K1L1: Судьба Акроса. 5 эпизод: Auribus teneo lupum (beta) (джен)

20 лет назад.

— Уважаемый сенат! Ситуация становится критической! Влияние Серой церкви на жизнь Акватики уже нельзя не замечать!

Перфект Асциона Метью Элиас встал, поднял суровый взгляд на людей, сидящих за широким круглым столом. В зале Совета царил приятный полумрак. Заседание проходило полулегально, на скорую руку, у дверей даже не было караульных.

— И что же вы предлагаете? — пожилой мужчина, сидящий напротив, бросил на Элиаса насмешливый взгляд. — Вы что, хотите запретить людям верить, во что они хотят?

— Вирус выгнал нас с суши, и в какой-то мере пророчества Серой церкви это предрекали, — задумчиво поддержал старейшину член Совета, сидящий справа от Метью. — Быть может, их догматы не так безумны, как все привыкли считать. В конечном счете: бог или дьявол, какая разница тем, кто сидит взаперти на дне океана уже десять лет?

— Я не устаю напоминать достопочтенному сенату, что идеи Серой церкви тесно связаны с жестокостью и пропагандой насилия, и довожу до сведения, что десять лет назад деятельность этой секты отчаянно пресекалась на территории многих стран мира.

Элиас невольно повысил голос. Он почти не видел людей, но чувствовал холод их взглядов. К сожалению, импонирующих идеям Серой церкви становилось всё больше, даже среди сената. Метью не зря настоял на экстренном заседании, он чувствовал, что тянуть с этим больше нельзя. Старик воспользовался паузой, продолжил так же тихо:

— Неофициальная, но главенствующая религия Акватики — это христианство, и в том, что у этой религии есть ответвления, нет ничего страшного.

— Быть может, пора пересмотреть наше отношение к религии? — Элиас произнёс это твёрдо, опустив взгляд. Как и предполагал, зал взорвался гомоном возмущенных голосов.

— Тихо, тихо! — глава Совета пытался успокоить коллег, медленно выпрямился в полный рост. Седая голова старика попала в круг света. Он оглядел собравшихся, последний раз призвал к порядку.

— Молодой Метью Элиас, не послышалось ли нам? Вы действительно предлагаете изменить ход привычных вещей? — старик откашлялся, опёрся о трость. — Это могло быть интересным предложением, но что вы готовы предложить сорока тысячам человек? Другую религию?

— Я уверен, что решение этой проблемы не может быть найдено в одиночку, — Элиас смотрел старику в глаза как загнанный зверь, в голосе зазвучала нерешительность, за которую тут же ухватился председатель Совета.

— А-а! — обличающе резко протянул тот. — Так вы и не хотите брать на себя ответственность, хотите утопить в этом сенат?

— Это не так, как вы себе представляете, я могу объяснить... — Метью пытался оправдаться, но это была его вторая ошибка.

— Не так представляю? — усмехнулся старик. — Ну что ж, я стар и консервативен. Может быть, обратимся к более молодым представителям сената? Ну, кто хочет взять на себя ответственность и придумать какую-то замену существующей религии?

Старик обвёл присутствующих пытливым взглядом. Фигуры в полумраке замерли и притаились. Никто не издал ни звука.

— Ну, молодой Метью Элиас, значит, что-то показалось не мне одному?

Люсия Падинг замерла; она с болью смотрела на сгорбленный силуэт своего начальника, его загнали в ловушку. Она сделала шаг, хотела поддержать Метью и не заметила, как хлопнула дверь за спиной. В напряженной тишине раздалась чья-то еле слышная поступь. Люсия была слишком увлечена, чтобы отреагировать на эти мелочи. План Элиаса по устранению влияния Серой церкви рушился на глазах. Принцепс Совета атаковал его новыми вопросами, не давая опомниться. Падинг решила вступить в дискуссию, нарушить протокол, но кто-то остановил её в последний момент, осторожно ухватил за руку, нежно потянул на себя. Люсия кинула на наглеца разъяренный взгляд, но, увидев перед собой Маркуса, вынужденно сменила гнев на милость. Он приставил к губам указательный палец, призывая секретаря своего брата сохранять тишину, всё ещё держа её за руку, отступал к приоткрытой двери.

— Подожди, еще не закончилось! — Падинг с мольбой смотрела на возлюбленного, появившегося так не вовремя, но даже не пыталась вырваться. Покорно вышла из зала, заметив краем глаза, как в помещение вошёл еще один человек. Он начал говорить, но она не услышала слов.

— Ну наконец-то! — Маркус закрыл дверь, облегчённо выдохнул. — А то этот сбор будет продолжаться еще час!

Он одарил Люсию нежным, влюбленным взглядом.

— Ты пришёл слишком рано, я хотела выступить! — она устало вздохнула.

— Выступить? Перед кем, перед этим старым напыщенным индюком Говером? Он никого не слушает! — усмехнулся Маркус, снова ухватил её руку, повёл вдоль коридора, ускоряя шаг. — Пойдем быстрее, я должен тебе кое-что показать!

— Как ты не понимаешь?! Мет пытается спасти нас от Серой церкви!

Люсия не сопротивлялась и в этот раз, но с болью и обидой глядела в спину этому ребёнку, которому перевалило далеко за сорок. Элиас беспечно смеялся.

— Серая церковь? Да что вы к ней пристали? Люди в Акватике свободны в выборе веры!

Они заскочили в лифт, створки которого были заранее оставлены Маркусом открытыми. Он нажал кнопку самого верхнего этажа. Развернув Люсию к себе лицом, наконец смог страстно поцеловать.

— Ты разделяешь мнение принцепса Говера? — с подозрением спросила Люсия, ей совсем не понравились последние слова.

— Ох, Люси! Мне плевать на него, на Метью, на Серую церковь! — Маркус крепко обнял возлюбленную. — Мне главное, чтобы ты была рядом, и всё!

Падинг не знала, что ответить; она смотрела в глаза близкого человека, но решительно не понимала его. Лифт вздрогнул, пошёл вверх с усилием; опомнившись, Элиас быстро нажал на кнопку аварийной остановки, принудительно раскрыл двери.

— Что ты делаешь?! — Люсия не верила своим глазам; она мысленно приготовилась к любому безрассудству со стороны Маркуса, боязливо смотрела в проём между этажами.

— Пойдём, тебе надо это увидеть! — Элиас схватил ее за руку, помог спуститься на огороженный сеткой парапет, его еще не закрыли переборками. Он осторожно подвёл Люсию к краю, прошептал, обняв за плечи:

— Посмотри, какой вид!

От открывшейся картины действительно захватывало дух. Ещё строящийся Асцион раскинулся под ногами симметричным причудливым рисунком высоких и приземистых строений. Кое-где ещё сверкала сварка, работал кран. Работы шли ударными темпами. Посредине этого великолепия, устремляясь вверх, стояла узкая пирамида. Её шпиль украшал массивный крест с обоюдно длинными вертикальными краями. Убедившись, что внимание Падинг отвлечено, Маркус незаметно достал припрятанную заранее розу.

— Ох, Маркус! Откуда она у тебя здесь?

Красивый жест произвёл впечатление, Люсия приняла цветок.

— Разве это имеет значение? — Элиас мечтательно смотрел на защитный купол, казалось, отсюда его можно было потрогать рукой. На часах глубокая ночь, поэтому общее освещение города не функционировало, и можно было разглядеть подплывающие к толстому стеклу косяки рыб.

— Ты станешь моей женой? — вдруг спросил Маркус, он не сомневался в ответе. Люсия вздрогнула, резко обернулась. Роза упала на грязный пол. В уже заметно очерчивающемся животе нехорошо заныло. Она не могла сказать ему "да", она обещала себя Метью...

* * *

Джек не испугался, когда потухло освещение, но его сердце ёкнуло и замерло. Один за другим останавливало работу вспомогательное оборудование камбуза. Где-то за стеной лишенные электричества роторы генераторов сбавляли обороты, холодильные установки на складах сухими щелчками переключения в аварийные режимы возвещали пленников о том, что с этого момента их жизнь изменилась полностью и безвозвратно. Акрос погрузился не просто в темноту; в этот раз Росс чувствовал, что дело обстояло куда хуже; он не хотел паниковать, но кто-то толкнул его в спину, начинался хаос. Джек сделал рефлекторный шаг вперёд, наугад, вслепую. Помнил что вокруг люди, они всё еще находились перед выходом из кухни, надеялся, что не заденет никого ненароком, но тут же сам получил в нос локтем. Удар наотмашь оказался настолько болезненным, что Росс взвыл, отшатнулся. Из глаз брызнули слёзы, а из носа кровь. Он закрыл его руками, пережал, чувствуя, как хрустит хрящ. Тут же поднялся крик и гомон из десятка человеческих голосов. Джек кинулся вправо, хотел покинуть опасную зону. Чуть не упал, споткнувшись обо что-то мягкое на полу, получил еще один удар в бок, корчась от боли, отошёл к стене.Ударился о неё плечом и съехал на пол, встав на колени. Кровь сочилась сквозь пальцы мощным потоком, Росс тщетно пытался остановить её, тихо проклинал место, в котором оказался заперт. По его расчетам, Чоу остался в лаборатории и, наверное, скучал в обществе молчаливых акул. Джек был готов на всё, лишь бы оказаться вместе с ним, вдали от этого полоумного стада и шума, что оно издавало. Впрочем, даже в этой какофонии угадывался голос Ришона. Горе-вояка старался успокоить толпу, крича на них как сумасшедший и призывая не поддаваться панике. Джек невольно рассмеялся, корчился от боли: истерический крик, призывающий к спокойствию, поистине внушал уверенность. Голос Даниэля дрожал от страха, и навряд ли он осознавал, что тем самым лишь сильнее раскачивает лодку, в которой они оказались.

— Давай-давай! Пусть идти ко дну будет веселее! — Росс гоготал, не в силах остановиться, подтрунивал над Ришоном, зная, что тот не услышит его.

Джек устало приник к стене, поджал ноги, надеялся, что никто не отдавит их с перепуга. Отсмеявшись, схватился за ушибленный бок. Он замер, с ужасом смотря в темноту перед собой. Она была непроницаема, но на уровне метра, прямо перед Россом, появилось светлое пятно; оно колебалось в воздухе, словно от сквозняка. Не понимая, что происходит, Джек подался вперёд, протянул руку, но с ужасом отдернул. Пятно приняло до боли знакомый силуэт из прошлого.

— Джек, ты же уже был в такой ситуации, неужели жизнь тебя ничему не научила? — бюст Спенсера Дугласа выделялся из темноты, озаренный невидимой свечой. На лице подростка застыла скептическая гримаса.

— Не может быть... — единственное, что сумел пролепетать Росс, всё ещё сжимая нос одной рукой, второй потёр глаза. Призрак не исчез, но дал время старому другу прийти в себя.

— Ты далеко дошёл, но это не удивительно для такого, как ты! — Дуглас надменно хмыкнул.

По прошествии двадцати пяти лет он всё ещё выглядел двенадцатилетним ребёнком, как в день своей смерти. Только выражение глаз не понравилось Джеку, в них что-то изменилось. Это был взгляд уже взрослого, озлобленного на жизнь человека.

— Я поплатился за то, что сделал! — неожиданно резко выпалил Росс, брызнул слюной. Тело прошибла предательская дрожь.

— Нет, ты один остался в живых! Разве за чужую жизнь можно равнозначно расплатиться чем-то другим? — Спенсер хитро оскалился.

— Иди ты к черту! — прошипел Росс; он совсем забыл о ранах, извивался на полу от негодования и страха. — Другой расплаты не будет!

— Не будет? — усмехнулось видение. — Твоя расплата уже близка, жаль, что она произойдет не так скоро...

— Я не заслужил смерти! — Джек едва сдерживал слёзы; он слишком поздно вспомнил, где находился и что ждало на самом деле узников камбуза.

— Не заслужил? А люди, что вокруг, они заслужили? Ты же не спасешь их, тебе не хватит духу! — спокойно отозвался Дуглас. — Я предвидел всё это, еще тогда. Я должен был убить тебя...

— Ха, но не смог! — злорадно перебил его Росс, нащупал в кармане халата видеофон. Джек перевёл его в экономный режим и мог бы использовать в качестве фонаря, но сжал в кулаке для другого.

— Да, я не смог, думал, ты не сделаешь зла, передумаешь в последний момент, — Спенсер опустил глаза, на его лице появилось некое подобие скорби. — Я ошибся в тебе, друг.

— Да пошёл ты, я тебе ничего не должен! — выкрикнул Росс в пустоту, вытащив коммутатор, прицельно кинул им в центр странного облака. Оно исчезло, оставив в ушах приторный смех:

— Ты сумасшедший, Джек, сумасшедший...

Голос Дугласа растворился, превратившись в эхо. Росс зарычал от страха, как зверь. Не сразу заметил, что шум и крики вокруг давно стихли, в следующее мгновение луч света ударил по глазам. Джек застонал, закрыв лицо рукавом халата.

— Что с тобой? — знакомый голос звучал с осторожностью. Росс взял себя в руки, почувствовал пытливые взгляды посторонних. Никто не должен узнать, что с ним произошло на самом деле.

— Что вы творите, звери?! — Джек сокрушенно покачал головой. — Кто из вас сломал мне нос?

Он рывком поднялся на ноги, еле заметно пошатнулся. Поборов панику люди достали видеофоны, подсвечивали раздаточный зал камбуза. Росс видел их растерянные, загнанные лица. Не дождавшись ответа, он оттолкнул Даниэля, направился к боковому коридору, ведущему на склад. Он должен был куда-то спрятаться на время, и убежище Янсена казалось для этого идеальным местом.

— Что это? — Лаура приникла к лобовому иллюминатору "Протура". Джош встал рядом, но погасшие огни города не удивили его.

— Перебои с освещением уже были, когда запускали защитную программу в первый раз, — он осторожно добавил: — Я не думаю, что произошло что-то плохое...

— Нет! Там же Эмми! — Уотерс вскрикнула, не дав ему закончить мысль. Ричардс услышал, как щелкнули костяшки её пальцев, сжавшихся в кулак. — Эмми...

Джош помрачнел; на глаза Лауры накатывались слёзы, но он не решился утешать её снова. Они стояли у Акроса уже десять минут, но ситуация не менялась. Ричардс бросил косой взгляд на Гранта. Старик отстранённо стоял в углу, всё ещё теребил в руках ЭКУД, но, скорее, лишь для того, чтобы хоть как-то убить время.

— Что там, Эрик? Что с городом? — Уотерс опередила капитана с вопросом. Она побоялась поворачиваться к Эрику лицом, вместо нее это сделал Ричардс. Он сурово скрестил руки на груди.

— Что вам говорит ваша чудо-машинка? — Джош старался не повышать голос, не накалять и без того сложную ситуацию

— У меня нет хороших новостей, — Грант неторопливо прошёлся по мостику, не отрываясь от своей игрушки. — Вернее, у меня вообще нет новостей.

Он неуверенно улыбнулся компаньонам, чем в очередной раз разозлил капитана.

— Ваш ЭКУД бесполезен? Зачем тогда вы здесь? Какой от вас толк?

Грант не ответил, его холодный беспристрастный взгляд был обращён на Лауру. Она почувствовала внимание и, несмотря на ситуацию, решительно встала на сторону Эрика, окончательно обозначив свою позицию в вопросе доверия:

— Не надо так говорить. Он пытается помочь, как и вы, Джош. Не надо ни на кого срываться...

Лаура понизила голос, спокойный тон давался ей нелегко. Она устало опустилась в кресло, сжалась в комок.

— Сколько нам ещё ждать?

Уотерс подняла измученный, ни на что не надеющийся взгляд на Гранта, но тот лишь развёл руками.

— Я не знаю. Прометей перестал отвечать на сигналы, я пока не могу сказать, в чем причина и восстановится ли он вообще.

Эрик отсоединил от ЭКУДа видеофон и протянул Ричардсу. Вопреки негативному настрою капитана, Грант смотрел на него с откровенным радушием.

— Можете забрать, я думаю, он пока мне не пригодится.

Под умоляющим взглядом Лауры, Джош махнул рукой:

— Оставьте себе, я все равно им почти не пользуюсь.

Ричардс виновато насупился.

— Как вы тогда узнаете, когда заработает Прометей? — Уотерс испуганно встрепенулась.

— Мы все это узнаем, и для этого не потребуется ЭКУД, — Грант снисходительно улыбнулся, под пытливые взоры экипажа кивнул в сторону лобовых иллюминаторов.

— Когда город засияет светом, мы поймём, что программе удалось перебороть кризис.

Грант убрал видеофон в один карман, ЭКУД в другой, завертел головой.

— Джош, где у вас тут розетки? Мне нужно подзарядить нашу электронику.

— За дверью, — сухо ответил капитан. — Между шконками есть адаптер.

— Хорошо, — Грант поморщился, коснувшись живота. — Заодно навещу гальюн. Всё-таки еда в Экзорции не такая свежая, как показалось на первый взгляд.

Эрик открыл массивный люк на промежуточную палубу, поспешно исчез в проёме. В возникшей паузе Джош не знал, как заговорить с Лаурой. На его счастье, она сделала это первой.

— Не надо его ни в чём подозревать. Он хороший человек, — Уотерс растёрла виски, унимая разрастающуюся боль.

— Я очень на это надеюсь. Не переживайте, с вашей дочерью всё будет хорошо, мы обязательно её спасём.

— Спасибо за поддержку, — Лаура едва сдерживала слёзы. От накатившего отчаяния она побледнела. — Что бы ни случилось, в конце я буду благодарна вам обоим, но я по-прежнему не понимаю: зачем ты помогаешь мне?

Впервые в разговоре с Джошем Уотерс перешла на "ты".

— Ох, на это есть две причины, — Ричардс тяжело вздохнул, так же присев в кресло. Он отрешённо смотрел в пустоту. — Я понимаю, что вы чувствуете, я и сам бывал в похожей ситуации и мне... не хотелось бы пожелать такого даже врагу.

Он замолчал, и Лауре пришлось нарушить тишину, чтобы вывести капитана из ступора нахлынувших воспоминаний.

— А вторая причина?

Ричардс вздрогнул как от пощёчины, кинул на нее испуганный взгляд:

— Меня беспокоит судьба моего друга, штурмана этого "Протура".

— Он остался в городе?

— Я очень надеюсь, что это не так, но... — Джош нервно сглотнул, покосился на лобовой иллюминатор. Акрос по-прежнему стоял погруженным во тьму. — Мой "Протур" был на стапелях, когда мы прибыли на Экзорцию. Кажется, с Борисом произошло самое страшное.

— Подожди, но как он оказался в городе, а ты по-прежнему на корабле? — До Уотерс только дошла несостыковка в рассказе Ричардса.

— Нам пришлось разойтись в Акросе, когда началась эвакуация. Я был вынужден пойти штурманом на один из "Диамедов" Анклава; этот чёртов Дирк, он почти силой затащил меня в этот капкан! — Джош сник окончательно, начиная винить себя в том, что могло произойти с Гданом. Если бы ему удалось не поддаться на уговоры Дирка, всё случилось бы иначе.

— Борис, мой штурман, скорее всего, попал под арест, и его отправили обратно в город...

— Его арестовали? — опешила Лаура, она не секунду забыла о своих несчастьях.

— Да, у него при себе была одна вещь. Запрещенная вещь, — Джош не знал, как сказать об этом вслух, не был уверен, что Лауре можно доверить столь сокровенную и опасную тайну.

На его счастье, люк в рубку отворился с пронзительным скрежетом. Грант ввалился внутрь, тяжело дыша, оглядел компаньонов:

— Нам надо возвращаться обратно, у Акроса серьёзные проблемы!

Лаура медленно встала, её дрожащие губы беззвучно проговорили имя дочери.

— Что за спешка? — нахмурился капитан.

— Объясню по дороге, нет времени. Скоро здесь будут военные, надо уносить ноги! — Эрик перевёл дыхание; несмотря на создаваемую им панику, он выглядел вполне спокойным. Джош поймал на себе взгляд Уотерс. Она кивнула, прося подчиниться очередному требованию Гранта. Но капитан неожиданно встал в стойку, скрестил руки на груди. Он не спешил поддаваться панике и подчиняться чужим приказам.

* * *

Виктор Разин уже не паниковал, не пытался разжать двери лифта, в кабине которого застрял. Он сидел на полу и теребил подол халата. Справиться с приступом страха не составило большого труда, но Разин болезненно вздрагивал от посторонних звуков внутри шахты. Город оцепенел, пропало электричество, но эта мертвенная тишина была лишь иллюзией. В недрах Акроса ещё текла жизнь, и только от этой мысли Виктору удалось взять себя в руки и не сойти с ума. Становилось невыносимо холодно. С отключением электричества остановили работу вспомогательные системы подогрева воздуха. Разин достал из кармана видеофон. Не было смысла кому-то звонить. Он проверил связь ещё полчаса назад, её не было и сейчас. Складывалось ощущение, что кто-то перезапустил Прометея, с одной лишь разницей — в этот раз запуск происходил намного дольше. Из головы Виктора не выходила въедливая мелодия поющего Филди. Да, Маркус сказал, что связного уже нет в городе, но Виктор хотел запустить программу лишь для того, чтобы не оставаться в одиночестве.

— Гав-гав! Здравствуйте, детишки!

Разин положил видеофон рядом, экраном вверх. Не обнаружив лица, Филди будет петь вступительную песенку с алфавитом на бесконечном повторе. Виктор сделал громкость коммутатора на минимум, в критической ситуации все чувства обострились, от любого резкого звука болела голова. Вот теперь жалеть себя будет легче. Разин поджал ноги, закрыл руками лицо. Он вспоминал, как совсем недавно с программой играла Эмили, как светились от радости её глаза.

— Эмми, — Виктор еле слышно проговорил это. Он почти не представлял, каково ей опять очутиться в темноте. Надеялся, что девочка успела дойти до класса и хотя бы там не будет одна. Чертов Маркус! Взять с собой Эмили не сложно, они бы высадили её на одной из Экзорций по пути в Полярис, сообщили бы об этом Лауре. Разин был готов взять всю суету на себя. Он раздосадованно ударил кулаком по стальному полу. Теперь всё это не имело значения. Виктор откинул голову, хотелось кричать от безысходности. В Акросе происходило что-то страшное, и Виктор не верил заверениям Элиаса, не верил, что всё шло по какому-то конкретному плану. Не находя себе места, Разин встал. Он оставил видеофон на полу, его мутного свечения едва хватало, чтобы рассеять темноту в радиусе метра, но давало хоть какой-то ориентир. Виктор приник к створкам лифта, прислушался. За ними стояла тишина, он не смог даже определить, остановилась кабина на каком-то этаже или между ними, осторожно постучал по холодной стали. Ответа не последовало, да и глупо было ожидать чего-то подобного. Виктор почему-то подумал, что где-то здесь, под панелями должен быть спрятан рычаг аварийного открытия дверей, но в темноте не разглядеть потайного отделения. Разин вернулся к коммутатору, подсветил его экраном двери и кнопки управления, водил им из стороны в сторону. Филди продолжал исполнять свою вступительную песню, при очередном перечислении английского алфавита пёс остановился на букве E и замолчал.

— Лифт. Детишки, сегодня я расскажу вам о том, как устроен лифт, — радостно возвестил Филди.

— Что за чёрт? — Виктор раздраженно ударил по коммутатору ладонью, подумав, что программа дала сбой.

— Даже не думай, малыш, лифты в Акросе не открываются так просто, особенно при чрезвычайных обстоятельствах.

Разин замер, переварив слова, медленно развернул видеофон к себе лицом. С осторожностью заглянул в дисплей. Электронная собака стояла не двигаясь, правая лапа застыла в повторяющемся приветствии.

— Филди, это ты? — голос Виктора сел. Он не ждал, что кто-то, кроме связного, сможет воспользоваться программой, но догадка о том, кто это мог быть, пришла быстро.

— Конечно, мой маленький дружок! Кого ты еще хотел увидеть в шкуре этого безумного пса?

— Маркус? — Разин застонал, едва не расплакавшись от радости. — Это правда ты?

— Ты там совсем свихнулся от страха? — пёс удрученно качал головой. — Возьми себя в руки, мой маленький мальчик!

— Что происходит, Маркус?! Что с Акросом?

— У меня одна хорошая новость и одна плохая. С какой начать?

— С любой, черт тебя дери! Что происходит с городом? — Виктор зарычал от злости. Эти детские игры были неуместны в сложившейся ситуации.

— Успокойся, Виктор, криками ты все равно себе не поможешь! — Маркус раззадорился и откровенно смеялся над его истериками.

— Да, черт тебя дери! Тебе легко говорить! — Виктор ударил в дверь лифта кулаком, выпустив пар, постепенно приходил в себя. — Надеюсь, побудешь ещё в нашей шкуре!

— Ты успокоился? Тогда слушай хорошую новость. Акрос медленно восстанавливается, скоро произойдёт включение основных служб.

— И в чём подвох? — Разин прислонился к стене. Судорожно вспоминал маршрут, составленный Маркусом. После открытия дверей ему предстоит очень быстро добраться до портовой зоны, корабль должен быть ещё там. Филди недобро усмехнулся:

— Подвох в том, что оказался поврежден один из модулей Прометея.

— И? — его утомляла эта игра в "додумай сам".

— Я не знаю, какой будет эффект после запуска. Узел слишком важен для работы системы, возможно, она станет работать нестабильно или, что еще хуже, неправильно.

— Что это значит? — нехорошее предчувствие заползло Виктору под кожу.

— Если честно, то я и сам не знаю, чем это грозит, — Филди озадаченно развёл лапами, завилял хвостом. — Но об этом позже, сейчас мне надо покинуть тебя.

— Что, опять?! — Мысль об одиночестве в этом железном гробу заставила Разина задрожать. — А как же я?

— Жди. Город восстановит свою работу через час, может, чуть больше.

— И что делать дальше? Идти в порт? Возвращаться домой? Ответь!

— Гав-гав! До свидания, ребятишки, скоро мы увидимся снова, — Филди помахал на прощание широкой лапой.

— Стой, Маркус, стой! — Виктор заскрипел зубами, но лидер Праволишенных не услышал его. Анимированный пёс застыл, опустив голову. Программа закончила работу.

Падинг всё ещё держала палец над клавиатурой, так и не успев нажать на кнопку ввода команды. Люсия молчала и напряженно смотрела в темноту. Она не могла понять, что произошло, лишь терпеливо ждала, когда освещение вернётся в город. Видеосвязь с сенатом оборвалась, оставив Падинг в полной тишине. Она не решилась сходить с места, боялась пропустить что-то важное, но затёкшая спина заставила ее пошевелиться и осторожно оглядеться по сторонам. Кроме ламп, в кабинете Люсии не было иных источников света. В кромешной тьме она на ощупь села обратно в кресло, пододвинула клавиатуру поближе. Как назло, из головы вылетели основные команды, которыми можно было вызвать аварийные меню. Несколько минут она хаотично жала на кнопки, вспоминая расположение букв. В голову вовремя пришла мысль подсветить себе видеофоном. Падинг нащупала его справа, вывела из спящего режима. Тусклое свечение выхватило ее бледное от страха лицо. Прометей не должен был отключиться после подтверждение команды на затопление зараженных помещений, программа могла выполнять протокол без дополнительных перезагрузок. Да и можно ли назвать перезагрузкой полное обесточивание системы?

Падинг взяла себя в руки, вспомнила команду вызова меню. Прометей ответил мерцанием экрана. Люсия зажмурилась, привыкшие к темноте глаза ответили жгучей болью. Почти на ощупь она набрала ещё одну комбинацию. Мерцание пропало, но на мониторе компьютера высветилась неутешительная надпись системы безопасности:

"Внимание, сбой в работе логического модуля. Переход программы в аварийный режим!"

Появившаяся ниже шкала прогресса заполнилась только на десять процентов. Тяжело выдохнув, Падинг откинулась на спинку, её лицо обдало жаром.

