Ты не один (джен)

Эрик

12 часов назад

Телепортация сопровождается легким повышением температуры и неприятной волной покалывания всего тела, как при онемении конечности, но чуть слабее. В одно мгновение вид на остров сменяется темным помещением, и после неожиданной смены яркого солнечного света на темноту, я на несколько секунд слепну. И только когда глаза привыкают к мраку, мне удается увидеть, что мы располагаемся в просторном холле, обустроенном со вкусом и по последним требованиям моды. Но так как ничего, кроме закатного солнечного света, не освещает холл, то многие детали интерьера незаметны и скрыты в тени. Я впервые вижу это помещение.

— Где мы? — обращаюсь к Азазелю и отмечаю, как Рейвен отворачивается от нас и как-то слишком заинтересованно смотрит на большую картину на стене, но не заостряю на этом внимания.

— Это дом Шоу, — хмуро отвечает краснокожий мутант.

Вот как. Появляется чувство отвращения. Все сразу же начинает ассоциироваться с Шоу и каким-то образом напоминать о нем, о его привычках и вкусе. Пока я искал его, мне удалось хорошо его изучить, да и то проведенное с ним время дало мне великое множество фактов о нем и о его образе жизни. Удивительно, как я раньше не понял, что это его дом! Ведь каждая деталь интерьера так и кричит о нем.

— Нам нельзя здесь задерживаться, — спокойно кидаю мутантам, и выхожу из холла в небольшую залу. От нее начинаются лестница на второй этаж, и проходы в другие комнаты. Мутанты следуют за мной, Энджел включает свет, а я продолжаю: — Скоро правительство конфискует все его имущество. И здесь будет небезопасно. Нас найдут.

— Не здесь, — спокойно возражает Риптайд, и я впервые слышу его голос. Его малозаметный акцент, как и акцент Азазеля, дает мне понять, что мутант из другой страны.

И только сейчас я полностью осознаю, что совершенно не знаю бывших членов команды Шоу — откуда они, какое у них прошлое, и почему они последовали за Шоу, а теперь и за мной. С Чарльзом выведать всю информацию о них было бы раз плюнуть. Но его нет. И надо забыть о нем… И узнать о них больше, только другим путем.

В ответ на слова мутанта я лишь вопросительно поднимаю брови.

— Этот дом был куплен Шоу нелегально. Власти не знают, что он числится в его имуществе, — равнодушно поясняет Риптайд.

И чему я удивляюсь? Шоу в свое время был влиятельным и богатым человеком и, так как у него была подводная лодка и яхта, не удивительно, что и дом, о котором не знает правительство, у него тоже есть. Может, даже и не один.

— Чудесно. Тогда сейчас отдыхайте, а через пару часов организуем…

…совещание. — когда Чарльз произносит это слово, я усмехаюсь над официальностью этого слова. Телепат не обращает на это внимания, так как я сдерживаю смех еще с первых минут, как его увидел. Он весь в пыли и волосы растрепанные торчат во все стороны, что очень не соотносится с его вечно аккуратным видом. Как он умудрился так замараться, когда мы убирали не такие уж грязные комнаты?

Черт! Надо выкинуть Чарльза из головы! Если на каждое слово, я буду вспоминать о нем, то не смогу избавиться от тех неприятных чувств, что приносит любое напоминание о нем.

— …собрание. И, Ангел, познакомь нас с домом.

Никто не замечает моей заминки, или делают вид, что не замечают — Энджел согласно и чуть натянуто улыбается, а Азазель с Риптайдом расходятся в разные комнаты. И только сейчас я встречаюсь с Рейвен глазами, и ее взгляд мне не нравится. Уж слишком громко он говорит об Чарльзе. Неужели она уже пожалела, что оставила его и ушла со мной? И если так, уйдет ли она? И удастся мне когда-то полностью выкинуть телепата из головы и сердца? Но о Чарльзе пока говорить не хочется. Уж слишком свежа рана и слишком эмоционален я.

— Пошли, — касаюсь ее плеча, приглашая со мной. — Найдем себе одежду.

И она, ничего не говоря, послушно идет следом.

Чарльз

Сейчас

— Вы же понимаете, мистер Ксавье, что по-другому мы поступить не можем.

Я не отвечаю Директору ЦРУ и продолжаю крутить в руках железную ручку. Металл приятно гладкий, и движение отражения солнечного луча на ее поверхности примагничивает взгляд. Мужчина недовольно наклоняет голову и встречается глазами с Мойрой.

«И этот мальчишка еще и продолжает тянуть время!»

— Так что вы хотите от меня? — наконец поднимаю глаза и встречаюсь с его раздраженным взглядом. — Насколько вы знаете, Эрик оставил меня, и я не знаю и не хочу знать, где он находится. И все, что касается его, теперь уже не касается меня.

