Тёмный Лорд (джен)

Часы на базальтовой башне пробили семь. Мартовский день клонился к концу, и солнце, осветив небо красным отблеском, исчезло за горизонтом. Густые сумерки наплывали на дворик, укрывая синеватым одеялом шпиль часовни. Сидящий в кресле мальчик отложил книгу и поправил разболтавшиеся очки. На нем была парадная светло-серая рубашка с запонками и черные брюки.

— Ал, скорее, гости! — Темно-коричневая дверь распахнулась, и в комнату вбежала девочка в белом платье и c золотистой лентой в волосах. Ее серо-голубые глаза освещала улыбка — радостная и немного грустная, словно ее хозяйка сожалела о том, что подаренное ей тепло никто не захочет брать.

— Я сейчас, — кивнул мальчик, глядя на дешевые чулки сестры. — Ариана, скажи, пусть меня ждут.

— Нет, ты пойдешь со мной, — потянула его за руку девочка. Альбус, понимая, что сопротивление бесполезно, со вздохом слез с кресла. — Что ты читаешь? — схватила она книгу. — Боже, какая скукота! Я недавно прочитала сказку Андерсена!

— «Гадкого утенка»? — чуть насмешливо спросил мальчик, словно говорил с неразумным ребенком.

— Нет, «Снежную королеву», — возразила девочка. — Представляешь, там рассказано про мальчика Кая, которому попал в глаз и сердце осколок дьявольского стекла. Его утащила злая Снежная Королева. А Герда пошла за ним на край света и спасла его от осколка, вот! — засмеялась она.

— Вечно ты ерунду читаешь, — пробормотал мальчик, но не договорил. Вместо коридора впереди оказался черный дым, напоминавший мокрый пар. Привычной двери в зал почему-то не было. Девочка вскрикнула. Тьма становилась все гуще, увлекая их обоих…

— Stupefy!

Голос был звонким и вместе с тем жестким. Альбус приоткрыл тяжелые веки. Рядом, словно выйдя из черного тумана, стояла фигура в плаще — неестественно высокая и худая. Отбрасываемая ей тень казалась необычайно длинной в лучах заходящего солнца. Слабость не хотела отпускать конечности, прочно сковав их приятной немотой. Альбус посмотрел на Гриндевальда, но тот сидел неподвижно, словно обледеневшая статуя.

— Все в порядке, профессор? — Альбус с изумлением понял, что перед ним стоял высокий юноша.

— Я не убивал… Я не мог… — Дамблдору казалось, будто его трясет лихорадка. От волнения он качал головой, словно находился в бреду.

— Он жив, сэр! — охотно и чуть насмешливо ответил парень. — Он хотел освободиться, и я оглушил его на всякий случай.

— Отлично сделали, Том, — раздался глухой баритон. — Сейчас им займутся авроры. Альбус?

«Том? — непонимающе бормотал внутри голос. — Да, конечно, Том. Префект Слизерина. А это… Неужели Диппет?»

— Все в порядке, авроры аппарируют, — продолжал директор. — Мы загнали его сторонников к Запретному лесу.

Альбус, однако, не обращал на их слова внимания. Перед глазами стояло весеннее небо c багровыми отблесками заката. Глядя на одну из сосен, Альбус удивился, как лучи укрывали легкой охрой зеленовато-желтые ветки.

— У вас есть погибшие, Том, — снова каркнул Диппет. Альбусу казалось, будто голос директора звучит слабо и вяло, словно жужжание шмеля. Перед глазами стояла только удивительная краснота заката, завораживающая и манящая. Он не был уверен, но почему-то знал: эту сладость послала ему она.

«Пусть они куда-нибудь уйдут», — забормотал в голове слабый голос. Альбусу вспомнилась колдография в «Пророке»: сидящий на траве русский пленный, перед которым прогуливаются, заломив руки за спину, два офицера Вермахта. Должно быть тот пленный хотел, чтобы они поскорее ушли, оставив его одного любоваться предвечерним июньским лесом.

— Тогда я проведу учет, сэр, — ответил Риддл. — Боюсь, как бы не было много сгоревших из-за адского огня.

Том с недоверием посмотрел сначала на непонятно откуда взявшегося профессора Бири, затем на Дамблдора. Ему казалось невероятным, что одиноко сидящий пожилой человек в очках смог одолеть величайшего темного мага. Связанного Гриндевальда уводили подоспевшие авроры. Темный волшебник не заплетался, а шел спокойно и, казалось, даже весело. Альбусу показалось, что, уходя, он бросил на него насмешливый взгляд.

— Профессора Дамблдора, кажется, контузило, сэр, — осторожно сказал Риддл, щурясь на заходящее солнце.

— Да-да, Том… Надо поскорее вызвать мадам Эльвиру. Альбус, все в порядке? — нахмурился директор.

Его заместитель, похоже, пребывал в шоке.

— Не может быть, — бормотал он. — Не может быть, я ведь… — он не договорил. Вид у него был больной и измученный.

— Ох… — очевидно, Диппету стало неловко. — Что ж, не страшно, Альбус. Вы, наверное, отправили на тот свет пару «Высших Неизвестных».

— Я никогда никого не убивал, — тихо пояснил Дамблдор, подняв невидящие глаза на директора. — Она сама… Она споткнулась сама… — бормотал он.