— Как же так? — вымученно протянула она, судорожно соображая, что могло пойти не так в самый ответственный момент. Ответ на этот вопрос мог дать Климов. Люсия схватилась за видеофон, но вызов срывался, а шкала сети пустовала. Префект попыталась вызвать таблицу статусов Прометея, но убрать оповещение не получилось. В этих потугах прошло не меньше пяти минут. Шкала перехода набрала только двенадцать процентов. Когда Падинг окончательно разочаровалась в своих попытках исправить ситуацию, мониторы за ее спиной вспыхнули помехами белого шума. Она испуганно обернулась, встала с кресла. Программа безопасности оповестила префекта о разблокировке аварийных каналов системы внутренней связи. Не тратя ни секунды, она кинулась к стационарному коммутатору, поспешно набирала номер ведущего программиста. Знакомый голос за спиной заставил Падинг остановиться, она не успела вызвать Климова. Не веря собственным ушам, повернулась к Маркусу Элиасу лицом и встретилась с ним испуганным взглядом.

— Вот незадача! — лидер Праволишенных удрученно качал головой, смотрел куда-то вниз. — Сенат подготовил тебе не одну ловушку, а сразу несколько.

— Что ты хочешь этим сказать? — слова Маркуса прошлись по Люсии холодком неприятного осознания ситуации. Она старалась не допускать таких мыслей, но сомнения, как сорняки, прорастали даже на выжженной преданностью земле.

— А ты не видишь сама? — Элиас усмехнулся. — Сколько ты еще позволишь им водить себя за нос? Запуск Прометея на ровном месте, когда надо было затапливать помещения, неожиданный сбой. Двести человек оказались в смертельной ловушке, а они думают, как спасать Эклектиковые водоросли! Тебе самой не смешно?

Падинг не смогла дать вразумительного ответа. Вихрь её мыслей неожиданно ушёл в другое русло: в обстоятельствах этого разговора Люсию смутили сразу несколько вещей.

— Мне не смешно уже больше суток, — холодно произнесла она. — Ты всё ещё думаешь, что сенат ставит на нас эксперименты?

Люсии с трудом удалось сохранить невозмутимость, не выдавая своего подозрения.

— Сенат? Разве я говорю про сенат? Это идея одного человека, поверь мне, Великий сенат тут ни при чём.

— Лок не станет делать такой подлости! — Падинг не знала этого наверняка, но не могла не защитить принцепса. Тень, брошенная на его фигуру — это тень, брошенная на весь сенат.

— Лок? Не способен на подлости?! — Маркус рассмеялся и добавил с надменностью: — Ты забыла, как он пришёл к власти? Мне кажется, те пятнадцать лет, что ты провела в их кругах, должны были тебя хоть чему-то научить!

— Пятнадцать лет назад ситуация была совсем другой, сейчас нет врагов, нет причин для радикальных действий! — она осеклась, не вовремя вспомнив неприятную историю с гонениями Альдо Сальви и его учеников. Сейчас был подходящий момент узнать у Элиаса известные ему детали, но что, если лидер Праволишенных не знает об этой ситуации? Тогда Падинг даст ему в руки ещё один козырь в их вечном споре.

— Я их враг, Люсия, я! — громогласно возвестил Элиас, но, судя по довольному лицу, эта роль приходилась ему по душе.

— Я пытаюсь защитить тебя. Лок сказал, что вы нападаете на Экзорции, он боится, что следующими станут наши города! — Падинг вздохнула, ни на мгновение не покривив душой в своём признании. — Образумься, Маркус, примирись с Локом.

— Помириться? Обняться и забыть все, что было? А когда-то ты называла романтиком меня, — улыбнулся лидер Праволишенных, его взгляд остекленел. — Нет! Никто не выйдет из этой войны победителем.

Люсия закатила глаза, впервые посмотрела на старого друга с высоты его же убеждений:

— Ты говорил, что можешь помочь мне в обмен на услугу. Я готова пойти на сделку. Присылай список людей, которых надо эвакуировать, — сухо произнесла префект.

— Моё предложение больше не актуально. Порт города закрыт.

— Но ты же смог высвободить людей из того коридора, сможешь открыть и порт! Ты же сам говоришь, что в Акросе нет заражения, значит, они смогут покинуть Акрос и остаться в живых!

Люсия неожиданно сообразила, как поймать собеседника на лжи, но Элиас лишь недобро усмехнулся в ответ:

— Похоже, ты еще не понимаешь, в какую ситуацию попал твой город. Но очень скоро ты всё увидишь сама.

Маркус неожиданно оборвал связь. Падинг осталась наедине с десятком вопросов, так и оставшихся без ответа, но долго обдумывать прошедший разговор ей не пришлось. Входящий сигнал по открывшемуся аварийному каналу связи заставил Люсию встрепенуться. Стас Климов, так и не дождавшись звонка, взял инициативу в свои руки.

* * *

Грант закрыл за собой люк, сбежал по ступенькам. Он завёл руку за спину и в последний момент ухватил самодельный пистолет за рукоятку. Ещё бы чуть-чуть, и он упал бы в штанину. Эрик вовремя вышел на палубу. Бережно подкинув оружие в ладони, старик убрал его в карман куртки. Он почти не врал, говоря, что не знает о происходящем в городе. ЭКУД действительно перестал отвечать на запросы после того, как об аварии возвестил один из модулей Прометея, но Эрик не зря оставил видеофон капитана у себя; закрывшись в узкой кабинке гальюна, он снова прикрепил его к консоли удаленного доступа и поспешно соединился с городской сетью. Грант озадачился, когда ЭКУД принял неизвестный сигнал, и осторожно ответил на звонок. На экране высветилось лицо Маркуса Элиаса.

— Где вы находитесь? Корабль уже под твоим управлением?

Лидер Праволишенных сходу завалил подчиненного вопросами.

— Нет, Маркус, я не успел нейтрализовать экипаж, — Грант печально опустил голову. — Но я не выдал себя, они по-прежнему мне доверяют. Что произошло?

— Чертовски хороший вопрос, — Элиас растерянно ухмыльнулся; задумавшись, он смотрел в пустоту перед собой. — Значит, Лаура ещё жива?

— Да, я не успел...

— Может, оно и к лучшему. По крайней мере, в случае бегства у тебя останутся помощники, — прагматично рассудил Маркус. — Судя по всему, произошёл какой-то сбой в работе Прометея. Мне пока неизвестны подробности, но сейчас идёт аварийная перезагрузка всех систем. Чем это грозит? Ответ на вопрос лучше тебя и создателя этой программы никто не знает.

Грант нахмурился, потёр подбородок.

— Если Прометей перейдёт в аварийный режим, жители Акроса, скорее всего, будут обречены. Похоже, у нас мало времени.

— За десять минут шкала процесса достигла только десяти процентов. Если тенденция сохранится...

— Нет, — Эрик потряс головой; облокотившись о раковину, он раскачивался, прогоняя нервное напряжение. — После перезагрузки основных систем процесс пойдет быстрее. У нас нет и часа.

— После восстановления будет возможность вывезти из города прототип? — Маркус задал самый важный вопрос, от которого зависело слишком многое.

— Произошла авария в логическом модуле. Я не уверен, что после такого Прометей откроет двери и будет считать город чистым. Он запрограммирован на жёсткие ответные меры. Если кто-то решит взломать систему или повредить механически любой из модулей, Прометей не оставит шансов.

— Нам надо вытащить прототип любой ценой, — с осторожным нажимом произнёс Элиас. Он понимал, что в сложившейся ситуации требовать от Гранта чуда бессмысленно, но Маркус не мог не напомнить ему обо всей важности последнего задания, что выполнил Разин.

— Я не уверен, что у нас будет такая возможность. Город может оказаться погребён Прометеем. Но в таком случае прототип будет уничтожен. Разве не этого мы хотели? — Эрик напрягся. — Есть ли разница в том, кто уничтожит его, мы или бездушная программа?

— Наверное, ты прав, — Маркус сдался, потерев уставшие глаза. — Просто надо удостовериться, что всё пройдет гладко и наверняка. Ты же знаешь, нужно, чтобы антивирус не попал в руки ни военных, ни сената.

— Откуда ты вообще знаешь, что в этот раз он получился? — Эрик сдержанно улыбнулся. Утверждение Элиаса выглядело фантастически.

— Я знаю, я уверен в этом на сто процентов.

— Вот как? И что за гений изобрёл вакцину по прошествии двадцати пяти лет? — Грант все ещё иронизировал, он отказывался верить словам Маркуса.

— Тот, кто искал её пять лет назад, тот и вывел формулу. Мы были ТАМ, Эрик. Команда Якуба отдала жизнь за то, чтобы мы получили эту треклятую формулу, — голос Элиаса сел.

— Там? — не сразу сообразил Грант; через мгновение его лицо вытянулось от осознания, тело прошибло холодным потом. — Не может быть! Но там же никто не выжил!

Маркус вытянул указательный палец, медленно потряс им перед экраном видеофона.

— Один. Всего один человек.

— Но это невозможно! — не сдержавшись, Эрик ударил кулаками по раковине; спохватившись, замолчал. Понадеялся, что резким звуком не привлёк к себе внимания. За дверью по-прежнему было тихо.

— Ты удивишься, но ему это удалось, — Маркус холодно хмыкнул. — Герберт действительно нашёл вакцину и даже сохранил её образец.

— Где? — Эрик сжал от злобы зубы, процедил: — Этому старому пройдохе все же удалось...

— Он спрятал антивирус в теле своего помощника. Ты даже должен его помнить, не так уж и давно это случилось.

— Кто? — Грант смотрел исподлобья, тяжело дышал.

— Ксандер Элиот.

— Этот щенок? Не может быть... — на выдохе пролепетал Эрик. Их разговор прервал звук сирены. Кровавые отблески озарили лицо Маркуса. Лидер Праволишенных поднял голову, вгляделся в дисплей компьютера.

— Анклав отдал приказ о боевой готовности! — выпалил он на одном дыхании. Звуки переговоров по рациям на заднем плане сливались в монотонный гомон. — Они ищут одиночный корабль у купола города. Ты замёл следы?

— Да, я использовал видеофон капитана. Но на Экзорции есть группа военных, они рано или поздно вычислят меня. Мне нежелательно возвращаться.

— Да, возвращаться на Экзорцию опасно, но у нас нет иного выхода. Постарайся покинуть дикую территорию как можно быстрее, а на Экзорции не пересекаться с военными. Как только ситуация в Акросе прояснится, решим, что делать дальше!

Маркус почти прокричал последние слова, а затем оборвал связь.

От досады за ситуацию Эрик зарычал, разъединив коммутаторы, распихал по карманам. У него не было времени ставить их на подзарядку, не было времени прятать пистолет, что предательски выпирал из кармана. Счёт шёл на минуты. Покинув гальюн, он взлетел по лестнице, распахнул люк рубки. Окинув товарищей внимательным взглядом, он заговорил быстро, стараясь создаваемой паникой вынудить их к решительным действиям.

— Нам надо возвращаться обратно, у Акроса серьёзные проблемы!

Грант перевёл сбившееся дыхание.

— Что за спешка? — капитан подозрительно сощурился.

— Объясню по дороге, нет времени. Скоро здесь будут военные, надо уносить ноги! — Эрик еле сдерживался, чтобы не выхватить оружие и не выстрелить этому упрямцу в лоб — несмотря на умоляющий взгляд Лауры, Ричардс остался непреклонен, руки на его груди застыли в скрещенной позе.

— А что, если я не верю во всё это? — холодно возвестил Джош.

Эрик открыл рот, но не смог ничего возразить. Довод оказался непробиваемым, и в рубке повисла напряженная тишина. Рука Гранта сама потянулась к карману.

— Старший лейтенант. Старший лейтенант Бейкер?!

Кто-то тряс Эдварда за плечо. Его глаза, ещё не привыкшие к темноте, расширились от ужаса нахлынувших воспоминаний. Всё произошло слишком быстро и в не самый подходящий момент; офицер встряхнул головой, прогоняя наваждение. Бросил на подчинённого раздраженный взгляд. Едва разглядел его силуэт. Темноту разрезал тусклый свет коммутатора.

— Старший лейтенант Бейкер, очнитесь. Произошло что-то серьёзное, освещение не восстанавливается уже десять минут. Я не могу связаться со штабом, что нам делать?

Бейкер раздраженно стряхнул руку старшины с плеча, оценивая обстановку, развернулся на месте. На развилке перед коридором их оказалось трое, не считая Хватова, что всё ещё стоял на коленях и вёл себя подозрительно тихо — на его голове красовался мешок, лица не было видно. Эдвард осторожно вынул пистолет, направил дуло на пленника. Он мог объяснить происходящее только одной догадкой. Взвёл курок. Щелчок прозвучал над самым ухом Максима, пронзительно громко и недвусмысленно. Маска мешала Бейкеру стряхнуть со лба капли пота, он, затаив дыхание, смотрел на Хватова, ожидал реакции с его стороны. Думал о защитном амулете на шее, но он висел поверх плотного костюма и поэтому совсем не ощущался.

— Что вы делаете, лейтенант? — негромко, но решительно остановил его старшина, явно недовольный развивающимися событиями. — У нас приказ доставить сержанта в порт как важную персону, а не убивать его.

— Питерсон, — Эдвард поднял голову, обратился к подчиненному с трудом сдерживая гнев. — Доложите обстановку. Почему вы ещё не доложили обстановку?

— Я только что отрапортовал вам о сложившейся ситуации, — терпеливо повторил старшина; он не выпускал видеофон из рук, но старался светить им в пол. — Оборвалась связь со штабом, после сбоя прошло уже десять минут. Мне кажется, в Акросе что-то случилось.

— Они опять запустили Прометея? Может, вирус вырвался из зараженных зон? — робкий голос с другой стороны заставил Бейкера кинуть на рядового раздраженный взгляд. Совсем юнец, он нервно оглядывался по сторонам, вопреки уставу стянул с головы защитную маску.

— Я предлагаю прервать операцию и вернуться в исходную точку; надо выяснить, что произошло, надо связаться со штабом, — продолжал жужжать над ухом Питерсон. Лейтенант размял затекшие на рукоятке пистолета пальцы. Он мог дать голову на отсечение, что сегодня обязательно кого-нибудь пристрелит.

— Нет. Надо продолжить операцию, — сухо заключил Бейкер и направил оружие на сослуживца, тот попятился. — Наденьте маску, рядовой. Вы нарушаете третий пункт предписания о чрезвычайных ситуациях.

Не так давно Эдвард уже призывал подчиненных к субординации и беспрекословному исполнению устава, он готов был сделать это и ещё раз.

— Простите, сэр, — рядовой задёргался, неуклюже нацепил маску обратно.

— Мы не имеем права прерывать выполнение боевой задачи! — Эдвард остался непреклонен.

— С вашего позволения, лейтенант, но выполнение боевой задачи невозможно. Мы лишились не только связи со штабом, я не могу связаться с группой зачистки!

Старшина говорил жестко, невзирая на то, что у Бейкера в руках было оружие, размахивал перед лицом видеофоном.

— Мы остались без связи, и идти дальше слишком рискованно!

Бейкер еле слышно зарычал. Не страшно, что они попали в затруднительную ситуацию. Лейтенанта огорчало поведение подчинённых, их робость и страх. Угроза для жизни? Но ведь работа на благо Акватики в роли военного пса предрасположена к этому. Питерсон вопросительно смотрел в непроницаемый шлем Эдварда, но не дождался вразумительного ответа. Коридор за его спиной озарился короткими вспышками света. Команда зачистки возвращалась назад.

— Что вы делаете здесь? — Бейкер опомнился первым, сделал угрожающе шаг вперёд. Они возвращались без предупреждения и явно не дойдя до конца коридора. Всё это начинало пахнуть бунтом.

— В городе случилось что-то непредвиденное, нельзя разъединяться, надо держаться вместе, — Питерсон снова влез в разговор, прикрыв собой подошедшую часть команды.

— Откуда вы знаете об этом, старшина, вы уже связались со штабом? — процедил Эдвард сквозь зубы.

— Нет. Лейтенант, я же сказал, что связи со штабом нет.

— Тогда с чего вы взяли, что случилось что-то непредвиденное?! — Бейкер повышал голос, вертел головой, стараясь охватить всех подчинённых, чтобы донести до них очевидные вещи.

— Я думаю, что...

— Вы думаете? В данный момент у вас нет права думать! Операция проходит под моим руководством, соблюдайте субординацию! — краем глаза Эдвард заметил, как зашевелился Хватов, громкий звук заставил его встрепенуться. Лейтенант быстро добрался до пленника, ткнул дулом пистолета ему в плечо.

— Немедленно продолжайте выполнять поставленную задачу! Когда освещение вернется в город, коридор к порту должен быть очищен от трупов! — крикнул Бейкер, не оборачиваясь. Он услышал звук поспешно отдаляющихся шагов. Сокрушался, что ему приходится распекать подчинённых, не дожидаясь их сознательных действий. Эдвард остался у пленника, не решаясь убрать оружие, ловил на себе косой взгляд старшины, но оставался безразличным к его претензиям. Лейтенант сосредоточился на Хватове — тот по-прежнему вёл себя слишком тихо. Бейкер начинал нервничать, подозревая сержанта в происходящем, приставил пистолет к его голове и произнёс почти неслышно:

— Если это твоих рук дело, то ты не дойдёшь до порта живым...

* * *

Максим сидел на краю крохотного потёртого и местами прохудившегося дивана, оставшись в стороне от разношёрстной компании интернатовских детей, где каждый сам искал себе занятие по душе. Он играл деревянными кубиками, передвигал их, собирая, как пазл, яркую картинку: рыжую лису в лубяной избе и сидящего на пороге закрытой двери зайца. Узнаваемый мотив из русских народных сказок с каждым оборотом очередного кубика пополнялся новыми частями. Двое мальчиков с радостным криком пробежали совсем рядом, они играли в салочки. Максим поднял на них недоверчивый напряженный взгляд, прикрыл кубики маленькой рукой. Ему исполнилось всего десять лет, он оказался в интернате совсем недавно и ещё не привык к тому, что все игрушки в комнате отдыха общие. Девочка лет восьми попыталась сесть рядом, поучаствовать в игре, но Максим оскалился и зарычал. Он был как дикий зверёк, и эта злоба на мир пугала остальных детей. Девочка заплакала и убежала прочь. Максим не чувствовал себя частью общества, он выглядел маленьким Маугли, попавшим сюда из каменных джунглей большого города.

— Тебя опять запрут в изоляторе и заткнут кляпом рот! — услышал Максим задыхающийся от слёз голос, девочка побежала за воспитателем. Его глаза расширились от обиды и недоумения. Изолятор для особо буйных детей — не самое приятное место в интернате, особенно если там проводить большую часть времени. Он так и не понял, в чём снова мог так провиниться. Нет, в изолятор совсем не хотелось, мысль догнать ябеду и остановить её силой заползли в голову Максима скользкой змеёй. Лёгкая дрожь прошла по руке, что прикрывала кубики. Он не сразу почувствовал, как деформировалось дерево; бесформенная масса с изувеченной картинкой просочилась между тонкими пальцами. Максим вздрогнул, когда вдруг понял, что в очередной раз спонтанно изменил свойства материи. Он открыл в себе эти способности недавно и ещё не научился пользоваться ими сознательно, но боялся их, как проявления чего-то нехорошего. Крики и шум игр в комнате отдыха неожиданно стихли. Отряхнув ладонь от вязкой субстанции, Максим поднял испуганные, полные слёз глаза. Дети стояли вокруг дивана полукругом, молча и пристально сверлили его едким взглядом. Максим рефлекторно вжался в угол. Дрожащие губы не издали ни звука, но он всем своим видом молил о прощении.

— Ты не такой, как все! Ты здесь чужой!

Он вздрогнул, когда они хором произнесли эти страшные для ребёнка слова. Максим отчаянно замотал головой. Это не так, он совершенно обычный, он так хотел в это верить.

— Ты не такой, как все!

На сей раз дети как по команде сделали шаг вперёд, сузили полукруг, тыкали в Максима пальцами.

— Ты не из нашего мира, уходи, уходи, уходи!

— Дети, хватит!

Мягкий, но решительный и грозный голос воспитательницы заставил детей замолчать. Она появилась словно из воздуха у самого порога, сняла очки, чтобы лучше разглядеть представшую картину.

— Максим такой же, как и мы. Он один из нас, — её голос спасительным бальзамом проникал в душу. Максим вытер слёзы обиды.

— Расступитесь! — женщина уверенно прошла маленькую толпу насквозь, присела на край дивана, посмотрела на Максима с нескрываемой нежностью и теплом, помогла успокоиться. Воспитатель грозно сверкнула глазами в сторону застывших полукругом детей:

— Зачем вы обижаете его? Он не заслуживает такого отношения! — она обняла мальчика, прижала к груди, нежно гладила по голове и шептала: — Не плачь, пожалуйста, успокойся.

Максим кивнул, почувствовав себя лучше, исподлобья смотрел на прилипшую к ним толпу. Они больше не походили на людей, стояли словно картонки с нарисованными человеческими лицами. Он всхлипнул, насторожился. Голос воспитателя убаюкивал, но словно откуда-то изнутри просыпалась тревожная сирена.

— Не огорчайся, они никогда не смогут понять нас. Мы — послание высшей силы, они — обычные люди, сжираемые своей же завистью.

Её голос ненавязчиво, но ощутимо давил внутрь. У Максима закружилась голова, ему уже не нравилось, во что превратилось пришедшее спасение. Он попытался вырваться из крепких объятий, но руки женщины ещё сильнее обвили щуплое тельце. Максиму стало тяжело дышать.

— Не надо сопротивляться, никто не поймёт тебя так, как я, — слова были мягки и текучи, проникали в самые тайные уголки сознания. Максиму не хватало сил сопротивляться, он с ужасом обнаружил, что их тела начинали сливаться. Дрожь усталости пробежала по телу; ещё немного, и сознание Максима угаснет.

— Нет, солдат, борись! — грубый мужской бас донёсся до Максима из глубины подсознания. Его зрачки расширились; ему удалось поднять голову, взглянуть на бесформенное создание, в которое превратилась женщина. Хищная масса серого цвета оскалилась россыпью маленьких острых зубов. Она была готова поглотить Максима, подчинив себе его волю.

— Спокойной ночи, дружок...

Максим смог вырвать руку из тягучего плена, он не знал, что делать, как сопротивляться чужаку и его воле; в голову пришла только одна мысль: боль, только боль способна отрезвить сознание, отсеять всё лишнее. Максим поднёс руку к лицу, изо всех сил укусил себя за запястье. Вспышка ослепила глаза, он взвыл от боли и в следующее мгновение обнаружил, что кто-то, вцепившись в руку, насильно вёл его по узкому коридору. Девочка, что убежала за воспитателем, семенила рядом, нудила на самое ухо:

— Он опять испортил игрушки! Во что нам играть?

— Ой, да не ной ты, и так тошно! — уставший женский голос принадлежал вполне реальному персонажу из не самых приятных детских воспоминаний. Максим не сопротивлялся; он старался заглянуть женщине в лицо, понял, что каким-то чудом ему удалось вырваться из плена странного существа, но обернулся назад, почувствовав пристальный взгляд в спину.

— Слышишь, слышишь меня?

Максим не знал, кто это был, но жуткая серая тень шла по их следу.

— В изолятор его до утра, да, Марина Павловна? — на лице девочки проступила злорадная улыбка. Тогда, в интернате, они знали, чего больше всего на свете боялся Максим, но в этот раз он поймал себя на мысли, что изолятор — это единственное место, где он мог спастись. Дверь крохотной подсобки, в которой не было света и грязное одеяло на полу заменяло кровать, приближалась. Здесь коридор обрывался, упираясь в тупик. Воспитатель на ходу достала из кармана ключ. Они остановились, ждали, пока поддастся старый замок. Максим нервно оглядывался на шум падающих предметов за спиной; кроме него, их больше никто не слышал. Максим надеялся, что чужак не настигнет их раньше, напрягся, подгоняя иллюзию. Мир воспоминаний был нереален, но хоть он и должен был следовать немым правилам, по которым этот мир существовал, мог немного влиять на ход времени.

Дверь изолятора скрипнула и распахнулась, Максим не стал ждать приглашения внутрь, влетел в темноту сам. Проход захлопнулся, едва не прищемив ему пальцы, на два оборота щелкнул замок. Максим перевёл дыхание, он хоть и оказался в темноте, но чувствовал себя здесь в безопасности.

— Вот и сиди тут! — голос девочки сквозил издёвкой; воспитатель лениво осадила её, их шаги отдалились и исчезли. Максим приник к двери ухом, услышав чье-то тяжелое дыхание.

— Ты думаешь, что спрятался от меня?

Чужак дёрнул ручку, навалился на дверь. Она протяжно заскрипела, но выдержала натиск, Максим вскрикнул от неожиданности, отскочил к стене. Здесь было слишком мало места — и уже негде спрятаться.

— Уходи!

— О нет, мой дружок, мы поиграем с тобой в одну игру, в салочки, помнишь такую? — существо злорадно улыбалось. — Чур, я вожу!

Максим нервно сглотнул, их противостояние только начиналось...

Да воспрянет духом каждый, кто пал. И миру явится герой.

Илэйн...

Паттерсону потребовалось немало сил, чтобы добраться до тайной комнаты Прометея. Лазарь всё ещё держал с ним псионическую связь, но после провала в лаборатории значительно ослабил хватку. Теперь Марк чувствовал своё тело, мог шевелить руками и ногами, но они, словно в вязком киселе, утопали в пространстве, что ушло в беспросветную мглу. Как только вода в комнате отдыха коснулась руки Паттерсона, её подъём остановился. Прометей обесточил не только город, который должен был защищать, свою работу остановили и гидронасосы системы безопасности.

Марк покинул комнату. В маленьком лазе, что он слепо нащупал в потолке, едва хватало места. Паттерсон задыхался от нехватки кислорода, пробираясь к заветной цели. Но он не искал спасения, не видел выхода из сложившейся ситуации и не думал о том, чтобы спастись.

В темноте его рука коснулась чьего-то тела. Вязкая, полузапекшаяся кровь все ещё выползала изо рта Уолша. Паттерсон положил на него руку. Лицо мертвеца было холодным, глаза открыты. В груди, на месте ребер, пустота.

Илэйн...

Марк двигался дальше. Люди никогда не смогут понять псиоников, между ними стояли вечный спор и вечный барьер, лишь усугубившийся во время Великого Исхода. Он очень хорошо помнил это время, не просто видел со стороны, а участвовал в том безумии. И эти картинки навсегда изуродовали души детей. Лихорадка душила сверху, но здесь, на дне океана, под толщей воды притаился ещё один враг. Неожиданный враг. Это был удар в спину для всего человечества, и те, кого ещё вчера называли спасителями и посланниками небес, в одночасье стали проклятым исчадием ада. Псиоников уничтожали сотнями, вырезали как прокаженный скот. Марк считал, что ему повезло. Он умудрился скрыть свой дар, запрятать его в бездну своего разума и навсегда заколотить туда вход. Лишь много позже, когда Паттерсон повзрослел, он узнал, что такое блокировка ментальных связей. Её научились делать медикаментозно, но всегда оставались какие-нибудь ограничения. Илэйн не повезло: она не была ребёнком Исхода и не знала, что такое псионическая атака и как можно ей противостоять. Марк хотел рассказать ей об этом, показать на своём примере, раскрыть её дар и соединить со своим в одну нить. Ведь он считал, что по прошествии стольких лет угроза для псиоников миновала.

Паттерсон не знал, что с ним произошло, как чужак взял под контроль его тело. Всё случилось слишком быстро, и Марк помнил только сильный удар током, тот отключил его сознание, а всё, что произошло потом, — как в тумане...

Харрисон! Он убил Харрисона голыми руками.

Марк продолжал двигаться вперёд. Каждое осознанное мгновение — это крупица золота, которую нельзя упускать или тратить на сожаления. Пусть смерть бывшего напарника будет на его руках, но это нелепые случайности, на которые нет смысла обращать внимания. Паттерсон замер на краю жёлоба. Илэйн. Она ждала его там внизу.

— Я иду к тебе, моя любовь.

Губы Марка потрескались и кровоточили. В полной темноте он не видел спуска, лишь ощущал сквозняк, поднимающийся снизу. В потоке угадывались затхлость, сырость, медный привкус крови и запах горелого мяса. Илэйн была жива; Паттерсон не просто чувствовал это, он ощущал поток её сознания. Ещё не поздно было всё исправить.

Марк качнулся и подался вперёд. Он падал, доверившись своему чутью, широко расправив руки и даже не пытаясь за что-то зацепиться, затем скатился по желобу, перекатившись через бок, и почти бесшумно очутился в тайной комнате Прометея. Он припал на одно колено, впившийся в темноту взор оцепенел. Илэйн была совсем рядом, почти под рукой. Её тельце, сжавшееся в комок и не подающее признаков жизни, все же пульсировало энергией, издавая нестерпимый жар.

