Свой выбор (джен)

Следующие несколько дней Гарри искренне опасался повторного вызова к директору, но ничего не происходило. Дамблдор даже стал реже появляться на приемах пищи, а если и приходил, то был рассеян и мрачен, будто все время что-то обдумывал.

Дня через четыре Поттер и думать забыл о директоре. Учеба и самообразование отнимали все его время. Мальчик даже удивлялся тому, как что-то успевают ребята со старших курсов. Сам он едва справлялся, но бросать дополнительную нагрузку не хотел.

Из-за занятости он почти не обращал ни на что внимания, пока внезапно не сообразил, что скоро каникулы, Йоль, Рождество. И это первый год в его жизни, когда он сможет подарить подарки всем, кому захочет. Более того, у мальчика были все шансы получить ответные подарки!

Это внезапное открытие пришло к нему однажды вечером, когда он заметил, как Терри прячет под подушку каталог из «Сладкого Королевства» — целую гору толстеньких журналов из разных магазинов принесли в гостиную воронов старшекурсники.

Так же внезапно Гарри осознал, что у него обширный список знакомых. За каких-то несколько месяцев он умудрился пусть не близко, но сойтись с огромным числом людей.

Да, он никого не мог назвать своим другом, но близких приятелей у Поттера оказалось гораздо больше, чем он мог рассчитывать еще первого сентября. И хоть, в общем-то, никто не требовал обязательно одаривать всех подарками, но Гарри очень захотелось это сделать, ведь прежде он никому и ничего подарить не мог.

Поэтому вскоре он засел в спальне с кучей каталогов, блокнотом и ручкой. Предстояло составить списки и выбрать подарки.

Будучи прагматиком, мальчик не собирался транжирить золото семьи слишком активно, а потому всех своих знакомых он решительным образом разделил на несколько групп. Самой многочисленной оказалась группа под кодовым названием «Ценные знакомства». Сюда вошли все те, с кем Гарри то и дело пересекался, от кого получал какую-либо помощь или к кому испытывал некоторую симпатию.

Это были почти все барсуки-первогодки, кое-кто из старших рейвенкловцев и хаффлпаффцев, кое-кто со Слизерина. И Гермиона.

Пусть в Библиотеке многие уже и привыкли к виду четверки занимающихся детей, но Поттер не мог назвать девочку столь же близкой знакомой, как Драко или Невилла. Да и в последнее время Грейнджер все чаще отсутствовала в их маленькой компании, что более чем устраивало Малфоя, который хоть и не высказывался открыто, но не очень горел желанием всякий раз или в чем-то просвещать девочку, или спорить с ней по какому-либо поводу.

То и дело Поттер видел Гермиону одну или в компании Уизли за дальними стеллажами. Выглядели они очень загадочно, будто что-то замышляли, но Гарри лишь пожимал плечами и возвращался к чтению или написанию эссе. У него не было времени на праздное любопытство. Хотя его весьма удивило то, что девочка то ли ввязалась в какую-то историю с рыжим, то ли взялась ему зачем-то помогать с учебой.

Сам Поттер не был настолько терпелив, чтобы что-то кому-то втолковывать по десятому разу или делать за кого-то домашнее задание. А Уизли производил впечатление лентяя, которого ничем не исправишь.

Полистав каталоги, Гарри выбрал в качестве подарков практичные наборы из парочки больших тетрадей для конспектов и записной книжки в цветах факультетов. Лишь для Гермионы добавил еще набор ручек, оформленных под перья, и чернильницу-непроливайку. Все это еще в магазине должны были упаковать в золотистую бумагу и разослать получателям в рождественское утро.

Дальше выбирать подарки оказалось сложнее. Он долго маялся над тем, что подарить собственному декану или профессору Спраут, которые ему очень нравились. Но с выбором в итоге помогла Тинки, напомнив мальчику о погребах Поттеров. Так что двум деканам, медиведьме и мадам Пинс должны были отправиться не слишком редкие, но дорогие бутылочки в аккуратных деревянных коробочках.

Мальчишкам-воронам со своего курса Поттер выбрал подарки по их склонностям, вроде дорогущего альбома для рисования для Энтони, и дополнил практичные подарки сладостями.

