаешь.

— Ух ты! — снова в один голос выдохнули девочки.

Когда они немного огляделись, Лиззи тут же подошла к книжным шкафам, просматривая названия и ведя пальчиком по корешкам. Сириус усмехнулся. Она действительно идеально Рему подходит. Тот тоже, когда они впервые здесь оказались, сразу бросился смотреть книги.

— Равенкло! — многозначительным тоном прокомментировал Джеймс.

Лиззи на это только фыркнула, не оборачиваясь. Марлин же, замерев на месте, закрыла глаза и сосредоточенно нахмурилась. У нее при этом получилась столь забавная гримаска, что Сириус залюбовался. Мгновение спустя на столе появилась небольшая коробка с разноцветными шариками. Питер, который как раз стоял возле стола, подпрыгнул и испуганно спросил:

— Что это?

Марлин открыла глаза и расплылась в довольной, хитрющей улыбке:

— А это, друзья мои, самонаводящиеся мини бомбы-красилки...

Сириус с Джеймсом переглянулись и улыбнулись точь-в-точь как Марлин. Ремус театрально схватился за голову и пробормотал что-то вроде: «Еще одна! Как будто мне этих двоих было мало!», — чем вызвал смех у всех присутствующих. Бомбами заинтересовалась даже Лиззи, ради такого дела оторвавшаяся от книжных полок. Некоторое время все обсуждали, кого можно ими обстрелять, пока Ремус не напомнил, что они вообще-то пришли сюда заниматься.

— Вот ведь вечно ты все испортишь! — проворчал Джеймс, плюхаясь в кресло и вытаскивая из сумки первый попавшийся под руку учебник, коим оказалось зельеварение.

Ремус только усмехнулся на это заявление, а Джим, увидев, что именно он вытащил, страдальчески поморщился. Ремус с Лиззи набрали с полок целую кучу дополнительной литературы и принялись вдвоем с увлечением ее изучать. Смотреть на них было чрезвычайно забавно, поскольку, даже занятые учебой, они умудрялись друг другу уделять внимания не меньше, чем книгам. Однако пора было действительно заняться делом, и Сириус решил составить компанию Джиму, который уже начал на него поглядывать взором утопающего. Сириус всегда подозревал, что единственная причина, по которой умному и талантливому Поттеру не даются зелья — это полное отсутствие усидчивости.

Таким образом, Питеру пришлось заниматься самостоятельно, поскольку Марлин, единственная в их компании на год младше остальных, страдальчески вздохнув, взялась за свои учебники. Закрутив густые каштановые волосы в узел, чтобы не лезли в глаза, она сосредоточенно уставилась в учебник, выписывая что-то на кусок пергамента. В задумчивости она слегка нахмурилась и время от времени сердито сдувала с глаз спадавшие на них волосы. С самой первой встречи, когда она появилась перед ними в темном коридоре в свете Люмоса, Марлин напоминала Сириусу фею: такая же хрупкая и нежная, и такая же непредсказуемая. Порой казалось, что ее большущие прозрачные глаза видят тебя насквозь. Марлин, будто почувствовав его взгляд, подняла голову и улыбнулась.

Вскоре все погрузились в книги, иногда переговариваясь и совещаясь, если что-нибудь было непонятно. Все-таки заниматься коллективно было очень удобно: всегда есть кому помочь. Особенно в этом отношении повезло Марлин, чья программа для остальных была пройденным материалом.

— Я больше не могу! — Джеймс потянулся и отшвырнул в сторону очередной учебник. — У меня уже голова пухнет!

Сириус улыбнулся и тоже потянулся:

— Можно и отвлечься немного от теории.

— То есть? — заинтересовался Ремус.

— Лучший способ освоить ЗОТИ — это практика, а не копание в книгах. Вот ею и займемся.

— Предлагаешь устроить дуэль? — у Джеймса загорелись глаза — он, как всегда, первым понял мысль друга.

— Именно, — Сириус кивнул и встал.

Комната тут же услужливо убрала книжные шкафы и предоставила просторную площадку для дуэли.

Они с Джеймсом принялись обмениваться самыми разнообразными заклятиями. Сначала по очереди — один защищался, другой нападал, и наоборот. Таким образом они отрабатывали и защитные чары, и атакующие. Под конец же решили устроить дуэль настоящую. Остальные отошли подальше, чтобы не попасть под какое-нибудь срикошетившее заклинание, и приготовились болеть.

Зрелище получилось весьма впечатляющее. Вспышки заклятий замелькали с бешеной скоростью, так что у зрителей зарябило в глазах. Дуэлянты выставляли щиты, уклонялись, отпрыгивали, кружили по комнате, как в танце. Однако силы были равны, и ни один из них не мог достать другого. Ремус подумал, что настоящая проблема даже не в равенстве сил, а в том, что они слишком одинаково мыслят и могут предугадать следующий ход друг друга. Наконец, оба выдохлись и синхронно опустили палочки.

— Ничья! — объявил Ремус.

Сириус с Джеймсом улыбнулись. Почти все их соревнования именно так и заканчивались — либо ничьей, либо незначительным отрывом то одного, то другого.

— Я тоже хочу! — подпрыгнула Марлин.

В паре с Лиззи она продемонстрировала великолепное владение защитными чарами. А вот нападение у нее получалось не очень, и, быстро поняв, что с Лиззи ей не справиться, Марлин ушла в глухую оборону и продержалась так довольно долго.

— А ты здорово справляешься с защитой! — похвалила Лиззи свою противницу. — «Превосходно» тебе обеспечено.

Марлин довольно зарделась. Лиззи была одной из первых в ЗОТИ. К тому же она старше, и получить от нее комплимент было приятно.

Поединок Ремуса с Питером стал далеко не таким зрелищным, как предыдущие. Поскольку Ремус по складу характера не был бойцом, хотя и прекрасно успевал по ЗОТИ, а Питер никогда не был особенно силен в учебе.

Глянув на изящные часики — подарок Ремуса на Рождество — Лиззи воскликнула:

— Ой, как поздно уже! Пора расходиться: скоро отбой.

— Я провожу тебя, — вызвался Ремус.

— Хм, Рем, а ты ничего не забыл? — вмешался Сириус.

— А что?

— А то, что нам нельзя сейчас ходить по одиночке.

— Да брось, в преддверии экзаменов всем не до того.

— Нет, Сириус прав, — подключился Джеймс. — Сделаем так: мы все вместе провожаем девчонок...

— Не поняла, — прервала его Марлин. — Что значит «провожаем девчонок»? Я разве не в одной с вами башне живу?

— Ну... понимаешь... у нас просто есть еще одно дело...

— И что это за дела у вас такие после отбоя? — прищурилась Марлин, а Лиззи согласно кивнула. Но тут же обреченно добавила: — Хотя кого я спрашиваю?

Парни усмехнулись, а Лиззи вдруг с улыбкой попросила:

— Взяли бы нас с собой хоть разок!

Все в шоке уставились на нее.

— Лиз, это ты вообще? — шутливо удивился Джеймс. — Ладно бы это Марлин сказала, но услышать такое от тебя...

— А что? Могу я иногда побыть несерьезной?

— Ваше дурное влияние, — усмехнулся Ремус и, наклонившись к Лиззи, заговорщицки прошептал ей: — На меня они тоже так действуют. Чувствую я, если так дело пойдет, от нашего с тобой благоразумия ничего не останется.

Дойдя до башни Равенкло, все остались в боковом коридоре, чтобы дать Ремусу попрощаться с Лиззи наедине. Проводив затем Марлин, Мародеры вернулись в Выручай-комнату, чтобы потренироваться в анимагии.

На этот раз их ждал первый крупный успех. Когда Джеймс на мгновение превратился в величественного благородного оленя, все замерли в восхищении. Но удержаться в анимагическом облике ему не удалось — он тут же превратился обратно.

— Получилось... — благоговейным шепотом произнес Джеймс и, посмотрев на друзей абсолютно круглыми глазами, уже почти закричал: — У меня получилось!

Ответом ему были радостные поздравления.

— А почему ты сразу превратился обратно? — спросил Ремус.

— Не знаю, — Джеймс тряхнул головой и нахмурился, пытаясь разобраться в своих ощущениях. — Очень трудно постоянно быть сконцентрированным на своем облике, а как только теряешь концентрацию, тут же превращаешься обратно.

— Наверное, это умение приходит постепенно, с опытом и привычкой, — сделал вывод Ремус. — А значит, чем больше практики, тем лучше.

Пару минут спустя подвиг Джеймса повторил Сириус, превратившись в громадного лохматого черного пса. И, как и Джеймс до него, тут же вернулся в человеческий облик.

— Нда-а-а... — протянул Сириус. — Концентрация — это проблема.

Джеймс неожиданно рассмеялся:

— Ну, точно — Грим. Тебя кто увидит, сердечный приступ обеспечен!

Ремус улыбнулся, Питер захихикал, а Сириус парировал:

— Сам-то — Рогач! — тут его глаза загорелись, и он воскликнул: — Идея! Парни, нам надо придумать прозвища, соответствующие нашей второй сущности.

— А что, мысль! — согласился Джеймс. — Только сначала надо еще на Пита посмотреть.

После долгих мучений, под коллективным руководством, к собственному немалому изумлению, Питеру удалось превратиться в крупную серую крысу.

— Ну вот, — подвел итог Сириус. — На каникулах мы еще потренируемся...

— Нет! — резко возразил Ремус. — Ты забыл мое условие? Все опыты — только под моим присмотром!

Ремус был настроен весьма решительно, и Сириус неохотно согласился:

— Ладно, значит, отложим тренировки на следующий год. А теперь, что касается наших прозвищ...

После долгих обсуждений, смеха и споров Джеймса нарекли Сохатым, Сириуса — Бродягой, а Питера — Хвостом.

— А нашу пушистую проблему назовем Лунатиком, — заключил Джеймс.

Ремус только усмехнулся — как дети малые, честное слово.

— Итак, — торжественно объявил Джеймс, — господа Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост...

— Представляют карту Мародеров, — подхватил Сириус.

— О-о-о, точно — карта!

— Так. Давайте карту отложим, — вмешался Ремус. — На сегодня уже хватит.

— Ре-е-ем! — в один голос простонали Джеймс и Сириус.

— И не надейтесь меня уговорить, — с улыбкой произнес Ремус. — Все, закругляемся.

— Эх, Лунатик! — вздохнул Джеймс, и Ремус вздрогнул от непривычного обращения.

* * *

Сдачу экзаменов отметили закидыванием слизеринцев бомбами-красилками, предварительно испробовав их на Миссис Норрис. На эту операцию, памятуя просьбу Лиззи, пригласили девчонок. К тому же бомбы были, строго говоря, собственностью Марлин. Последняя участвовала в побоище с особым азартом, приговаривая при этом: «Вот вам — грязнокровка!» Лиззи же больше наблюдала и смеялась, хотя пару бомб тоже запустила.

Поскольку веселье происходило на улице, им даже удалось избежать снятия баллов. И если слизеринцы с горем пополам краску с себя смыли, то Миссис Норрис долго еще разгуливала в разноцветной шкурке, чем забавляла и учеников, и большую часть преподавателей.

Несмотря на все трагические события прошедшего года, каникулы начинались весело. С сожалением прощаясь на вокзале, четверо мальчишек и две девчонки обещали писать друг другу и, если получится, приезжать в гости.

Каникулы в родном доме Сириус начал с того, что повесил гриффиндорское знамя, предусмотрительно прихваченное из Хогвартса, над кроватью в своей спальне. А чтобы никто не вздумал его снять в отсутствие хозяина, Сириус прикрепил знамя заклятием вечного приклеивания, которое мог отменить только тот, кто наложил.

Мать, зашедшая однажды к нему в комнату и заметившая это нововведение, предсказуемо пришла в ярость, но сделать ничего не смогла.

Через пару дней после приезда небольшая коричневая сова принесла письмо от Марлин. Она сообщала, что едет с родителями во Францию, кое обстоятельство заставляло ее радоваться и грустить одновременно. Радоваться — потому что она давно хотела побывать в этой стране, грустить — потому что в связи с поездкой не удастся повидаться с друзьями. Сириуса традиционно оставили без письменных принадлежностей, и ответить подруге он не мог. Мог только порадоваться за нее.

Уже больше недели Сириус безвыходно сидел в своей комнате не потому, что его наказали, а потому, что общаться в этом доме ни с кем не хотелось. От нечего делать он обдумывал, что бы еще изменить в оформлении спальни, чтобы стало повеселее. Как раз когда он стоял напротив знамени и, склонив голову, оценивающе рассматривал свою работу, прикидывая, не стоит ли немного его поднять, с первого этажа раздался очень знакомый голос, который Сириус давно уже не слышал. Он сорвался с места и кинулся вниз, едва не налетев на мать и только чудом затормозив в считанных сантиметрах от нее. Вальбурга прожгла его гневным взглядом, но на этот раз никак не прокомментировала поведение старшего отпрыска, поскольку все ее раздражение было направлено на пришедшего — высокого темноволосого мужчину с теплой улыбкой и смеющимися серыми глазами.

— Дядя Альфард! — Сириус одарил гостя сияющей улыбкой, не бросившись его обнимать, только чтобы не получить очередное нарекание от матери в неподобающем аристократу поведении.

— Привет, племянник, — дядя ласково улыбнулся в ответ и продолжил прерванный разговор: — Ну так что, сестрица, ты пустишь меня в дом или так и будешь держать на пороге?

Вальбурга недовольно поджала тонкие губы и, молча развернувшись, направилась в гостиную.

— Думаю, это следует расценивать как приглашение, — тихонько сказал дядя Альфард и подмигнул Сириусу. Тот хихикнул.

Альфард — старший брат матери — был единственным родственником, помимо опальной кузины Андромеды, которого Сириус искренне любил и с кем мог общаться. Он всегда был не таким, как все Блэки: белой вороной в черной семье, как и сам Сириус. Именно за эту непохожесть, за легкий характер и доброе сердце любил его племянник и терпеть не могли остальные родственники. Вальбурга же считала брата позором семьи и не выносила, когда при ней упоминали его имя. Естественно, он был редким гостем в этом доме, и Сириус очень по нему скучал.

Когда они вошли в гостиную, Вальбурга, стоявшая у камина, скрестив руки на груди, встретила их холодным вопросом:

— Что тебе нужно?

