Маленькие трудности при написании великих книг (джен)

Если бы не мысль о предстоящем, то он, наверное, даже смог бы получить удовольствие от этой поездки по трубе. Скорость, повороты, от которых приятно захватывало дух, — многие маглы, как он слышал, платят деньги за подобное. Многие богатые маглы, уставшие от своей серой не магической жизни, платят бешеные деньги за то, чтоб получить острые ощущения. Подвергают себя опасностями, лезут, куда не надо, возможно, даже рискуют своей жизнью. Гилдерой не был маглом, и он точно пока ещё не устал не только от своей магической жизни, но и от просто жизни. Однако это именно он, а не богатый магл нёсся на сумасшедшей скорости вниз, прямо в ледяные объятья смерти в лице скользкой твари, у которой помимо обращающего в камень взгляда были ещё и ядовитые клыки.

С чавкающим звуком, навевающим не самые аппетитные ассоциации, он вылетел из трубы и приземлился на какую-то кучу. Судя по лёгкому покалыванию под рукой, куча была…

— Люмос.

В дрожащем, неровном свете слабого огонька (сделать его поярче не дали инстинкт самосохранения и чувство, что увиденное отобьёт ему аппетит не на пять и даже не на десять минут) оглядел помещение. Подвал. Очень глубокий подвал, который, очевидно, находился глубоко под Хогвартсом. Старые замшелые стены, по которым тонкой струйкой бежит вода, а пол усыпан старыми скелетиками мелких грызунов. На этот самый пол спустя пару секунд всё с тем же неприятным звуком вылетел Поттер.

— В опасную передрягу вы ввязались, мистер Поттер, — Улыбаясь своей фирменной улыбкой, прошептал Локхарт, помогая второкурснику встать. — Тайная комната, наследник Слизерина и ужасный василиск, но… Но вам опять повезло, что с вами согласился пойти я. Потому как сейчас…

Движением опытного фокусника он извлёк из кучи один из относительно целых скелетиков (не то чтобы ему было не противно, просто за время своих приключений ему приходилось брать в руки и не такое), короткое заклинание — и вуаля, прекрасный чёрный петух гордо замер у самых ног гриффиндорца.

— Просто и эффективно.

— Бояться лишь пения петушиного, ибо губительно оно для них, — сдавленно прошептал Поттер, с восхищением разглядывая стоящего возле него представителя куриных.

— Именно! Пятнадцать баллов гриффиндору!

— Но, профессор, — странно замявшись, вдруг начал второкурсник, — петухи… Они ведь поют только по утрам.

— И?

— Сейчас около семи вечера.

Гилдерой посмотрел на петуха. Роскошный, жирный, перья так и блестят в тусклом свете люмоса. Перья, в которых могли храниться часы, у птицы не наблюдалось, но… Но почему-то было ощущение, что эта курица пернатая действительно знала, сколько времени. Жаль… план, в целом-то, был хорошим.

— Конечно, я знаю, что петухи поют только по утрам, но… — он быстро оглядел помещение в поисках равноценной замены для гениальной идеи. Не нашёл. Снова посмотрел на гриффиндорца. — Но… я думаю, наследник Слизерина об этом не знает.

— Почему?

Хороший вопрос. Знать бы ещё на него ответ. Гилдерой не знал, какую профессию выберет в будущем Поттер, но он бы ему посоветовал пойти в аврорат. В отдел допросов. У мальчишки есть все шансы сделать там карьеру.

— Потому что я думаю, что это ученик.

— Почему?

Да, Поттер. Отдел допросов, без вариантов.

— Элементарно. Все учителя взрослые и в большинстве своём умные люди. Они знают, что петухи кукарекают только по утрам…

— Да, и поэтому наследник передушил всех петухов у Хагрида, — всё с тем же упрямством гнул свою линию Поттер. Не страшно, лицезрение стены таки дало самому храброму герою Британии новую идею.

— Гарри, посмотри, пожалуйста, сюда, — и он показал на ближайшую стену, покрытую мхом и подтёками ила. — Как ты думаешь, петушиный крик из хижины Хагрида доносится до сюда?

— Нет.

— А до замка?

— Тоже, нет.

— А наследник так думал, раз передушил их, иначе ему не было смысла так делать. Или ты думаешь, что несчастные птицы мешали ему гулять под луной возле леса, в обнимку со своей змеюкой?

— Нет.

— Вот и я так думаю. Школьник прочёл в книге, что для его зверушки губительно петушиное пение, и всё, даже мысли не мелькнуло, что до замка оно не долетает. Просто передушил несчастных, и всё.

Поттера это объяснение устроило, и он согласно кивнул, но уже через мгновение его взгляд снова стал недоверчивым.

— Но всё равно, зачем тогда он? — кивнул в сторону недовольно кудахтавшего петуха.

Эти игры в почему и зачем начинали раздражать. Играешь тут в викторину вместо того, чтоб… Гилдерой поёжился и решил ещё немного поотвечать на вопросы будущей звезды аврората. Хотя зачем ему отвечать? Учитель он или нет! Сделал важное лицо:

— Ну же, мистер Поттер, я думаю, даже первокурсник бы догадался.

Второкурсник, смешно нахмурив лоб, размышлял, не спуская взгляда с петуха. Ничего, ничего, с таким пытливым умом он…

— Я понял, — просияв, заявил мальчишка. — Вы решили, что это ученик, который не только не знает, долетает ли петушиный крик, вы думаете, что он не знает, во сколько они кукарекают. А значит, петух нужен, чтоб его вспугнуть, ведь тогда наследник не решится выпустить василиска!

