Время толерантности (гет)

Что постановил семейный совет Уизли, Роза не узнала. Только Джеймсу, Теду и Мари-Виктуар позволили присоединиться. Она же, вместе с Лили, Альбусом и Хьюго, заканчивала приготовления к торжественному ужину и пыталась угадать, что ожидает Министерство Магии по неясному гулу из Большой Гостиной. Заклятие против «длинных ушей» на дверь наложил сам Джордж, так что пришлось довольствоваться предположениями.

Брат и двойняшки Поттеры строили догадки, а Роза просто методично расставляла тарелки. Её мысли были очень далеко. Ведь, если люди из Министерства сказали отцу, могли наведаться и к Малфоям. Просто так, из вредности. Наверняка, их всё-таки засекли где-то рядом с танцклассом. Она послала Скорпиусу сову, чтобы его предупредить, но что теперь будет...

— РОЗА!!! — Лили неожиданно обняла её сзади, чуть не заставив выронить блюдце. — Ты что, опять в облаках витаешь?

— Лили, если расколотишь тарелку, придётся звать кого-то из старших, чтобы её склеить, — рассеянно сказала Роза. — В чём дело?

— Я спрашиваю тебя, как ты думаешь, что сделает наш семейный Визенгамот с Министерством.

— Я думаю, — Роза впервые улыбнулась. — Что скоро все и так будут об этом говорить.

И она была совершенно права. Меньше чем через месяц, читая отчёты, Министр Магии задумчиво произнёс: «Кажется, нас сглазили». И было от чего. Сначала даже Ханна Аббот не заподозрила в происходящем руку Уизли. Ну, подумаешь, ушли прежний секретарь из отдела финансовых связей и один бухгалтер. На их место временно посадили каких-то практикантов, но ведь дело и так налаженное... так она думала.

Практиканты неверно оформили какие-то справки, связанные с выплатой зарплаты. В Гринготтс их завернули, заявив, что программа противодействия мошенничествам не разрешает выдавать деньги людям, не умеющим даже грамотно писать. Три подразделения на месяц остались без зарплаты. Одним из них оказался Отдел контроля погоды, который, как обычно, тут же объявил забастовку. И теперь каждый день в Министерстве начинался с попыток остановить снег, дождь и ураганы, бушующие в кабинетах. Самые молодые и перспективные авроры начали разбегаться, тем более что у них неожиданно появились очень заманчивые предложения работы. Весь отряд, недавно прошедший переподготовку, уволился и уехал в Румынию, где открылась новая драконья ферма. Совладельцем фермы, разумеется, был Чарли Уизли.

Многих специалистов по защитным заклинаниям сманил в свою фирму Джордж. Но этим его влияние на настроение Ханны Аббот не ограничилось. То тут, то там в кабинетах Министерства стали происходить непонятные вещи. Внезапно гас свет, да так, что ни одна палочка в наступившей темноте не светилась. Появлялись какие-то мелкие существа, щекотавшие сотрудников и распускавшие подол мантии в лапшу. А один раз в туалете взорвалась петарда, и выпущенный ей огненный дракон полтора часа летал по коридору с оглушительным рёвом и грохотом. Когда после этого Ханна встретила в холле Персиваля Уизли, с ней случилась истерика. В конце концов, только он мог пронести все эти «волшебные вредилки» сквозь магический контроль. «Это ведь Вы! — кричала она ему в лицо, — Я точно знаю, что все эти петарды — Ваших рук дело!» Надо заметить, что за этим любопытным диалогом: всклокоченная, мокрая и замёрзшая после очередного магического снегопада женщина и спокойный рыжеволосый мужчина в безупречной мантии — наблюдала целая толпа волшебников и волшебниц. Персиваль Уизли посмотрел на Ханну сверху вниз и спросил:

— А грибы я Вам тоже подложил?

— Какие грибы? — опешила Ханна.

— Те, которые Вы ели совсем недавно, судя по Вашим галлюцинациям, — отрезал Перси и поправил очки в золотой оправе. — А теперь простите, мне надо идти.