Премьер-министр вздыхает и объясняет мне, переходя на снисходительный тон, словно я ничего не понимающий ребенок:

— Но вы единственный мутант, который может это сделать. Вы можете найти Эрика при помощи Церебро. Конечно, Маккой должен будет восстановить ее и подстроить под ваше… положение, но это всего лишь вопрос времени.

Я усмехаюсь. И этот человек надеется, что я им буду помогать после того, как они отдали приказ стрелять по острову? Я знаю, что все документы и доказательства этого «инцидента» были засекречены, и если бы я не был телепатом, то не узнал бы, что действия членов экипажа не были «самовольны». Но я телепат. И я знаю, что все его слова ложь. И что это он был инициатором плана истребления мутантов, пока они все еще собраны в одном месте. Но и эта не единственная причина, почему я больше не хочу сотрудничать с правительством. Если они найдут Эрика, то и Рейвен вместе с ним, и хотя она оставила меня, я не могу подвергнуть ее опасности…

— Я не буду вам помогать.

Глаза мужчины округляются от удивления. Видимо, он не привык слышать отказы от простых смертных. И я чувствую все больше растущее от него раздражение, которое он никак не может выплеснуть, чтобы окончательно не спугнуть «свою единственную надежду».

— Но…

— Простите, я устал.

Мое «наглое» поведение совершенно сбивает его с толку. Он окидывает палату недовольным взглядом, снова встречается глазами с чуть удивленной Мойрой, резко разворачивается и выходит, кинув мне напоследок:

— Надеюсь, вы одумаетесь.

Надейся.

Мойра выходит следом за своим начальником. Я откидываюсь на подушку и прикрываю глаза. С того времени, как я очнулся после операции и узнал свой диагноз, мне так и не удалось полностью осознать, что он несет за собой. То возле меня в роли группы поддержки толпятся Хэнк, Шон, Алекс и Мойра, то меня навещает эдакая высокопоставленная особа, как Директор ЦРУ. Пару раз я ловил себя на том, что ищу взглядом сестру, и не находя ее снова вспоминал ее уход, и от этого мне становилось еще паршивее. Хотелось прогнать всех, уткнуться лицом в подушку и поддаться рвущимся наружу слезам. Но никто не уходил. И один я остаюсь всего на несколько мгновений. И мысли окружающих, их натянуто-веселое настроение раздражают меня все больше и больше. Но я ничего им не говорю и пытаюсь не думать. Но получается плохо.

Дверь открывается, в комнату входит Мойра, что я ощущаю не открывая глаз.

— Ты как? — ласково спрашивает меня и нежно дотрагивается до моей руки. Ее беспокойство и чувства ко мне окутывают меня, на мгновение ослабляя мое кое-как обретенное внешнее спокойствие. Появляется желание раскрыться, вылить на нее все, что я чувствую и… Но я сдерживаюсь. Открываю глаза и встречаюсь с ее ласковым взглядом.

Как я? Думаю, что даже я не смогу сейчас ответить на этот вопрос. Я до сих пор не осознал, что у меня… парализованы ноги. Что я больше никогда не почувствую их. Не смогу ходить. Я не могу осознать, что Рейвен ушла. Что в одной из самых трудных для меня в жизни ситуации ее нет рядом, и что, возможно, она никогда не вернется. И я не могу осознать, что Эрик меня бросил. И… Я просто не могу поверить во все это. Все это кажется нереальным — страшным сном, из которого я в любую секунду вырвусь…

— Все в порядке.

Мойра в ответ только печально улыбается.

Эрик

12 часов назад

Я усаживаю Рейвен на стул и опускаюсь напротив нее на колени. После того, как Ангел показала нам дом, и мы выбрали себе комнаты, Азазель нашел мне и ей более свободную мужскую одежду, скорее всего принадлежащую Шоу. И, помывшись и переодевшись, я наконец берусь за поврежденную во время падения самолета ногу Рейвен.

Девушка морщится от боли, когда я дотрагиваюсь до ее опухшей лодыжки.

— Думаю это ушиб. Не похоже, чтобы кость была повреждена, но на всякий случай, я забинтую ногу. И тебе на время стоит снизить нагрузку.

Мы встречаемся глазами, и девушка быстро отводит взгляд. Меня это от чего-то смешит, и я усмехаюсь.

— Будет больно, — достаю эластичный бинт и крепко обматываю место повреждения, закрепляя на стопе.

Девушка сжимает губы и молча терпит боль. Надеюсь, что перелома нет, так как в больницах появляться сейчас рискованно.

Больница… Чарльз, наверное, сейчас в больнице. Прошла операция и… Черт! Эрик, забудь!

Когда я заканчиваю бинтование, Рейвен неожиданно дотрагивается до моей щеки — что-то на моем виске привлекло ее внимание.