— Да! Именно это я и имел в виду, — просияв, объявил Локхарт, не забыв добавить коронное: — Двадцать баллов гриффиндору.

Пара взмахов волшебной палочкой, и возле их ног уже недовольно расхаживает около десятка представителей куриных — чтоб наверняка.

Вместе с этим наколдовал и мешочек с зёрнами, чтоб приманить пернатых, если они не последуют в змеиное логово. После превращения все животные начинают испытывать лёгкий голод.

Длинный туннель, изрядно повихляв, наконец упёрся в стену. На её гладкой поверхности были искусно вырезаны две змеи, чьи сияющие во тьме, сделанные из огромных изумрудов глаза, казалось, заглядывали в самую душу непрошеных гостей. Будущая звезда аврората даже не обратила на это внимания, подошла вплотную и опять зашипела. Змеиный. Всё в этом подземелье, как видно, подчиняется не магии, а приказам, произнесённым на этом языке.

Открывшийся их взглядам огромный зал утопал в зелёном полумраке. Массивные, увитые змеями колонны терялись где-то во мраке потолка, не давая оценить истинные размеры помещения. Гилдерой и Гарри замерли у самого входа в окружении внезапно притихших пернатых. Очевидно, даже те своими куриными мозгами додумались до того, что лучше здесь держаться рядом и как можно тише. Держаться в темноте, пока не оценят обстановку, не обнаружат противника или местонахождение жертвы.

Со зрением у Локхарта было явно получше Поттера, поскольку две фигурки у самых ног статуи он разглядел первым.

— Тихо… Там кто-то есть.

— Кто?

— То, что лежит, наверняка девочка, — при этих словах мальчишка чуть не кинулся вперёд, но, хвала Мерлину, Гилдерой успел его перехватить. — А вот кто рядом с ней, я не знаю.

— Как он выглядит?

— У меня не настолько хорошее зрение, чтоб видеть на таком расстоянии… Но он явно любитель старины или отоваривается в секонд хенде, — прищурившись, тихонько прошептал самый модный волшебник Британии, который испытывал практически физическую боль от вида одежды незнакомца. — Этот крой мантии… Этот кошмар был моден в тридцатых годах, понятно теперь, почему он отсиживается здесь. Я бы, наверное, в таком виде тоже…

— Это Риддл!

— Кто?

— Риддл. Мальчик из дневника, он здесь учился как раз в те времена, — и снова попытался вырваться. Гилдерой такого оптимизма и стремления вылезти из благословленного полумрака не разделял. Он не доверял подозрительным мальчикам, которые живут в дневниках и носят, ужас какой, старые, вышедшие из моды мантии.

Его недоверие разделял и Грюм…

Если встретил что-то необычное, то достань палочку из кармана, а мозги — с полки. Волшебный мир и населяющие его существа — это тебе не парк развлечений с пушистыми кроликами. Здесь действуют другие правила:

1) Чем безобиднее выглядит тварь, тем она наверняка опаснее.

2) Даже Николас Фламель не шатается по болотам, тыкая палкой в подозрительных существ. У тебя одна жизнь, и если ты настолько туп, что, позабыв об осторожности, кидаешься к незнакомому магическому существу/артефакту/и т.д., то я рад за флоббер-червей. Сумели-таки эволюционировать, жаль, мозга у них по-прежнему нет.

3) Если ты видишь солнечную полянку, а на ней — разорванный в клочья труп, возле которого сидит мелкий пушистый комочек меха (любая пушисто-не пушистая тварь, подсознательно вызывающая приступ умиления), то не надо думать, что он просто только что вылез на полянку пожевать травки, иначе следующим трупом будешь ты.

4) Осторожность. Если обойти не получается, то проще парализовать её (можно и…), чтоб в спокойной обстановке разобраться, что это такое.

5) Если…

В общем, там много было разных правил, из этого параграфа и из многих других, но даже тех, пронёсшихся яркой молнией в его сознании было достаточно, чтоб, тихо зажав Поттеру рот, осторожненько оттащить его ещё дальше в спасительную тьму.

— Ты его знаешь?

— Да. Мы с ним говорили.

— Говорили?

— Да. Он хороший, ошибся, правда, с настоящим убийцей, и Хагрида чуть не отправили в Азкабан, но он же не специально.

— И часто вы с ним говорили?

— Один раз.

— И за один разговор ты решил, что он хороший?

— Ну да. Он же староста школы!

Гилдерой промолчал, всё-таки двенадцать лет — это не тот возраст, когда объясняют ребёнку, что волшебник может быть хоть министром, но с личными качествами это будет не связано от слова совсем.

— Пойдёмте, там Джинни…

Инстинкт самосохранения, который обиженно дулся всё время с того момента, как был отвергнут его гениальный план о получении всемирной славы без проблем и потери такого замечательного, идеально скроенного, золотого костюма, решил зайти с другой стороны. Заботливо подпихнул правило из того же параграфа…

54) Вас двое, и Ваш друг, который, несмотря на возраст, верит в Санту и зубную фею, объясняет вам, что эта милая пушистая тварь безобидна, несмотря на все приведённые доводы? Не тратьте время, пока она Вас не заметила. Отправьте к ней своего друга, сказав, что прикроете/обойдёте сбоку/у вас аллергия, и вы подождёте здесь. Они чувствуют страх, поэтому вашему сверхнаивному приятелю ничего не грозит (в первые три-четыре минуты). Подчиняясь своей мерзкой, тёмной натуре, создания тьмы, получают извращённое наслаждение, когда проводят простачков. Так что, пока эта тварь занята вашим другом и её внимание ослаблено, вы можете занять выгодную позицию для боя и нанести первый удар.