— Илэйн... — Марк приподнял её голову дрожащими руками. Илэйн молчала: обугленная корка на коже, остатки волос, безвольно раскинутые руки, казалось, в теле девушки больше не было жизни. Паттерсон положил руку на её лицо.

— Илэйн, это неправда. Ты жива, ты просто должна в это поверить. — Марк улыбнулся кончиками губ, но так и не дождался ответа.

— Не волнуйся, любимая, я помогу тебе.

Паттерсон освободил разум для псионической атаки; он прижал Илэйн к груди, обхватив за плечи. Марк посылал в пальцы энергетические импульсы, призывая её сердце снова забиться, а тело ожить. Отблески статического электричества озаряли комнату, выхватывая из мрака трупы Рендерса и Кана. Безмолвным обелиском над ними возвышался потухший модуль Прометея.

— Потерпи, ещё чуть-чуть.

Тело Марка скручивалось в узел от напряжения. Лазарь по-прежнему сковывал его мысли и внутренние движения, не давая полностью раскрыть потенциал. Он словно берёг его для какой-то новой цели, но Паттерсон уже не мог понять, для какой именно. Его разум вывернулся наизнанку, отдавая Илэйн последние излишки своей энергии; он с облегчением чувствовал, как в её тело возвращается жажда жизни. Голова Илэйн затряслась, но открытые глаза ещё смотрели в пустоту.

— Просто поверь, что ты жива...

Паттерсон хрипел, теряя сознание. Боль пронзала его тело, но даже она не могла сравниться с той болью, что поселилась в его душе. Это был финальный рывок, в котором Марк отдал бездыханному телу последнюю частичку своей жизни. Илэйн судорожно втянула ноздрями воздух, что тут же выжег огнём её внутренности. Взгляд её прояснился; она подняла руку, но лишь для того, чтобы вцепиться в плечо Марка. Ранения Илэйн не были совместимы с жизнью. От её истошного крика невыносимой боли у Паттерсона заложило в ушах, а из носа потекла кровь. Каждая секунда этого пробуждения проходила для Илэйн пыткой, которую не мог себе представить даже самый больной и разгоряченный фантазией человеческий разум. Она пыталась остановить его, разрывала уцелевшими ногтями кожу, целилась в лицо.

Истекая кровью, Марк улыбался, ведь ему удалось это. Ему удалось вернуть ей жизнь. И пусть цена, которую они заплатили за это чудо, отзывалась нестерпимой болью в каждой клетке их организма, но оно того стоило. Несомненно стоило...

— Я люблю тебя...

Паттерсон нежно прижал ожившего мертвеца к груди. Их клетки срастались в одно целое, поглощая и заменяя друг друга. Илэйн молила о смерти, но, умирая каждую секунду, в следующее же мгновение вновь оживала. И это безумие повторялось снова и снова. Подрагивая, словно тусклый огонёк свечи на сквозняке, над головой замерцали лампы освещения. Прометей возвращал в Акрос не просто свет, первая ступень перезагрузки успешно прошла, и город судорожно вдохнул этот глоток жизни. Он оживал подрагивая своими сводами.

* * *

Джек Росс ввалился в туалет, без особой надежды найти в нём спасение. Паника на камбузе, казалось, достигла своего апогея. Ещё чуть-чуть, и люди от страха начнут рвать друг друга на куски.

— Да-да и, чую, мне достанется самый сочный кусок! — Джек засмеялся от этой перспективы; задирая голову, он прильнул к раковине. По старой привычке Росс крутил ручки кранов, но так и не дождался, пока из них потечёт вода.

— Чёрт! Чёрт! — он закричал от злости на самого себя, извернулся и ударил по раковине ногой. — В этом проклятом месте нет даже воды!

— Ты смешон, Джек, одни истерики, — раздался спокойный голос Спенсера, совсем рядом, почти над ухом.

Росс испуганно крутился волчком, подсвечивая пространство видеофоном и окропляя своей кровью пластиковые панели:

— Пошёл прочь, ты мёртв!

— Я так же мёртв, как и ты, Джек, но ты же, будучи мертвым, все же живешь, — Спенсер усмехнулся, но в этот раз Росс не видел его силуэт.

В темноте становилось совсем неуютно, и хоть Джек понимал, что от этого не будет прока, но все же щелкнул выключателем. Освещения в туалете закономерно не прибавилось, и навязчивый голос старого знакомого никуда не пропал:

— Джек, Джек, Джек. Твои дела плохи как никогда, а ты всё прячешь голову в песок! Жалеешь себя? Как же это всё в твоей детской манере...

Росс обернулся на скрипнувшую дверь одной из туалетных кабинок, что всё время до этого оставалась закрытой. Он вскрикнул, осветив громилу с обритой головой и ручищами как молоты. Джек уже видел его раньше, но ситуация не располагала к общению, и вспомнить, при каких обстоятельствах они пересекались, ему не удалось. Он прижался к стене и задрал голову: кровотечение как нельзя вовремя напомнило о себе.

— Проблемы? — Верзила не стал любезничать, взял Росса в оборот сразу и без предупреждения, словно ждал здесь только его.

— Нет, как видишь, всё нормально!

Сарказм спасал Джека почти всегда, но в этот раз система дала сбой: Росс вспомнил, где видел этого мордоворота, но слишком поздно, чтобы увернуться от его атаки.

— Не суетись, — легкий толчок к стене и незамысловатое начало разговора заставили Джека ударить верзилу по ноге и в панике кинуться к выходу, но дверь открылась раньше, чем он успел её настигнуть. Леди-вамп по фамилии Хортес элегантной походкой вошла в мужской туалет в сопровождении второго телохранителя. В его руках были сразу два видеофона, светившие в лицо Россу как прожекторы. Оказавшись в сборе, компания высокопоставленной особы закрыла дверь туалета изнутри.

— Смело, — Хортес наигранно похлопала в ладоши, обходя Джека со всех сторон; его повалили на грязный пол и заломили руки. — Очень интересная история про лихорадку наверху, но правда ли это? Или ты опять всем солгал?

— Опять?

Джек усмехнулся: получается, пока никто не знает правды? Очень интересная ситуация.

— И когда это я врал вам до этого? Дамочка, мне кажется, у вас обо мне сложилось какое-то неверное впечатление!

— Я, конечно, могла бы много рассуждать об этом. Но разве у нас есть время?

— Я вот как раз думаю, что времени у нас более чем достаточно! — Джеку так и не удалось остановить кровотечение, теперь под ним растекалась маленькая кровавая лужа.

— Что происходит наверху? — голос Хортес окреп достаточно, чтобы Росс поднял голову и, морщась от света фонариков видеофонов, взглянул на свою истязательницу с неким подобием восторга. Вот у кого надо поучиться грамотному общению с обслуживающим персоналом.

— А разве в этом есть разница? — Росс уже не мог спокойно говорить, истерический смех прерывал едва ли не каждое его слово.

— Что?

— Мне неудобно говорить в пол! — Джек рассмеялся в голос, когда по раздраженному взмаху руки Хортес верзилы подняли его на ноги.

— Что ты имеешь в виду?

Росс продолжил излагать мысль только после того, как отсмеялся и перевёл дыхание:

— Какая разница, что происходит наверху? Мы здесь, а не там! И нам надо заботиться о том, что происходит под нашим носом! И я советую вам всем сейчас прислушаться к моим словам, иначе мне будет вас всех очень жалко!

— Жалко нас? — Хортес брезгливо морщила носик, и это невероятно возбуждало Джека. — С какой-то стати нас надо жалеть?

— Глупышка, — Росс попытался освободить руки, чтобы прикоснуться к щеке Хортес, но верзилы не дали ему даже пошевелиться. — Хотя этих вот твоих мордоворотов будет не жалко, а вот над твоим трупом я погрущу.

— Ты сошёл с ума?!

— Конечно! Я сошёл с ума, вот только поверь, что не я один; здесь семьдесят человек, и все сойдут с ума, представляешь, что тут начнётся? — Джек игриво подмигнул Хортес, заметив, как изменилось её лицо. — Любишь неуправляемую толпу? Безумие, смерть и разрушения? Идиоты, вы будете первыми, с кем они расправятся, вы же представители той самой власти, что обрекла их на страдания. А я знаю людей; люди очень хотят, чтобы за их страдания кто-то в итоге ответил...

— И каков твой план?

— Мне тяжело говорить, когда ломают руки, — Росс морщился от боли, хотя с облегчением заметил, что его кровотечение прекратилось. Теперь нос опух и болезненно пульсировал. Хортес пошла на уступки, и через мгновение Джек уже разминал затекшие плечи.

— План прост! — он снова смеялся, радостно оглядывая своих новых знакомых. — Вы — держитесь подальше от толпы, толпа держится меня, а я буду держаться здравого смысла, и все вместе мы переживём этот кризис.

Хортес скрестила на груди руки и скептически отнеслась к плану Джека, но проблема в том, что почти во всем изложенном он был прав. Они действительно первыми попадут под удар, если что-то пойдёт не так.

— Хорошо. Меня зовут Рамона Хортес.

— Джек. Джек Росс, — Росс протянул Рамоне руку, она неуверенно пожала её.

— Это мои подчинённые, Мартин и Стивен. — Хортес представила телохранителей, но Джек отмахнулся от знакомства.

— Не имеет значения, вы тут главная, Рамона, и только вы будете всё решать. Только вы.

Хортес бледно улыбнулась Россу и, кивнув своим амбалам, удалилась из туалета. Джек склонился над раковиной, вытирая кровь с лица рукавом, и тихо засмеялся.

— Джек, у тебя еще есть выбор... — голос Спенсера зазвучал в голове тонкой струной, готовой оборваться в любой момент. Росс размахнулся, чтобы швырнуть в него видеофоном, но резкий скачёк напряжения заставил лампы освещения протяжно загудеть, Свет вспышкой ударил по глазам Джека, заставив того покачнуться и пряча лицо застонать. Он смеялся и утешал себя только одной мыслью: рождение — это всегда боль.

— Джош? — Лаура привстала, надеясь, что капитан в этот раз просто шутит, но Ричардс ни на мгновение не изменил сурового выражения лица. Похоже, он действительно решил пойти наперекор судьбе и встретить врага лицом к лицу.

— Капитан, при всём уважении, я не разделяю вашего оптимизма. Ваш корабль беззащитен, нас расстреляют как учебную мишень!

Грант подступил к Джошу с другой стороны. Ричардс нисколько не боялся психологического давления. Военная выучка и стойкие принципы позволяли капитану смотреть на потуги компаньонов с легкой снисходительностью.

— Джош, пожалуйста, нам грозит опасность, — Лаура подавила нервный смешок.

— Нет никакой опасности, — Ричардс кивнул на монитор у себя за спиной. — Радар молчит, вокруг нас нет военных целей.

— Они вот-вот появятся, и, боюсь, из-за вашего упрямства мы не успеем сбежать, — Гранта начинало трясти от злости, однако даже несмотря на это, он не позволил себе повысить голос.

— Мы лежим на грунте, двигатели выключены; они не заметят нас, даже если пройдут в считанным метрах от корпуса судна. — Ричардс уже откровенно насмехался над паническими настроениями пассажиров. Совсем недавно на их месте так же отчаянно паниковал Гдан. Ему не хватало Бориса, его неловких протестов и наивных детских страхов. Что теперь стало с ним в Акросе? Джош отогнал мрачные мысли.

— Я боюсь, что военные будут прочесывать дно; они наверняка уже предупреждены о наших вылазках. Капитан, будьте благоразумны, подумайте хотя бы о Лауре! — Грант говорил быстро и резко, изо всех сил стараясь не повышать голос. Он прекрасно понимал, чего добивался Ричардс: отменная провокация могла вывести на чистую воду любого недоброжелателя, но Эрик был слишком умён, чтобы поддаться на неё. Джош не глуп, и эту фигуру следовало убирать с доски как можно скорее — неровен час, он найдёт лазейку и докопается до правды.

— Я очень благоразумен, — Ричардс сверлил Гранта пронзительным, пытливым взглядом. — А вот в вашей благоразумности я несколько сомневаюсь.

Он ждал, когда нервы Эрика сдадут и он попробует захватить корабль силой. Грант не понимал только одного: каким образом Джош собирался защищаться?! У капитана не было оружия под рукой, кроме ножа. Он рассчитывал только на удачу, или всё же корабль хранил в себе ещё какие-нибудь сюрпризы?

— И что же вас так смущает? — Грант улыбался, но слишком натянуто. Рука его невольно скользнула в карман куртки, пальцы нащупали рукоять пистолета.

— Ваша чудесная осведомленность меня начинает очень сильно беспокоить, — Ричардс присел на пуль управления, он пошёл в атаку и выбрал для этого, несомненно, самый удобный момент. Грант тяжело вздохнул, потряс ЭКУДом перед лицом капитана.

— Я уже устал повторять, что всю информацию я получаю через эту консоль.

— Чудесная машинка. Откуда она у вас, говорите? — хмыкнул Джош.

В иной ситуации Эрик бы восхитился его упрямством, но драгоценное время ускользало, а эти разговоры всё равно ни к чему не привели бы ни одну, ни другую сторону.

— И об этом я уже говорил: я был разработчиком Прометея, это тот грех, который я пытаюсь сейчас исправить.

— Это правда, — Лаура поспешила вступиться за Гранта, понимая, что её слова будут для капитана более весомы, и не просчиталась. Ричардс потупил взор, его голос сел:

— И всё же я предлагаю остаться здесь.

— Нет, слишком рискованно! — Эрик поспешил к пассажирским креслам и занял там место.

— Пожалуйста, Джош! — взмолилась Уотерс и в этот раз окончательно сломила волю капитана. Если бы они только знали, что топлива Протура хватит только на обратную дорогу, Ричардс не находил слов, чтобы объяснить это компаньонам. Он решил, что на Экзорции обязательно что-то придумает, благо в гавани стояло много субмарин. Капитан завёл двигатели Протура без лишних слов. Он поднял машину со дна и взял курс на обратную дорогу. Радар судна просигнализировал о появившейся в поле зрения опасности, заставив экипаж вздрогнуть. Грант не обманул команду, и военные не заставили себя долго ждать.

— Нам повезло... — Эрик выдохнул, когда корабль отдалился от Акроса на безопасное расстояние, оставив преследователей за спиной. Джош даже не заметил брошенного в его огород камня, его мысли были заняты совсем другим.

— Эрик, какую часть Прометея вы разрабатывали? — Лаура задала давно мучащий её вопрос. Корабль рассекал толщу воды, двигаясь на автопилоте по маякам, поэтому у экипажа снова выдалась минутка для беседы.

— Часть под названием: сдохни, сука! — Эрик вскочил с места, резким движением выхватил пистолет. Лицо Лауры вытянулось от недоумения, но первая пуля была предназначена не ей. Голова Джоша содрогнулась от выстрела и лишилась части черепа. Кровавые куски прыснули на лобовое стекло, пульт управления и мониторы. Расчет Гранта оказался безупречен: забившееся в конвульсиях тело капитана никак не повлияло на курс корабля.

Уотерс закричала, смазывая со щеки кровь Джоша; она вжалась в кресло, когда Грант настиг её, не давая ни малейшего шанса на спасение. Он сунул дуло пистолета Лауре в рот, сломав ей несколько зубов, и злобно зарычал:

— Бездарная сучка, твой отец ответил за свою надменность жизнью, теперь и твоя очередь!

Он нажал на курок, размозжив еще одну голову и наконец обретя свою справедливость...

— Эрик, вы уснули? Так над какой частью программы вы работали? — Джош повторил вопрос Лауры, кинув на притихшего Гранта подозрительный взгляд. Эрик встряхнул головой, прогоняя нахлынувшее наваждение, и виновато улыбнулся:

— Простите, я задумался... На Гилеоне в нашем отделе разрабатывали программное обеспечение логических модулей, оболочку, так сказать, — не моргнув глазом соврал Грант.

— Подходим к Экзорции, — возвестил Ричардс, заерзав в кресле. Ему хотелось быстро пройти приёмный шлюз в ручном режиме и сэкономить немного топлива, но Уотерс была ещё не готова для этого.

— Будем входить на автопилоте, — Джош ответил на её немой вопрос и неожиданно обратился к Гранту: — Почему вы говорите, что работа над Прометеем — это ваш грех? Простите, Лаура, но ситуация с вашей дочерью — жуткая ошибка и человеческий фактор. Лично я считаю, что программа, отрезающая зараженный город от Акватики, может принести только пользу.

Эрик сдержанно рассмеялся:

— Вы, конечно, правы, но у Прометея есть один секрет, который, мягко говоря, делает его работу спорной...

— Что за черт?! — недовольно выругался Джош.

Ему пришлось остановить корабль у самого шлюза.

— Что там? — тут же встрепенулась Уотерс.

— Эти скоты закрыли Экзорцию! — Ричардс с досады ударил по штурвалу кулаком.

— Ну Страдсон, ну пройдоха! — Грант вместе со всеми смотрел в лобовое стекло Протура и восхищенно улыбался. — Военным стоит отдать должное за их смекалку!

— И что же теперь делать?

Вопрос Лауры повис в воздухе без ответа.

* * *

— Да, Стас, — Падинг еле уняла дрожь в пальцах после разговора с лидером Праволишенных. Элиас мастерски делал две вещи: жонглировал фактами в свою угоду и выводил из равновесия даже самых стойких. Как Люсия ни старалась, но слова Маркуса все же дали свои ростки. Теперь она колебалась, и это чувствовалось в каждом слове и в каждом действии.

— У Прометея критическая ошибка! — Климов в ужасе опешил от собственных слов.

— Да, я знаю, мне пришёл отчёт, — Люсия специально придала голосу хрипотцы и опустила глаза. Интересно что по всей этой ситуации ей скажет ведущий программист Акроса? А самое главное, что скажет ему она сама.

— Происходят совсем нехорошие вещи. Я не знаю, какие протоколы активируются после этой ошибки, как поведёт себя программа и что теперь будет с городом.

Стас откинулся в кресле, его взгляд остекленел.

— Ничего не поделаешь, мы не можем повлиять на всё это, — Падинг сумела выдавить некое подобие улыбки, она прожила достойную и богатую жизнь и даже где-то в глубине души была готова принять смерть хоть в следующее мгновение. — Нам пока не известно, что произошло?

— Дал сбой один из логических модулей. У меня нет карты их расположения, я не могу сказать даже приблизительно, где он находится и что с ним могло произойти. Если бы у меня была карта, я мог бы попытаться восстановить его работу, но можно перерыть весь Акрос и не найти ни одного модуля.

Климов судорожно приглаживал волосы. Он честно искал выход из положения: борьба за жизнь всегда проходила до последнего вздоха, даже когда разум понимал, что из ситуации нет выхода, его место занимали инстинкты.

— Да, к сожалению, техники Гилеона позаботились о том, чтобы тщательно скрыть важные узлы программы сдерживания, и мне кажется... — Люсия выдержала паузу, подбирая правильные слова. — И мне кажется всё это очень подозрительным, уж слишком странные стечения обстоятельств.

— Что вы хотите этим сказать? — Климов придвинулся к экрану видеофона, прищурился.

— Всё это было очень странным с самого начала. От обстоятельств запуска Прометея до текущего момента. Мы лишены любой возможности связаться с якобы зараженными зонами, понять, что же там произошло. Теперь, в ответственный момент, Прометей падает в ошибку... — Люсия смотрела за тем, как заполнялась шкала перезагрузки системы, и та уже почти дотянула до двадцати процентов. Падинг стало интересно, произойдет ли какое-нибудь изменение после пересечения этого этапа, и она замолчала.

— Вы хотите сказать, что им кто-то управляет?

Климов верно поймал посыл префекта, но Люсия не успела ответить. Акрос ожил, от заработавших генераторов задрожали перекрытия, а от света, залившего коридоры и помещения города, заслезились глаза.

— Ура... — Падинг едва не свалилась с кресла от перенапряжения, она встала и прошлась по кабинету. Мониторы для связи с сенатом все еще пульсировали помехами. — Что пишет программа, Стас? Не всё потеряно? Связь с Акватикой еще не восстановилась?

— Похоже, перезагрузка Прометея разделена на этапы, программа проверяет системы на ошибки! — Климов стучал по клавиатуре, полностью погрузившись в приходящие отчёты. Его щеки блестели от слёз, а глаза раскраснелись от напряжения.

— Какой этап идёт сейчас? — Падинг косилась на дверь, ей хотелось выйти на трибуну и побыть с жителями Акроса в эти сложные времена.

— Прометей проверяет систему связи, похоже, после проверки связь в Акросе восстановится... Или нет...

— Хорошо, мне будет необходимо обратиться к гражданам, им нужна поддержка.

Климов кивнул, но напомнил префекту об иных обстоятельствах:

— Если успеете; я думаю, после восстановления связи с Акватикой сенат потребует отчёта. Они не дадут нам время на передышку.

— Сенат подождёт, — Падинг тяжело дались эти слова. — Послушай, Стас, я хочу, чтобы ты знал: доверять сенату в нашей ситуации может быть смертельной ошибкой.

— Что?

— У меня есть основания полагать, что всё, с чем мы столкнулись за последние сутки, является провокацией или, что еще хуже, страшным экспериментом, который проводят над нами принцепс Лок и его соратники.

Люсия мужественно смотрела в глаза своему программисту, готовая принять любое его решение. Падинг не могла насильно склонить Климова на свою сторону, отчетливо понимая, что столь громкие заявления грозили тюрьмой любому, кто говорил их вслух. Но Люсии было просто не к кому обратиться. Лок запретил любые изыскания в сторону Прометея, и только по собственной воле Климов мог нарушить этот приказ.

— И что же нам теперь делать? — единственное, что сумел вымолвить он.

— Я пока не знаю. Если мои опасения подтвердятся, то этот эксперимент должен рано или поздно закончиться. Скорее всего, они не уничтожат нас прямо сейчас, и надо быть готовыми ко всему. Пока мы займём выжидательную позицию; как только наладится связь и соберется Сенат, мы узнаем, чего они хотят на самом деле. А пока я предлагаю узнать о нашем враге как можно больше информации.

— О Сенате или принцепсе Локе? — неуверенно спросил Стас.

Скорее всего, он уже и сам был не рад, куда скатился их разговор, но обстоятельства — это та штука, с которой тяжело было спорить.

— О нет, наш враг — это Прометей. Неважно, что происходит с ним, важно, кто им управляет. Пока система находится под контролем Сената, они держат нас за горло, и я хочу перехватить это преимущество. Лок требовал, чтобы ты не лез в Прометей, но ситуация изменилась. До восстановления программы нам нужно как можно больше узнать о ней. Взломай всё, что удастся взломать. Если мы докажем, что Прометей всё это время управлялся вручную с Гилеона...

Люсия замолчала в последний момент. Эта информация могла поднять революционную волну по всей Акватике. Вот только прежде чем раскачивать лодку, ей было необходимо заручиться поддержкой хотя бы трёх-четырёх сенаторов.

Падинг отошла от стола, уже перебирая варианты для будущей коалиции.

— Хорошо, я займусь Прометем, — Климов кивнул, но прежде чем оборвать связь, вспомнил об еще одной важной теме: — Кстати, я узнал, кто такой Джош Ричардс...

— Ричардс! — память Люсии неожиданно опередила ответ на эту загадку. Она вскинула руку, призывая Стаса молчать. — Старший капрал Джош Ричардс, пять лет назад он получил самую престижную военную награду Акватики: голубую звезду. Это он вывез из Асциона больше пятидесяти человек на одном корабле. Герой Асциона! И как я могла забыть?!

— Да, мэм... — Стасу не оставалось ничего, кроме как подтвердить всё это. — Прошло много времени, да и Ричардс больше не военный.

— Нет, у его подвига нет срока годности, просто Акватика иногда специально забывает своих героев, вместе с позорными страницами своей истории.

Майк Портс открыл глаза, лёжа на полу, смутно вспоминая подробности произошедшего с ними коллапса. Казалось, что с момента, когда Диксон решил свести счеты с жизнью, прошла целая вечность, а не несколько часов. В техзале почему-то было темно. Портс застонал от боли, переворачиваясь на живот. Голову сдавил спазм, затылок горел огнём. Его кто-то ударил. Это был Диксон? Или кто-то из ребят? Память давала сбой.

— Эй, ребята! Где вы? — Майк тщетно всматривался в темноту, под рукой не оказалось даже видеофона, чтобы осветить комнату. Он рыскал по полу, надеясь, что сможет сориентироваться по памяти. Портс нащупал чей-то ботинок.

Кто-то встал над ним, не проронив ни слова.

— Блэр, это ты? Почему тут так темно? — Майк не смог разглядеть в темноте даже приблизительных очертаний незнакомца. Как назло, тот хранил зловещее молчание.

— Кто ты? К нам пришла помощь?

— К нам пришла тьма, — голос принадлежал Алану Диксону, но в нём слышались истерические нотки. Портс вскрикнул от боли, когда тот с размаху ударил ногой по его руке, да так сильно, что хрустнули пальцы.

— Чертов Диксон! — Майк извивался как змея, но не мог вырвать покалеченную руку из-под его ботинка. Алан прижал его с нечеловеческой силой, смакуя рычанием каждое мгновение этой пытки. — Ты сошёл с ума! Отпусти меня!

— Не переживай, все очень скоро закончится, я буду рядом, я смогу помочь, — Диксон присел на корточки, отчего Портс закричал еще сильнее. Он попытался отбиться второй рукой, но Алан мастерским ударом осушил ее и несколько раз приложил Майка по макушке. Когда тот поплыл, по-отечески потрепал его по слипшимся от крови волосам.

— Больной ублюдок! — проговорил Портс, не поднимая лица.

— Тише, тише, все скоро закончится.

— Майк, это ты? Ты жив? — от криков очнулся Блэр, он был где-то слева, совсем близко. — Диксон заражен! Он убил Фостера, голыми руками!

— Не ври! Я никого не убивал! Стэнли просто устал и решил отдохнуть, а я лишь помог ему, — Диксон не удержал смешок.

— Я не могу двигаться, он стоит на моей руке! — Портс выровнял дыхание, но терпеть боль стало почти невозможно. Второй рукой он ощупывал пространство вокруг себя, требовалось найти какое-то оружие.

Блэр застонал от безысходности:

— Это вирус! Он каким-то образом попал в город!

Зря они вытащили Диксона из петли, Портс уже думал об этом, воспоминания о произошедшем возвращались к нему, но он не мог понять, как Алан сообразил, что с ним что-то не так. Внутреннее чутьё? А самое главное: почему он не предупредил остальных? Испугался?

— Эй, Алан! Ты, трусливое животное, иди сначала расправься со мной! — Блэр как мог отвлекал внимание Диксона на себя, но зараженный техник не спешил поддаваться на провокации.

— Ребята, давайте жить дружно! — он залился истерическим смехом, рывком вытянул из брюк ремень. Диксон отпустил руку Портса, позволил тому перевернуться на спину и прижать покалеченную конечность к груди, но лишь для того чтобы перекинуть ремень через его голову и затянуть удавкой на шее. Диксон сдавил узел, упершись ногой в плечо Портса и напрочь лишив того возможности сопротивления.

— Подожди немного, Блэр, я сейчас подойду! — Диксон потащил Майка по полу. — И у меня для тебя сюрприз! Наш друг тоже хочет отдохнуть! Будем отдыхать все вместе!

Портс хрипел, не в силах ослабить узел на шее. Он ударился о стул, который мог бы ухватить, но рефлекс заставлял руки сжимать ремень, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания.

— Алан, приди в себя! Ты же убиваешь всех нас! — Блэр кричал в темноту, видимо, он тоже был связан и никак не мог помочь напарнику.

— О нет! Я и так уже в себе! Майк может подтвердить, да, Майк? — Диксон смеялся в голос и дергал ремень еще сильнее прежнего. Портс не знал, зачем Алан делал всё это. Тогда, в детстве, он слышал много историй об изощренности зараженных. Это вам не безмозглые мутанты или тупые зомби с примитивными рефлексами. Зараженные становились настоящими маньяками, опасными и безжалостными. Вирус убивал носителя за считанные часы, но это время с лихвой покрывалось возможностями, которые использовали обреченные на смерть.