Только теперь Том почувствовал, что всё его тело ломит, а руки и ноги как будто сейчас отвалятся. Возможно, это было последствием опытов с анимагией, а может что-то еще… В любом случае Том не спешил к мадам Эльвире, опасаясь, как бы она не обнаружила во время осмотра чего лишнего.

— Идемте, Том, пора, — позвала его подошедшая Галатея Мэррифот. — Остальное решится в ближайшие часы, уверяю вас.

Риддл последовал за ней к замку, поглядывая через плечо на профессора Дамблдора. Он никогда прежде не видел его таким потрясённым. Неужели действительно так тяжело убивать, даже если убитый был сторонником Гриндевальда? И, тем не менее, Тому совсем не понравилось видеть своего учителя в такой прострации. Пожалуй, сейчас его слабость внушала Тому куда большее отвращение, чем обычные угрюмые взгляды Дамблдора.

* * *

Профессор Дамблдор долго не мог оправиться от случившегося. Он получил несколько наград от министерства, но всё это для него ровным счётом ничего не значило. Том заметил, что Дамблдор теперь выглядел более подавленным, чем обычно, и что он больше никогда не упоминал о произошедшем.

Весь следующий день старшеклассники убирали тела с улиц Хогсмида. Некоторые из них обгорели настолько, что опознать удавалось только с помощью соответствующих процедур. Директор Диппет преобразовал одно из подвальных помещений во временный морг с обледеневшими стенами. Чтобы не пугать родителей, было решено сначала похоронить, а затем послать траурных сов.

Следом хоронили семерых старшекурсников, включая Роберта Оуэна и Мари Аркон. Директор Диппет наспех придал Большому залу траурный вид за счет закрытых черными шторами окон, венков, и летающих бледно-желтых свечей. Капли дождя, барабанившие по окнам, словно оплакивали погибших в унисон с непонятно откуда звучащей скрипкой. Риддл, как префект, был одним из руководителей похоронной церемонии. К концу дня он чувствовал настолько глубокое омерзение от погребальной мишуры, что долго общался перед сном с дневником.

Еще через три дня хоронили восьмерых учеников третьего и четвертого курсов. Глядя, как вырастают на кладбище Хогсмида новые надгробия, Том с ужасом пытался представить себе, что если бы он погиб, его тело легло бы под одно из этих надгробий, а его дневник лихорадочно пытался бы освободиться. Впрочем, был бы ли это он или все же некое иное существо? От волнения Том пощупал кольцо и, скрывая отвращение, посмотрел на сверкавшее камнем надгробье — вечный дом хаффлпаффца Фреда Фоули.

— Обязательно создам хор… — бормотал профессор Флитвик, когда они возвращались в Хогвартс.

— Да-да, в самом деле… — ответил ему в тон профессор Бири. — Бедная мисс Хайтод, у нее был отменный голос. — В последнее время он заканчивал свой давно обещанный учебник по травологии. Диппет, по слухам, благоволил ему: во всяком случае поставил во главе погребальной процессии вместе с Дамблдором.

Том задумчиво пнул маленький камушек. Элизабет Хайтод — невысокая темноволосая райвенкловка любила напевать в коридоре, когда шла с подругой Мартой Кервиш. Теперь Бетти осталась навеки в Хогсмиде, а Марта одиноко шла позади, кутаясь в фиолетовый плащ от пробивающего до костей ветра.

День выдался пасмурным, и пелена низких туч позволяла видеть только остовы Хогвартских башен. Пруэтт и Вэйн перешептывались, словно стараясь поддержать друг друга. За ними шла длинная фигура Виктории Спрингфилд, закрытая черным капюшоном от накрапывающего дождя. Рядом понуро следовала тоненькая Натали Адамс в сером плаще и коричневом замшевом берете. Налетавший ветер трепал полы ее плаща, открывая время от времени обтянутые темными чулками острые коленки. Том повернулся в сторону квиддичного поля, как вдруг почувствовал легкое прикосновение.

— Том… — заговорщицки зашептал Орион Блэк. — Том, пойми, я не могу. — Дорогой черный плащ был Ориону немного велик, и сейчас он забавно смотрелся под покровом надувавшейся, как парус, ткани.

— Противно, понимаю, — вздохнул Риддл, вспоминая рассыпавшиеся лепестки похоронных роз. Блэк, несмотря на слякоть, был в щеголеватых лакированных ботинках, словно шел не на похороны, а на банкет. Или, наверное, на правительственные похороны.

— Не знаю, как быть, — простонал Орион. — Меня разрывает, когда я вижу ее! — Показал он подбородком в сторону Натали. Девушка, защищаясь от дождя, сняла очки и протерла их о плащ легким движением худенькой ручки.

— Она же грязнокровка! — Том знал, что Блэк общался с Натали после Пасхального вечера, но не думал, что все зашло настолько далеко.

— Да, грязнокровка! — Орион на мгновение замялся. — Но она такая сладкая! — произнес Блэк, схватив за руку приятеля. — Ты видел, как она двигает чернильницу? Ты видел, как она сбрасывает туфли, Мерлин и Моргана? — воскликнул он, хотя в его ярости сквозили нотки жалости.

«Конечно, видел! — расхохотался внутри Тома холодный голос. — Ее тогда едва не слопал Василиск».