— Знаешь, Гарри, а пожалуй, ты прав. Иди к этому… Как его там и… Посмотрите, как там девочка.

— А Вы? — в глазах снова мелькнуло подозрение.

— Ты сам мне сказал, пока мы шли, что здесь василиск. По-твоему, два школьника, — кивнул на по-прежнему стоящего над телом парня, — могут его одолеть?

— Нет.

— Вот и я так считаю, так что ты идёшь туда, а я поброжу, осмотрюсь.

Малец кивнул и собрался уже бежать, но Локхарт его по-прежнему крепко держал. — И, это… Незачем кричать об этом, о том, что я здесь. Помнишь мою книгу «Йоркширский йети», что там случилось с тем несчастным, который крикнул, что он не боится и рядом с ним я?

— Плохие йети поняли, что Вы тоже здесь, и потому Вас чуть не убили.

— Именно! Поэтому про меня молчок.

Поттер кивнул и молнией метнулся к замершим возле статуи, и петухи вперевалочку поспешили за ним. А Гилдерой начал осторожненько двигаться, обходя их сбоку. Учитывая, что иметь дело предстояло с василиском, змеёй, обладающей, помимо смертельного взгляда, ещё и до кучи внушительными размерами, он решил, что лучше выбрать точку повыше. Оттуда и поле предстоящего боя, как на ладони, да и клыки, и прочая, прочая ему, там будут не страшны, главное успеть вовремя закрыть глаза.

Гилдерой Локхарт хотел закрыть глаза и не видеть происходящего, потому как этот звёздный ребенок, добежав до замершей парочки, плюхнулся на колени перед лежащей на полу фигуркой с огненно-рыжими волосами и… Закрыть лицо ладонью и не смотреть на этот позор магического мира. Потому как мальчишка отбросил в сторону доселе трепетно сжимаемою палочку и начал трясти несчастную, очевидно пытаясь таким варварским способом привести её в чувства. Палочку, как и ожидалось, поднял весь такой белый и пушистый староста школы, который чисто случайно обвинил Хагрида в убийстве.

К счастью, смотреть на это больше не было возможности. Мелкими перебежками Гилдерой наконец добрался до статуи. Огромная и практически не покрытая мерзкой слизью, образовавшейся от вековой сырости, она наверняка и была самой высокой и безопасной точкой, откуда открывался вид на весь зал.

Пока Гилдерой примеривался, как бы незаметно взобраться на неё, судя по звукам, мальчик в одежде полувековой давности заметил, что Поттер пришёл не один. Холодный голос не замедлил не только прокомментировать кудахчущие творения его магии, но и вдоволь посмеяться над ними.

Смейся, смейся, над гениями всегда смеются, — мрачно подумал наихрабрейший из магов, начав своё восхождение на вершину.

Когда он её достиг, разговор между Гарри и его новым другом уже вёлся без того прежнего слепого доверия в голосе со стороны Поттера, нежели несколько минут назад. Осторожно свесившись с головы статуи, Локхарт попытался разобрать, о чём они говорят.

— Волан-де-Морт — это моё прошлое, настоящее и будущее.

Гилдерой сжался от дурных предчувствий. Мальчишка, который так просто называет тёмного волшебника по имени, — это не к добру. Ладно, Поттер, его авадой, судя по шраму, прямо в голову, но этот-то чего?

Меж тем, не замечая появления на вершине статуи наипрекраснейшего из волшебников, Риддл достал палочку Поттера и начертил что-то в воздухе. Гилдерой чуть не вывернул голову, пока пытался прочитать написанное повисшими в воздухе огненными буквами. А через пару секунд уже чуть не свернул себе шею, лишь в последний момент успев сохранить равновесие и не слететь вниз, когда разглядел, во что превратилось имя гордости школы пятидесятилетней выдержки.

— Теперь тебе всё понятно? — донёсся снизу торжествующий голос этого… вот этого. Гилдерой не знал, как Поттер, а он всё понял сразу. Бежать. Причём чем быстрее, тем лучше. Он-то, в отличие от Поттера, аваду в лоб не переживёт. И если с василиском до сих пор не было проблем (ввиду его неявления на поле боя), то то, что явилось вместо него, стоило десяти василисков и бешеной гарпии в придачу.

Надо быстро и, главное, осторожно слезть и… А собственно, куда бежать? Выход отсюда всего один, через трубу. Скользкую, склизкую, там не за что зацепиться, но ведь Салазар как-то сюда не только спускался, но и выбирался. В голове против воли мелькнула картинка «возвращение Салазара Слизерина, основателя Хогвартса и декана Слизерина, из Тайной комнаты». Старый волшебник в длинной мантии и, судя по статуе, с не менее длинной бородой, выходит из женского туалета весь заляпанный чем-то коричневым и склизким.

Зажимание руками рта, чтоб не вырвался разоблачающий смешок, привело к тому, что из рук вырвался мешочек с зерном. Смачно шлёпнувшись о нос Слизерина, он раскрылся и щедро осыпал его наследника семенами. Метафора «куриные мозги» всё-таки зародилась не на пустом месте. Не обременённым могучим умом и всесильным инстинктом самосохранения пернатым было плевать, что этот подросток — наследник Слизерина, будущий вы-уже-поняли-кто, и вообще, грозился кого-то призвать. Они увидели в волосах бедняги и складках его мантии зёрна, и всё. Крылатое воинство, доселе мирно и растерянно шастающее рядом, обратилось в истошно верещащую кучу перьев, острых лап и довольно-таки сильных клювов.