Алан дотащил пленника до калорифера. Мучения Майка окончились на полу рядом с Блэром. Он еле дышал и был готов проститься с жизнью, но, Диксон лишь выматывал Портса. В последний момент он ослабил хватку, дав напарнику отдышаться.

— Не вздумай спать без нас! Пропустишь всё самое интересное! — Диксон шутливо хлопал Майка по щекам. Удивительно, какие четкие и безошибочные движения делал Алан в полной темноте.

На подбородок Портса упали капли крови. Похоже, вирус перешел во вторую стадию. Не слишком ли быстро? Майк судорожно вспоминал, что им говорили на уроках по поведению зараженных, но ничего обнадеживающего не вспомнил, кроме того, что на второй стадии болезни вирус уже передавался по воздуху.

— Прости, Майк, я хотел помочь, — Блэр почти плакал, его руки и ноги были связаны обрезками гидрантов. Портсу становилось жутко от того, с какой тщательностью Диксон подошёл к вопросу их нейтрализации. Но почему он не убил их сразу, как Фостера? У него был какой-то план? Или он убьёт их медленно и более чудовищным методом?

— Ничего... никто ни в чем не виноват.

Портс едва находился в сознании, Диксон уже крутился вокруг него, обвязывая ноги и руки Майка пожарными шлангами, которые не возможно было порвать голыми руками.

— Что ты делаешь, Алан?

Портс застонал от боли, когда Диксон добрался до его руки, связывал запястья и фиксировал на трубах калорифера.

— Я просто хочу, чтобы вам было удобно, друзья мои! — Диксон улыбался.

— Ты болен, Алан, мы можем тебе помочь, — подал жалобный голосок Блэр.

— Помочь? Как? Вы хотите выбить мне мозги? Нет, спасибо, я не хочу, — Диксон закончил с пленниками и теперь уходил вглубь комнаты. — У меня есть идея куда лучше! Вы же хотите увидеть мои мозги, да? Расплывающиеся по полу или висящие ошметками на стенах? Вы увидите мои мозги, я обещаю, но я найду им более интересное применение!

— Что ты задумал, Алан? — Майк обжигался, касаясь труб калорифера, ему пришлось повиснуть на руках, но чувствовал: так долго не просидеть.

— Ребята! Я так рад, что вы спросили об этом! У меня грандиозный план, как спасти весь город! Мы будем отдыхать все вместе! — смех Диксона сменился стоном. Прометей подал в техзал электроэнергию, диоды освещения вспыхнули огнём. — Свет! Так больно!

Диксон отшатнулся к пульту управления. Из открытого рта на кнопки капала кровавая слюна.

— Город делает мне больно, но я спасу его! Спасу!

Блэр и Портс с ужасом смотрели на лицо бывшего руководителя. Его левый глаз скрыла кровавая пелена, а правый безумно вращался, вылезая из орбиты.

* * *

— И что ты здесь делаешь? Совсем одна... — Джек Росс будил Марту, нежно теребя её за плечо. — Глупышка, вставай, нас ждет теплая кроватка.

— Джек, это ты? Ты действительно пришёл за мной? Прости я хотела уехать из города без тебя, хотела тебя бросить, прости меня!

— Тише, всё это теперь не имеет значения, вставай.

Марта потянулась к возлюбленному, не мешкая и не сомневаясь.

— Ты не злишься на меня?

— Конечно же, нет! Это был всего лишь страшный сон, теперь всё позади, — свет за спиной Джека усиливался, теперь он не просто слепил, Марта щурилась от боли.

— Но как ты выбрался из пищеблока? Они же перекрыли все проходы и выходы...

Джек отпустил её руку:

— Ну вот, ты всё испортила, как всегда...

Марта очнулась ото сна, когда освещение вернулось в город после сбоя Прометея. Она сладко проспала всё это время и не понимала, что происходит, почему люди вокруг так радуются.

— Они дали свет! Мы спасены! — незнакомый мужчина подскочил к Марте, что сжалась в испуганный комок. Он не дождался реакции, махнул рукой и помчался дальше по коридору, разнося сию благую весть. Больше всего Марта огорчилась не тому, что затекла и болела спина, не пережитому ужасу минувшего дня и потерянному паспорту;больше всего её расстроило, что Джек пришёл к ней лишь во сне.

В замкнутой городской системе из-за сбоя в работе вентиляции возникал парниковый эффект. Утро встречало жителей не зябкой прохладой, как это бывало на поверхности, а удушающей жарой. Марта не понимала, чему так радовались люди, на чьих раскрасневшихся лицах виднелись капли пота, имеющие мученический вид. Она откинула ставшее ненужным одеяло. Её паспорт лежал на полу, выпав из складок одежды. Марта не верила своим глазам, осторожно коснулась заветной корочки, думая, что её сон продолжается. Нет, паспорт, как и всё вокруг, оказался вполне реальным, вот только Марта никак не могла понять, откуда он у неё взялся. Она точно помнила, что проверяла все карманы перед пропускным пунктом на главной площади. Паспорта у неё тогда не было. Марта уже догадывалась, как все это произошло, помнила отряд эвакуации в устрашающих масках. Она прислонила пропуск к замку и, дрожа от страха, вошла в квартиру. Это трюк мог провернуть только один человек. Он не появлялся здесь почти полгода, и Марта уже не надеялась, что снова когда-нибудь увидит Эдварда в Акросе. Судьба играла злые шутки.

— Эд? — её голос сел, ведь Марта сдала все его вещи в городской приёмник, освободила шкафчики для Джека, и Росс даже похвалил её за это. — Эд, ты дома?

Ничего в ответ.

Марта лишь облегченно вздохнула, но на всякий случай осмотрела апартаменты более внимательно. Он пил чай перед уходом: кружка стояла на столе, перевернутая вверх дном. Его дурацкая привычка, которая так выводила Марту из себя, никуда не делась. Она сложила посуду в раковину, прошлась по комнате, выискивая доказательства своей измены. Как ни крути, они с Эдвардом еще не были разведены, а Джек часто забывал у неё какие-нибудь вещи. Зубная щетка, станок для бритья, может быть, футболка... хотя они все на один цвет, но не на один размер. Эдвард был крупнее; страшно представить, что будет, если он найдёт доказательства неверности законной супруги, тем более, сейчас, когда город погружен в хаос. Никто не сможет защитить её.

Электронная рамка для фотографий! Не так давно их сфотографировали с Джеком на площади, и Марте очень понравилась та случайная фотография; лицо Джека на ней было -детски светлым и даже наивным. Когда он не кривлялся, он был такой душкой. Вот только Эдвард наверняка уже видел фотографию. Странно, что он не затащил Марту в квартиру ночью, так было бы расправиться с ней проще всего. Вместо этого он заботливо вернул жене паспорт. Марта не знала, что делать с рамкой, на которой была сохранена их с Джеком единственная совместная фотография. Она кинула её на дно ящика с вещами, прикрыла тряпками. Если Эдвард и видел фотографию, он найдёт её и так, а если нет, у Марты ещё был шанс. Она совсем забыла, что позавчера отправила Бейкеру послание, в котором лично признавалась ему в измене, но слова — это одно, а наглядные факты — совсем другое. Может быть, он даже еще не видел то послание...

Марта присела на край кровати, Эдвард заправил её перед уходом, но сделал это небрежно, на скорую руку. Наверняка спешил на какое-то задание. Казармы военных остались заблокированными после вчерашней чистки, и Эдвард мог вернуться в любой момент. Она не знала, как будет встречать мужа после всего произошедшего, Марта не чувствовала к нему ничего, кроме страха, но супружеский долг оставался долгом, даже когда отношения — всего лишь формальность. Может быть, переждать это время у подруги? Меган настаивала на этом еще вчера, но Марта не смогла остаться на ночь. Она активировала видеофон, но вместо привычного меню набора номера на дисплее высветилось предупреждение:

Внимание, формы связи временно недоступны, попробуйте снова через десять минут.

Марта выждала это время, но надпись никуда не ушла и связь не восстановилась. Странно, еще вчера всё работало. Коммутатор не откликался на прикосновения, то же самое творилось и со стационарными видеофонами. Телевизор так же отказался транслировать какие-либо программы. Марта подозревала, что пропустила что-то важное, не зря люди так радовались в коридоре, но она так и не смогла понять, что именно прошло мимо неё.

Если Эдвард вернётся домой, значит, так тому и быть. Марта уже была готова принять смерть от его рук; она знала мужа: он никогда не простит ей измены. Детей у них не было, а значит, никакой жалости Марте ждать не приходилось. Оставшись наедине с тяжелыми мыслями, она только сейчас заметила, как тихо вокруг. Обычно в недрах города кипела жизнь, работа тяжелых механизмов сопровождалась вибрациями и гулом, что иногда будил по ночам. Звуки стихли даже в коридоре, зловещая тишина заставила Марту выглянуть за дверь. Радость людей быстро сменилась растерянностью. Кто-то по привычке теребил видеофон, отказываясь принимать на веру сообщения на его экране, кто-то тихо шептался, отойдя в сторону. Марте не хотелось участвовать во всём этом, она закрыла дверь на замок и дрожащей рукой набирала воду в чайник. В этот раз она текла тонкой, еле видимой струйкой.

— Что это? — спросила Марта сама у себя, впервые увидев такую картину. Она поставила чайник на дно раковины, устав его держать. В итоге Марте не хватило терпения: уровень воды в чайнике едва доходил до середины, когда она поставила его на нагрев. Теперь паника захватывала и её разум: Марта могла смириться со всеобщим безумием, с тираном-мужем, но то, что она увидела, отпечаталось в её сознании гораздо сильней. Питьевой воды в городе становилось всё меньше.

— От группы зачистки слишком долго нет вестей, может быть, нам надо идти следом за ними?

— Не надо было вообще продолжать операцию!

— А как же пленник? Куда нам вести его? Обратно в город? Но там же люди!

— Ерунда! Псионика обратно в изолятор, а сами бы вернулись в штаб для прояснения ситуации, это же очевидно, вот только почему старший лейтенант этого не понимает?

Все время, пока шла зачистка, Эдвард держал пленника за плечо. Подчинённые из группы сопровождения перешептывались на безопасном расстоянии. Бейкер улавливал их голоса краем уха. Тот рядовой, кажется, его звали Майк Нерк, был салагой, и Эдвард списывал на это его трусливые мысли и нерешительность, но старшину Питерсона он знал достаточно давно и не ожидал встретить отпор от столь опытного человека. В критической ситуации у него не будет времени на споры, но, видимо, Питерсон опять потянет одеяло на себя. Надо нейтрализовать эту угрозу, и нейтрализовать заблаговременно.

Размышляя над ситуацией, Бейкер постукивал дулом пистолета по плечу Хватова. Может быть, это выведет сержанта из себя? Слишком долго их пленник не показывал признаков жизни. Странно. Медальон из нейромагнита холодный как лёд. Что же случилось с Хватовым? Проверить, жив ли он? А вдруг он только этого и ждёт? Если он вздумает напасть, то только физически, может, поэтому сержант и притаился? Выжидает! Заговорить с ним? Но он не ответил в прошлый раз. И в этот раз будет молчать, это точно... Ещё это треклятое освещение.

Город лихорадило не на шутку. Каждую минуту что-то происходило, и это что-то не предвещало ничего хорошего. Прометей разрезал Акрос на две половины: пищеблок, лаборатория, часть грузового порта и залы управления на нулевом этаже остались зонами отчуждения. Интересно, что же происходило там сейчас? Заражение, хаос, смерть?

— Разрешите обратиться, старший лейтенант? — Питерсон подкрался к Бейкеру почти на цыпочках, не хотел напугать его, но и надеялся не нарваться на пулю. У Эдварда была соответствующая репутация.

— Разрешаю, старшина!

— Уже долгое время от команды зачистки нет никаких вестей, разрешите, я проверю коридоры?

— Ответ отрицательный, — Эдвард кивнул в сторону Хватова. — Задержанный представляет второй уровень угрозы, по инструкции его должны сопровождать не менее трёх человек одновременно.

— Он в кандалах, на нас защита, — Питерсон старался говорить спокойно и вежливо, но заметно нервничал. — Я не думаю, что есть смысл опасаться его псионических атак.

И опять это: я думаю. Как же Бейкера выводили из себя эти легкомысленные слова. Он терпеливо молчал. Если дать согласие, Питерсон выдвинется в коридор, и тогда Эдвард пристрелит его в спину, но что делать потом со свидетелем? Бейкер молча смотрел на рядового, что держался в отдалении. Он опять снял защитный шлем, впрочем, под натиском тяжёлого взгляда лейтенанта снова его надел. За Хватова не стоило даже беспокоиться, а вот этот желторотый не будет держать язык за зубами. Вряд ли станет свидетельствовать открыто, но за бутылкой шнапса обязательно сболтнет лишнего. Сослуживцы это подхватят, и ещё одним нехорошим слухом о Бейкере станет больше. Хотя Эдварду ли беспокоиться за свою репутацию?

— Ответ отрицательный, старшина, мы не будем нарушать регламент.

— Но сэр, я считаю, что группа зачистки сейчас в большей опасности, чем мы; может быть, есть смысл вернуть их на исходную позицию? В городе явно происходит что-то...

Питерсон не успел договорить, лампы над головой загудели, и коридоры залились светом.

— Вы ошибаетесь, старшина! Как вы видите, сбой, если, конечно, это был сбой, устранён, и мы выполняем задание согласно плану!

Эту удачную карту подбросила сама судьба. Бейкер повысил голос, властно очерчивая свою позицию. И в следующий раз он не будет тратить на паникеров слова и время, только пули.

— Да, но видеофоны по-прежнему...

— Выполняйте! — Эдвард прикрикнул на подчинённого и направил на него пистолет. Бейкеру показалось, что от крика Хватов дернулся, но это была лишь фантазия его разгоряченного разума.

— Вас понял, продолжаем выполнять приказ, — Питерсон отступил, подняв руки.

— Чертов псионик, ты жив или мертв? — Бейкер снова ткнул пистолетом Максима в плечо. Неопределенность хуже смерти.

* * *

Чулан ходил ходуном от веера атак. Доски отлетали в шахматном порядке, обнажая щели, в которых Максиму были видны очертания Чужака: длинные руки, больше похожие на щупальца, безумный взгляд глаз-щелочек. Бесформенной тенью он кружил вокруг укрытия Хватова, отщипывая от него кусочек за кусочком.

— Не сопротивляйся мне, малыш, я твой друг!

— Иди прочь, я тебя не знаю! — Максим едва успевал возвращать выбитые доски на свои места; он создавал их из воздуха, выставляя руки, но все равно не успевал за врагом. В их дуэли силы были не равны.

— Малыш, ты ошибаешься, ты уже слышал этот зов, я вижу, как трясутся твои пальцы, ты его узнал.

Это было правдой. Максим боролся с дрожью, но никак не мог укротить поток эмоций, бьющий через край.

— Уходи, я не хочу с тобой играть! — тонкий детский голосок окрасился хрипотцой.

Пыль, кружащая в воздухе, исчезала, пространство изменялось на глазах.

— Ты любишь прятки, не обманывай меня!

Еще несколько досок отлетело от стены, но за ними уже не было просветов, только серый от подтёков воды бетон. Чулан наполнился сыростью и прохладой. Голос Чужака отдалялся, между ними выросла неожиданная преграда. Воспоминания Максима выстраивались в подземный лабиринт водостока проходящей под городом реки. Когда-то давно её спрятали в трубу и забыли. Мальчик с опаской открыл покосившуюся дверь и выглянул в коридор. Ему было тринадцать лет и катакомбы города — его родной дом. Где-то совсем близко плескалась вода, тусклые лампы перемигивались с гипнотизирующей монотонностью.

— Где ты, малыш? — голос Чужака убаюкивал, но он пока звучал еще очень далеко, в соседнем канале или где-то выше по течению. Максим прикусил кулак, чтобы не закричать от страха и не выдать себя. Он лишился укрытия и теперь казался легкой добычей. Стоять на месте было равносильно самоубийству, поэтому Хватов двигался в полумраке наугад, ориентируясь лишь по голосу своего преследователя.

— Максим? Ответь мне! Где ты? — Чужак угадывался за спиной, но звуки, как шарики для пинг-понга, отскакивали от стен и хаотично разносились по тоннелям. Хватов чувствовал себя загнанным зверем: он шёл, пригнувшись и прижимаясь к стенам. Он думал, что охотник выдаст себя светом фонарика или хотя бы шагами, но голос Чужака становился всё громче и отчетливей, но его самого не было видно.

— Глупый мальчишка, даже не пытайся от меня сбежать! — в этот раз прозвучало над самым ухом Максима. Хищный взгляд Чужака впился ему в затылок.

У Хватова не было много времени, чтобы принять правильное решение, его схватили за руку, но прежде, чем их слияние продолжилось, он извернулся и, вырвавшись из захвата, прыгнул в воду. Она была противной, теплой и мерзкой на вкус, но не от того, что город сбрасывал в реку сточные воды: всё бетонное русло было забито трупами зараженных. Если бы их было чуть больше, вряд ли Максим даже почувствовал воду, но, несмотря на это, он почти сразу провалился меж тел и начал тонуть. Рукам не за что было ухватиться, его голову зажало между покойниками, под ногами — нет опоры: в этом месте коллектор расширялся и становился глубже. Совсем рядом угадывался выход на поверхность.

— Так ты решил спрятаться от меня среди мёртвых? — Чужак остался на парапете, смотрел на мучения Хватова с издевкой и хищным оскалом.

Максим не мог разглядеть его силуэт даже вблизи. Очертания преследователя колыхались как полы плаща, в темноте лишь светились два желтых глаза и блестели кривые острые зубы.

— Не думай, что это будет так легко! — тень рванула вперёд, обрушившись на трупы людей хищной птицей. Хватов нырнул под воду, встретился взглядом с покойником и едва не поддался панике, его подхватило течение зловонной реки.

— Мерзкий мальчишка! Я достану тебя, эта игра лишь отсрочивает неизбежное, — Чужак прыгал по трупам, пускал под воду руки, что удлинялись и превращались в щупальца. Хватов уворачивался от атак, уходя на глубину. Выход из тоннеля маячил перед глазами мутным разводом света, совсем близко, но Максиму не хватало сил доплыть до него: Чужак казался быстрее и действовал на опережение. Его щупальца как плети рассекали и вспенивали воду подобно пулям. У Хватова оставалась только одна возможность задержать врага. Мертвые тела за его спиной оживали, тоннель наполнялся невнятными стонами.

— И что ты задумал, малыш? — Чужак смеялся, прыгая по трупам.

Мертвецы открывали мутные глаза и разевали рты. Они тянули к нему руки, цепляясь за подобие одежды.

— Ловкий ход, Максим, но они не помогут тебе!

От злости Чужак зарычал. Трупы задерживали его, ярость преследователя гасла в их цепких пальцах. Свет в конце тоннеля разрастался, Максим подбирал искры чистой энергии, что терял Чужак, они давали ему силы для последнего рывка. Улыбка застыла на лице мальчика, когда он наконец покинул зловонную канализацию. Город рушился за спиной, уходя под воду и растворяясь в пучине океана. Радостный крик Хватов адресовал появившимся на горизонте лодкам; он держался на воде, махая им руками. На сверкающих бортах виднелись порядковые номера, лодки выстроились клином и спешили на помощь. Это была пехота со "Стрелы".

— Нет, малыш, это всё тебе лишь кажется, тебя никто не спасёт...

Голос преследователя, словно тягучий мёд, плыл в воде, в воздухе, проникал в голову. Быстрее, навстречу спасателям! Максим стонал от боли: вода сковывала движения, сдавливала грудь.

— Не сопротивляйся, доверься мне! — Чужак дышал за спиной, вот-вот, и он накинется на мальчика.

— Нет, урод, я не сдамся так просто!

До ближайшей лодки — метров тридцать или сорок. Люди исчезли с палуб, лишь дула станковых пулемётов смотрели в небо с особой печалью. У Максима не было времени, чтобы покрывать это расстояние вплавь, он выпрыгнул из воды, как птица, взмыл в воздух и, лавируя в потоке, падал по дуге.

— Какой ты изобретательный! Ты мне очень нравишься! — преследователь веселился, пугая Максима при каждой удобной возможности.

— Я пережил ад, и ты переживешь его вместе со мной! — Хватов хитро прищурился, оглянувшись на тень, что не отступала и шла по пятам. Он упал в воду между шлюпок, а появившиеся из ниоткуда люди встретили Чужака пулемётным огнём. Его одеяние расползалось на лоскуты; тварь зарычала, обрушившись на одну из лодок. Пока он крушил её огромными ручищами, Максиму не составило никакого труда вскочить на палубу соседней лодки. Её команда сосредоточилась на уничтожении Чужака. Эскадра шла в шахматном порядке, а за ними из тумана уже появлялся массивный нос "Стрелы".

— Беги, Максим, мы прикроем тебя! — офицер толкнул Хватова к корме, поднявшийся столп воды обрызгал его фуражку.

Преследователь топил лодку за лодкой. Эскадра беспрестанно поливала Чужака огнём: в него летели пули, гранаты и ракеты. Взрывы оглушали и пугали мальчика, но заставляли двигаться вперёд.

— Ты не уйдёшь! Смирись с этим!

Хватов прыгал от лодки к лодке, корпус "Стрелы" все приближался, но до него оставалось еще две или три мили. На корме последней шлюпки Максим обернулся. Чужак топил лодки как игрушечные, они взлетали в воздух и переворачивались. Его воля оказалась сильнее воображаемых пуль, но сможет ли преследователь устоять против огня? Из разрушенных и перевернутых баков вытекало топливо. Оно окрашивало воду всеми цветами радуги и просило лишь маленькую искру. Солнечные лучи раскалили воздух до предела.

— Я не боюсь жары, малыш! — Чужак смеялся, но уже не так охотно, все эти преграды изматывали его. У любого живого существа есть свой предел. Может быть, Максиму удастся дожить до этого момента? Вспыхнувшее пламя отрезало их друг от друга, черные клубы скрыли солнце, а голос преследователя затих, оборвавшись сдавленным криком.

Максим сдержанно усмехнулся, он хотел верить в свою победу, но инстинкт жертвы подсказывал двигаться дальше. Нужен был залп со "Стрелы", последний, контрольный! Корабль-гигант мерно раскачивался на волнах, его скорость была слишком мала, а прыгать в воду и добираться до корабля вплавь — опасно.

Воздух прорезало знакомое стрекотание. Вертолёты рассекали клубы дыма и, пикируя, снижались над последней лодкой. Хватов вытянул руку, ему навстречу скинули канат. За мгновение до удара, опрокинувшего шлюпку вверх дном, мальчик взмыл в воздух. Чужак рычал в воде, он больше не смеялся, серый силуэт заметно почернел.

— Мерзкий мальчишка!

— Отстань от меня или пожалеешь!

Военная техника несла Максима на палубу "Стрелы". Он спрыгнул вниз, не рассчитав свои силы, и едва не убившись. Каждое движение отдавало невыносимой болью, дуэль изматывала обоих.

— Капитан, пожалуйста, быстрее! Огонь из всех орудий! — Хватов настиг капитана Эдуарда Грина на носу "Стрелы".

Высокий крепкий мужчина, с седой бородой и баками, опустил бинокль.

— Не переживай, Максим, мы разделаемся с ним, — капитан подмигнул мальчику и потрепал за плечо. В ту же секунду залп из носовых орудий раскалил воздух. "Стрела" ощетинилась оружием; они стреляли без перерыва, утюжа водную гладь. Через минуту с неба пошёл настоящий дождь из солёных брызг. Он заливал палубу и работающих на ней людей. Пять минут стрельбы уничтожили бы любого в открытом море. Уставший капитан махнул рукой. Он поднял бинокль, но вдруг струйка крови вытекла у него изо рта. Грин проговорил шёпотом:

— Он слишком силён, Максим, беги, вниз, спасайся в Акватике!

Чужак перерубил капитана надвое, как картонку, он воплотился на палубе из ниоткуда и, хромая, пошёл на жертву.

— Тебе конец, малыш!

Максим не хотел спускаться под воду, но другого выхода у него не было. Он отпрыгнул от преследователя; нога соскользнула со ступеньки, и Хватов кубарем покатился на дно пирса, что был вырезан в палубе. Диамед раскачивался на волнах, его переборку открыли для пассажиров.

Борис Гдан впервые за это время открыл глаза и откашлялся от пыли. Прутья его камеры покрылись белым налётом солёных брызг. Он задумчиво провёл по нему пальцем. Гдан, как и многие в городе, проспал утренний коллапс Прометея и сейчас с грустью смотрел на копошащихся у портового терминала людей, не понимая, что, собственно, там происходит. Клетка находилась слишком далеко, чтобы до Бориса доносились слова перепуганных людей. Он лежал на боку и измученно смотрел в бетонный пол.

— Вы хотите пить? — совсем тонкий голос принадлежал мальчику лет десяти.

Гдан нехотя повернул в его сторону голову:

— Ты хочешь дать мне воды?

Мальчик мотнул коротко стриженной головой. У него были тонкие черты лица, бледная кожа и почти аристократический взгляд: глаза пронзительны и неподвижны.

— У меня с собой нет, но я могу принести воду из порта.

Борис крутил в руках пустую бутылку, которую ему пожертвовал прошлым вечером Лингольд. Гдану не хотелось прибегать к помощи ребёнка, не хватало еще, чтобы за эту помощь мальчику сделали выговор или чего хуже привлекли как соучастника. Гдан оценил обстановку у терминала. Люди явно чем-то взволнованы, Лингольд упомянул, что утром карантин спадёт и в Акрос придёт помощь, возможно, это уже началось? Но как-то странно метались люди, это больше походило на панику, чем на подготовку к эвакуации. Кажется, Борис даже расслышал какие-то обеспокоенные голоса, но не разобрал слов. Военные. Их почти не видно, несколько караульных у дверей терминала, отсюда невозможно разглядеть их лица, но оружие наготове. Женщина с седой головой и пижаме что-то объясняла им, усердно жестикулируя. Гдан жадно облизнул пересохшие губы:

— Принеси. Я думаю, никто не заметит пропажи одной маленькой бутылочки с питьевой водой…

— Конечно, — мальчик довольно хмыкнул.

— Подожди, — Борис привстал, чтобы лучше разглядеть лицо своего спасителя. — Как тебя зовут?

— Кевин, — мальчик еле заметно улыбнулся, он отходил от клетки не торопясь и держа гордую осанку. Хорошее воспитание, родители его явно не из обычной семьи. В плену порта оказалось много знатных горожан Акроса.

Гдан разминал затекшее плечо, спать безнаказанно на голом полу ему уже не позволял возраст. Интересно, где Лингольд? Если корабли Анклава на подходе, почему его не готовят к транспортировке? Борис щурился, чтобы лучше разглядеть обстановку у терминала, но глаза ещё слипались после сна, а промыть их — негде. Он не привлекал к себе внимания, побоялся даже вставать, протянул руку между прутьями своей темницы, но пальцы не доставали до воды десяток сантиметров. Можно, конечно, было бы умыться питьевой водой, но что-то подсказывало Борису, что в их ситуации это будет непозволительная роскошь, да и Кевин еще не вернулся — и не факт, что ему это удастся. Если надавить на прутья чуть сильнее, они прогнутся, и тогда рука сможет коснуться воды. Гдан заскрежетал зубами от боли в плече, но все его попытки закончились, стоило ему лишь немного приподнять голову. Это был труп. Определённо труп человека. Обожжённая одежда, опаленные клоками волосы и изуродованное взрывом лицо. Гдан поджал губы и бесславно закончил утренние процедуры. Даже когда он отползал от края причала, не мог оторвать взгляда от этой картины. А что самое ужасное, волны в акватории порта прибивали труп к пирсу.

— Вот вода, это было не сложно, — Кевин аккуратно постучал пластиковым дном бутылки о стальной прут. Он даже не думал прятаться или скрываться. Действительно, кто мог заподозрить маленького ребенка в чем-то противозаконном? Борис принял подарок и спрятал во внутренний карман куртки.

— Вы не выловили трупы? — Гдан дрожал как лист на ветру, кивнув в сторону напугавшего его мертвеца.

Он свято верил, что за ночь все пассажиры злополучного тринадцатого Протура всплывут и выжившие догадаются если и не похоронить бедолаг, то хотя бы обезопасить себя и своих детей от этого ужасного соседства. Мальчик без страха смотрел на подплывающее к ним тело.

