Чемпион (гет)

Гарри, подперев голову руками, со скучающими видом читал книгу, то и дело с демонстративными уставшими вздохами поглядывая на Трента. Тот, забравшись на стол с ногами, с задумчивым видом потирал подбородок, время от времени бросая взгляд на пергамент в руке, а когда улавливал мысль, то на коленке что-то писал.

Гарри искал повод отвлечься, читать скучнейшую книгу по окклюменции не хотелось, но он собрался с силами и продолжил. Несмотря на раннее утро, сонливости не было, и он даже мог по обыкновению проклинать эльфа за то, что тот будил его в такую рань.

В последние дни Гарри ночевал в Выручай-комнате — здесь можно было создать кровать больше, мягче, удобнее, можно навести приятный антураж и при этом наслаждаться всем этим великолепием в одиночестве, если исключить редкие появления Трента. Как они выяснили, связь домовика с хозяином настолько сильна, что эльф мог аппарировать прямиком в Выручай-комнату.

Вдруг Гарри словно током ударило, и он внимательнее вчитался в строки, вызвавшие столь бурную реакцию.

— Трент! — возмутился Гарри. — Трент, подлый ты негодяй, ты чего мне наплел?!

— А? — оторвался от своего письма явно недовольный эльф.

— Тут написано, что беспалочковая легилименция — настолько сложное искусство, что его нужно осваивать если не годами, то десятилетиями, и редко кто может достичь такого уровня раньше двадцати!

— Ну, преувеличил слегка, с кем не бывает. А теперь не мешай! — сказал Трент и отвернулся от возмущенного Поттера.

Гарри с минуту сверлил того обиженным взглядом, а затем покачал головой и продолжил чтение. Последние два дня Трент настаивал на необходимости изучать окклюменцию, а когда Гарри, лишь прочтя пару страниц книги и поняв, какая это скукота, наотрез отказался, Трент наплел тому историю о том, что каждый чистокровный маг к семнадцати годам профессионально осваивает беспалочковую легилименцию. Эльф в красках расписал, как Крам, Делакур или Диггори будут узнавать о всех его планах и задумках, о всех секретах и страхах, лишь взглянув в глаза. Потом для убедительности добавил, что Малфой и прочие ему подобные тоже через пару лет смогут читать его.

Гарри, конечно, сомневался, что Малфой сможет освоить что-то сложнее односложных оскорблений, но подумал, что Крам или та же Делакур могут что-то такое знать, а поэтому стоит попытаться защититься.

Несмотря на то, что эльф его надул, Гарри был не в обиде. Самым сложным было продраться сквозь первые уроки окклюменции, а дальше становилось проще. Вчера он впервые попробовал описанную в книгу методику медитации перед сном и чувствовал себя бодрым и выспавшимся, а потому решил продолжить изучение. Уж что-что, а сон Гарри ценил.

Прозанимавшись еще полчаса, Гарри заметил, что Трент успел куда-то незаметно свинтить — он уже привык к таким отлучкам эльфа, и потому отправился на завтрак, а затем на уроки.

Отношение к нему в школе действительно изменилось. После того, как он публично дал отпор Малфою и Снейпу, его не трогали. Поглядывали оценивающе, словно пытаясь понять, была ли это единичная акция протеста или что-то в герое изменилось. Когда Гарри поделился этими мыслями с Трентом, тот сказал, что это лишь временная передышка — скоро недоброжелатели решат проверить его еще раз, и сплоховать нельзя.

Рон и Гермиона по-прежнему дулись на Гарри, в то время как Фред и Джордж пришли к нему с извинениями и даже вручили две навозные бомбы в качестве извинений. Гарри запрятал их в Выручай-комнате на случай, если Трент решит еще раз пошутить над ним.