Собственно, сам Гилдерой при виде этой отчаянной и не в меру жестокой атаки тоже захотел издать победный клич, но вовремя осёкся. Буквально в последний момент заметив, что, пока он размышлял о бренности своего существования и строил планы побега, ситуация слегка изменилась. Ключевое слово — слегка. Из статуи с мерзким шипением выползал василиск, а Поттера и след простыл, лишь где-то в отдалении слышались убегающие шлепки по воде. Внутренний голос с чувством быстро выругался. Быстро, потому как змея уже выползала, его убежище было раскрыто, а проклятые петухи хоть и отчаянно кудахтали, напав на сами-понимаете-кого, решительно отказывались петь. Предоставляя право побеждать змеюку кому угодно, кроме них, в то время, как они набивают свои бездонные желудки. Проклятым комкам перьев, очевидно, кроме зерна вообще ничего не было нужно.

Зерно! Трансфигурировать склизкую тварь в мешок с зерном не представлялось возможным, а вот облепить зерном — это пожалуйста! Быстрый взмах палочкой, чуть не стоивший Локхарту равновесия и полёта вниз, — и всё тело гигантской змеи оказалось плотно облеплено зёрнами. Петухи, забыв про все-мы-помним-кого, набросились на не ожидавшего такой подлости гиганта, словно перед ними был не наводящий на всех ужас василиск, а обычный червяк-переросток. Которого наравне с зерном клюют все их пернатые собратья по всему миру. Ни василиск, ни ну-вы-поняли-кто, как видно, не были готовы к такому развитию событий, что, в свою очередь, давало достаточно времени наихрабрейшему из магов, чтоб спуститься и дать стрекача в сторону выхода. В сторону, куда бросился Поттер. Храбрец, чтоб его, затащил сюда и бросил на съедение, — злобно прошипел не хуже этих двух змееустов, будь они оба не ладны, внутренний голос.

Увы, хоть времени и было, возможно, достаточно для воплощения этого плана, осуществить его не удалось. Поскольку спускаться оказалось ещё труднее, чем подниматься. И, хоть с каждым мигом спасительный пол становился всё ближе, это не меняло того прискорбного факта, что глаз на ногах у Локхарта не было, и он просто не видел, куда ставить ногу. Так что когда он наконец преодолел последние два метра — грузно шмякнувшись о каменный пол — эффект неожиданности был потерян. В какой-то мере. Поскольку хоть его присутствие и не было больше секретом, но его противникам было, мягко говоря, не до него.

Василиск извивался сумасшедшим червяком по полу, тщетно пытаясь избавиться от одуревших от близости зерна петухов. Эти пернатые сгустки вонючего помёта и наглости скакали по бедняге, и тот решительно ничего не мог им сделать. Поскольку этих представителей семейства куриных интересовало только зерно, и они категорически отказывались смотреть змее в глаза. Так что всё, что оставалось этому некогда гордому пресмыкающемуся, так это совсем не гордо извиваться по полу, пытаясь раздавить эту чёрно-зелёно-красно-жёлтую братию. Получалось у него, к слову, не очень. Мерзкие птицы, по-прежнему наотрез отказывающиеся петь, умудрялись впиваться своими лапами в его, в целом, довольно-таки чувствительное тело и больно склёвывать зёрна, взлетая, только когда бедняга переворачивался. Летали они, возможно, по природе своей не очень, но на перелёты по василиску сил у них хватало. А вот у несчастного ужаса, которому было завещано изгнать грязнокровок из школы, силы, по-видимому, начали заканчиваться. Бедное пресмыкающееся, судя по звукам, уже начало биться о стены (Гилдерой не рисковал поднимать голову, поэтому держал в поле зрения лишь кончик хвоста). Его хозяин, уже оправившийся от атаки пернатых и поднявший палочку, беспомощно наблюдал картину этого, с позволения сказать, боя. Воспоминанию смерть от взгляда была не страшна, но это, похоже, не сильно его радовало. Юное лицо было перекошено от злости и собственной беспомощности. Ещё бы, толку-то от палочки Поттера. Змея и птицы перемещались уже просто в каком-то зелёно-чёрно-красном вихре, не давая прицелиться. Не давая послать аваду так, чтоб не задеть при этом змею.

Перед Гилдероем была дилемма. Бежать или не бежать, вот в чём вопрос. Поттер сбежал, а он? Ну не кидаться же на вот это, которое ещё не стало вон тем. Толку, что он ещё подросток, по лицу видно, что заклинаний он знает поболее его, и не все они безобидные. К тому же мальчишка ещё не человек, физическая атака возможна, а вот магическая маловероятна, в то время как тот-кто-ещё-не-стал-тем уже вполне может его атаковать как физически, так и магически.

Наверное, даже везение когда-нибудь заканчивается, и то ли будущему тёмному волшебнику надоело смотреть издевательства над своей змеёй, то ли он вспомнил о Гилдерое, но он обернулся. Бежать было поздно.

Вспышка света, и Гилдероя со всей силы швырнуло в стену — очевидно, подросток извлёк урок из долгой болтовни с Поттером. Не выпуская палочку из рук, Локхарт быстро перекатился по полу, не обращая внимания на боль. Где-то в трёх сантиметрах от лица, в прямом смысле слова, взорвалось следующее заклинание, опалив брови и больно поранив осколком камня. Одновременно с болью пронеслась мысль, что это была явно не авада, значит, второму пришествию лорда пока не хватает сил на подобное заклинание. Мелочь, но стало чуть легче.