— Нет. Зачем?

— Они тебя не пугают? — Борис не удержался и отпил из бутылки.

— Нет. А вас? — глаза Кевина оставались такими же непроницаемыми и пронзительными.

— Меня очень, хоть по службе мне и приходилось видеть много мертвецов, но мне кажется, к этому нельзя привыкнуть, — Гдан нервно усмехнулся. Только теперь он заметил странности в поведении своего спасителя. — Ты здесь один? Или с родителями? Что вообще происходит? Помощь близка, карантин уже сняли?

— Я с родителями, но им пока не до меня. Если вы имеете в виду двери порта, то они еще закрыты, — мальчик говорил монотонно и с каким-то отчуждением, от которого Борису становилось жутко. — Рано утром произошло что-то… у нас погас свет, но недавно его дали.

— Люди в панике?

Кевин проследил за взглядом Гдана.

— Наверное, они тоже напуганы, как и вы.

— А тебе не страшно? Где твои родители?

— Нет, не страшно. Мои родители тоже не боятся. Они вместе со всеми, но не ждут помощи, как все.

— Почему? — Борис уже ничего не понимал. Почему военные не наводят порядок? Что случилось в городе, пока он спал? Неужели всё так плохо, и они все обречены?

— Мои родители говорят, что мы сами должны помочь себе. Нам только надо объединиться против общего врага, — Кевин проговорил это почти шёпотом, коснувшись лбом прутьев.

— Общего врага? А кто наш враг? — Борис невольно отпрянул.

— Те, кто не с нами, — в кулаке Кевина блеснул серебристый крестик, — у вас же тоже он был. Именно поэтому вас арестовали?

Борис не успел толком разглядеть религиозный атрибут, но он был уверен, что это крест не христианский. Мурашки побежали по его затылку, а рот невольно приоткрылся. Гдан молчал, не в силах что-либо произнести. Рой мыслей в его голове сбивался в ровный строй и тут же рассыпался о невидимую стену осознания грядущей опасности. Борис крепко сжал прутья клетки и судорожно кивнул. Ни в коем случае он не должен поднимать тревогу именно сейчас, нужно подыграть врагу!

— Мои родители сказали, что вытащат вас из тюрьмы, как только смогут получить контроль над портом. Потерпите, ждать осталось недолго, — холодный расчёт, с которым это произнёс мальчик, наконец расставил все точки над i.

Когда Кевин отошёл от клетки, Гдан обессиленно упал на решётку и отпил ещё воды. Борису хотелось осушить бутылку залпом, но кто знает, сколько ему действительно придется просидеть под замком. Теперь дело осталось за малым: дождаться Лингольда и рассказать ему об услышанном.

* * *

Виктор радовался и танцевал от счастья как ребёнок, когда долгожданный свет пришёл в город. Кабина лифта заливалась золотистым свечением, от которого жутко болели и слезились глаза, но Виктору было наплевать на эти мелкие неудобства. Ведь самое главное, что он по-прежнему жив. Ликующие крики, которыми Разин пытался привлечь к себе внимание потенциальных спасателей, сменялись хриплым кашлем и снова мольбами о помощи. Когда Виктор понял, что его никто не слышит, он взял передышку, расположившись у дверей. Разин иногда бил по ним кулаком, но и это вскоре наскучило ему. Не хватало ещё повредить руку. Дал о себе знать и желудок. Виктор толком не поел перед побегом, а запасы провизии ждали его только внизу, у причала. Интересно, там ли ещё находился Протур, на котором его должны были вывезти из города? Но самое главное, Маркус так и не дал ответа, что делать дальше и куда идти? Спасаться из города бегством или лучше укрыться в безопасном месте? Но будут ли теперь в городе такие места? Элиас сказал, что Прометей потерял один из своих модулей и теперь будет работать неправильно. Что же это могло значить?

Из размышлений Виктора вывел треск помех. Прямо над его головой заработал стационарный видеофон, вернее, его миниатюрная версия, которую обычно использовали для связи с техниками.

— Смотрите, комлог заработал! Только непонятно, что это такое? — радостный женский возглас испугал Разина, он вскочил на ноги и осторожно заглянул в крошечный дисплей.

— Это лифт? — рядом с женщиной оказались еще несколько человек.

Все обеспокоенно смотрели на Виктора.

— Кто вы? Где вы? Куда мы попали? — вопросы обрушивались на Разина стеной.

Он отшатнулся и сохранил молчание. Виктор не представлял, что происходит и не знал, как реагировать на это.

— Простите, это технический уровень? Я звоню своему мужу, Майклу, Майклу Портсу, вы не видели его? Может быть, он где-то рядом? — женщина запричитала, давя слёзы то ли радости, то ли отчаяния. Разин встряхнул головой.

— Это не технический уровень, простите, вы ошиблись номером…

— Как же так, но я набирала номер мужа, я пытаюсь дозвониться до него с самого утра, помогите мне! — она наконец дала волю слезам.

Виктор предпочёл отвернуться.

— Эй, приятель! Ты где находишься, куда мы попали? — молодой человек средних лет бесцеремонно вырвал видеофон из рук незнакомки.

— Это грузовой лифт, это не технический зал.

— А ты кто такой? — не унимался мужчина. Он заметно нервничал. — Мы тут немного заперты, понимаешь, между камбузом и блоком D спального района.

— Я такой же человек, как и вы! Я тоже попал в беду, и мне тоже нужна помощь! — Виктора разозлил этот разговор. Он не понимал, как они сумели связаться с ним, ведь его собственный комлог все еще выдавал ошибку связи.

— Подожди, мы же не зря дозвонились до тебя, вызови помощь!

— Ты не слышишь меня, дружище? Я сам в ловушке! — процедил Разин сквозь зубы.

— Послушай, парень… — экран видеофона замерцал, картинка сменилась.

— Эй, кто вы? Нам нужна помощь! Срочно! Пожалуйста! — еще одна женщина. Совсем молоденькая, на ней были серый комбинезон и грязная футболка. Виктор без труда узнал в собеседнике работника машинного зала. Она так и не дождалась ответа от Разина. — Меня зовут Элизабет Майлс, пожалуйста, в городе осталась моя дочь, Виктория! Она еще совсем маленькая, только пошла в школу! Найдите её, пожалуйста! Скажите ей, что мама её любит и скоро придет за ней!

Майлс расплакалась, её прервал грубый мужской голос откуда-то сбоку:

— Что там, Элиза? С кем ты говоришь?

— Грег! Наш видеофон заработал!

Виктор молчаливо наблюдал за происходящим. Он устало облокотился о стену, от ужаса ситуации кружилась голова, и Разина подташнивало.

— Эй, парень, ты кто? Откуда взялся? — Грег занял почти всё пространство, которое выхватывал "рыбий глаз" коммутатора. Невероятно огромный мужик с неопрятной бородой и кулаками как молоты недоверчиво щурился. — Ты из префектуры?

— Нет, — голос Виктора сел. Ему было больно говорить. — Я в ловушке, в одном из технических лифтов.

— А, понятно! Счастливчик, который оказался в городе? — в голосе звучали Грега надменность и даже злоба. Он издевательски тянул слова.

— Грег, не надо, он может помочь моей девочке…

— Да чёрта с два! — недобро усмехнулся мужик, окончательно оттеснив Майлс от видеофона. — Эй, приятель, я не знаю, как тебя зовут, но передай в чертову префектуру, что у меня для них есть нехорошая новость! Передай этим напыщенным индюкам, что им надо как можно быстрее найти возможность освободить нас, иначе произойдёт что-то очень нехорошее! Скажи, что так обещал Уилсон!

Виктор снова прятал глаза. Это походило на какое-то безумие. Он подумал, что так, наверное, выглядит ад, ущипнул себя несколько раз, но наваждение не покинуло его. Грег плевался слюной, а на заднем плане жалобный голос подавала Майлс:

— Нет, Грег, не надо им угрожать!

— Элиза, не лезь в то, что не понимаешь! — прикрикнул здоровяк, и картинка снова сменилась.

— Эй, здорово! — удивленное лицо парня выскочило из черноты информационного пространства. Виктор уже не знал, куда ему спрятаться от всего этого кошмара. Кабина лифта слишком мала, она проглядывалась глазком видеофона со всех сторон.

— Привет, — Разин сполз на пол. Он не мог смотреть им в глаза и спокойно разговаривать, но в этот раз сдержал гнев. — Я не могу вам помочь, я сам взаперти!

— Классный халат! Ты ученый? Из лаборатории?

— Да, — Виктор поднял глаза. Собеседник — мужчина лет тридцати пяти, на нём тёмная футболка, очень похожая на военную.

— Меня зовут Даниэль. Мы заперты на камбузе, нас тут тридцать семь человек…

Разин безразлично кивал в такт словам.

— Я ничем не могу вам помочь! Вы уже не первые, кто просит помощи! Я не знаю, почему все сигналы приходят сюда! Я ничего не понимаю! — вдруг сорвался он, но в этот момент Даниэля оттеснил Джек Росс.

— Эй, Виктор, живучая зараза! Ха, ты тоже в западне? — он истерично смеялся. — Никогда бы не подумал, что ты станешь главным психологом Акроса! Обошёл-таки меня, чертяка!

— Джек! — Разин вскочил с места и приник к дисплею. Увидеть знакомое лицо в этом аду — как бальзам на душу. — Ты жив?!

— Да, нас, правда, тут немного потрепало, — тот коснулся распухшего носа и болезненно застонал. — Но я думаю, будем жить. Как твои дела, дружище?

— Джек! Мы вытащим вас!

Картинка рябила и пропадала, Виктор прокричал последние слова, но лицо Росса скривилось и исчезло. На его месте появилась Падинг. Она сидела в кресле и вела беседу по секретной линии связи:

— Альберт, мне не интересно, о чём говорит Лок, нам важно наблюдать за действиями Гилеона, за работой его разведчиков и шпионов внутри городов! Постой, кажется, Климов ответил!

Люсия перевела на Виктора резкий взгляд и обомлела:

— Разин? Виктор?

Картинка снова зарябила, а следующее лицо испугало Разина до дрожи. Он с криком отскочил от видеофона и вжался в стену.

— Эй, ты там? Я тебя слышу!

У мужчины лет шестидесяти были растрепанные седые волосы, и на них запекшаяся кровь. Он вращал головой, словно боролся с невидимыми силками, что тянули за шею. На заднем плане Виктор слышал крики о помощи. В помещении темно, и разглядеть обстановку не удалось, зато Разин прекрасно видел лицо собеседника, его левый глаз, залитый кровью. Виктор побледнел и снова оказался на полу. Ему негде спрятаться, он закрыл голову руками.

— Не бойся, мальчик, я спасу вас. Я спасу город! Молчите, молчите! Не говорите все сразу! Ты меня слышишь, мальчик? Я иду на помощь, где ты? Отзовись! Сука, не молчи!

Виктор закрыл руками уши и заорал, выплескивая наружу весь накопившийся страх. Но вместо зараженного на дисплее красовалось лицо Маркуса Элиаса. Он, смеясь, подмигнул Виктору:

— Ну что ты, не кричи. Я же предупреждал тебя, что система будет работать некорректно. Успокойся, слушай и запоминай, что тебе надо будет сделать, как только электричество вернётся к основным системам города. У нас минут двадцать, не больше.

— Как же они могли так поступить? — Лаура никак не могла понять, кому из военных такое пришло в голову.

Как-то не особо верилось в находчивость Страдсона. По-детски наивным взглядом она одаривала то Эрика, то Джоша. Закрытые ворота шлюза четырнадцатой Экзорции недвусмысленно намекали компаньонам, что им здесь не рады.

— Да уж… — угрюмо заключил Ричардс.

Топливо у них и так было на исходе, доплыть до соседней Экзорции будет проблематично даже на автопилоте, не говоря уж о визите в Медею, в любом случае их измотают как зверя, а потом просто возьмут на буксир. Джош пока не находил решения этой проблемы.

— О дорогая Лаура, я вас умоляю, воякам и не такое приходило в голову, — добродушно рассмеялся Грант. Ловушка, в которую они попали, нисколько не смутила и не разозлила его. — Если честно, надо отдать этому упертому солдафону должное, он поступил довольно оригинально, а вы что скажете, капитан?

— По поводу находчивости военных или их тупости? — оскалился Ричардс, приняв слова Эрика на свой счёт.

— Есть мысли, как обойти эту преграду?

— Хотите сделать в Экзорции ещё один вход, где-нибудь сбоку?

— Было бы неплохо. Не завалялась ли на вашем уникальном судне какая-нибудь захудалая боеголовка?

— Да, в трюме, за ветошью…

— Вы что? Серьезно хотите взорвать Экзорцию?

Лаура до конца не понимала, шутили мужчины или нет. Ни одной улыбки на их лицах, все интонации максимально серьёзные. Она вжалась в кресло и поникла.

— Может быть, для начала попробуем с ними связаться?

Ричардс сорвал рацию под скромной улыбкой Гранта.

— Я не думаю, что мы услышим что-то, что изменит ситуацию…

— Четырнадцатая Экзорция, это шестьдесят седьмой — Скилдар, приём, как слышите меня? — проговорил четко Джош, едва сдерживая раздражение.

В рубке воцарилась тишина. Лаура и Эрик боялись пошевелиться, словно это могло спугнуть удачу. Но в любом случае удача сегодня и так была не на их стороне. Страдсон ответил с холодным безразличием:

— Да, шестьдесят седьмой, это четырнадцатая Экзорция.

— Даём запрос на швартовку, приём!

— В швартовке отказано, Экзорция закрыта на карантин, поищите другие перевалочные пункты для ваших нужд, — Страдсон улыбался, проговаривая последние слова.

— Вот сволочь! — хихикнул Грант.

— Чьё распоряжение о введении карантина? — Джош судорожно искал лазейки, по которым можно было уличить военного в подлоге, но его ответ обезоружил.

— Распоряжение отдала биолог Лаура Уотерс. Пожалуйста, покиньте наши территориальные воды.

Лаура ловила на себе озадаченные взгляды и всё больше хотела провалиться сквозь землю: Страдсон ни разу не соврал.

— Ну что ж, похоже, мы сами загнали себя в эту ловушку, — Эрик едва сдерживал смех, но ситуация казалась смешной только ему.

— Он использовал против нас наше же оружие, — задумчиво проговорил Ричардс.

Не было смысла винить во всём Лауру или ещё кого бы то ни было. Жизнь научила Джоша не сокрушаться по поводу неудач и не искать виновных. Решение этой задачи было ему под силу, но так не хотелось выдавать все свои козыри, тем более, после возвращения на Экзорцию военные явно не будут в восторге.

— Есть какие-нибудь мысли? — осторожно поинтересовался Грант у капитана.

Джош не мог не заметить, как глубоко в суть вещей смотрел этот человек. Прочитал мысли по выражению лица? Или пришёл к догадке, оценив нетривиальную оснастку корабля? Ричардс не знал этого наверняка, но ещё раз укоренился в мысли, что Эрику нельзя доверять.

— Есть одна, — недобро усмехнулся капитан и окинул компаньонов серьезным взглядом. — Но я боюсь, что после этого трюка мы все попадём под трибунал. У меня есть программный код, который может открыть любую Экзорцию.

— Программа Коготь? — понимающе кивнул Грант.

— Да, программа, разработанная Праволишенными несколько месяцев назад, но военные уже знают о ней.

— Да, Союз собрал группу из техников и программистов, которая ищет пути обхода бреши в защите Экзорций. На наше счастье, совершенно недавно в эту группу вошёл я, — Эрик гордо выпрямил спину и размял затёкшие плечи. — Смело используйте программу. Если у военных будут вопросы, я возьму всю вину на себя. И я даже не буду спрашивать, откуда она у вас.

Грант потрепал капитана за плечо.

— Но это будет веский повод для военных, чтобы арестовать нас, — последний вопрос, который так беспокоил Джоша.

Он обращался к Лауре, но Эрик снова перехватил инициативу.

— Меня так умиляет ваша наивность. Вы не заметили, что этот Страдсон уже несколько раз пытался остановить нас силой? Я думаю, что и в этот раз даже без вашей программы его давление на нашу импровизированную команду спасения усилилось бы многократно. Не стоит ждать поблажек от армейского Анклава. И я не думаю, что внутри они дадут нам много времени. Надо рассчитывать максимум на пару часов, а после этого — срочно покидать Экзорцию. Возможно, даже с боем. Корабль будет готов?

— Не уверен, — взгляд Ричардса то и дело падал на прибор уровня топлива.

Едва ли им хватит его на ещё одну вылазку.

— А-а, вижу, дизель… — Грант расхаживал по командному мостику, теребя подбородок. — Ну тут я, к сожалению, ничем не могу помочь… На Экзорции есть запасы топлива?

— Должны быть, но сами понимаете, солдаты не дадут нам заправиться…

— Это точно… — недобро усмехнулся Эрик.

— И что же делать? — голос Лауры сел.

Слишком много проблем, которые требовалось решить за столь короткое время. Шансы на удачный исход их дела таял на глазах.

— Но в порту много кораблей, может быть, нам удастся договориться с каким-нибудь капитаном? Что скажете, Джош?

— Ничего не скажу, там в основном военные корабли, не думаю, что они помогут нам, хотя… — Ричардс запнулся, вспомнив о капитане, к которому его приписал Винсент Дирк. Кажется, того звали Гайгер. Джош хотел забыть об эмблеме, которую увидел на его кружке, но, возможно, именно с этим капитаном всё будет не так однозначно. — Ладно! Будем смотреть по обстоятельствам!

Джош хлопнул в ладоши и пристегнулся к креслу.

— Хватит болтать, всем приготовиться!

— Вот это я понимаю, разговор! — Грант в предвкушении потёр руки и уселся на шконку для пассажиров.

— Нам бы ваш оптимизм, — Лаура учащенно дышала, так и не взяв себя в руки.

— В моём возрасте такие приключения — роскошь, которую ни в коем случае нельзя пропускать.

— Как бы эта роскошь не вышла нам боком! — процедил сквозь зубы Джош; в данный момент он связывался с компьютером Экзорции по беспроводной сети, активировал программу взлома и выводил алгоритмы на её главный пульт управления.

— Представляю, какое сейчас выражение лица у Страдсона, — хихикал Грант. — Бегает, наверное, суетится.

— Они не смогут нам помешать? — Лаура с замиранием сердца смотрела, как тяжелая дверь Экзорции сдвинулась с места, нехотя, словно понимая, что этот сигнал пришёл извне.

— Входим на автопилоте!

Джош прибавил скорость, и Сверчок клюнул носом, уходя на глубину. Бортовые огни субмарины прогоняли неприветливую черноту, ведя компаньонов навстречу своей судьбе.

* * *

— Стас, есть подвижки со взломом программы? — Падинг связалась с Климовым, устав смотреть на вяло двигающуюся строку перезагрузки Прометея.

И хоть ситуация с перебоем защитной системы разрешалась удачно, Люсия считала, что терять бдительность ещё рано. Да и Маркус заверял, что поврежденный модуль программы станет им костью в горле.

— Нет, — Климов потупил взор. — Но восстановление системы пока проходит в штатном режиме.

— Это хорошо, значит, у нас ещё есть время, — Люсия хотела расстроиться, что Стасу пока не удалось взломать Прометея, но она не потеряла бодрости духа и даже улыбалась. Падинг с нетерпением ждала разблокировки городских систем связи, но неожиданный вопрос пришёл ей в голову:

— Если Прометей разблокирует систему связи, что будет с заблокированными секторами?

Климов лишь развёл руками.

— Не знаю. Если бы сенат дал нам подсказку, что это за поврежденный модуль и за что он отвечает, мне было бы проще подготовиться к вероятным проблемам…

— Я понимаю, на что ты намекаешь, но я уверена, что Этан Лок ни за что не скажет правду, — Люсия решила, что самое время продолжить подготовку преданных ей людей в грядущем противостоянии с принцепсом. А то, что оно будет, сомневаться не приходилось. — Мне кажется, что нам вообще не стоит тратить на это время. Стас, я прошу тебя как можно быстрее разделаться с системой защиты Прометея; чем раньше мы получим хоть какой-то контроль над этой программой, тем раньше сможем спасти людей.

— Но ведь программа сдерживает вирус, — осторожно напомнил Климов.

— Мы не знаем это наверняка. Мы не знаем, почему был запущен Прометей и какие алгоритмы в его работе. Пока мы не получим контроль над системами видеонаблюдения в заблокированных секторах, мы не можем что-то утверждать наверняка, — Падинг пришлось добавить в голос стали.

Судя по выражению лица, Стас больше не желал полемизировать по этому поводу.

— Хорошо, я продолжу взлом, — он быстро отключился, оставив Люсию наедине с собой.

Томительные минуты ожидания растягивались как кисель, и им не было ни конца ни края. Дверь в кабинет заблокировалась, система вентиляции снова работала в аварийном режиме. Страшно представить, что творилось на нижних этажах. Страх, паника, приступы клаустрофобии из-за удушья. Падинг помнила, как двадцать пять лет назад вынужденные переселенцы Акватики страдали от этих недугов. Далеко не все пережили адаптацию. Люсии так хотелось пить, что она отжимала последние капли влаги из чайных листьев, оставшихся на дне чайника. Горький вкус и терпкость вязала язык.

Изгнание на дно океана с каждым днём преподносило всё больше разочарований. Падинг откинулась в кресле и прикрыла глаза. Забыться сном хоть на пару минут, но бессонница вечный спутник отчаяния.

Входящий сигнал спецсвязи не сразу дошёл до её разгоряченного сознания. Маркус снова хотел поиздеваться над ней? Люсия взглянула на часы: она провела в полудрёме почти полчаса. К её удивлению, на связь отчаянно пытался выйти Альберт Янг, префект Медеи. Едва продрав глаза и не до конца осознавая ситуацию, Падинг приняла вызов.

— Да, Альберт!

— Люси! Ты жива! Что у вас случилось, почему оборвалась связь?! Ты затопила зараженные зоны? — он ёрзал в кресле как школьник у доски.

Сто вопросов и ни одного ответа. Люсия смотрела на Янга не моргая и не находя слов.

— В одном из модулей Прометея произошёл сбой, вы не в курсе? — она с любопытством подалась вперёд. — Лок ничего не сказал?

— Нет! — взвизгнул Альберт. — Никто ничего не знает! Что с секторами? Тебе удалось ликвидировать угрозу?

— Нет, — на выдохе произнесла Падинг. — Система рухнула быстрее, чем я успела ввести комбинацию на затопление помещений.

Почему Лок не предупредил Сенат? Гилеон же получал отчёты напрямую от Прометея. Этан играл в ничего не понимающую жертву? Или во время ошибки система оборвала связь со всем внешним миром? От всех этих вопросов кружилась голова.

— Нет, нет, нет! — причитал Янг, словно читая молитву. — Ты хоть знаешь, чем это грозит Акросу?! Мы не сможем запустить в ваш порт Протуры с провизией! Люси, ты должна!

Падинг встряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Альберт, друг мой, ты меня не слышишь? Ваша чертова программа взбесилась! Что-то произошло с одним из её модулей, и мы теперь в ловушке! Весь город на грани! — Люсия прокричала последние слова, Янг побледнел и закрутил головой по сторонам.

— Тише, Люси, тише! Ни бога, ни чёрта! Мы же не признаём религию!

— В нашем положении мы скоро начнём молиться кому угодно, лишь бы этот кошмар закончился! — Падинг теряла терпение и говорила сквозь зубы.

И все-таки она не могла поверить в то, что Этан не был в курсе того, что произошло. От этого осознания её злость усиливалась.

— Это всё Лок! Я уже почти в этом не сомневаюсь!

— Но почему ты так уверена в этом? У тебя нет доказательств! — Янг испугался не на шутку.

— Они будут, когда мы взломаем Прометея! Я докажу Сенату, что эта программа управляется с Гилеона вручную!

— А если нет? — простонал Альберт. — Пожалуйста, Люси, не теряй голову! Ты же знаешь, Лок только этого и ждёт! Он становится ужасным параноиком! Повсюду в городах его агенты, все открытые частоты прослушиваются! У нас всё меньше возможности чтобы поговорить без лишних ушей, и я не могу быть уверенным, что и этот канал не накроют через день или два.

— Альберт… — Падинг с ужасом смотрела на своего друга. — Как же он запугал вас…

— Пожалуйста, не надо говорить об этом вслух. Альдо Сальви первая ласточка; я думаю, скоро Этан возьмётся и за других учёных.

— Ты говорил, что он что-то затеял. Что-то нехорошее?

— Я не уверен, я не знаю, — Янг стонал и морщился, словно кто-то за спиной держал его на мушке. — Это всё его эксперименты, они точно не доведут Акватику до ума!

— Помоги мне, Альберт! — Люсия сжала кулаки. — Если мы объединим против принцепса хотя бы три-четыре города, он будет вынужден считаться с нашим мнением!

— Я даже не знаю… — глаза Янга воровато забегали. — Но я знаю, что он сходит с ума, и с этим точно надо будет что-то делать!

— Ты говоришь, города наполнили его агенты? Что они делают? Следят за нами?

— Лок говорит, что это вынужденная мера, они действуют почти открыто, но их истинные помыслы непонятны, в городах стали пропадать люди…

— Альберт, мне не интересно, о чём говорит Лок, — Падинг резко обрезала его, краем глаза заметив, как зарябил экран её личного видеофона. На дисплее появилась какая-то картинка. — Нам важно наблюдать за действиями Гилеона, за работой его разведчиков и шпионов внутри городов! Постой…

Люсия обомлела, увидев на экране Разина:

— Разин? Виктор?

Элизабет Майлс никак не могла уснуть этой ночью. Весь вечер немногочисленные работники машинных залов обустраивали свой быт в новых суровых реалиях. Элизабет получила от Уилсона задание найти подходящее место под склад, но, безучастно бродя по переходам и коридорам машинного зала, не нашла ни одного пригодного места. Но не потому, что их не было, а потому, что все её мысли крутились вокруг дочери Виктории, что осталась в верхней части города совершенно одна. Грег наблюдал за ее муками полвечера, а после отправил на принудительный отдых. Ей не помогло. Связи с городом не было почти двенадцать часов, а о том, были ли живы люди наверху, они могли судить только по косвенным признакам. Одним из которых служила толща воды, что ещё не упала им на головы, хоть стены города не единожды сотрясало от взрывов.

— Эй, Лиза, ты не спишь? — кто-то толкнул ее в плечо.

Майлс нехотя повернулась к мужчине лицом.

— Нет, Стефан, не могу.

Стефан Баркович, молодой парень лет тридцати, с курчавыми волосами и вечно смеющимися серыми глазами, озадаченно прижался к стене. Комнаты отдыха оказались переполнены в ночное время, а в духоте Майлс было невыносимо, поэтому она нашла себе укромную выемку в стене в одном из переходов между залами. Вместо матраса она использовала мотки старой ветоши, вместо одеяла — собственную куртку.

— Я думаю, наверху всё хорошо, и скоро двери откроются.

— Я тоже хочу в это верить, — ответила она, не поднимая головы.

— Ну, по крайней мере, город ещё пьёт, — Стефан подмигнул коллеге, устроившись в выемке поудобнее.

— Вы проверяли? Уровень упал? — Майлс нехотя приподнялась на локте.

— Да, незадолго до отключения электричества мы с Эриком открывали аварийный шлюз, прошли по трубам.

— Это было рискованно и опасно, — Элизабет облегчённо вздохнула: всё-таки город определенно жив. — Подожди, когда отключали электричество?

— А ты не заметила? — он усмехнулся, но, окинув темноту убежища Майлс, понимающе кивнул. — Час или два назад, но сейчас всё в норме. Наверное, в городе ведутся какие-то работы. Не ты одна не заметила, кстати, Уилсон кричал как сумасшедший, он заперся у себя в кабинете и проспал это событие.

— Как там ребята? — Майлс с трудом выдавила улыбку.

— Паники не было, если ты про это, но мы уже, похоже, привыкли. Уилсон ходит и читает всем нотации, что город бросил нас, что теперь мы сами по себе. Ну ты знаешь его, все как обычно, брюзжит старик.

— Да... — Элизабет прислушивалась к быстрым приближающимся шагам. — Как обычно, но не обычно...

— Элиза! — крик Уилсона заставил обоих врасплох.

— Ого! Ты в чем-то провинилась? — недоуменно повел головой Стефан и тут же едва увернулся от кулака Грега.

