Тёмный Лорд (джен)

Следующий раз Том проснулся ближе к вечеру. Открыв глаза, он с тревогой подумал, что проспал не меньше суток. Моросил дождь, и темное окно было беспорядочно расчерчено дождевыми узорами. Парень расслабился и попытался зевнуть, но тело продёрнула боль. Только сейчас он заметил ее причину: на его левую руку был наложен жгут.

— Черт возьми… — прошептал с отвращением Том. С минуту в голове вертелась ужасная мысль о том, какую именно часть он отделил от себя. Поводив правой рукой, он обнаружил, что черная кожаная тетрадь лежала рядом с ним. Парень хотел было взять ее, но не успел: в дверном проеме показалось лицо мадам Эльвиры.

— Как вы себя чувствуете, Том? — заботливо спросила медсестра.

— Спасибо, лучше, — вздохнул Риддл. — Я так долго спал…

— О, это совершенно естественно, — остановила его рукой мадам Эльвира. — Такое ощущение, что вы потеряли много крови. Сейчас вас навестит профессор Дамблдор.

— Дамблдор? — Риддл почувствовал, как холодеет на сердце. — При всем моем уважении к нему, какие у него познания в медицине?

— Немалые, — неожиданно сказала медсестра. — Но не в этом дело. У него колоссальный опыт борьбы с темными силами, — мадам Эльвира поправила бинт. — Если профессор Дамблдор даст положительный ответ, выпишу вас к утру.

Том тяжело вздохнул. Он устал от потрясений и предпочёл бы избежать любого общения, а все выяснения забросить куда подальше. Как бы то ни было, в голосе мадам Эльвиры слышалась непререкаемость, и Риддл подумал, что лучше делать всё, как она скажет. Медсестра поставила на тумбочку маленький поднос, на котором стояли стакан тыквенного сока, груша и пара шоколадных бобов — почти королевский ужин по нынешним временам.

— Здравствуйте, мистер Риддл, — вошедший мгновение спустя профессор трансфигурации говорил тоном психиатра, приветствующего пациента. —— Что вы пишете? — Дамблдор сел на стул у кровати Тома.

— Ничего, — быстро сказал Том, отложив дневник. Дамблдор поднял бровь. — Это всего лишь домашняя работа, — солгал Риддл, чувствуя, что его оправдания звучат скудно, но пока он был ещё слишком слаб, чтобы придумать что-то более убедительное. Профессор трансфигурации продолжал подозрительно смотреть на него, но развивать эту тему не стал.

— Если мне не изменяет память, нечто подобное с вами было и прежде, — сказал Дамблдор.

— Нет, — ответил было Том, но хорошенько подумав, изменил ответ. — То есть, да. Если помните, год назад я потерял сознание. В тот день мне казалось, что я болею гриппом.

Профессор трансфигурации принял это к сведению с таким видом, словно он хотел услышать что угодно, но только не это.

— Не снятся ли вам какие-нибудь необычные сны?

— Нет, — быстро ответил Том.

— Хорошо, — Дамблдор окинул пациента внимательным взглядом и что-то пометил карандашом в магловском блокноте. Риддл с опаской посмотрел на морщинистую руку декана Гриффиндора. Шум дождя за окном становился все отчетливее.

— Я не могу заходить в гостиную Слизерина, — прищурился Дамблдор. — Однако профессор Слагхорн рассказал мне, что мисс Вейделл нашла на месте пожара несколько свечей и остатки соли. Буду благодарен, если Вы объясните, Том, что происходило в комнате.

— Я сам не очень понимаю, сэр, — замялся Риддл. — Я пытался воспроизвести египетский обряд поклонения Сету… Я поставил эксперимент, но не совсем понял текст папируса.

— Вы не поняли египетские иероглифы? Не смешите меня, Том. Не у каждого специалиста по древнеегипетскому языку ваши познания.

Парень осмотрелся, точно ища поддержки. Холодный голос внутри шептал, чтобы он не вздумал показать слабину. Тому казалось, будто он исходил от лежавшего под подушкой дневника, но сейчас ему было все равно. Не имея сил смотреть Дамблдору в глаза, парень взглянул на тусклый огонек свечи.

— Знаете, Том, ваши увертки и уловки говорят сами за себя, — поправил профессор очки. — Все симптомы ваших странных припадков мне совершенно ясны. Это обычное состояние человека, изучающего темные искусства.

— Только в рамках расширенного курса защиты, — пробормотал Риддл.

