K1L1: Судьба Акроса. 5 эпизод: Auribus teneo lupum (beta) (джен)

Да воспрянет духом каждый, кто пал. И миру явится герой.

Илэйн...

Паттерсону потребовалось немало сил, чтобы добраться до тайной комнаты Прометея. Лазарь всё ещё держал с ним псионическую связь, но после провала в лаборатории значительно ослабил хватку. Теперь Марк чувствовал своё тело, мог шевелить руками и ногами, но они, словно в вязком киселе, утопали в пространстве, что ушло в беспросветную мглу. Как только вода в комнате отдыха коснулась руки Паттерсона, её подъём остановился. Прометей обесточил не только город, который должен был защищать, свою работу остановили и гидронасосы системы безопасности.

Марк покинул комнату. В маленьком лазе, что он слепо нащупал в потолке, едва хватало места. Паттерсон задыхался от нехватки кислорода, пробираясь к заветной цели. Но он не искал спасения, не видел выхода из сложившейся ситуации и не думал о том, чтобы спастись.

В темноте его рука коснулась чьего-то тела. Вязкая, полузапекшаяся кровь все ещё выползала изо рта Уолша. Паттерсон положил на него руку. Лицо мертвеца было холодным, глаза открыты. В груди, на месте ребер, пустота.

Илэйн...

Марк двигался дальше. Люди никогда не смогут понять псиоников, между ними стояли вечный спор и вечный барьер, лишь усугубившийся во время Великого Исхода. Он очень хорошо помнил это время, не просто видел со стороны, а участвовал в том безумии. И эти картинки навсегда изуродовали души детей. Лихорадка душила сверху, но здесь, на дне океана, под толщей воды притаился ещё один враг. Неожиданный враг. Это был удар в спину для всего человечества, и те, кого ещё вчера называли спасителями и посланниками небес, в одночасье стали проклятым исчадием ада. Псиоников уничтожали сотнями, вырезали как прокаженный скот. Марк считал, что ему повезло. Он умудрился скрыть свой дар, запрятать его в бездну своего разума и навсегда заколотить туда вход. Лишь много позже, когда Паттерсон повзрослел, он узнал, что такое блокировка ментальных связей. Её научились делать медикаментозно, но всегда оставались какие-нибудь ограничения. Илэйн не повезло: она не была ребёнком Исхода и не знала, что такое псионическая атака и как можно ей противостоять. Марк хотел рассказать ей об этом, показать на своём примере, раскрыть её дар и соединить со своим в одну нить. Ведь он считал, что по прошествии стольких лет угроза для псиоников миновала.

Паттерсон не знал, что с ним произошло, как чужак взял под контроль его тело. Всё случилось слишком быстро, и Марк помнил только сильный удар током, тот отключил его сознание, а всё, что произошло потом, — как в тумане...

Харрисон! Он убил Харрисона голыми руками.

Марк продолжал двигаться вперёд. Каждое осознанное мгновение — это крупица золота, которую нельзя упускать или тратить на сожаления. Пусть смерть бывшего напарника будет на его руках, но это нелепые случайности, на которые нет смысла обращать внимания. Паттерсон замер на краю жёлоба. Илэйн. Она ждала его там внизу.

— Я иду к тебе, моя любовь.

Губы Марка потрескались и кровоточили. В полной темноте он не видел спуска, лишь ощущал сквозняк, поднимающийся снизу. В потоке угадывались затхлость, сырость, медный привкус крови и запах горелого мяса. Илэйн была жива; Паттерсон не просто чувствовал это, он ощущал поток её сознания. Ещё не поздно было всё исправить.

Марк качнулся и подался вперёд. Он падал, доверившись своему чутью, широко расправив руки и даже не пытаясь за что-то зацепиться, затем скатился по желобу, перекатившись через бок, и почти бесшумно очутился в тайной комнате Прометея. Он припал на одно колено, впившийся в темноту взор оцепенел. Илэйн была совсем рядом, почти под рукой. Её тельце, сжавшееся в комок и не подающее признаков жизни, все же пульсировало энергией, издавая нестерпимый жар.

— Илэйн... — Марк приподнял её голову дрожащими руками. Илэйн молчала: обугленная корка на коже, остатки волос, безвольно раскинутые руки, казалось, в теле девушки больше не было жизни. Паттерсон положил руку на её лицо.

— Илэйн, это неправда. Ты жива, ты просто должна в это поверить. — Марк улыбнулся кончиками губ, но так и не дождался ответа.

— Не волнуйся, любимая, я помогу тебе.

Паттерсон освободил разум для псионической атаки; он прижал Илэйн к груди, обхватив за плечи. Марк посылал в пальцы энергетические импульсы, призывая её сердце снова забиться, а тело ожить. Отблески статического электричества озаряли комнату, выхватывая из мрака трупы Рендерса и Кана. Безмолвным обелиском над ними возвышался потухший модуль Прометея.