— Не очень-то любезно ты встречаешь гостей, — добродушно ответил Альфард.

— Незваных гостей, — уточнила Вальбурга, сделав ударение на первом слове.

Альфард фыркнул и миролюбиво произнес:

— Ну и ладно. Я, в общем-то, и не рассчитывал на твое радушие. А что касается твоего вопроса, я пришел с просьбой: отпусти Сириуса погостить у меня пару недель.

При этих словах Сириус едва не подпрыгнул от радости, но сумел сохранить невозмутимый и равнодушный вид: нельзя показывать матери, как ему хочется поехать.

— С какой стати? — миссис Блэк пренебрежительно хмыкнула и иронично выгнула бровь.

— Да брось ты, Вальбурга. Нельзя же постоянно держать мальчика в четырех стенах. Взрослый ведь парень уже. Если хочешь, могу принести тебе страшную клятву, что с маглами он общаться не будет.

— Еще неизвестно, что хуже — маглы или твое общество, — пробормотала мать.

— Зато некому будет трепать тебе нервы, — парировал дядя.

Они долго еще спорили, в результате чуть не разругавшись в пух и прах. Сириус тихо-тихо стоял в стороне, изображая из себя предмет мебели, внимательно при этом прислушиваясь, ведь решалась судьба его каникул... по крайней мере их части.

Победил дядя Альфард. Мать уступила с явным недовольством.

— Но только не больше, чем две недели, — заключила она и холодно бросила, даже не взглянув на сына: — Сириус, иди собирайся.

Сириус бросил на дядю благодарно-счастливый взгляд и помчался в свою комнату, уже не скрывая радости.

У дяди в гостях Сириус не был ни разу и, выйдя из камина, принялся с интересом оглядываться. Он оказался в не слишком большой, но уютной комнате, всю обстановку которой составляли небольшой круглый столик, пара кресел, диван и книжные шкафы. На окнах колыхались легкие полупрозрачные занавески. После тяжелых портьер блэковского особняка такие окна казались голыми.

— Нравится? — спросил дядя, выходя из камина вслед за Сириусом.

— Еще бы! — с энтузиазмом ответил он.

— В таком случае надеюсь, что позже ты проведешь у меня пару дней.

— Не понял, — Сириус изумленно посмотрел на Альфарда. — Разве вы с матерью договорились не на две недели?

— На две-то на две, — дядя хитро прищурился. — Но эти две недели ты проведешь не у меня...

— А где? — Сириус уже ничего не понимал.

— Одна наша родственница очень меня просила повлиять на мою сестру и вытащить тебя из дома, поскольку ее любимый сын очень без тебя скучает...

Дядя сделал многозначительную паузу, и Сириус, наконец, понял:

— Джеймс?! — получив от дяди кивок, он радостно подпрыгнул. — Йеху! Я поеду к Поттерам! Спасибо, дядя!

— Я знал, что ты обрадуешься, — Альфард добродушно усмехнулся. — Вы ведь очень дружны?

Сириус только молча кивнул. То, что Джеймс для него не просто друг, а практически брат... роднее брата, словами не объяснишь. Впрочем, дядя и сам все понял.

К Поттерам они переместились тоже с помощью камина. Правда, Сириус пытался уговорить дядю поехать на «Ночном рыцаре», но тот отмахнулся:

— Это без меня. Пожалей мои старые кости.

Миссис Поттер встретила их в уже знакомой гостиной уютного особняка. Когда она приветливо им улыбнулась, у Сириуса создалось впечатление, что именно сейчас он вернулся домой, а не в тот момент, когда приехал на площадь Гриммо. Искренне улыбнувшись в ответ, он поздоровался с хозяйкой и получил заверение в том, что его всегда рады здесь видеть.

— Что ж, Дорея, — произнес дядя Альфард, — оставляю племянника на твое попечение. Надеюсь, ты с ним справишься.

— Не пугай, Альфард! — рассмеялась она. — У меня свой такой же, так что опыт уже есть.

Как только дядя исчез в пламени камина, миссис Поттер позвала сына. Сверху послышался топот ног, и уже через пару секунд Сириус оказался в объятиях лучшего друга и почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. А если подумать, что впереди еще две недели этого счастья, и вовсе не верилось, что каникулы могут быть такими замечательными.

Целыми днями мальчишки исследовали окрестности. А исследовать там было что. Минутах в пятнадцати ходьбы от дома Поттеров начинался лес. Правда, не волшебный, как Запретный в Хогвартсе, а самый обычный, но это не умаляло его интерес для юных исследователей. Однажды они там даже чуть не заблудились. Домой вернулись поздно вечером — грязные, в порванной одежде, исцарапанные, едва держащиеся на ногах от усталости. Миссис Поттер долго охала, когда они в таком виде ввалились в дом. И устроила сыну нагоняй, который выражался в подзатыльнике и долгой прочувствованной речи о том, что он доведет ее когда-нибудь до инфаркта. Мистер Поттер выговор парням не устраивал, ограничившись суровым взглядом, но было заметно, что он едва сдерживает улыбку.

Годрикова Лощина сама по себе представляла немалый интерес, ведь здесь жило множество маглов, и можно было вплотную приняться за изучение их жизни. Как-то во время очередной такой вылазки Сириус вспомнил обещание, которое дядя Альфард дал его матери, и долго хохотал, представив ее реакцию, узнай она, чем он тут занимается.

Домой мальчишки возвращались, только проголодавшись. И никто не отчитывал их за опоздание, а у миссис Поттер всегда были готовы вкуснейшие блюда. Привыкший к жизни по этикету и строгому распорядку дня, Сириус очень удивлялся, что можно, оказывается, прийти поесть не когда положено, а когда проголодаешься.

На этот раз Сириуса поселили в комнате Джеймса, и по вечерам, уже забравшись в постели, они обсуждали планы на следующий день. А когда, вдоволь наговорившись, замолкали, Сириус еще долго лежал, глядя в звездный потолок, слушая размеренное дыхание заснувшего Джима и думая, что это самое счастливое лето в его жизни.

В свободное от исследовательских вылазок время мальчики занимались картой Хогвартса, которая по молчаливому соглашению хранилась у Джеймса. Еще в школе, в конце года, им удалось-таки добиться желаемого результата — карта, благодаря найденному Ремусом заклинанию, теперь показывала перемещения всех обитателей замка. Теперь же Джеймс и Сириус вносили в нее различные усовершенствования. Одно из них, предложенное Джеймсом, состояло в том, чтобы карта могла отвечать на прямо поставленный вопрос. Воспользовавшись заклинанием, которое Джим откопал в каком-то древнем трактате из библиотеки отца, они заложили в карту информацию, извлеченную из книги о тайнах Хогвартса, которую им давным-давно предоставила Выручай-комната. Таким образом, карта по желанию владельца выдавала подсказку, как найти и открыть тайные ходы. Мальчишки очень гордились своей идеей. С такой картой не только не попадешься блюстителям порядка, но и всегда найдешь выход откуда угодно.

После этого Сириус предложил засекретить карту: мало ли кто может ее увидеть. Жаль будет лишиться уникального артефакта, на создание которого они потратили столько лет. Друзья долго спорили, каким паролем карту открывать, пока не сошлись на фразе: «Клянусь, что замышляю шалость и только шалость». А чтобы будущие поколения бузотеров знали, кому они обязаны столь ценным изобретением, они подписали карту своими недавно изобретенными прозвищами.

Завершающим штрихом стало заклинание, благодаря которому карта довольно ехидно отвечала любому, кто пытался открыть ее, не зная пароля. Они долго хохотали, пытаясь придумать, как это сделать поинтереснее, пока не остановились на заклинании персонификации неодушевленных предметов, предложенном Сириусом, который как раз недавно наткнулся на него, скучая в родном доме. Это заклинание как бы закладывало в карту отпечатки личностей ее создателей, и она начинала «говорить», как они.

Однако для этого каждый должен был сам накладывать заклинание. Сие обстоятельство породило у Джеймса идею навестить друзей. Он хотел полететь на метле, но его родители решительно воспротивились этому, и после некоторых препирательств было принято решение, что мальчики поедут на «Ночном рыцаре». Сириус возликовал. Ему еще со второго курса, когда они ездили в зоопарк, очень понравилось кататься на этом «кошмаре на колесах», как выражалась его мать.

* * *

Лето началось для Ремуса полнолунием. Едва оправившись от которого, он принялся упрашивать родителей отпустить его в гости к Лиззи. Впрочем, «упрашивать» — это сильно сказано. На самом деле, родители согласились сразу же: они были безмерно счастливы, что у Ремуса есть друзья и даже девушка. Ведь они боялись, что их несчастный сын обречен провести всю жизнь в одиночестве.

Лиззи жила в графстве Уоррингтон, и родители хотели сопровождать Ремуса в этой поездке, но он воспротивился, заявив, что уже большой и доберется сам. Отец на это только добродушно усмехнулся и хитро посмотрел на маму, будто говоря: «А помнишь?..» Так что Ремус отправился в гости на «Ночном рыцаре» — не слишком удобный вид транспорта, но магловским было бы гораздо дольше. А камином он пользоваться не хотел, поскольку собирался сделать сюрприз.

Добравшись до места, Ремус прежде всего купил букет, долго и тщательно подбирая цветы. В результате составил его из красных роз, желтофиолей и персикового цвета — любовь, нежность, постоянство.

Лиззи жила в магловском районе, в доме из желтого кирпича, с черепичной крышей, окруженного газоном и цветочными клумбами. Дверь Ремусу открыла кудрявая девчушка лет десяти с точно такими же, как у Лиззи, глазами, одетая в шортики и футболку со смешным медвежонком на груди.

— Ой, здравствуйте! — она с любопытством уставилась на гостя.

— Привет, — Ремус улыбнулся. — Ты — Кэти?

Девочка кивнула, удивленно округлив глаза.

— А я — Ремус. Лиззи дома?

— О! — теперь в глазах Кэти появилось понимание, и она, забыв пригласить гостя войти, метнулась в глубь дома с криком: — Лиз! Лиз! Это к тебе!

Ремус усмехнулся и шагнул через порог, предусмотрительно спрятав букет за спиной. Из прихожей сквозь приоткрытую дверь виднелась светлая комната, а рядом с этой дверью на второй этаж поднималась широкая лестница, откуда послышался веселый голос Лиззи:

— Что ж ты так кричишь, Кэт?

Секунду спустя она появилась на лестнице. Совершенно очаровательная с распущенными волосами, золотистой волной спускавшимися по плечам.

— Рем! — при виде него глаза у нее засияли, и, буквально слетев вниз, девушка кинулась ему на шею.

— Я соскучился, — прошептал Ремус, поцеловав ее.

— Я тоже, — Лиззи просто светилась от счастья.

— А у меня для тебя подарок! — Ремус с улыбкой вынул из-за спины букет и протянул ей.

— Рем! — растроганно произнесла Лиззи и, легонько коснувшись цветов, едва слышно прошептала: — Любовь, верность, нежность.

Ремус улыбнулся — он так и знал, что она поймет зашифрованное в цветах признание.

— Спасибо! — произнесла девушка, закрыв букетом пол лица и, немного поколебавшись, прошептала: — Я тоже тебя люблю.

И тут же, не дав ему опомниться, потащила его в гостиную со словами:

— Пошли, познакомлю тебя с родителями.

Родители Лиззи приняли друга дочери тепло и радушно. Как оказалось, Лиз была копией своей матери, а вот ее сестра свои темные кудряшки унаследовала от отца.

Мистер и миссис Нортон были очень приятными людьми, явно глубоко любившими друг друга. Только вот чувствовалась в них затаенная печаль — гибель сына не прошла бесследно. Ремус произвел на них благоприятное впечатление. Он даже случайно услышал, как миссис Нортон одобрительно сказала дочери:

— Какой вежливый и скромный мальчик!

Ремус провел у Нортонов неделю, в течение которой они с Лиззи гуляли по городу, ходили в кино, она как-то раз даже затащила его в цирк, где на Ремуса особенное впечатление произвели акробаты. Он удивлялся, как маглы не боятся выполнять такие головокружительные трюки, ведь в случае чего у них не было магии, чтобы предотвратить падение.

А однажды Лиззи повела Ремуса на работу к отцу, у которого была своя автомастерская. Она на каникулах часто туда приходила и уже неплохо разбиралась в машинах. Мистер Нортон с удовольствием продемонстрировал свои владения, и Ремус круглыми от тотального изумления глазами смотрел на автомобили и невероятное количество совершенно непонятных деталей. Мистер Нортон добродушно усмехался, а Лиззи откровенно веселилась, глядя на потрясенную физиономию своего парня.

— И как это двигается? — недоуменно спросил Ремус.

В ответ Лиззи с лукавой улыбкой попросила отца:

— Пап, а покатай нас!

Ремуса посадили на переднее сиденье рядом с водителем, «для полноты впечатлений», как со смешком сказала Лиззи. Когда перед глазами замелькали дома и поля, Ремус в первый момент вжался в спинку сиденья, а потом с восторгом уставился в окно. Пейзаж мелькал все быстрее, и создавалось ощущение полета, только очень низкого — над самой землей. В отличие от друзей, Ремус никогда не любил летать на метле, но тут было совсем другое дело!

Мистер Нортон был чрезвычайно доволен произведенным впечатлением.

— Значит, и мы можем вас кое-чем удивить, — произнес он.

Ремус кивнул:

— Надо рассказать ребятам. Уверен, им понравится.

— Думаешь, это разумно? — усмехнулась Лиззи.

— А что?

— Они ж наверняка захотят что-нибудь усовершенствовать, чтобы у машины появились какие-нибудь особые функции...

Ремус рассмеялся:

— Это точно! Но рассказать все равно стоит.

Когда Ремус уже собрался уезжать, Лиззи пришла идея: поехать к нему в гости. Сначала родители не хотели ее отпускать: после смерти сына они очень боялись за своих дочерей, тем более что обстановка в стране с каждым днем становилась все неспокойней. Но Лиззи так жалобно их умоляла, что они сдались с условием, что отправятся они порталом и миссис Нортон проводит их до места.

Родители Ремуса окружили гостью такой заботой и вниманием, что она почувствовала себя родной в этой семье.