Трансфигурация и зелья прошли довольно спокойно. Из-за того, что Гарри рассорился с однокурсниками, на каждом занятии ему доставался новый партнер — в этот раз он варил зелье вместе с Дафной Гринграсс. И как-то совершенно случайно он засмотрелся на буфе… гх-м… на Дафну, и расплавил котел, за что заслуженно потерял баллы и получил неодобрительный взгляд от Гринграсс и такой же от Снейпа. Но зельевар его не оскорбил и даже не назвал идиотом — одно лишь это заставило Гарри расплыться в улыбке и повеселеть, и весь оставшийся урок он пытался тайком подбросить Малфою в зелье иглы дикобраза. В этот раз не вышло, но впереди целый год!

Словом — день был довольно рутинным, и Гарри, размеренно шагая на последний пятничный урок, уже начал размышлять над стратегически важными задачами: как увильнуть от занятий по окклюменции с Трентом после отработки у Филча. Вчера он пожаловался на головную боль. Позавчера ему нездоровилось. Что бы такого придумать сегодня?

— Поттер! — голос Грюма заставил Гарри вздрогнуть и вернуться в реальность. — Не витай в облаках, враг может атаковать в самый неожиданный момент!

— Постоянная бдительность, сэр! — отрапортовал Гарри.

— Именно так, сынок! — сказал Грюм. — Проходи в класс, занятие скоро начнется. Сегодня вас ждет что-то поистине интересное!

Гарри протиснулся в класс — занятие проходило совместно с Хаффлпаффом — и занял первую парту. Никто не решился садиться так близко к Грюму, поэтому Гарри сидел в одиночестве, чему был несказанно рад. Все были в предвкушении урока, гадали, что же их ждет, но даже самые отпетые сплетники умолкли, когда Грюм притащил банку с огромным тарантулом — кто-то даже взвизгнул от вида паучка.

Грюм обвел своим здоровым взглядом аудиторию, пока его магический глаз бешено крутился, высматривая врагов, которые, несомненно, в самый неожиданный момент могут выпрыгнуть из-за угла, и толкнул короткую и незамысловатую лекцию о непростительных заклинаниях.

Гарри гадал, что же будет дальше, но то, что произошло, превысило все ожидания — Грюм, этот чертов параноик, начал показывать непростительные на пауке! Сперва он приложил бедолагу круциатусом, затем заставил его станцевать и запрыгнуть Уизли на лоб, отчего тот, кажется, едва не лишился чувств, а затем шарахнул паука авадой — разумеется, после того как снял его со лба Уизли.

— А теперь, дорогие мои, я покажу вам, как работает империус на практике.

Аудитория тут же заполнилась испуганным гулом, а Гарри лишь в немом удивлении открыл рот. Он не мог поверить в то, что происходило, а вместе с неверием огромный протест зарождался в его сознании — он не хотел в этом участвовать! Что угодно, но не это! Гарри ненавидел чувствовать себя беспомощным, подконтрольным, безвольным. Все детство он прожил в таком состоянии у Дурслей, и мысль о том, что кто-то сейчас будет им управлять, а он не сможет противиться, была отвратительна.

— Молчать! — рявкнул Грюм, и гул затих. — Профессор Дамблдор санкционировал это занятие. Или кто-то из вас хочет выступить против директора Дамблдора?

Все пристыженно потупили взгляды, а Гарри не мог в это поверить — неужели они так просто согласятся? Неужели они готовы терпеть империус, лишь бы не выступать против авторитета преподавательского состава? Несколько секунд Гарри и сам колебался — сложно выступить, сказать что-то, когда все молчат, когда нет поддержки. Сложно быть первым. Но альтернатива — подвергнуться контролю — была еще хуже, и он решился:

— Я против.

Грюм, уже уверившийся в том, что протеста не будет, в удивлении замер, а затем медленно, что выглядело крайне жутко, повернул оба глаза в сторону Гарри.

— Что ты сказал, Поттер? — прорычал он тихо, но так, что все ученики, казалось, забыли, как дышать.

— Я сказал, что я против. Я не даю своего согласия на подобные эксперименты, — выдавил из себя Гарри, стараясь не сникнуть под взглядом профессора.

Грюм криво усмехнулся, а затем, не дав Гарри опомниться, направил на него палочку и выкрикнул: «Империо!»