Но на девочках, Невилле, Драко и Луне дело застопорилось…

* * *

Библиотеку наполняли тихий скрип перьев и шелест страниц. Гарри очень нравились эти умиротворяющие звуки. Он улыбнулся и задумчиво уставился в очередной дневник, который читал.

Ему вновь попались записи колдомедика. И теперь мальчик не без интереса вникал в рассуждения какого-то мистера Берджеса о наследственности магов. Тема оказалась очень занимательной, тем более, поверенный то и дело передавал Поттеру сведения, добытые нанятым для Гарри сыщиком, и изучаемый материал перекликался с содержимым этих посланий.

Поттер понимал цену истине и слухам, а потому хотел знать и то, и другое. Для него собирались сведения о нем самом, о его крестных и их семьях, о возможных опекунах и их семьях. Слухи и правда. Но пока у Гарри не было времени прочитать все. Он добрался лишь до информации о Сириусе Блэке и Блэках. Крестный, сидящий в Азкабане, волновал мальчика больше других.

Пока из всего, что удалось выяснить сыщику, выходило, что Блэк сидит в магической тюрьме безвинно. И доказать это проще простого. Гарри знал об этом, но опасался, что что-то все же на Блэка накопали, включив довеском. Но нет. Сириус Блэк, несмотря на отношение к темному роду, был чист, как слеза младенца. Видимо, это и привело крестного к подобному финалу. Будь он таким же хитрым слизеринцем, как его родичи, вряд ли бы в принципе оказался втянут в дела Дамблдора, приведшие Блэка, в конце концов, в азкабанскую камеру.

Но, изучив все материалы, Гарри не спешил лично подавать апелляцию. Это вызвало бы очень много вопросов, а мальчику хотелось как можно дольше не привлекать внимания к собственной осведомленности. Блэка было жаль, но Поттер не собирался действовать опрометчиво. Собственной свободой и жизнью он дорожил гораздо больше, чем свободой пока незнакомого лично волшебника.

Читая о Сириусе, Гарри невольно прочитал и многое о Блэках, ведь наследник рода был неотделим от своей семьи. А читая о Блэках, Поттер многое узнал и о Малфоях, и об Уизли.

Как выяснилось, из-за Уизли одна семья чуть не исчезла, а другая едва не заимела клеймо Предателей крови.

Уизли и Малфои были самыми близкими родственными семействами с целой кучей общих предков. Обе семьи даже унаследовали схожую семейную особенность, которую и разбирал в своих трудах мистер Берджес.

Еще до Хогвартса Гарри некоторое время был сильно увлечен аристократическими семьями Европы. Читая толстенные и довольно нудные книги, мальчик с любопытством рассматривал портреты и фотографии, отслеживая сходство между представителями королевских династий разных стран. Особенно долго он разглядывал портрет последнего императора Российской Империи, так похожего на короля Георга V. Их сходство было понятным, все же двоюродные братья. Но он нашел много схожего и между другими родовитыми личностями.

И тем больше вопросов у него вызывали чистокровные маги. Особенно родовитые, представители древних семей. Как бы тесно ни переплетались ветви из генеалогических деревьев, представителей той или иной семьи легко было узнать по внешним признакам. Гарри даже обещал себе, что обязательно найдет этому объяснение. Тем более, его в принципе интересовала наследственность магов.

Берджес считал, что всему причиной родовая магия. Именно она, как бы ни перемешивали кровь чистокровные волшебники в своем тесном кругу, сохраняла внешнее сходство наследников одной семьи.

Да, полного копирования не происходило. У тех же Поттеров и вовсе данная особенность была самой слабой из всех семей. Гарри не был копией своего отца. Он даже не унаследовал родовой цвет глаз, многие поколения Поттеры были кареглазыми и синеглазыми. Но у других схожесть прослеживалась четко.

Блэки были темноволосыми, а цвет глаз варьировался от голубых до темно-синих. Невероятно красивыми, но какой-то дикой красотой. Лонгботтомы — русоволосые и светлоглазые. Удивительно наивные внешне в молодости и суровые и жесткие — в зрелости. Шафик, как бы ни разбавляли кровь, живя в Великобритании, оставались смуглолицыми и темноглазыми. Лестрейнджи казались вырубленными из скалы грозными птицами. Ястребами или орлами. Принцы походили на воронов, черты их лиц были столь резки, что в этом была какая-то своя особенная стать и красота.

