Оковы Крови (гет)

1995 год от Р.Х. Хогвартс, свернутое пространство, Шотландия, Соединенное Королевство

Понедельник — день суровый.

Грейнджер не в духе, я тоже… Сейчас хожу по всему Хогвартсу как бледная тень себя самого и с самой прошлой пятницы пытаюсь осознать тот поразительный факт, что у Грейнджер больше!

Больше!

У меня восьмой. А у нее девяточка! Мерлин, Мордред и Моргана! Да даже у Поттера — а я для удовлетворения праздного интереса и его проверил — всего семь! А у нее — девять! У Паркинсон твердая шестерка, у Гойла с Креббом — четверочка, у шестого Уизли — шесть, у последней рыжей — тоже семь, как и у Поттера… Чжоу Чанг порадовала восьмеркой, но… Что-то меня останавливает от близости с ней. Не иначе как приписка в Кодексе Рода о невозможности никаких магических необратимых связей с азиатами и африканцами.

Макгонагалл, кстати, десяточка. Но она взрослый маг. И мой отец имеет девятку. Именно поэтому я до такой степени удивился — в кого же вырастет та, что с девяткой уже сейчас?! Ведь уровень меняется на один-два при развитии со временем.

На Дамблдоре я свой артефакт проверять не рискнул, а вот на Крестном, когда тот отвернулся… Такая же десятка. Есть, конечно, мифический тринадцатый уровень Силы, но, мне кажется, даже директор дотянет только до двенадцати. И то, насколько я понял, личную силу директора нельзя мерять также, как и силы остальных — ведь ему помогает хогвартское место силы, находящееся в Запретном Лесу. Эту информацию можно было нарыть в свободном доступе, правда, только в трактатах на англосаксонском жуткой давности, и, конечно же, не в школьной библиотеке.

Я проверил всех слизеринок и всех тех, кто мне нравился хотя бы внешне с других факультетов. Подошло очень мало. Чистокровки — либо все помолвлены, либо встречаются уже с другими… Мне это, может, и не помешает, но вот ко всему — необходимо, так сказать, сорвать цветы, чтобы уравновесить магию… А к пятому курсу, особенно после нашествия дурмштранговцев и шармбатонцев, virginity стала редким явлением.

Хм… Не в духе я — это понятно отчего, а вот что с Грейнджер…

Тут история решила умолчать, но я решил не заморачиваться и пойти оторваться на тех, кто мне вряд ли сумеет ответить. В общем-то не от того, что они слабее, а по той причине, что просто будут в воздухе… И слишком далеко. Тем более, Уизела необходимо мотивировать на нормальную игру — ведь я слышал, что его взяли только потому, что он друг Поттера.

— Эй, Уизли, — проорал я, усилив себя немного Сонорусом, — ты, видимо, собираешься использовать метлу для подметания поля, а не для защиты колец! Как ты на этом вообще летаешь?!

— Эй, Джонсон, что за прическа, — поддержала эстафету Паркинсон, сидящая рядом ниже вместе с Забини и Гойлом. Кребб приземлился возле меня и увлеченно пережевывал шоколадную лягушку, уже которую по счету, складывая карточки возле себя в аккуратную стопочку. Гойл так выделился, потому как, мне кажется, он неровно дышал к Миллисент Бултсроуд, что сидела ровно перед ним. — Кто придумал, чтобы волосы выглядели как черви?

— Да ладно тебе, Панси, — не убирая Соноруса, захихикал я, — это, между прочим, древняя прическа, дрэдлоки называется… Да и ей идет, если присмотреться.

Я снова захихикал.

Джонсон явно услышала мое мнение, и она точно знала, что такое дрэдлоки. Ну, я ее просто только что обвинил в том, что она не причесывалась пару месяцев — вот и все… Хе-хе…

Но это не помешало девушке отправить мяч в Поттера, а тому — отбить его в сторону Уизли.

Тот настолько обрадовался своему внеплановому успеху, что запустил в Кетти Белл мячом так, что у той… кхм… срикошетило. Кровь пошла, кажется — Уизли ведь засуетились что-то подозрительно…

Эх, а ведь у нее восемь! Хотя мне не светит, я подозреваю. Слишком уж гриффиндорка, да и не совсем в моем вкусе, хотя я бы мог и потерпеть.

— Вот сапожники! — выдал я, когда понял, что близнецы решили остановить кровь из носа не обычным целительным заклинанием, а каким-то из своих дебильных и несомненно травмоопасных изобретений…

— Гриффиндор — сапожники! — подхватила свита, расхохотавшись.