— Меня давно волновал один момент. Фамилия Риддл неизвестна в волшебном мире, в то время как Ваш магический потенциал трудно назвать обычным. Ваши способности не характерны для обыкновенного, да нет… даже просто талантливого… ребенка. Однако некоторое время назад я прочитал эту заметку, — Дамблдор достал из кармана газету и протянул ее слизеринцу.

Лицо Тома побледнело. Это была статья, которую дала ему в поезде Друэлла — об убийстве Риддлов Морфином Гонтом. Тонкий голосок шепнул, что Дамблдор мог бы помочь ему сейчас, однако эти слова тут же заглушил другой голос, посоветовавший скорее закрыть сознание.

— Любопытно, — процедил Риддл, отложив газету. От волнения его глаза, как в детстве, стали напоминать огромные блюдца, где синий свет удивительно сочетался с карим.

— Если вы — сын пропавшей Меропы Гонт и Тома Риддла, значит, вы — прямой потомок Салазара Слизерина, — кивнул профессор. — Я поговорил с Призраком Миртл, мисс Натали Адамс и мисс Лайзой Беттс. Все трое уверили меня, что перед оцепенением или смертью видели огромные желтые шары.

Том заметил, что обычно доброжелательные глаза Дамблдора метнули в него яростный взгляд. Но такой ярости Тому ещё видеть не приходилось, — ни во втором классе, когда налетели дементоры, ни в четвертом, когда люди Гриндевальда напали на школу, ни даже в пятом, когда погибла Миртл Сприфингтон.

— Я бы хотел получить от вас внятные объяснения, — холодно продолжал Дамблдор, — когда вы узнали о своем родстве со Слизерином, когда начали изучать темные искусства. Думаю, я не сильно ошибусь, если спрошу вас, где находится Тайная комната. Только, — предупредительно поднял замдиректора руку, — не ревите, как тогда у зеркала.

— Боюсь, что не смогу помочь вам, сэр, — сказал Риддл, хотя все его тело тряслось от омерзения при одном воспоминании о том случае. — Что касается последнего происшествия, то я признаю свою… ошибку.

— Что же… — кивнул Дамблдор. — Газетных статей, ваших познаний в египетском языке и даже вчерашнего случая недостаточно, чтобы обвинить вас в пристрастии к темной магии. Все, что я могу, — это снять пятьдесят баллов со Слизерина. Однако, если до меня дойдут слухи, что Вы занимаетесь темной магией — поверьте, Том, я найду доказательства, чтобы привлечь вас к ответу. Несмотря на то, что вы талантливы и умны.

Профессор развернулся и, не пожелав Риддлу спокойной ночи, вышел из палаты. Том с яростью посмотрел на удалявшуюся фигуру. Всякий раз после беседы с Дамблдором он чувствовал свое бессилие. Еще омерзительнее было осознавать, что если декан Гриффиндора пожелает его обвинить, ни Диппет, ни Слагхорн не скажут ни слова в его защиту. На соседнем столике возле окна стоял ручной фонарь, и Том взмахом палочки вызвал его к себе. Серебристо-голубой свет озарил кремовые страницы дневника, создав мягкое световое облако. Подумав с минуту, парень написал:

До сих пор не могу понять, кто мы друг для друга.

Лощеная страница стала чистой. Затем из нее как бы сама собой вытекла фраза:

Я — частица тебя, замурованная в эти страницы. Твой дух и твоя кровь. Впрочем, возможно я — подлинный Том, а ты — самозванец, занимающий мое место. Посуди сам: если ты умрешь, подлинным Риддлом останусь я.

Том вздрогнул. Из-за слов дневника на сердце появился неприятный холодок: что, если он создал не свою копию, а некий образ, который будет жить другой, отличной от него, жизнью? Том написал:

В таком случае можешь пояснить, почему я решил создать тебя в этом дневнике?

Через мгновение чернила перетекли в ответ:

Этот дневник ты купил в лавке Клэр Горнолл (замечу, омерзительной особы) после того, как прогулялся по старинному кладбищу. Ты не просто хотел стать бессмертным — ты хотел посмеяться над смертью, не так ли? Тебе нужно было доказать, что ты не такой, как маглы, покоящиеся на том кладбище.

Том задрожал: дневник слишком точно передавал его тайные страхи. Наморщив лоб, он зацарапал:

Если ты не самозванец, можешь ли ты сказать, какое самое счастливое воспоминание Лорда Волдеморта?

Дневник на мгновение задумался, а затем начал беспорядочно писать:

Боюсь, моих слов будет недостаточно. Я могу показать его, только позволь ввести тебя в мою память.