На третий день пребывания в доме Люпинов, вернувшись с прогулки по живописным окрестностям, они услышали в гостиной голоса, принадлежавшие явно не родителям Ремуса. Рем сначала насторожился — кто знает, чего ждать в нынешнее тревожное время, — но в следующую секунду узнал голоса и, просияв, рванул в гостиную.

Там у окна сидел Сириус, на ручке его кресла устроился Джеймс, и оба они мило беседовали с хозяевами дома. Похоже было на то, что эти двое успели полностью и безоговорочно завоевать сердца родителей своего друга. Джеймс что-то увлеченно вещал, бурно жестикулируя, Сириус снисходительно улыбался и временами вставлял комментарии в его рассказ.

Миранда и Джон Люпин смотрели на мальчишек с улыбками на губах и абсолютным счастьем в глазах. До сих пор они только слышали от сына рассказы о друзьях, имена которых — Джеймс-Сириус — произносились практически слитно, на одном дыхании. Теперь же, познакомившись с ними, с каждой минутой они все больше убеждались, что могут быть спокойны за своего мальчика — он никогда не будет один.

Джеймс первый заметил вошедшего друга.

— Рем! — он спрыгнул с ручки кресла, оборвав свой рассказ на середине.

И вот уже Ремус обнимает своих друзей.

— О, и Лиззи здесь! — картинно удивился Сириус, будто не знал этого, и многозначительно посмотрел на Джеймса.

Тот в ответ лукаво ухмыльнулся и покивал — мол, понятно-понятно.

— Балбесы, — беззлобно ответила Лиззи, с улыбкой глядя на них.

После ужина Ремус увел друзей к себе, и Джеймс изложил, по какому поводу им пришла в голову мысль навестить его. Ремус усмехнулся — вечно они срываются с места по самым сумасбродным причинам.

Попутно парни похвастались картой перед Лиззи, которая рассматривала их изобретение с восторгом и чуть ли не благоговением.

— Ну, мальчики, — протянула она. — Вы просто гении!

— Да мы знаем, — не смутился Джеймс.

Лиззи рассмеялась:

— И от скромности не умрете!

— Ой, не говори! — театрально вздохнул Ремус и добавил: — А если серьезно, молодцы, парни: защита нашей карте нужна обязательно, так что с паролем это вы здорово придумали.

Джеймс с Сириусом хотели сразу рвануть к Питеру, но Ремус напомнил, что у Пита очень строгая мать, и не помешает предупредить его заранее, чтобы разведать обстановку. Сириус, представив реакцию миссис Блэк, если бы друзья вот так вот заявились к нему, согласно кивнул. Поэтому Питеру была отправлена сова, и теперь они ждали ответ.

Ремус жил в Корнуолле, близ побережья, куда ребята и отправились на следующий же день. Они загорали и купались в море, плавали на перегонки, топили друг друга, устраивали водные баталии, пока Джеймс не заметил, что неподалеку находится станция, где можно взять на прокат яхту. Внимательно понаблюдав некоторое время за тем, что там происходит, он поманил Сириуса. Тот, сразу уловив суть, с энтузиазмом закивал.

— И кто из вас умеет управлять парусником? — скептически спросил Ремус на их предложение.

Вместо мальчишек неожиданно ответила Лиззи:

— Я умею.

— Ого! Да у тебя оказывается масса талантов! — иронично восхитился Джеймс.

— А ты думал! — не менее иронично ответила Лиззи.

Джеймс одобрительно усмехнулся и добавил:

— Я вообще-то тоже умею. Мы как-то с отцом ездили на море, и я тогда научился.

И вот они уже на небольшой белой яхте скользят по водной глади. Над головами хлопает надутый ветром парус. Море искрится под солнцем и переливается всеми оттенками зеленого и синего. Лиззи встала за штурвал, Джеймс следил за парусом, а Сириус с Ремусом устроились на носу корабля. Яхта то зарывалась носом в воду, то взлетала над волнами, брызги летели в лицо, и вскоре мальчишки промокли насквозь. Но это их нисколько не огорчало, скорее — наоборот.

— Рем, хочешь научиться править? — крикнула Лиззи со своего поста.

— Еще бы!

Ремус перебрался к ней, и теперь они держали штурвал вдвоем. Сириус, оставшийся на носу яхты, лукаво улыбнулся — Ремус держал штурвал, а Лиззи, полуобняв его, положила руки поверх его ладоней. Сириус посмотрел на Джима, управлявшего парусом, размышляя: может, ему тоже стоит поучиться? Но быстро отказался от этой мысли. Гораздо интереснее было стоять здесь, впередсмотрящим.

В море их и нашла сова с ответом от Питера. То есть, не совсем от Питера. Им написала миссис Петтигрю, в довольно резких выражениях сообщившая, что у ее сына есть занятия поважнее, чем шляться неизвестно где в сомнительной компании. Лиззи в шоке разглядывала письмо — подобные отношения в семье были для нее в новинку, Ремус с Джеймсом с некоторым сожалением, но без особого удивления, разочарованно вздохнули, Сириус только пожал плечами — стиль написания был точь-в-точь как у его собственной матери. Значит, увидеть Пита на каникулах не удастся.

На море друзья провели целый день, до самого вечера. Поставили яхту на якорь и загорали, лежа на палубе. А потом Сириус предложил купаться, прыгая в воду прямо с борта. Идея была принята на ура, и, увлекшись, они совсем забыли про время: домой вернулись с последними лучами солнца — уставшие, мокрые, но бесконечно довольные.

* * *

Едва приехав домой, Лили начала готовить родителей к тому, что пол лета она собирается провести у подруги. Они не слишком доброжелательно восприняли эту идею, поскольку и так видели дочь очень редко, но и запрещать не стали.

Вскоре Алиса сообщила, что вместе с родителями приедет за Лили в воскресенье. С самого утра воскресенья Лили с нетерпением ждала подругу. Все вещи она собрала еще накануне и теперь бесцельно ходила из стороны в сторону, не зная, чем себя занять.

Стоуны появились к двенадцати часам. Просто позвонили в дверь. Лили тут же бросилась открывать, опередив маму.

— Привет, Лил! — с веселой улыбкой Алиса обняла ее.

Лили даже не сразу заметила стоящих чуть позади мистера и миссис Стоун, которые тем временем с интересом оглядывались вокруг. Одеты они были в повседневные темные мантии, и только Алиса — в красную плиссированную юбку и белую блузку с короткими рукавами.

— Здравствуй, Лили, — произнесла миссис Стоун, приветливо улыбнувшись.

— Ой, здравствуйте! Что ж я стою! Проходите, пожалуйста.

Пока родители девочек знакомились друг с другом, Лили тихонько спросила:

— А как вы добирались?

— Порталом, — так же тихо ответила Алиса. — Папа специально заколдовал, чтобы перенестись сюда и обратно к нам.

Лили понимающе кивнула. Тем временем мама пригласила гостей выпить чаю перед обратной дорогой. Судя по всему, они произвели на нее благоприятное впечатление.

Все было бы хорошо, если бы в столовую не спустилась Петунья. Правда, при посторонних она не осмеливалась на обычные колкие замечания, но всем своим видом демонстрировала, как ей не нравится происходящее. Зачем тогда вообще пришла? Не иначе, чтобы Лили позлить.

— Слушай, ну и сестрица у тебя! — прокомментировала Алиса. — В прошлый раз, помню, она была вредная, но сейчас, по-моему, еще хуже стала.

— Угу, — мрачно кивнула Лили, — это прогрессирует. С каждым годом.

Стоуны посматривали на старшую дочь хозяев несколько обескураженно, но ничего не говорили. А вот родители Лили то и дело краснели за поведение Петуньи. Однако ни намеки, ни прямые угрозы на нее не действовали.

Наконец, попрощавшись с родителями и выйдя из дома, Лили вздохнула с облегчением. Жалко, конечно, расставаться с мамой и папой, но зато и Петунью она видеть не будет. А это несомненный плюс.

Немного отойдя от дома, так, чтобы оказаться в безлюдном месте, мистер Стоун достал простую белую кружку и сказал:

— Так, девочки, я сейчас активирую портал. На счет три все вместе беремся за кружку. Готовы? — и получив согласные кивки, он начал считать: — Раз... два... ТРИ.

Лили быстро схватилась за портал. Раньше она никогда таким способом не перемещалась, и ощущения были, честно говоря, не из приятных. К счастью, длились они недолго. Через пару секунд Лили и Стоуны уже стояли перед домом, скорее напоминающим небольшой замок — со всевозможными скульптурными украшениями и разноцветными башенками. Яркая расцветка дома тем не менее не создавала впечатления пестроты, режущей глаз. Напротив, он выглядел очень симпатично и уютно. А еще весело.

— Ну как? — спросила Алиса.

— Здорово! — восхищенно ответила Лили.

Алиса тут же потащила подругу на экскурсию по дому, который внутри оказался еще интереснее. Не успела Лили войти и оглядеться, как перед ней с легким хлопком появилось невысокое ушастое существо с громадными круглыми, словно мячики, глазами.

— Отнести вещи в комнату, мисс? — пропищало оно, преданно глядя на Алису.

— Да, Милли, спасибо.

Существо подхватило сумку Лили и исчезло. А Лили так и стояла, хлопая глазами. Глянув на нее, Алиса рассмеялась:

— Ой, Лили, у тебя такое лицо забавное!

— Кто это? — обалдело спросила Лили, когда обрела дар речи.

— Эльф-домовик, — спокойно ответила Алиса. — Они есть во многих волшебных семьях. Как правило, служат одной семье поколениями на протяжении веков.

— Так это и есть домовик? Я как-то читала про них, но никогда не думала, что они такие... такие... — Лили никак не могла подобрать подходящего слова.

— Ничего, скоро привыкнешь, — снова засмеялась Алиса. — Пошли дальше.

Дом внутри оказался гораздо больше, чем снаружи. На стенах, как в Хогвартсе, висели говорящие портреты. Кухня больше напоминала кабинет зельеварения. Но особенное впечатление произвела спальня Алисы. Широкая кровать под балдахином, на стенах двигающиеся фотографии квиддичных команд и несколько потрясающей красоты пейзажей, на которых, если присмотреться, дул ветерок, шевеля траву и ветви деревьев, а иногда менялась погода. На потолке же сияло солнце и по голубому небу проплывали легкие облака.

— Почти такие же чары как в Хогвартсе, — пояснила Алиса. — Только там на потолке то же, что на улице, а у меня тут всегда хорошая погода.

— Потрясающе! — выдохнула Лили. — Закончу школу, тоже себе такой сделаю.

— Готовься, подруга, — многообещающим тоном сообщила Алиса. — Раньше ты меня знакомила с магловским миром, теперь я буду знакомить тебя с волшебным.

Выполняя свое обещание, Алиса водила подругу по тем местам, где жили волшебники, а однажды повела ее на волшебные аттракционы. Издали парк аттракционов, находившийся в стороне от города, на поляне, защищенной скрывающими заклинаниями, казался таким же, как магловский. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что кабинки каруселей, выполненные в виде самых различных волшебных животных, двигаются без какой бы то ни было опоры. Лили долго пыталась понять, как они при этом не сталкиваются друг с другом, поскольку движение их было достаточно хаотичным.

Причем все эти животные казались чуть ли не живыми — они двигались, махали крыльями, драконы даже выпускали небольшие струйки дыма. И кататься на них надо было верхом. Лили поначалу ни за что не хотела залезать на такие карусели. Она и так-то высоты боялась, а тут еще сидишь на спине почти что живого существа, траектория движения которого совершенно непредсказуема. Но Алиса ее успокоила:

— Да не бойся, Лил. Там же везде стоят защитные чары, так что сорваться с них невозможно.

Лили еще поколебалась, но, заметив, что на каруселях катаются даже совсем маленькие дети, устыдилась и сдалась. Они вдвоем сели на большущего красного дракона, и, когда он взлетел вверх, Лили изо всех сил вцепилась в его шею и зажмурилась.

— Лили, открой глаза! — прокричала ей Алиса. — Глянь, как здорово!

Лили осторожно приоткрыла один глаз и чуть не задохнулась. Земля виднелась где-то далеко внизу, так что люди казались совсем крошечными. Дракон пролетел пару кругов и вдруг резко ухнул вниз. У Лили чуть сердце не остановилось, и она отчаянно завизжала. Однако некоторое время спустя, убедившись, что как бы их ни кидало, со спины дракона они не соскальзывают, Лили немного расслабилась и начала получать удовольствие от полета. А когда время вышло и девочки спустились на землю, Лили уже сама потащила подругу на другую карусель.

Вдоволь накатавшись, накупив себе сладостей, подруги уже хотели возвращаться, как вдруг увидели, что навстречу им идет до боли знакомая компания. Мальчишек было почему-то только трое, зато с ними была та равенкловка, с которой встречался Ремус.

— Эванс! — обрадовался Поттер, знакомым жестом взлохмачивая себе волосы, и без того стоящие торчком. — А ты как здесь оказалась?

— Эй, а я что — пустое место! — возмутилась Алиса.

— Извини, Стоун, — тут же исправился Поттер, — тебя я тоже рад видеть.

— Добрый день, леди, — Блэк склонился в полушутливом поклоне. — Не сердись, Алиса, просто при виде Лили Джим сразу слепнет.

Поттер пихнул его локтем, но тот ловко отпрыгнул. Остальные рассмеялись, и только Лили обреченно вздохнула.

— Мало мне тебя в школе, — буркнула она, — так еще и на каникулах встречаешься!

— А правда, девочки, как вы здесь оказались? — вставил Ремус, пока не началась перепалка.

— Да я живу неподалеку, — Алиса махнула рукой в сторону своего дома.

— Серьезно? — изумился Ремус. — Я тоже.

Алиса пораженно уставилась на него и расхохоталась:

— Нет, ну надо! Четыре года вместе проучились и не знали, что живем почти по соседству!

Несмотря на сопротивление Лили, мальчишки уговорили их покататься еще — теперь уже вместе с ними. Она ни за что на свете не призналась бы в этом, но в глубине души считала, что с ними было очень весело.

