Ты не один (джен)

Эрик

— Три.

С последней цифрой ребро монеты касается лба Шоу и, проткнув кожу, ломая кость, проникает в мозг. Я чувствую сопротивление, но для меня оно совершенно незначительно. Я всей душой надеюсь, что Шоу испытывает невыносимую боль. Такую же как я, когда лежал на операционном столе, и ученые втыкали в мою голову иглы с размером с спицу. Жаль, что я не мог ему обеспечить еще и душевную боль, какую испытал после смерти матери. Но долгая и мучительная смерть должна будет восполнить ее сполна.

Как только монета пробивает затылочную кость и оказывается на свободе, я отпускаю ее, — она с тихим звоном падает, а вместе с ней глухо валится тело Шоу.

С секунду я смотрю на его открытые стеклянные глаза, и в голове не может уложиться мысль, что он мертв.

Мертв?

Да. Он мертв!

Не может быть. Черт. Он мертв!

Я чувствую настолько сильную волну облегчения, что смеюсь. Большую часть своей жизни я искал возможность убить Шоу. Это было моим смыслом жизни, моей причиной вставать по утрам. И теперь, он мертв! Наконец-то!

— Шоу мертв, — произношу я, пробуя эти слова на вкус. От эйфории я даже на мгновение забываю, что снаружи до сих пор идет борьба двух групп мутантов, и что недалеко от острова расположены два военно-морских флота, корабли которых напичканы взрывчаткой. И только, когда эйфория отступает на второй план, и я беру себя в руки, в голове всплывает напоминание о том, что на смерти Шоу война не заканчивается. Теперь начнется другая война — людей и мутантов. Я подхожу к Шоу и опускаюсь рядом с ним на одно колено. До сих пор не могу поверить, что с ним покончено.

— Я тебя никогда не забуду, доктор Франкенштейн, — закрываю ему глаза. — Никогда…

Теперь можно заняться людьми. Прикрыв глаза, я концентрирую внимание на флотилиях двух держав. Все они находятся в движении — крейсеры направляют стволы пушек в сторону острова. Я был прав — люди объявляют нам войну. И мы примем вызов. Хватит сидеть по углам, ожидая когда нас перебьют! Люди узнали о нас и сделали свой выбор — они хотят войны. И они познают все последствия своего решения.

Только для начала, следует выбираться отсюда. Балки пробили потолок и завалили дверь, и теперь самым простым выходом из подводной лодки будет верхняя часть судна. Но для этого надо как минимум соорудить лестницу или как максимум взлететь, да еще и тело Шоу надо прихватить с собой, для доказательства его команде об их проигрыше.

Хотя, почему бы и не взлететь?

По моей команде от бруса отделяются тонкие пластинки металла — они обвивают меня за талию, прикрепляются к подошвам моих ботинок и создают на спине что-то вроде корсета. Теперь полет мне обеспечен. Остался Шоу. Такими же тонкими пластинками железа обхватываю его плечи около подмышек.

Все, можно выбираться.

Чарльз

— Чарльз?! — голос Мойры вырывает меня из бессознательного состояния. Я открываю глаза. Голова тупо гудит от боли, перед глазами прыгают черные точки, и я никак не могут сфокусироваться на лице агента.

— Слава Богу… Чарльз ты как? — она помогает мне сесть, и я жмурюсь, пытаясь избавиться от тошноты. Мозг никак не хочет вспоминать события, приведшие к обмороку.

— Что случилось?

Я не дожидаюсь ответа, так как Мойра все вспоминает, и я вижу это при помощи телепатии: вот, я кричу Эрику что-то не делать, а затем стою посреди салона самолета с таким пугающим агента взглядом обреченности и страха. И после кричу от боли и падаю. При помощи воспоминаний девушки, мой мозг нехотя вспоминает события произошедшие в это время:

« — Эрик, пожалуйста, не делай этого!

— Это не из-за того, что я тебе не доверяю.

