Тёмный Лорд (джен)

Дорогой Том!

Пишу, чтобы выразить изумление. Мне трудно поверить, что Вы, обладая такими талантами, уже более месяца работаете в «Горбин и Бэрк». Мне грустно, что так все получилось, однако профессор Дамблдор был категорически против вашей кандидатуры. Не стоит отчаиваться: возможно, через два-три года директор Диппет изменит решение.

Искренне Ваша

Галатея Мэррифот

Риддл равнодушно пробежал глазами по письму и поднес пергамент к горящей свече. Огонь быстро охватил пергамент, и Том едва успел одернуть руку. Неужели профессор Мэррифот рассчитывает, что после случившегося Лорд Волдеморт ответит на ее послание? Том удовлетворенно посмотрел на горстку золы и распечатал следующий конверт.

Дорогой Том!

Надеюсь, вопрос с вашей работой разрешился успешно. Я слышал, что Вы стали коммивояжером в «Горбин и Бэрк». Неплохая должность. Репутация «Горбин и Бэрк» остается спорной, но работа в этом магазине может стать хорошей школой.

Я считаю, что Вы, мой мальчик, заслуживаете большего. Обстоятельства, к сожалению, сыграли не в Вашу пользу. Но, поверьте, отказ директора Диппета — далеко не конец. Если бы Вы обратились ко мне, я замолвил бы за Вас слово в министерстве.

Искренне Ваш,

Гораций Слагхорн

P.S. Директор Диппет одобрил назначение префектами мистера Блэка и мисс Хорнби. Думаю, они отлично справятся с обязанностями.

Изумрудные чернила покрывали белый пергамент изящными линиями: профессор зельеварения остался верен самому себе даже в страсти к мелкой роскоши. Обмакнув перо в дешевую чернильницу, Том вывел:

Дорогой сэр!

Большое спасибо Вам за письмо и заботу. Работа в «Горбин и Бэрк» меня полностью устраивает. Ближайшие мои перспективы будут связаны с ней.

С уважением,

Том Марволо Риддл

Дописав записку, Риддл улыбнулся. Все же в толстяке Слагхорне было что-то умильное. Он не сказал ни слова в защиту Риддла, но… Тому казалось, что из всех преподавателей декан Слизерина был на его стороне. Пощипав перо, Том кликнул филина Абракаса — почтальона «Горбин и Бэрк». Получив пергамент в лапу, серая птица вылетела в приоткрытое окно с плохо прокрашенной белой рамой.

Август выдался промозглым. Дожди шли по трое суток, перерастая то в сильные ливни, то в обложную мокрую пелену, то в непродолжительные промозглые затишья. Пахло сыростью, размокшим деревом и щебенкой. Из-за туч к семи становилось темно, словно стояла осенняя мгла. Оставался последний конверт — длинный, с семейным гербом Лестрейнджей. От взгляда Тома свеча разгорелась ярче, и парень распечатал конверт.

Привет, Том!

Извини, что отвечаю не сразу. Элла с родителями приехала к нам, и приходится проводить много времени с будущей миссис Лестрейндж. Вчера ходили на охоту с отцом и Ноттами. (Помнишь, я рассказывал, что нам принадлежит большой лес в Глостершире?) Знаешь, это намного приятнее, чем сидеть с капризной девчонкой, которая все время норовит мне рассказать про Малфоя.

Отец удивлен, что ты выбрал для работы «Горбин и Бэрк». Я, признаюсь, тоже — с твоими-то способностями. Но если ты думаешь, что Карактак Бэрк (между нами, он скользкий тип) поможет тебе в жизненном пути, то почему бы и нет?

Орион влип по-настоящему, так что не удивляйся долгому отсутствию его писем. После школы он не явился домой, а снял с Натали Адамс комнатку в «Дырявом котле», где они отменно порезвились. Очкастая полукровка из Райвенкло оседлала породистого блэковского скакуна и проскакала на нем, поди, до Индии! После ночных скачек они, сами понимаешь, дрыхли, как убитые, а вечерами гуляли по паркам и набережным Лондона. Смеялись, целовались… Тут-то их и накрыли Блэки. Мелания пришла в негодование и заперла Ори под засов, как умалишенного. Могу ее понять: сынуля, которого коробило об упоминании грязнокровок, чуть не женился на полукровке!

