Травник из Лютного переулка (джен)

Рон уныло возил тряпкой по полу. С той ночи, когда он чудом сумел изгнать упыря, прошла уже неделя. Все это время он размышлял над тем, что произошло ранее. Все это время он пытался решить, как быть ему дальше и что необходимо сделать для того, чтобы перестать быть таким слабым.

Его нашел Перси, неизвестно зачем поднявшийся на чердак с рассветом. Ни слова не говоря, брат подхватил его и отнес в свою комнату, после чего выхаживал весь день. На все вопросы родных Перси только рявкал, что учит Рона основам первого курса. Никто не посмел перечить такому непривычному тихоне-Перси. Это Рон все отмечал на границе сознания, слушая голоса родных внизу, так как слишком сильно устал и плавал в неком подобии полусна-полуяви.

Впрочем, Рон всегда знал, что на самом деле старший брат тот еще жук ― никто, даже близнецы, несмотря на всю свою пакостливость, ни разу не смогли по-настоящему разозлить Персиваля.

Рон по воспоминаниям, которые прокручивал во время нахождения в Мунго, заметил, что, несмотря на весь занудно-напыщенный вид, в глазах Перси таилось лишь равнодушие с долей насмешки. Перси мог нести какую угодно чушь, даже о важности эссе посвященного толщине дна котлов, но Рон знал, теперь знал, что это лишь маска.

Именно поэтому Рон так не хотел, чтобы его из Мунго забирал старший брат. Потому что Персиваль был темной лошадкой, которую никак не прочитаешь. До случая с конфетой он видел то же, что и остальные родные ― занудного братца, помешанного на учебе и правилах. Только вот… какой на самом деле его брат?

Его действия… они пугали. Потому что тот Перси, которого знал Рон ― никогда бы так не поступил. И это давало огромную пищу для размышлений. Действительно ли Рон знал своих родных? Действительно ли видел их настоящих? Может, все на самом деле лишь умелая маска?

Рон не знал ответы на эти многочисленные вопросы. Даже с воспоминаниями умудренного травника, прошедшего несколько войн, приключения и множество трудностей ― не знал.

― Проснулся? ― голос Перси раздался так неожиданно, что Рон едва не подпрыгнул до потолка. Судя по всему, брат все это время наблюдал за самим Роном, ничем не выдавая своего присутствия. ― Нам нужно прояснить кое-что.

Вот этих слов Рон боялся больше всего. Повернув голову, так как тело его практически не слушалось, он увидел, что брат стоит около двери, с расслабленным видом, опираясь плечом о косяк. Палочки в руках Персиваля не было, что немного успокаивало. Да и сам старший брат был одет в домашний свитер и штаны, взъерошенный, отчего несколько кудрей на макушке торчали рыжими маяками.

― Можешь ничего не говорить, ― Перси заметил его попытку что-то спросить и покачал головой. ― У тебя сильное истощение, так что кивки головой вполне подойдут.

Рон согласно кивнул головой, ощущая, будто та прилеплена к деревянной колоде. Да уж, состояние тела было плачевным. Впрочем, брат его отмыл, переодел и уложил в постель. В меру мягкая, с желто-оранжевым пледом, она настраивала на оптимистичный лад.

― Ты помнишь слова матери о упыре? ― спокойным голосом уточнил Перси, подходя ближе и садясь на край кровати, чтобы видеть его лицо.

Рон на несколько мгновений задумался, но потом помотал головой в меру своих возможностей. Он действительно не мог припомнить ничего стоящего в рассказах матери, касающихся упыря. Просто тварюшка, что всегда жила на чердаке, куда нельзя ходить одному. Вот и все.

Перси на мгновение прикрыл глаза, а потом открыл их и пристально посмотрел на Рона. Такого прямого, выворачивающего душу наизнанку взгляда, он не видел очень и очень давно. Такие взгляды бывали у жрецов древней религии, мудрых и бесконечно старых. Было странно видеть у старшего брата глаза старика.

― Откуда ты узнал о том, как его изгнать? ― вопрос, бьющий не вскользь, а в самое сердце. И, что страшнее, взгляд человека, который видит тебя насквозь.

Рона едва не подбросило на кровати от мыслей, пришедших ему в голову. Он захрипел, пытаясь спросить, но из горла вырывались лишь невнятные хрипы.

Впрочем, Перси, как ни странно, его понял.

― Нет, я не принимал дара, ― успокоил он брата, чуть сгорбившись и опираясь локтями о колени, так, что рыжие кудряшки скрыли его страшный взгляд. ― Всего дара.