«Умоляю, заткнись», — прошептал Том, почувствовав влажность в ладонях.

«Жалеем грязнокровок, Волдеморт? — усмехнулся тот же голос. — Неужели ты еще не осознал, что каждая — запомни, каждая! — грязнокровка не достойна жизни в нашем мире?»

— Ну женись на ней, в конце концов, — спокойно сказал Том, сбросив с руки тонкие пальцы Ориона. — Леди Натали Блэк, — скривился Риддл, — звучит, знаешь. — Тусклый солнечный лучик, прорвавшийся сквозь грязно-серую пелену, осветил Западную башню золотистым отблеском.

— Жениться? — Черные глазки Ориона округлились. Отступив на шаг, он пнул камушек. — Том, ты соображаешь? — он нервно заиграл пальцами. — Она магло…

— …рожденная, — закончил за него Том. — Ну так ты же ее хочешь, а не я. — По узкой дорожке понуро шли четвероклассники и гриффиндорка Диана Спильт, изредка перебрасываясь парой фраз о предстоящих через год СОВах. Риддл грустно посмотрел им вслед: неужели и он когда-то настолько боялся экзаменов?

— Что ты, — замахал руками Орион. — Я развлечься с ней хочу. Ты только представь ее без одежды, — снова загорелся в его глазах блудливый огонек. — Как она стоит на коленках, — облизнул он губы.

— Ну, а Лу? — продолжал изумленный Том, глядя на зеленый пух деревьев. — Не ты ли сам говорил, что ее роман с Пруэттом мерзость?

— Она за него замуж через два месяца выходит. Никто из наших близко не приблизится к ним, — исказила его лицо гримаса ярости. — А вот склоню ли я Натали поиграть…

— Остается «Imperio», — спокойно сказал Риддл. Вдали виднелись слабые контуры Запретного леса, которые сейчас казались зловещим маревом.

С минуту Орион смотрел на приятеля, как оглашенный. Том с удивлением наблюдал за ним, готовясь в случае чего применить магию.

— «Imperio»… Да, конечно «Imperio»… — забормотал Блэк. — Одно «Imperio», и я сниму с нее сначала туфли, потом блузку, потом и все остальное…

— И сто китайских позиций в придачу, — насмешливо посмотрел на приятеля Том. Не дожидаясь дальнейших излияний Ориона о теле Натали, он нырнул в пустой вестибюль и, поправив край мантии, стал подниматься по лестнице. Из-за промозглой погоды завхоз Прингл разжег камин, и его зыбкое тепло позволяло немного унять дрожь.

«Представляешь, как Блэк применит „Imperio“ к Адамс?» — спросил самого себя Том, равнодушно глядя на мраморные перила. В тусклом отблеске летающих свечей они казались испещренными отражениями.

«Он хочет пощупать ее, как ты Минни, только и всего, — усмехнулся тот же голос. — Разве у тебя не та же творческая идея — отведать ее тело?»

«Знаешь, я не сообщаю о своих желаниях другим. К тому же Минни хотя бы чистокровная», — с презрением ответил сам себе Том.

«Наконец-то слышу слова Волдеморта», — рассмеялся голос. Риддл поморщился и ускорил шаг. Впервые за последние месяцы у него появилось время заняться мучившим вопросом.

Библиотекарши мисс Лаймон не было видно: она, похоже, еще не вернулась с похорон. Помещение из-за начинавшегося дождя казалось темным, и только редкие свечи освещали пустые столики возле окна. Равнодушно подойдя к дверной решетке, Том открыл ее заклинанием и нырнул в «Запретную секцию».

Первым делом Том зажег свечу. Сегодня это нужно было сделать ярче из-за сгустившегося сумрака. Затем парень достал пару рулонов египетских папирусов. Том почти закончил их опись, но в случае неожиданности следовало бы объяснить свое присутствие здесь. Затем парень взял с полки фолиант Годелота. Заблаговременно убрав духов в фальшивый мешочек, он тщательно закрыл его: темные твари пригодятся для охраны кольца. Дойдя до девяностого листа, Том посмотрел на текст:

До настоящего времени не существовало ни одного известного волшебника, создавшего более одного крестража. Создание нескольких крестражей ведет к физическим уродствам и необратимым переменам личности.

«Пугают», — подумал Том, посмотрев на тускло горящую свечу. Видимо, им не удалось понять, что для повторного расщепления души необходимо перераспределение объемов магической массы. Отделенный Ка плюс новый Ба, плюс… Каким должен быть третий элемент? Перевернув палочкой страницу, Том снова углубился в текст:

Одна личностная сущность, живущая отдельно от хозяина, еще способна сохранить его личность. Две и более самостоятельно живущие сущности могут вызвать непредсказуемые изменения.

«И Мерлин с ними», — фыркнул Том, вспоминая с отвращением, как пару часов назад они бросали по горсти земли на гробик Элизабет. Содержание трактата разочаровывало его все больше. Нигде не говорилось, как добавить в искомое уравнение третий элемент. С досадой поморщившись, Том отодвинул Годелота. Затем, вытащив дневник, обмакнул перо и написал:

Отделенный Ка плюс новое Ба плюс… Какой, ты думаешь, третий элемент?