Окончательным ударом стало сообщение, что все агенты, посланные Ханной в Хогвартс, попались, причём в течение двух недель. Их заставили произнести непреложный обет, что они зарегистрируются в реестре анимагов. Для оперативной работы это был конец. Словесное описание людей, изловивших авроров, не подходило ни одному школьнику или преподавателю. Тупик. Ханна догадывалась, что в этом замешан Тед Люпин, крестник Гарри Поттера и маг-метаморф, но доказательств у неё не было.

Ей хотелось сесть и завыть, как воют и щёлкают на своём языке сирены из озера перед Хогвартсом. Но Ханна Аббот была не из тех, кто так просто сдаётся. Уизли думают, что смогут запугать её? «Теперь осуждение Луны Лавгуд и её «антимагловского волшебства» станет для меня делом чести», — решила Ханна и оглушительно чихнула: на кабинет надвигался очередной магический снегопад.

* * *

Вечером Малфой вернулся с танцев в необычном для себя приподнятом настроении. Он поужинал с родителями, сделал задание на понедельник, и уже собирался ложиться спать, когда ему в окно постучала сова. Впустив её, он узнал Мышку, бархатисто-серую сову Розы Уизли. Застенчиво отказавшись от совиной вафли, Мышка, отдав письмо, моментально улетела обратно. Скорпиус сорвал печать и развернул свиток. Вот что писала Роза:

Скорпиус,

В нашем доме был кто-то из Министерства Магии. Сказали отцу, что видели нас вместе, так что он теперь в курсе. Всё обошлось, но, кажется, мне не стоит больше ходить на танцы. Я пишу тебе, чтобы предупредить, если министерские заявятся и к вам. Надеюсь, в Хогвартсе будет всё по-другому,

Роза.

Малфой задумчиво вертел в руке письмо. Вот как. Надо же, он и не думал, что это его так расстроит. Перед глазами, как на колдографии, раз за разом крутилась одна и та же картинка: поворот на трёх шагах, хлопок ладонями, ручеёк... волосы, выбивающиеся из-под косынки, разворот плеч, руки, поднятые высоко над головой... сияющие серо-голубые глаза под прямыми, разлетающимися бровями... ноги, отбивающие ускоряющийся ритм...

«Роза-Роза... Ну и зачем мне теперь эти танцы? Чему надо, я научился в прошлом году, а эта дурацкая кадриль без тебя не имеет смысла. Почему ты написала так мало, как будто впопыхах, и даже не попросила сову подождать ответа?»

И здесь Скорпиус встревожился. По телу разлилась странная слабость, как от потери крови, в ушах зашумело. Роза очень редко присылала ему сов, потому что они часто виделись и так. Он перечитал короткое послание ещё раз: «отец знает», «мне лучше не ходить». Великий Мерлин, неужели мистер Уизли всё-таки посоветовал своей дочери перестать «общаться со слизеринцем»? Тогда это письмо — просто вежливое объяснение причины. Нет, Роза, ты не могла послушаться Рональда, ты всегда всё делаешь по-своему, упрямая, как норвежский дракон... Или могла?

«Запомни, Скорпиус, Уизли не просто семья: это — Клан», — прозвучало у него в голове. Сколько сарказма, но сколько нежности. И хорошо знакомый взгляд, как будто говорящий, что он ничего об этом не знает и знать не может. Что он чужак, пришелец, которому неизвестно, чему они радуются, грустят, в чём смысл их жизни.

Скорпиус смотрел на пустую стену. Серебристые с зелёным шёлковые обои не могли дать ему ответ, почему в душе стало так же пусто, как на этой стене. «На что ты надеялся, Малфой? — спросил издевательский внутренний голос. — Она правильно поступила. Роза всегда всё понимает первой. Сознайся, ведь если завтра Драко спросит тебя, правда ли ты общаешься с Уизли, ты соврёшь. Ты знал это всё время. Два года — только отсрочка. Вы не можете всю жизнь ходить под чарами незаметности, как бы хорошо они у тебя не получались».

Скорпиус вовсе не возражал: ходить под чарами незаметности всю жизнь, если только с Розой. Если бы она согласилась. «Надеюсь, в Хогвартсе всё будет по-другому». По-другому, чем раньше, или по-другому, чем сейчас?

