Тёмный Лорд (джен)

Оставшуюся неделю Риддл провел в нарастающей ярости. Первый день он ходил по школе, словно пришибленный. Затем, глядя на сидящих за фиолетовым столом учителей, он чувствовал непреодолимое желание наложить на каждого из них как минимум по три пыточных проклятия. На Диппета — за то, что тот оказался гнусным предателем. На Мэррифот — за то, что не сумела отстоять его кандидатуру. На Слагхорна — за то, что тот не сказал ни слова в его защиту. На Бири — за то, что тот смеет веселиться, когда Лорду Волдеморту плохо. На Дамблдора… Впрочем, нет. Том не хотел себе признаться, что в глубине души скорее боится профессора трансфигурации, чем ненавидит его.

Временами ненависть Тома доходила до исступления. В такие минуты хотелось сжечь кабинет Диппета вместе с ним и Дамблдором. Том с наслаждением представлял, как они будут визжать, сгорая заживо. Иногда ему хотелось поджечь все министерство, чтобы посмотреть, как оно будет плавиться в адском огне. Лучше всего, если бы в этот момент там оказалось много маглорожденных. Сейчас Том как никогда мечтал увидеть их мучения. Мучения за то, что они смеют занимать теплые места в министерстве, в то время как ему, потомку Слизерина, было отказано в праве всего лишь преподавать в Хогвартсе. На каждого маглорожденного ученика он мысленно накладывал «Круцио» или «Аваду Кедавру».

В груди стояло чувство прощальной горечи, и Том после обеда приходил посидеть на валунах у озера. Глядя на прозрачную воду, он чувствовал, что не хочет общаться ни с кем из одноклассников. Слишком счастливыми они выглядели, обсуждая будущее. Впрочем, у него самого годы, проведенные в Хогвартсе, оставили светлые воспоминания. Что ждет его теперь? Устроиться в министерство простым клерком? Носить бумаги за каким-нибудь отцом Пруэтта или Диггори? Выслушивать, как мальчишка, их окрики за опоздание на десять минут? Это должен будет терпеть от серых ничтожеств он, Лорд Волдеморт, обретший бессмертие в семнадцать лет…

Усмехнувшись, Том грустно посмотрел на идущих мимо пруда Ориона с Натали. На прогулку Адамс, как заправская кокетка, надела вуалетку, которую изящно трепали порывы ветра.

«Блэк докатился до мечтаний о маглокровке», — усмехнулся в голове надменный голос.

«Остается снова выпустить Гейнора», — ответил себе Том, теребя сорванный цветок ромашки. Даже теперь он не мог избавиться от детской привычки что-то теребить в руках.

«И что он решит?» — усмехнулся тот же голос.

Том вздрогнул. Только сейчас он понял, что вся история с Тайной Комнатой была сущим детством. Василиск мог пугать школу, обращая грязнокровок в камень. Но мог ли он изгнать маглокровок и других недостойных, опираясь на василиска? Несколько «авад» учителей — и вопрос будет решен. Том с ненавистью сжал кулак. Если бы его предок хотел покончить с грязнокровками, ему нужен был не василиск, а темные искусства.

Синева неба, очищаясь от облаков, стала ярче. Посмотрев на блестящую лазурь, Том улыбнулся. Все становилось понятно. Ему следовало найти работу, позволяющую в совершенстве овладеть Темной магией. Тогда он сможет низвергнуть существующее магическое правительство, покрывающее маглорожденных, и по настоящему исполнить заветы своего предка Салазара Слизерина. Осталось за малым — найти последователей…

Том оторвал колосок и бросил его в соседнюю ямку с прелыми листьями. У него был клуб «Вальпургиевых рыцарей», хотя это не то. Что такое несколько человек, когда ему нужны сотни и даже тысячи? Задумчиво посмотрев на силуэты серых хогвартских башен, Том поправил складки и повесил пиджак на кривой еловый сук: несмотря на холодный ветер, летнее солнце вступало в свои права.

* * *

Большинство учеников готовились разъехаться по домам, а выпускники — к прощальному балу. Пару дней после экзаменов семиклассников мучили съемками: колдографии делали по колледжам, потом группами и поодиночке. Снимки должны были пойти в выпускной альбом Хогвартса. Девушки буквально бредили им, обсуждая прощальные подписи друг другу.

В последний день Том, пользуясь статусом префекта, осматривал руины Запретной секции. Большинство папирусов безвозвратно сгорели, и восстановить их не было никакой возможности. «Тайны наитемнейшей магии» огонь, как ни странно, пощадил, хотя профессор Дамблдор забрал книгу к себе в кабинет. Зато Хагрид постарался на славу, уничтожив остатки золы на полу. «Такого дуболома можно было бы припрячь и посильнее», — с раздражением подумал Риддл, рассматривая видневшуюся на полках гарь.

На втором этаже тем временем произошел потоп. Второкурсники-гриффиндорцы устроили волшебный дартс: расстрел дротиками Плаксы Миртл. В течение почти часа светловолосый Карен Джойри, нагловатый увалень Артур МакАкртур и худенький Ричард Эйвис обстреливали призрак под восторженные крики одноклассниц. Невозмутимый Реджинальд Уоллес как судья назначал победителям баллы за попадание в голову или живот призрака. Крики были столь веселыми, что даже проходившая мимо Ариэлла Монтегю — младшая сестра Элеоноры — предложила на следующий год устроить в туалете кегельбан, используя вопящую Плаксу в качестве мишени. Предложение слизеринки, несмотря на межфакультетскую вражду, было принято с восторгом. Веселье прервал подоспевший профессор Бири. Снять баллы с Гриффиндора было теперь невозможно, и он просто разогнал веселящуюся компанию. Однако обиженная Плакса, открыв несколько кранов, устроила в коридоре наводнение.