Подумав с минуту, парень вывел «ОК». Страницы зашелестели и открылись на записи «26 августа». На странице получилось что-то вроде маленького экрана, и дневник, засияв зеленым светом, увлек в него изумленного Тома.

Он оказался в заброшенном переулке. Кое-где валялись битые кирпичи и алебастр. Вся сцена была окутана странным зеленоватым светом, словно Том смотрел на нее сквозь салатовое стекло. Рядом с битыми кирпичами стоял он, Том Риддл, только помолодевший на четыре года. На земле валялся долговязый верзила, в котором без труда угадывался Патрик.

— Я хочу, чтобы ты это запомнил, пес, — презрительно сплюнул Том, скривив губы в усмешке. — Я хочу, чтобы воспоминания об этом преследовали тебя, изводили тебя, как меня изводили воспоминания о твоих побоях.

Невдалеке завыла сирена противовоздушной обороны.

— Настанет день, когда такие маглы, как ты, будут знать свое место, — сказал Том. — Но я же не могу допустить, чтобы ты втравил меня в неприятности, правда? Avada Kedavra!

Зеленый луч осветил верзилу. В глазах Патрика мелькнуло ощущение ужаса, затем они стали оловянными. Двойник Тома расхохотался, и сцена исчезла в зеленоватом свете.

Потрясенный Риддл осмотрелся. Вокруг стояли пустые кровати, освещенные тусклым светом ночника. Некоторое время он озирался по сторонам, а затем, почувствовав страх, вывел:

Вот ты и прокололся. Я ждал, что ты покажешь мне первый поход в Запретную секцию.

Дневник проглотил чернила и тотчас послушно написал:

Я не спорю, что это хорошее воспоминание. Но назвать его самым счастливым, прости, не могу. Подлинное счастье — это месть и чувство справедливости.

Укусив кончик пера, Риддл поставил кляксу, и затем написал:

Око за око, зуб за зуб?

Дневник думал не больше минуты:

Это хорошо, но мало. Правильный принцип — три ока за око, три зуба за зуб. Разве не это девиз Лорда Волдеморта?

Поправив фонарь, Том провел ладонью по влажному лбу. Затем, схватив с яростью дневник, написал:

Ты передергиваешь мои слова и мысли.

Дневник зашелестел страницами, и затем выплюнул ответ.

Как трогательно, что ты стал заботиться о других! Расскажи об этом профессору Дамблдору — возможно, он признает тебя правильным Томом. Даже, глядишь, назовет любимым учеником: он всегда восхищался твоим талантом.

Глаза Риддла расширились: вместо чернил дневник отвечал кровью. Некоторое время он тупо смотрел на глянцевые страницы, а затем, выйдя из оцепенения, отбросил тетрадь в конец кровати.

* * *

Весной сорок четвертого года Европа, казалось, была пропитана запахом дыма. При отступлении маги Ордена СС заставляли пленных выкапывать трупы расстрелянных и сжигать их, обливая бензином. Маглы поговаривали, что немцы хотят скрыть следы преступлений. Однако весь Хогвартс был уверен, что за этим стоят темные обряды.

В воскресенье, тридцатого апреля, должен был состояться квиддичный матч Гриффиндора со Слизерином. Наступала Вальпургиева ночь, и будущие победители обещали устроить праздник. Гриффиндорцы — фейерверк и костюмированный бал; слизеринцы — гуляние факультета в холле. Хотя у слизеринцев был новый капитан, мало кто верил, что их команда повторит триумф сорок первого года. Это особенно бесило Лестрейнджа, который после завтрака не преминул высказать префекту все, что думал.

— Послушай, Рэй, — Риддл устало посмотрел на прозрачное небо, — все решают игроки, то есть вы. А мне и Деррик, и Роули говорили, что Крокетт лучший капитан.

— Ты хоть метлу не поднимаешь, но слушаются тебя все, — вздохнул Лестрейндж.

— Ты, кстати, не сильно-то возражал, — зевнул Том, глядя на прелую листву. — Вот и сказал бы, что Крокетт — тупой тролль. Ладно, пойду почитаю, — кивнул он приятелю.

Пройдя мимо нависавших башен, Риддл направился к замку. На небольшом покрывале сидела группа хаффлпаффцев, готовясь к контрольной по трансфигурации. Неподалеку шла в черной мантии профессор Мэррифот, левитируя стопку книг.

Через десять минут Том вошел в библиотеку и сел на любимое место возле большого окна. Достав рукопись на хеттском языке, он попытался углубиться в ее знаки.

— Привет! — Серая Дама зависла между стеллажами и с улыбкой смотрела на друга. — Как поживаешь?