А я лишь цокнул языком и ловко словил собравшуюся было упрыгать шоколадку. Начал есть с лапок. Лапки забавно дергаются.

А ведь сегодня мне еще с Грейнджер патрулировать, спасибо декрету от папочки… А завтра — так вообще заниматься…

Я мысленно застонал. Ведь не смотря на компетентность и высокий уровень знаний Грейнджер в чарах, она была узколобой гриффиндоркой в своих убеждениях. И магглой к тому же. Хоть я и избегал слова «грязнокровка», причем не только к ней, а в целом, чтобы ушло из привычки, тут оно было вполне уместно, потому как борьба за права домовых эльфов, вдохновленная психом Добби, была бредовой. Да и эти придурковатые вязаные вещи…

* * *

— Да что ты понимаешь, Грейнджер… — устало говорил я. — Ты гриффиндорка, а значит тебе бесполезно сейчас что-либо утверждать. Все носишься со своим говнообществом… — я лениво растягивал слова, держа перед собой палочку с люмосом на ней, и шел в пол оборота к девушке. — А ведь мы с тобой изучаем связь разумного фамильяра… А это очень похоже на связь волшебника и домового эльфа… Кстати, а ты ведь еще поддерживаешь отношения с Крамом?

Девушка вздрогнула и язвительно проговорила.

— А тебя это с какой стороны волнует, Малфой?

— Да вот, знаешь, хотел его через тебя попросить о подтверждении того факта, что их Домовые являются духами жилища и связаны непосредственно с жилищем и лишь косвенно с жильцами. А домовые эльфы, являясь магической расой, при этом катастрофически зависят от магии, причем не внешней, а людской, поступающей по связи с волшебником или его Мэнором. Они ведь тебе не толкиновские эльфы… — тут я осекся, понимая, что Грейнджер смотрит на меня во все глаза. — Что?

— Ты… Ты что, читал «Властелин Колец»?

— Мне гораздо больше понравился «Сильмариллион». «Свет погас, но наставшая Тьма была больше, чем просто потерей света. В тот час родилась Тьма, что казалась не пустой, а живой тварью — ибо она порождена была злой силой из Света и владела мощью проницать взор, входить в сердце и душу и покорять волю…» Или помнишь тот момент… Проклятие валарами нолдор?

— О… — Грейнджер хитро прищурилась. — А как тебе: «Мир, который нас окружает, огромен. Ты можешь оградить себя стеной и запереться от этого мира, но самого мира тебе не запереть.»

Я ухмыльнулся.

— Это не из «Сильмариллиона». Это «Властелин Колец». Кстати, я почти уверен, что Толкин был сквибом или магом! Ведь такая магия, в принципе, возможна, а обычный человек, мне кажется, не смог бы так точно описать некоторые явления… Да и остров нуменорцев, чем не Атлантис?

— Да ну, — почти беззлобно огрызнулась Грейнджер, заинтересовавшись, что было видно по

ее глазам. — Так уж и не может никто из незнакомых с магическим миром выдумать?! По-твоему, все обычные люди ущербны, так, что ли?

— А что, нет?

Грейнджер надулась, но все равно посверкивала глазками, явно желая узнать почему мне кажется, что Толкин мог иметь отношение к магическому миру. Мне кажется, она уже думать забыла о нашей работе по чарам и моей просьбе поговорить с Крамом…

Но это и к лучшему, мне кажется. Интересно с ней общаться, все-таки, даже по не связанным с магией темам. С Паркинсон так нельзя, да и с большинством правильных слизеринских девочек тоже... Не думайте, что я говорю "правильные" от слова "правда". Скорее, от слова "одинаковые".

И я просто не понимаю, как… Ну вот как, спрашивается, у нее может быть больше?!

* * *

Мы зашли в пустующий класс.

Я приподнял бровь, когда Грейнджер приземлилась прямо на парту и, чуть ли не болтая ножками, поудобнее на ней устроилась. Это выглядело мило и даже в каком-то роде по-детски. Я подошел к ней ближе и пустил светляка над нами. Это заклинание вышло уже из повседневного обихода, но Сферум Юбарум было достаточно легким, чтобы его изучение не доставило особых проблем.

— Что это за заклятье? — с любопытством спросила Грейнджер.

— Сферический Источник Света, Сферум Юбарум, движение палочкой ты видела, — равнодушно пробормотал я, присаживаясь на учительский стол.