— Плаксу надо искупать в дерьме! — сообщил МакАртур, пока гриффиндорцы гуськом шли в сторону Малого холла.

— Но… Каким образом? — недоуменно пролепетала худощавая Стейси Байз.

— Можно поднять из соседней трубы массу дерьма и обрушить ее на Плаксу, — продолжал МакАртур под восторженный гул.

Том проводил гурьбу грифффиндорцев легкой улыбкой. Затем посмотрел, как завхоз Прингл, ссутулившись, убирает тряпкой лужу и посылает порцию проклятий в адрес Миртл. Солнечные лучи едва проникали в легкое окошко. Том заметил, что у подоконника одиноко стоит Друэлла Розье и разглядывает школьный дворик.

— Наслаждаешься последними школьными днями? — чуть насмешливо бросил он, подойдя к подруге.

— Можно сказать и так, — с улыбкой ответила Друэлла. Том прищурился. С Розье ему всегда было легко болтать обо всем на свете.

— О чем задумалась? — спросил Риддл, присаживаясь рядом на подоконник. На мгновение в голове мелькнула мысль, что выпускникам уже должно быть стыдно сидеть на подоконниках. Но что поделаешь, если очень хочется?

— О твоих друзьях Блэках. Представляешь, — вздохнула Друэлла, — Орион мне на днях со смехом рассказал жуткую историю. Лу в десять лет впервые попросила позволить ей отрубить голову эльфу.

— Прямо так? — поднял брови Том. — Вэл говорила, что она их любила лупить.

— Бабка вроде хотела обезглавить старую эльфийку, — прищурилась девушка на игру солнечных лучей в воде. — Ну, а Лу к ней: хочу сама! Бабушка не мать, — постукала Друэлла костяшками пальцев по дереву, — она Лу любила.

— То есть, позволила Лу это сделать? — скривился Том.

— Кто его знает, — в зеленых глазах Друэллы мелькнул насмешливый лучик. — Лу потом ходила важная, словно шоколад съела. Может, и позволила. Но не это главное, Том, — вздохнула девушка. — Орион хохотал, словно это забавный фельетон. Говорил, что издевался над Лу: мол, как бы твое розовое платье не закапала кровушка.

— А Лу? — Том едва сдерживал смех, представляя, как маленький Орион дразнит важно идущую на каблуках Лукрецию. Сейчас ему казалось невероятным, насколько сильно он когда-то ненавидел ее образ.

— Говорила: смотри, мол, как бы я твою башку не прибила на дверь. Знаешь, мне кажется, что Орион не просто так смотрел на Лу. У Блэков, — поморщилась от омерзения Розье, — это не так ужасно: они все на кузинах женаты.

Том посмотрел на важно летящую фигуру Почти Безголового Ника. Ему вспомнилась та ненависть, с какой говорил Орион о Пруэтте. Он ненавидел гриффиндорца настолько, что решил заживо сжечь. Прежде Том списывал это на безумную ненависть Блэков к гриффиндорцам. Но, глядя на лужу возле туалета, он начинал понимать, что все не так просто.

— Я поинтересовалась у Сайнуса, — продолжала Друэлла, подвигав тонкой шеей, словно ей был немного мал воротник форменного платья. — Он сказал, что у Ориона с Лу были странные отношения. В детстве жили, как кошка с собакой, но Ори обожал подсматривать за порками Лу. Мать однажды поймала его за этим и велела Лу отходить его розгой.

— Ну, а Лу — рада стараться, — Том уже не сдерживал усмешки. Впервые после беседы с Дамблдором он позволил себе развеселиться.

— Сайнус говорил, что Лукреция на следующий день устроила целый спектакль. Орион должен был в ожидании сестрички стоять на коленях у ведра, в котором мокли длинные розги, а потом Лу с наслаждением всыпала братику тридцать горячих, — брезгливо поморщилась Друэлла.

— У тебя очередной приступ блэкофобии, — усмехнулся Риддл. — Интересно, чем сегодня они изволили не угодить мисс Розье?

Вместо ответа девушка расстегнула сумку. Том с интересом смотрел, как мелькали ее длинные пальчики. Ее руки напомнили ему руки Эмилии, разве что у той была бледнее кожа и острее ногти. Покопавшись с минуту, Друэлла, наконец, протянула приятелю тонкий вскрытый конверт из белого пергамента. Когда Том взял его в руки, Друэлла кивнула. В конверте оказалось письмо, и парень, прищурившись, поднес его к глазам:

Дорогая мисс Розье!

Мы рады сообщить, что Вы будете обручены с мистером Сайнусом Блэком. Соответствующая договоренность была, как Вам известно, достигнута 3 ноября 1932 года. Леди Ирма Блэк имела честь подтвердить согласие на брак 21 июня с. г. Официальная процедура помолвки состоится через полгода.

С глубоким уважением,

Ариэлла-Электра Розье

— От мачехи, — Друэлла старалась говорить равнодушно, хотя ее голос предательски дрогнул.

— Ты не хочешь поговорить с Рэем? — осторожно спросил Том.