Эйфория наполнила тело и разум Гарри. Все заботы и страхи ушли на второй план, а единственное оставшееся желание — продлить эйфорию — стало превалирующим. Черт, он сделает все, чтобы сохранить это желание!

— Запрыгни на стол! — услышал он далекий, но смутно знакомый голос, и покорно запрыгнул на стол. Было так хорошо от того, что он это сделал. Это было правильно.

— Спрыгни со стола и сделай сальто.

Гарри покорно повиновался, и эйфория стала еще более мощной.

— А теперь станцуй нам, Поттер! — а вот этот приказ вызвал смутное беспокойство. Точно! Дадли как-то раз выловил его со своими гоблиноподобными друзьями и кричал: «Станцуй нам, Поттер». Они заставили его танцевать, смеялись, оскорбляли… Это было так обидно. От воспоминаний стало дурно, а эйфория совсем померкла.

— Я сказал танцуй, Поттер! — очередной призыв. Захотелось ему подчиниться… Но… Какого черта! Он не хотел такого же позора, как тогда, с дружками Дадли!

— Нет! — твердо ответил Гарри.

— Поттер, танцуй! — опять этот голос, и разум заполнился новой порцией эйфории. Нужно всего лишь выполнить приказ…

— Пошел к черту!!! — взревел Гарри, и вдруг эйфория схлынула, выбрасывая его в реальность. Плохо осознавая, что делает, Гарри выхватил палочку и прокричал: — Экспелиармус!

Грюм легко отбил заклинание и рявкнул: «Спокойно, Поттер!»

Гарри буравил того злым взглядом, но палочку не убирал. Злость, желание отомстить вдруг заполнили его сознание — этот придурок использовал на нем непростительное, за которое верная дорога в Азкабнан, и теперь просит его успокоиться? Нет уж, он больше не мог позволить себе быть игрушкой для битья, как в детстве. И пусть перед ним не Дадли, нужно хотя бы попытаться дать отпор.

— Какого черта ты творишь, Грюм?! — нервно прокричал Гарри.

— Успокойся, парень! — еще раз сказал Грюм. — Вы все! Урок закончен, свободны! И поживее на выход!

Краем глаза Гарри увидел, как суматошно засобирались студенты. Он успел заметить на лицах некоторых из них мерзкую жадность, желание остаться и посмотреть, что произойдет дальше, чтобы потом разнести слухи по всей школе, отчего собирались они нарочито медленно.

— Живее, вам же сказали! — не выдержал Гарри. Раздражение на сплетников возникло совершенно внезапно. — Пошли прочь!

Это подействовало, и ученики начали покидать класс; когда последний покинул аудиторию, Грюм одобрительно усмехнулся.

— Недурно, Поттер. Очень недурно. И откуда в тебе, такой малявке, столько смелости и воли?

— От родителей, — не думая, сказал Гарри, в то время как в мыслях замаячила ухмыляющаяся физиономия Трента. — Профессор, за такое в Азкабан сажают. Я не думаю, что директор может санкционировать нарушение закона.

— Ты палочку-то опусти, Поттер, а то колданешь ненароком, и потом придется отскребать тебя от стены, — сказал Грюм. Гарри несколько секунд сомневался, но потом все же признал, что при желании Грюм его размажет, так что особой угрозы он для профессора, что с палочкой, что без, не представлял, и опустил палочку. Да и вряд ли преподаватель атакует его. Даже такой безбашенный, как Грюм.

— Славно, Поттер, славно, — протянул тот. — Садись, надо потолковать, — указал он на стул напротив своего стола, а сам уселся напротив. — Вот что, Поттер, забудем этот эпизод, ладно?

— Только при условии, что вы больше никогда не будете пытаться применить на мне заклинание против моей воли, — хмуро ответил Гарри, занимая предложенное место.

— Я тебя понял, Поттер. По рукам. Не хочу я шутить с тем, кто может сбросить империус и сразу же перейти в бой.