Страницы быстро проглотили фразу. Затем из них вылилась надпись:

Разумеется, тебе трудно понять. Для обряда надо усилить меня, а это сделать невероятно сложно, не так ли?

Том посмотрел на папирус и усмехнулся.

В чем ты видишь неодолимое препятствие?

Ежедневник размышлял не больше минуты, затем выплюнул ответ:

В тебе самом, малыш Томми! Когда, наконец, ты увидишь во мне себя, а не просто интересного собеседника? Я давно обладаю мощью, близкой твоей.

Том задумчиво покрутил дневник. Решив поставить двойника на место, он написал:

Хотел бы я увидеть доказательства твоей мифической мощи. Разве что великий Лорд Волдеморт подожжет Запретную секцию.

Чернила погасли. Некоторое время перед глазами Тома оставалась белая страница. Затем его охватило непреодолимое желание взять собственную палочку. Едва парень достал ее из кармана, как жилы на руке надулись, словно кто-то невидимый управлял им. Палочка изрыгнула золотистый огненный луч, и он поразил стоявший на полке фолиант. Перед глазами появилась яркая вспышка, и Том почувствовал, как отблески распылись в разные стороны.

* * *

Том оглянулся: силуэты каменных змей смотрели со всех сторон, словно хотели кому-то сообщить о его приходе. Это, несомненно, была Тайная Комната. Статуя Слизерина, как и положено, стояла в конце помещения, а в небольшой луже рядом с ней валялся дневник. К изумлению Тома страницы дневника раскрылись и из них вышел его двойник.

— Убирайся! — взбешенно кричал Том. — Ты мне не нужен!

— Ты прав, — холодно прошипел двойник. — Тебе я не нужен. Но я нужен Тому. Разве ты не хочешь, чтобы Том стал великим?

— Я — Том! — кричал парень.

Двойник рассмеялся. Несколько мгновений его фигура меняла очертания пока, наконец, не превратилось в Духа со змееподобным лицом. Том с ужасом смотрел, как его призрачные очертания становятся все более отчетливыми.

— Теперь нет, — покачало чудовище головой.

Том яростно помотал головой.

— Неужели ты настолько глуп, что отречешься от Лорда Волдеморта? — Усмешка пробежала по плоскому лицу. — Впрочем, — наклонил Дух голову, — от тебя можно ждать чего угодно. — Crucio! — закричал он.

Том почувствовал, как тело прожгла боль: гораздо большая, чем боль от пинков Патрика в детстве. Плечо ныло, но сейчас ему было все равно. Перед ним горел лежащий справа черный фолиант. Следом огонь охватил трактат по красной магии. За ним вспыхнули еще два лежащих рядом папируса. Сила пламени была такова, что оно кое-где откинуло обложки, заставив фолианты глухо кричать.

— Aguamenti! — крикнул в ужасе Том.

Струя воды окутала кожаную рукопись, притушив обуглившиеся страницы. Но пламя охватило уже соседнюю полку. Том подумал, что даже если ему удастся потушить огонь, на него падет обвинение в пожаре. Еще ужаснее стал бы момент, когда пламя добежало бы до кричащих книг. Оставалось бежать, выдав пожар за случайное возгорание. Стараясь не размышлять, Риддл схватил сумку, дневник и помчался к выходу, где быстрым движением палочки закрыл дверь на замок. Затем осторожно прошел к центру между стеллажами.

В читальном зале было пустынно: после похорон мало кому хотелось идти в библиотеку. Возле окна сидела Натали Адамс и что-то писала. Том едва не усмехнулся, представив, как застонал бы Орион Блэк, увидев, что райвенкловка забросила тонкую ногу на ногу. Впрочем, Натали вряд ли смогла бы помочь ему. Прямо за ней восседали два третьекурсника-хаффлпаффца. Не то. Зато невдалеке у окна пристроилась, разложив учебники, Араминта Бэрк. Риддл осторожно вышел из укрытия и подошел к подруге, словно он только что вошел в библиотеку.

— Готовимся к экзаменам, Минни? — усмехнулся через силу Том. Возможно, это было наваждением, но белизна и нежность ее кожи казались слишком сладкими. Плечо болело так, словно на нем был сильный ожог, и парень, сжав зубы, сосредоточился на синих глазах слизеринки.

— Ой, Том… — Араминта хлопнула ресницами. — Решила подучить. Ты, кстати, поможешь мне с арифмантикой? — кокетливо улыбнулась она.

«Разве что посадив тебя на колени», — усмехнулся про себя Риддл.

— Малышке холодно? — Терпя боль, парень насмешливо поправил ее золотистый локон. — Тебе, Минни, не мешает взбодриться, — провел он пальцем по ее щеке.

В тот же миг Том увидел спешащую по проходу мисс Лаймон. Женщина бежала в привычной для нее светло-зеленой мантии. От волнения ее желтый платок съехал на плечи. Следом за ней спешил, прихрамывая, завхоз Прингл. Удивленная Араминта посмотрела им вслед. Не задумываясь ни минуты, Том пошел вслед за ними. Боль в плече не утихала, но сейчас, возможно, она была ему на руку. Завхоз Прингл открыл дверь ключом (Том поморщился от омерзения, увидев действия сквиба), и перед глазами предстало огненное зарево.