Все же немного опрометчиво подходить к девушке, настолько таинственно выглядящей в этом неярком свете, причем подходить тогда, когда я держу в узде себя разве что чудом, называющимся природной аристократической сдержанностью. В таких вопросах нас с детства учат держать себя в руках, но Малфоям немного тяжелее, во всяком случае, мне, потому как другие могут себе позволить лишние связи и женщин легкого поведения, а мы, издревле проклятые чародеи, из-за своего проклятия, в общем-то, страдаем.

Грейнджер повторила заклятье пару раз, даже не попросив уточнений, и взмахнула своей палочкой. Я впервые так близко мог рассмотреть ее оружие. Если моя палочка походила на черную лакированную указку с ручкой, то ее была также лакированной, но больше смахивающей на деревянную.

Через пару попыток к моему светляку присоединился светляк гриффиндорки.

— Урок чар объявляется законченным, — пошутил я, когда девушка спрятала палочку обратно. — Ну уж нет, Грейнджер, я, как подлый слизеринец, просто не могу не потребовать тебя научить меня чему-нибудь тоже!

— Чему же? — ухмыльнулась Грейнджер.

— Ну, например… — я задумался. — Мне кажется, отец как-то говорил, что Поттер на его слушании отбился от обвинений патронусом, — я хмыкнул. — По-моему, Поттер должен был передать вам, его друзьям, знание сие… Или я ошибаюсь? А мне еще ни разу не приходилось вызывать… Что?

Грейнджер немного смущенно и в то же время раздосадовано смотрела на меня.

— Не передавал он нам никаких знаний. Как ты себе это вообще представляешь?

— Да, извини, странно звучит… Поттер иногда поражает бытовой глупостью. Вот нравится ему эта китаянка с Рэйвенкло… И что? Я не помню, чтобы Поттер вообще хоть какие-то шаги предпринимал.

— Ну знаешь, — она решила вступиться за Поттера, — не у всех же все на мази с помолвкой по этим вашим обычаям времен Средневековья!

Опа, да Грейнджер подвизалась в вопросах современных отношений чистокровок! Интерсно, это ее общение со мной к такому подтолкнуло?

— Да ладно, — я решил не заметить ее бестактное пренебрежение моей культурой, делая скидку на маглорожденность и то, что она сумеет понять, только если ей объяснят, а это ей вряд ли ее книжки смогут объяснить, — ты что, думаешь, я не смогу выбрать себе жену? Конечно, она будет моего… — я запнулся, — уровня, но это будет мой выбор, продиктованный не просто традициями, а желанием сделать своему роду и его магии гораздо лучше. В Кодексе Малфоев есть единственный непреложный запрет, касающийся всех членов рода — не вступать в близкие отношения с теми, кто ниже уровнем. Далее уже идут дальнейшие запреты… ну, скажем… не вступать в связь с азиатами и африканцами. Или не смешивать кровь с родственниками без соответствующих нивелирующих воздействие ритуалов. Это у рода Блэк можно все, насколько я знаю по рассказам матери, даже с кузенами воздействие само нивелируется, ведь их род полон магии. Во всяком случае, раньше был. Ведь их место силы здесь еще со времен первых магов этих островов, в отличие от нашего, потому как Малфои известны в Англии лишь с норманнского завоевания. Магия для чистокровного мага — это основа его жизни, его везения и его благополучия, а также здоровья. И, как мне кажется, только у Блэков запрещено вводить в род грязнокровок просто категорически. То ли давным-давно один их «обретенный» решил сдать их Инквизиции, то ли после какого-то «обретенного» к их магии примешался берсеркеризм. А это не очень хорошо. Хотя я не очень помню, все же, я не Блэк.

— Это интересно, — задумчиво посмотрела на меня Грейнджер. — Но это не объясняет твоего поганого отношения к окружающим.

— Как ты могла бы заметить, — язвительно усмехнулся я, — особенно плохо я отношусь только к Предателям Крови и Магии… Высшая светлая магия им, не спорю, может быть подвластна, тот же телесный патронус, но там, как я читал, важен эмоциональный настрой. А эмоции, как известно, дают силу. Сила порождает превосходство, а превосходство приносит достижение цели. С достижением цели границы твоей магии ломаются, и таким образом мы приходим к тому, что Магия освобождается и освобождает нас. Но это происходит только в результате эмоционального подъема. Могу поспорить, ты сумеешь вызывать патронуса без всяких особых эмоций. Как Круцио у Темного Лорда, это заклятье станет гораздо более обыденным. Круцио и Авада ведь тоже эмоционально зависимые. Кстати, думаю, ты замечала, что у Уизела гораздо лучше получается магия в стрессовой ситуации. Хоть у него и не очень низкий уровень для среднестатического мага, но он не является потомком фоморов, как Гойл и Крэбб, или тот же Хагрид. У них только к совершеннолетию их магический потенциал раскроется. А у обычных магов их потенциал развивается с возрастом и развиваем обучением и тренировками.