— Да все по-прежнему, — кивнул ей Том. — Сел учить задания.

— Как та девочка, с которой никто не разговаривает? — заботливо спросило приведение. — Ночью она снова плакала в Северной башне. Я сказала Барону, но ему все равно.

— С Лукрецией не желает общаться ни один слизеринец, — постучал Том костяшками пальцев по столу. — Мать хочет, чтобы она помучилась.

— Не удивительно. Моя мать тоже ждала моего покаяния, — Серая Дама застыла над столом.

Поняв, что сказала лишнее, призрак стал кружить в проходе. Том, пытаясь снять неловкость, взглянул в окно. Кусты были покрыты легкой весенней дымкой, весело блестящей под матовыми солнечными лучами.

— У тебя не было родителей, — сказала Елена с сожалением. — А жить с родителями, поверь, сложно. Если у тебя умная или красивая мать, тебе всю жизнь надо будет доказывать, что ты не хуже ее.

— Эмили что-то такое говорила, — ответил Том. — Ее журили и говорили, что она, будучи француженкой, должна стыдиться ошибок во французском. Однажды ее даже высекли за плохую работу по passé composé.

— Совершенно верно, — голос Елены стал хриплым. — Только мне приходилось труднее: моя мать была основательницей Райвенкло. Иногда мы завидуем вам, сиротам, которые никому ничего не должны.

— А мы вам, — Том машинально согнул угол пергамента и посмотрел на резной бронзовый подсвечник.

— Я ненавидела слышать, насколько она умна. До сих пор вспоминаю, — Риддлу показалось, что ее призрачные щеки засветились, — тот миг, когда так похожий на тебя Салазар говорил, что бездари должны не высовываться!

«Справедливо говорил», — подумал Том, поиграв уголком страницы. Солнечный лучик весело забегал по парте, точно напоминая, что весна, несмотря на все горечи, остается весной.

— Вечная философия Салазара: у бесталанных и неуспешных не должно быть ни единого шанса. Вернее, не так: неуспешные должны понимать, что они низшие навсегда, — вздохнула Елена. — Тогда я была глупой девчонкой, мечтавшей доказать, что ничего особенного в матери нет, все дело в ее диадеме.

— Той, что сейчас видна на ее статуе? — с интересом спросил Том. Третьекурсники отошли от стеллажа и сейчас были хорошо видны коричневые коленкоровые переплеты старинных книг.

— Ты знаешь? — изумилась Елена. — Диадема придаёт ума, — привидение явно пыталось набраться храбрости. — И я… Я украла диадему матери.

— Вы… что вы сделали? — Том смотрел на призрака с интересом.

— Я украла диадему, — шёпотом повторила Серая Дама. — Прости, но я не хочу говорить об этом, — призрак перешел на фальцет, а затем помчался сквозь стену.

Том задумчиво посмотрел ей вслед. Читать расхотелось, и парень открыл дневник.

«Я узнал о диадеме Ровены», — написал Том. Дневник помолчал, а затем вывел:

Никогда не думал, что тебя интересуют бесполезные вещи. Для меня существует только одна полезная вещь — та, что поможет вырваться мне отсюда. Умоляю, освободи меня из этих страниц!

С минуту Риддл тупо смотрел в тетрадь, но затем желание поиздеваться взяло верх:

Ты должен сидеть здесь до самой моей смерти.

Ежедневник задумался, а затем страницу снова покрыли слова:

Тебя не трогает ничья боль, ничьи обиды, ничто, кроме себя, любимого. Будь у тебя хоть капля человечности, ты бы выпустил меня. Я страдал от пинков и побоев в приюте. Я так мечтал, что однажды за мной придет мама, уведет меня оттуда, мы купим елочные гирлянды в виде свечей, которые я видел в магазине на Оксфорд-стрит…

— Снова истерика, — пробормотал Том. — Неужели у меня такой же характер, как у Миртл?

Слизеринец прищурился на дробящий оконное стекло солнечный лучик. Возле соседнего стеллажа присели Дженни Сполдинг и Мона МакКейб. Парень прислушался к их трепу.

— …Сегодня она снова мне приснилась, — вздохнула Дженни. — Я до сих пор корю себя.

— Зря, — светловолосая Мона подвинула ее потрёпанный учебник по травологии. — Это случайный «Petrificus».

— Я целилась в Эллу. А у той девочки открылась чахотка… Мне тогда было страшно.