— О боги! — в серых глазах мисс Лаймон застыл ужас. Пламя, видимо, уже охватило всю заднюю часть помещения и перебросилось на клетчатые шторы. — Апполион, скорее! — Прингл, переваливаясь, похромал к выходу.

— Сначала ученики, — спокойно ответил Том. — Все за мной! Пожар! — крикнул он сидящим за столиком.

Араминта, бросив книжки, засеменила к центру зала. Натали Адамс недоуменно посмотрела на окружающих, но, видимо, поняв в чем дело, с визгом побежала к двери. Следом, забыв книги на светло-желтом столике, бросились к выходу маленькие «барсучки». Из открытой двери Запретной секции усилился жар. Несколько учеников из коридора подбежали к их группе.

— Натали, отведи их вниз, — кивнул Том райвенкловке.

— Хорошо, — ответила Адамс, хотя в стеклах ее очков читался испуг. — Возможно, следовало бы доверить это задание Араминте, но Риддл был уверен, что такая рассеянная трусиха что-то напутает. — Минни, ты идешь с ними.

— Следуйте за мной. Скорее, вниз! — воодушевляла детей Адамс.

— Том, можно я с… — залепетала Араминта, испуганно поежившись.

— Вниз! — каркнул Риддл.

Араминта, вздрогнув, пошла по лестнице. Мисс Лаймон металась по залу. Боль начала немного стихать. Подойдя к открытой двери, парень направил палочку.

— Aguamenty Maxima! — произнес он.

Пламя, шипя, проглотило его струю, словно та попала в мартеновскую печь. По залу бежали профессора Мэррифорт и Дамблдор. Том показал им на огонь. Только сейчас до него дошло, что пламя было необычным: для его тушения не подходила вода.

— Том, бегите к детям! — рыкнул Дамблдор.

Риддл не стал противиться его приказу, а пошел по лестнице. Мимо него, пробежали несколько учеников. Девочки звонко цокали каблуками; мальчики, чуть не спотыкаясь, мчались через две ступеньки. Какой-то малолетний гриффиндорец не удержал равновесия и упал. Том помог ему встать. В самом конце Малого холла завхоз Прингл открыл запасную дверь во дворик, куда один за другим выбегали ученики.

Некоторое время Том смотрел на столпотворение. Девочки, визжа, садились на покрывала, которые заботливо наколдовывал кто-то из старшеклассников. Мальчики сбивались в кучу и что-то наперебой обсуждали. Несколько минут Том обдумывал, что делать дальше, но к нему тотчас приблизилась фигура директора.

— Вы закончили эвакуацию? — кашлянул Диппет.

— Да, сэр, — ответил Том, глядя на его синюю мантию. Ему пришло в голову, что директор, видимо, был выпускником Райвенкло, коль скоро питал такое пристрастие к этому цвету. — Дети на лужайке.

— Спасибо, Том. Побольше бы нам таких учеников, как вы! — с чувством поблагодарил его Диппет. — Просто какое-то наваждение! — пробормотал он.

— Вы можете пояснить, что произошло, Том? — спросил подошедший Дамблдор. После дуэли с Гриндевальдом он немного изменился: морщин на лице стало больше, а в его шагах впервые появилось что-то вроде «старческой слабости».

— Не могу точно сказать, сэр, — парень выдержал его пристальный взгляд. — Я шел в Запретную секцию и остановился поговорить с Минни, — кивнул он на сидящую в полуобмороке фигуру. — Потом мы заметили бежавшую мисс Лаймон.

— Счастье, что вы не растерялись, Том! — сказал подбежавший Слагхорн. Запыхавшийся толстяк тяжело дышал, а на его лбу выступили капли пота. Дамблдор, однако, словно не замечал его слов.

— Вы шли в Запретную секцию? — снова спросил он после минутного молчания.

— Я составляю каталог для профессора Мэррифот, — ответил Том.

Дамблдор с интересом посмотрел на слизеринца, от чего тот вновь почувствовал себя неуютно. Профессор трансфигурации, как и во время их первой встречи в приюте, не верил ни единому его слову. И он, Том Риддл, так и не смог заставить Дамблдора поверить ему.

— Боюсь, что это не понадобится: почти все рукописи сгорели, — раздался голос преподавателя защиты от темных искусств. — Многие книги тоже.

Том обернулся. Профессор Мэррифот шла к ним в черной мантии, облегавшей ее ссутулившиеся плечи. Сейчас грузная женщина казалась глубокой старухой, словно на нее свалилась тяжелая ноша.

— Боже мой, — Том смотрел на группу первоклассников из Хаффлпаффа, испуганно жавшихся друг к другу. — Вот почти законченный каталог, мэм, — достал он из сумки пергаментный свиток.

— Разве, что как памятник, — горько вздохнула женщина. — Не знаю, удастся ли нам когда-нибудь восстановить Запретную секцию.

«Что же, возможно это и к лучшему», — подумал Том. Меньше будет следов его темных опытов. Начал накрапывать дождь, но ученики, казалось, не замечали его. Орион Блэк подбежал к Натали Адамс и пытался говорить что-то веселое.

— Невероятный огонь… — пробормотал учитель трансфигурации. — Близкий адскому. Такой в свое время умел вызывать Гриндевальд.

— В самом деле? — в голосе Диппета послышался плохо скрываемый страх. — Надо проверить замок.