Внезапно все звуки в подземелье словно отошли на второй план. Заклинания воспоминания, грохот бьющегося о стенки василиска, кудахтанья петухов — зал наполнила песня. Красивая, чистая мелодия. Забыв об опасности, Локхарт невольно поднял голову, краем глаза заметив, что-то же самое сделал и подросток. У самого потолка парило ярко-алое пятно — на миг мелькнула сумасшедшая мысль, что это Поттер сбегал наверх, переоделся в свою форму и теперь рассекает над ними на метле. Безумие, конечно, видно, его всё-таки сильно приложило об стену.

Источником мелодии оказался феникс Дамблдора, при появлении которого Гилдерой с надеждой посмотрел на вход. Фоукс прилетел первым, сейчас, вот сейчас покажутся бегущие учителя. Никого. В паре метров от Локхарта с глухим шлепком плюхнулась распределяющая шляпа — всё.

На лице воспоминания явственно читалось удивление. Как видно, будущий Лорд так же не ожидал, что ниспосланная свыше помощь будет столь… Впечатляющей. Не обращая внимания на пытающегося найти в себе силы сражаться дальше Гилдероя, не замечая парящего феникса, он направился к шляпе. Очень зря. Поскольку посмотреть было на что. Посмотреть, конечно, не в прямом смысле слова. Локхарт вообще боялся даже косить глазами в сторону, откуда раздавался грохот, шипение и злое кудахтанье. Однако тень, отбрасываемая сражающимися на противоположную стену, угрозы не несла, зато позволяла судить о текущем положении дел на фронте. А ситуация с прилётом подкрепления там резко поменялась. Судя по тени, феникс стремительно спикировал на голову василиска и… Вот! Сразу видно, что феникс, а не петух ощипанный — тут же понял, что надо выклевать глаза проклятой твари. Гилдерой твёрдо решил, что, когда выберется, то достанет птице лучшего зерна, какое есть в Англии. Да что там в Англии, лучшего в мире!

Второе пришествие Лорда тем временем презрительно пнуло шляпу.

— И это лучшее оружие, посланное вам… — начало воспоминание, но продолжить не успело. Поскольку в следующее мгновение его сшиб с ног Поттер, который подкрался со спины, пока будущий тёмный Лорд отвлёкся сначала на Гилдероя, а затем на птицу. Палочка вылетела у того из рук и, весело стуча, покатилась по полу. Не мешкая ни секунды, Локхарт призвал к себе палочку и, уже победно ухмыляясь, сам был готов прочитать отповедь незадачливому Лорду, когда вцепившийся клещом в последнего Поттер истерично закричал: — Осторожно, профессор, он… Договорить ему не дали, призрачные кулаки, как видно, могли дать в челюсть не хуже обычных.

Гарри, конечно, не успел сказать, откуда придёт опасность, но в этом не было необходимости. Стойкое чувство дежавю посетило храбрейшего мага Британии, когда до его чуткого слуха донеслось тихое шипение. Знакомое шипение. Гилдерой обернулся и увидел то, что заставило его сердце провалиться куда-то в область желудка. Проклятые комки перьев, обожравшись зёрен, валялись по разным углам зала, а сам василиск с выклеванными и теперь окрашенными в ярко-алый, кровоточащими пустыми глазницами, гордо подняв голову, нёсся прямо на него. В любой другой ситуации это был бы конец, но так уж получилось, что Гилдерой был сегодня не единственным, кого приложило о стену. Змее, как видно, дорого дались попытки избавиться от пернатых. Всё её тело было уже не столько ядовито-зелёным, сколько зелёно-красным от многочисленных ранок и порезов, что образовались в ходе неравного боя. Всё это в итоге и лишило её знаменитой змеиной скорости и манёвренности. Всё это дало Гилдерою пару лишних секунд, чтоб резко броситься назад, в сторону драчунов. Быстро подлетев, рывком поднял Поттера, сунул ему палочку и со всей силы толкнул в сторону. Сам же перепрыгнул через поверженное воспоминание и бросился к противоположной стене, смутно надеясь, что ужас ползучий проедется по тому всей своей массой.

Что произошло дальше, он не понял, то ли последствия удара, то ли змея была не так слаба, но в следующий миг домашний зверёк Слизерина извернулся, и его хвост возник прямо перед носом Гилдероя. Возник и, резко хлестнув, отшвырнул назад. Удар был настолько сильным, что из лёгких вышибло весь воздух, а в глазах появились красные круги. С трудом встав на ноги, он попытался снова броситься бежать, вот только бежать было некуда. Прямо над ним нависала голова василиска, чью пасть украшали два мощных ядовитых клыка. Неимоверно долгая секунда, которой хватило, чтоб быстро прошептать заклинание, и… Да, заклинания против этой твари были бесполезны, Салазар Слизерин наложил хорошую защиту на своего питомца, оставляя его охранять свои секреты. В следующий миг левая рука, доселе сжимающая палочку (не успел переложить в правую, когда отшвыривал Поттера), оказалась в змеиной пасти, проткнутая, вероятно, насквозь ядовитым и острым, как бритва, клыком.