— Смысл? — Тонкие губы девушки дернулись в легкой усмешке. — Рэй женится на Элле — это ясно, как божий день.

— Ты веришь, что он влюблен в эту малышку? — поднял брови Риддл.

— Влюбится, — спокойно сказала Розье. — Наш закон: влюбляться в того, в кого положено.

Зеленые глаза Друэллы блестели, словно в них застыли невыплаканные слезинки. Кто-то со стороны, возможно, счел бы, что девушка вот-вот расплачется. Но так мог подумать только человек, не знающий Розье. Серо-голубое небо становилось все более хмурым, предвещая сильный дождь.

— Разве можно влюбиться в кого-то силой? — спросил, наконец, Том. — Нельзя же в самом деле сказать себе, что с понедельника Элла будет для меня самой лучшей девушкой на свете.

— Еще как можно! — Том дернулся, изумленный простым и жестким тоном Друэллы. — Вы идеалист, мистер Гонт, — ее губы растянулись в насмешке. — Именно вот так Рэй себе и скажет — точнее, уже сказал.

— Что малышка Нотт — лучшая девушка на свете? — изумился Риддл.

— Почему нет? — Друэлла, казалось, весело наступила на него, словно они оба были первоклассниками и разыгрывали шахматную партию. — Из знатного рода, богата, хорошо воспитана, синеглазая кукла…

— Но ведь ты же не сможешь сказать себе, что Сайнус — лучший мужчина на свете, а Блэки — лучшая семья?

— Обязательно скажу. В свое время, — тихо добавила Друэлла. — Между прочим, если я выйду за Сайнуса, Лив станет свободной, — лукаво улыбнулась она Тому. Впрочем, в ее лукавстве чувствовалась какая-то жалость, словно Розье не бравировала успехами, а только пыталась подбодрить саму себя.

— Я счастлив, — холодно ответил Том.

Со стороны Запретного леса в замок возвращались несколько гриффиндорцев. Недавно прошедший дождь оставил лужицы на гравии, и они, огибая их, весело шли к школе. Только сейчас, глядя на бегущих ребятишек, Том ощутил каждой клеточкой тела, что его школьная жизнь окончена. Эти дети будут радоваться и прыгать, убегать в «Сладкое королевство» и дразнить Хагрида, драться на дуэлях и быть может даже лазить в Запретную секцию… А он? Что в самом деле будет делать он, Том Риддл, нищий мальчишка?

«Лорд Волдеморт — Единственный и Подлинный Наследник Салазара Слизерина», — расхохотался в голове надменный голос.

«Ну и что из того? — устало ответил себе Том. — С послезавтрашнего дня — обычный безработный».

«Ты разве забыл? — коварно напомнил тот же голос. — Слизерин был даже не человеком, а сверхъсуществом, вроде олимпийских божеств. Разве у Лорда Волдеморта нет его могущества?» — хихикнул тот же голос.

На миг Тому показалось, будто он находится в каменном коридоре. Факела мерно чадили, и он, не желая того, сделал шаг по лестнице с побитыми каменными ступеньками. На душе холодело, но Том упрямо шел вперед. Каменная лестница убегала все ниже, и Том, глядя на грубо отесанные камни, почувствовал холод страха.

— Том? — Он дернулся, почувствовав мягкое прикосновение. — Все хорошо?

Друэлла смотрела, словно из тумана. Что-то мелькнуло в ее глазах: уж не забота ли? Том рассеянно посмотрел в окно на раскисший гравий.

— Нет, что ты… Я так, вспоминаю… — губы Тома чуть шелохнулись, изобразив подобие улыбки. — Помнишь, когда мы в первый раз приплыли в Хогвартс, нас встретила внизу старушка Мэррифот?

— Ты стал сентиментален, — съязвила Друэлла, проведя ногтем по подоконнику. — Хотя я тоже вспоминаю, какой тогда лил дождь.

Том кивнул. Его до сих пор удивляло, насколько голос Друэллы мог меняться, оставаясь одновременно спокойным. Розье умела, не повышая голос ни на йоту, выражать как едкую насмешку, так и сострадание.

— Ливень был знатным, но я вспоминаю не дождь, а слова профессора Мэррифот, — Том нетерпеливо потеребил край мантии. — Помнишь, она сказала, что в Хогвартсе четыре колледжа? Я тогда подумал: почему в любом списке Гриффиндор всегда первый, а Слизерин — последний?

— Скажите, какой патриотизм, — рассмеялась Розье. — Хотя, знаешь, я о чем-то таком подумала на первом матче по квиддичу. Ты сидел, мечтая поскорее сбежать. А меня коробило, как три колледжа махали рыжими флагами, словно они все — облезлые кошки.

— Ничего не поделаешь — война, — вздохнул Том. — Если… весь Слизерин будет как один военный лагерь, думаю, мы могли бы добиться куда большего!

С минуту он пристально смотрел на Друэллу, которая, казалось, пыталась понять слова приятеля. Как обычно, Риддл не мешал ей думать, словно ожидая поддержки или критики.

— Ты, верно, забыл историю, — мягко сказала Друэлла. — Слизерин в конце концов был вынужден уйти из школы, оставив нас на положении полуизгоев в подземельях, — скулы ее личика дернулись в легком тике. — Что сделают другие с нами теперь, если их в три раза больше, чем нас?