Спал Малфой плохо, а прямо с утра, хмурый и бледный, направился в совятню. Всё равно, что через день им обоим возвращаться в Хогвартс. Он уже приставил лестницу к люку, ведущему на крышу, к совам, и долез до середины, как вдруг засомневался. Скорпиус вовсе не хотел делать из себя посмешище. Лучше всё выяснить лично. Он повернулся, чтобы спускаться, но нечаянно зацепился за ступеньку. Заклинанием левитации он воспользоваться не успел.

И он ещё не хотел подождать день... Неделя в больнице Святого Мунго, куда определила его Астория, пресекая любые попытки возразить. Хотя хватило бы трёх дней и домашней сиделки. Никакой возможности послать сову. И в школе никто не знает: это принципиальная позиция отца с тех пор, как отменили штрафы за прогулы. «Если им не интересно, учатся дети или нет, я не обязан объявлять, когда и почему мой сын не появится на уроках», — сказал Драко и вопрос был закрыт.

В Хогвартсе лучше не стало. Не мог он просто так подойти к Розе, не зная, как она к этому отнесётся, захочет ли его видеть. Оставалось искать подходящего случая. И здесь Скорпиус, почти как Министр Магии, уже готов был поверить, что его сглазили. Совместных пар у Рейвенкло и Слизерина больше не было. Вместо этого ЗОТИ и травологию проводили с Гриффиндором, что само по себе удовольствие ниже среднего. Устраиваясь поближе к Поттерам, Скорпиус надеялся хотя бы вскользь услышать, что происходит в доме Уизли, как там Роза. Но брат с сестрой болтали на отвлечённые темы. Единственное, к чему привели эти попытки, — Лили после пятого или шестого внимательного взгляда стала поглядывать на Скорпиуса в ответ. Хитрыми, что-то понимающими зелёными глазами. Или так только казалось? Злясь и чувствуя себя окончательным идиотом, Малфой отвернулся.

В библиотеке Роза не появлялась. Подкараулить её возле дверей факультета никак не получалось, сколько он не пытался. Несколько раз он видел её в школьном дворе, но она постоянно была с кем-то из своих родственников, а чаще всего — с Тедом Люпином, одним из Стражей Хогвартса. Оставался завтрак, но Роза редко бросала взгляд в сторону зелёного стола. Со своей стороны, помня, что она может и не хотеть афишировать, что они знакомы, он решил не разглядывать её слишком долго. А как хотелось. Простое желание встретиться и поговорить с каждой неудачей росло и усиливалось, доходя уже до какой-то мании. Ему надо было видеть Розу, смеяться с ней, даже пикироваться, если потребуется... Великий Мерлин, он не заметил, как привязался к этой рейвенкло.

* * *

Роза погрузилась в противодействие Министерству с головой. Джеймс даже дал ей свою мантию-невидимку, чтобы было удобнее незаметно появляться и исчезать из их поля зрения. Каждый раз, когда Тедди ловил очередного министерского анимага, она не могла сдержать торжества. Ей казалось, что именно они были виноваты во всём. Скорпиус не послал ответную сову и не появился в школе. Она трижды посылала Мышку в Малфой-Менор, но та возвращалась с нераспечатанными конвертами. Неужели его так испугало её сообщение? Все эти два года он часто окружал их чарами незаметности, но Роза всегда воспринимала это как жест заботы. Ну и как простой способ отвязаться от случайных людей, которые норовят вмешаться в разговор.

Она и сейчас думала так. Однако это не отменяло того, что Скорпиусу вряд ли симпатична перспектива рассказать обо всём Малфоям. Узнай они вдруг о знакомствах сына, он так легко, как она, не отделается. Да и зачем ему это? Им было нескучно вместе, они изобретали новые заклинания, натаскивали друг друга перед экзаменами, беседовали обо всём на свете... Для Розы он был, пожалуй, лучшим другом. Ей редко удавалось найти человека, которому было интересно то же, что и ей. Например, «что будет, если щитовые чары применить против человека, использующего щитовые чары». Но захочет ли он продолжать их странную дружбу теперь?