Боли он не чувствовал. Все чувства и эмоции, кажется, покинули его в тот миг. Безучастно обернулся назад, желая просто посмотреть, что там у оказавшегося снова за спиной Гарри. Без радости отметил, что вид у бывшего старосты школы весьма помятый — петухи и, очевидно, так и не сумевшая вовремя свернуть змея, весом под три сотни килограмм, — это вам не шутка. Без сожаления увидел, как, не причинив вреда воспоминанию, с ним столкнулось заклинание, произнесённое Поттером. Бесполезно, надо бить по источнику, хранителю воспоминаний — Гарри этого не знал. Гилдерой хотел ему крикнуть об этом, но не смог даже пошевелиться, яд стремительно растекался по телу. Поэтому всё, что он мог, — это беспомощно наблюдать за бледным и совершенно растерянным мальчиком, который в отчаянии кинулся к валявшейся на полу шляпе. Последняя соломинка.

Локхарт повернулся к огромной морде, что фактически прижималась к его груди. Из последних сил целой правой рукой попытался разжать пасть, чтоб вытащить руку, как… Ярко сверкающий, украшенный огромными рубинами меч легко вошёл в то малое отверстие, что успело открыться. Как будто издалека раздался гневный крик воспоминания, по исполинскому телу прошла дрожь, и оно осело, не поддерживаемое более и увлекающее вместе с собой смертельно раненого, но всё ещё безмерно прекрасного Локхарта.

— Профессор?

— Дневник… Он источник… Уничтожь…

Из последних сил выбил змее второй, не занятый его рукой, клык и вручил мальчишке.

Может, обычно Поттер и туго соображал, но сейчас он заслужил все двести баллов гриффиндору за скорость и сообразительность. Чёрной молнией он метнулся к дневнику и вонзил в него клык, с которого аж капал переполняющий его яд.

Бесконечно смотреть можно не только на огонь и воду. Бесконечно можно смотреть на поверженного врага, жаль только, воспоминание оставило после себя лишь лужу чернил. Поттер кинулся обратно к нему и…

Гилдерой слабо улыбнулся, уже практически теряя сознание от яда и боли. Феникс, наверное, смог бы его спасти, но он куда-то улетел. Впрочем, Мерлин с ним, с этим фениксом.

— Гарри… Отличная работа… Двести баллов гриффиндору.

— Профессор, Вы… — На мальчишку было страшно смотреть. Растрёпанные волосы, на лице кровь вперемешку с грязью, а в глазах стоят слёзы.

— Это ведь был…

— Волан-де-Морт. Вы победили Волан-де-Морта!

— Да… Я теперь Волшебник-Который-Победил…

Сознание начало его медленно покидать, весь мир стал растворяться в какой-то странной мерцающей дымке. И голоса… Кажется, он слышал какой-то шум и голоса…

С трудом приподнял голову, до этого лежащую на морде поверженной твари, пытаясь разглядеть что-то в этом тумане. Какие-то тени… Первая стремительно увеличивается, буквально несётся к нему и кричит, поднимая какой-то странный предмет. — Не шевелись!

Он не шевелится, лишь из последних сил улыбается своей фирменной улыбкой. Вспышка яркого света. Всё.

* * *

Голоса. Свет. Какой-то шум. Кажется, куда-то несли. Принесли. Уложили. Снова свет и голоса. Темнота.

Гилдерой с трудом открыл глаза. Сводчатый потолок над ним терялся в темноте, поскольку свет, исходящий откуда-то из-за ширмы, был нужен лишь для создания полумрака, комфортного для пациента, но при этом достаточного для медсестры, которая должна была в случае чего быстро прибежать на его зов.

Боли не было, но её с лихвой заменяла всепоглощающая слабость, которая не давала пошевелиться, заставляя его чувствовать, словно он чужой в этом теле. Гилдерой снова прикрыл глаза, спасительный сон уже готов был распахнуть свои объятья, но что-то мешало. Что-то… Мысли кружились в голове в каком-то диком, безумном танце, не давая сосредоточится на причине его нежелания вернуться в царство Морфея. Причина, какая причина? Жив, в безопасности, врагов нет — спи. Нет. Кто-то есть. Гилдерой снова приоткрыл глаза, огляделся, рядом по-прежнему никого не было, но для очистки совести он всё же сказал:

— Я знаю, что ты здесь…

В темноте кто-то вздохнул, и в следующую секунду белая ткань ширмы пошла рябью, открывая его взору Поттера. Натянутая поверх пижамы мантия, всклокоченные волосы, мешки под усталыми тёмно-зелёными глазами. Похоже, давно не спал.

Как ни странно, но его появление было воспринято без удивления. Словно фамилия Поттер могла объяснить всё, что угодно.

— Давно? — какой же у него сейчас слабый голос.

— Четыре дня, профессор.

Четыре дня… Ну что ж, после такого удивительно, что он вообще глаза открыл. Яд василиска — это вам не шутка, а там ведь и переломы наверняка были, и потеря крови.

— Мы за Вас волновались, — тихонько шепчет злостный нарушитель правил, — я, Рон, Гермиона с Джинни. — Замолкает и быстро добавляет: — И в школе тоже. Там полкоридора перед медпунктом завалено подарками и открытками для вас.

— Правда?

— Угу. Но Ваш агент с мадам Помфри никого не пускают…

— Миранда здесь?

-Да. Страшнее Филча. Тот хотя бы угрожает просто выгнать из школы, а эта вытащила из запасников все те приспособления, которыми учеников наказывали. И сказала, что все, кто посмеют нарушить Ваш покой, опробуют это на себе.