* * *

Вместо оговоренных двух недель Сириус отсутствовал чуть ли не месяц. Он и с друзьями провел гораздо больше времени, чем предполагалось, да и у дяди потом погостил немного — когда еще удастся с ним увидеться? К тому же домой он добирался магловским транспортом — на поезде, а потом на метро. И это само по себе было захватывающим приключением. Впрочем, в поезде ничего особо необычного не было: Хогвартс-экспресс мало чем от него отличался. А вот метро... Сириус с большим трудом разобрался, как им пользоваться. Поскольку, когда он просил помощи у маглов, те круглыми глазами смотрели на пятнадцатилетнего парня, абсолютно не понимающего, что такое метро. Только один из них все-таки соизволил объяснить, что делать, хотя и долго потом на Сириуса оборачивался.

Он некоторое время развлекался, катаясь вверх-вниз на движущейся лестнице, а когда к платформе в подземелье с шумом вылетел из темного туннеля поезд, Сириус едва удержался, чтобы не отпрыгнуть от него подальше.

Дома его предсказуемо ожидало наказание за самовольное продление поездки. К тому же мать додумалась поинтересоваться, каким образом он добирался домой, если явился один. На что Сириус честно ответил, что ехал на магловском транспорте. И пару мгновений был уверен, что Вальбургу хватит удар после этого заявления. Однако обошлось. Зато не обошлось без Круцио и строжайшего ареста до конца каникул. Но оно того стоило. Да и потом, в его распоряжении по-прежнему оставалось сквозное зеркало, через которое всегда можно было связаться с Джеймсом.

— Рем! Эй, Лунатик!

Ремус обернулся на голос и обнаружил Джеймса и Сириуса, стоящих возле поезда и усиленно ему машущих. Он сам только что попрощался с родителями и как раз оглядывался в поисках друзей. Улыбнувшись, Ремус начал пробираться к ребятам, гадая как скоро они заметят его новенький значок старосты и как отреагируют на эту новость. Он специально не стал ничего им писать — хотелось сразу увидеть реакцию.

— А Пит где? — спросил он, приблизившись.

Джеймс пожал плечами, но тут же неподалеку раздался голос:

— Я здесь! — Питер появился словно ниоткуда. Впрочем, в такой толпе вообще сложно было кого-то заметить, а тем более невысокого Хвоста. — Извините, ребята, за то письмо. Мать не дала мне ответить, сказала, что напишет сама. Могу себе представить, что она там понаписала...

— Да ладно тебе, Пит, извиняться. Мы же все понимаем, — Ремус хлопнул его по плечу.

— Хм, парни, — прищурился Сириус, — а вы ничего не заметили?

Ремус, изо всех сил стараясь не улыбнуться, сделал вид, что смотрит в другую сторону. Вот и увидели.

— А что? — недоуменно спросил Питер.

— Раскрой глаза, Хвост, и глянь, что за значок у Рема на груди!

— О! — только и выдохнул Питер, уставившись на этот самый значок.

Джеймс расплылся в шкодной улыбке:

— Ну, хоть части наказаний удастся избежать! Ты же не будешь нас штрафовать?

Ремус сделал строгое, серьезное лицо и заявил:

— Даже не надейтесь, что я стану покрывать ваши выходки.

— Не пугай, — фыркнул Сириус. — Мы же знаем, что ты до-о-обрый...

Ремус только головой покачал:

— Чувствую, я стану самым безответственным старостой за всю историю Хогвартса.

Они на это только усмехнулись. Наверняка уже начали строить планы, как можно воспользоваться новым статусом друга.

— Интересно, кто староста у девочек? — мечтательно протянул Джеймс.

— Конечно же, твоя Эванс! — подколол его Сириус, за что схлопотал шутливый подзатыльник.

— И чего вы встали у дверей? — раздался рядом знакомый девичий голос с ехидными интонациями. — Сами не заходите и другим не даете?

Обернувшись, друзья обнаружили насмешливо прищурившуюся Марлин и радостно улыбающуюся Лиззи, которая тут же обняла Ремуса и уткнулась носом ему в плечо.

— Как — что? Вас ждем, милые дамы! — тут же нашелся Сириус.

— Вот ведь, всегда отговорку найдет! — с показным возмущением и тщательно скрываемым удовольствием заявила Марлин.

Сириус, покосившись на Ремуса с Лиззи, с эдакими печальными нотками в голосе протянул:

— Эх, а нас вот никто так не обнимает...

— Ну, хочешь, я тебя обниму? — тут же предложила Марлин, насмешливо улыбнувшись.

— Хочу, — обрадовался Сириус.

На мгновение Ремусу показалось, что на этот раз играет он лишь отчасти. Марлин же, нисколько не смутившись, положила ему руки на плечи и чмокнула в щеку. Но когда Сириус попытался шутливо притянуть ее к себе, тут же отскочила в сторону.

— Эй, а почему только его? — возмутился Джеймс.

— А тебя, Джим, пусть Лили обнимает, — объявила Марлин, в глазах ее при этом плясали чертенята.

— Жестокие вы, — «обиделся» Джеймс. — Уйду я от вас!

Все дружно расхохотались и отправились искать свободное купе, а вот Ремус вынужден был их оставить, поскольку ему надо было в купе для старост. У двери в которое он встретил Лили.

— О, Ремус! — сразу оценила она обстановку. — Надеюсь, ты хоть на правах старосты приструнишь своих друзей?

— Их приструнишь, пожалуй... — усмехнулся Ремус и галантно пропустил даму вперед.

Лили хмыкнула, но его заявление никак не прокомментировала, только тряхнула рыжими локонами и зашла в купе. Там уже почти все собрались, и через пару минут, когда подошли оставшиеся, старосты школы — Фрэнк Лонгботтом из Гриффиндора и Сьюзан Грейс из Хаффлпафа — проинструктировали новеньких и напомнили прежним старостам об их обязанностях. Эти последние заключались в наблюдении за порядком, патрулировании коридоров после отбоя, наказании нарушителей, помощи младшекурсникам и некоторых других делах, которые отдельно обсуждаются на собрании старост. Вещал в основном Фрэнк, Съюзан только иногда что-нибудь добавляла.

— Все старосты должны получить у своего декана расписания занятий и раздать их своим сокурсникам, а старосты пятого курса должны взять расписание и для младших, а также проводить первокурсников в гостиную после торжественного ужина. О времени проведения собраний будут вывешиваться извещения на доске объявлений. Вопросы есть?

Вопросов не было. Даже у дотошной Эванс.

— Лили, не хочешь к нам присоединиться? — спросил Ремус, когда они вышли из купе.

— Нет уж, спасибо. Чтобы Поттер меня всю дорогу доставал?

Ремус вздохнул:

— Ты к нему несправедлива. Он просто старается тебе понравиться.

— Да? — Лили фыркнула. — Странными способами он это делает.

— Ну, уж как умеет, — Ремус едва заметно улыбнулся.

— Ты говоришь прямо как Алиса. Но нет, Ремус, — Лили покачала головой, — можешь даже не пытаться меня уговорить. К тому же меня ждут. Встретимся в Большом зале.

С этими словами Лили решительно зашагала по коридору. Ремус посмотрел ей вслед. Ведь Джеймс ей нравится — это заметно. Почему же она так упорно не желает в этом признаваться? И, похоже, в первую очередь самой себе.

В купе он был встречен дружным вопросом:

— Ну и?!

— Что? — Ремус сделал невинно-непонимающее лицо.

— Не прикидывайся, Лунатик, ты все прекрасно понял, — Джеймс послал ему обвиняющий взгляд.

Ремус усмехнулся:

— Это — Эванс, как мы и думали. Я даже пытался пригласить ее в наше купе, но она наотрез отказалась. Извини, Сохатый.

Джеймс разочарованно вздохнул и махнул рукой — мол, ладно, я и не надеялся. А девочки изумленно уставились на них во все глаза.

— Это что у вас теперь за прозвища такие? — озвучила Марлин их общий вопрос.

Мальчишки переглянулись, соображая, что на это ответить, не выдавая своих экспериментов по анимагии. Первым нашелся Сириус. Наклонившись вперед, он тихо-тихо произнес таким тоном, будто открывал страшный секрет:

— Мы просто решили, что в каждой уважающей себя банде у всех ее членов должны быть прозвища...

— А у вас — банда? — хихикнула Лиззи.

— Конечно! — гордо объявил Джеймс. — Наша банда называется Мародеры.

— Почему Мародеры? — Марлин недоуменно приподняла брови.

— Потому что еду с кухни таскаем, — весело пояснил Сириус. — А ты что подумала?

Марлин с Лиззи хихикнули, и мальчишки принялись им рассказывать, как однажды они наткнулись на Дамблдора во время одного из своих рейдов. Под конец рассказа смеялись все.

— Кстати, о кухне, — произнес Сириус, сверкнув глазами. — Надо бы отметить назначение Рема старостой.

Идея была принята единогласно. Поэтому после официального ужина, пока Ремус возился с первышами на пару с Эванс, остальные отправились в Выручай-комнату, где оставили девушек и Питера, в то время как Джеймс с Сириусом помчались за провизией и сливочным пивом.

В Выручай-комнате они засиделись почти до утра. На их счастье, первым уроком на следующий день была история магии, на которой можно было спокойно поспать. Узнав об этом, Марлин с Лиззи дружно протянули:

— Везе-е-ет людям!

У девушек ситуация была хуже не придумаешь: у одной с утра зельеварение, у другой — трансфигурация.

На этот раз на истории спал даже Ремус, заработав от Лили возмущенный взгляд, а после урока прочувствованную лекцию на тему: «Какой же ты староста, и какой пример ты подаешь товарищам?!». Ремус виновато молчал и разглядывал свои ботинки — раньше он себе такого не позволял, но после их ночной посиделки слушать бормотание Бинса просто не было сил. Неизвестно, сколько времени Лили могла бы продолжать свою пламенную речь, но Ремуса спас Сириус.

— Отстань, Эванс, — добродушно отмахнулся он от нее. — И не кричи, пожалуйста, и так голова болит.

И всегда-то аристократически бледный Сириус после бессонной ночи был похож на привидение, только что насквозь не просвечивался.

— Чем это вы, интересно, вчера занимались, что у вас такой вид и голова с утра болит?! — переключилась Лили на новую жертву, опасно прищурившись. — Кстати, что-то я не помню, чтобы вы вернулись в гостиную после ужина...

— Обмывали значок нашего старосты, — честно ответил Сириус, положив Ремусу руку на плечо.

От такого заявления Лили потеряла дар речи и только ошарашенно смотрела на них, приоткрыв рот.

— Да ладно тебе, Эванс, — вмешался Джеймс в их беседу, широко улыбнувшись девушке. — Ничего крепче сливочного пива на нашей вечеринке не было. Честное мародерское! И подумаешь, поспали на истории. На ней все спят, — и со смешком добавил: — Кроме тебя, конечно.

К Лили, наконец, вернулась способность говорить:

— А ты, Поттер, лучше вообще помолчи! Вы хоть понимаете, что в этом году нам сдавать СОВ?

Джеймс только обиженно хлопнул глазами.

— Ой, Ли-и-или, — зевнув, произнес Сириус, не обращая внимания на тихую реплику Ремуса: «А вот это дельное замечание». — До экзаменов еще ЦЕЛЫЙ ГОД!

— Оболтусы! — в сердцах бросила Лили и, резко развернувшись, двинулась прочь от них.

За ней последовала Алиса, наблюдавшая всю эту сцену, тихо умирая от смеха, на прощание подмигнув мальчишкам. Догнав подругу, она начала что-то ей выговаривать, но та только упрямо качала головой. Джеймс проводил их тоскливым взглядом и вздохнул.

* * *

Сразу по приезде в школу Мародеры приступили к активным тренировкам в анимагии. И уже через месяц ежедневных (а точнее ежевечерних) превращений парни научились контролировать себя и оставаться в зверином облике, сколько пожелают.

— Ну вот, — подвел итог Сириус, чрезвычайно довольный их успехами. — Значит, следующее полнолуние проводим вместе.

Все оставшееся до полнолуния время Ремус провел как на иголках. Ему по-прежнему не слишком нравилась вся эта затея: он до дрожи боялся навредить друзьям — поранить их или покалечить. Но отговорить их не представлялось возможным.

Довольно теплым октябрьским вечером, когда в сопровождении медсестры Ремус шел к Дракучей Иве, его трясло так, что даже мадам Помфри заметила.

— Ремус, что с тобой? — с беспокойством поинтересовалась она.

— Н-н-ничего, — пробормотал он, стараясь не смотреть на нее. — Замерз.

Мадам Помфри удивленно посмотрела на подопечного — замерзнуть в такую теплую погоду было довольно сложно. Но, видимо, списала все на реакцию организма перед мучительной трансформацией и сочувственно покачала головой.

Мародеры затаились неподалеку от Дракучей Ивы, ожидая пока вернется мадам Помфри. Хотя Джеймс никогда не признался бы в этом, но он нервничал перед их первой вылазкой. Все-таки кто знает, как все пройдет? Судя по надменной физиономии, Сириус волновался не меньше. С ним всегда так — чем больше Бродяга нервничает, тем высокомерней становится, а точнее, кажется. Пита вообще колотило, это было заметно даже невооруженным взглядом.

Ожидание становилось невыносимым. Джеймса так и подмывало вскочить с места, но нельзя: их мог кто-нибудь заметить. Наконец, из-под корней ивы появилась мадам Помфри и, остановив дерево, быстрым шагом пошла к замку. Как только за ней закрылись двери, Джеймс прошептал:

— Пора. Пит, перекидывайся и отключай иву.

Питер молча кивнул, и тут же маленькая серая тень метнулась между ветвями дерева. Этот момент они обсудили заранее и даже немного потренировались. Так что теперь Хвост ловко семенил под ивой, и ее бешеные ветви никак не могли его задеть. Наконец, дерево замерло. Джеймс с Сириусом переглянулись и, накинув мантию-невидимку, чтобы их не заметили из окон замка, бросились к Дракучей Иве. Мантию они оставили у самого входа в туннель.

Вскоре все трое уже шли по подземному ходу, сырому и настолько темному, что пробираться приходилось практически на ощупь. В Визжащей Хижине было посветлее, но все равно немало времени ушло на то, чтобы найти комнату, где заперли Ремуса. На двери висел тяжелый засов, с которым пришлось повозиться. Зато в самой комнате было совсем светло, несмотря на плотно заколоченные окна — похоже, на стены и потолок наложили какое-то заклинание, чтобы они светились мягким приглушенным светом. Ремус ходил по комнате из стороны в сторону: от кровати, единственного наличествующего здесь предмета мебели, к двери, и обратно.