— Да, их больше, — Том нервно поправил начищенный до блеска значок. — Но не забывай: часть колледжа Ровены за нас. Барсучата не в счет, — презрительно скривился он.— Ну, а кошаки хотят жить, наслаждаться тупостью, квиддичем и бездельем. Они хотят тявкать, а мы хотим воевать. Всегда и без устали, — сверкнули его глаза синеватым отливом.

— Эту войну мы проиграем, — спокойно сказала Друэлла. — Ладно, Том, мне пора.

Девушка соскользнула с подоконника и пошла вперед. Начал накрапывать дождь, и Том с удивлением посмотрел, как капли воды начинают закрывать стекло.

* * *

С утра дул ледяной ветер и лил затяжной дождь. Том заснул и проснулся под плеск волн озера. Всю ночь ему снились темные коридоры, по которым он, ежась от холода, шел быстрым шагом. В голове пульсировала мысль найти что-то — хотя что именно, Том упорно не помнил наяву. То было странное, фанатичное желание любой ценой добраться до этого чего-то, и это что-то постоянно ускользало от него. Одноклассники в гостиной весело трепались о том, кому какие смокинги прислали родители. Риддл не особо слушал их треп — служба проката одежды Хогвартса как всегда выручила его из затруднений.

Волшебный потолок изображал обложные тучи, как нельзя лучше соответствовавшие настроению Тома. Кругом вертелись немногочисленные семиклассники — далеко не все из тех, кто стоял в дождливый вечер в очереди за распределением, дожили до сегодняшнего утра. Райвенкловки Джулия Кэмпбелл и Салли Купер обсуждали новые бальные платья. На заднем плане спешил профессор Бири, давая наставления хаффлпаффцам. Лестрейндж трепался с Мальсибером о том, что после памятного пожара Пруэтт вряд ли сможет иметь детей.

«А если бы, например, сдох Мальсибер, ты сильно переживал?» — равнодушно произнес надменный голос.

На мгновение лицо Тома разделила морщина. Насмешливый оппонент попал, как обычно, в точку. Вспоминая застывшее тело Эмили, парень подумал о том, что он в самом деле хотел бы увидеть мертвого Мальсибера: желательно, конечно, чтобы он хорошенько помучился перед смертью. Интересно, можно ли умереть от долгих «круциатусов»?

— Том! — подошедший Слагхорн всплеснул руками, — Том, не забывайте: в пять у меня прощальное заседание клуба!

— В самом деле, сэр? — Риддл постарался бросить на профессора открытый взгляд. — Но как же… выпускной?

— Бал начнется в девять, — лукаво подмигнул зельевар, поправив темно-зеленую мантию. — Маглы в таких случаях говорят: с корабля да на бал! Кстати, мой мальчик, — понизил он голос, — кого Вы видите префектом?

— Лив, — не задумываясь ответил Том. Про себя он усмехнулся, представив, с каким удовольствием Оливия будет снимать баллы с других колледжей.

— Пожалуй, — просияло лицо Слагхорна. — Мисс Хорнби немного рассеянна, но будет замечательным префектом. А что скажете насчет… мистера Блэка?

«Можно было даже не гадать, профессор — усмехнулся про себя Том. — Впрочем, Орион был ничем не хуже других».

— Думаю, сэр, Орион будет хорошим префектом, — ответил Том. Гриффиндорка Мона МакКейб о чем-то болтала с Мальмом Вэйном и они, рассмеявшись, стали подниматься из-за стола.

— Вот и отлично, — обрадовался зельевар. — Уверен, директор Диппет одобрит наши с вами, — подмигнул он, — назначения. Жду в пять!

Том проводил его ехидным взглядом и посмотрел на витражи. Слизерин, как прежде, сидел возле болота с небольшой черной гадюкой. Наверное, тогда, тысячу лет назад, тоже был пасмурный день… Салазар был совсем молод и, вероятно, не знал, что ему скоро предстоит покинуть любимую школу. Том еще раз взглянул в сиявшие ярко-бирюзовые глаза мужчины: на миг ему почудилось, будто Салазар подмигнул своему потомку. Довольно забавно, что он ушел из школы по вине волшебников, которые были в сотни раз слабее его. Впрочем, его Наследник тоже вынужден уйти. Уйти потому, что его идеи пришлись не ко двору каким-то там дамблдорам, бири или… как бишь их там? Почувствовав ком у горла, Том достал дневник и, обмакнув перо, вывел:

Почему проиграл Слизерин?

Дневник подождал с минуту, а затем спокойно ответил:

Малыш Томми чувствует себя достаточно сильным, чтобы обсуждать великого предка?

Том посмотрел на кожаный переплет со смесью досады и удовольствия. Ругаться было бессмысленно, и он написал:

Да, чувствую. Так почему Слизерин, обладая силой богов, был вынужден уйти?

Дневник, словно дразнясь, пошелестел лощеными страницами, а затем вывел:

Потому, что не был готов идти до конца. Отчего проиграл Бонапарт? От того, что остановился и заговорил о мире. Надо было предать огню абсолютно все на пути. Отчего пал Гриндевальд? От того, что делал паузы после бомбежек и думал договориться. Но с врагами не договариваются — врагов уничтожают.

С минуту Том с изумлением смотрел на дневник. Эта ужасная бумага, казалось, выражала его самые потаенные желания. Вздрогнув, он повертел перо. Надо было отвечать, но ничего путного не приходило в голову. Однако дневник опередил его:

Слизерин тоже не хотел войны. Объявив грязнокровок низшими, все мечтал уладить дело полюбовно. Но так не бывает. Объявляя войну, надо быть готовым идти до конца.