Но были среди чистокровных семей и такие, магия которых подавляла любые примеси извне. Да так, что представители других семей, входя в род, изменялись.

Такой семьей были Малфои. Все представители этой семьи были блондинами с серо-стальным цветом глаз. Нарцисса Блэк после проведения ритуала магического бракосочетания за каких-то несколько недель стала блондинкой, пусть и сохранила блэковский цвет глаз.

Второй такой семьей были Уизли. За века эта семья невест из каких только семей не брала в старшую ветвь, но новое поколение неизменно рождалось рыжеволосым и голубоглазым. А Молли Пруэтт лишь потому и не стала рыжей, что изначально относилась к огненноволосому семейству.

И Блэки, и Уизли во все века были весьма многочисленны, из-за этого многие семьи были готовы с ними породниться. Магам из древних семей всегда было непросто найти пару, часто приходилось поглядывать на просто чистокровных, а то и полукровок. Но прежде чем искать где-то в отдалении, все чистокровные сначала смотрели на Блэков, Уизли, тех же Пруэттов в надежде, что в этих семьях уже поспел выводок невест и женихов.

Малфои, давно носившие в семье проклятие одного ребенка, давно роднились с Уизли, не столько желая избавиться от проклятия, сколько надеясь сохранить род в принципе — лишь женщины из сильного рода могли выносить и родить Малфоям наследника. Но потом случился разлад, едва не стоивший блондинам всего.

А все началось с деда Рона Уизли. Тот не был старшим сыном, но очень хотел им стать, чтобы в свое время занять место главы рода. Дед Артура Уизли был уже мужчиной в годах, когда первый раз женился и произвел на свет восемь детей. И младшая дочь появилась у него в тот год, когда старшему сыну исполнилось почти сорок. И умирать или передавать власть лорд не собирался. И если наследника все устраивало, то младший сын никак не мог смириться с небольшим наследством, больше похожим на подачку.

Сыщик так и не нашел, как именно Септимусу Уизли удалось избавиться от всех своих братьев. Но как минимум трое, включая наследника, умерли при весьма загадочных обстоятельствах. Но гнева магии не последовало. Видимо, причиной этому стало проклятие погибшего наследника, о котором ходили слухи еще многие годы спустя. А мать магия посчитала, что ее нерушимые законы соблюдены и виновный рано или поздно будет наказан.

Малфои заподозрили неладное и разорвали помолвку с младшенькой Уизли, хотя их наследник был страстно влюблен в хорошенькую рыжеволосую девушку. Мисс Уизли долго страдала из-за этого и даже едва не покончила с собой, но потом смирилась.

Для Септимуса Уизли, казалось бы, настала полоса везения. Ему нужно было лишь подождать смерти своего отца. Но тот, схоронив вторую жену, умирать не собирался. Даже подумывал вновь заключить брачный союз и заиметь еще детей. Этого его последний сын допустить не мог. И лорд Уизли отправился к праотцам совершенно для себя внезапно — доказательств не было, все было представлено как нападение грабителей, но старшего Уизли нашли в подворотне с ножом в сердце.

Септимус ликовал. Он вот-вот должен был стать лордом! Впереди был брак с прекрасной Седреллой Блэк и счастливая жизнь.

Блэки не сразу поняли, что что-то идет не так. Если бы не Малфои, которым намек дала сама магия, ударив по кровным узам, Блэки и не узнали бы, что из-за родства с Септимусом через Седреллу на них вот-вот падет клеймо Предателей крови. Уизли оно уже поразило и грызло изнутри.

Лорд Блэк действовал спешно. Надо было отсекать Седреллу и начинать очищающие ритуалы. Спасая семью, лорд обратился к силе и решился провести обряд, пробудивший наследие берсерков и магических существ. Оно давало возможность невероятно долго сопротивляться проклятиям и сбрасывать даже самые сложные и неснимаемые. Да, лорд рискнул потомками, среди которых могли родиться безумцы, но это давало шанс спасти семью.

Блэкам удалось избежать клейма, Малфои возненавидели Уизли — семьи были переплетены так плотно, что хоть клеймо и не перешло, но семья пострадала, Абраксас Малфой осиротел подростком, возненавидел за это Уизли и передал гнев сыну Люциусу годы спустя. А Уизли сам себя наказал.

