Великая древняя Зебрика (гет)

Несколько лет спустя.

Совещания такого рода Алое, как правило, проводила в узком кругу. Правда, обычно ей не приходилось сигать по стране телепортом, собирая участников в одну кучу. И уж тем более — собирать на корабль. Лет двадцать назад она бы за такое и не взялась, справедливо опасаясь либо бултыхнуться в воду, либо, ослабив концентрацию, потерять какие-нибудь важные запчасти своих «пассажиров».

Сейчас же Алое вспомнила о возможных трудностях при выполнении такого фокуса уже тогда, когда его выполнила и заняла место во главе стола в кают-компании своего флагмана. Из упрямства она назвала недавно отстроенный корабль «Жемчужиной запада», хотя до той, потерянной в войну «Жемчужины», ему было далековато.

Корабль держал путь в один из прибрежных городов, где Алое и ещё несколько монархов сопредельных стран запланировали устроить встречу.

За столом напротив её, как бы символизируя традиционный уклад и опыт, восседал Первый министр — уже совсем старик, но ещё ценный своими связями. То есть он помнил — кто кому родственник, кто с кем враждует или дружит, и кого к кому посылать. Поэтому Алое и помиловала его после победы — без такой информации она не смогла бы управлять, не «размахивая шашкой».

Она вообще почти никого не казнила, по крайней мере первое время, предложив всем недовольным её личностью продать имущество и убираться из страны. Исключение составляли офицеры карательных частей, которые принц формировал от лютой безнадёги в последние два месяца войны, надеясь удержать «отваливающиеся» одна за одной провинции.

Первый министр правильно всё истолковал и, раз уж его оставили в правительстве, выполнял что велят, с ценным мнением не лез, проштрафившихся воров не покрывал, советы давал рассудительные, а родственников своих навязывал королеве не чаще одного в год. И надо отдать должное — не полных дебилов, так что Алое всего пару раз пожалела об этих назначениях.

Кстати, именно он сдал столицу Алое, оставшись «на хозяйстве» после бегства принца. И даже попытался организовать триумфальную встречу с народными гуляньями. Это впрочем никак её не обмануло — почти на всех лицах был написан страх. Лишь самые мелкие жеребята осмеливались смотреть на гигантскую зебру с удивлением и прямо в глаза. Один раз Алое даже улыбнулась им, сбросив на миг замкнутое и гордое выражение лица…

В течении последнего десятилетия перед восстанием она не так редко бывала в столице по работе, ну и из сентиментальных побуждений — это всё же был её родной город. Но всегда Алое телепортировалась куда-то рядом со своей целью. В день же окончания войны — пешком прошла через центральные ворота и в тот момент почему-то почувствовала, что теперь наконец в её жизни всё правильно. Словно была удовлетворена какая-то тайная жажда, которую она испытывала, сама не сознавая этого, всю предыдущую жизнь.

Слева за столом сидела Иола. Единственная из всей её команды, никогда не позволявшая себе никаких «шараханий», но зато как-то незаметно ставшая из просто «подруги для увеселительных прогулок» советницей, фрейлиной, а потом и статс-дамой, заняв вакантное теперь место «резонёра», хотя ни магом ни экономистом не была, и вообще не получала систематического образования.

Справа сидел Ней, возвращённый несколько месяцев назад на действительную службу. Ну и дальше за ним — глава иноземного приказа, который был приглашён больше для проформы, так как внешнюю политику королева в основном вела сама.

— Я не хотела этой конференции. Какого демона? — Недовольно сказала Алое. — Но они пригрозили войной. — Она кивнула на начальника дипломатов, словно это он угрожал войной. — Читай.

Чиновник откашлялся и начал:

— В заглавии: от короля Фессона — королеве Алое. Со всеми титулами и величаниями… По сути: «возлюбленная и царственная сестра моя!..»

Ней фыркнул в копыто, Алое сверкнула на него глазами:

— Это нормальная формулировка. Обычно пишут: «друг мой», но это между жеребцами. А «подруга моя» как-то двусмысленно звучит, так что «сестра»… Продолжай.

— «Искренне сочувствуя вашему горю, должен, однако, сообщить, что ваши действия ставят под угрозу безопасность в регионе и на всём Западном побережье, о чём я хотел бы говорить с вами лично, во время и в месте, удобном вам. В противном случае, если таковая встреча не состоится, я оставляю за собой полную свободу действий...»

— Там ещё много, но всё пустое, — сказала королева, — в двух словах если: он хочет, чтоб примерно треть от завоёванных нами земель остались под прежним правительством. По видимому, чтоб у нас не было общей границы.

— Он боится войны? — Предположила Иола.

— Я тоже так подумала, но…

— Не с чего ему нас бояться, они на-а-амного сильнее, — протянул Ней, — особенно сейчас.

— Но даже если так, — кивнула Алое, — я бы скорей всего его деликатно послала. Или согласилась на встречу, и там деликатно послала, однако… Похожее письмо пришло от Такритты. Она полностью поддержала Фессона. И вот тут надо молиться, чтоб нам оставили хоть половину завоёванного. Хотя конечно, диалог я начну с позиции: «вы кто такие? Я вас не знаю, и ничего вам не отдам!»