— У тебя царапины, — нежно убирает волосы от поврежденного участка кожи, по телу пробегают мурашки, мы снова встречаемся глазами, но сейчас она не отводит взгляд. — Я обработаю.

Она встает и что-то выискивает в аптечке. Я никак не возражаю, поднимаюсь, наблюдаю за ее действиями. Я не считаю эти царапины повреждением стоящим особого внимания, но мне приятна и любопытна забота Рейвен. Раньше в отношениях с девушками я не выходил на такой высокий уровень. Я знаю, что ей тяжело было уходить от брата и то, что она выбрала меня, о многом говорит. Но я все еще не могу понять, как я смог за такой короткий период стать ей дороже брата. Неужели она меня любит?

Рейвен обмакивает небольшой кусок ваты в антисептике и, подойдя ко мне, дотрагивается им до поврежденной кожи, вызывая неприятное жжение. Эта боль совершенно незначительна, поэтому я просто продолжаю спокойно следить за действиями девушки. В своем естественном виде ее кожа, губы и глаза в такой близости вызывают воспоминания о прошлой ночи и возбуждают желание. Она замечает мой взгляд — чуть смущённо улыбается и продолжает обрабатывать царапины.

— Почему ты пошла со мной?

Мой вопрос ее ошарашивает. Она на мгновение замирает. И зачем я напомнил о Чарльзе? Это был неожиданный порыв, о котором я теперь жалею, так как на замену приятным чувствам к Рейвен пришли боль и сожаление потери лучшего и единственного друга.

— Думаю ты и так знаешь… — ее голос обрывается и она отводит взгляд. И что-то заметив, неожиданно оттягивает ворот моей майки, оголяя часть спины и плеча. И удивленно вскрикивает: — У тебя вся спина в синяках!

После боя с Шоу спина и правое плечо, от ударов об стены потаенной комнатки покрылись темными и причиняющие боль при малейшем движении синяками. Но так как это всего лишь синяки и с ними ничего уже не сделаешь, я не волновался насчет них. Но мне приятно беспокойство девушки, ведь кроме матери и Чарльза никто так о мне не заботился, как она сейчас.

Забудь о Чарльзе!

— Ничего серьезного, Рейвен. Просто синяки.

В ее глазах все еще продолжает плескаться тревога, но она отпускает ворот. Между нами всего пара дюймов. Близость приятно возбуждает. Я прикасаюсь к ее щеке и наклоняюсь к ней. Сначала она на мгновение напрягается, а потом поддается вперед, давая мне коснуться ее губ, и отвечает на поцелуй. Я растворяюсь в желании, приятно согревающем начиная с середины груди, и в чувствах к Рейвен. Забываю о всем на свете… пока в комнату не заходит Азазель и с самым бесцеремонным видом спрашивает о собрании.

Чарльз

Сейчас

Моя палата располагается на втором этаже, поэтому уличные фонари освещают комнату настолько ярко, что каждый предмет четко выделяется перед своей длинной тенью, и от этого помещение словно становится более пустым. Медсестра выпроводила всех из палаты, чтобы дать мне отдохнуть, и я наконец остался один, и понял, что желание остаться в одиночестве находящееся рядом целый день, пропало. Я не думаю, что мне удастся уснуть, хотя чувствую себя уставшим и опустошенным. Конечно, лучшим было бы забыться во сне и не просыпаться до самого утра, но мою голову оккупировали непрошеные мысли о параличе ног, о Рейвен и об Эрике.

Я просто не понимаю как жить дальше. Моя жизнь кардинально изменилась. Меня оставили самые родные мне люди, и я потерял возможность ходить. С прошлой жизнью меня связывают только четыре преданных мне человека — Хэнк, Шон, Алекс и Мойра. И их поддержка дает незначительную надежду на то, что мне удастся реабилитироваться. Найти возможность жить дальше. Но как? Я не знаю.

Мне ужасно больно — не физически, а психологически. Рейвен и Эрик заполняли большую часть меня. Они были мне родными, как брат и сестра. И теперь, когда они ушли, оставили меня, то вместе с ними от меня словно оторвали громадный кусок прямо посреди груди, и я постоянно чувствую эту боль душевной пустоты, постоянной нехватки их. И еще ощущение ненужности и бесполезности. Беспомощности. Все вокруг напоминает о них, об их отсутствии.

В голове постоянно всплывает момент их ухода. И я не могу отделаться от мысли, что мог каким-то образом остановить их. Попросить Эрика не уходит или не отпускать Рейвен… Разве мог? У меня не было сил упрашивать, и я не мог остановить сестру, иначе после я об этом пожалел бы, как и она. Но я мог сказать что-то другое Эрику… Или не мог. Я точно не смог бы согласиться с ним, что мы хотим одного и то же. Но мне не следовало отрезать все слова Эрика одним «это не так», стоило собраться с мыслями и сказать, что… А что я мог сказать? Эрик собирался убить огромное количество невинных людей! Он собирался из мести убить Мойру! И если бы я с ним согласился, то, возможно, мы остались все вместе, но какая перед нами встала бы цель? Уничтожить всех обычных людей? Устроить ядерную войну? Я лишился самых родных мне людей, но при этом я сохранил жизни военных.