― Скажи мне, Рональд, откуда ты узнал, как изгнать упыря? ― Перси повторил свой вопрос, выглядя настолько усталым, что Рона прошило от едва уловимой догадки. Он тоже пытался убить его. Персиваль тоже встречался с упырем.

― Хр-хр…хфр…― Рон захрипел, пытаясь спросить, узнать, что же именно случилось с его старшим братом. Как именно получилось, что он взял на себя часть проклятия страшной твари. Как он выжил? Как сумел выбраться от существа, не отпускающего до самого конца, пока либо не уничтожит, либо передаст свое проклятие тому несчастному, что оказался в его руках.

Перси мгновенно оказался рядом с ним, поддерживая голову и вливая отвар в рот, чтобы снять спазм сорванного горла. Запах ромашки и шалфея окутал Рона легким шлейфом, а ледяные пальцы старшего брата, лежащие на его горле, отрезвляли ничуть не хуже родниковой воды.

― Не напрягайся, ― жестким голосом приказал Персиваль, цепко обхватывая шею Рона. Тем не менее, он чувствовал, что брат не причинит ему никакого вреда. ― Если будешь продолжать дергаться, наложу цепенеющее. Будешь бревном в кровати лежать.

Рон согласно шевельнул головой, чуть касаясь подбородком холодных рук брата. Пальцы на шее, что неожиданно, успокаивали и расслабляли. Рон доверял старшему брату.

― Мне было чуть меньше, чем тебе, ― начал Перси тихо. Так тихо, что его голос был больше похож на шепот. Рон отчаянно вслушивался, понимая, что слова брата не просто разговор, а таят в себе нечто важное. ― Мать постоянно возилась с шебутными близнецами и я был предоставлен сам себе. Чарли пропадал в саду, возясь с садовыми гномами, а Билл уходил на весь день к пруду. Было нечем заняться и я решил устроить сам себе приключение. ― Перси шептал, а Рон представлял себе все так, словно сам был им. Шепот пробирался под кожу, скручивая кишки в ледяной морской узел и заставляя сбиваться дыхание, ―… дверь на чердак была открыта. Я настолько удивился, что сразу решил заглянуть внутрь. У отца в то время был пистолет. Маггловский. Такой тяжелый и похожий больше на старинный мушкет. Я его взял с собой в качестве охраны. Отец не знал об этом. Он вечно притаскивал к себе в гараж всякий хлам и вечно забывал про то, что где лежит. Я стащил его очень давно и он лежал у меня под кроватью, отгоняя кошмары. Железо хорошо отгоняет кошмары. Тварь уже ждала меня. Тогда я этого еще не знал и просто шарился по чердаку, мечтая, что попрошу родителей сделать его своей комнатой. Тварь пряталась в тени, будучи незаметной, она подбиралась ко мне все ближе и ближе. Тогда только пистолет спас меня. ― Перси на мгновение прервался, а после убрал одну руку с горла Рона и оттянул ворот свитера, показывая белые шрамы рядом с ключицей. ― Пистолет оказался заряженным и сумел ранить тварь. ― Перси немного помолчал, а после продолжил: ― Я приходил к нему после. Он звал меня, маня силой и могуществом. Укус сильно болел и мне снились кошмары, где я сам становлюсь этой нечистью.

Перси замолчал, не собираясь рассказывать что-то еще. Впрочем, Рон итак все понял. Больше говорить старшему брату и не требовалось. Быть связанным с нечистью, которая тянет тебя к себе, пытаясь закончить то, что начала. Постоянно мучиться от кошмаров, в которых нет ни спокойствия, ни решения как быть. Бороться с ежесекундным искушением, голосом в голове и страдать от невозможности эту связь разорвать.

Именно поэтому его нашел Перси. Не кто-то другой, а именно он.

Рон усиленно возил тряпкой по полу, пытаясь придумать способ помочь старшему брату. После слов Перси стало многое понятным. Например, то, что упырь попросил о смерти, а не прикончил его самого. Если бы получилось пробраться еще раз на чердак и осмотреть останки твари, то Рон знал наверняка, можно было бы обнаружить ту самую пулю, что все это время была в теле упыря.

Железо губительно для многих видов нечисти и находясь в постоянном контакте, упырь постепенно ослаб настолько, что решил прекратить свои мучения.