— Их армии, каждая по отдельности сильнее нашей, а уж вместе… — Проинформировал Ней. — И помнишь, болтали мы как-то про этого короля. У меня теперь сведений стало несколько больше, чем в детстве… Ему в самом деле двести лет.

— Да, я знаю, — ответила Алое.

— А про вторую, светлая королева, известно, что в детстве она работала охранницей при Оракуле Горы, которым управляла её мать, пока не померла. — Сказала Иола. — На такой должности не живут долго… Эта Такритта прославилась тем, что с одного удара побеждала или убивала даже знаменитых бойцов, когда те, нанюхавшись вулканических испарений, начинали «чудесить»; и ломала копытами мечи. Притом на неё саму испарения не действовали. Затем она отправилась на север, в Эквестрию, и там училась у тамошних мастеров единоборств. Так гласит легенда.

— Да, я знаю, — ответила Алое.

— И ей, кстати, тоже двести лет. — Сказал Ней. — А тебе всего пятьдесят.

— Убью, — пробормотала Алое, — я что, по-твоему, старая? Мне сорок шесть…

— Нет, конечно, не старая… Я к тому, что ты будь осторожнее.

— Так что мне теперь сделать, сразу соглашаться на всё?.. Что у нас с армией?

— Тебе правду сказать? — Мрачно спросил Ней, — Первое сражение я обещаю свести вничью. Дальше нам конец. Притом Такритта даже опаснее, потому что все боеспособные войска у нас сейчас на севере, и она дойдёт до столицы за месяц… И оба они, как доносит разведка, маги невероятной силы. Впрочем, об этом-то знают все. Непонятно только, как это у них получается? Жить двести лет и быть ростом с… С тебя.

— Я задумывалась об этом, — сказала Алое. — Но я не знаю ответа. В молодости считала, что ну вот такая я здоровая вымахала по случайности. Бывает. Я в балагане цирковом как то видела силача с себя ростом. Он, правда, не был магом, но это тоже случайность… А теперь выходит, что нет. И то, что я убила Обрея, откровенно говоря, не сильно напрягаясь, это не заслуга моего невероятного трудолюбия, — здесь королева саркастично ухмыльнулась, — а просто я такой уродилась. Хотя, конечно, учёба важна… И они, надо полагать, тоже такими родились. Вопрос: насколько они искусны в магии? Я, поверь, интересовалась, ибо как и ты всегда интересуюсь возможным врагом. Проблема в том, что наблюдатели неквалифицированны. Даже маги говорили мне, что их силы практически безграничны, но это у оценивающих просто нет критерия. Что до искусности, то монархам просто нет нужды плести сложные заклинания на публике. Если надо срочно кого-то прибить, это можно сделать на голой силе… Сама же я не могу просто так явится к Фессону или Такритте и сказать: «ну-ка покажите, на что способны»… Но если они придут, я дам им бой. У столицы, или где-нибудь, неважно.

Ней поклонился, согнав с лица улыбку.

— В этом я даже не сомневаюсь.

— Хотя это крайний случай, — сказала Алое, — я надеюсь, всё ограничится переговорами и некоторыми уступками. Провинция наша, мы взяли её без нарушения каких-либо правил. И такое изменение границ, на мой взгляд, не нарушает баланс между великими державами. Это даже предшественник мой, дегенерат, понимал.

* * *

Обычно Алое легко было вести переговоры, потому что она чувствовала ложь, высказанную вслух. Привыкнув, королева даже не задумывалась над природой этого явления. Исключение составляли близкие друзья, тот же Ней, но и то лишь потому, что Алое в таких случаях подсознательно не хотела чувствовать сказанную ими неправду.

В день конференции она столкнулась с двумя другими «исключениями».

Ещё Алое привыкла, что на свете всех выше и здоровее, кроме, пожалуй, драконов, но Фессон оказался на полголовы выше её, а Такритта, даром что кобыла — на целую голову, и почти вдвое шире. Верилось, что она и без магии может победить кого угодно.

Оценить их силу как волшебников Алое сходу не смогла. Пассивное сканирование ничего не давало из-за мощных щитов, а пускать в ход какие-то активные заклинания она опасалась — это могли расценить как агрессию. Сама она точно бы расценила…

Заранее смирившись, что на таких мероприятиях быстро ничего не делается, Алое слушала долгое и нудное вступительное слово правителя земель, где они собрались, привычно уже «выковыривая» из потока сознания ключевые смыслы… Учитывая, что драка с Фессоном, если она будет, отчасти пройдёт на его территории, король взывал к добрым богам, а также к мудрости и здравому смыслу собравшихся.

Встрепенулась Алое лишь дважды: когда их пригласили на обед — в силу своей анатомии, она с некоторых пор могла есть только ограниченный набор блюд. И второй раз, когда заметила быстрый обмен телепатическими репликами между Фессоном и Такриттой. Сцепила зубы, стараясь, чтоб это было незаметно.

«Итак, они заодно… Ну что ж, кто бы сомневался.»

Впрочем, в данном случае её подозрения были напрасны. Фессон всего лишь сказал Такритте:

«Ну, ты убедилась?»

«Да, — ответила кобылица, — это, стало быть, восьмая. Почти сто лет прошло, я думала, уже не станет нас прибывать. Плохо это, но ничего не поделаешь. Убить её теперь — значит подорвать наше собственное божественное право на власть.»