— Эй, щенок! Ты чего здесь забыл?

Тот за шкирку вытащил Барковича из углубления и прижал к стене.

— Грег! — Майлс выбралась в коридор чтобы вступиться за Стефана, но свободной рукой Уилсон аккуратно оттеснил ее в сторону.

— Он что-то хотел от тебя, Элиза? Что-то хотел сделать? — Грег рычал, легонько прикладывая глупо улыбающегося паренька о стену. — Ты чего к ней пристал, Баркович?

— Успокойся, Грег, я всего лишь хотел подбодрить её, просто поговорить.

— Это правда, Грег, отпусти его! — Майлс дернула его свободную руку.

Она знала, как говорить с Грегом в такие мгновения. Приступы ревности или особого попечительства, как называла их сама Элизабет, нередкие гости в их общении.

— Ты уверена? — его губы дрожали то ли от страха, то ли от сожаления.

— Абсолютно, отпусти его, у нас каждый человек на счету, ты же помнишь?

— Да, — Грег смутился и наконец отпустил куртку Стефана.

Он сверкнул глазами, но так и не попросил прощения, обращался лишь к Элизабет и уводил ее в сторону кабинета:

— Я обыскался тебя. Почему ты ушла из комнаты отдыха? Там же был диван, а не эти лохмотья.

— Там было очень жарко, много людей не нашло место для ночлега. Зачем ты искал меня?

— Произошли события, которые я хотел с тобой обсудить, — Грег насупился и понизил голос, когда им навстречу вышло двое работников.

Уилсон рявкнул на них, обозвав бездельниками.

— Не срывайся на людях, им и так плохо, — Элизабет коснулась его руки, и Уилсон размяк.

— Если помощь не прибудет в течение суток-двух, — он снова помрачнел. — Ты не узнаешь этих запуганных и безобидных людей. Они будут опасны, начнут убивать за кусок хлеба и глоток воды.

— Ты сгущаешь краски, Грег, — строго взглянула на него Майлс.

Они оказались у дверей офиса Уилсона, он открыл их ключом и пропустил Элизабет первой. Прежде чем войти, воровато огляделся по сторонам. Несмотря на четкие указания, подчинённые не спешили строить укрепления и готовиться к осадному положению. Для них это почти игра, где вот-вот зажжется свет, откроют двери и объявят победителя.

— Я знаю, что происходит с людьми, оказавшимся на грани, поверь мне, Элиза, — Уилсон с досадой бросил ключи от офиса на стол, а сам уселся в кресле. — И, боюсь, для нас начинают сбываться самые пессимистичные прогнозы. Ты уже в курсе, что рано утром отключили электричество?

— Да, Стефан рассказал. Связи так и не было?

Все это время Майлс не выпускала видеофон из рук, его дисплей был чёрен как уголь.

— Связи не будет, — угрюмо буркнул Грег и потер уставшие глаза — он не спал уже больше суток. — Наша проблема в том, Элиза, что никто не верит моими словам. Шесть часов назад я распорядился, чтобы люди начали готовиться к блокаде, но никто не пошевелил и ухом!

— Я помню, о чем ты просил, прости, Грег, я ещё не успела найти место... — Майлс откашлялась и опустила глаза, но Уилсон остановил её жестом руки.

— Элиза, я понимаю твое состояние, я ничего не требую прямо сейчас, но ответь, сколько человек принесли тебе еды, которую они взяли на смену? Хоть один вонючий бутерброд?

Майлс задумалась. И действительно, люди не спешили выполнять распоряжения Уилсона о подготовке к блокаде. Элизабет думала, что у большинства пленников машинного зала в голове ещё сидела мысль о временном характере переносимых трудностей. Майлс поймала себя на мысли, что и она не является исключением. Неожиданная мысль пронзила ее острой молнией:

— И сколько, по-твоему, мы будем здесь заперты? День, два?

Ужас захватывал Элизабет волной. Сколько придется просидеть ее дочери в полном одиночестве? Кларка наверняка уже сняли с рейса и отправили в Акрос, но он работал на Протурах Эквинуса, а оттуда до периферии добираться дня два или три.

— Надо готовиться к худшему, — Грег медленно встал. В полумраке его силуэт возвышался как неприступная гора, а глаза горели холодным огнем. — Я должен спросить тебя.

Уилсон приблизился к Майлс так, что она чувствовала жар его дыхания.

— Я могу доверять тебе, Элиза? Ты на моей стороне?

Грег протянул руку. Ладонь раскрылась для рукопожатия. На Майлс нахлынула нехорошая волна, что пробежала от макушки и закончилась внизу живота.

— Я постараюсь, — она заставила себя протянуть руку в ответ, но всё изменилось. Уилсон ринулся вперёд, подхватил девушку и крепко прижал к себе. Ему не нужно было её рукопожатие.

— Спасибо за доверие, Элиза.

Грег томно дышал, его ладонь прошлась по спине Майлс, коснулась волос. Ей хотелось закричать, но Элизабет вовремя прикусила губу. Здесь хозяин Уилсон и те, кто перечил ему, оставались со сломанным носом.

— Они бросили нас, чертова префектура, — Уилсон говорил усыпляюще монотонно. — Мы можем надеяться только на себя, Элиза, только на себя! И друг на друга!

Его объятия стали туже, он прижимался к Майлс всем телом, она с ужасом чувствовала, как набухает и упирается ей в живот его член. Ситуацию спас стационарный видеофон, его экран вспыхнул неясным изображением. Судя по отделке, это был лифт, а внутри маячил человек в белом халате.

— Смотри! Связь восстановилась! Мы спасены! — Элизабет со сдавленным криком вырвалась из объятий Уилсона, прильнула к экрану видеофона.

В тусклом свечении её щеки светились от слёз. Грег раздражённо фыркнул: слишком просто, чтобы быть правдой. Но в любом случае на связь действительно вышел какой-то человек, которого Уилсон не знал.

* * *

— Майк, ты слышишь меня, Майк?

Кто-то толкнул Майкла Портса в бок, совсем легонько, будто случайно.

— Майк, очнись же наконец!

Кто-то заскрежетал зубами в самое ухо и оплевал его горячей слюной. Майкл Портс нехотя возвращался из небытия, куда провалилось его сознание. Всего на несколько минут, от силы полчаса. Навязчивые звуки, духота и боль были не единственным, что встречало его в реальности: перекошенное и окровавленное лицо Блэра наводило ужас. Майкл застонал, разминая скрюченные пальцы. Они все еще находились в плену Диксона, и чертов калорифер жёг кожу.

— На сколько я отключился? — произнес он на выдохе. Горло драло от жажды.

— Я не знаю, я не считал, мне страшно, я думал, ты умер… — захныкал Блэр.

Майкл огляделся, но Диксона не было в комнате управления. Дверь, ведущая на лестницу, открыта.

— Где он? Что произошло, пока я был в отключке?

— Алан спустился вниз, убежал, едва не выломав дверь. Я думал, он убьёт нас. Он начал тут всё крушить, он знает, как остановить охлаждение реактора… — последние слова Блэр произнес с благоговейным трепетом, переходящим в сумасшествие.

— Да, знает. И это больше не Алан… — Майкл потянул связанные руки, надеясь, что резиновый шланг, которым Диксон связал его, успел задубеть от температуры калорифера, но путы не потеряли своих свойств. Резина впивалась и раздирала кожу.

— Что нам делать? Если он сумеет отключить охлаждение, реактор взорвётся от перегрева! Майк, что делать?! — Блэр покорно сидел на полу в неудобной позе, из-под промокшей насквозь футболки торчало голое пузо.

— Надо остановить его, — Майкл терпел боль, выкручивая кисти и ломая пальцы.

Диксон стянул его запястья и ноги с невероятной силой. Когда усталость окатила Майкла волной дрожи, тот безвольно упал на стену и съехал на пол.

— У него не получится сделать это в одиночку. Да и город не даст, если, конечно, там еще кто-то выжил.

— А если не выжил? — Блэр плевался от пота, что попадал в рот.

— А если не выжил, то спасение реактора не имеет никакого смысла.

Майкл остекленевшим взглядом посмотрел на пульт управления. На мониторах высвечивались и мерцали схемы магистралей и трубопроводов, питающих реактор, но все они были неактивны.

— Смотри, компьютеры не показывают никакого движения, программы не работают.

— Я не вижу, ничего не вижу! — Блэр щурился, напрягая глаза, но их застилал пот. Он задергался в очередном истерическом припадке. — Я не хочу умирать, не хочу…

— Тихо, он идёт сюда! — Майкл цыкнул на напарника, Блэр прикусил губу.

Диксон ворвался на второй этаж как ураган, действительно снося всё на своём пути. Он ударился бедром о столик, едва не упал, столкнувшись с мирно стоящим стулом. Закружился, словно уворачиваясь от невидимого удара.

— Они не запускают процесс! — взвыл Диксон, пробираясь к пульту управления и путаясь в собственных ногах.

За ним тянулся след из капель крови, а на ногах не было обуви.

Не опытному взгляду могло показаться, что в действиях Диксона нет никакой логики. Он то кидался на пульт управления, едва не круша его кулаками, то судорожно разбрасывал кипы страниц технических регламентов, потом, хныкая и едва не плача, рыскал по полу в кучах мусора. Он искал точную инструкцию по переводу потоков охлаждающей воды во вспомогательные резервуары. Их использовали достаточно редко, чтобы эта информация держалась в голове. И этим же объяснялась злость Диксона. Чтобы исполнить задуманное, требовалось как минимум два человека. Один открывал заслонки с пульта второго этажа, а второй работник должен был держать фиксаторы ограничителей. Защита от дурака, чтобы кто-то ненароком не лишил реактор охлаждения.

— Он совсем сошел с ума, — тихо простонал Блэр.

— Да, потому что понял, что в одиночку ему не справиться, он не сможет отключить охлаждение реактора, — Майкл победно сплюнул на пол.

— А если он заставит? Кого-нибудь из нас? — трусливо задрожал Блэр.

— Что значит заставит? — Портс взглянул в сторону напарника, не скрывая раздражения. — Я не сделаю этого даже под пытками! И ты не сделаешь это! Ты слышишь, Блэр?

— Да, да. Конечно, нет! — Блэр заерзал. — Чертов калорифер, так жжется!

— Пусть жжется, — Майкл устало запрокинул голову, он старался не думать о боли. — Но мы не должны ему помогать!

— Я не буду, тоже не буду! — подхватил Блэр и тут же замолчал.

Диксон посмотрел на пленников безумным глазом. Второй зрачок окончательно заволокло кровавой пеленой. Он подошёл к ним совсем бесшумно, держа что-то в руках. Портс не сразу сообразил, что это были полулитровые бутылки из запаса, который периодически делал сам Диксон. Он неестественно и жутко улыбался.

— Я помню! Помню о вас, ребята!

Руки его дрожали.

— Уйди, уйди с глаз долой! — Блэр сжался в комок, упёрся в стену.

— Не надо, ребята, не надо! — Диксон упал на колени, бутылки разлетелись в стороны. — У меня есть вода, много воды, пейте!

Блэр застонал и ничего не ответил. Портс сохранял спокойствие, но также промолчал. С какого перепуга Диксон решил их отпаивать? Чтобы продлить пытку? Но он больше их не трогал. Они нужны ему живыми? Бред! Зачем?

— Пей, пей! — Диксон свернул крышку одной из бутылок и поднес к лицу Блэра, тот сжал губы и завертел головой.

— Она отравлена, не пей! — Майкл процедил сквозь зубы.

— Ошибаетесь, друзья, ошибаетесь.

Диксон хмыкнул, и по щеке его скатилась кровавая слеза. Он больше не желал тратить время на уговоры, руки Блэра оказались прямо перед его носом. Он неспешно прижал его запястье к калориферу. Блэр истошно завопил, Диксон влил ему в глотку добрую половину бутылки.

— Пей, пей, у меня много, хватит всем...

Блэр едва не захлебнулся, часть воды вернулась через нос. Он потерял сознание.

— Оставь его, ублюдок! — Майкл рычал в бессильной злобе.

— Подожди, и до тебя дойдет очередь, вот только...

Диксон замолчал и повел ухом. Заражённые теряли зрение, но взамен получали звериное чутье и слух. Что-то привлекло его внимание со стороны пульта управления. Диксон пулей вскочил на ноги и уже через мгновение склонился над стационарным видеофоном. Связь с городом восстановилась всего на мгновение. С той стороны появился человек в белом халате. И он был заперт в лифте.

Полковник Джон Моррис мирился со многими вещами в своей нелегкой жизни. Всё во благо Акватики. Он мог смириться с тем, что высшее руководство военного Анклава, по сути, выгнало его в ссылку, отправив командовать гарнизоном в Акросе. Несомненно, во благо Акватики. Он мог смириться со своим шрамом, который получил пятнадцать лет назад. Уродливый отпечаток великого подвига отпугивал от Джона девушек, и ему так и не удалось полноценно построить личную жизнь. Всё во благо Акватики. Он мог смириться с тем, что оказался взаперти с тысячами обычных жителей злополучного города. И тоже во благо Акватики. Он мог смирится с кошмарами, в которых раз за разом видел лицо Уолли Саливана, его по-собачьи верные глаза. И это тоже было во благо Акватики. Кажется, удача окончательно отвернулась от Джона. Интересно, когда это произошло? Вчера? Сегодня? О нет, это произошло тогда, сразу после подвига, о котором трубила вся Акватика. Счастливый случай, может быть, судьба. Интересно: судьба и удача, кто они друг другу? Родные сестры или злая мачеха и безвольная падчерица? А что было потом? Честь и слава? Трудовые и скучные будни в должности гарнизонного командующего Гилеоном. Ах, да! К должности причитались преданные собачьи глаза Уолли Саливана. Так себе награда…

Выискивая и борясь с внешними врагами Анклава, Моррис, как и следовало ожидать, не знал о внутренних интригах и интриганах. Ему об этом просто забыли сказать, обратив горячий и непримиримый пыл Джона в совсем другое русло. Когда последний адепт Серой церкви был осуждён, работа Морриса оказалась законченной, а сам он вдруг стал неудобен. На политической карте Союза Городов появлялись новые амбициозные фигуры. Старые методы прямолинейного напора сменились гибкими дипломатичными разговорами — и снова интриги, интриги и еще раз интриги. Так к власти пришёл принцепс Этан Лок. Джона попросили вернуться обратно в лоно Анклава. В Штормворте для него уже подготовили маленький пыльный кабинет, где-то в подвалах нулевого этажа. И даже это было во благо Акватики!

Моррис никогда не высказывал неудовольствия решениями высшего руководства. Как истинный фанат своего ремесла, он не имел привычки критиковать приказы, только исполнять. Он давно смирился с этим. Единственное, с чем Джон никогда не примирился бы, это с безвольным ожиданием собственной смерти. Наградной пистолет, который Моррис носил с собой целый день, под утро занял своё привычное место в коробке среди медалей и отличительных знаков. Там же полковник хранил свой неприкосновенный запас: старую бутылку с виски. Её содержимое опустело наполовину, и опустело уже давно. Еще до того, как адмирал Харвестер преподнес виски своему протеже в качестве признательности за безупречное несение службы. Божественный напиток, произведённый на поверхности ещё до Великого Исхода, на две головы превосходил тот суррогат, что сейчас варили на Гилеоне и Тартусе. Джон задумчиво скрутил крышку, нащупал в темноте стакан. После неожиданного отключения электроэнергии и очередного блокирования дверей Моррис уже был готов не только проститься с жизнью, а уже отчетливо желал этого. Страх давно прошёл. Осталось только раздражение: палач слишком затягивал процедуру, и это становилось скучным.

— Будете? — Джон наполнил стакан на четверть, вдруг поднял глаза на секретаря, что снова оказалась заперта с ним в одном кабинете.

Во время аварийного отключения Мария зашла к полковнику, напомнить, чтобы тот связался с портовой зоной, как было обещано Винсенту Дирку. Уже больше часа женщина сидела в углу на стуле, не произнося ни звука. Она откликнулась на неожиданное предложение, окинув Морриса недоверчивым взглядом. Он никогда не предлагал ей выпить, даже чая. Джон усмехнулся. Ему пришлось открыть ставни окна, чтобы впустить в помещение хоть немного света. Электричество вернулось в Акрос менее получаса назад, но полковнику очень не хотелось пользоваться его благами. Опыт подсказывал, что теперь нельзя привыкать ни к чему хорошему. В городе больше не было стабильности.

— Что вас смутило в моём предложении? — Моррис поднёс стакан секретарю, не утруждая её покидать своего места.

В комнате становилось жарко, полковник расстегнул верхние пуговицы рубашки.

— Я не знаю… — Мария приняла стакан, но не знала, что ответить.

В отличие от Джона, она не могла так глубоко контролировать собственные мысли. Страх прорывался наружу, срываясь в голосе и вызывая панику. Она сделала несколько быстрых, но мелких глотков. Полковник улыбнулся.

— У меня есть немного воды, если хотите пить…

— Не надо, виски будет достаточно. Это же виски?

— Да, его сварили очень давно, ещё до Исхода, — Моррис вернулся в кресло, он не переставал улыбаться, оглядывая тонкую фигуру секретаря, и только сейчас обратил внимание на её ноги. Стройные, красивые и бледные, впрочем, как и у подавляющего большинства жителей Акватики. Солнечный загар теперь — недосягаемая роскошь.

— Какая же у него выдержка? Тридцать лет?

— Да, а может быть, и больше, — Джон покрутил бутылку в руках, но в полумраке не разобрал букв на этикетке. Он отложил бутылку и подался вперёд. — Почему вы не носите брюки, как положено по уставу?

Мария смутилась неожиданному вопросу, поправила юбку-карандаш. Она не была короткой подол ниже колен, но действительно дресс-код не соответствовал установленному. Мария не знала, как ответить на этот вопрос.

— Не пугайтесь, уж я то точно не доложу об этом никому из командования, — Моррис не хотел создавать лишнее напряжение, ему вдруг захотелось доверительно пообщаться со своим секретарём, ведь это мог быть их последний разговор. — Я тоже не понимаю, зачем девушкам носить брюки, скрывать свою естественную красоту. Была бы моя воля, я бы отменил это распоряжение. У вас очень красивая фигура.

— Спасибо, я не ношу брюки, потому что они мне не нравятся, — Мария смутилась ещё больше, уж что-что, а услышать от полковника комплименты она не ожидала ни при каком раскладе.

Джон подумал, что если сейчас подойдёт к ней и возьмёт её силой, этого никто не услышит. Да и сама секретарь не сможет дать ему ощутимый отпор. Соблазн так велик, но будет ли это поступком настоящего офицера? Морриса можно было ругать, можно ненавидеть, иногда он ненавидел самого себя сильнее чем кто-либо, но Джон как никто другой знал, что такое офицерская честь. Может быть, у них уже нет времени, а может — впереди целая вечность взаперти. Он подлил секретарю ещё виски, сам отхлебнул из горла. Когда вернулся к столу, откинулся на спинку, мечтательно смотря в потолок.

— Да… Не так себе я представлял службу на периферии союза городов, — Моррис усмехнулся, но Мария не поддержала шутку. — Почему вы выбрали службу в армии?

— Честно? — взгляд Марии осмелел, виски уже начало своё действие.

Джон с восхищением подумал, что апофеозом их разговора может стать инициатива секса не с его, а с её стороны. Это было бы идеальным вариантом. Её глаза такие же голодные, как и его.

— Конечно, я с вами честен, — его улыбка абсолютно искренняя.

— Я пошла на службу вслед за мужем, — Мария пригубила виски.

В этот раз спокойно и долгим глотком.

— Он здесь, в Акросе? — Джон подумал, что надо сменить тему, разговоры об официальных отношениях сейчас ни к чему.

— Нет, он погиб на Асционе, — она залпом осушила стакан.

— Мне жаль, — Джон на ходу отпил из бутылки, уже спеша добавить виски в стакан секретаря.

Какая удача, не будет никаких угрызений совести. Он похлопал её по плечу, но не смог оторвать руки, пальцы сами забегали по спине Марии, и, кажется, она действительно была согласна. Она подняла на Морриса широко раскрытые глаза. Они двинулись навстречу друг другу, но в этот момент ожил стационарный коммутатор полковника, сквозь треск помех он услышал голос адмирала Харвестера. В Акрос возвращалась связь с внешним миром.

* * *

— Ты думаешь, он и вправду нам поможет, этот твой друг? — Даниэль Ришон пристально всматривался Джеку в лицо. Ждал ответа, не обращая внимания на страдания Росса.

— Ага, прямо сейчас вломится через стену и всех нас спасёт, всех разом! — Джек ощупывал нос и медленно опускался на корточки.

— Я не пойму, ты шутишь или серьезно? — Даниэль не оценил иронии.

Росс злобно взглянул на него, но тут же отдернул голову в сторону. К видеофону поспевала зазевавшаяся толпа во главе с их знакомым поваром. Тесак заботливо был заткнут за его пояс.

— Мы ничего не знаем, видели этого человека впервые! — цыкнул на Ришона Джек.

Он нехотя поднялся на ноги, толпе надо кивать и приветственно улыбаться, толпа это любит.

— Что там было? Кому вы звонили? — повар одарил приятелей пристальным взглядом.

Видеофон стоически выдержал интерес десятка любопытных рук. После того, как связь оборвалась, экран коммутатора отображал уже ставшей привычной эмблему Прометея.

— Мы никому не звонили, произошёл какой-то сбой, — Росс говорил четко и громко, но, по сути, его слова предназначались только для главаря всей этой импровизированной шайки.

Черт возьми, как же его звали? А ведь Джек даже ещё не придумал, как разделаться с ними.

— Что ты несёшь? Ты же сказал, что наверху вирус! А вы сейчас говорили с кем-то! Неужели с заражённым? — этот поваренок с разбухшим самомнением и наигранной иронией невероятно выводил Джека из себя.

— Давайте внесём ясность! Господа! — он утихомирил возбудившуюся толпу, привлек к себе внимание остальных узников пищеблока. — Город наверху действительно подвергся заражению, но мы не единственные, кому удалось выжить. По какой-то причине и совершенно случайно к нам на связь попал ещё один счастливчик, который оказался взаперти совсем недалеко отсюда.

Ришон отстранённо, но уверенно кивал в такт словам Росса.

— О нашей беде наверняка уже знают другие города Акватики, помощь идёт. У нас есть достаточное количество воды и еды, чтобы продержаться до прихода помощи. Пожалуйста, всё, что от нас требуется, это сохранить самообладание!

— Ты тоже в сговоре с этой выскочкой из администрации?

— Ага! Говоришь как она, один в один!

Крики из чрева толпы в очередной раз заставили Джека улыбнуться. Как мило, что они напомнили ему об этой дамочке Хортес. Росс хорошо напугал и ее и этих двух неприятных верзил-телохранителей. У коммутатора собралась почти вся компания пленников камбуза, а Хортес не было и духу.

— Я в сговоре только со здравым смыслом! — Джек торжественно положил руку на сердце. — Поверьте мне уже наконец! Только действуя сообща и только благоразумно мы сможем преодолеть кризис!

Росс поднял запястье, на котором висели часы.

— Через тридцать минут у нас по расписанию завтрак, кто-нибудь позаботился о том, чтобы его организовать? Ребята! Мы так никогда не спасемся! Ну, чего стоим, а кто столы будет накрывать? Да, и протрите их получше! Я помню, что кто-то толкал речь, стоя на них ногами! — Джек веселился, прогоняя зевак и напоминая им о их непосредственных обязанностях.

Даниэль был восхищён, с какой лёгкостью Росс менял на себе маски в зависимости от ситуации. Он мог быть серьезным и апатичным, и тут же шутить как ребенок. Вот и сейчас он смеялся, раздавая лёгкие пинки нерасторопным работникам пищеблока. Досталось даже злому повару с тесаком за поясом, от неожиданности он побежал на кухню, опомнился, но слишком поздно. Отступать ему было уже некуда, толпа внесла его прямо на рабочее место.

— Бездари и лентяи, — Джек ещё смеялся, но корчился от боли.

Сломанный нос будет доставлять ему ещё массу неудобств.

— Тебе бы к медику, — Даниэль оценивал состояние Росса, пока тот опять не съехал на корточки.

— Да, — тот охотно закивал. — А ещё мне нужно мягкое кресло, холодный шнапс и пару человек обслуги. Спасибо, что напомнил!

Ришон прикусил губу и поспешил исправить свой просчёт.

— Я найду аптечку, может, там есть пластырь. Надо зафиксировать твой нос.

— Не надо, я думаю, все это уже ни к чему, — Росс вымученно улыбнулся.

— Думаешь, у нас нет выхода? — Даниэль сел на корточки рядом с Джеком. Он убедился, что рядом нет посторонних, прежде чем продолжил: — Подожди, не отвечай. У меня тут появилась одна мысль.

— Какая?

— Ну смотри, допустим, вирус уже здесь, на камбузе, допустим, кто-то уже заражён. Но среди нас нет людей старше сорока лет. Мы все дети Исхода.

— И что? — эта болтовня жутко раздражала Джека, ему хотелось быстрее найти где-нибудь укромное место и отлежаться.

— Ну думай, философ, думай! Вирус ещё сутки будет в зачаточном состоянии у любого из нас! Если бы здесь были старики, с эпитоплемами первого поколения, они бы уже начали крушить пищеблок на мелкие кусочки, но их нет, понимаешь?

Даниэль тряс Росса за плечо, пока в глазах того не появилось озарение.

— Болезнь можно выявить до того, как она перейдет во вторую, заразную стадию, — Джек осторожно проговорил все это. — Но от появления первых симптомов до полноценного очага распространения инфекции проходит от силы час! Это в лучшем случае! Мы не сможем наблюдать за стольким количеством людей в режиме реального времени. Это невозможно, тут человек шестьдесят!

— Ну подожди, не кричи! Конечно, шансы малы, конечно, возможно, прямо сейчас у кого-то из окружающих проявляется первая стадия или уже заканчивается, но сидеть сложа руки и ждать — ещё хуже, Джек.

Росс тяжело вздохнул и опустил голову. Идея Ришона ему понравилась. Он даже отругал себя, что она не пришла первой в голову ему самому. И интерес для Джека тут даже не в возможности спастись или как-то оградить себя от болезни. Россу понравилась головоломка с тем, как все это устроить и не поднять паники.

— Хорошо, мы как-то осмотрим всех, кто здесь заперт, найдем заражённого с первыми симптомами, что будет дальше? — Джек смотрел на Ришона с максимальной серьёзностью.

— Я пока не думал об этом... — Даниэль смотрел в пол.

— А что тут думать? — зашипел Джек. — Надо будет кончать обречённого. Ты сможешь?

Ришон испугался. В этот раз даже сильнее, чем неопределенности и долгой мучительной смерти. Он хотел отказаться от своей идеи, свести все к шутке и забыть, но в глазах Росса уже блестели огоньки. Слишком поздно, чтобы поворачивать назад. В горле пересохло так, что Даниэль смог только неуверенно кивнуть. Хоть он и носил военную форму и несомненно держал в руках оружие, но никогда не применял его на людях.

— Ладно, это будет интересная авантюра, — Джек хлопнул приятеля по плечу. — Скоро завтрак, чувствуешь этот великолепный запах? О, у нас намечается пиршество. Негоже приходить на него в таком состоянии. Я схожу на склад к Янсену, найду чем починить нос. Так же, чтобы провернуть нашу милую игру, нам нужны листы бумаги и ручки, желательно несколько...

Джек покидал Ришона в спешке и в явно приподнятом расположении духа. Даниэль так ничего и не ответил Россу. Он, кстати, тоже почувствовал этот запах, и так пахла не еда.

Борис Гдан не отходил от решетки уже час. Он надеялся, что кто-нибудь из военных увидит его, почувствует пристальный взгляд. Нельзя было открыто звать их к себе, кричать, махать руками. Кевин был где-то неподалёку, Борис не видел его, но чувствовал незримое присутствие. От мальчика пахло воском, которым в Акватике натирали новую одежду, и приторным арахисовым маслом из неведомых запасов. Лингольд часто попадался Гдану на глаза, но он сейчас был слишком далеко и занят более важными вещами.