— То есть, себя ты к обычным магам не причисляешь? — Грейнджер явно заинтересовалась моей лекцией, потому как сидела, уперев локти в колени и подперев подбородок. — Я что, правильно сказала, что у тебя все было как на блюдечке?

— Блюдечко блюдечком, — я ухмыльнулся, — ведь моя внешность вряд ли не может тебе намекнуть об одном из древних волшебных народов…

— Сиды?

— Да.

— Но как же тогда Крэбб и Гойл, вы же должны…

— Их предки подчинились моим предкам, причем магически заверено подчинились, и потому мой род является сюзереном их. Будь ты чистокровной ты бы это знала, потому мне не претит тебе это рассказывать, — ответил я на ее удивленный взгляд.

На это заявление девушка скуксилась, и я осознал, что сморозил глупость и решил перевести тему.

— А если говорить о Поттере, то он просто какой-то недоразвитый.

— Чт?!!..

— Да успокойся ты! Просто вечер неудобных ответов какой-то… Я имею в виду, магически. По идее, он должен быть моего уровня, все же и Поттеры, и Блэки, что есть у него в роду, это неслабые маги. Тетушку мою возьми… Сильнейшая волшебница своего поколения, как говорил отец.

— Ты о Беллатрикс Лестранж? — немного настороженно переспросила Грейнджер.

— Ну да, она с моим отцом в одно время училась, мать же я о ней стараюсь не спрашивать, все же, я не садист по отношению к матери родной. Сестра в Азкабане, которую мы не смогли спасти… — я вздохнул. — Мама до сих пор винит отца в излишней заботе о своей шкуре. Но тогда наши финансы были весьма скромны, особенно в свете того… — и тут я понял, что чересчур заговорился. Ведь дальше пришлось бы вслух признать, что мой отец — Пожиратель Смерти. — В свете того, что Империо Лорда заставило нашу семью достаточно потратиться на его Движение…

— Ой, не стоит морочить мне голову. По-твоему, я не понимаю, кто твой отец?

— Ты НЕ понимаешь вслух, ясно тебе? Не твое это дело, Грейнджер. Я и так многовато сказал в своем стремлении просветить тебя по поводу твоих дружков. Не стоило тебе изначально связываться с таким отбросом, как Уизли. Поттер просто мне непонятен, ведь их род не предатели… Хотя если Поттер не проводит ритуалы, то вполне вероятно, он близок к предательству магии… Это маглорожденным ничего не страшно, сосут магию из внешнего мира и нас к этому же призывают. А ритуалы вы не проводите…

— Что? — Грейнджер так всполошилась, что меня аж подбросило, чтобы ее успокоить, но я сумел сдержать порыв. — Ты сейчас не лжешь? Мы… мы должны проводить какие-то ритуалы? И Гарри?

— Ну да, я думал, вам объясняют, что без этого вы будете просто высасывать из окружающего мира магию. Ну и из себя по-немногу, и потому стареть быстрее. Бесконтрольно. И для этого нужны праздники. Самхейн на 31 октября, Йоль на 21 — 22 декабря, Имболг на 2 февраля, Остара на 21 марта, Белтайн в ночь на 1 мая, Лита на 21 июня, Лагнасад на 1 августа, ну и Мабон на 21 сентября. Шабаши в последнее время проходят тайно, да и участников маловато. Война не прошла бесследно. А другая сторона не считает нужным объединяться ради праздников. Уж не знаю, что они там проводят…

— Но я никогда не слышала ни о чем подобном… Какие шабаши? Какие праздники?

— Ты и о ритуальной магии не слышала? Да, это вроде как запрещено, но кого это волнует, если для сохранения силы магии в крови необходимо совершать эти ритуалы? Я и не подозревал, что маглорожденным ничего не рассказывают… Но ты ведь с Уизли общаешься, и они, как достаточно древний род, должны знать о значимости праздников!