— Боюсь, ничего интересного мы не найдем, — ответил Дамблдор. — Все, что нужно, уже произошло, — загадочно добавил он.

Том почувствовал, как подкашиваются ноги. Только сейчас он вспомнил, что перед началом пожара шутил с дневником о поджоге Запретной секции. Неужели библиотеку поджег его дневник? Почувствовав, как задрожали ноги, парень плюхнулся рядом с Араминтой. Девушка дрожала. Пытаясь прогнать видения, Том одернул ее легкую юбку и по-хозяйски сжал белоснежное бедро.

— Великолепно, — прошептал Том, вспомнив, что ему удалось пересадить часть Проклятых Духов в ловушку. Усмехнувшись, он погладил нежное и сладко-упругое бедро. Араминта сладостно застонала, и парень властно положил ей руку на коленку.

* * *

Миссис Сполдинг оказалась права: Гитлер недолго продержался без своего Мастера. Второго мая совы принесли известия о взятии русскими Берлина. Через неделю после закулисных интриг в Потсдаме подписали капитуляцию Рейха. Колдографии солдат, качавших друг друга, были настолько радостными, что вернули в хогвартские коридоры улыбки. Вечером девятого мая директор Диппет распорядился дать салют из наколдованных магловских пушек. Школьники как завороженные смотрели на прозрачное вечернее небо, озарявшееся огненными цветами.

Некоторое время Том пребывал в прострации, опасаясь дневника. Постепенно его страхи отошли перед общим весельем. В конце концов он точно не мог сказать, действительно ли шутил с дневником о поджоге или все это привиделось ему во сне. Абраксас Малфой и младший Мальсибер под смех слизеринок и райвенкловок наперебой рассказывали о том, как здоровенный Хагрид ползал на четвереньках, отчищая полы в Запретной секции. Слушая их рассказы, Том невольно проникался подобием веселья.

Писком моды стали плащ-палатки. Старшеклассники увеличивали зимние плащи до огромных размеров — настолько, что они при ходьбе волочилась по земле. Иные лихо носили длинные плащи на руке, свернув их в небрежные рулоны. Надобности в них из-за теплой погоды не было никакой. Однако эти огромные плащи так напоминали о фронтовых пролесках, что девочки таяли при одном их виде.

Выпускные экзамены прошли без происшествий. Комиссия из министерства не сообщила результаты, а забрала работы для проверки. Том, впрочем, не сомневался в своих результатах. Некоторые его открытия по защите и зельям были включены в школьную программу; на трансфигурации, заклинаниях и травологии, он снова продемонстрировал свое превосходство. После ответа Тома о систематизации гербариев доктор Виктор Бергер расспрашивал о его намерении поступить в аспирантуру.

Последний день семестра пришелся на двадцать шестое июня. После завтрака семиклассники остались в зале на получение дипломов. Гриффиндорцы раздувались от гордости — и немудрено, они выиграли Кубок Школы, о чём мечтали последние восемь лет. Зал, одетый в золото и пурпур, был великолепен. На доске почета появился список лучших студентов — как всегда, возглавлял его Том Риддл. Скучая за слизеринским столом, Том ожидал, когда Дамблдор, перебирающий всех по алфавиту, доберется и до его фамилии.

— Энслер, Астлей, Байрли…

От монотонного голоса Дамблдора у Тома возникли ассоциации с процедурой распределения. Когда из-за стола Хаффлпаффа поднялся Филипп Диггори, он вытащил из сумки пергамент и начал демонстративно делать пометки. Счастливая Араминта крутила диплом и улыбалась, несмотря на три «удовлетворительно». Другие ученики продолжали выходить к преподавательскому столу, получать аттестаты и возвращаться обратно: кто с ликованием, а кто — совершенно убитый. Нортон Мальсибер, казалось, был готов разреветься, в то время как Энтони Крэбб улыбался до ушей. Энтони наконец-то вырос, избавившись от придававшей ему детский вид пухлости, и чувствовал себя более уверенно.

— Крашевская Веста! — провозгласил Дамблдор, пытаясь изо всех сил преодолеть гул.

Счастливая полячка вышла к столу и, сделав книксен, пошла к столу Райвенкло. Следом белокурая гриффиндорка Мона МакКейб взяла диплом и почти побежала вниз с подмостков. За ней последовал тучный хаффлпаффец Эндрю Моррис.

Том начал прислушиваться, когда до него донеслось «Пруэтт Игнотус». Дамблдор, сияя, вручил диплом своему ученику. Тот, критически осмотрев пергамент, вернулся к столу Гриффиндора — видимо, он был недоволен некоторыми оценками. Том засунул перо в сумку, свернутый пергамент — в карман и приготовился подняться. Дамблдор кашлянул, опустил глаза к списку учащихся и неожиданно обратился с вопросом к другим учителям. Диппет кивнул.

— Риддл Том! — провозгласил, наконец, заместитель директора. — Объявляю также, что мистер Риддл получает наивысший балл за последние три столетия!

— Этот факт, безусловно, будет отмечен на соответствующей доске! — важно сказал Диппет.

Бурные аплодисменты закрыли зал. Хлопали все, кроме гриффиндорцев. Сильнее всех хлопали Друэлла и Араминта, в глазах которой стояло восхищение. Том, однако, чувствовал в этом веселье странную напряженность. Диппет и Бири в самом деле вопросительно смотрели на Дамблдора, словно желая о чем-то спросить, и тот отвечал им еле слышным движением век. Наконец, аплодисменты стихли, и профессор трансфигурации наклонился к ученику.

