Негодяи (гет)

Прозвенел звонок. Айви с облегчением поднялась и принялась собрать вещи. Она сама не знала, от чего устала больше: от унылого перечисления полезных ископаемых в северных лесах Бергии или от созерцания кошмарной юбки мисс Блант. Честное слово, этот серый кошмар с выцветшим узором, в катышках, да в придачу нелепый лавандовый свитер на пару размеров больше — это же просто жалко! Что, учителя дают какую-то клятву ходить только в вещах своих бабушек?

Айви с детства отличалась вкусом, чувством стиля. Отец не жалел для нее денег на наряды и модные журналы, да и мать, надо признать, толк в этом знала, как и в обстановке. Так что Айви всегда было душно в школе с ее безвкусной казенщиной, а манера одеваться у половины одноклассников и учителей вызывала нервный смех. Взять того же новенького — как бишь его, Барнс? Барнхолл? — с этой унылой серой кофтой и коротковатыми джинсами. Или Сибил Шепард, которая, видимо, считает, что под коричневый блейзер подойдет блузка любого цвета. Неудивительно, что Стюарт не обращает на нее внимания: он мальчик неглупый, ему не нужна неудачница.

За Чарити он стал ухаживать не зря. Хорошенькая, ухоженная — прямо вся шелковистая. И парням нравится, многим парням, так что, если Стюарт выиграет, то сразу многих обойдет. А это всегда приятно. И пожалуй, умей Чарити хоть иногда обращать внимание на то, что происходит вокруг, Стюарт бы уже добился своего. Может, он и нищий, но самый красивый из ее кавалеров и далеко не дурак. Только вот Чарити любые ухаживания принимала, будто так и надо, будто иначе и быть не может. А уж кто именно ухаживает — похоже, ей было все равно. Как кошке все равно, кто ее кормит. Ну, с другой стороны, Чарити, как и сама Айви, девочка достаточно богатая, чтобы не заморачиваться.

...У Дороти была тренировка — к удивлению других девочек, она занималась какой-то борьбой. Стюарт все же уломал Чарити куда-то идти, ну а Оскар хотел сегодня побыть в мужской компании. Так что Айви пришлось после школы отправляться прямо домой. Не лучший вариант, убивать полдня рядом с матерью. Придется закрыться в комнате и листать старые журналы.

К удивлению Айви, дома оказался отец. В будние дни такое бывало редко. Что еще удивительнее, он сидел в гостиной рядом с матерью — обычно они старались не пересекаться. Айви ничего не могла понять, и ей стало немного не по себе. Она подошла к отцу и поцеловала его.

— Привет, пап. Что-то случилось? Почему ты дома?

Усевшись на подлокотник его кресла, она прижалась щекой к его золотистому виску. О отца пахло хорошими сигаретами и терпким парфюмом. Мать, сидевшая в соседнем кресле, как всегда, будто палку проглотив, недовольно пошевелилась.

— Ничего особенно страшного, — отец улыбнулся и растрепал Айви волосы. — В сущности, случилось только то, к чему давно шло.

— Мы разводимся, — бросила мать сухо. — Тебе нужно подумать, с кем ты останешься.

— Тут и думать нечего, — сразу ответила Айви. Родители столько лет были "на грани", что она успела сто раз представить себе такой разговор. — Я буду с папой.

Лицо матери стало саркастичным, она вызывающе посмотрела на отца. Тот робко кашлянул.

— Милая, я боюсь, это не вполне возможно. Я... Я хочу жениться на другой женщине.

— Так женись. Я не буду мешать, — Айви удивилась только, что отец, намучившись с матерью, решил себя связать с кем-то еще.

— И все-таки будет удобнее, если ты останешься с Одри, — сказал отец довольно твердо.

Айви медленно сползла с подлокотника. Услышанное надо было еще принять.

Ее папа, лучший на свете папа, готовый для нее на все, не хотел брать ее с собой в новую жизнь. Она ему.. была неудобна? Мешала? Получается... Он ее не любил?

Сдавило горло. На глаза мгновенно навернулись слезы. Хотелось закричать в истерике, громко, как маленькой, расплакаться, потребовать, чтобы отец взял свои слова назад, уверил, что любит ее. Вместо этого, схватившись за голову, Айви выскочила из гостиной, из дома — и побежала по улице дальше и дальше, куда глаза глядят.

Она не привыкла бегать и скоро выдохлась. Осмотрелась: она забежала в приречный сквер, давно заброшенный, заросший. Плюхнулась на чудом уцелевшую облезлую скамейку.

В голове все смешалось. Она не понимала даже, куда теперь идти. Назад, к родителям? От одной мысли об этом тошнило. К Чарити? Та, конечно, пожалеет ее, но в жалости от Чарити было что-то унизительное. К Оскару? Нет, ему и на глаза показаться стыдно. Почему-то Айви была уверена, что теперь, с разведенными родителями, с праздной матерью, существующей на милостыню от отца, она станет Оскару не нужна, точно испортившаяся вещь. От этой мысли Айви стало так одиноко, так жаль себя, что она не выдержала и все-таки расплакалась.