— Прям тюрьма, — мрачно буркнул Сириус, с неудовольствием оглядываясь вокруг.

Здесь, действительно, было очень неуютно. Как же Ремус тут один все эти годы? Ремус посмотрел на друзей с тревогой, но ничего не сказал. Говорить не хотелось никому — слишком все были напряжены перед своей самой грандиозной авантюрой.

Вдруг Ремус замер и на мгновение как будто окаменел, а потом тело его мелко задрожало.

— Началось, — прошептал он.

Все тут же перекинулись в животных, чтобы оборотень, когда придет в себя, не почувствовал людей.

Процесс превращения выглядел жутко. Джеймсу даже захотелось отвернуться, но он почему-то не мог отвести глаз. Тело Ремуса словно ломала невидимая сила, превращая его в волка. Он закричал, и в этом крике было столько боли, что Джеймса передернуло. До сих пор он до конца не понимал, что испытывает его друг во время этих превращений. Человеческий крик превратился в волчий вой, от которого кровь стыла в жилах. Рядом пискнул Питер и глухо заворчал Сириус.

И вот перед ними стоит крупный серый волк с горящими желтым пламенем глазами. Оборотень подозрительно оглядывал непривычную компанию. Черный пес сделал шаг вперед, на всякий случай загораживая оленя и крысу. Волк фыркнул и принюхался. Несколько мгновений протекли в напряженной тишине, а потом он легонько ткнул пса мордой, признавая его. Тот в ответ коснулся его носом и повернулся к оленю. Волк обнюхал двоих других зверей и, похоже, остался доволен своими гостями.

Когда Лунатик окончательно привык к новому обществу, Бродяга позвал всех на прогулку. Они очень быстро обнаружили, что в анимагической форме могут общаться и друг с другом, и с оборотнем. Это нельзя было назвать разговором в собственном смысле слова, но человеческое сознание переводило этот звериный язык в слова. Таким образом, зов Бродяги выглядел примерно как: «Пошли, погуляем!» Лунатик воспринял его призыв с большим энтузиазмом. Сохатый усмехнулся про себя — и куда делось его обычное благоразумие и осторожность?

Их шествие по лестнице выглядело, наверное, чрезвычайно забавно: впереди большой черный пес спускался медленно и осторожно; за ним волк, время от времени нетерпеливо подталкивавший его сзади; и замыкал олень с крысой на спине. Кто бы их увидел, решил бы, что все — пора в Мунго. Жаль, нельзя посмотреть на это со стороны!

Оказавшись на улице, Бродяга внимательно осмотрелся и принюхался. Убедившись, что людей поблизости нет, он повел их к Запретному лесу. Едва приблизившись к которому, Лунатик вырвался вперед и широкими прыжками помчался в чащу. Бродяга, звонко гавкнув, бросился за ним. Сохатому оставалось только последовать за друзьями.

Они долго носились по лесу наперегонки, переполошив его обитателей. Но ни одна опасная тварь Запретного леса не осмелилась приблизиться к странной компании. Ощущение свободы, необыкновенной силы и ловкости звериного тела пьянило и заставляло бежать все быстрее. Это была самая необычная прогулка в их жизни. В анимагическом облике все воспринималось совсем не так, как в человеческом. Запахи и звуки были во много раз ярче и четче, и поначалу это сбивало с толку. Но скоро они привыкли и могли свободно ориентироваться, пользуясь звериными органами чувств.

Наскучив просто бегать, Лунатик решил позадирать своих спутников. Сначала он напрыгнул на оленя, но нарвался на опущенные рога, которыми тот без труда отогнал его. Тогда он напал на пса, и они начали кататься по опавшей листве. Сохатый испугался было, но быстро понял, что дерутся они не всерьез, и даже когти не идут в ход, не то что зубы. Уложив Лунатика на лопатки, Бродяга гавкнул и, отпрыгнув, снова бросился бежать. Остальные рванули за ним. Так они и носились по лесу, пока вконец не выдохлись и не рухнули на какой-то полянке. Где они находились, Сохатый даже не представлял: раньше они никогда не заходили в Запретный лес так далеко. Но это нисколько не беспокоило: он знал, что они легко выберутся обратно, пользуясь своим чутьем.

На этой-то поляне, залитой бледным лунным светом, вдруг что-то зашевелилось. Лунатик зарычал, но Бродяга шлепнул его лапой и, слегка прихватив зубами за загривок, потянул под сень деревьев. Сохатый тоже немного подтолкнул его рогами, и волк неохотно, но подчинился. Там, затаившись рядом с поляной, они стали наблюдать. Раздался шорох, и из норы, которую они до сих пор не замечали, робко появилось какое-то существо. Больше всего оно было похоже на тельца. Только с бледно-серебристым телом и на длинных тонких ногах с огромными плоскими копытами. Существо секунду постояло, немного покачиваясь, и вдруг начало танцевать на задних ногах. Оно выделывало какие-то сложные замысловатые па, его плавные движения завораживали. Выглядело это потрясающе красиво. Трое анимагов затаили дыхание, и даже оборотень затих, заглядевшись на лунного тельца.

Сколько длился танец, сказать было невозможно: они совершенно выпали из хода времени вплоть до того мгновения, когда телец опустился на четыре ноги и исчез в своей норке. Сохатый тряхнул головой и посмотрел вверх — небо как будто посветлело. «Пора возвращаться», — сообщил он друзьям. Бродяга кивнул и поманил Лунатика за собой.

Возвращались они уже шагом, только изредка переходя на легкий бег. Поняв, что они уходят из леса, оборотень жалобно завыл, но друзья были непреклонны и, подталкивая, повели его обратно к Визжащей Хижине. Там, уставшие после своей прогулки, они улеглись на полу и стали ждать восхода солнца.

Как только началась обратная трансформация, анимаги вернулись в человеческий облик и вышли, заперев комнату, опасаясь, что если они задержатся дольше, то рискуют столкнуться с мадам Помфри.

Привычно проснувшись в больничном крыле, Ремус понял, что ощущения у него при этом совершенно непривычные. Во-первых, ничего не болело. Ну, почти ничего. Тело, как и всегда, ломило после трансформации, но не чувствовалось жжения от ран, которые он наносил себе в волчьем облике. Собственно и ран-то не было, как он с удивлением обнаружил. А во-вторых, Ремус помнил прошедшую ночь. Не слишком четко, скорее, отдельными расплывчатыми картинами, но раньше-то он не помнил вообще ничего. Неужели все это — следствие присутствия рядом друзей? Интересный эффект.

Утром Ремуса пришла навестить Лиззи, а вот друзья появились перед самым обедом. Видать, отсыпались после ночной прогулки. Благо было воскресенье, и не надо было идти на уроки. И, кажется, все-таки не выспались. А Сириуса, судя по всему, и вовсе будили крайними методами — вон он какой взъерошенный и недовольный. Ремус усмехнулся, представив, какие усилия понадобились, чтобы разбудить любящего поспать Бродягу.

— Почему так поздно? — встретила их Лиззи.

Парни переглянулись — может, стоит ей рассказать? Про Ремуса все равно уже знает... Все дружно посмотрели на Ремуса, и он пожал плечами:

— Это уж вам решать.

— Понимаешь, Лиз, — медленно начал Джеймс, — просто мы вчера всю ночь не спали...

Они принялись, перебивая друг друга, рассказывать всю историю. Лиззи смотрела на них круглыми глазами, не веря своим ушам.

— Вы... — выдавила она, когда они замолчали. — Правда... анимаги? В пятнадцать лет?!

Парни кивнули с гордыми улыбками.

— Но... это же... Чем вы думали вообще?! Это же опасно! А если бы что-нибудь пошло не так?

— Но все же получилось, — Джеймс беспечно пожал плечами.

— Ненормальные, — Лиззи покачала головой, — всегда знала, что вы — ненормальные, но не думала, что настолько.

— Кстати, о ненормальных, — вмешался Ремус. — У меня бред, или мы действительно гуляли в лесу?

— Ты же говорил, что ничего не помнишь после полнолуния? — удивился Питер.

— А в этот раз вот запомнил. И это надо расценивать как положительный ответ на мой вопрос?

— Ага, — кивнул Сириус. — И не надо так нервничать. Ну, прогулялись по Запретному лесу. Не сидеть же всю ночь в хижине — там слишком тесно для нашей компании. Сохатый, вон, потолок рогами задевал.

— А ничего, что мы при этом шли мимо деревни, полной людей? — сердито прищурившись, опасным тоном спросил Ремус.

— Да все спали, — отмахнулся Джеймс. — И потом, мы с Бродягой, если что, тебя бы отвлекли.

— Самоуверенные идиоты! — буркнул Ремус, подумав, что говорит это уже не в первый раз.

— Рем, ну ты чего? Здорово ведь погуляли! — Сириус сделал такие жалобные глаза — прямо побитый щенок!

Ремус хмыкнул: это на него анимагическая форма так влияет? Он открыл было рот, чтобы отругать их как следует, но так и не придумал, что сказать, и только укоризненно посмотрел на этих обормотов. Лиззи покачала головой и задумчиво протянула:

— Так вот откуда эти странные прозвища...

Сириус кивнул и перевел дискуссию в другое русло:

— А кстати, Рем, ты помнишь Лунного тельца?

— Кого? — опешил Ремус.

— Лунного тельца, — заулыбался Джеймс. — Такое серебристое существо, которое танцевало в лунном свете. Потрясное было зрелище!

Парни закивали, а Ремус нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Да... кажется, что-то такое помню... Вроде, была полянка...

Ремус замолчал. В памяти всплыло, как черный пес оттащил его к деревьям, а олень при этом подгонял его рогами. И как они все замерли, наблюдая за совершенно феерическим зрелищем.

— Нда-а-а, — Ремус невольно улыбнулся. — Действительно, зрелище еще то.

Сириус с Джеймсом довольно переглянулись — ну как же, отвлекли его от темы их безответственного поведения.

— Знаете, мальчики, — вздохнула Лиззи, — я вам почти завидую.

— Только не говори, что ты тоже хочешь стать анимагом! — вскинулся Ремус.

— Нет, что ты. Я и не собиралась. Но все равно...

Сириус ухмыльнулся и мечтательным тоном произнес:

— А знаете, нам надо привести Визжащую хижину в более жилой вид, а то там так мрачно, что просто тоска берет.

Ремус удивленно приподнял бровь, Джеймс с энтузиазмом закивал, Питер, глядя на него, тоже. Лиззи же спросила:

— А я могу подключиться?

— Конечно! — все четверо ответили ей хором.

Реорганизацию Визжащей Хижины приурочили к походу в Хогсмид. К сожалению, в связи с этим пришлось сбежать от Марлин, непосвященной в их секрет, и она обиделась. Пренебрежительно фыркнув, она гордо удалилась в компании своих сокурсниц. Сириус со вздохом посмотрел ей вслед. Теперь долго будет дуться, да и вообще не хотелось ее обижать. Но взять с собой в Визжащую Хижину — значит, рассказать про Ремуса. Конечно, Марлин не станет болтать, но только сам Ремус имел право решать раскрывать или нет свою тайну. А он по доброй воле точно не согласится.

В связи с задуманной операцией Джеймс впервые с третьего курса не стал приглашать Лили, и всю неделю перед походом в Хогсмид она смотрела на него недоуменно и подозрительно, как будто пыталась понять, что еще за каверзу он замышляет.

В Хогсмиде они накупили разных тканей для декорирования хижины. Этим процессом руководила Лиззи, как единственная среди них представительница женского пола, заявив, что мальчишки ничего не понимают в дизайне. Все остальное решено было трансфигурировать из подручных средств.

Из синего бархата наколдовали портьеры на окно, довольно долго проспорив, какого цвета они должны быть. Гриффиндорцы дружно стояли за красные, Лиззи упрямо отстаивала синие и, как ни странно, переспорила четырех мальчишек. Окно расколачивать не стали, дабы не возбуждать подозрения, зато наложили на него чары иллюзии, наподобие тех, что Ремус видел в Слизеринской гостиной. По поводу пейзажа за окном тоже завязался спор. Лиззи хотела море, Ремус — горы, Джеймс с Сириусом — лес, Питер — пустыню. В итоге оставили решение за Ремусом, как главным хозяином хижины, и он вынес поистине соломоново решение — зачаровать окно так, чтобы пейзажи в нем менялись, опять же, как у слизеринцев, таким образом выполнив пожелания всех присутствующих.

— Рем, ты знаешь, что ты гений? — спросил на это Сириус.

— Ты это уже говорил, — усмехнулся Ремус.

Затем занялись мебелью, которую трансфигурировали из притащенных снизу обломков. Тут уж каждый дал волю фантазии, в результате чего появилось пять самых причудливо украшенных и самой разнообразной конфигурации кресел, небольшой круглый столик на одной ножке, выполненной в виде переплетенных растений, и даже шкаф.

— А шкаф зачем? — удивилась Лиззи.

— Пригодится, — деловито заметил Джеймс.

Из оставшейся ткани Лиззи сотворила скатерть на столик, украшенную цветами и птицами, а также декоративные драпировки на стены. Парни только присвистнули, наблюдая за ее работой. Под конец она даже повесила два знамени — Гриффиндора и Равенкло — на противоположных стенах.

— Ну, ты даешь, Лиз! — подвел Джеймс итог ее стараниям. — Тебе надо дизайнером работать.

— Я подумаю над этим, — улыбнулась девушка.

За работой, веселыми спорами и смехом день прошел незаметно, и в школу пришлось возвращаться тайным ходом через Дракучую Иву, чтобы не нарваться на отработки за опоздание.

Когда они вошли в гостиную, Марлин сидела в кресле у камина, но, заметив их, тут же вскочила, явно собираясь уйти.

— Марлин, можно с тобой поговорить? — окликнул ее Сириус.

— Нет! — отрезала девушка и бегом поднялась по лестнице в спальни.

Сириус вздохнул. Ну и как теперь выпрашивать прощение?