С самого утра у здания порта собралась толпа недовольных. В их главе была женщина лет шестидесяти в пижаме с изображением поющего Филди. Протестующие забрали на себя все внимание военных. Борис прикусил губу. Ему надо было как можно быстрее сообщить им о грядущей опасности. Труп погибшего горожанина, который напугал Гдана утром, прибило к основанию причала. Борису казалось, он мог бы дотянуться до него рукой, поэтому не подходил к воде.

— Как вы себя чувствуете?

Борис вздрогнул и схватился за сердце.

Кевин подошёл незаметно, так, словно все это время прятался за ближайшим ящиком с припасами. В руках он сжимал питательный батончик. Так вот откуда доносился этот запах арахиса: единственного злака, что оказался настолько непритязательным, что прижился в стеснённых условиях Акватики! Из кармана мальчика виднелись уголки упаковок ещё двух батончиков.

— Неплохо. Спасибо за воду, Кевин. Она меня спасла.

Борис поборол страх, говорил, улыбаясь. Мальчик жадно облизывал упаковку и совсем не смотрел на Гдана.

— Не за что, мистер. Потерпите ещё немного, и мы вас освободим.

Кевин сказал это так громко, что Борис невольно поморщился.

— Тише, малыш, ты же не хочешь, чтобы нас услышали, — он невнятно улыбнулся.

Странный мальчик. Он или шутил, причисляя себя и своих родителей к серой церкви, или был не вполне вменяемым, напрочь игнорируя хоть какую-то конспирацию.

— Не бойтесь, мистер, военным до нас нет никакого дела, — Кевин убрал обёртку от батончика в карман и принялся облизывать пальцы, лоснящиеся от сладкой глазури.

— Что там происходит у здания порта? Там собрались недовольные? — Борис присел на корточки, не сводя с мальчика пристального взгляда.

— Угу, очень много недовольных. И почти все высокие чины. Военные не протянут долго.

Кевин не улыбался, говорил серьезно и нахмурил брови. Гдан верил ему — не хотел, но верил.

— Твои родители тоже там, в той толпе?

Борису становилось все труднее говорить, взгляд мальчика проходил насквозь, касался души.

— Нет, они не участвуют в безумии, они им руководят.

Кевин улыбнулся, еле заметно, краешками губ. Борис охотно верил и в это. Как и в то, что дотошный Лингольд соизволит подойти к нему только после обеда, а то и ближе к вечеру. Что-то надо делать, не сидеть сложа руки, но как выведать информацию и не привлечь к себе внимания? Как узнать, сколько адептов серой церкви здесь, в порту? И к чему готовиться остальным?

— А кто та престарелая, но бойкая женщина? Похоже, она стоит во главе протеста, — Гдан и сейчас слышал её возмущенный голос, но никак не мог разобрать слова.

— Вы про ту мадам в пижаме с поющим Филди? Да, она очень старательна. Помогает нам, хотя и не ведая того, — Кевин нехотя проследил за взглядом Бориса.

В профиль черты его лица носили исключительно аристократический характер. Гдан невольно засмотрелся, отметив что когда-то такие образы чеканили на монетах. Значит, родителей мальчика в толпе протестующих не было. Ну хоть что-то.

— Я беспокоюсь, что вы не сможете освободить меня, малыш, — Борис пересилил себя. Ему не хотелось подыгрывать врагам, но иного выхода не нашлось. — Военных здесь не менее тридцати, чтобы нейтрализовать их, нужно человек сто или двести.

— Совсем не обязательно, — Кевин сложил руки за спиной и деловито прошелся вдоль клетки. — В порту заперто семьдесят горожан. Мои родители очень одаренные, им хватит суток, чтобы настроить толпу против военных.

— Но тут нет оружия, бороться с вооруженными солдатами голыми руками? Да и кто тут способен на бунт?

Бориса утешала эта мысль. Оружие в руках военных — это последняя соломинка, за которую хватался его разум.

Люди не осмелятся брать здание порта штурмом. И, кажется, Гдан правильно понял посыл мальчика. Он говорил лишь о своих родителях как о зачинщиках бунта. Получалось, в порту всего трое адептов серой церкви?

— Нам не придется драться с ними голыми руками. Нам будет достаточно завладеть их арсеналом, — Кевин хмыкнул, и Борису стало не по себе.

— Арсеналом? — он вымученно улыбнулся. — Но это гражданский порт, тут нет складов с оружием.

Гдан понял свою ошибку раньше, чем её озвучил мальчик. Диамеды. Корпуса военных судов мерно раскачивались на волнах и блестели от капель.

— Когда началась эвакуация, военным пришлось снять со своих кораблей весь лишний груз. Они складировали его в здании порта, на втором и третьем этаже. Видите, окна на втором этаже, предпоследние от края стены?

Борис не ответил, лишь нервно сглотнул.

— Там кабинет управляющего. Сейчас там сидит военный офицер Дирк. Именно туда они отнесли все летальное оружие, теперь там склад.

— Летальное оружие, — тихо повторил Гдан и осел на бетонный пол.

Неужели на каких-то Диамедах было летальное оружие? Он знал, что его ещё применяли на Гилеоне и в нескольких других городах первой постройки, где стены и купол могли без последствий выдержать сильные взрывы.

— Наш план прост и безошибочен, — Кевин снова улыбался уголками губ.

Он протянул сквозь решетку арахисовый батончик.

— Возьмите, вам будут нужны силы, чтобы поддержать нас.

Голос Кевина прозвучал набатом. Борис принял дар онемевшей рукой. Он смотрел на мальчика снизу вверх и ужасался: свет прожектора отрисовал над его головой нимб, который отразился от русых волос мальчика и стал красным, словно наполненный кровью.

"Бойтесь данайцев, дары приносящих..." — тут же вонзилось в мозг Бориса.

Кевин не уходил, внимательно следил за Гданом, за каждым его движением. Борису пришлось вскрыть упаковку и вгрызться в мягкий батончик. Он ел и улыбался. Кевин одобряюще качал головой.

* * *

Протур подпрыгнул на волне, выходя из шлюза четырнадцатой Экзорции. Субмарина вошла в причальную зону и набрала скорость. Джош Ричардс ни на мгновение не ослаблял хватку штурвала, ни на секунду не отводил взгляда от штурманской панели. Львиную часть перехода они прошли по приборам. Лауре Уотерс не хватило опыта в быстрой и точной передаче данных о положении субмарины относительно стен шлюза, и Ричардс снова взял эту обязанность на себя. Лаура смотрела в пустоту и в который раз ругала себя за нерасторопность.

— Браво, капитан!

Эрик Грант не выдержал и захлопал в ладоши, когда опасность миновала и тяжёлый Протур пошел на подъем. Тусклый свет Экзорции осветил окна субмарины, наполнил рубку.

— Я опять не справилась, — Уотерс сокрушенно опустила голову.

— Не переживайте, Лаура, — взволнованный быстрым переходом Грант похлопал её по плечу. Он азартно потирал подбородок. — Любой среднестатистический штурман на вашем месте сказал бы то же самое. Нам невероятно повезло с капитаном!

Ричардс кинул на него смеющийся взгляд и благодарно кивнул. Он выводил Протур к свободному причалу, на котором уже собирались любопытные люди. Были там и военные. Страдсон что-то кричал, отдавал команды, но они не успели запустить свой Диамед и преградить Протуру путь. Корабль Ричардса был слишком быстр.

— Я думаю, Страдсон не оценит моего мастерства, — Джош на ходу вымерял траекторию швартовки.

Двигатели Диамеда запустились и тут же умолкли. Страдсон встречал нарушителей карантина, тяжело дыша и яростно раздувая широкие ноздри.

— И за это не беспокойтесь, этого горе-вояку я возьму на себя, как мы и условились, — Грант отсоединил ЭКУД от видеофона и вернул коммутатор Ричардсу.

— Мне кажется, он уже не будет никого слушать, посмотрите, как он зол, — Джош еле сдержал смешок и едва не запустил двигатели в последний момент швартовки.

Поднявшаяся волна залила бы и пирс, и стоящего на нем Страдсона. Офицер не двинулся с места даже когда Протур остановился и затих, он терпеливо ожидал появления экипажа. За его спиной собрались зеваки, но военные успешно оттесняли их от причала.

— Капитан! — Страдсон наконец не выдержал, забасил во всё горло: — Капитан Ричардс! Выходите! Вы арестованы за использование запрещённого в Акватике программного кода! На вас наденут наручники и запрут в одной из комнат в жилой зоне! Сопротивление бесполезно!

Страдсон буквально прорычал последние слова. Лаура вздрогнула, но Эрик и Джош злорадно улыбались. Уотерс побоялась что-либо у них спрашивать, надеялась, что мужчины знают, что делают.

— Если потребуется помощь, чтобы набить этому ублюдку морду, то непременно позовите, — Ричардс отстегнул ремень и встал.

Лаура последовала его примеру, молча и послушно.

— Я думаю, этого не потребуется, — Эрик, смеясь, вышел из рубки, за ним, накидывая куртку последовал Джош.

Процессию серой тенью замыкала Лаура. Она больше всего боялась, что военные применят силу.

— Я к вашим услугам, офицер! — Грант сделал шаг вперёд, опередив грядущую потасовку.

Страдсон смерил Эрика недовольным взглядом.

— Я не имею к вам никаких претензий, а вот капитан...

Грант не дал ему договорить.

— Уважаемый офицер, да будет вам известно, что капитан на судне занимается лишь тем, что ведёт корабль. Программный код Папирус, который используют Праволишенные для взлома Экзорций, действительно был применен для входа нашего бедного корабля в эту цветущую гавань. Но использовал код не капитан Ричардс, которого вы заподозрили по своему неразумению, а ваш покорный слуга!

Грант изящно поклонился опешившему Страдсону.

— Вы? Но откуда он у вас?

— Все просто, мой военизированный друг, — Эрик достал из кармана куртки ЭКУД и показал офицеру. — Я вхожу в коллегию специалистов, которые ищут защиту от кода Папирус вот уже полгода.

Страдсон нахмурился и открыл было рот, но Грант опередил его и тут:

— Естественно, как вы можете догадаться, образец кода находится в моем личном распоряжении, и я был вынужден воспользоваться им, чтобы попасть внутрь Экзорции. Я, знаете ли, очень не люблю замкнутое пространство грузовых кораблей.

Для пущей уверенности Эрик предъявил Страдсону личное удостоверение с черной полосой. Этот отличительный знак давали лишь самым выдающимся и ценным учёным Акватики. Страдсон покрутил корочку в руках и вернул хозяину. Он почернел от тихой злобы и процедил сквозь зубы:

— Я обязательно проверю эту информацию.

— Непременно! — добродушно отозвался Грант, пряча свое богатство по карманам куртки. — Но теперь я прошу вас оставить меня и моих помощников в покое, нам надо обработать полученную у купола заражённого города информацию. С вашего позволения.

Эрик ещё раз кивнул Страдсону и нагло пошел на конвой солдат. Они окружили прибывших и не желали расступаться. Джош пристально смотрел на Страдсона, Страдсон смотрел в пространство перед собой, переваривая услышанное. Лаура все той же серой тенью просочилась вслед за Эриком. Когда солдаты Анклава не расступились, чтобы пропустить их, Грант окликнул Страдсона:

— Офицер!

Ричардс видел, как ходят скулы на лице Страдсона. Он подумал, что если кинется на него прямо сейчас, успеет застать врасплох. Сбросить его в воду не составит труда, но как себя поведут его подопечные? Начнется стрельба, и, возможно, пострадает Лаура. Нет, он не мог себе позволить так откровенно рисковать её жизнью. Джош разжал кулаки. К его изумлению Страдсон развернулся к Гранту и Уотерс вполкорпуса, кивнул своим солдатам:

— Пропустите их.

Команда расступилась. Первой прошла Лаура, Грант держал её под руку.

— Спасибо, офицер.

Уходя, Джош так же шутливо отдал Страдсону честь. Офицер Анклава молчал, провожал троицу суровым взглядом.

— Вы действительно состоите в той коллегии? — Уотерс осмелилась задать мучающий её вопрос, едва они покинули зону причалов.

— Не совсем, — отмахнулся Эрик, когда Ричардс нагнал их, заговорил строго и тихо:

— Господа, не все, что я наговорил этому вояке, правда. Что-то ему подтвердят сразу, чтобы опровергнуть остальное, ему придется сделать соответствующие запросы. Когда он поймет, что я его обманул, нам не дадут отсюда уйти. На все у нас есть час, максимум два. Следующая вылазка к Акросу станет последней. Надо все учесть и подготовиться. Джош, вы обещали обеспечить корабль топливом, — Ричардс кивнул. — Я подготовлю нашу экспедицию с технической стороны, мне необходимо доукомплектовать ЭКУД и зарядить его. А вы, Лаура...

Грант замолчал, услышав шаги. Они уединились за углом жилого здания, подальше от лишних глаз и ушей, но даже здесь их нашли.

— Что вам нужно? — грозно спросил Эрик, но тут же сменил тон. Это был не военный, женщина средних лет с растрепанными волосами осторожно коснулась плеча Уотерс.

— Простите, что я отвлекаю вас, но вы вроде бы врач. Меня зовут Энжел, у нас случилась беда.

Лаура узнала женщину. Именно её муж хотел утопить кашляющую девочку, когда они прибыли на Экзорцию в первый раз.

— Что случилось? — произнесла Уотерс на выдохе, поймала напряжённые взгляды компаньонов.

— Мой сын заболел, мне нужно, чтобы вы его посмотрели...

Внутри Лауры все похолодело. Ричардс сжал кулаки, а Грант нервно сглотнул.

Люсия Падинг смотрела в глаза принцепса и никак не могла уловить тот смеющийся оттенок, который так часто видела во время ссор. У Этана был очень сложный характер. Гроссмейстер — новичок, у которого никак не получалось стать полноценным игроком. Он был слишком импульсивен, несдержан и груб.

Падинг уже давно точно определила все слабые стороны Лока, но теперь искала, где в его характере всё это время искусно прятались подлость и коварство. Собрание сената началось сразу после того как Прометей восстановил связь между городами. Люсии так и не удалось поговорить с Разиным. Странная связь оборвалась так же неожиданно, как и появилась. Падинг не знала, что происходит в городе, но знала наверняка, где находился лишь один конкретный его житель. Это обстоятельство могло рассмешить префекта, но кричащие с многочисленных экранов мониторов люди не дали сделать это открыто. Люсия молчала.

— Люси! Что у вас произошло? Почему не отработала команда на затопление заражённых зон?

Этана перекрикивала Дороти Хигс:

— Это саботаж! Город под угрозой гибели!

Префект Медеи Альберт Янг робко вступался за Падинг:

— Господа, пожалуйста, не будем спешить с выводами.

Его голос едва можно было расслышать за громкими обвинениями и угрозами со стороны особо пылких сенаторов. Люсия молчала, гордо задрав подбородок, смотря в глаза очередному обвинителю. Льюис Бойд, префект Плериума, опустил глаза и зачитывал наспех собранный отчёт:

— Шестой логический модуль Прометея был надёжно спрятан, откуда вы узнали его местонахождение?

Падинг не сдержалась и залилась хохотом. Она едва устояла на ногах. Голоса сенаторов стихли. Последней свое фи выразила Хигс, но и она поспешно умолкла. Наступила напряжённая тишина. Люсия отсмеялась и села в кресло, переводя дух.

— Что же вы замолчали, господа, продолжайте.

— С вами все в порядке, Падинг? — Лок сухо откашлялся.

— Она сошла с ума! — пискнула Хигс и тут же получила уничтожающий взгляд от Люсии.

Префект Акроса вскочила с места и грозно крикнула:

— Да, уважаемый сенат! Я действительно схожу с ума, но не от старости или болезни. Меня сводят с ума ваши речи! Ваши обвинения и ваша слепая ярость! Вы говорите, что я ничего не делаю? Да! Да будет вам известно, уважаемые префекты, что ваша экспериментальная программа заперла нас. Кого-то в своих жилищах, кого-то в кабинетах, а кого-то в лифтах и холодных коридорах! Нас заперли, как крыс в клетке! Каково было бы вам, уважаемые префекты, оказаться в нашей ситуации? У нас несколько часов не было света, не было связи, мы сидели в темноте и ждали смерти! Я спрашиваю ещё раз: каково было бы вам, уважаемые префекты, оказаться в нашей ситуации? Что же вы молчите?

Падинг выдержала секундную паузу. Этим хотел воспользоваться Янг. Он открыл рот, но не успел издать ни звука.

Люсия продолжила:

— И после всего этого вы смеете обвинять кого-то из нас в сбое вашей защитной программы? Вашей! Все вы были свидетелями, как я вводила команду на затопление якобы заражённых зон, — в этот раз тираду Падинг захотел прервать Лок, но она не дала это сделать, повысив голос: — Да! Именно якобы заражённых зон, уважаемый принцепс, именно! Я не знаю, что происходит внутри пищеблока, лаборатории и технических залов, которые мы вынуждены признать опасными. Вы можете говорить мне что угодно, убеждать в правоте отчётов бездушной машины, но пока я не увижу заражённых своими глазами, я ни за что не поверю, что там действительно есть вирус!

— Это не имеет значения, — первой опомнилась Хигс, нервно усмехнувшись. — Алгоритмы Прометея обязывают вас запустить протокол затопления заражённых зон.

Люсия закрыла лицо ладонью и тяжело дышала, давя приступ ярости. Она ничего не ответила, молча развернула монитор компьютера к сенату и ударила по клавиатуре. Картинка загрузочной строки не изменилась и никак не отреагировала на действие.

— Вы не слышите меня?! — взвыла Падинг, сокрушенно опустившись в кресло. — Ваша программа взбесилась, мы ничего не можем сделать. Это вообще чудо, что мы ещё живы!

— Да, к сожалению, шестой логический узел — очень важная часть машины, — тут же подтвердил Льюис Бойд, поправляя маленькие очки. — Я консультировался со своими специалистами, они подтверждают, что после такого сбоя Прометей навряд ли восстановит работу.

— Что это значит? — Падинг ухватилась за слова. — Он откроет коридоры? Якобы заражённые сектора? Или затопит весь город? Чего нам ждать?!

В напряжённой тишине все молчали, Янг отвёл глаза, Хигс еле сдерживала противный смешок. Лок откашлялся:

— На самом деле мы не знаем, что ожидать от программы, получившей столь ощутимые повреждения. На этот случай у Прометея есть свой протокол безопасности.

— Где он хоть находится, этот шестой модуль? Как он вышел из строя? — подал жалобный голос Янг, и Этан тут же срезал его:

— Это секретная информация, я не имею права её разглашать. А вот как или кто его повредил, я надеюсь, расскажет Люси.

— Этан! Да что ты такое говоришь? — взмолилась Падинг едва не упав на колени. — Сейчас вся ваша секретность не имеет значения! На кону жизни двух тысяч человек! Модуль уже поврежден! И я не имею понятия, где и кем, неужели в это так трудно поверить?

— Неужели так трудно поверить в то, что красная лихорадка проникла в Акрос? — ядовито укусил Лок.

Падинг пришлось промолчать. Чуть остыв, принцепс продолжил:

— В любом случае нам придется ждать. Уже то, что Прометей восстановил связь, большая удача. Остаётся надеяться на благополучный исход перезагрузки. Как только ситуация прояснится, будем думать, как её решить.

Падинг не верила собственным ушам. Принцепс ушел от всех её вопросов и хотел завершить собрание. Она не могла позволить ему уйти так быстро, тем более, когда оставался риск, что следующее собрание может не состояться.

— Этан! Стой! Ты бросаешь нас на произвол судьбы!

Лок недовольно поиграл губами.

— Сейчас мы все равно ничего не сможем предпринять. Суть вашей проблемы ещё не ясна.

— Более чем ясна! Этан! Это все ваша программа! Ты же управляешь ею из Гилеона! — Падинг надеялась, что Этан занервничает и выдаст себя, выдаст свой мерзкий план.

Лок разозлился, но не замялся и не оступился.

— Ничего подобного, миссис Падинг! На Гилеоне знают об аварии Прометея не больше, чем во всех остальных городах Акватики. Я ещё раз повторяю: Прометей никем не управляется, для этого у него и есть логические модули, которые кто-то так усердно ломает. И на этом всё! Пока всё. Прежде чем исполнить вашу просьбу о разглашении секретных технических сведений, я должен посоветоваться со своими специалистами.

Сенаторы одобряюще кивали, экраны гасли один за одним.

— Люси, ну нельзя же так рубить сплеча, — последним остался Янг.

Падинг была слишком измотана, чтобы говорить с ним прямо сейчас.

— Альберт, поговорим позже, мне надо узнать, как дела в городе.

Люсия уселась в кресле и закрыла глаза. Этана будет не так просто подловить. Краем глаза она увидела вышедший из стены окуляр Прометея, но система не провела сканирование. Глазок окуляра застыл в полуоткрытом положении. Люсия нервно сглотнула: какой же сюрприз преподнесет им Прометей, когда проснется?

* * *

Эмили никогда не боялась темноты. Даже когда примерно полгода назад на одной из подстанций Акроса произошел сбой и город на несколько часов погрузился во мрак, они с мамой весело провели время, валяясь на кровати и играя в слова. Благо у Лауры в тот день был выходной. Во время ремонта Эмили впервые услышала новые для себя звуки. В полной тишине обесточенный город скрипел и стонал. Лаура сказала ей, что эти звуки происходят всегда, просто их не слышно за общим городским шумом. Страшные звуки пугали Эмили больше, чем темнота.

Вот и сейчас, сидя в классе за партой, она боялась услышать их снова. Звуки бездны, отдающие металлическим лязгом. Мисс Вернон сидела на своем месте и разговаривала с классом на отвлеченные темы. Она даже пробовала вести урок, но без помощи электронной доски это оказалось невозможным. Вернон смирилась с этим обстоятельством. В темноте она говорила спокойно и даже улыбалась. Хоть немного, но это успокаивало детей. Когда темы для разговоров закончились, один из близнецов Дильсов, кажется, это был Карл, стал зачитывать наизусть стихи английской детской литературы, которые ему рассказала мама. Эмили понравился короткий стих про лису в коробке. Она раньше не слышала его и долго представляла, как должна выглядеть коробка с лисой, ведь Эмили видела это животное только по редким рисункам и фотографиям. Она не участвовала в беседе, как и Виктория Майлс, отстраненно смотревшая в окно. Темный морской пейзаж за окнами школы и куполом вдохновил Эмили задать учителю, как казалось самой девочке, вполне безобидный вопрос:

— Миссис Вернон, вы же помните жизнь на поверхности? Расскажите нам что-нибудь.

Вернон, до этого подбадривая Карла лёгкими хлопками в такт очередному его стихотворению, неожиданно замерла. Она не видела Эмили, но безошибочно узнала её голос.

— Да, я помню это время, я была достаточно взрослой, но... — миссис Вернон на мгновение запнулась.

По уставу учителям было запрещено разговаривать с детьми о жизни, что они прожили на поверхности планеты, да и сама Элизабет была не рада вспоминать хаос и смерть, что творились перед Великим Исходом, но ей надо было протянуть время, поэтому Вернон улыбнулась и добавила:

— Что ты хочешь знать о том времени, Эмили?

— Расскажите о солнце.

— Солнце…

Вернон не успела ответить на вопрос, лампы над головой вспыхнули и загудели. Вернон сразу проверила дверь, но та по-прежнему была закрыта на замок. Ей пришлось вернуться к доске и взять себя в руки. Учитель улыбалась.

— Ну вот дети, ситуация разрешилась и теперь мы можем продолжить урок. Кислородные маски у вас на столах.

Вернон подключила к проектору видеофон и настроила картинку. Альберт Дильс поднял руку. Он выглядел обеспокоенно и поджимал губы.

— Да, Альберт? — Вернон взяла указку, повернулась к классу лицом.

— Мисс Вернон, можно выйти в туалет?

Улыбка смазалась с её лица, Элизабет косилась на дверь. Она ничем не могла помочь Альберту. Дети ни в коем случае не должны знать, что они всё ещё заперты в классе. Она сочувственно поморщилась:

— Извини, Альберт, но из-за сбоя с освещением мы и так потеряли много времени, давай мы сначала закончим урок по использованию кислородных масок? Кто-то кроме Альберта еще хочет в туалет? — Вернон прошлась глазами по ученикам, не заметив никакого оживления на их лицах. — Вот и отлично, Итак, дергая кольцо у верхнего основания маски, мы запускаем сложный процесс, в результате которого…

— Мисс Вернон, я не могу ждать, — пропищал Альберт .

Его ноги под партой связались в узел. Второй близнец на всякий случай немного отодвинулся от брата. Учитель снова осмотрела класс. В этот раз на её лице читалась озадаченность. Дети молчали, с интересом ожидая развязки этой ситуации. Вернон еще раз кинула взгляд на дверь, но ручка замка всё ещё горела красным и их заточение неизвестно сколько ещё могло продлиться.

Альберт — лишь первая ласточка, логика подсказывала, что отхожее место в классе надо организовывать уже сейчас.

— Директор школы мистер Райтс прислал мне сообщение, в котором просил для нашей же безопасности никому не выходить в коридор, — Вернон нервно ломала пальцы от собственной лжи.

— Простите, но я сейчас описаюсь, — захныкал Альберт, и учителю пришлось срочно искать выход из положения.

В конце класса стоял полочный шкаф, украшенный компиляцией из нескольких десятков книг разнообразного содержания и признанного Великим Сенатом безопасным для детей младшего школьного возраста. В углу стояла тумбочка, внутри которой находилось ведро для влажной уборки класса.

Вернон отвела Альберта за руку, поставила перед ним ведро. Мальчик испуганно покосился на класс. Элизабет без слов закрыла ученика грузным телом.

— Дети, пожалуйста, посмотрите на доску. В разрезе кислородная маска выглядит именно так.

— Эй, Эмили, — шепнула Виктория Майлс, заскучавшей Эмили.

Её глаза еще не привыкли к свету, поэтому на доску Эмили смотрела, сильно прищурившись.

— Что? — шепнула она в ответ.

Вернон продолжала свой рассказ об устройстве кислородных масок и, кажется, не заметила, что не все ученики её слушали.

— Как ты думаешь? Наших родителей уже выпустили, они уже дома, ждут нас?

Эмили вздрогнула от этого вопроса. Больше всего на свете она хотела, чтобы Майлс оказалась права, но язык Эмили онемел. Она не смогла что-то ответить. Учитель прервала их беседу.

— Виктория, повтори, пожалуйста, что будет, если мы выдернем кольцо из верхней части кислородной маски?

Вернон встала над ней стеной, Майлс не отводила от учительницы испуганного взгляда.

— Вода из верхней части перетечёт в нижнюю.

— Правильно, и что это даст?

— Сушеные водоросли напитаются влагой и оживут, чтобы давать кислород.

— Правильно, они находятся в нижней части маски, а что находится в средней части? Какой контейнер?

— С водой? — Майлс нервно сглотнула.

— Нет дети, в средней части находится контейнер с перегноем водорослей, — Вернон схватила маску со стола Виктории и подняла над головой. Она водила пальцем по её отсекам. — Ещё раз: вода из верхнего отсека, перетекает в нижний. Эклектиковые водоросли оживают и выделяют кислород, он проходит через перегной и через освобожденный от воды отсек поступает непосредственно в наши легкие. В течение двадцати минут. Конструкция масок позволяет сделать их многоразовыми, отсеки, что вы видите, съемные и взаимозаменяемые. Сбоку каждого бокса есть обозначение, что именно находится внутри. Капля воды, спираль и три жирные точки. И будьте осторожны, их нельзя перепутать местами, иначе маска не будет работать как надо.

— А если вместо перегноя вставить еще одну кассету с сушеными водорослями, будет…

— Маска не будет работать! — резко оборвала Эмили учитель. — Не надо, Эмили!

Вернон сурово смотрела на девочку, отчего Эмили вжалась в стул. Она так и не поняла, почему это важное предостережение, о котором по секрету рассказала ей мама, нельзя произносить вслух.

— Адмирал! — Моррис привстал, с облегчением приняв долгожданный вызов из Штормворта.

Харвестер нахмурился и озадаченно посмотрел на полковника с экрана.

— Добрый день, Джон. Ну или если быть точнее, не очень добрый. И прежде, чем ты задашь мне вопросы, позволь мне сначала объяснить главную задачу, что стоит перед тобой. После аварии Прометея, да-да, боюсь, я должен подтвердить, что все ваши самые худшие опасения сбываются. Прометей получил серьезный ущерб. Был поврежден шестой логический модуль программы. Так вот, после аварии Прометей ушел в долгую перезагрузку, и что получится на выходе, не знает никто. Наши специалисты уверены, что реакция программы будет зависеть от ущерба, который ей был причинён.