По-настоящему Роза встревожилась, когда Малфой не появился на ЗОТИ. Это был тот самый урок, на котором профессор Лавгуд учила вызывать Патронуса. Скорпиус полгода ждал этого, и Роза знала, как для него это важно. От волнения она никак не могла сосредоточиться, и из палочки вылетала только слабая дымка. Наконец, на плечо ей легла рука Луны:

— Уизли, вспомните, в чём сила Патронуса. Он не знает ни горя, ни тоски, ни сожаления. Если хотите его вызвать, обращайтесь к тому воспоминанию, которое не померкнет перед лицом Ваших переживаний. Только тогда Вы сможете вызвать его в любой ситуации, — она повысила голос. — Остальных это тоже касается. Сетва, Патил, Клейн — сосредоточьтесь. Ещё раз!

Профессор Лавгуд тяжело переживала запрет на выставку. Внешне это выражалось в том, что она перестала носить невидимую бижутерию, одевалась только в чёрное и стрелки на веках рисовала чуть ли не в два раза толще. Впрочем, её манера преподавания изменилась мало, разве что Лавгуд стала чуть-чуть более снисходительной к слизеринцам.

— Какие это могут быть воспоминания? — в один голос спросили Джон Коллинз и Мирта Клейн с Хаффлпаффа.

— О чём-то... или о ком-то, кто делает Вашу жизнь светлее, — мечтательно улыбнулась Луна. — Например, вот так. Экспекто Патронум!

Палочка описала дугу, сверкнула вспышка, и школьники увидели маленькую серебристую ласточку, витающую под потолком. Ласточка спустилась пониже и сказала голосом Луны: «говорящие Патронусы, это пока для вас слишком сложно. Но обычных пора бы уже научиться вызывать!».

Удовлетворённо прислушавшись к восхищённому гулу (дети в первый раз видели говорящего Патронуса), профессор Лавгуд продолжила:

— Это пример того, как Патронус меняется в течение жизни. Когда я только научилась его вызывать, он имел форму зайца. А в ласточку он превратился... — улыбка Луны стала совсем лучезарной. Казалось, она сама сейчас начнёт светиться, как Патронус, — когда у меня родилась дочка. Её зовут Стелла, и она самая настоящая ласточка: такая же неугомонная и юркая.

— А правду говорят, что у людей, которые будут вместе, — Мирта Клейн зарделась густым румянцем, — Патронусы похожие?

— Пять очков Хаффлпаффу за то, что не только читали учебник, но и добрались до дополнительной литературы, — удовлетворённо кивнула Лавгуд. — Но, Клейн, это упрощённая трактовка. Похожие Патронусы у людей, которые схожи по характеру. А это широкое понятие, например, они могут всего лишь учиться на одном факультете. У Гриффиндора Патронусы чаще в виде крупных зверей, Рейвенкло — птиц, Хаффлпаффа — мелких норных зверьков, а у Слизерина — магических животных, часто с рептильной составляющей, например, драконов, гиппогрифов, мантикор...

— А фестралов? — неожиданно вмешался Коллинз.

Профессор Лавгуд неодобрительно покосилась на него, но всё-таки ответила:

— Технически — нет. Это невозможно. Почему — это другой вопрос, я не могу рассказать в двух словах, так как это затрагивает темы уровня ЖАБА. Но если хотите, можете подготовить индивидуальный доклад, пропуск в Запретную Секцию я Вам выпишу. Остальным придётся спросить Вас или поверить мне на слово. Итак, — продолжила она, повысив голос, — возвращаясь к вопросу мисс Клейн. Люди с похожими характерами иногда друг друга даже ненавидят. Ещё бывает, что тот, кто влюбляется первым, меняет своего Патронуса. Но, согласитесь, это ещё не гарантирует взаимности.

Мирта разочарованно вздохнула и принялась тренироваться вновь. А Роза постаралась сосредоточиться. Как ни странно, её мысли вновь возвратились к Скорпиусу. К их единственному уроку танцев, когда он казался весёлым и искренним, без хитрого прищура, вечных двойных смыслов и равнодушного исследовательского любопытства. Это было счастье...

— Экспекто Патронум! — по телу снизу вверх прошла волна тепла, переливаясь в правую руку. Из палочки брызнула струя серебряного света, сгущаясь в фигуру телесного Патронуса. Ворон. Роза, запрокинув голову, наблюдала, как он летает под потолком, подсвеченным серебряными вспышками из палочек других учеников.