— Вот, что мы сделаем…

— Раз.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, ЧАРЛЬЗ!!!

— Два.

-… исполни мою последнюю волю.

— Три.

И невыносимая боль.»

Эрик убил Шоу…

— Чарльз? — оказывается Мойра что-то говорила в то время, когда на меня накатились воспоминания.

— Эрик убил Шоу, — произношу каким-то не своим, механическим голосом. — Он надел шлем и убил Шоу.

И Мойра понимает меня. Она чувствует облегчение от того, что борьба с Шоу закончена, но также она понимает, что чувствую я — за это я ей благодарен.

— Чарльз…

Но я не даю ей договорить. Сейчас некогда себя жалеть — как бы мне этого не хотелось. Я уверен, что на смерти Шоу наши проблемы не заканчиваются. Мутанты на пляже собрались в две группы, готовые снова начать бой, а Эрика я все еще не чувствую. Да и чувствовать его сейчас как-то совершенно нет желания.

При помощи Мойры, я встаю и выхожу из самолета. Мой взгляд сразу же привлекает движение в середине субмарины, в верхней ее части. Металлическая обшивка разрывается и образует круглую дыру размером с человеческий рост. Из нее сначала показывается мертвое тело Шоу, каким-то образом подвешенное в воздухе, с широко расправленными руками. Прямо посреди лба выделяется маленькая ранка, от нее по переносице и щеке тянется струйка крови. Ранка навевает неприятное содрогающее все тело воспоминание о монете, проходящей сквозь мозг. Следом за Шоу, плывя в воздухе, появляется Эрик, который, обводя всех мутантов глазами, кричит нам:

— Сегодня наша борьба закончится! — с этими словами он отпускает тело Шоу, которое падает на землю с неприятным звуком и принимает неестественную позу.

Эрик

Перед тем как спуститься на песок, я нахожу глазами Чарльза. Он стоит рядом с самолетом вместе с Мойрой и пристально, изучающе смотрит на меня. Что-то в его взгляде поменялось, но с этим разбираться пока нет времени. Я должен настроить остальных мутантов, должен рассказать им о том, что происходит на военных флотах, о том, что нас ожидает война — война с обычными людьми. И я продолжаю говорить, обращаясь ко всем на берегу, как только ноги касаются земли:

— Прозрейте, братья и сестры. Настоящий враг сейчас там, — указываю в сторону военных кораблей двух великих держав: — Я чувствую движение их орудий в воде — их металл, направленный на нас. Там американцы, русские… — я продвигаюсь на середину пляжа, и мы с Чарльзом снова встречаемся глазами. Он тоже выходит и оказывается напротив на небольшом расстоянии от меня, все еще продолжая смотреть на меня этим взглядом. Настороженным? — …люди, объединенные страхом перед неизвестностью. Неандертальцы пришли в ужас, мои братья мутанты!

Мы с телепатом подходим к береговой линии, он все еще не отводит от меня глаз. И мне это не нравится. Совершенно не нравится. Так он на меня еще не смотрел. Неужели из-за смерти Шоу? Или из-за шлема?

Но не это сейчас главное. Крейсеры продолжают направлять в нашу сторону стволы пушек, и скоро они выпустят бомбы.

— Давай, Чарльз. Скажи мне, что я ошибаюсь.

Он прикладывает пальцы к виску, и его взгляд уходит в никуда.

Чарльз

Я не могу отделаться от невольного страха, засевшего внутри. Я боюсь Эрика. Это безумие! Но это так. После того, что я испытал, после его пустого взгляда и полного отсутствия чувств, мое тело рефлекторно хочет убраться от него подальше, а мозг воспринимает его как угрозу. Как бы сильно я не убеждал себя в обратном, я не могу избавиться от страха перед второй стороной Эрика — той, что не показывалась в то время, что мы провели вместе. Той, что добровольно надела шлем, лишь бы добиться своего, совершенно не желая выслушать меня.