Активное копошение в углу комнаты заставило его отвлечься от размышлений и посмотреть в сторону, откуда доносился шум. Приподнявшись с колен, Рон тихо прокрался и с любопытством уставился на открывшуюся ему картину: небольшая старая крыса, принадлежавшая близнецам, активно удирала от маленького пушистого невероятно грязного существа, в котором Рон с трудом смог опознать брауни. Только ярко-голубые глаза существа и подсказали, кто именно оказался его гостем.

― Привет, малыш, ― Рон присел на корточки и ловким движением поймал крысу братьев. Та сразу юркнула к нему в карман, а Рон дружелюбно улыбнулся остановившемуся духу. ― Что тебя привело в мой дом?

― Эффи принял приглашение, ― ответил ему, чуть помедлив, брауни. ― Эффи очень устал, так как дом Эффи разрушен, а больше никто не приглашал.

Рон покивал головой, слушая слова духа, мысленно радуясь тому, что всю прошлую неделю ставил на подоконник небольшую тарелку сливок.

― Эффи согласен жить в моем доме? ― спросил он брауни, который показался перед ним, что для этого существа являлось высшей формой доверия. ― Обещаю, что кусок пирога и сливки будут всегда в достатке.

― Эффи согласен, только жить будет в этой комнате и лесу, ― пробормотал брауни. ― В остальном доме Эффи жить нельзя.

― Почему? ― спросил Рон, впрочем, подозревая что-то такое. Недаром здесь так долго жил проклятый упырь.

― Плохой дом, ― пробормотал тихо Эффи, ― много темноты в углах. Эффи боится. Здесь светло, только крыса-некрыса есть.

― Крыса-некрыса?

― Та, что в кармане, ― Эффи указал лапкой на куртку Рона. ― Не человек и не крыса.

― Благодарю, что помог, ― пряча в голосе удивление, произнес Рон. Нарочито плавным движением поднялся на ноги и поставил в темном углу тарелку сливок, заранее припасенную для подоконника. Теперь можно накормить домашнего духа. В том, что тот останется у Рона не было никаких сомнений. Брауни довольно пискнул и исчез, став невидимым, каким и был большую часть своей жизни.

Только в лесу этот добродушный покровитель становился видимым для тех, кто знал, куда нужно смотреть.

Брауни жил и у старухи Корсен. Тогда еще маленький Роб часто бегал за неповоротливым отъевшимся брауни, исчезавшем из его рук только благодаря их особой магии. Наставница только смеялась, когда шаловливый дух, в отместку подставлял ему под ноги кухонную утварь, кочергу или хворост, отчего Робу рано пришлось научиться правильно падать и уворачиваться от различных предметов.

Только вот иногда брауни все же попадал в его цепкие руки и Роб наглаживал маленькое существо до полного изнеможения последнего. Как бы ни пищал домашний дух, все же они оба любили эту игру.

Когда наступила столетняя война(1) и Оуайн Лаугох ап Томас(2) втайне принял титул Короля Гвинеда, именно маленький брауни защитил их жизни, когда пришли солдаты Англии и разрушили их дом. Именно маленький неповоротливый дух спас их, превратившись в боггарта(3) и сгоревшего вместе с врагами.

Рон поспешил к близнецам, чтобы вручить им обратно сбежавшего питомца. В том, что странность крысы объясняется именно их экспериментами, у него не было никаких сомнений ― если Фред и Джордж умудрились пробудить в нем воспоминания о прошлой жизни, то сделать из собственного питомца химеру для них точно было раз плюнуть.

* * *

(1)Столе́тняя война́ (фр. Guerre de Cent Ans, англ. Hundred Years' War) — серия военных конфликтов между Англией и её союзниками, с одной стороны, и Францией и её союзниками, с другой, длившихся примерно с 1337 по 1453.

(2)Оуайн Краснорукий (валл. Owain Lawgoch) (1330 год — июль 1378 год) — сын Томаса, который был сыном Родри, младшего брата Оуайна, Лливелина и Давида. В годы Столетней войны, он бился на стороне Французов против Англичан, что повлияло на его дальнейшую жизнь. В качестве последнего политически активного потомка Лливелина Великого по мужской линии, он был претендентом на титул короля Гвинеда и Принца Уэльса.

(3)Обычно брауни стараются не прибегать к физической силе, а лишь сообщать различными способами своим хозяевам о возможном враге. Когда незваных гостей слишком много и они очень сильные, брауни либо становятся невидимыми и бегут в лес за помощью эльфов, либо начинается процесс превращения брауни в боггарта.