— Она может…

— Я не видел в них учеников, но вот фотограф в железной клетке сидел… И ещё какая-то дамочка…

Пока Поттер увлечённо рассказывал о нововведениях его агента в сфере образования взрослых гостей Хогвартса, Гилдерой внимательно рассматривал мальчика. Инстинкт самосохранения, как видно, пока он был без сознания, повесил табличку «Поттер = опасность!», и теперь всё, что касалось юной звезды магического мира, изучалось особенно тщательно. Особенно его усталый заспанный вид и присутствие у его постели в столь поздний час.

— Давно не спал?

— Я хотел поговорить с вами раньше остальных, — уклончиво ответил Поттер.

— О чём?

— Я… Мы… Вы ведь будете писать об этом? О том, что случилось здесь?

Гилдерой поморщился: — Придётся… Лучше я, чем прочие журналисты.

— Вот и Гермиона так сказала.

В голосе мальчика отчётливо слышалось веселье, но взгляд быстро стал не по-детски серьёзным.

— Мы все хотели бы предложить вам сделку.

— Кто это мы? Какую ещё сделку? — удивлённо прошептал Гилдерой, даже не замечая, что при этих словах тело само собой напряглось и умудрилось принять сидячее положение.

— Я, Гермиона, Рон, Джинни и мистер и миссис Уизли. Сделка касается Вашей книги, — Поттер отвёл взгляд, комкая в руках свою мантию. — Мы все не хотели бы, чтоб кто-нибудь узнал, кто на самом деле натравливал змею на учеников.

— Зачем вам защищать тёмного лорда? — удивлённо захлопал глазами Локхарт.

— Вот! Вот и я так говорю, — мгновенно повеселел Гарри. — Это всё Лорд, а Джинни ни при чём. Просто… Многие не поймут.

Гилдерой жестом остановил мальчика, смысл того, что тот хотел сказать, он понял, вот только сделка подразумевала выгоды и для второй стороны. А он их пока не видел. Словно читая его мысли, Гарри извлёк из кармана какую-то бумажку, взяв которую в руки, Локхарт чуть не ахнул от изумления. Магический контракт! Взгляд быстро скользнул к строчке о выгоде, и в этот раз от тихого аханья герой всея Британия уже не удержался.

Помимо этого звука он издать более ничего не успел, поскольку контракт был мгновенно вырван из его рук чьими-то изящными, но очень цепкими пальчиками.

— Миранда? Что ты здесь делаешь?

— У меня нюх на подсовываемые тебе липовые контракты.

— Он не липовый, он настоящий! — обиженно заявил Поттер, гневно сверкая зелёными глазами.

— Откуда у детей взяться настоящему контракту?

— Тише, тише, Миранда. Гарри хочет предложить нам сделку, — при слове сделка глаза агента опасно сузились, так, что Гилдерой поспешил продолжить: — Он хочет, чтобы я в своей книге взял всё геройство в победе над василиском на себя.

— А разве…? — в её глазах читалось настолько неприкрытое удивление, что Локхарту стало жаль, что он не успел подписать чёртову бумагу до её прихода. Она ведь, похоже, в первый раз поверила…

— Не совсем… — видит сам Мерлин, эти слова дались ему тяжелее всего, так как было очевидно, что все за пределами этой комнаты верили, что змею победил именно он. — Решающий удар мечом нанёс Гарри.

— Кто ещё знает?

— Никто. Я даже Рону с Гермионой не сказал.

— Что взамен?

— В Вашей книге не будет ни слова про меня и моих друзей. И… И всё, что мы делали, на самом деле делали Вы.

— Всё, что вы дела… — она повернулась и, скрестив на груди руки, мрачно уставилась на сжавшегося под её взглядом великого сокрушителя тьмы. — Только не говори мне, что комнату тоже не ты.

Гилдерой и не собирался ничего говорить. Просто полулежал в кровати, с преувеличенным вниманием рассматривая пододеяльник.

— Я даже боюсь спросить, что ты делал на самом деле…

— Он спас меня, нас! — яростно практически выкрикнул Поттер, принимая удар на себя. — Он был единственным, кто согласился помочь и пошёл с нами в комнату! А ещё… — он весь внезапно словно сдулся и куда тише, практически себе под нос добавил: — Ещё он не верил Риддлу. Сразу понял, кто он такой. А потом он… Он ведь не сбежал. Там, в зале, он вступил в бой с Риддлом, в то время как я…

— Да ладно… — Миранда удивлённо посмотрела на отчаянно закивавшего Гилдероя.

— Да-да. Всё так и было! Я готов выпить зелье правды и подтвердить его слова, что так и было.

«Технически всё так и было», — добавил он уже мысленно.

— Хорошо. Значит, Гарри Поттер хочет, чтобы в книге не упоминалось ни слова о нём и его друзьях, а взамен он…

— Подтверждаю, как единственный свидетель, что Гилдерой Локхарт, профессор защиты от тёмных искусств, нашёл Тайную комнату, победил прятавшегося там василиска, победил Волан-де-Морта и спас одного из учеников. Имени ученика он назвать не может, потому как…

— Мы придумаем почему, — миролюбиво закончила Миранда. В её карих глазах загорелся алчный огонь, когда она услышала, кого именно, помимо василиска победили в подземельях под замком. — Значит, вы победили Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Мы победили Волан-де-Морта, и профессор Локхарт, как маг, победивший его, тоже отныне будет его так называть, — с нажимом произнёс Поттер и гордо поглядел на побледневшего Гилдероя. Чья белая кожа теперь соперничала в белизне с пододеяльником.

— Будет так называть?

— К-конечно буду… Что в этом такого. Обычный тёмный маг… Который, который возомнил себя великим… Который, — Гилдерой изо всех сил тянул время, перечисляя все самопровозглашённые титулы лорда, лишь бы отсрочить миг, когда надо будет либо назвать имя, либо… В глазах Поттера гордая уверенность, в глазах Миранды настороженное ожидание — вечно этот мальчишка втягивает его в неприятности.