Том почувствовал, как на сердце закололо. Убийца Миранды сидела напротив него! Долгие три года он даже не надеялся узнать, чей именно «Petrificus» сделал это. Парень схватил ежедневник и лихорадочно написал:

Прекрати истерить! Скажи лучше, что сделал бы Лорд Волдеморт с человеком, который стал причиной гибели его лучшего друга.

Дневник помолчал, а затем выплюнул ответ:

Я бы заставил его испытать то же самое, что испытал мой друг. Месть сладка, если мерзавец знает, от чьей руки и за что он подох. Иначе будет, как с отцом.

Том задрожал от ярости. Его до сих угнетало, что Риддлы так и не узнали, за какую провинность они отправились в мир иной. Посмотрев, как Дженни поправила короткое платье, Том захлопнул дневник.

* * *

Квиддичный матч начинался ближе к вечеру. Больше всего Тому хотелось вернуться в гостиную, переодеться в пижаму и лечь отдыхать, однако звание префекта обязывало присутствовать на соревновании. Араминта трещала, что Вэйн, возможно, не заметит снитч. Глядя на перила мраморной лестницы, Том ехидно подумал, что именно Араминте, которая, как и он, не может поднять метлу, только и рассуждать о шансах на поражение Вэйна.

Стадион был забит учениками, и Том, поеживаясь, сел вместе с приятелями. Со всех сторон развевались красные знамена с эмблемой льва; зеленых знамен со змеей было на порядок меньше.

— Игра должна быть красивой и честной, — сказала профессор Сайкс. — Мистер Вэйн, мистер Крокетт — пожмите друг другу руки. — Капитаны обменялись рукопожатием, напоминавшим, скорее, угрозу. Среди игроков на поле стояла Дженни Сполдинг, и Том с усмешкой осмотрел ее ладную фигуру.

Его размышления прервал свисток Джокунды Сайкс. Игроки взмыли в воздух. Малфой, Нотт и Сайнус Блэк залезли на край трибуны. Даже Оливия Хорнби прыгала со слизеринским флажком. Том нахмурился: ему показалось отвратительным, как комментирует матч четверокурсник из Хаффлпаффа Джером Фейрин.

— … и вот кваффл в руках Кима Деррисона из Гриффиндора. На перехват выходят Рэндальф Лестрейндж и сам голкипер Винки Крокетт. Но нет, в фантастическом прыжке кваффл перехватывает Мона МакКейб и забивает гол!

Том чертыхнулся: он не мог понять, каким образом комментатор выступает за команду Гриффиндора. Еще меньше ему нравилось, что Фейрина не одергивает никто из учителей. Почему все считают, что Слизерин чем-то хуже других колледжей?

— Мяч у команды Слизерина, — продолжал Джером. — Охотник Адриан Пьюси идет наперехват…

Адриан рванул в сторону летящего бланджера, но Минерва МакГонагалл опередила его. Том с отвращением посмотрел, как девочка сделала сложный разворот.

— Молодец, Минерва! — кричал Джером. — Правильно, не дай слизеринцам вырвать победу. Ой, простите, — заметил он взгляд профессора Дамблдора.

«Чтобы ты свалилась, — с ненавистью думал Том, видя, как Минерва замахнулась для удара. — Что бы ты…»

Некоторое время Том сидел, уставившись в одну точку, пока не раздался крик. Риддл взглянул на поле и ахнул: метла Минервы накренилась и сильно вибрировала. Девочка, сжав ее руками и коленями, пытался удержаться.

— Элфиас Роули ловит снитч, — вздохнул комментатор. — Победа Слизерина 160 — 40…

Минерва упала на поле. Гриффиндорцы, как по команде, помчались вниз. Слизеринцы жали друг другу руки и обнимались. Начала падать снежная крупа, заметая поле. Не обращая внимания на крики, Том растолкал толпу.

— Профессор, не нужна ли помощь? — сказал он, глядя на высокую фигуру Дамблдора. Гриффиндорцы Мона МакКейб и Мальком Вэйн впились в Тома ненавидящими взглядами.

— Ликуете, гадюки? — закричал подбежавший Игнотус Пруэтт.

— Мистер Пруэтт, — прервал его профессор. — Минус пять баллов с Гриффиндора. Лучше помогите доставить мисс МакГонагалл в больничное крыло.

— Профессор… Поверьте, мне жаль, что она упала, — вздохнул Том.

— Но ведь вы хотели, чтобы она упала, не правда ли, мистер Риддл? — грустно улыбнулся Дамблдор.

— Я хотел, чтобы победила наша команда, — пожал плечами Том.