— После окончания церемонии зайдете ко мне, Том, — сказал Дамблдор.

— Хорошо, сэр, — Риддл кивнул и, нахмурившись, вернулся к столу. Друэлла и Рэндальф что-то говорили ему, но Том с трудом улавливал смысл слов. Некоторое время он пытался прочесть по губам, что говорят преподаватели, но у него это не сильно получалось. Было только заметно, что Диппет вместе с профессором Мэррифот бросали на Риддла взгляды и о чем-то шептались.

Наконец, церемония была окончена. Не обращая внимания на друзей, парень с волнением вышел в коридор. Девочки обнимали друг друга, показывая дипломы, но Тому было все равно. Миновав лестничные пролеты, он поскорее постучал в кабинет заместителя директора.

— Входите, Том, — Дамблдор словно ждал его, поставив на столик чайник и чашки. Риддл почувствовал, что стол слегка подвинулся, когда Дамблдор сел напротив него.

— Возможно, вы удивлены, что я вызвал Вас после вручения дипломов, — наконец нарушил молчание профессор трансфигурации.

Том осознавал, что его собственные движения стали ещё более суетливыми.

— Признаться, нет, сэр, — он старался, чтобы его голос звучал как можно более безразлично. — За годы учебы я уже перестал чему-либо удивляться.

«Особенно если это связано с вами, профессор», — прошептал в голове ехидный голос.

— Что же, не буду лукавить…. Ваши результаты экзаменов ошеломили и меня. Шестьсот баллов в восемнадцать лет… Это неслыханно! — из уст Дамблдора это прозвучало почти сердито.

У Тома перехватило дыхание.

— О… — от потрясения он не мог сказать ничего больше.

— Именно так! — подытожил Дамблдор. — И вместе с тем… Если я правильно понимаю, вы подавали прошение директору Диппету на преподавание защиты от темных искусств?

— Да, сэр, — ответил Том, хотя при этих словах все сжалось у него внутри: заместитель директора как раз вертел в руках его пергамент. — Если я сделал что-то неправильно…

— Нет, прошение оформлено верно, — нахмурился Дамблдор. — Но, думаю, вы понимаете, Том, что директор Диппет решил вам отказать.

Риддл бросил на преподавателя трансфигурации осоловелый взгляд. Возможно, все происходящее было недоразумением? Белый чайник из китайского фарфора казался начищенным до блеска, и Том, уставился на него неподвижным взглядом.

— Однако профессор Меррифот не далее как позавчера говорила мне, что директор Диппет положительно решил вопрос о моем назначении, — наконец выдавил он из себя.

— Совершенно верно, — Дамблдор еще раз посмотрел на пергамент. Сейчас Том видел перед собой выведенные замысловатым почерком слова «Том Марволо Риддл». — Позавчера директор Диппет был готов подписать ваше назначение в штат Хогвартса. Однако, — рука профессора трансфигурации уверенно поправила пергамент, — сегодня утром свое решение он отменил.

Том посмотрел в окно. Из кабинета профессора трансфигурации открывался вид на школьный дворик, по которому, как обычно, спешили ученики. Некоторые его одноклассники сидели возле камней у озера. Счастливый Игнотус Пруэтт о чем-то рассказывал Малькольму Вэйну, забавно растрепав рыжие волосы. «Наверное, рассказывает, как имеет Лу», — усмехнулся в голове надменный голос.

— К вашему несчастью, Том, пять лет назад заместителем директора стал я, — Дамблдор продолжал смотреть на ученика изучающим взглядом. — Если бы заместителем директора была Галатея Мэррифот, вы без сомнения стали бы преподавателем. Однако, — поднял палец профессор трансфигурации, — коль скоро заместитель директора — я, то… Вы не можете стать преподавателем.

Риддл не отвечал, по-прежнему рассматривая чайник. Вжав тонкие пальцы в ладонь, он, казалось, готов был побороть в себе неодолимое желание выхватить палочку и наложить на Дамблдора заклинание помощнее. Парень с трудом глотал ком у горла, стараясь сдержать себя в руках. Профессор трансфигурации молча наблюдал за учеником.

— Не удивительно, — сэр, — Том наконец нашел нужную фразу и попытался вложить в нее весь яд. — Если бы я был гриффиндорцем, то полагаю, директор Диппет подписал бы мое назначение неделю назад?

— Вы ошибаетесь, Том, и я уже говорил вам об этом в первом классе. Мне жаль, что вы так мало изменились с тех пор, — сказал профессор с досадой. — Причина — ваши нездоровые увлечения темной магией.

Внутри у Тома всё оборвалось. На уроках Защиты от тёмных искусств он старался быть предусмотрительным, старался проверять те кусочки информации, которые извлекал из темных книг. Но, похоже, он допустил несколько ошибок. Да, судя по взгляду Дамблдора, — так оно и было.

— Думаю, Вы не станете отрицать, что исследовали темные рукописи в Запретной секции, — продолжал Дамблдор.

— Только в рамках поручения профессора Мэррифот, — пожал плечами Риддл. Сейчас он едва не кривился от омерзения, вспоминая сидящего Дамблдора на поляне.