Несколько минут Том обдумывал, что написать, но тетрадь опередила его:

А малыш Томми готов идти до конца?

Риддл почувствовал, как на щеках выступил румянец. Едва ли он понимал, что именно с ним происходит, но легкое головокружение захватывало целиком. Подумав, он с силой захлопнул дневник и бросил его в сумку.

«К черту…» — подумал Том, осматриваясь вокруг. Дневник снова и снова ставил его в тупик, словно каждый раз предлагая все более жестокие желания. Парень почувствовал приступ холода и, встав из-за стола, пошел к озеру. В последний раз.

Без десяти пять Том, как и положено, вернулся в подземелья. В кабинете профессора Слагхорна все было готово к праздничному вечеру. На столе стояли белый китайский чайник и изумрудные часы. Тусклый салатовый свет, струившийся из небольшой лампы, сливался с яркой зеленью часов. Сам Слагхорн восседал во главе стола. Рядом с ним сидели только мальчики их класса: Лестрейндж, Блэк и Крэбб, которого зельевар зачем-то притащил в свой клуб. Не хватало Нортона Мальсибера, но тот, наплевав на межфакультетские предубеждения, волочился за Салли Купер.

— Ах, Том, вот и вы! — воскликнул Слагхорн. — Вы снова, мой мальчик, прислали мои любимые сушеные ананасы!

— Традиция, сэр, — ответил Риддл, рассматривая зельевара. На этот раз он нарядился в парадный темно-серый пиджак с белыми разводами и новую черную «бабочку». «Словно именинник», — усмехнулся про себя слизеринец, присаживаясь рядом с Лестрейнджем. Сам Том уже надел взятые напрокат темно-коричневый парадный пиджак, коричневую «бабочку» и такие же лакированные туфли.

— Великолепно, мальчики, — обвел их бесцветным взглядом Слагхорн. — Как ни жаль мне расставаться с вашим замечательным выпуском, но у меня есть кое-что, позволяющее сгладить грусть, — щелкнул он по изумрудным часам.

«Да у него сегодня просто аншлаг, — подумал Том, рассматривая с интересом зельевара. — Светится так, словно мы пришли поздравить его с юбилеем!»

— Для начала, друзья, хочу попотчевать вас светской новостью, — поправил «бабочку» декан Слизерина. — Септимус Уизли — молодой перспективный аврор — недавно получил тяжелое ранение в стычке с темными силами.

— Жаль, совсем не сдох! — рассмеялся Лестрейндж.

Шум смолк. Компания, как по команде, с недоумением посмотрела на Рэндальфа. Том прикусил губу. Его приятель не отличался гуманизмом, однако столь неприкрытое проявление ненависти с его стороны он видел в первый раз.

— Рэй, Рэй, — укоризненно покачал головой Слагхорн, хотя Том чувствовал, что сам зельевар с трудом сдерживает улыбку. — Ну что вы, право, такое говорите… Это, в конце концов, отвратительно — желать человеку смерти.

— Понимаю, сэр, — Рэндальф попытался придать лицу грустно-сожалеющее выражение, хотя смеющиеся глаза выдавали его с головой. — Однако Уизли — настоящий позор волшебного мира. Вы ведь читали позавчерашний «Пророк»?

— Однако, Рэй, я не замечал у вас больших склонностей к политике, — шутливо выставил вперед влажные руки декан Слизерина. — Видимо, ошибался. Семья Уизли, согласен, не отличается манерами, но чтобы так радикально…

Все рассмеялись. На минувшей неделе Септимус Уизли в самом деле предложил министру Спенсер-Муну принять закон, требовавший от аврората проверить библиотеки чистокровных родов на предмет темной магии. К изумлению многих, в поддержку закона высказалась и супруга Септимуса — Цедрелла Уизли, носившая в прошлом фамилию Блэк. Престарелый Арктурус Блэк публично отрекся от дочери, заявив корреспондентам «Пророка», что у него всегда было только две девочки. Скандал набирал обороты, и Том чувствовал, что несмотря на победу над Гриндевальдом, в воздухе… Да нет, даже в этой освещенной салатовым сумраком комнате… Снова запахло порохом.

— Закон блокируют в Визенгамоте, — спокойно сказал Альфард Блэк. — У Септимуса нет ни малейшего шанса, — покачал он головой.

«Если нет — откуда столько волнений?» — подумал Том, прищурившись на отсвет лампы. Он чувствовал, что в его голове рождается новая мысль, которую он пока не мог точно сформулировать.

— Уизли, конечно, ведут себя не подобающе для чистокровных волшебников, — кивнул Слагхорн. — Впрочем, нынче маглолюбие в моде. Лестрейндж, — лукаво погрозил он пальцем, — научитесь держать себя в руках: это важно для карьеры.

«Которую тебе обеспечит папочка», — Том посмотрел на фарфоровый чайник. Никогда прежде одноклассники не казались ему столь ничтожными, как теперь, когда родители пообещали каждому из них какую-то должность. Ничтожные родители произвели ничтожных детей — закон жизни оставался непреклонным с тех пор, как Том видел довольных детей на цирковых представлениях.

— Однако, бог с ним, Уизли, — улыбнулся Слагхорн. — Альфард, сочувствую: я очень любил Цедреллу — до сих пор вспоминаю милую девочку, — вздохнул он. — И все же… У меня есть более интересное событие. Провожая ваш класс, я решить набросать что-то вроде кодекса слизеринца.