— Я, разумеется, знаю о древних языческих праздниках, и о Самайне, и о Белтайне, и о других, но я и не подозревала, что... А Рон мне как-то сказал, что это в седой древности было, а сейчас уже нет и никому не надо…

— Мордред и Моргана! И тебя я считал самой умной девушкой Хогвартса?! — я восхитился. — Как ты умудрилась поверить Уизелу? Могу поспорить, что эта семейка предателей тебя уже хочет себе захапать, хотя с твоим уровнем ты сможешь родить Уизликсу даже более-менее здоровых детишек…

— Тьфу-ты, Малфой! Противно с тобой уже говорить! Только и можешь, что очернять моих друзей! И что я с тобой тут…

— Стой, — я удержал попытавшуюся выскочить из класса девушку за руку. — Если хочешь, я, под предлогом изучения общих магических основ для предоставления достоверных доказательств существования определенных ритуальных действий выпрошу у отца парочку переводов или самих манускриптов. И ты убедишься, что я сейчас не несу чушь. А Уизли должны понимать, что так разбазаривать магию рода, как они, со своими детишками, это надо уметь! Джинни сильнее Рона, потому как колдуньи от природы способнее к волшбе, а близнецы образуют собой какую-то странную систему магической циркуляции, потому об их силе я сказать не могу ничего. Более трех детей в нормальной магической семье — это перебор. А я один, потому как наш род и без того на ладан дышит!

— Чт… что? — после недолговременного молчания переспросила Грейнджер.

— Мерлин… — я прикрыл ладонью глаза. — Ну вот до чего мы дошли в этом дурацком диалоге, когда я просто пытался тебе намекнуть, что если вдруг в тебя влюблюсь, тебе не стоит беспокоиться по поводу моей семейки…

Это лицо стоило бы запечатлеть! Какой приоткрытый рот! Какие выпученные глаза! Луна Лавгуд отдыхает в сторонке! Кстати, я ведь Лавгуд не проверил… Хм… А может и не стоит? Хотя нет, для порядка надо.

Я снова посмотрел на лицо Грейнджер и расхохотался.

Она поняла, что я просто подколол ее, и попыталась дать мне по голове, но не получилось. Одной рукой. Второй сразу за тем же тоже не получилось. Я снова рассмеялся, крест-накрест перехватив ее кулаки, и приблизив свое лицо к ее, по-идиотски причмокивая губами и говоря всякие похабности. Она краснела и вырывалась, заставляя меня напирать больше, потому как я видел, что поцелуй со мной считается для нее катастрофой вроде апокалипсиса или нахождения в эпицентре торнадо без волшебной палочки. Хотелось поиздеваться на полную, ну, раз уж начал!

Но мое легкомысленное настроение сыграло со мной злую шутку, и один неудачный рывок Грейнджер совместно с заскрипевшей, и потому заставившей меня тоже дернуться, дверью в начале класса… Я почти рухнул на девушку, оступившись, но вцепился в ее плечи, а она случайно приблизила свое лицо к моему, наверное, по какой-то странной инерции. Все это и еще то, что она и так была слишком милой, заставило меня поцеловать ее.

Первым поцелуем это не назвать. Все же Панси урвала свое еще на младших курсах. Там было по-детски, потом слюняво, а потом не очень. Сейчас же я был готов провалиться под землю, обнять Грейнджер еще крепче или уж совсем отпустить поводья. Провалиться под землю — ну как же, я же поцеловал ее насильно, абсолютно неромантично и вообще по случайности! Обнять — потому что от близости ее тела мне бы было вдвойне приятней, и я бы хоть на секунду смог не думать ни о чем. Ну а про поводья мне рассказывать нечего… Ведь от близости ее тела мне могло бы и крышу снести…

Для нее — не знаю, первый-непервый, но Грейнджер замерла в моих объятьях, позволив

углубить поцелуй и даже ответила, несмело и мягко продолжив двигать губами в такт мне. Я просто пылал и, уже не пытаясь сдерживаться, переместил одну из рук на талию, а другой зарылся в пышные волосы. Ее руки, бывшие где-то в районе моей груди, обвили шею, а ладошки тоже нашли мои волосы…

Я подсадил Гермиону на парту и, будто так и надо, прижался к ней, не переставая целовать. Таким образом, она оказалась выше меня, потому пришлось задирать лицо для поцелуя. Ее коленки сжимали мой пояс, а пальчики перебирали волосы, доставляя чуть ли не самое большое удовольствие. Губы Грейнджер отдавали сладостью, причем горьковатой — она точно пила горячий шоколад.