Или же я не прав? Если бы Эрик остался, то в конце концов я смог бы убедить его, что он ошибается и убийствами и войнами ничего хорошего не добьешься. Или не смог бы. Ведь он явно показал, что мое мнение и моя близость к нему как телепата неприемлемы. Он надел шлем. Закрылся от меня. Я был для него другом, и он предал меня, чтобы сделать все по-своему, зная что я против. Возможно, я всегда в нем ошибался, я же знал, что несмотря на то добро, что я в нём увидел, в нем было достаточно зла, чтобы я ему не доверял. Почему я ему поверил? Почему сделал своим другом? В первый же день я увидел всю ненависть, что его поглощает, всю злобу, но все равно решил, что смогу его исправить. Разбудить добро. Я пошел на риск, и вот к чему это привело — мои ноги на всю оставшуюся жизнь парализованы, самый близкий с детства человек ушел с когда-то самым лучшим другом. Если он был мне когда-то другом…

«Мы братья — ты и я.»

Сердце сжимается. Всё-таки мы были друзьями. Эрик готов был сделать что угодно лишь бы я был безопасности. Он дорожил мною и открылся мне как не открывался никому. И мои слова сделали ему больно. Я это увидел и почувствовал. Возможно он считает, что это я его предал…

Я даже не могу надеяться, что они вернутся — ведь если это не произойдёт, то мне будет еще больнее. Лучше даже не думать об этом. Наши пути разошлись, и надо с этим смириться. И с тем, что виноват в этом я.

Эрик

12 часов назад

Собрание прошло даже лучше, чем я ожидал. Мутанты Шоу с легкостью приняли меня в роли нового лидера и решали мы только один вопрос — что делать дальше. Когда я уходил от Чарльза, я не задумывался каков мой дальнейший план. Главным было сохранить сплоченность команды и уйти от телепата. Но теперь эта проблема напрягает своей многоаспектностью и сложностью.

Когда я направлял ракеты на военных — это было ответное не особо продуманное действие против врагов. Это был удачный момент, когда в одном месте находились боеголовки и войска двух великих держав. Но сейчас, когда люди думают, что мы их помиловали, когда их намерения мне неизвестны, у меня нет плана. Единственное, что я знаю точно, что надо быть готовым к действиям правительства против мутантов, так как теперь о нашем существовании и нашей силе знают все, кто находился на Кубе. Они могут открыть людям наше существование, и объявить нам войну, либо же скрыть эту информацию и начать скрытно отлавливать мутантов, ставить над ними опыты и исследовать их. И я этого не позволю!

Нам следует создать команду. Найти мутантов и подготовить их к бою. Это я и сказал на собрании и получил одобрение со стороны мутантов. Они были готовы вместе с Шоу устроить Третью мировую войну, значит, они достаточно подготовлены к любым действиям, которые потребуются если война между людьми и мутантами вспыхнет. А значит дело остаётся только за поиском мутантов, готовых пойти против правительства, если это потребуется, и обучение их.

Для поиска мутантов мы решили освободить Эмму, так как она помогла Шоу искать мутантов посредством телепатии, значит она в команде незаменима. Она заменит Чарльза.

Разве Чарльза можно заменить? Сердце сжимается, и пустота снова дает о себе знать глухой нарастающей болью.

Черт, соберись! Со здорового бока я переворачиваюсь на спину и, ощутив боль от синяков, проваливаюсь в перину еще глубже, что меня раздражает.

Лунный свет, кое-как пробравшись в комнату, слегка освещает помещение, давая разглядеть силуэты мебели, но я упираю взгляд в потолок, пытаясь справиться с эмоциями, и отбросить мысли о телепате подальше. Но сейчас это не так хорошо удается как днем. Теперь я один в темноте и полной тишине, и это словно только способствует разрушению той стены, которой я закрыл все, что связано с Чарльзом.

Ладно! Все! Я знаю, что мне надо в конце концов разобраться с тем, что произошло на острове. Мне надо разобраться с чувствами, а потом уже спокойно зарыть все это где-то в глубинах памяти и больше не вспоминать. Но я не могу! Как только я начинаю даже задумываться о бывшем друге, как весь мир начинает рушиться, я погружаюсь в такую пучину невыносимой боли, что мне просто страшно. Я не могу с этим разобраться. Не сейчас. Не сейчас, когда рана такая свежая. Потом.

Примечания:

<Феникс>

Бета ела стекло, когда редактировала эту главу.