— Кодекса слизеринца? — недоуменно поднял глаза Лестрейндж.

— Именно так, — развернул профессор лежащий рядом с ним свиток пергамента. На гладком лбу зельевара выступило несколько морщин — верный признак волнения. — Это будет мой маленький подарок для вашего курса!

Слагхорн пошарил в кармане пиджака и достал очки в инкрустированной золотой оправе. Эти очки он использовал редко — разве что для чтения газет.

— Прежде всего, мы никогда не считали другие Дома равными себе. Попасть в Слизерин — значит, ощущать себя избранным. Мы держим других на расстоянии, не подпуская близко никого. Основатель нашего колледжа Салазар Слизерин говорил, что его ученики созданы для политики и власти, — елейно улыбнулся профессор. — А разве могут обреченные на власть считать себя такими, как все?

Зельевар остановился. Затем, помолчав с минуту, бросил на притихших учеников многозначительный взгляд и продолжил:

— Кроме того, мы никогда не признаем вражду в своем Доме в присутствии других учеников. Если мы наделены властью от природы, то мы не можем ссориться перед теми, кем должны управлять.

Том почувствовал скуку. Первый принцип казался ему настолько самоочевидным, что его должны были понимать все и без слов зельевара. Зато второй… Том едва не усмехнулся, вспомнив Лукрецию и Нортона.

— Наконец, последняя третья заповедь… — сдвинул зельевар очки на кончик носа. — Слизеринец не должен открыто провозглашать свои цели… Вернее, не так. Слизеринцы должны уметь управлять с согласия самих управляемых, — Лестрейндж от любопытства вытянул шею. — Власть хороша, когда она осуществляется железной рукой, но в бархатной перчатке. Вот, пожалуй, и пока и все, — кашлянул Слагхорн.

Профессор замолчал, словно наслаждаясь эффектом от своих слов. Тусклый салатовый свет лампы играл по столу. Альфард Блэк массировал лоб, словно пытаясь о чем-то размышлять. На лице Лестрейнджа застыла улыбка, словно он думал о чем-то хорошем. Крэбб хмуро смотрел вокруг. Риддл внимательно посмотрел на сияющее лицо Слагхорна и, дернув кончиками губ, с едва различимой насмешкой произнес:

— Однако, сэр… Такие замечательные правила можно записать и создать что-то вроде кодекса Слизерина.

— Именно, Том! — Зельевар поднял пухлый палец. — Поверьте, мой мальчик, я и сам подумываю над этим. Можно прямо назвать его «Кодекс змей», — продекламировал он, словно поднимал тост.

— В таком случае, — неожиданно сказал Лестрейндж, — я берусь договориться об издательстве «Кодекса змей» и преподнесения Вам экземпляра к Рождеству.

— Отлично… Вот Вам задание на дом, Лестрейндж. Только не забудьте пригласить мистера Риддла к обсуждению, — воскликнул Слагхорн. — Он отменный редактор и, уверен, сделает его на высшем уровне.

— Кажется, может получиться забавное «Пособие юного слизеринца», — откликнулся Том.

— И верное, заметьте, верное! — резюмировал Слагхорн.

Ребята переглянулись и улыбнулись — кроме разве что Энтони Крэбба, который, хлопая глазами, недоуменно смотрел на песочные часы. Риддл, подумав с минуту, присоединился к остальным — в шутках профессора зельеварения всегда было что-то объединяющее и теплое.

* * *

В половине девятого Том, Рэндальф и Энтони спустились в холл. Девушки группками стояли вдоль стен, и, словно осознавая свою значимость, с улыбкой смотрели на ребят. На всех выпускницах, как и положено, были разноцветные длинные платья и лакированные туфли на высоком каблуке. Мальком Вэйн, не обращая внимания на треп Пруэтта, подбежал к сияющей красным платьем Моне МакКейб и, взяв ее за руку, стал рассказывать что-то веселое. Нортон Мальсибер, важно шествуя в угольном смокинге, отпускал шуточки шедшей рядом с ним райвенкловке Салли Купер, которая смущенно демонстрировала серебристое платье.

Большой зал на сей раз особенно не украшали: то ли из-за войны, то ли из-за жадности министерства не наскребли достаточно денег. Снова раздвинули столы, образовав большой то ли танцевальный, то ли фуршетный круг. По бокам сияли редкие газовые фонари, освещая зал матовым светом. Волшебный потолок сиял первыми июльскими звездами. Вместо учительского стола стоял наколдованный макет школы. Над ним висела надпись из красных, синих, зеленых и желтых огней: «До свидания, Хогвартс!» Фуршетный зал наполнился веселым шумом. На время была забыта межфакультетская вражда, и даже гриффиндорцы при встрече спокойно обменивались парой фраз со слизеринцами.

Через мгновение взгляд Тома упал на тонкую фигурку в темно-сером бархатном платье, стоящую возле гигантских часов с изумрудами. Парень усмехнулся: Араминта без сомнения искала взглядом его. В распущенных белых волосах поблескивало дорогое украшение — возможно, что это были бриллианты. Обычная детскость ее лица словно перешла с ней во взрослую жизнь, хотя тонкие линии шеи и плеч казались по-прежнему беззащитными и хрупкими. Насмешливо посмотрев в темно-синие глаза подруги, Риддл, улыбнувшись, подошел к Араминте и протянул ей руку. Слизеринка, смущенно улыбнувшись, молча взялась за нее и, нежно погладила локоть парня.