Полковник выдержал паузу и, взяв себя в руки, спросил:

— Насколько сильный ущерб получила защитная программа? К чему нам готовиться? — он осекся, поймав обеспокоенный взгляд секретаря. Заговорил быстро, перебив адмирала: — Простите, но прежде чем вы ответите, вы должны знать, что в кабинете я не один, мой секретарь также оказался заперт вместе со мной.

— Ничего страшного, — сдержанно улыбнулся Харвестер. — Сейчас вы все в одной лодке, и будет нечестно скрывать от служащих военного анклава жизненно важную информацию. Поверьте, в сложившейся ситуации судьба целого города может оказаться в любых, даже самых случайных руках. Но хватит философствовать. Итак, Прометей очнётся через несколько минут, максимум час. Что вам будет необходимо сделать: самое первое и основное — вызволить запертых в гарнизоне военных. Приказ об эвакуации нужно отдать сразу же. Второе, но не менее важное: даже если Прометей откроет город, никто не должен покинуть его, вы меня слышите, полковник?

Моррис угрюмо кивал. Эта перспектива совершенно его не радовала.

— Где ваш секретарь? Кажется, её зовут Мария?

— Я здесь, — та зашла полковнику за спину.

На ее лице сиял предательский румянец. Харвестер, конечно, заметил его, а также непременно заметил край бутылки с недопитым виски, что полковник не успел спрятать за пределы видимости камеры, но деликатно промолчал. Он сказал, что сейчас все они в одной лодке, стало быть, смертники, а смертникам положено развлекаться перед неизбежным финалом.

— Отлично, я прошу вас сразу же, как это будет возможно, связаться с портом города и дать необходимые распоряжения офицеру, командующему эвакуацией. Ни один корабль, ни один человек не должен уехать из Акроса. Вам понятен мой приказ?

— Да, сэр, — Мария взяла под козырек, но Моррис не разделил её радости.

— Адмирал, уж не хотите вы сказать, что программа откроет двери в заражённые зоны?

— Полковник, мы ожидаем от Прометея разное, но в корне программы вшит скорее обратный алгоритм. Прометей быстрее затопит весь город, чем откроет его двери.

— Так зачем нам особый контроль за портом, если город останется закрытым?

Харвестер тяжело вздохнул.

— Дело в том, что вам придется сражаться не только с Прометеем и последствиями его перезагрузки. Уже несколько раз к Акросу подходил корабль. На его борту было всего три человека. Одна из них — небезызвестная вам Лаура Уотерс. В городе осталась её дочь, и капитан одного из Протуров вызвался ей помочь. Когда они подходили к куполу, кто-то подключался к Прометею и управлял им. Не очевидно, чтобы не вызвать подозрений. Однако нашим техникам удалось расшифровать сигнал. Он приходил с видеофона Джоша Ричардса. Вы же помните этого капитана, полковник?

Моррис замер. Это имя и фамилия определенно были ему знакомы. Но слишком смутно. Давняя история? Полковник вспомнил — резко, как удар плёткой:

— Герой Асциона!

— Да, совершено верно. Я вижу, Акватика ещё помнит своих героев. В любом случае, все это дела давно минувших дней. Сейчас мы столкнулись с проблемой, что Ричардс работает против нас.

— Он примкнул к Праволишенным? — не выдержал Моррис.

Он хоть и не был на Асционе в момент трагедии и не мог с гордостью назвать себя чудом выжившим, но подвиги капитанов, сумевших спасти наибольшее количество человек, подробно разбирали на занятиях в учебке. Ричардс занимал среди них почетное место.

— К сожалению, нам не удалось это выяснить. Пока. Капитан пополняет запасы на четырнадцатой Экзорции, он и сейчас там. Отправленная за Лаурой Уотерс команда эвакуации пока не смогла нейтрализовать её вылазки к городу. Желание материи спасти своего ребенка слишком сильно. В этот раз, чтобы попасть на Экзорцию, Ричардс использовал запрещённую программу. Папирус.

— Но это же программа Праволишенных!

— Совершенно верно, и мы пока не можем понять, откуда она у капитана Ричардса. Всю вину на себя взял третий член их команды. Эрик Грант. Это учёный, весьма уважаемый. Лаура сплотила вокруг себя очень интересных людей.

Харвестер задумался. Он озвучил собственные мысли Морриса, от чего тому стало не по себе.

— Адмирал, вы считаете, что Союз использует Уотерс чтобы вывезти прототип вакцины? Но как же дочь? Или это прикрытие?

— Ох, Джон, если бы все было так просто... — Харвестер добродушно рассмеялся, но тут же стал серьезным. — Все намного интереснее, учитывая, что произошло с Прометеем, можно смело говорить о том, много сил сошлось в Акросе. Помнишь, ты присылал мне отчёт о том, как были открыты два коридора на третьем этаже Акроса в первый день заражения? Помнишь, каких солдат спасло то чудо?

Джон знал. Он до сих пор не мог забыть тот ужас, когда двери открылись прямо перед его носом.

— Да, команда Лоуренса.

Моррис замолчал, невольно опустив глаза. Не может быть! Хватов был в его группе. И полковник уже знал, что хотел сказать адмирал.

— Я вижу ты догадался, с чьего коммутатора пришла команда на открытие того коридора.

— Не может быть! Это был Ричардс?

— Абсолютно! — Харвестер хитро улыбался.

— Но их дружба закончилась сразу после Асциона. Я знаю, что Стивен избегает старых знакомств.

Моррис замкнулся в себе. Сбежавший из лаборатории псионик, открывшиеся двери заблокированного коридора, забытый герой Асциона... Кусочки головоломки едва ли подходили друг к другу, но, может быть, Ричардс хотел спасти далеко не Лоуренса, а Хватова? Оставалось понять: знал ли на самом деле Лоуренс о том, кто в его команде?

— Все это предстоит выяснить именно тебе, Джон, — Харвестер одарил полковника теплым взглядом. Моррису это никак не помогло.

— Хорошо, тогда как только Прометей даст такую возможность, я допрошу Лоуренса, — отстраненно ответил полковник, едва ли веря в то, что Прометей даст эту возможность на самом деле.

— Ни в коем случае! — тут же зашипел Харвестер и, улыбаясь, подмигнул Моррису. — С ним мы поступим иначе.

* * *

— Насколько вероятно заражение, Лаура?

— Я не знаю...

— Да этого вообще не может быть, откуда в Акросе красная лихорадка? Это же не Асцион, где хранили активный образец вируса. Вы верите в заражение, Лаура?

— Я не знаю...

Они шли за Энжел, женой помощника главы городского муниципалитета. Похоже, кроме Падинг, в администрации Акроса больше никого и не осталось.

Ричардс и Грант семенили в отдалении, терзали Лауру вопросами и догадками, которые перерастали в спор и очередную ссору. Уотерс уже не слышала их. Все ее мысли витали около Эмили, а перед глазами стояло испуганное лицо дочери. Лаура не хотела запоминать её такой, встряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Они вошли в жилую зону Экзорции и тут же оказались в окружении взволнованных людей. Лаура с трудом пробиралась через лабиринты их пожитков и вскрытых контейнеров с продовольствием. Изгнанники города прятали лица и расступались под натиском Энжел.

— Дайте дорогу, она врач, она поможет!

На измученных лицах читались лишь озлобленность и боль от сложившейся ситуации.

— Учёные, врачи! От них одни беды!

— Это они упустили вирус!

— По её воле мы тут застряли!

Лаура давно привыкла к критике, старалась не обращать на нее внимания. Ричардс приобнял ее за талию и прибавил шаг.

— Не слушайте этих чудаков.

— Ничего страшного, я знаю, что золотые времена Асциона прошли. Престиж учёных сейчас на уровне тех же изгоев из категории граждан D.

— Ну не все же так плохо, у вас перед этими людьми есть фора, — Грант нагнал их и загадочно улыбался.

— Какая?

— Вы точно знаете, когда они умрут.

Ни Лаура, ни Джош не оценили этой шутки.

— Если это действительно вирус...

Уотерс не договорила, ей было страшно и жутко, сердце сжало стальной рукой. Они прошли фойе и вошли в широкий зал на первом этаже жилой зоны. Здесь беженцы организовали мини-городок, вместо кроватей под ногами мешались хаотично разбросанные спальные мешки или просто теплые одеяла. Все заболевшие сбились в кучу у дальней стены.

Лаура замедлила шаг. В нос ударил запах экскрементов. Резкий и удушающий. Энжел обняла бледного сына, взяв его из рук мужа. Уотерс пересеклась с ним взглядом. Мужчина, что едва не выбросил в воду девочку сухо поздоровался с ней и отошёл в сторону. Лаура опустилась перед ребенком на колени, прикрыла глаза. Если это вирус...

— Его рвет и понос. Всю ночь, — на выдохе произнесла Энжел и погладила сына по голове.

— Как тебя зовут? — Лаура пристально осмотрела белки глаз мальчика.

Слишком рано было искать симптомы красной лихорадки в глазах.

— Открой рот.

— Артур, — мальчик дрожал.

Его била лихорадка, на лице цвета простыни проступили капли пота. Артур высунул язык.

— Горло не красное, на языке белый налет, язык сухой, — Лаура облегчённо выдохнула и, отложив фонарик, переглянулась с Грантом и Ричардсом. — Похоже на отравление.

Мужчины обмякли, Грант ударил себя по ляжке.

— Нам везёт. Пока везёт.

Глаза Эрика азартно блестели, Ричард же стоял не шелохнувшись как скала. Лаура не могла даже представить, о чем тот думал в этот момент. Джош был скуп на эмоции. Уотерс окинула взглядом остальных заболевших. В основном это были дети.

— Что у вас? То же самое? — Лаура поспешно обходила родителей, лишь удостоверившись, что у всех их детей один и тот же симптом, вернулась к мужчинам.

Они уже ждали её на выходе из жилой зоны, подальше от чужих глаз.

— Ну вот, теперь у всех есть работа, — Грант распаковал прихваченную с пирса упаковку галет и жадно впился в печенье зубами. — Ешьте, это успокаивает нервы.

Джош задумчиво покрутил галету в руках и убрал в карман, ему не хотелось есть.

— Хорошо, что все обошлось. Но как вы правильно сказали, Эрик у нас мало времени. Одна заправка Протура займет не меньше часа, а топливо надо ещё найти.

— Но вы же сказали, что у вас есть кто-то на примете, — Грант дожевал первое печенье и принялся за второе. Лаура последовала его примеру.

— Да, капитан Диамеда, на котором мы вывезли вас из Акроса, — Джош замялся, он не знал, стоило ли говорить вслух о чужих секретах, даже столь опасных, или будет лучше, если никто не узнает, на какое преступление он должен будет пойти, чтобы у Лауры вновь появилась надежда увидеть и обнять дочь. Он смотрел на нее и молчал. В неловкой тишине Грант откашлялся и, вытерев крошки с губ, положил руки на плечи компаньонам.

— Друзья, у всех у нас есть задачи и обязанности, будет лучше, если мы начнем их выполнять, а не обсуждать. Джош — на вас техническая оснастка Протура всем необходимым. Лаура — на вас помощь людям: будет нечестно, если мы бросим их тут на произвол судьбы. На мне же программная часть и запас провианта. Хотите ещё печеньку?

Грант протянул галету Ричардсу, но тот лишь покачал головой.

— Дети массово отравились здесь чем-то, я бы был осторожным в выборе местной еды.

Лаура и Грант переглянулись. Уотерс, как и Джош, убрала недоеденное печенье в карман, Эрик свернул упаковку и небрежно бросил на ящик.

— Вы, капитан, конечно, умеете испортить аппетит, но признаться, неизбежно правы. Так что в нашей миссии будем придерживаться золотого правила — не есть ничего из запасов Экзорции.

Лаура и Джош кивнули.

— Ну вот и отлично. Встречаемся через час на этом же месте и делимся результатами.

— А если Страдсон снова захочет увести Лауру силой? — Ричардс не хотел поднимать эту тему, но страх за девушку клокотал в его душе языками пламени.

— Не переживайте, Лаура будет в окружении людей, военные не посмеют напасть так открыто, тем более если Лаура сумеет помочь заболевшим. Ну и я буду приглядывать за ней одним глазом. Я буду работать тут, в жилой части, но на втором этаже.

Грант хлопнул Ричардса по плечу и улыбнулся.

— Тогда через час, на этом месте. Сверим часы.

Три жёлтых циферблата наручных часов сомкнулись краями, компаньоны нажали на кнопки, и программа запустила обратный отсчёт, синхронизировав устройства. Они разошлись. Джош отправился на пирсы, где раскачиваясь на волнах стояли военные Диамеды, Грант скрылся в чреве жилой зоны. Лаура смотрела за плесканием воды у ограждения. Она почувствовала на себе пристальный взгляд. Мужчина из префектуры задумчиво смотрел на нее и курил. Дым попал Уотерс в лицо. Она откашлялась.

— Это не красная лихорадка, вам не о чем беспокоиться, вашего сына никто не утопит.

Мужчина вздрогнул и стыдливо отвернулся.

— Мои дорогие друзья! Здесь для вас заканчиваются беды и те лишения, которые вы испытывали на поверхности! Я, мэр города Гилеон, Чарльз Конор, приветствую вас, новые жители нашего города!

Максим смотрел на префекта Гилеона со спины, так как в момент его страстной и пылкой речи находился не в рядах миниатюрной армии вновь прибывших детей, а в вентиляционной шахте. Эвакуационные отряды смогли поймать Хватова, смогли отправить его на самое дно океана, но не смогли исправить его привычки. Прятаться и выжидать.

— Вы, дорогие мои друзья, хоть и не все понимаете мою речь, но и это мы исправим! В скором времени каждому из вас мы дадим учителя, соберём из вас классы и начнем обучение. Очень скоро ваша жизнь войдёт в привычное вам русло, и вы даже не заметите таких неудобств, как отсутствие солнечного света и звёздного неба над головой. Мы будем хранить память о солнце и звёздах и нести её в своих душах, дабы однажды снова оказаться на поверхности.

Максим действительно не понимал ни слова, ориентируясь на интонации и громкости голоса префекта. Ему показалось, что у Конора истерика. Может быть, это действительно было так. Краем уха Хватов слышал от русскоговорящих инструкторов, что тот прожил под водой больше года, спустился сюда задолго до начала пандемии. Немудрено, если у старика поехала крыша.

— Я вижу и знаю, что вам страшно, вы напуганы и, как вам кажется, загнаны в угол, но это не так! Только вместе, только вдвоём...

Максим поднял взгляд и сосредоточился на Коноре. Теперь он понимал его. Каждое слово и букву. Префект Гилеона вытянулся и истончился. Его костюм принял серый оттенок. Лица стоящих перед ним детей смазались и смешались, будто были нарисованы акварельными красками.

Конор обернулся и щёлкнул зубами.

Серая тварь смотрела Максиму в глаза. Хватов вскрикнул и отстранился от решетки. Чужак прильнул к ней и замахнулся для удара, но почему-то промедлил. Максим коснулся стального короба руками и ментально усилил его. Мраморный узор расползся от его пальцев крошечными змейками. Враг оскалился, но, опустив длинную руку, тихо зашептал:

— Маленький, запутавшийся человек, как же тебя угораздило попасть в этот капкан?

Максим стоически выносил его взгляд. На обезображенном человекоподобном лице не было носа, две щелочки судорожно расширялись и сужались. Тварь устала в этом импровизированном сражении, но Хватов чувствовал себя не лучше. А самое страшное, он не знал, что произойдет, когда кто-то из них окончательно выбьется из сил. Сможет ли враг напоследок уничтожить его разум? Или стереть сознание? На что он был способен? Максим молчал.

— Ну же, мелкий пакостник, хватит защищаться!

— Я тебе не по зубам, — осмелился процедить Максим сквозь зубы. Мраморный узор достиг решетки. Незнакомец ударил по ней рукой, но не смог сломать и дико заорал:

— Мерзавец! Ублюдок! Бешеный щенок!

Он снова и снова обрушивался на вентиляционный лаз, колотил по нему руками, превратившимся в увесистые молоты. Все было без толку. Максим отстранялся. Ему удалось выиграть ещё немного времени, и опрометчиво было тратить его на лицезрение этой агонии. Лаз впереди поворачивал за угол и исчезал во чреве городских коммуникаций.

Максим привычным движением проехался коленками по стали. Азарт погони и детские воспоминания развеселили его. Крики незнакомца становились тише. Максим съехал по желобу, хватаясь за перемычки, но замер, его улыбка сошла на нет. Внизу коллектора оказалась комната с высоким потолком, в которой можно было стоять в полный рост, заваленная картонными коробками и ветошью. На лохмотьях лежали четыре полуистлевших скелета. Все мальчики, и им было не больше двенадцати лет.

— Помнишь это место, малыш?

Голос незнакомца просачивался сквозь стыки стальных листов.

— Да, я должен был лежать там, — дрожащей рукой Максим указал в дальний угол комнаты.

Ветошь была подмята, но место, которое подразумевало наличие ещё одного тела, пустовало.

— Да, все правильно, тебе и тогда не повезло.

Враг не смеялся, но еле сдерживал негодование.

— Мне никогда не везёт, на мне все всегда заканчивается, — Максим заставил себя двигаться вперёд, аккуратно переступая через трупы.

— Зачем тебе цепляться за жизнь, когда ты столько раз хотел от нее избавиться? — прошипел незнакомец, не сдержав злобы.

— Чтобы тебя позлить, урод!

Максим вытянул руку в надежде ухватиться за поручень и прыгнуть в лаз на другом конце коллектора, но яростный крик врага всколыхнул коллизию его воспоминаний, и пол под ногами предательски ушел вниз. Хватов провалился в черный непроницаемый колодец.

— Бешеный щенок! Я доберусь до тебя.

Максим не увидел врага, в этот раз перед его глазами пролетали стыки пластин трубы, в которую он падал, прикусив губу. Он тщетно сосредоточивал мысли, ему необходимо было замедлить падение, представить опору под ногами, но дикий смех и крик незнакомца мешал концентрации.

— О, я знаю, чего ты боишься. Малыш, твои путы глубоко в твоём сознании, но я доберусь до них, не сомневайся. И я уже слышу их. А ты, сто семнадцатый, чувствуешь?

Максим закричал, замахал руками в надежде уцепиться хоть за что-то, но труба коллектора гладкая и ровная. Снизу пробился свет: белый и холодный. Максим окончил свой полет на грубой ткани больничной каталки. Он упал на неё спиной, скорчившись от боли, но не в силах пошевелиться. Его тело было крепко привязано к каталке ремнями.

— Доброе утро, сто семнадцатый! — медсестра провела рукой по его груди, задержалась на животе, пощекотав коготками, и опустилась к промежности.

Хватов застонал. Он боялся этого, не хотел, чтобы поле их битвы перешло на Асцион.

— Ну что же ты, сто семнадцатый, не надо так реагировать на меня, — Элис показала изувеченное лицо, локоны ее ярко-каштановых волос упали Хватову на щеку. — Это же я, помнишь эти шрамы?

Элис провела языком по его губам: холодным и склизким отростком, от которого разило морской тиной и мертвой рыбой.

— Кто ты? — Максим яростно смотрел на своего врага.

Незнакомец неспешно сбрасывал с себя чужое обличье, он снова становился невнятной серой тенью.

— Это не имеет значения, но если хочешь знать, люди называют меня Лазарем. А теперь прощай, бешеный щенок.

Лазарь вонзил в тело Хватова руку. Их слияние отзывалось в разуме Максима жгучей, невыносимой болью. Она сжигала его волю, его стойкость, все его чувства и желания.

— Сто семнадцатый, не сдавайся! — раздался крик откуда-то сбоку, голос был до ужаса знаком.

Старческий, чуть с хрипотцой.

— Что? — Лазарь отвлекся, замешкался на секунду и тут же болезненно задрал голову.

Кто-то перекинул ремень больничной койки через его шею и оттянул назад.

— Борись! Он уязвим! Сто семнадцатый, цель справа!

Максим изогнулся, чтобы увидеть своего спасителя. За спиной Лазаря стоял шестьдесят седьмой. Босой, с седыми растрепанными волосами и в белой больничной робе, измазанной кровью.

— Кто ты? Откуда ты здесь? — изумлению Лазаря не было предела, он размахивал свободной рукой, но не мог зацепить своего пленителя.

— Бей его же оружием! — кричал шестьдесят седьмой, пригибаясь от взмахов серой плети.

Лазарь завизжал, когда Хватов схватил его руку и послал в нее импульс. Именно тот, что всегда так желали увидеть учёные из лаборатории. Лазарь? Он назвал себя Лазарем. Забавно, но только что Хватов вспомнил, что так назывался и проект, в котором ему когда-то пришлось участвовать против своей воли. Максим вложил в псионическое усилие все свои силы, рука Лазаря треснула и пошла трещинами, как кусок древесины. Он заорал ещё сильнее, извернулся и ударил второй рукой под каталку, к которой Хватов был привязан. Мощный удар разрубил её пополам и подбросил Максима в воздух. Враг освободился от его хватки и, уменьшаясь в размерах, исчез.

* * *

Солдат из зачистки вернулся один. Бейкер закатил глаза, но под маской этого не было видно. Они как трусы послали самого молодого, неопытного, которого не жалко. Солдат отдал честь, прежде чем заговорил с лейтенантом. Хорошо, что догадался одеть защитную маску.

— Старший лейтенант Бейкер, группа зачистки дошла до конца коридора. Блоки С18 и D32 перекрыты.

Бейкер терпеливо выслушал доклад, заговорил сквозь зубы:

— Рядовой, кто разрешал вам покидать зону зачистки?

Паренёк, судя по движениям и телосложению, был совсем молод. Он молчал, подбирая слова, но Бейкер устал ждать. Он схватил его за складку одежды на груди и подтянул к себе:

— Рядовой, я повторяю вопрос: кто дал вам разрешение покинуть зону зачистки до команды?

— Но там тупик, коридор чист.

— Немедленно вернитесь на позицию, в любой момент жизнь в городе восстановится, и двери в сектор D32 откроются!

Бейкер едва успел проговорить все это, злобно и с расстановкой. Его нагрудная рация затрещала помехами и взволнованными голосами. Вспыхивали экраны видеофонов, принимая звонки и сообщения. Город восстановил связь. Эдвард победно улыбался. Воспользовавшись тем, что хватка лейтенанта ослабла, рядовой попятился и через секунду исчез за поворотом. Трупов внутри коридора действительно не было. Эдвард положил руку на плечо Хватова и крепко его сжал:

— Твой выход, псионик. Старшина, свяжитесь в портом, узнайте обстановку.

Бейкер не смог поднять Максима на ноги. Его голова опустилась на грудь, что еле заметно вздымалась. Эдвард ударил заключённого в плечо, потом ещё раз, сильнее.

— Подъем!

Сержант не реагировал на боль, Бейкер нащупал через маску его ухо, но прежде, чем успел применить болевой приём, тело Хватова что-то толкнуло в спину. Его подкинуло в воздух как тряпичную куклу и протащило по полу несколько метров. Максим очнулся и застонал от боли.

— Лейтенант! — старшина Питерсон перехватил руку Бейкера, но этого уже не требовалось.

Эдвард изумлённо смотрел на Хватова. Они при всем желании не смог бы представить, что с ним произошло, что пришлось пережить пленнику. Лазарь ушел ни с чем. Максим ещё стонал, но все же нашел в себе силы, зашевелился и встал на четвереньки. Никто из военных не спешил приближаться к нему, и лейтенант и старшина держали оружие наготове.

Первым опомнился Бейкер. Медальон на его груди не шипел и даже не нагрелся. Он подскочил к пленному и помог ему подняться на ноги, ухватив за шкирку и резко дернув на себя.

Хватов тяжело дышал и хрипел пересохшим горлом, к которому тут же приник керамбит Бейкера. Его излюбленное оружие.

— Ещё раз выкинешь какой-нибудь трюк, клянусь, я перережу тебе горло и не моргну глазом! Я не боюсь тебя, кем бы ты ни был!

Последние слова Эдвард произнес еле различимым шепотом. Хватов поспешно кивнул. Ноги не держали его, под вторую руку его подхватил Питерсон. Они потащили пленника к двери почти волоком. Максим не хотел идти вперёд. Именно оттуда пришел зов Лазаря. Он уловил его с огромного расстояния, этот псионик, кем бы он ни был — был очень силен, чрезвычайно силен.

Если Хватов окажется с ним рядом, в поле его видимости… Максиму было страшно представить последствия. Он не выстоит, не выдержит этого сумасшедшего напора еще раз. Животный напор. Странная мысль пришла Хватову в голову. Он мог почувствовать, если бы это был человек. Определенно почувствовал, но если это животное, откуда оно в Акросе? Если только...

Спина сержанта покрылась испариной. Он не должен был попасть к нему в лапы, он не имел права подвергнуть жизни окружающих опасности. Пусть лучше этот упертый лейтенант Бейкер пристрелит его, вонзит нож в горло. Максим не мог использовать псионический контакт, солдаты были защищены медальонами из нейромагнитов, но он мог сопротивляться физически.

Хватов зарычал как зверь, вывернулся, чтобы оттолкнуть ногой Питерсона и высвободить руку. И даже ощутимо ударил его по ляжке, но Бейкер не зевал. Он был готов к этому, приложил Максима по затылку рукояткой пистолета, но скосил, и удар пришелся в шею. Отчаянно крича, Максим ударил лейтенанта плечом, вывел его из равновесия, и вся троица грохнулась на пол.

— Тревога! Заключённый пытается бежать!

Старшина Питерсон заткнулся и захрипел. За непроницаемым мешком Максим не видел ни его лица, ни даже силуэта. Он бил, ориентируясь на голос, и попал Питерсону аккурат в нос. Затылком приложился к груди Бейкера. Лейтенант обхватил пленника руками, позабыв о всех своих угрозах. Его оружие было разбросано по полу.

— Старшина, души его, души!

Питерсон кинулся к шее Хватова, но закономерно пропустил ногой в живот. Скрючившись, он барахтался в ногах Бейкера, цепляясь за его штаны. Эдвард зарычал от злости. Он не заметил, как Хватов подтянулся и следующий удар затылком пришелся в скулу Бейкера. Тот на мгновение замер, его лицо обдало жаром, а хватка ослабла. Максим извернулся и ударил лейтенанта локтем в щеку, сорвал с головы мешок и устремил взор в проем коридора, до которого оставались считанные метры. Он вытянул руку.

Хватов мог сомкнуть двери и заклинить их, но наверняка в порт были и другие пути. Он не знал, как поступить. Замешкался и тут же получил удар по затылку от Питерсона. Старшина накинулся на него, как леопард на зазевавшегося оленя. Бил руками и прижимал к полу коленом.

— Убью! — проревел Бейкер, поднимая с пола пистолет.

Он взвел курок и приставил к голове Хватова.

Максим не испугался, он затеял потасовку лишь для того, чтобы умереть. Прямо здесь и сейчас. Солдаты замерли, когда двери перед ними закрылись. Сирена тревоги озарила коридор. Военные ожидали сканирования, но его время прошло. Глазки не появились ни из стен, ни с потолков.

— Что такое? Где сканирование?

Питерсон прижимал Хватова к полу. Он слегка гнусавил и шмыгал носом, из которого все ещё текла кровь. Бейкер молчал. Максим слышал его злое сопение у самого уха и чувствовал дуло пистолета, что всё ещё упирался в его затылок.

— Он сейчас откроет двери, — наконец процедил Эдвард сквозь зубы.

Они так и сидели, вцепившись друг в друга и не решаясь пошевелиться. Максим надеялся, что его убьют, но вырываться уже не было ни сил, ни желания. Усталость после пережитого противостояния с Лазарем взяла свое. Он не дождался развязки, потерял сознание.

— Может, опять сбой? — Питерсон вытер кровь тыльной стороной ладони.

Бейкер снова не ответил, он напрягся и подался вперёд, когда из закрытого коридора послышались глухие щелчки. Знакомый звук. До ужаса знакомый. Плеск льющейся воды заставил его встать. Он уже не думал ни о Хватове, ни о его судьбе. Коридор, в который они так рвались и в который едва не попали, снова затапливало водой.