— Давай, Чарльз. Скажи мне, что я ошибаюсь, — обращается ко мне Эрик, как только мы останавливаемся недалеко от воды, прямо перед раскрывающимся видом на флотилии Америки и Советского союза. Я слушаюсь его и устремляю свой разум на судна, и тут же убеждаюсь в правоте слов Эрика. Главное командование обоих стран отдало приказ выпустить в нашу сторону весь арсенал, что есть на суднах. Весь! Чтобы никто не сумел уйти. Сердце неприятно замирает и становится тошно. Эрик был прав — они пошли против нас. И он говорил об этом еще тогда в особняке.

Я возвращаюсь на берег и смотрю на Мойру, давая понять, что все слова Эрика правда. Она сразу же срывается с места и убегает в самолет, чтобы связаться с командованием, думая, что они просто не знают о том, что на острове больше нет угрозы, что Шоу убит. Ей не отвечают. Им без разницы — они просто хотят избавиться от любой угрозы в виде мутантов, не разбирая на чьей мы стороне. Мы обречены.

Со стороны крейсеров раздаются многочисленные пушечные выстрелы. В воздух, оставляя за собой дымные следы, взмываются боеголовки. Их количество до смешного велико для такой небольшой группки мутантов. Движутся они с жутко высокой скоростью. В нашу сторону. Так быстро, что и не успеваешь толком осознать, что они несут вместе с собой. На меня накатывается какое-то странное равнодушие. Я так устал волноваться и бояться, что сейчас моя смерть не кажется страшной. Просто хочется, чтобы все побыстрее закончилось.

Эрик

Ракеты, выпущенные военными, со стремительной скоростью приближаются к нам — тонны металла, наполненных взрывоопасными элементами, готовые уничтожить горстку мутантов на берегу. Странно, что люди, которые видели, как я с легкостью поднимаю подводную лодку, не подумали, что я смогу остановить и бомбы. Направлять металл на мутанта, который умеет им управлять, очень глупо.

Как только боеголовки приближаются к острову на опасно близкое расстояние, я останавливаю их. Они все зависают в воздухе, и я чувствую легкое сопротивление, которое в конце концов совершенно исчезает.

Я говорил Чарльзу, что так и будет и был прав — люди боятся того, что не понимают, и пытаются это уничтожить, избавиться от этого. Либо изучить. Но я этого не позволю. Люди должны понять, что мутанты сильнее их, что их всех не убьешь оружием, не используешь как подопытных кроликов. Мы будущее. Мы сильнее их. Но они этого не поймут без наглядного примера.

Я разворачиваю боеголовки в обратную сторону.

Без жертв на войне не обойтись. И военные флотилии будут первой жертвой.

— Эрик, ты сам говорил, что мы лучше людей, — голос Чарльза появляется неожиданно. Я уже отвык не ощущать присутствие телепата вместе с его словами. Ужасно необычно. — Сейчас время это доказать.

Что доказывать? Если ракеты взорвутся в воздухе, то военные выпустят в нас еще. Они нас не примут, насколько бы благородными мы не были. Почему мы должны что-то доказывать?

— Тысячи человек на этих кораблях! — продолжает друг, поднимая голос, начиная нервничать. — Хороших, честных, невинных людей! Они только выполняют приказы.

«Только выполняют приказы», Чарльз? Сколько людей было убито в концлагерях такими людьми? Сколько было замучено? И все благодаря тому, что они только слепо слушаются кого-то, кто стоит выше них. Которого они, возможно, даже и не видели! Который так же слаб, как и они! Но люди делают из него символ славы, символ власти. Тогда чего они стоят? У них нет разума — у них нет чести. Они просто подчиняются приказам. Тогда они достойны быть жертвой, принесенной для приобретения мутантами свободы.

— Я был во власти людей, выполнявших приказы, — встречаюсь глазами с Чарльзом. — Довольно.

И сдвигаю с места ракеты — теперь они направляются в точности обратно к их адресату.