Мирта тоже справилась со своими чувствами — перед ней раскрывал сияющий хвост павлин, занимая своё место рядом с воробьями, туканами, колибри, лебедем, соколом... и белкой, енотом, горностаем, выдрой, кроликом, ежом... — со стороны Хаффлпаффа.

— Вот, можете, когда захотите, — благосклонно кивнула головой Луна. — Клейн, Вы, судя по всему, в душе немного рейвенкло... Уизли, гербовая птица факультета — это к тому, что Вы хотите быть старостой? А вот это... — Лавгуд протянула руку, и на запястье ей уселся серебристый феникс. — Чьё это великолепие? Коллинз, это ведь Ваш Патронус?

— Да, профессор.

— Когда будете готовиться к докладу, посмотрите-ка случаи появления Патронуса-феникса. Думаю, это Вас вдохновит.

* * *

С возвращения Скорпиуса в Хогвартс прошла почти неделя. Издёрганный собственными попытками найти Розу, в пятницу вечером он сидел на травологии. Тихое хихиканье двойняшек-Поттеров его раздражало, оптимизм Лонгботтома, показывавшего, как правильно кормить хищный венерин цветок, раздражал ещё больше. Но Скорпиус методично резал мясо на маленькие кусочки и аккуратно, чтобы ни одна капля крови не попала на манжет, брал их пинцетом и кормил прожорливое растение. Он находил в этом определённое удовольствие. «Вот придёт апрель, — мстительно думал он, — и мы выкопаем тебя с корешком, и распустим на эликсиры, зубастая ты гадина». Венерин цветок, то ли из вредности, то ли уловив ход его мыслей, со всей мочи вцепился в пинцет. «Ну, значит, больше не получишь, неблагодарная», — думал Малфой, с трудом вытаскивая щипчики из острых клыков растения.

К счастью, пары в пятницу были укороченными — профессор Лонгботтом в этот день был ответственным за патрулирование коридоров в комендантский час, о чём он и заявил во всеуслышание перед концом урока. Вот здесь и грянул гром.

Скорпиус услышал, как Альбус Поттер довольно громко, но вроде бы, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:

— Неудачный вечер для Слизерина. У профессора Лонгботтома свои отношения со змеями, мало ли что может выйти, если кто-то решит прогуляться...

Мерлин свидетель, Скорпиус не хотел с ним драться, только слегка подкорректировать представление Поттера о жизни. Он собрал учебники и, проходя мимо Альбуса, бросил:

— Кажется, твой папа неплохо владел змеиным наречием? Если тебе что-то от этого перепало в наследство, то лучше о себе побеспокойся, змеёныш.

Поттер задохнулся от возмущения. Сестра пыталась оттащить его, но он только отмахнулся и метнул в Скорпиуса заклинание Онемения. Тот поставил щит, даже не задумавшись. Заклинание вернулось хозяину, а Малфой со словами «это тебе для языковой практики» — навёл на Альбуса палочку:

— Серпенсортиа!

То ли он слегка ошибся, то ли настроение подвело, но вместо безобидного ужа, которым он хотел попугать зарвавшегося гриффиндорца, из палочки появилась королевская кобра. Альбус отшатнулся и присел прямо на воющий куст, ответивший на нарушение своей неприкосновенности звуком, которого постыдились бы даже баньши. Вот здесь-то их и поймал разгневанный профессор Лонгботтом. Правда, змею Скорпиус успел ликвидировать обратным заклинанием. «По крайней мере, с нас снимут одинаковое количество баллов», — мрачно подумал он.

Но профессор предпочёл не штрафовать, а устроить им отработку. Скорпиуса он оставил прямо в теплице перебирать бобы для зелий Слизнорту, а Альбуса утащил в кабинет, где у профессора хранилась коллекция редких кактусов, требующих полива каждые пять минут. Наложив на обе комнаты заклятия (первое не давало никому выходить, пока работа не закончена, а второе — пользоваться магией), Лонгботтом ушёл патрулировать коридоры. Скорпиус наконец-то остался в одиночестве. И всё-таки он почти не жалел об этой перепалке. По крайней мере, ему стало легче.