— Верно, — подтвердил заместитель директора. — Так вот, я обследовал остатки Запретной секции после нынешнего пожара, и обнаружил удивительные вещи. — С этими словами он открыл столик. — Огарок свечи, обуглившееся блюдце и вот это… — указал он на обгоревшую книгу.

— Что это? — попытался изобразить Том изумление.

— Книга по Красной магии, — охотно ответил Дамбдлор. — Кто-то достал ее перед пожаром. И я хотел бы узнать, кто именно сделал это, Том.

— В школе полно учеников, сэр, — возразил парень, прекрасно понимая, насколько неубедительно звучат его слова.

— Но мало кто из них владеет Красной магией, — кивнул профессор трансфигурации. — Года полтора назад я поймал вас на совершении ритуала темной магии. Если мне не изменяет память, он вызвал тогда пожар в Слизеринской гостиной.

Лицо Тома из пунцового вмиг стало бледным. Неужели тот проклятый пожар оказал ему медвежью услугу?

— Я жду объяснений, Том, — Дамблдор, однако, продолжал смотреть на него холодным взглядом.

— Что же… Не стану скрывать, что я читал книги по темным искусствам, — спокойно сказал Том. — Вы прекрасно знаете, сэр, что я изучаю все разделы магии заранее. Вот и темная магия… Мне, признаюсь, были интересны кое-какие моменты. Однако я уверен, что если бы это сделали ваши дражайшие гриффиндорцы, — голос Тома дрогнул, — вы бы не сказали им и слова.

— Том, поймите, — грустно вздохнул Дамблдор, — я ничего не имею против вашего колледжа. Кроме того, у гриффиндорцев нет увлечений Темной магией, в то время как вы, судя по ответам на экзамене, овладели ей в совершенстве.

— Я веду некоторые занятия за профессора Мэррифот, — напомнил Том.

— Мне это известно, — Дамблдор продолжал смотреть на него с холодной яростью. — Однако для курса профессора Мэррифот не требуется таких познаний в темной магии, какие есть у вас.

Только сейчас Том понял, что Дамблдор смотрел на него так, как, наверное, смотрел на тёмных магов. Парень не мог выдержать этот яростный взгляд; он обвел комнату сине-зелеными глазами и уставился в окно.

— Я просмотрел некоторые ваши ответы и могу сказать, что не у всякого семикурсника хватило бы знаний, более того, — не каждый темный волшебник знает ответы на некоторые из них. А Вы всё сделали совершенно верно. Например, совершенно точно описали компоненты, необходимых для совершения пыточного проклятия: сильное негативное чувство, усиленное желанием причинения боли объекту проклятья.

Паника, охватившая Тома, продолжила охватывать его тело. Он почувствовал, что ленч встал у него поперек горла, а в голове не осталось ни единой мысли…

— Или, например, ваш ответ на вопрос, что высшей формой темных искусств служит достижение титула Мастера Смерти, — продолжал Дамблдор. — Некоторые из ваших знаний, подозреваю, вы почерпнули даже не в Запретной секции, а в Лютном переулке. А это, Том, уже аморальный поступок, наказуемый министерством.

Том равнодушно смотрел на кожаную ручку портфеля. Сейчас ему почему-то вспоминалась первая школьная осень, когда он любил бродить по башням в поисках Серой Дамы, чтобы послушать ее красивые грустные истории. Школьный двор был аккуратно прибран и, казалось, готовился к первому снегу. Точнее, ко второму. Зима в тот год выдалась ранней, и снежные хлопья запорошили Хогвартс сразу после Хэллоуину. Том вспомнил, что утром того дня Серая Дама рассказала ему о легенде про Темного Мастера…

— Слизерин изучал Тёмную магию, однако не был темным магом! — наконец, нашелся Том. Сердце стучало в груди, словно пытаясь вырваться на свободу.

— Однако ваш предок… Да, Том, будем называть вещи своими именами, — холодно кивнул Дамблдор, — сошел с ума, как и большинство темных магов. Если история Слизерина и Ницше вас ничему не научила, то мне очень жаль. Все темные волшебники начинали с того, что «просто хотели узнать»…

— Поверьте, сэр… — пробормотал Риддл. — Я изучал темные искусства исключительно в рамках требования профессора Мэррифот.

— Учитывая это, — предупредительно поднял руку профессор трансфигурации, — я не могу пока дать вам место преподавателя. Директор Диппет говорит, что он возьмет вас, если в течение нескольких лет вы докажете, что не интересуетесь Темной магией.

Том не проронил ни слова. Он попытался подавить слезы, но, кажется, не смог: глаза сверкнули влажным блеском. Этот кабинет он ненавидел со дня смерти Миранды и сейчас чувствовал неодолимое желание наслать на него адский огонь. Профессор Дамблдор сжал его плечо, — Том понял, что это был скорее предупреждающий жест, нежели успокаивающий.

— Падение Гриндевальда не означает, что темная магия исчезла из нашего мира, Том, — спокойно сказал профессор. — Мне бы очень не хотелось, чтобы вы шли по этому пути. Подумайте о своем будущем на досуге. Вы необыкновенно талантливы, и мне будет жаль, если вы растратите его на темные силы. Ступайте, — показал он рукой на дверь.