Септимус недолго радовался своему лордству. Уже через год родовой камень перестал его воспринимать и не реагировал на ритуалы. Более того, поместье Уизли и их родовой дом в Эдинбурге закрылись и не пустили Септимуса внутрь.

Уизли переживал это тяжело. Ему пришлось переехать с женой и малолетними сыновьями в крохотный коттедж и терпеть насмешки и презрение всего магического сообщества. Но на этом несчастья не закончились.

Сначала умер старший отпрыск, будущий наследник… уже не лорда. Второй начал терять силу… Видя это, Седрелла, бывшая Блэк, почти сошла с ума. Артур был самым слабым из всех детей, но его сил, к счастью, хватило для поступления в Хогвартс.

Септимус запил и начал играть сразу после смерти жены, опустошая сейфы. Глядя на все это, его второй сын, ставший почти сквибом, лишь пожал плечами и ушел из дому. Отправился к магглам. Сами Уизли о нем мало что знали и знать не хотели, но сыщик уточнял между делом, что некий мистер Уизли начал собственный бизнес в мире обычных людей и делал большие деньги, не выходя из кабинета своего офиса.

И после всего этого было очень странным увлечение Молли Пруэтт Артуром Уизли. Младшая и обожаемая дочь, никогда не ведавшая нужды, получавшая все, что нравилось, вцепилась в почти нищего долговязого рыжего парня сразу, как увидела.

Он был третьекурсником, а она только поступила. Что могла увидеть дочь старинного рода в этом парне? Неужели ее не испугала печать? Не могла же она не знать?

Для них все закончилось побегом Молли сразу после сдачи СОВов. Непутевая влюбленная девушка просто не вернулась домой, решив, что уже достаточно взрослая для принятия столь серьезных решений.

Лорд Пруэтт бушевал, сначала пытаясь вернуть дочь домой, а после, спасая свой род от скверны проклятия, надолго заперся в ритуальном зале. Он истратил уйму сил, поседел за несколько часов, но оборвал связь Молли с Пруэттами.

Вспоминая прочитанное, Гарри задавался вопросом, а сожалела ли Молли уже Уизли о своем решении? После блеска родного дома ей пришлось на своей шкуре осознавать знаменитое выражение про рай и шалаш. Так ли она была к этому готова, как тогда думала? И винила ли себя в том, что не без ее участия сейчас род Пруэтт угасал. От древней фамилии остался только сам лорд и его троюродная сестра Мюриэль Пруэтт.

— О чем задумался? — дернув мальчика за рукав мантии, позвал Драко. — Думаешь, что мне подарить?

Поттер вздернул бровь, с любопытством взглянув на Малфоя. А тот, явно забавляясь, продолжил:

— Шоколад не присылай. Меня им Паркинсон каждый год заваливает!

Гарри хмыкнул и улыбнулся приятелю. Знал бы Драко, что подарок ему, как и сидящему рядом Невиллу, все еще под вопросом.

Дарить что-то простое не хотелось. А хотелось преподнести что-то стоящее, не безделицу.

Юный волшебник вернулся к прерванному чтению, но то и дело посматривал на мальчишек. И только теперь заметил какой-то обреченный взгляд Невилла и хорошо скрытую нервозность Драко. Семестр подходил к концу, с учебой троица отлично справлялась, так что состояние студентов не могло быть вызвано результатами первых месяцев занятий.

Тогда что?

Решив поговорить с каждым отдельно, Поттер продолжил наблюдать. И заметил Гермиону. Она вновь тащила книги к спрятанному за стеллажами столу. Идущие за ней Финниган и Уизли так откровенно оглядывались, что и слепой бы понял, что они что-то скрывают. Но Гарри лишь пожал плечами. Как пожал плечами и выходя из Библиотеки, почти столкнувшись на выходе с Хагридом. Великан сжимал в своих лапищах какие-то потрепанные книги в потертых обложках и был смущен самим фактом собственного присутствия в обители знаний.

— Странные все, — отрешенно пробормотал мальчик. И отправился дальше.

* * *

Невилла Поттер нашел в теплицах. Любимый ученик профессора Спраут вдумчиво рыхлил землю вокруг цветущих чайных роз и ни на что не обращал внимания.

— Эй, выходи из медитативного транса, — окликнул приятеля Гарри.

— А? — дернулся Лонгботтом, но, заметив Гарри, тут же успокоился и смущенно улыбнулся.