Декан Гриффиндора бросил на него строгий взгляд и медленно пошел по полю. Том поежился. В душе парень знал, что профессор трансфигурации подозревает его, хотя доказательств у него нет. Гриффиндорцы уныло расходились, уложив на носилки Минерву.

— Мы… Мы победили, Том! — подбежавшая Араминта повисла на шее парня, радостно обнимая его.

Риддл механически погладил ее шею, а затем лопатки. Тело Араминты было таким же стройным, как у Оливии, но более мягким и теплым. К его удивлению движения вновь стали замедленными. В голове возникло видение домиков Хогсмида, и Риддл, отстранив от себя Минни, вырвал палочку.

— Дементоры! — закричал он.

Лестрейндж и Бэрк последовали его примеру. Том не ошибся: со стороны Запретного леса стали приближаться несколько темных фигур в плащах. Однако вызывать «патронуса» не потребовалось. Трибуны стадиона загорелись, и квиддичное поле вспыхнуло ярким пламенем.

— Барьер! Они прорвали барьер! — кричал бежавший профессор Бири.

— Спокойствие! — крикнул Дамблдор. — Старшеклассники, прикройте отход малышей.

Со стороны леса показались люди в масках, выпустившие темные облака, которые, расползаясь, превратились в дымовые завесы. Том хотел отойти, но не успел: языки пламени подожгли сухую траву, отделив от него Араминту. Возле них выросло огромное черное облако. Оглянувшись, парень упал и покатился в сторону валунов.

— Lumos, — раздался шепот, когда Том был на половине пути к озеру. Слизеринец выхватил палочку и с облегчением заметил перед собой высокую фигуру профессора Раджана. — Ах, Том, это вы…

— Где же министерство? — Том искал глазами опасные фигуры, но их не было видно в потоках дыма, сажи и гари.

— Скоро начнут аппарировать авроры, — пожал плечами индиец. — Вы изучали санскрит?

— Чуть-чуть, — ответил Риддл.

— Немцы обычно используют магию санскрита или фарси, — сказал профессор. — Куда отходите?

— К озеру, — вздохнул Том. — Там крутой берег и будет легче держаться.

Он не договорил. Перед глазами выросла фигура в темной маске. Профессор Раджан произнес мягкое словосочетание, и человека в маске объяло синее сияние. Он закричал, а, затем, бессильно рухнув, покатился к обрыву. Декан Райвенкло сделал шаг вперед, но ему преградил дорогу высокий темноволосый человек в очках. Глядя на его чуть поседевшие виски, Том сразу понял, что подошедший, несомненно, был немцем. Взмахнув палочкой, он проклокотал фразу на непонятном языке. Несколько секунд индиец смотрел на него, как застывшая статуя, а затем упал на землю.

Том вскрикнул. Темноволосый повернулся в его сторону. Это было скверно, потому что теперь он не мог спокойно защищаться. Том понимал, что любой его удар будет отражен такой умелой рукой. Оставалось отвлечь противника.

— Serpento inscendia! — прошептал слизеринец, вспомнив заклинание змеи Сета.

Огромный огненный змей поплыл в сторону немца. Некоторое время тот, как завороженный, смотрел на приближавшуюся змею, расправившую огненный капюшон, а затем взмахнул палочкой — должно быть затем, чтобы вызвать мощное заклинание воды.

— Avada Kedavra! — произнес с ненавистью Риддл.

Змею обдало водяными брызгами, но человек, озаренный зеленым лучом, стал оседать на землю. Подождав с минуту, Том выполз из-под валунов и, поняв что врагов больше нет, взял палочку незнакомца. Из-за мокрой крупы и темных облаков было трудно что-то увидеть, но огненное зарево от квиддичного поля закрывало проход и к школьным башням, и к озеру. До Запретного леса было ближе. Бросив взгляд на ближайший кустарник, парень пополз, обходя горящую траву.

Через несколько минут Том понял, что ошибся. Возле опушки леса кружились темные фигуры в плащах. Дементоров было не менее двух десятков и обойти их не было возможности: по обе стороны горела трава.

— Expecto patronum, — прошептал Том, вскочив с земли. На ум не шло ничего, кроме воспоминаний о приятном ощущении, когда он гладил спину Араминты.

Ничего не произошло. Привычная серебристая змея не вырвалась из палочки. Фигуры в плащах кружились вокруг, но к удивлению Тома не причиняли ему вреда. Тело стало холодным, а дыхание превратилось в пар, словно Том шел морозным днем. Не теряя времени, слизеринец пересек опушку и, подойдя к громадной сосне, сотворил шаровую молнию. Дементоры помчались к вспышке, и Риддл усмехнулся, представив, как темные твари будут сосать раскаленную материю.