— Потерпи, ещё чуть-чуть.

Тело Марка скручивалось в узел от напряжения. Лазарь по-прежнему сковывал его мысли и внутренние движения, не давая полностью раскрыть потенциал. Он словно берёг его для какой-то новой цели, но Паттерсон уже не мог понять, для какой именно. Его разум вывернулся наизнанку, отдавая Илэйн последние излишки своей энергии; он с облегчением чувствовал, как в её тело возвращается жажда жизни. Голова Илэйн затряслась, но открытые глаза ещё смотрели в пустоту.

— Просто поверь, что ты жива...

Паттерсон хрипел, теряя сознание. Боль пронзала его тело, но даже она не могла сравниться с той болью, что поселилась в его душе. Это был финальный рывок, в котором Марк отдал бездыханному телу последнюю частичку своей жизни. Илэйн судорожно втянула ноздрями воздух, что тут же выжег огнём её внутренности. Взгляд её прояснился; она подняла руку, но лишь для того, чтобы вцепиться в плечо Марка. Ранения Илэйн не были совместимы с жизнью. От её истошного крика невыносимой боли у Паттерсона заложило в ушах, а из носа потекла кровь. Каждая секунда этого пробуждения проходила для Илэйн пыткой, которую не мог себе представить даже самый больной и разгоряченный фантазией человеческий разум. Она пыталась остановить его, разрывала уцелевшими ногтями кожу, целилась в лицо.

Истекая кровью, Марк улыбался, ведь ему удалось это. Ему удалось вернуть ей жизнь. И пусть цена, которую они заплатили за это чудо, отзывалась нестерпимой болью в каждой клетке их организма, но оно того стоило. Несомненно стоило...

— Я люблю тебя...

Паттерсон нежно прижал ожившего мертвеца к груди. Их клетки срастались в одно целое, поглощая и заменяя друг друга. Илэйн молила о смерти, но, умирая каждую секунду, в следующее же мгновение вновь оживала. И это безумие повторялось снова и снова. Подрагивая, словно тусклый огонёк свечи на сквозняке, над головой замерцали лампы освещения. Прометей возвращал в Акрос не просто свет, первая ступень перезагрузки успешно прошла, и город судорожно вдохнул этот глоток жизни. Он оживал подрагивая своими сводами.

* * *

Джек Росс ввалился в туалет, без особой надежды найти в нём спасение. Паника на камбузе, казалось, достигла своего апогея. Ещё чуть-чуть, и люди от страха начнут рвать друг друга на куски.

— Да-да и, чую, мне достанется самый сочный кусок! — Джек засмеялся от этой перспективы; задирая голову, он прильнул к раковине. По старой привычке Росс крутил ручки кранов, но так и не дождался, пока из них потечёт вода.

— Чёрт! Чёрт! — он закричал от злости на самого себя, извернулся и ударил по раковине ногой. — В этом проклятом месте нет даже воды!

— Ты смешон, Джек, одни истерики, — раздался спокойный голос Спенсера, совсем рядом, почти над ухом.

Росс испуганно крутился волчком, подсвечивая пространство видеофоном и окропляя своей кровью пластиковые панели:

— Пошёл прочь, ты мёртв!

— Я так же мёртв, как и ты, Джек, но ты же, будучи мертвым, все же живешь, — Спенсер усмехнулся, но в этот раз Росс не видел его силуэт.

В темноте становилось совсем неуютно, и хоть Джек понимал, что от этого не будет прока, но все же щелкнул выключателем. Освещения в туалете закономерно не прибавилось, и навязчивый голос старого знакомого никуда не пропал:

— Джек, Джек, Джек. Твои дела плохи как никогда, а ты всё прячешь голову в песок! Жалеешь себя? Как же это всё в твоей детской манере...

Росс обернулся на скрипнувшую дверь одной из туалетных кабинок, что всё время до этого оставалась закрытой. Он вскрикнул, осветив громилу с обритой головой и ручищами как молоты. Джек уже видел его раньше, но ситуация не располагала к общению, и вспомнить, при каких обстоятельствах они пересекались, ему не удалось. Он прижался к стене и задрал голову: кровотечение как нельзя вовремя напомнило о себе.

— Проблемы? — Верзила не стал любезничать, взял Росса в оборот сразу и без предупреждения, словно ждал здесь только его.

— Нет, как видишь, всё нормально!

Сарказм спасал Джека почти всегда, но в этот раз система дала сбой: Росс вспомнил, где видел этого мордоворота, но слишком поздно, чтобы увернуться от его атаки.