Как нарочно, в голову лезли воспоминания. Вот они гуляют с папой в День рождения города; Айви еще маленькая, он понимает ее на руки, чтобы она могла видеть, как по улице едут повозки, все в цветах. Вот ее собственный день рождения: толпа гостей, гора подарков, клоуны, она сама в пышном розовом платье чувствует себя маленькой принцессой — и все это благодаря папе. Вот он принимает ее сторону в споре с матерью и парой слов заставляет ту умолкнуть. "Как же так, неужели все закончилось?"

Айви плакала все отчаяннее, захлебываясь в рыданиях. И вдруг дернулась: кто-то положил ей руку на плечо и позвал.

— Тише, тише. Чего случилось-то?

Рядом с ней присел новенький — как же его... Да, вроде бы Барнвелл. Деннис Барнвелл.

— Не твое дело, — буркнула Айви, сглатывая, шмыгая носом. — Что ты тут вообще забыл? Проваливай.

— Я-то гуляю, а ты? Хотя как знаешь. Но может, тебе чем-то помочь нужно?

— Чем ты мне поможешь...

— Алгебру решу, — серьезно сказал он. Айви невольно рассмеялась: кретинизм новенького успел удивить всех. Он был таким же тупым, как Нил, по математике так уж точно.

— Что мне твоя алгебра... Родители разводятся, я хочу с отцом остаться, а он этого не хочет. Говорит, что снова женится.

— И ты из-за этого ревешь?

Айви разозлилась.

— Да, конечно, это такой ерундовый повод! Всего-навсего не нужна своему отцу!

— Так кто тебе сказал, что не нужна? Он же тебе говорит, как лучше. Если он снова женится, тебе вправду лучше остаться с матерью. С мачехой жить — это ничего хорошего. Точно тебе говорю.

Ну да, вроде новая математичка приходилась Барнвеллу мачехой. Она его спрашивала чуть ли не каждый урок, а так как он почти никогда ничего не учил и не всегда списывал, получалось то еще представление.

— Ты же не знаешь, какая у меня мать.

— Не знаю, да. Она тебя бьет?

— Да нет. Нудная просто. Вечно критикует, вечно кислая, все ей не так.

Барнвелл поморщился: похоже, с таким человеком ему самому не очень-то хотелось бы остаться.

— Ну, от нее ты по крайней мере знаешь, чего ожидать. А что у тебя будет за мачеха? Как вы поладите? Может, конечно, она не такая больная на голову, как у меня. Может, если вы подружитесь, твой отец сам не против будет, чтобы ты к нему переехала. Это всегда успеется.

Айви еще раз шмыгнула носом. В старых романах джентльмены обычно протягивают дамам платок, но Барнвелл джентльменом не был и платками явно не разжился. Все равно после разговора с ним определенно стало легче. Домой идти все еще не хотелось, но Айви уже придумала, куда отправится хотя бы до вечера. У Дороти должна была скоро закончится тренировка.

— Проводи меня до спортклуба. Как-то не хочется пока быть одной.

— Ну понятно. Пошли.

По дороге до спортклуба они перекидывались фразами. Барнвелл оказался не таким уж и тупым. Сложно было понять, почему он в школе валял дурака.

Дороти они застали как раз на выходе. Барнвелл приветственно поднял руку, Дороти кивнула, смерив его недоверчивым взглядом. Хамства в первый день она ему так и не простила. Ну, правда, он и не извинялся.

Взявшись под руки, Айви с Дороти побрели по улице.

— Чего этому клоуну от тебя было надо? — подруга неприязненно оглянулась.

— Да так, поболтали.

— Оскару не очень-то понравится, что ты бродишь с другими парнями.

— Ты же настучишь.

— Я-то не настучу, но мало ли, кто еще вас видел. Тут же на каждом шагу на кого-то можно наткнуться.

— Ну и что? Оскар меня не убьет. Мы же просто поговорили. Барнвелл мне хороший совет дал, кстати. Ты же еще не знаешь, что у меня случилось.

Айви рассказала все, что случилось за те два часа, что прошло после уроков.

— Это — хороший совет? — скривилась Дороти, когда Айви замолчала. — Подружиться с гадиной, которая разрушила вашу семью?

— Ничего она не разрушала. Нечего там было рушить. Отец все равно мать не любил, и я его понимаю.

Дороти исподлобья на нее уставилась.

— Ну знаешь, что бы там ни было, а мать есть мать! Да я бы из принципа этой дряни, любовнице твоего отца, испортила бы жизнь! А то что это? Явилась тут, украла чужого мужа, а потом, может, еще щенков дрянных ему наплодит. Он же их может больше полюбить, чем тебя, понимаешь? И деньги делить, когда твой отец умрет. Они же его могут так окрутить, что он все им оставит по завещанию, а тебе — ни гроша!

Айви задумалась. То, что говорила Дороти, было похоже на кого угодно, но не на ее отца. С другой стороны, Айви до сегодняшнего дня не думала, что он способен ей в чем-то отказать. "А может, Барнвелл прав и это для твоего же блага?" Во всяком случае, если она будет воевать с любовницей отца, еще неизвестно, чью сторону он выберет. А ссориться с ним, пусть даже он оказался способен поступить, не как она хочет, она все же не собиралась.