Пройдя шагов двадцать, Том наколдовал покрывало и присел, чувствуя холодную землю. Это было ужасно, но он больше не мог вызвать патронуса. Видимо, человек с расщепленной душой лишался такой способности. Впрочем, можно восстановить световое облако — фальшивого патронуса. Риддл поднялся с земли, и заметил, как мимо пробегала профессор Бэддок.

— Том? — удивленно подняла она глаза. — Вы разве не со своими?

— Я помогал профессору Раджану, — Риддл старался говорить как можно спокойнее. — К сожалению, он погиб.

— Отходите к Старой поляне, — кивнула женщина. — Наших эвакуируют туда. Гриффиндорцев — к засохшему ручью.

Риддл кивнул и медленно пошел в сторону двух старых елок, одна из которых была расщеплена заклинанием, как молнией. Песчаная тропинка казалась узкой, хотя по ней мог пройти человек. Невдалеке раздался треск падавшего дерева. Подумав с минуту, Том пошел по тропинке в сторону засохшего ручья.

* * *

Идти было не страшно. Сосновые иголки хрустели под ногами, но Риддл не обращал на них внимания. Кое-где мелькали фигуры аппарировавших авроров. Мельком Том вспомнил, что Дженни и Мона помчались в сторону Запретного леса. Если повезет, он обнаружит их по дороге.

Перед глазами поплыла картина, как миссис Сполдинг открывает ему проход в Косой переулок. Затем она не спеша ведет его, хрупкого мальчишку, к магазину Олливандера. Ей оставалось жить меньше года, но она рассказала ему о волшебном мире. Риддл никогда не испытывал к ней любви, но сейчас мысль о том, что он сделает с ее дочерью, заставляла его дрожать.

Через некоторое время Том понял, что удача ему улыбнулась. На узкой поляне сидели на коряге Мона и Дженни, о чем-то тихо разговаривая. Несколько минут парень смотрел на тонкое тело Дженни, размышляя над тем, что именно сделать. Затем решение пришло само собой, и он подошел к поляне.

— Sopporo, — прошептал Риддл, направив палочку на Мону.

Девочка, упав, погрузилась в сон. Дженни выхватила палочку, но Том одним взмахом разоружил ее и выпустил облако затемнения.

— Ты с ними? — пробормотала потрясенная гриффиндорка. В отдалении виднелось несколько пеньков, казавшихся зловещими в лесной полутьме.

— Нет, — улыбнулся Том. — Я не с ними, Сполдинг, я с Мирандой.

Девочка вскрикнула, закрыв ротик ладонью. Слизеринец, видя ее страх, рассмеялся ледяным смехом.

— Я не хотела, Том, — пролепетала гриффиндорка. — Это была случайность… — В ее глазах стояла мольба, точно она просила и Тома, и Миранду простить старый грех.

— Случайность? Нет, Сполдинг, долги всегда нужно возвращать, — Риддл наслаждался, видя ужас на лице девочки. — Давай переживем все, что пережила она? Сначала у нее открылась чахотка, а это больно… Очень больно… — плотоядно улыбнулся Том. — Crucio!

Дженни упала, и ее тело стало содрогаться от боли. Том понимал, что ее сейчас словно режут сотня ножей. У гриффиндорки, к его огорчению, не шла кровь горлом, но растрепавшиеся в грязи белокурые волосы доставляли ему удовольствие. Он знал, что Миранда умерла на рассвете, умерла тяжелой, мучительной смертью, и никто не мог облегчить ее страданий.

— Отлично, теперь ты знаешь, каково было ей, — кивнул Риддл. — Она была молодой, не хотела умирать. Она была единственной у бабушки и, наверное, просила жить… Как будешь просить ты… Imperio!

Крики утихли, и на измученном личике Дженни мелькнула тень радости. Она подползла к Тому и, мягко обняв его ноги, с мольбой посмотрела ему в лицо

— Лучше проси, — ухмыльнулся Риддл. Дженни поцеловала пыльным ртом его ботинок.

— Что же, неплохо… Впрочем, ваш бог остался глух к просьбе, глухим останется и Лорд Волдеморт. Avada Kedavra! — c ненавистью воскликнул Том.

Зеленый луч обдал Дженни. Холодное тело безжизненно упало на землю. Том бросил рядом палочки немца и Сполдинг, сделав вид, что здесь шла борьба. Затем, взяв на руки спящую Мону, потащил с собой.