— Шикарно смотришься, Минни, — насмешливо сказал Том, слушая стук ее каблучков.

— Я знала, что тебе понравится, — чуть покраснела Араминта. — Сегодня ты точно не посмотришь больше ни на кого, — капризно добавила она.

— Никогда бы не подумал, что ты так воинственна. — Том вел ее так спокойно и уверенно, словно Минни принадлежала ему много лет. Девушка не сопротивлялась, а напротив, радостно шла рядом с ним, посылая улыбки окружающим.

— Ты меня плохо знаешь! — проворковала Араминта, поправив край платья.

— Помню, ты обещала тянуть ремни из кожи соперницы, — подколол ее Том.

— Это было бы великолепно, Том! Враг должен быть растоптан, — опустила ресницы Араминта, провожая насмешливым взглядом одетую в оранжевое платье Эллу Боунс.

Глядя на пробегавшие по ее личику легкие пятна, Том подумал, что его спутница в самом деле наслаждается от представления зверской сцены мучений. Впрочем, ее острые коленки и легкий шаг говорили о том, что она сама была создана быть чьей-то добычей. Обладание хрупким телом Араминты, доведение ее саму до мучений были, должно быть, желанием каждого, кто видел ее силуэт.

— Том, ты только посмотри… — прервала его мысли Араминта, словно напомнив, что кроме тонких бедер и нежных коленей существует еще досадное недоразумение под названием она сама.

Том обернулся и обомлел. Друэлла Розье шла по залу в темно-зеленом вечернем платье. Трудно было представить, насколько сильно может измениться девушка за считанные часы. Игра свечей освещала ее силуэт, а блестки платья придавали ей высокомерное изящество. Медленно пройдя мимо Лестрейнджа, недвусмысленно строящего глазки Марте Винс, она снисходительно улыбнулась подбежавшему белобрысому хаффлпаффцу Нэтану Фроггу.

— Бедняга Нэтан, — шепнул Том, наклонившись к Араминте. — Дру сейчас, как укротительница на арене.

— Фрогга не стоило бы и укрощать, — ответила девушка, погладив его руку.

Бросив взгляд на Розье, лукаво улыбавшуюся Нэтану, Том подумал, что она была бы отличной парой Рэндальфу. Едва ли Лестрейнджу было так сложно уломать родителей на их брак. Пожалуй, с такой женой Рэй мог бы занять видное положение в министерстве… Пролетавшие свечи заставляли учеников отбрасывать длинные тени на наколдованный паркетный пол. И Лестрейндж улыбался не Друэлле, а Марте, плотоядно рассматривая ее тонкую фигурку.

— О, вот вы где, — поклонился подошедший Альфард Блэк. Араминта, присев, сделала ему изящный книксен, словно они уже были не школьниками, а старыми знакомыми, встретившимися на вернисаже. — Том, Минни, идемте, я покажу вам нечто интересное. — В дальнем конце залы эльфы начали разносить подносы с пирожками и бокалами шампанского — выпускникам по случаю начала новой жизни впервые полагалось вино.

— В самом деле, Альф? — спросил Риддл с легкой насмешкой. За все годы учебы он не помнил ни одного раза, чтобы Блэк обратился к нему с каким-то вопросом — разве что поблагодарил за спасение Вальбурги.

— Да, Том… Поверь, оно стоит того, — Блэк и указал рукой на выход.

Минни нахмурилась, но Риддл властно сжал ее маленькую ладошку. Они вышли через скрипучую дверь, и, поднявшись по сверкавшей лестнице, попали в Малый холл. Картины, как прежде, переливались в сумеречных бликах витых белых свечей. Подумав с минуту, Альфард остановился возле одной из них. На холсте был изображен высокий голубоглазый мужчина с седой бородкой клинышком и в горностаевой мантии. Глядя перед собой, он вручал грамоту преклонившему колени волшебнику с распущенными волосами. Старинная вязь гласила: «Его Величество Король Эдуард III вручает дарственную грамоту директору сэру Ральфу Селдену. 13 января 1339 г. от Р.Х.».

— А ведь ее здесь не было, — сказал, прищурившись, Том. Минни одарила его любопытным взглядом. — Я изучил картины на втором курсе.

— Верно, — кивнул Альфард. — Картина появилась с месяц назад. Наверное, ее повесил Дамблдор. — Том подавил мелькнувшую гримасу отвращения. — Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

— Что нам давал грамоты король? — переспросил Риддл. Сейчас его внимание привлекала витая свеча на бронзовом подсвечнике в виде виноградных гроздьев, на которые медленно капал воск, застывая неровными пятнами.

— Больше, Том, — покачал головой Альфард. — Получается, что мы до «Статута секретности» спокойно общались с маглами? — нахмурился он.

— С маглами? — досадливо поморщилась Араминта, словно к ее беленькому носику преподнесли мерзко пахнущий кусок.

— Успокойся, это Король, — шепнул Том насупившейся подруге.

— Не только Король, Том… Тут были и придворные, дворяне… — Выходит, они про нас знали?

— Разумеется, — пожал плечами Том и посмотрел на зеленый палас, закрывавший темный паркетный пол.

— Значит, мы могли жить мирно? — продолжал рассуждать Альфард, потирая холодный лоб. — Все мои презирают маглокровок. Но, собственно, за что?

— Ты не разделяешь мысли тети Ирмы? — холодно посмотрела на него Араминта. Альфард ничего не ответил, но окинул ее внимательным взглядом, словно вдруг осознал, что его и кузину разделяет стена.