— Не суетись, — легкий толчок к стене и незамысловатое начало разговора заставили Джека ударить верзилу по ноге и в панике кинуться к выходу, но дверь открылась раньше, чем он успел её настигнуть. Леди-вамп по фамилии Хортес элегантной походкой вошла в мужской туалет в сопровождении второго телохранителя. В его руках были сразу два видеофона, светившие в лицо Россу как прожекторы. Оказавшись в сборе, компания высокопоставленной особы закрыла дверь туалета изнутри.

— Смело, — Хортес наигранно похлопала в ладоши, обходя Джека со всех сторон; его повалили на грязный пол и заломили руки. — Очень интересная история про лихорадку наверху, но правда ли это? Или ты опять всем солгал?

— Опять?

Джек усмехнулся: получается, пока никто не знает правды? Очень интересная ситуация.

— И когда это я врал вам до этого? Дамочка, мне кажется, у вас обо мне сложилось какое-то неверное впечатление!

— Я, конечно, могла бы много рассуждать об этом. Но разве у нас есть время?

— Я вот как раз думаю, что времени у нас более чем достаточно! — Джеку так и не удалось остановить кровотечение, теперь под ним растекалась маленькая кровавая лужа.

— Что происходит наверху? — голос Хортес окреп достаточно, чтобы Росс поднял голову и, морщась от света фонариков видеофонов, взглянул на свою истязательницу с неким подобием восторга. Вот у кого надо поучиться грамотному общению с обслуживающим персоналом.

— А разве в этом есть разница? — Росс уже не мог спокойно говорить, истерический смех прерывал едва ли не каждое его слово.

— Что?

— Мне неудобно говорить в пол! — Джек рассмеялся в голос, когда по раздраженному взмаху руки Хортес верзилы подняли его на ноги.

— Что ты имеешь в виду?

Росс продолжил излагать мысль только после того, как отсмеялся и перевёл дыхание:

— Какая разница, что происходит наверху? Мы здесь, а не там! И нам надо заботиться о том, что происходит под нашим носом! И я советую вам всем сейчас прислушаться к моим словам, иначе мне будет вас всех очень жалко!

— Жалко нас? — Хортес брезгливо морщила носик, и это невероятно возбуждало Джека. — С какой-то стати нас надо жалеть?

— Глупышка, — Росс попытался освободить руки, чтобы прикоснуться к щеке Хортес, но верзилы не дали ему даже пошевелиться. — Хотя этих вот твоих мордоворотов будет не жалко, а вот над твоим трупом я погрущу.

— Ты сошёл с ума?!

— Конечно! Я сошёл с ума, вот только поверь, что не я один; здесь семьдесят человек, и все сойдут с ума, представляешь, что тут начнётся? — Джек игриво подмигнул Хортес, заметив, как изменилось её лицо. — Любишь неуправляемую толпу? Безумие, смерть и разрушения? Идиоты, вы будете первыми, с кем они расправятся, вы же представители той самой власти, что обрекла их на страдания. А я знаю людей; люди очень хотят, чтобы за их страдания кто-то в итоге ответил...

— И каков твой план?

— Мне тяжело говорить, когда ломают руки, — Росс морщился от боли, хотя с облегчением заметил, что его кровотечение прекратилось. Теперь нос опух и болезненно пульсировал. Хортес пошла на уступки, и через мгновение Джек уже разминал затекшие плечи.

— План прост! — он снова смеялся, радостно оглядывая своих новых знакомых. — Вы — держитесь подальше от толпы, толпа держится меня, а я буду держаться здравого смысла, и все вместе мы переживём этот кризис.

Хортес скрестила на груди руки и скептически отнеслась к плану Джека, но проблема в том, что почти во всем изложенном он был прав. Они действительно первыми попадут под удар, если что-то пойдёт не так.

— Хорошо. Меня зовут Рамона Хортес.

— Джек. Джек Росс, — Росс протянул Рамоне руку, она неуверенно пожала её.

— Это мои подчинённые, Мартин и Стивен. — Хортес представила телохранителей, но Джек отмахнулся от знакомства.

— Не имеет значения, вы тут главная, Рамона, и только вы будете всё решать. Только вы.

Хортес бледно улыбнулась Россу и, кивнув своим амбалам, удалилась из туалета. Джек склонился над раковиной, вытирая кровь с лица рукавом, и тихо засмеялся.

— Джек, у тебя еще есть выбор... — голос Спенсера зазвучал в голове тонкой струной, готовой оборваться в любой момент. Росс размахнулся, чтобы швырнуть в него видеофоном, но резкий скачёк напряжения заставил лампы освещения протяжно загудеть, Свет вспышкой ударил по глазам Джека, заставив того покачнуться и пряча лицо застонать. Он смеялся и утешал себя только одной мыслью: рождение — это всегда боль.