-… погибели маглов, наследника Слизерина, тот-кого-нельзя-назы…

В голове всплыли строчки из старого письма, что сейчас лежало в маленькой богато украшенной камнями коробочке.Мне иногда кажется, что Вы к нам прибыли из другого мира, ведь Вы так не похожи на остальных людей. В Вашем взгляде читается такая сила и воля, а Ваши поступки столь храбры и благородны, что я каждый день благословляю небеса, что они послали нам Вас. Вы не такой, как все, Вы самый храбрый и прекрасный человек в мире, и нет ничего, что способно напугать Вас или зародить в Вашей кристально-чистой душе сомнения».

Собрался с духом, набрав в грудь больше воздуха и…

— Воландеморт, — имя сорвалось с губ тихим писком, который всё равно потребовал от него всех его сил. И лишь присутствие сразу двух людей, перед которыми крайне не хотелось выглядеть слабым, не дало ему тут же с головой завернуться в одеяло.

Секунда.

Две.

В глазах Поттера — уважение. В глазах Миранды — восхищение.

Из-под кровати никто не выскочил. Небо не упало. В дверь не вломились пожиратели в масках…

Гилдерой гордо сел в своей кровати и, расправив плечи, важно произнёс:

— Да. Я буду называть его Волан-де-Мортом. Я же победил его, правда Гарри.

Детали решили утрясти завтра, когда больного должен был навестить лично Чарльз Хэтэуэй. Перед тем как уйти, Миранда протянула ему выпуск «Пророка». На всей первой странице красовалась его фотография. Он, фактически лежащий на поверженной змее, из пасти которой торчит богато украшенный меч. Лицо бледное, но так кровь смотрится ещё красивее. Благороднее. И даже изорванный и перепачканный кровью золотой костюм смотрится лучше, чем одеяние какого-нибудь принца.

Заметив его восхищение, Миранда понимающе усмехнулась.

— Ну? Что я тебе говорила насчёт лучших снимков?

— Это была ты?!

— А кто ещё? Кто ещё мог сделать такой шикарный снимок?

— То есть, пока я там…

— Ну не умер же, — со своей нагловатой улыбкой объявила та и вдруг протянула маленький розовый конвертик. — Держи, герой. От твоей кошатницы.

— Она не кошатница!

— Кошатница, кошатница. Я проверила, этого адреса вообще не существует.

Гилдерой решил больше не обращать на неё внимания, вскрыл конверт и приступил к чтению. Какая разница, сколько ей лет, сколько в ней килограмм и сколько у неё кошек? Для того, чтоб восхищаться им, необязательно быть прекрасной семнадцатилетней девой. Хотя это было б не лишним…

Чарльз объявился только поздним вечером, уже перед самым отбоем. Его улыбка от уха до уха вкупе с сообщением о том, что прибыл в Хогвартс он ещё ранним утром, недвусмысленно намекала на то, что, помимо сделки века с Поттером, произошло что-то ещё. Что-то ещё, что сулило много денег.

— Знаешь, эта книга ещё не вышла, а уже принесла более ста тысяч галеонов, — сразу перейдя к делу, заявил он.

— Как? — неверяще посмотрел на него Локхарт.

— Когда мы объявили о том, что имена школьников будут изменены, меня завалили предложениями своих вариантов имён. Даже пришлось разделить имена и фамилии, настолько много было клиентов. Кстати о клиентах, — его лицо мгновенно стало серьёзным. — Я встретился с одним очень важным человеком, который был готов щедро заплатить за то, чтоб в книге был немного изменён момент появления одного очень важного предмета. Ты знаешь, о ком я?

Гилдерой кивнул. Гарри его предупредил, что нечто такое может случиться.

— Зачем ему это? У нас нет никаких доказательств.

— Гил, мальчик мой. Ну какие доказательства, кому они вообще нужны, — рассмеялся директор издательства. — После того, как все газеты Англии напечатали на первой полосе твоё фото, а мы вдогонку к ним издадим свою книгу, то всё. Никому не понадобятся доказательства. Восемь миллионов домохозяек, что прочтут твоё произведение, — это только на словах смешно, на деле это страшная сила. Очень страшная!

— Так что он предложил?

— Деньги. Много, много денег. Но я отказался, — весело рассмеялся Чарльз.

— От-отказались? — от неожиданности Гилдерой аж поперхнулся, мир летел в тартарары, если Чарльз…

— Деньги ведь я в таком случае должен был бы отдать тебе.

Мир снова встал на место, где, по версии мистера Хэтэуэя, ему надлежало вращаться вокруг денег и исключительно ради них.

— Так что я попросил у него вот это, — Чарльз небрежно достал маленькую коробочку, которая легко помещалась на его ладони. — Держи, он умолял меня изменить условия, предлагал тонны золота, но я же знаю, что тебе нужно.

Локхарт бережно взял коробочку и, приоткрыв, осторожно заглянул внутрь.

— Вы с ума сошли! Такую вещь! В школу!

— Тихо, тихо…

— Она же…

— То, что тебе надо в твоих приключениях!

— Но она…

— Подумаешь, артефакт чёрной магии. Во всём мире не больше трёх специалистов, которые могут подтвердить то, что это оригинал, а не подделка. И всем троим мы уже заплатили за молчание. Так что пользуйся на здоровье, а если кто спросит, то это подарок… от бабушки.