За эти месяцы мальчик стал еще круглее, но уже не выглядел таким растерянным и подавленным, как тогда на перроне или в самом начале поездки в школу.

— У меня вопрос как к гербологу… — начал Гарри, чтобы как-то завязать разговор.

— Да? — без энтузиазма отозвался Невилл.

— Слушай, а что случилось? — решив не ходить вокруг да около, спросил Поттер. — Ты в последнее время ходишь, будто в воду опущенный.

Хаффлпаффец несколько секунд стоял к Гарри спиной, но потом вздохнул, повернулся и ответил:

— Понимаешь… Бабушка… Она решила, что в эти каникулы мы должны навестить родителей.

Гарри молчал, не стремясь спрашивать дальше. Было видно, что Лонгботтом и сам все расскажет.

— Они… Они ведь в Мунго. Мы то и дело их навещаем, но… — Мальчик скривился. — Я… Мне тяжело смотреть на них. Я ведь и не помню их… нормальными. Они меня почти не узнают. А я… А я неблагодарный! Мне порой хочется, чтобы все закончилось. И их страдания тоже.

Гарри нахмурился. Сыщик нашел ему сведения и о Фрэнке с Алисой Лонгботтом, но мальчик пока не читал о них и лишь приблизительно представлял болезнь своей крестной и ее мужа.

— Им совсем не становится лучше? — осторожно спросил он.

Невилл вздохнул и отрицательно покачал головой, а Гарри призадумался.

После всех тех рукописей и дневников колдомедиков, — исследователей и занимательных личностей — которые он прочел, случай Лонгботтомов не мог не заинтересовать.

«Надо изучить», — решил для себя Поттер, но вслух ничего не сказал, лишь искренне сочувственно похлопал приятеля по плечу.

— Как думаешь, они когда-нибудь поправятся? — сам не веря в свои слова, спросил Невилл.

— А что говорят колдомедики?

Мальчик сник от этого вопроса, но потом все же ответил:

— С ними говорит бабушка, а меня отсылает… А потом каждый раз заверяет, что целители ищут способ. И обязательно найдут.

Гарри еще раз хлопнул хаффлпаффца по плечу и как можно увереннее сказал:

— Не отчаивайся. Мы ведь маги! И живем в мире магии. Разве есть что-то совершенно невозможное?

Невилл с надеждой глянул на Поттера и робко улыбнулся.

Когда Лонгботтом закончил, они вместе вышли из теплицы и направились к замку. У главного входа развернулось целое побоище — несколько курсов, радуясь выходному дню, сражались двумя командами, каждая из которых защищала собственную крепость из снежных завалов. Квирреллу, вздумавшему пройти по полю брани, несколько раз прилетело по тюрбану, но сколько он ни возмущался, так и не углядел, кто его обстреливал, стоило отвернуться. Но был вездесущий и бдительный Филч. Выскочив из замка со своим пылесосом наперевес, с которым не расставался, мужчина ловко прицелился в близнецов Уизли, прятавшихся за снежными укреплениями справа — и их палочки пропали внутри артефакта, утянутые мощным потоком воздуха.

— Заберете у меня, но только после беседы с директором! — грозно припечатал завхоз и скрылся в здании.

Гарри весело хмыкнул. Аргус Филч в последнее время сменил привычную тактику. Теперь он не шастал по коридорам со шваброй, а деловито носил свое новое орудие, закинув его на плечо, как винтовку. И научился целиться так точно, что юные волшебники и опомниться не успевали, как навозные бомбы, петарды и многое другое бесследно пропадало. И ни разу Филч не ошибся в управлении своим артефактом, переключая режимы быстрее, чем опытные боевые маги успевали кастовать заклинания.

Замерев и пару раз озадаченно моргнув, Поттер улыбнулся. Теперь он знал, что дарить оставшимся знакомым. И как он не подумал об этом сразу!

— Гарри? — позвал Невилл. — Ты чего?

Поттер улыбнулся шире.

— Кстати, а что ты хотел у меня спросить о гербологии?

— У тебя есть книга с хорошими картинками разных растений? — немного подумав, уточнил Поттер.

— Есть большая энциклопедия с движущимися иллюстрациями, — тут же отозвался круглолицый мальчик.

— Отлично! — обрадовался Гарри. — Одолжишь?