Вспышек заклинаний становилось все больше, и ночной лес светлел на глазах. Невдалеке слышались голоса учителей, и Том, присев на бревно, посадил рядом с собой спящую Мону. Перед глазами поплыло видение девочки в цветочном жакете, подходящей к подоконнику. «Наверное, она радуется на небесах», — подумал Том. Неожиданно парень удивленно поднял глаза и увидел перед собой профессора Мэррифот.

— Боже мой, Том, вы живы… — выдохнула она.

— И еще спас мисс МакКейб, — закричал подбежавший Слагхорн. — Том, это невероятно. Сто очков Слизерину!

— Дженни Сполдинг погибла! — понуро сказал Том, точно вспомнив какую-то мысль. — Я взял Мону…

— Да, Том. Не она одна, — вздохнул зельевар.

Они вышли на освещенную поляну, где сновали учителя, ученики и эльфы. В центре горело несколько костров. Профессор Мэррифот расколдовала Мону, и девушка, озираясь, испуганно смотрела по сторонам.

— Том? — профессор Бири смотрел на слизеринца. — Какое счастье, что вы сумели вырваться из этого кошмара!

— Профессор… — Отсвет костра озарял покрытое сажей лицо учителя травологии. — Мои собираются у оврага.

— Кто же остался с ними? — прищурился стоявший неподалеку Дамблдор.

— Видимо, Друэлла, — ответил Риддл, выдерживая его пристальный взгляд. — Я был с профессором Раджаном. — На миг ему показалось, будто Дамблдор знает о произошедшем, но парень прогнал прочь эту мысль.

— В школу сейчас не пройти, — сказал Дамблдор. — Придется греться у костров из валежника, который вы должны были жечь завтра на травологии, готовя место для посадки.

— Да уж, ирония судьбы, — усмехнулся Том. — Значит, будем возле той ели, — палочка Риддла засветились светло-голубым сиянием, давая сигнал Друэлле. — Где нам спать?

— Спальные мешки скоро принесут, — вздохнул профессор Бири. — Проход будем расчищать завтра.

Том равнодушно посмотрел, как Дамблдор и Бири стали укладывать тело профессора Раджана на носилки. На смуглом лице было написано чувство отрешенности. Глядя на закрытые глаза, Том с ужасом подумал, что было бы, погибни он в схватке. Впрочем… Он бы остался в дневнике…

— Том! — Друэлла, подбежав, погладила приятеля по плечу. Следом за девушкой шли Рэндальф, Орион и Альберт. — Наших переносим сюда?

— Да, сюда, — Том властно показал на группу елей, возле которых валялись засохшие иглы. — Рэй, ты руководишь?

— Я оставил Нотта, — охотно кивнул Лестрейндж. — Элла поможет ему.

— Что же, отлично. Зови их, — указал Том подбежавшему Сайнусу Блэку. Парень помчался к оврагу. Риддл грустно усмехнулся, поразившись, что в стрессовой ситуации даже неглупый человек забывает такие простые вещи, как послать заклинание вызова.

— Спасибо, что научил, Том, — вздохнул Эйвери. Риддл посмотрел на него и только тут заметил, что у Альберта была окровавлена рука.

— Тебе надо к мадам Эльвире. Подойди к ним, помогут, — указал Риддл на тройку эльфов, крутившихся вокруг раненых. Проходивший мимо маленький Флитвик нес факел, пламя которого освещало его изможденное лицо.

— Молодцы, сражались, как рыцари, — Том похлопал по плечам Лестрейнджа и Блэка. Он был на целую голову выше обоих, и, судя по ночным теням, его длинная худая фигура резко возвышалась над приятелями.

— Рыцари Вальпургиевой ночи? — весело воскликнул Блэк.

— Пожалуй… Или просто Вальпургиевы рыцари, — усмехнулся Том.

— Блестяще! — прошептал Рэндальф. — Так и будем называться. А, Том?

Ридлл не ответил. Второкурсники Абраксас Малфой и Элладора Нотт дрожали, сидя на песке, и машинально взялись за руки. Оливия Хорнби пребывала в трансе и дрожала, бормоча что-то невнятное. Джером Пьюси укрыл ее обгоревшим пледом, и девушка улыбнулась, почувствовав тепло. Метрах в пятидесяти эльфы принесли трупы двух мальчиков из Хаффлпафа и девочки из Райвенкло. Следом за ними принесли тело Дженни Сполдинг с застывшим выражением ужаса на лице. Глядя на эту возню, Риддл со страхом подумал, что если бы он погиб, его двойник остался бы замурованным в дневнике. Том вздрогнул и отодвинул ботинком сухие сосновые иголки.