— Разве не каждый так может? — удивился Гарри.

— Ха! Если бы каждый так мог, то заклинание не было бы непростительным, — рассмеялся Грюм. — Единицы могут, Поттер. Темный лорд может, Дамблдор может, я могу, хоть и с большим трудом и не с первого раза. Может, еще пару магов в Британии сыщется, но на этом все — заклинание мощное даже в исполнении простаков, поэтому его и запретили.

Гарри лишь кивнул, принимая информацию к сведению. Это было неожиданно и… приятно?

— Но оставил я тебя здесь не для разговора о непростительных. Дамблдор ведь уведомил тебя о том, что всем чемпионам надлежит сдать кровь перед началом Турнира?

— Нет, — удивленно сказал Гарри.

— Вот ведь Дамблдор, одно единственное обязательство — и то перекинет на других, — усмехнулся Грюм. — Ну да ладно, Поттер, давай сюда руку, я возьму у тебя кровь.

— А это обязательно? — заволновался Гарри. Кровь сдавать ему совсем не хотелось. И проблема была не в самом процессе, а в Грюме — этот, глядишь, вместо легкого секо как колданет — руку целиком отцапает.

— Конечно обязательно, Поттер! — безапеляционно заявил Грюм. — Ты сам подумай, вот притащит Крам какого-нибудь темного мага из Болгарии, даст тому оборотку со своим волосом, и тот накрошит вас на салат на Турнире. Приятно? Нет! Чтобы этого не случилось, вы все сдаете кровь перед Турниром. А потом будет проверка по крови перед каждым туром, чтобы убедиться, что участвует именно выбранный чемпион, а не подмена.

Гарри еще немного колебался, но спасовал перед авторитетом Грозного Глаза и протянул руку. Грюм на удивление аккуратно сделал надрез и, подставив под стекающий ручеек крови небольшую колбу, наполнил ее и затем залечил рану.

— Ну все, Поттер, свободен! — радостно сообщил он. — Успехов на Турнире, чемпион! — рассмеялся он и скрылся в ассистентской.

Гарри лишь пожал плечами и отправился на ужин, потирая рассеченное совсем недавно запястье.

За столом он вяло ковырял картофель с куриной отбивной, мысленно анализируя недавние события. Поведение Грюма было странным. Показывать непростительные четверокурсникам… Зачем? И вся эта процедура со взятием крови… Почему он, а не мадам Помфри, занимался этим? И как вообще можно подменить чемпиона, если все связаны магическим контрактом? Но завершить размышления ему было не суждено — в Большой зал ворвалась, заливаясь слезами, Грейнджер, и завопила:

— Профессор Дамблдор! Там… Там… Там профессор Грюм… — слова застряли у нее в горле, в гнетущей тишине Гермиона утерла слезы, сделала несколько глубоких вздохов и с полнейшей обреченностью во взгляде произнесла: — Там профессор Грюм… Он мертв!

Гарри в ужасе глядел на Грейнджер, пытаясь осознать сказанное. Грюм… Он ведь только что разговаривал с ним! Буквально пять минут назад! Как же он мог умереть за это время… Вдруг кто-то некстати вскрикнул: «Поттер последним видел его!»

— Да, точно, Поттер пытался напасть на профессора прямо на уроке…

— Он мстил ему за то, что тот наложил на него империус…

— Неужели это Поттер его…

Зал заполнился шумом. Десятки испуганных взглядов то и дело останавливались на Гарри, в него тыкали пальцем, обсуждали, строили домыслы. Неприятное чувство зарождалось внутри Гарри. Его опять подставили? Пребывая в глубочайшем потрясении, Гарри словно сквозь пелену наблюдал, как Дамблдор приказал всем успокоиться и велел деканам и старостам сопроводить студентов в гостиные. Гарри собрался было пойти следом за МакГонагалл, как вдруг:

— Мистер Поттер, прошу вас, пройдемте со мной, — сказал Дамблдор. И теперь ни у кого из студентов не осталось сомнений — Поттер убил профессора Грюма.