Араминта нетерпеливо потянула спутника вперед. Том не сопротивлялся, а пошел за ней, оставив Альфарда наедине. Впрочем, едва ли он заметил бы их отсутствие — картина, казалось, поразила его целиком. На сверкающей лестнице Том осторожно погладил плечи спутницы от чего она счастливо улыбнулась, — как, должно быть, улыбается ребенок, узнавший, что Санта Клаус все-таки существует.

Веселье, между тем, было в самом разгаре. По центру зала важно шествовал одетый в дорогой светло-серый пиджак Филипп Диггори. Следом за ним шла толпа девушек-хаффлпаффок, которых приветствовали радостными возгласами — требовались партнерши для танцев. Даже пухлая Сьюзен Принс не стояла в одиночестве у стены, как обычно, а болтала с райвенкловцем. Не успел Том рассмотреть вошедших, как к ним подошел раскрасневшийся Рэндальф Лестрейндж и начал что-то бормотать.

— Представь, я уже стал говорить ей о поэтах елизаветинской поры, но… — потупился он.

— Ну, а Марта? — спросил Том, сообразив, что речь идет о Винс. В отдалении мелькнуло ее длинное голубое платье. Директор Диппет, похоже, решил украсить тускловатый зал и наколдовал целый ряд зеркал.

— Не горюй, тебя приласкает Элла, — съязвил Риддл.

— Ага… Через пять лет, — скривился Лестрейндж.

— В тысяча девятьсот пятидесятом году, — притворно трагически вздохнул Том. — Между прочим, отменная дата: середина столетия.

— А пока?

— А пока пухлые хаффлпаффки, — развел руками Риддл. — Ничего, даже Поллукс и Кастор развлекались с пухлыми дочерями Левкиппа.

Неподалеку раздался пронзительный визг: кто-то из девушек, похоже, отведала шампанского первый раз в жизни. Профессор Бири уже спешил к ученицам — проверить, что именно там произошло.

— Кстати, Том, ты слышал? — прошептал Лестрейндж, — Вчера авроры выдержали настоящий бой с темными магами в кафе «Диркин и Ллойд».

— Прямо в Косом переулке? — изумился Том. Шедший напротив Мальсибер уже плотоядно обнимал за талию Салли Купер, и та не сильно противилась его руке.

— Кафе полностью сожгли… Кричали, что Темный Мастер явился. Придурки, — выплеснул ярость Лестрейндж. — Посажен их Мастер.

Несколько минут стояла тишина. Затем, по взмаху палочки Дамблдора, возник громадный оркестр из пустых музыкальных инструментов. Ученики замерли, и инструменты, словно не желая испытывать их терпение, заиграли вальс. Повинуясь инстинкту, Том властно положил руку на талию Араминты и, вытянув ее вторую руку, потянул ее на круг. Девушка, хлопнув ресницами, покорно сжала его руку и заскользила по зеркальному паркету.

Слушай неведомый гул голосов

Из таинственной тьмы черногорских лесов.

— Это Ивановичи*, — зашептала Араминта. — Под него кружилась моя бабушка. — Риддл с удовольствием осмотрел мелькавший темно-серый край ее платья. Несколько учеников начинали кружиться рядом с ними, и вскоре весь центр зала наполнился танцующими парами.

— С твоим дедушкой? — ехидно спросил Том. Партнерша не ответила, а томно опустила глаза. Больше всего ему хотелось властно сжать ее тело и потащить наверх.

Долго плутает по свету Дунай,

Ищет дорогу в потерянный рай.

И, камышами в затонах шурша,

Стонет его душа.

Разноцветные платья мелькали все сильнее. Дамблдор с улыбкой смотрел на выпускников. Том усмехнулся ему в ответ. Странно должно быть смотреть на человека, которого ты приговорил к смерти. Риддл, однако, знал, что если и есть на свете волшебник, способный уничтожить бородача, то это только Лорд Волдеморт. Минни скользила рядом с ним, и Том чувствовал, что ей сейчас хочется прижаться к нему.

Горы закрыли дорогу ему,

Горло сдавили и гонят во тьму.

Молнии гаснут и просятся в плен

Каменных серых стен.

— Как ты думаешь, Том, — вдруг прошептала Араминта. — Убить магла страшно?

— Какие вопросы, малышка, — усмехнулся Риддл, глядя в ее прозрачные синие глаза. — Твой дорогой кузен Альфард едва ли похвалит тебя за такие мыcли.

— Альф всегда был полоумным, — парировала Минни. — Подумай, Том, это видимо что-то вроде охоты на опасного зверя, — кокетливо опустила она веки.

Том усмехнулся, глядя вокруг. Возможно, его хрупкая малышка, чьи плечи он еще не раз погладит сегодня, была права. Сегодня он выйдет из этого зала в большой мир — там, где остались приютские маглы. Те самые маглы, что были страшны для Тома Риддла. Зато для Лорда Волдеморта они были всего лишь занятной дичью. Стаббс… Перед глазами снова возник образ висящего кролика…

— Так это забавно, Том? — капризно улыбнулась Араминта. — Я видела в детстве охоту. Это… невероятно…

— Carpe Diem**, детка… — наставительно произнес Том, погладив ее талию и с удовольствием посмотрев на скользящего неподалеку Мальсибера. Все только начиналось.

Примечания:

* Имеется ввиду вальс И. Ивановичи «Дунайские волны».

** Лови момент (лат).