Марлин удавалось избегать их компанию пару недель. Она вставала раньше всех и, быстро позавтракав, убегала на уроки. На обед и ужин приходила наоборот последней, садилась как можно дальше от них и, опять же поев в считанные минуты, исчезала. В гостиной появлялась, только чтобы быстро пробежать в спальню, не задерживаясь там ни на секунду. Ни одна попытка Мародеров остановить ее, чтобы объясниться, не увенчалась успехом — она каким-то непостижимым образом ускользала от них.

— Ну, что ж она такая упертая? — в отчаянии воскликнул Джеймс.

— А вы чего хотели? — рассудительно заметила Лиззи. — Поставьте себя на ее место — ей было показано, что ей не доверяют. Конечно, она обиделась.

— Это все из-за меня, — сокрушенно произнес Ремус.

— Перестань казниться, Рем, — отмахнулся Сириус. — Ты ни в чем не виноват.

— На самом деле, все из-за меня, — покачала головой Лиззи и, когда все удивленно уставились на нее, пояснила: — Понимаете, если бы вы просто что-то скрывали от нее, это было бы не слишком приятно, конечно, но не обидно. А тут, мне сказали, а ей нет. Получается, что она — чужая.

Парни растерянно переглянулись: с этой точки зрения они на ситуацию не смотрели.

Из-за ссоры были расстроены все, но Сириус за эти несколько дней осознал, насколько дорога ему была Марлин. До сих пор он считал ее другом, но теперь задумался о том, что, возможно, испытывает к ней чувства вовсе не дружеские. И, когда она в очередной раз не появилась после занятий в гостиной, пропадая неизвестно где, он взял карту и принялся искать ее. Пора было уже положить этому конец. Марлин обнаружилась в одном из самых пустынных коридоров седьмого этажа.

Джеймс хотел было пойти с ним, но Ремус его остановил:

— Оставь, пусть идет один. Так будет лучше.

Сказал он это столь многозначительным тоном, что Сириус удивленно воззрился на друга, пытаясь понять, что он имел в виду. Но Ремус спокойно погрузился в чтение очередной книги, будто ничего не произошло. А самое интересное, что Джим тут же послушался и понимающе закивал.

Марлин сидела с ногами на подоконнике и задумчиво глядела на улицу, где сильнейший ветер носил в воздухе вихри опавших листьев и хлестал ими по стеклу. Несколько мгновений Сириус нерешительно стоял, любуясь ее хрупкой фигуркой.

— Марлин, — наконец, позвал он.

Девушка вздрогнула и, резко повернувшись, прожгла его злым взглядом. Она тут же спрыгнула с подоконника и собиралась, как всегда, убежать, ничего не сказав. Но Сириус не дал ей такой возможности, быстро схватив ее за локоть.

— Пусти, — буркнула она, пытаясь вырваться, но не тут-то было.

— Не убегай, пожалуйста, — тихо попросил он. — Тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо?

— Глупо? — Марлин снова безуспешно дернула руку, а ее прозрачно-серые глаза сердито сощурились. — Вы наглядно продемонстрировали, что я для вас — чужая, так что какие теперь претензии?

— Марлин, ну, пойми, мы не могли тебя тогда взять...

— Да?! Лиззи, значит, могли, а меня, значит, нет?! — девушка уже практически кричала.

Сириус тяжело вздохнул. Значит, Лиззи была права. Но как же объяснить Марлин ситуацию, не сказав при этом лишнего?

— Лиз — девушка Ремуса, — сделал он попытку.

— А причем здесь это?

— При том, что это тайна Ремуса, и только он может решать, кому о ней рассказывать. Не я. Не Джеймс. Не Питер. Только Рем.

— Значит, Рем мне не доверяет?

— Дело не в доверии, — Сириус покачал головой. — Бывают тайны, о которых лучше не знать. То, что можно рассказать своей девушке, не всегда можно рассказать подруге. Собственно, он и нам-то не хотел рассказывать — мы сами догадались. Пойми, ему и так нелегко. И мы не можем предать его доверие, хоть нам и неприятно держать секреты от тебя.

Марлин долго молчала, уставившись в пол. Сириус ждал, по-прежнему держа ее за локоть и не давая уйти. Наконец, она подняла взгляд:

— Ладно. Хорошо. Я понимаю.

— Мир? — улыбнулся Сириус.

— Мир, — она вернула ему улыбку, и сразу стало как-то светлее, несмотря на по-прежнему сумрачную погоду за окном.

* * *

Однажды утром, в конце октября, Лиззи не появилась на завтраке, на уроках ее тоже не было, как и на обеде. Ремус помчался в больничное крыло, испугавшись, что с ней что-то случилось, но и там ее не было. Рванувшись было искать ее по всей школе, он вспомнил про карту Мародеров и начал судорожно ее просматривать.

Лиззи обнаружилась в своей спальне. Но что же могло случиться, что она не выходит оттуда целый день? Ремус уже хотел попросить у Джеймса сову, чтобы отправить ей письмо и спросить, что происходит, когда к нему самому прилетела сова. На клочке пергамента была написана всего одна строчка:

«Рем, приходи после уроков на Астрономическую башню. Лиззи»

Он еле высидел оставшиеся уроки и, вкратце сообщив друзьям, куда собрался, помчался на Астрономическую башню. В голове билась одна мысль — что случилось? То, что случилось что-то очень и очень плохое, казалось ему очевидным.

На место встречи он пришел первым, но Лиззи появилась всего через пару минут и тут же со слезами бросилась ему на шею.

— Лиззи, что с тобой? Что происходит? — тревожно спросил Ремус, прижав ее к себе и ласково проведя рукой по волосам.

Девушка всхлипнула и тихо ответила:

— Мама прислала мне письмо. Говорит, на папу было совершенно покушение...

Ремус вздрогнул и похолодел. Опять? Как будто мало ей было гибели брата? Лиззи, почувствовав его напряжение, поспешила объяснить:

— Нет-нет, с ним все в порядке. Авроры вовремя появились. Но теперь мама считает, что мы не можем оставаться в Англии — здесь слишком опасно. На следующей неделе она приедет, чтобы забрать меня из школы. Мы будем теперь жить в Италии, а меня отправят учиться в Шармбатон, — Лиззи подняла на него отчаянные глаза. — И мы с тобой будем так далеко друг от друга...

Ремус побледнел, но постарался призвать все свое благоразумие.

— Наверное, твоя мама права — здесь действительно становится слишком опасно.

— А мне все равно! — Лиззи решительно мотнула головой. — Я не хочу расставаться с тобой!

Ремус печально покачал головой:

— А если с твоими близкими опять случится какое-нибудь несчастье? Тебе ведь не будет все равно.

Лиззи упрямо нахмурилась:

— Так пусть они уезжают. Но почему надо забирать меня из Хогвартса? Я ведь вполне могу и дальше здесь учиться!

— Наверное, у них есть для этого причины. Не стоит ссориться с родителями. Мы ведь можем писать друг другу. Нам до совершеннолетия осталось всего два года. И тогда мы сдадим экзамен по аппарации и сможем уже видеться, сколько захотим.

— Целых два года! — с тоской протянула Лиззи.

Ремус только вздохнул. Ему тоже этот срок казался гигантским, но в первую очередь он думал о том, как успокоить любимую.

— Я буду писать тебе каждый день, — прошептал он и нежно поцеловал ее.

Весь вечер они провели на Астрономической башне, обнявшись, любуясь звездами и почти не разговаривая. И все последующие дни, оставшиеся до отъезда Лиззи, каждую свободную минуту они старались проводить вместе, словно пытаясь насытиться обществом друг друга впрок. Ремус усиленно пытался не думать о том, как он будет жить эти два года, совсем не видя Лиззи. Но с каждым прошедшим днем, приближающим ее отъезд, становилось все тоскливее.

Друзья, словно сговорившись, оставляли их вдвоем. Хотя, может, они и в самом деле договорились.

Всю ночь перед отъездом Лиззи они опять провели на Астрономической башне. Лиззи решила устроить там прощание, поскольку терпеть не могла прощаться при посторонних. Ремус был полностью с ней в этом согласен. Друзья помогли ему организовать ужин при свечах, притащив с кухни всяческих яств, обеспечив сервировку и эти самые свечи, и тактично исчезли еще до прихода девушки.

Выглядело это совершенно потрясающе — круглая площадка башни, погруженная в темноту, за исключением небольшого пятна, освещенного дрожащим пламенем свечей, и россыпь сияющих звезд над головой. Создавалось впечатление, будто они одни во всем мире. Не зря во все времена здесь проходили свидания хогвартских студентов.

Лиззи, увидев это великолепие, только восхищенно вздохнула, не в силах выразить свои чувства словами. Забыв обо всем на свете, они болтали обо всем и ни о чем, смеялись, иногда надолго замолкали. Молчание это было теплым и уютным, каким оно бывает только между людьми, которым просто хорошо быть рядом друг с другом. А потом долго и увлеченно целовались при свете звезд и растущей луны. И снова смеялись, строили планы на будущее, обещали не забывать и писать друг другу. Прощальный вечер получился совсем не грустным, как боялся поначалу Ремус. Тоска придет завтра, когда Лиззи уже не будет рядом, но сейчас ему было хорошо как никогда.

И еще один человек провел эту ночь без сна, хотя об этом никто даже не догадывался. Лежа в своей кровати, Питер всю ночь смотрел в потолок и думал о том, что теперь Лиззи потеряна для него окончательно. Конечно, она и раньше никогда не обращала на него особого внимания, но теперь она уезжает, и он не сможет даже видеть ее. Ремусу она наверняка будет писать, а вот про него скоро забудет совсем. Что бы такое сделать, чтобы не дать ей забыть? Эту ночь Питер провел, прокручивая в голове самые разнообразные планы, один безумнее другого. Только он один слышал, как под утро Ремус вернулся в спальню, и в который уже раз позавидовал его счастью.

Если раньше Мародеры отошли в сторону, давая Ремусу как можно больше времени проводить с Лиззи, то теперь, после ее отъезда, они наоборот ни на секунду не оставляли его одного и старались отвлечь и развеселить, как только могли. В результате на многострадальный Хогвартс обрушилась волна новых шалостей неугомонной четверки. То и дело что-то взрывалось, неизвестно откуда появлялись непонятные создания, которые некоторое время спустя также неизвестно куда исчезали. Особенно же доставалось слизеринцам. Те из них, что помладше, уже начали смотреть на Мародеров с откровенным опасением, а те, что постарше — с не менее откровенной ненавистью.

Лили рычала на них, особенно, как всегда, на Джеймса, но абсолютно безрезультатно. Впрочем, большинство их выходок оставалось без наказаний, поскольку, хоть всем и было ясно, чьих рук это дело, но доказать сей факт не представлялось возможным. Обладая не только мантией-невидимкой, но и картой, Мародеры стали практически неуловимы. Преподаватели сходили с ума, студенты веселились, Филч пребывал в глубочайшей депрессии.

Однажды утром, придя в Большой зал на завтрак, студенты и преподаватели обнаружили, что там идет снег. То есть не как всегда, когда на зачарованном потолке отражалась погода, которая была в тот день на улице, а самый натуральный снег, который падал прямо на головы находящимся в зале. И это при том, что на улице-то как раз снега не было и в помине, а шел холодный ноябрьский дождь. Однако на проверку это оказался не совсем снег. Во-первых, он был совершенно не холодным. Во-вторых, при соприкосновении с какой-либо поверхностью он тут же преображался: на девочках превращался в цветы, на мальчиках — в блестки, а на столах сразу исчезал.

— Знаете, — негромко поделилась профессор МакГонагалл с сидевшими рядом преподавателями, пытаясь стряхнуть с головы цветочки. — Меня терзают противоречивые желания: то ли поотрывать этим обормотам головы за учиненные безобразия, то ли начислить им баллы за великолепное волшебство.

— С чего ты взяла, Минерва, что это они? — невинно поинтересовалась профессор Спраут.

— А кто еще, Помона? На такое больше никто не способен. И с точки зрения нахальства, и с точки зрения способностей, необходимых для подобного представления.

Указанная компания сидела за своим столом и что-то увлеченно обсуждала, не обращая внимания на произведенный ими переполох.

— Я с ними скоро с ума сойду! — продолжила МакГонагалл. — В последнее время они как-то слишком активизировались.

— Оставьте, Минерва, — усмехнулся себе в бороду Дамблдор. — Мальчики просто пытаются развеселить друга и отвлечь его от неприятных переживаний.

— Так все это сумасшествие из-за отъезда мисс Нортон? — спросил непонятно чем довольный профессор Флитвик.

Дамблдор кивнул, отчего с его головы посыпались блестки. МакГонагалл возмущенно фыркнула, остальные профессора рассмеялись.

* * *

Лили решила серьезно поговорить с Ремусом, когда им выпадет совместное патрулирование коридоров. В конце концов, сколько можно уже? Мальчишки будто с цепи сорвались. Их выходки давно перешли все возможные границы.

И вот теперь она молча шла рядом с Люпином по сумрачным коридорам, никак не решаясь начать. Ремус был такой печальный, что у нее не хватало духу его отругать. Так они и шли молча, обмениваясь только редкими замечаниями. Нет, все-таки надо что-то делать. И Лили осторожно начала:

— Ремус?

— М-м?

— Ты же староста, почему ты не приструнишь своих друзей? Их выходки уже ни в какие рамки не лезут.

— А ты пробовала их приструнить? — иронично спросил Ремус, усмехнувшись.

Лили нахмурилась:

— Не притворяйся, будто ничего не можешь сделать. Они слушаются тебя, я видела. Хотя, честно говоря, не понимаю, как тебе это удается.

Ремус посмотрел на нее с улыбкой, и от его взгляда Лили стало как-то неуютно: словно он разглядел в ней что-то, чего она сама не замечала.

— Понимаешь, Лили, все это безумие последних недель было затеяно ради меня. Согласись, я не могу отвергнуть их заботу, как бы она ни выражалась.

— При чем здесь?.. — начала Лили и осеклась.

Так значит, все это ради того, чтобы развеселить Ремуса, который тосковал по своей девушке? Лили ошеломленно покачала головой. Невероятно! Они перевернули школу вверх дном, только чтобы поднять другу настроение. На что же они способны, если друг окажется в опасности? Ремус только кивнул, словно прочитав ее мысли, и успокоил ее:

— Не бойся, скоро все закончится.