* * *

В самый разгар операции «поймай анимага», Роза, сидя за завтраком, наконец-то увидела Скорпиуса. Сердце радостно забилось: всё-таки с ним ничего не случилось. Роза посмотрела в сторону серебристо-зелёного стола. Скорпиус бросил на неё ответный взгляд и... — быстро отвёл глаза. Неужели она оказалась права?

Грустные размышления об истинной природе слизеринцев и о том, насколько совместный интерес к магическому перекрашиванию садовых гортензий похож на дружбу, захлестнули Розу с новой силой. В свободное от учёбы и поимки министерских соглядатаев время она часами ходила, завернувшись в мантию Джеймса, не желая никого видеть и ни с кем разговаривать. Раствориться в воздухе. Даже в библиотеке больше не сиделось. Они практически перестали друг друга встречать. У Слизерина и Рейвенкло не было общих пар, а за завтраком повторялась одна и та же странная шпионская пантомима — кто-то кидал взгляд и тут же отводил, чтобы больше не смотреть.

Среди гриффиндорцев ходили слухи, что Малфой пропал именно потому, что не хотел показывать свой Патронус или — здесь мнения разделялись — его отсутствие. Особенно долго и со вкусом об этом распространялся её кузен Альбус. Как-то, после очередной тирады, посвящённой связи магических сущностей и морального облика мага, Роза не выдержала:

— Альбус! Ты когда последний раз держал в руках брошюру по Патронусам? Ты умеешь использовать хоть одно заклинание, требующее эмоциональной подстройки?

— Дааа... — неуверенно протянул кузен.

— А я думаю, что нет, — отрезала Роза. Она захлопнула книгу, поднялась с кресла и встала перед Альбусом, упёрев руки в бока. Серо-голубые глаза недобро сощурились. — Ты даже до сих пор не научился мысленным заклинаниям.

— Половина факультета не научилась, — попытался оправдаться Альбус. — И причём здесь это?

— При том, что ты не имеешь ни малейшего представления ни о свойствах Патронусов, ни о том, как работает вызывающее заклинание. И при том, что твой собственный Патронус вызывается только в одном случае из двух, да и то потому, что тебя летом тренировала твоя мать. Поэтому, — профессор Лавгуд не смогла бы подобрать более подходящий тон, — настоятельно рекомендую тебе перестать рассуждать о вещах, которых ты не понимаешь!

Альбус что-то проворчал, но связываться с Розой не стал. Нет, она не верила, что Скорпиус сбежал из-за Патронуса. Такое могло прийти в голову только Альбусу и другим «гриффиндорцам на всю голову». «И вообще, надо с ним встретиться, — неожиданно для себя решила Роза. — Хватит уже тянуть».

Кроме всего прочего, у Розы был секрет, которым она могла поделиться только со Скорпиусом и ни с кем другим. «Жаль, что сову ему послать нельзя», — подумала она. Мышка была слишком приметной, а совы из хогвартской совятни не допускались в спальни. Отдавать же письмо за слизеринским столом было сущим безумием. Оставалось ждать удобного случая.

Как ни странно, случай представился благодаря тому же Альбусу. В пятницу вечером, Роза узнала, что кузен подрался со Скорпиусом Малфоем, в результате чего они оба были посажены отрабатывать. Новость её не удивила. Альбус уже давно искал шанса нарваться, и, видимо, наконец-то его нашёл. Чего Роза не понимала, так это глупости кузена, посчитавшего, что он вообще может драться с Малфоем на заклинаниях. «Ему ещё повезло, что Лонгботтом их вовремя разнял», — подумала Роза, странно усмехнулась и надела плащ-невидимку.

* * *

Скорпиус перебирал бобы уже около часа, когда вдруг прямо в лицо ему повеял ветерок. Запах ночного Запретного Леса, туман, роса, папоротник и мох. «Наверное, где-то окно не закрыто», — подумал Малфой. Он вытянул руку и попытался уловить направление. Неожиданно совсем близко от него раздался смех.

— Роза?

Она откинула капюшон. От растрёпанных, свитых в беспорядочные кудряшки волос и шёл запах свежей ночной природы. Роза сняла плащ и положила его на лавочку рядом.

— Привет, Скорпиус, — сказала она и тут же добавила: — Мне нужна твоя помощь.