Я соскользнул с губ на их уголок, отметив его легким поцелуем. Дальше, не удержавшись, посмотрел в полуприкрытые затуманенные шоколадные глаза и продолжил поцелуи, но теперь я целовал ее подбородок. Быстрый путь от покрасневших губ к жилке на шее, так забавно выстукивавшей учащенный пульс под носом, а затем и под языком, когда я не преминул втянуть в рот нежную кожу, пахшую какими-то цветами.

Руки мои уже довольно таки прочно устроились на бедрах под юбкой, а ее грудь призывно вздымалась, да так, что я уже подумывал эти руки из теплого местечка достать для дела, когда я понял, что что-то упускаю…

Мордред! Дверь!

Сдавленный мат со стороны входа, призыв оставить парочку подозрительно знакомым голосом и громкий хлопок двери заставил меня и Грейнджер резко прийти в себя. Я поднял голову от ее шейки, а девушка все-таки заставила мои руки покинуть облапленное место тем, что ее глаза раскрылись в узнавании.

— Fu-u-u-uck… — повторил я за тем оригиналом, что покинул нас вместе с другим оригиналом, что его увел. Я не узнал никого, кроме Макмиллана, потому как именно он призвал второго старосту к оставлению парочки в блаженном одиночестве. Но этого для того, чтобы задавать вопросы, не может не хватить. — Ты знаешь, кто с Макмилланом должен сегодня дежурить?

— Да что тут знать, — бесцветным голосом произнесла Грейнджер, — это был Рон.

Я посмотрел на ее потерявшее весь румянец лицо, плюнул на все и бросился утешать.

— Да ладно тебе, он же не узнал ни меня, ни тебя, тут же такая темень, тем более, мои волосы в этом свете вообще не платиновые, как я подозреваю! А ты сидела спиной! Не беспокойся, Гермиона…

— Валим отсюда, — совсем не по-грейнджеровски рявкнула девушка. — Мы уже давно должны быть в своих постелях! И… — уже на выходе обернулась Грейнджер. — Малфой… Спасибо тебе за просвещение. Но… Прошу… Больше не надо так. Мы бы сейчас с тобой совершили непоправимое… Ты ведь прекрасно знаешь, что не смотря на твои слова, твоя семья никогда не одобрит.

Дальше она взяла меня за руку, и мы быстро промчались по лестницам, чуть было не проскочив поворот в Подземелья.

— Стой, Гермиона, стой, — я остановил девушку, дернув на себя за руку, и наконец заметил, что она едва сдерживает слезы. До этого момента девушка бежала на шаг впереди, потому я и не видел, но сейчас… — Погоди, не плачь, — я в искреннем непонимании утирал слезы с нежной кожи, — ты что, не понимаешь, что тебя правда не узнали, и никто тебя не будет осуждать за…

— Да не в этом дело, Др… Драко, — она отстранилась. — Ты… Сегодня ты рассказал настолько странную вещь, что я просто не знаю, как к этому относиться. Я знаю важность для магии определенного положения планет из астрономии, но ритуалы… Я никогда и не думала, что вы, чистокровные, такие снобы только потому, что маглорожденные из-за того, что им никто не объяснил, вытягивают магию из окружающего... Да ты гнобил меня только из-за своих дурацких…

— Помолчи, Грейнджер, — я поднял ее лицо за подбородок и приблизился. — Я не хочу слышать о прошлом. И даже если ты не хочешь отношений со мной, то будь добра, не напоминай. Я изменился и хочу… просить прощения… — последние слова дались мне особо трудно, но я обещал своему учителю, что извинюсь перед всеми несправедливо мной оскорбленными при первой же возможности… Ох, как же, Мордредовы яйца, я изменился за это лето…

Гермиона почему-то ухмылялась. А в ухмылке этой сквозила боль, которую было трудно не почувствовать. Только я откровенно не понимал почему.

— Я прощаю тебя, Малфой. Но вот насчет отношений… Я… Я не твоего уровня, Малфой.

Она сорвалась с места и рванула в сторону Гриффиндора.

— Да стой же ты! Я что, зря говорил?!

— Что бы ты ни говорил, Малфой, — она на всех парах, взмахнув мантией будто Снейп, развернулась и прокричала, — что бы ты ни говорил! Я никогда не буду аристократкой твоего уровня, Малфой!

— Идиотка, — она была уже слишком далеко, когда я подобрал челюсть и понял, что понятие «уровень» для нее было немного не так воспринято… — F-f-fu-u-u-uck…

Оставалось только идти в постель и затем ждать первого же смежного занятия.

Потому как завтра с утра идти ни на завтрак, ни в совятню я просто физически не смогу.