— В смысле? — не поняла Лили. — Хочешь сказать, что больше не будет всевозможных идиотских проделок и стычек со слизеринцами?

— Да нет, будут, конечно. Просто не в таких количествах. Будет как прежде.

— Успокоил! — фыркнула Лили.

Ремус тихонько рассмеялся и спросил:

— Если уж зашла о них речь, скажи, Лили, что ты имеешь против Джеймса?

Лили раздраженно передернула плечами.

— То что он — хвастун, выпенрежник, самоуверенный, самовлюбленный... Продолжать?

— Не надо. Я понял. Но ты не видишь главного. Джеймс еще умный, веселый, самоотверженный, храбрый, преданный и верный друг. И он любит тебя.

— Да брось, Ремус! Это просто очередная прихоть.

Ремус сокрушенно покачал головой, но спорить не стал.

С этого дежурства Лили вернулась совершенно запутавшаяся. Она уже сама не понимала, что чувствует, и ей не очень-то хотелось в этом разбираться. Если честно.

* * *

Не успел Хогвартс отдохнуть от мародерских выходок, как неизвестно с чьей легкой руки по всей школе распространилось заклинание Левикорпус. Буквально в считанные дни им более-менее овладели все студенты с третьего курса и выше. В результате шагу нельзя было ступить, чтобы не оказаться подвешенным вверх ногами. Начались поиски и разработки контрзаклинания, что добавило в происходящее азарта.

Преподаватели сердились и снимали баллы направо и налево, но это никого не останавливало: по-прежнему то тут, то там кто-нибудь взлетал в воздух. Мародеры, как и все, принялись искать, как можно это заклинание блокировать. Для чего тренировались друг на друге — по очереди подвешивали кого-нибудь, и жертва должна была попытаться освободиться. Собственно экспериментами занимались Джеймс и Сириус. Ремус с Питером чаще выступали в роли зрителей.

Всего за пару недель они нашли-таки верное решение и теперь изумляли тех, кто решался применить к ним Левикорпус, тем, что мгновенно освобождались. Незадачливый шутник поспешно ретировался. Те, что понахальнее, отваживались спросить, как у них это получается.

В общем, наступление зимы Хогвартс встретил весело. Даже чересчур.

Первое письмо от Лиззи пришло уже через несколько дней после ее отъезда:

«Дорогой Рем,

Мы поселились в Ливорно, на берегу моря, которое постоянно напоминает мне о прошлом лете, проведенном с тобой и мальчиками. Только здесь море совсем другое, не как в Англии. Синее-синее, словно небо в нем отражается. Очень красиво, тебе бы понравилось. У нас небольшой дом с садом, и представь, в этом саду растут персики. Тут совсем тепло, снега нет и в помине. Но не успела я как следует оглядеться, как пришлось отправляться в Шармбатон — время-то идет, а я и так пропустила целую неделю. У них директор — мадам Максим — женщина гигантских размеров, вроде нашего Хагрида. Факультетов в Шармбатоне всего два, и самое забавное, что распределяют на них по половому признаку: на одном факультете учатся девочки, на другом — мальчики. Может, это сделано в целях ограждения от соблазнов темпераментных представителей южных наций? Однокурсницы приняли меня вполне приветливо, так что проблем с адаптацией не было. Учебная программа немного отличается от нашей, но я уже привыкаю. В общем, у меня все в порядке, только очень по тебе скучаю. Передавай привет мальчикам и Марлин.

С любовью,

Лиззи».

Между Ремусом и Лиззи завязалась бурная переписка. Каждое утро начиналось с того, что Рем с надеждой смотрел в окно — не несет ли ему сова послание от любимой? И каждую такую сову Питер провожал завистливым взглядом. Ремус пересказывал содержание писем в самых общих чертах, но его сияющее лицо, когда он их читал, говорило само за себя. Хотя Лиззи регулярно передавала привет всем мальчикам, но по именам вспоминала только Джеймса и Сириуса. Питера же не помянула ни разу. И у Питера начал постепенно созревать план. Ему пришло в голову, что если Лиззи спокойно приняла болезнь Ремуса, то ее родители наверняка отнесутся к данному факту иначе. И он решил написать им об этом перед летними каникулами, то есть перед возвращением Лиззи из школы.

* * *

На Рождественские каникулы Сириус получил приглашение от кузины Андромеды и предложил друзьям составить ему компанию. Все с удовольствием согласились погостить пару дней в конце каникул. Все, кроме Питера.

— Мать меня не отпустит, — с сожалением вздохнул он.

— Так ты не езди домой на каникулы. Как я, — предложил Сириус.

— Не-е, я не могу.

Сириус пожал плечами, но спорить не стал. Хотя почему Пит не может не поехать домой, так и не понял.

В дом кузины Сириус переместился камином из кабинета директора, поскольку на вокзале его с Андромедой могла заметить мать, встречавшая Регулуса. Меди приняла его с распростертыми объятиями. Они всегда были дружны, а ведь с тех пор, как она вышла замуж наперекор семье, ни разу еще не виделись. И, конечно, соскучились друг по другу. Тед Тонкс — слегка полноватый светловолосый молодой человек, которого Сириус смутно помнил еще по Хогвартсу, встретил гостя скромной улыбкой и крепким рукопожатием. Поприветствовав хозяев и оглядевшись, Сириус обнаружил рядом с софой двухлетнюю девчушку с очаровательной мордашкой и ярко-фиолетовыми волосами, которая внимательно его изучала большущими темными глазами. Меди писала ему про дочь и про то, что девочка — метаморф. Это весьма редкий дар, и Сириус видел метаморфа впервые. Правда, в силу возраста, Нимфадора еще не вполне владела своими способностями, но вот цвет волос менять уже научилась. Пока они смотрели друг на друга, ее короткие кудряшки из фиолетовых стали розовыми.

Сириус присел перед ней на корточки и улыбнулся:

— Привет, малышка! Я — Сириус.

Та еще несколько мгновений изучающе смотрела на него и, наконец, соизволила ответить.

— Тонкс! — важно произнесла она, протянув ладошку.

Сириус, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид, легонько потряс протянутую руку и спросил:

— А имя у тебя есть?

Девочка забавно скривилась и замотала головой, волосы тут же приобрели помидорный оттенок.

Сириус фыркнул и вопросительно посмотрел на Меди, та только страдальчески возвела глаза к потолку, а Тед хихикнул:

— Наша Нимфадора почему-то не любит собственное имя, — и заговорщицким шепотом добавил: — Сильно подозреваю, это из-за того, что оно слишком длинное, и она никак не может его произнести.

С малышкой Нимфадорой они быстро подружились. Девочка была в восторге от своего юного дядюшки, постоянно придумывавшего разнообразные игры и забавы, от которых дом Тонксов чуть ли не стоял вверх дном. То они лазили на чердак в поисках тайн и сокровищ, то устраивали в ванной морские сражения, то поздно вечером забирались на крышу и наблюдали оттуда за звездами. Меди, в первый раз заметив их посиделки, чуть не оторвала голову своему безбашенному кузену, но потом смягчилась, убедившись, что Сириус внимательно следит за племяшкой и страхует ее, чтобы она не сорвалась.

В первый же день по приезде Сириус поинтересовался у кузины:

— Меди, ты не против, если мои друзья приедут сюда на пару дней?

— Конечно, нет, — улыбнулась она. — Я давно хотела с ними познакомиться.

— Это хорошо, — облегченно вздохнул Сириус. — Потому что я их уже пригласил.

Андромеда расхохоталась:

— Вот только ты можешь сначала пригласить людей, а потом спрашивать разрешения! А что бы ты стал делать, если бы я была против?

— Ну, я что-нибудь придумал бы. И потом, я знал, что ты согласишься.

— Вот как? Я настолько предсказуема? — она снова засмеялась и шутливо взлохматила кузену шевелюру.

— Вполне, — довольно ухмыльнулся тот.

Ремус и Джеймс приехали в конце каникул. Причем Джеймс прилетел на метле, уговорив-таки на этот раз родителей. И кузина Сириуса, и ее муж сразу ему понравились. Они были очень разные — темноволосая красавица аристократка Андромеда и простоватый, но обаятельный блондин Тед — но при этом гармонично друг друга дополняли и смотрелись вместе очень естественно.

А уж их дочь мгновенно завоевала сердца и Джеймса, и Ремуса, и они с удовольствием придумывали для нее всевозможные игры. Андромеда, которая сразу же велела называть себя на «ты» и по имени, смеялась и говорила, что будет нанимать их в качестве нянек для дочери, которая ходила за ними хвостиком, за столом сидела на коленях то у одного, то у другого и таскала у них из тарелок самые вкусные кусочки. А однажды Джеймс предложил покатать Дору, к ужасу Меди и восторгу самой девочки. Джеймс клятвенно обещал, что будет очень осторожен, высоко не поднимется и не будет выделывать никаких опасных кульбитов. Совместными усилиями Андромеду уговорили. Джеймс и в самом деле высоко не поднимался — только метров на пять; и одной рукой крепко держал Дору, чтобы она случайно не соскользнула. Девочка хохотала и визжала от восторга и, когда они спустились на землю, потребовала еще. Но Меди решительно сказала:

— Хватит!

Дора насупилась, но покорилась. Попробуй тут не покориться, когда мама начинает говорить с чисто блэковскими интонациями. Эти интонации были прекрасно знакомы Джеймсу — Сириус приказывать не любил, но умел. И когда он говорил таким вот тоном, слушались все. К счастью, делал он это редко. Но в случае Тонксов коса находила на камень: в дочке-то текла та же блэковская кровь, и порой они так забавно друг на друга хмурились, что мальчишки не выдерживали и начинали хохотать. Дора, почувствовав поддержку, победоносно улыбалась. Андромеда сердилась и смеялась одновременно и говорила:

— Вы мне дочь избалуете!

В общем, время проходило весело. Еще веселее стало, когда Ремус придумал игру в сокровища. Они нарисовали для Доры карту, попрятали по дому и в саду разные безделушки и сладости, и девочка с упоением, ориентируясь по карте, их искала. Конечно, они ей помогали в поисках, но так, чтобы она этого не заметила, и у нее осталось впечатление, что она все сделала сама.

Своими каникулами в доме Тонксов парни остались весьма довольны, несмотря на то, что произошло в последний день. Они с Тедом тогда отправились в город: Меди послала их за покупками, сказав, что им не помешает немного проветриться, заодно и пользу принесут. Купив уже все необходимое, они вышли из очередного магазина, как вдруг рядом раздались хлопки аппарации, и один за другим появились пять человек в масках.

— Мальчики, назад! — скомандовал Тед, но его, конечно же, никто не послушался.

То есть назад они отступили, но только на шаг, и выхватили палочки. Тед едва успел отправить патронуса с сообщением, как понеслись вспышки заклятий.

— Зря ты женился на чистокровной, Тонкс, — раздался смутно знакомый приглушенный маской голос. — Это была самая большая ошибка в твоей жизни, магловское отродье!

— Да ну?! — насмешливо изумился Тед, отбиваясь и стараясь загородить мальчишек. — А я так не думаю!

Конечно же, Мародеры не остались в стороне: они атаковали противников всеми заклятиями, какие знали — от экспеллиармуса до ступефая. Ремус, который по натуре своей не был бойцом, старался помочь друзьям, в основном используя защитные чары, прикрывая их, когда они слишком увлекались битвой.

Следуя внезапному вдохновению, Джеймс додумался применить недавно вошедший в моду в Хогвартсе Левикорпус, и один из Пожирателей резко взмыл вверх. Его товарищ, зарычав, послал в Джеймса какое-то невербальное заклятие. Не успел он хоть как-то отреагировать, как перед ним возник Сириус и крикнул:

— Протего!

Но куда было пятнадцатилетнему мальчишке устоять против взрослых волшебников! Их обоих отшвырнуло назад и знатно впечатало в стену. Подвешенный Джеймсом Пожиратель рухнул на землю и ударился не хуже их.

— Идиоты! — раздался знакомый злой голос. — Не трогайте Блэка!

— Малфой! — процедил Сириус, когда они с трудом поднимались на ноги.

И только тогда до Джеймса дошло, где он слышал этот голос.

Неизвестно, чем закончилась бы стычка, если бы не подоспели авроры, вызванные Тедом. Пожиратели, оценив численное превосходство противника, тут же аппарировали, бросив на прощание еще парочку заклятий.

— Ребята, вы как? — сразу же повернулся к ним Тед.

— Ничего, — поморщился Сириус. — Были бы мозги, было бы сотрясение.

Джеймс хихикнул. Ремус покачал головой, но вздохнул облегченно, убедившись, что серьезных травм друзья не получили. А вот сам Тед был ранен — сквозь мантию на плече проступила кровь. Однако на встревоженные вопросы он отмахнулся, сказав, что это ерунда, царапина.

— Вот так сходили за покупками! — задумчиво произнес он. — И что мы Меди скажем?

— Боюсь, говорить уже ничего не придется, — заметил Ремус, кивком указав в сторону неожиданно появившейся рядом женской фигуры.

Углядев их группу среди авроров, Андромеда кинулась их обнимать, а, обнаружив ранение Теда, побелела и погнала всех домой. Авроры пытались задержать их для дачи показаний, но Меди так зыркнула на них в лучших традициях своей семьи, что они немедленно уступили.

Андромеда тут же отправила сову родителям Джеймса и Ремуса, чтобы сообщить им о случившемся до того, как они прочтут об этом в газетах, и сразу успокоить, что с их детьми все в порядке.

— Надо бы выучить побольше боевых заклинаний, — подвел Сириус итог их приключению, когда вечером они уже ложились спать.

— Точно, — кивнул Джеймс. — Этим и займемся, когда вернемся в Хогвартс.

На этот раз Ремус был полностью с ними согласен — при том, что творилось в стране, знание боевых заклинаний не помешает в любом случае.

* * *

На вокзал к Хогвартс-экспрессу друзей провожала Андромеда. Явились они туда чуть ли не в последнюю минуту, поскольку долго спорили с Дорой, которая хотела непременно пойти с ними. Сириус счел, что опоздание ему даже на руку, ибо очень старался избежать встречи с матерью. Правда, смысла в этом уже не было: Малфой видел его с Тедом, так что семья наверняка была в курсе того, где он провел каникулы. Тем не менее, лишний раз выслушивать речи про позор рода не хотелось. Поэтому, попрощавшись с Андромедой, он побыстрее потянул друзей в поезд.