Чарльз

Ракеты останавливаются в воздухе, как только Эрик выставляет вперед руку. Так, словно вокруг нас образуется защитный купол, который невозможно пройти. Апатия спадает, и на меня накатываются опоздавший страх и облегчение. Но ненадолго — Эрик разворачивает боеголовки в сторону кораблей.

Неужели он хочет убить их? Всех?! Черт, его умение скрывать чувства и шлем делают его для меня совершенно непроницаемым, бесчувственным. Я его вообще не ощущаю как человека — его словно нет.

— Эрик, ты сам говорил, что мы лучше людей. Сейчас время это доказать, — говорю, пытаясь переубедить. Напрасно: ракеты продолжают разворачиваться. Но все же я ощущаю легкое сомнение пробивающееся через шлем, а затем неожиданно исчезнувшее. Он меня слушает, но надолго ли: — Тысячи человек на этих кораблях! Хороших, честных, невинных людей! Они только выполняют приказы.

После моих последних слов Эрик весь меняется в лице. Его глаза становятся холодными и пустыми, как во время убийства Шоу, от чего внутри все сжимается, а в голове всплывает воспоминание о мучительной боли, которое я тут же отметаю.

— Я был во власти людей, выполнявших приказы, — холодно произносит он, встретившись со мной глазами. — Довольно.

И запускает ракеты в сторону кораблей.

Нет!

— Эрик, верни ракеты!

Никакой реакции. Он закрылся, и я даже не могу его почувствовать. Ничего.

Я не дам ему их убить! Ни за что!

Я срываюсь с места. С разбегу толкаю Эрика, сбиваю его с ног. Главное снять с него шлем, и тогда, плевать на обещание, я его остановлю. Шоу был убийцей и планировал уничтожить мир, и его смерть я могу простить Эрику, но я не могу позволить ему убить тысячи невинных людей. Он этого не сделает — для этого ему сначала придется убить меня.

Эрик

Я не ожидал этого от Чарльза. Ракеты уже на полпути к флотам, как неожиданно друг с громким криком врезается в меня и сбивает с ног. От неожиданности я теряю контроль над боеголовками. Чарльз пытается схватить шлем, но я отталкиваю его.

— Я не хочу делать тебе больно! Не вынуждай меня, — кричу ему, но он меня не слушает и продолжает попытку отобрать у меня шлем.

Черт! Ладно.

Локтем бью Чарльза по лицу, пытаясь не сломать ему в нос, но в то же время на несколько секунд его оглушить. На мгновение прекращаю его сопротивление и придавливаю его рукой к песку. Краем глаза замечаю, как члены нашей команды спешат на помощь Чарльзу. Тут же откидываю их, воспользовавшись железными пряжками и ремнями на костюмах. Рейвен я не затрагиваю — она не полезет в бой против меня. А если полезет, то ее будет ждать то же.

Я возвращаю контроль над ракетами и направляю их на прежний курс, но телепат продолжает сопротивляться со свойственной ему настойчивостью.

— Чарльз, уймись.

— Эрик, стой! — он дотягивается до шлема, и я принимаю решительные меры.

Прости, Чарльз, но ты меня вынудил. Бью его кулаком по лицу, вырубая на некоторое время. Встаю на ноги — теперь Чарльз в ближайшее время мне не помешает.

Бомбам остается пролететь несколько миль до своей цели, осталось только… раздается выстрел, и в мой шлем, с громким чуть оглушающим меня звоном, врезается пуля.

Мойра. Она стреляет в меня? Если она думает, что меня можно остановить пистолетом, то зря считала себя хорошим агентом.

Но МакТаггерт не сдается и выпускает еще пять пуль подряд, которые я с легкостью отвожу от себя. Последнюю пулю я отбрасываю вправо и замираю…

Всем моим вниманием овладевает крик боли, от которого я мгновенно забываю о всем. Сердце останавливается, и как и мир вокруг.

Пуля попала в Чарльза.

Примечания:

<Феникс>

Тут рыдала бета..