Не успели они и пары шагов пройти в поисках Питера, как им навстречу попалась Марлин, бледная и чем-то сильно расстроенная. Увидев шедшего впереди Сириуса, она с радостным воплем кинулась ему на шею. Сердце сладко замерло, но не успел он задуматься о том, что бы значила столь бурная встреча, как Марлин, отпрыгнув от него, бросилась обнимать остальных.

— Э-э, Марлин, ты чего? — ошарашено поинтересовался Джеймс.

— Я прочитала в «Ежедневном пророке», что на вас напали Пожиратели, — затараторила девушка, глаза у нее при этом подозрительно блестели. — И там совсем ничего не написали, чем все закончилось. Прихожу на вокзал — вас нет. Нахожу в купе Питера — он один. И ничего не знает про вас. Я думала... думала...

Марлин не выдержала и судорожно всхлипнула.

— Ну, что ты, Марлин? — улыбнулся ей Сириус, легонько дернув за толстую косу. — Все в порядке. Мы здесь, живые и здоровые.

Марлин улыбнулась в ответ и сердито смахнула слезы.

— Я так испугалась! — тихо призналась она.

В серых глазах все еще плескался пережитый ею страх. Безумно захотелось обнять ее, прижать к себе крепко-крепко, чтобы никакие беды не смели коснуться этой хрупкой девочки. И Сириус напомнил себе, что он для Марлин — только друг, такой же, как остальные Мародеры. Хотя с другой стороны, встретив его изучающий взгляд, Марлин слегка покраснела и отвела глаза.

— А кстати, где ты видела Пита? — прервал его размышления Джеймс.

Марлин, будто обрадовавшись смене темы, повела их по коридору. У самого купе они чуть не столкнулись со Стоун, которая при виде них облегченно вздохнула и заулыбалась:

— Живые!

— О, Алиса, неужели ты тоже читаешь «Ежедневный пророк»? — невинно поинтересовался Ремус.

— Да это не я, это Лили, — машинально ответила она и тут же прикусила язык. — Упс!

У Джима вспыхнули глаза:

— Так значит, она беспокоилась за меня?

— Я этого не говорила, — пошла на попятный Стоун.

— Но дала понять, — не отступал Джеймс.

Алиса поспешила скрыться, ничего не ответив. Джеймс хотел сразу же пойти искать Лили, но друзья его отговорили, сказав, что сейчас это будет лишним. Джеймс поспорил, но, в конце концов, согласился. Зато всю дорогу до Хогвартса он пребывал в самом радужном настроении. А Сириус исподтишка наблюдал за Марлин, которая, повеселев, без умолку что-то рассказывала.

— Сириус! Сириус, ты уснул что ли? — Марлин помахала ладошкой у него перед глазами.

— А? — Сириус мотнул головой, пытаясь прийти в себя. — Извини, я задумался.

Ремус хмыкнул и как-то загадочно улыбнулся. Сириус подозрительно покосился на него — и что бы значил этот его всепонимающий взгляд?

— Я спросила, чем ты занимался на каникулах. Ты же к кузине ездил?

— О-о... Чем я только не занимался! — Сириус ухмыльнулся и принялся рассказывать про семью Андромеды.

* * *

После Рождественских каникул пятикурсников так загрузили домашними заданиями ввиду приближающихся СОВ, что некогда было вздохнуть. А если к этому прибавить квиддичные тренировки, а для Ремуса еще и обязанности старосты, то свободного времени практически не оставалось. И после Рождества Мародеры притихли — их проделки свелись к минимуму. Да и те устраивались, скорее чтобы не терять форму. А уж если вспомнить тот кавардак, который они устроили в конце осени, нынешние редкие шалости можно было вовсе не считать. МакГонагалл вздохнула с облегчением, но подозрительно на них посматривала — кто знает, может, они просто временно затихли, готовя что-то грандиозное. Мародеры были ее вечной головной болью, но одновременно и самой большой ее гордостью. Хотя учителям не полагается иметь любимчиков, но настолько талантливые студенты невольно вызывают большую симпатию. Даже при всех их выходках.

Северус следил за притихшими гриффиндорцами с подозрением. Он считал, что это только затишье перед бурей. К тому же он не оставлял надежды выследить Люпина и добыть доказательства того, что он оборотень. В конце концов, ему посчастливилось наткнуться на него, когда он шел куда-то вечером в сопровождении мадам Помфри. Издалека, стараясь не попасться на глаза, Северус последовал за ними.

Увы, слежка не удалась: позади послышались шаги и знакомые ненавистные голоса. Пришлось срочно скрываться, пока они его не заметили. Проклятые гриффиндорцы явно направлялись на улицу. Интересно. Зачем это их туда понесло в полнолуние? Северус пошел было следом, но Блэк вдруг подозрительно оглянулся, и он едва успел спрятаться. А Блэк все стоял и озирался. Складывалось впечатление, что он даже принюхивается. Неужели услышал? Однако и слух у него! Как у зверя. Пришлось отстать и задержаться в замке. А когда Северус, наконец, решился выйти, гриффиндорцев уже и след простыл.

Но он не собирался сдаваться. Всю ночь он провел рядом с Больничным крылом, затаившись в одной из ниш, чтобы его никто не заметил, и, когда на рассвете мадам Помфри вышла из своих владений, он последовал за ней. На этот раз ему никто не помешал, и Северус успел заметить, как медсестра каким-то образом (он так и не смог разглядеть каким именно — слишком далеко стоял) остановила Дракучую Иву и скрылась где-то в районе корней. Он хотел было последовать за ней, но проклятая ива тут же ожила.

К счастью долго ждать не пришлось — мадам Помфри вернулась. Да не одна, а в сопровождении бледного и едва держащегося на ногах Люпина. Куда это, интересно, его водят? И как бы туда проникнуть? Как Северус не наблюдал за медсестрой, но так и не разглядел, что она делала, чтобы заморозить иву. Что ж, у него для этого есть еще время завтра. Из книг он знал, что оборотень превращается не только в сам день полнолуния, но и в ближайшие два-три дня. Так что Люпину предстоит это путешествие еще, как минимум, один раз.

* * *

Возвращаясь с кухни, куда Сириус был делегирован за дополнительной порцией сладостей, у дверей Больничного крыла он нос к носу столкнулся со Снейпом.

— Ты что здесь делаешь, Нюниус? — ехидно прищурился Сириус. — Опять голова болит?

Впрочем, что здесь делает Снейп было кристально ясно — за Ремом шпионит. Рем еще после прошлого полнолуния рассказывал, как этот хмырь приходил к мадам Помфри явно на разведку, сославшись на головную боль. Ничего он тогда не узнал, но если так дело и дальше пойдет...

— А ты что? — не менее ехидно ответил тот, покосившись на пакеты в руках врага. — Воспаление хитрости?

Проигнорировав его реплику, Сириус уже хотел зайти, но замер, когда Снейп небрежно бросил ему вслед:

— А твоего дружка куда на ночь водят? Под Дракучей Ивой есть особое отделение для оборотней?

Сириус резко развернулся. Видимо, выражение лица у него было при этом очень выразительное, поскольку Снейп даже отшатнулся.

— А ты пойди и проверь, — ласково посоветовал ему Сириус.

— Я бы проверил, — ехидство быстро вернулось к Снейпу, — да не знаю, как туда пробраться. Не подскажешь?

У него были при этом настолько приглашающе-вызывающие интонации, что, не успев задуматься о том, что именно говорит, Сириус ляпнул:

— Там выступ такой есть у основания. Нажми его палкой — ива и замрет.

— О, премного благодарен, Блэк! — Снейп оскалился и, иронично раскланявшись, пошел прочь.

— Стой, придурок! — крикнул ему Сириус вслед. До него со всей ясностью дошло, ЧТО он сейчас сказал Нюниусу.

Но тот даже не запнулся. Ну и плевать. Снейп, конечно, дурак, но ведь не сумасшедший. Не полезет же он в зубы оборотню?

Однако Сириус ошибался — он полез. Вечером, когда их компания приблизилась к иве, они успели только увидеть, как Снейп исчезает в подземном ходе.

— А этот что здесь делает? — удивился Питер.

— Идио-о-от! — с отчаянием выдохнул Сириус.

— Чего мы стоим?! — очнулся Джеймс. — Его надо остановить! Хвост, отключай иву.

Питер тут же перекинулся и метнулся к стволу.

— Бродяга, подстрахуешь, — распорядился Джеймс.

Сириус кивнул. Один из них должен остаться в человеческом облике, чтобы увести Снейпа, а другой — перекинуться и отвлечь Лунатика. Поскольку олень в подземный ход не поместится, выбора особого не было.

— Будь осторожен, Сохатый, — произнес он перед тем, как перекинуться.

— Скажи это себе, — буркнул Джеймс, бегом направляясь к иве.

Снейпа они настигли у самой двери. Этот умник умудрился уже снять засов. И застыл как статуя перед только что завершившим трансформацию оборотнем, который уже сделал шаг в его сторону.

— Кретин! — простонал Джеймс, дергая Снейпа на себя и оттаскивая его к подземному ходу.

Бродяга прыгнул вперед, заступая дорогу разозленному оборотню, и выразительно гавкнул. Лунатик остановился и зарычал. Он был недоволен тем, что у него из-под носа уходит потенциальная добыча. Бродяга не стал дожидаться, пока друг перешагнет порог комнаты, и, прыгнув на дверь, захлопнул ее перед самым носом Лунатика. Тот обиженно взвыл, не ожидав от приятеля такой подлости. Не теряя времени, Сириус превратился в человека и запер дверь на засов. Почувствовав человеческий запах, оборотень завыл еще громче и кинулся на дверь. Но поздно — она была надежно заперта. Снова послышался вой, на этот раз разочарованный.

Все это заняло считанные секунды. Сириус облегченно выдохнул и сполз по стене на пол. Идиот, идиот, идиот! Ну, кто тянул его за язык?! Собственными руками дал Снейпу доказательства, которые тот искал. Уж не говоря о том, какой опасности подвергался Джеймс. И Ремус. Ох, что теперь будет! И как бы заставить Нюниуса молчать?

Время текло мучительно медленно. Сириусу казалось, что он просидел здесь добрую половину ночи, слушая обиженный вой Лунатика, когда послышался голос Джеймса:

— Бродяга?

Сириус сбежал вниз ему навстречу. Они с Питом замерли у самого начала подземного хода.

— Все в порядке, — поспешил он их успокоить. Оба выдохнули с заметным облегчением. — Что Снейп?

— Пришлось немного приложить его, чтоб не сопротивлялся, — Джеймс нервно хихикнул. — А вообще с ним могут быть проблемы. Мы, конечно, припугнули его, что если будет болтать, ему не поздоровится, но он может и наплевать на это...

Сириус мрачно кивнул. Что ж придумать, чтобы гарантированно заткнуть Снейпу рот?

— А как он вообще узнал, как сюда попасть? — подал голос Питер.

Сириус тяжело вздохнул и, уставившись на свои ботинки, признался:

— Я сказал.

— Ты?! — воскликнули они хором. — Зачем?!

— Ни зачем, — буркнул Сириус. — Вырвалось.

— Ты рехнулся, Бродяга?! — прошипел мгновенно разозлившийся Джеймс. — Чем ты думал в тот момент?!

Сириус молчал, не глядя на друзей. Похоже, у Джеймса было сильное желание ему врезать. Если бы Джим уступил этому желанию, он был бы только рад — может, хоть немного заглушило бы голос совести. Но Сохатый сдержался, только сопел сердито. Они с Питом молчали, сверля его возмущенными взглядами. Так все трое и стояли пару минут, пока Джеймс все еще злым голосом не заявил:

— Ладно, пошли. К Лунатику теперь лучше не соваться, так что возвращаемся. Надо еще обдумать, как гарантировать молчание Нюниуса.

Придумывать однако ничего не пришлось. На следующий день их вызвали к директору. Всех четверых. Как выяснилось, Снейп уже успел поведать Дамблдору о своем ночном приключении, естественно, представив все так, будто его хотели убить.

— Теперь я хочу услышать вашу версию событий, — сурово заключил директор.

Сириус бросил быстрый взгляд на друзей и начал рассказывать, как встретил Снейпа и как ляпнул ему про иву, а заодно и про то, как они вытаскивали этого придурка из Визжащей Хижины. Умолчав, конечно, про свои анимагические способности. Остальные временами дополняли его рассказ. Джеймс, который еще с утра, когда они зашли к Ремусу в Больничное крыло, грозился набить Сириусу морду, теперь стоял у него за плечом молчаливой тенью, готовый в любую минуту броситься на его защиту. Всем было ясно, что ночное приключение грозило исключением из школы.

— Надеюсь, вы понимаете, мистер Блэк, — жестко произнес Дамблдор, — что чуть не убили человека?

Сириус хотел было сказать, что Снейп сам виноват — никто его на аркане туда не тащил. Но получил тычок от Джеймса и промолчал. Директор посверлил его тяжелым взглядом и продолжил:

— Наказанием вам будут отработки совместные с мистером Снейпом. Мистер Филч подберет вам такие задания, которые можно выполнить только вдвоем. Помогая друг другу.

Сириус поежился — «веселое» ему время предстоит! Хотя он, конечно, заслужил. Еще и не такое заслужил, идиот! Думать надо было, прежде чем языком трепать!

— Можете идти.

— Сэр? — нерешительно спросил Джеймс. — А как насчет Снейпа? Он не расскажет?

И тревожный взгляд в сторону Ремуса.

Дамблдор внимательно посмотрел на него и покачал головой:

— Нет, мистер Поттер. Он ведь тоже виноват. И он будет молчать.

Все облегченно выдохнули.

Однако несколько дней спустя Мародеры обнаружили, что каким-то непонятным образом среди студентов распространилась новость о том, что Джеймс спас Снейпа. Правда, никто не знал, от чего он его спас. Но, учитывая, что никто из участников этой истории ничего не рассказывал, сам факт подобных слухов вызывал недоумение. Впрочем, для Джеймса они оказались благоприятными: Эванс начала поглядывать на него с уважением.