Мой отец, узнав о таком анекдоте, пожалел старика Арктуруса и сказал, что оба его отпрыска вышли дурнями: Орион, по крайней мере, покойный дурак, а Лу — беспокойная. У нее в начале сентября свадьба с этим скотским Пруэттом. Ни один нормальный человек туда не покажет носа.

Пока, Рэй.

«Был выпендрежником — им и остаешься », — усмехнулся Том, отложив письмо и посмотрев на мерцающий огонек свечи. У входа послышался шум, и парень, подвинув блюдце со свечой, повернулся к тяжелой двери.

— Вы читали, Том? — проворный Джеймс Горбин вбежал по деревянной лестнице на второй этаж. — Это невероятно!

— Процесс начался? — Риддл с интересом осмотрел невысокого кудрявого человека с горбатым носом. В последний месяц все жили в ожидании, когда, наконец, начнется процесс над Гриндевальдом и «Высшими неизвестными».

— Нет, бомба Гриндевальда! — холодные глаза Джеймса сияли стальным светом. — Маглы зовут ее атомной бомбой! — протянул он свежий номер «Пророка».

Том схватил газету и уставился в передовицу. В центре снимка поднимался огромный огненный гриб, излучавший жар. Путанный комментарий рассказывал, что американцы сбросили «атомную бомбу» на японский город Хиросиму. Часть физиков Гриндевальда, спасаясь от преследования русских, бежали в Америку и передали маглам жуткие разработки. Том посмотрел на колдографию. Не знай он, что перед ним магловская бомба, он бы подумал, что речь идет о сильном темномагическом заклинании, равном по силе адскому огню.

— Та самая бомба, которую Гриндевальд хотел обрушить на нас, — пробормотал Риддл. Сейчас, при виде заставленных книгами стеллажей, ему вспомнился разговор в феврале, когда маглы разбомбили Дрезден. Глупышка Друэлла еще возмущалась, нужно ли было плавить бомбами целый город. «Сама бы, поди, ни за что не захотела бы оказаться в центре такого грибка», — ехидно подумал он.

— Геллерт, да простит меня Мерлин, полный придурок, — вздохнул вошедший Карактак Бэрк. Его гладкое лицо покрыли морщины — верный признак тревоги. — Передать маглам такое изобретение…

— Возможно, он не хотел передавать его маглам, — пожал плечами Том.

— Но вот передал, — Бэрк с нескрываемой иронией в голосе развел пухлыми руками. — Самое ужасное, что недоумки-маглы начнут кидаться подобными бомбами в будущих войнах.

— Похоже на «вспыхнувшие солнца» в описании древнеиндийских битв, — помассировал лоб Том. Бэрк взмахом палочки установил на столик маленький чайник и три чашки, словно приглашая сотрудников отметить окончание дня.

— Не удивлюсь, если старина Грин позаимствовал его из «Махабхараты», — спокойно сказал Бэрк. — Он всегда был знатоком магии Востока. Там поди тысяч сто маглов разом зажарили, как поросят.

Том внимательно посмотрел на его желтые замшевые ботинки. Он давно привык к спокойному цинизму Карактака Бэрка — чем-то он даже завораживал. Но сама мысль, что у маглов появилась чудовищная бомба, казалась тревожной. Поежившись, Том посмотрел на небрежно отглаженные брюки Горбина, испещренные несколькими стрелками.

— Боги вроде бы покарали раджу за его применение, — неуверенно махнул кистью руки Том и подвинул чашку. Сегодня Карактак Бэрк угощал их чаем с чабрецом, от которого напиток имел горьковатый, но ароматный привкус.

— Покарают и Геллерта, — возбуждено ответил Горбин. Дождь за окном ударил сильнее, и крупные капли забарабанили по стеклу.

— Не уверен, — покачал головой Бэрк. — Вот, полюбуйтесь, — его рыхлая рука протянула Тому последний номер «Волшебного листка» — малотиражной газетенки, имевшей скандальную репутацию. — Потом дадите Джеймсу. — Риддл, однако, уже не слушал толстяка, а уткнулся в статью:

Тайны процесса века

Геллерт Гриндевальд, величайший темный маг нашего времени, продолжает находиться в камере предварительного заключения в Азкабане. Процесс над ним будет, по-видимому, закрытым. Однако в министерстве обсуждается предложение заместителя директора Альбуса Дамблдора о том, чтобы заточить Геллерта Гриндевальда в построенную им самим тюрьму Нурменгард. Напомним, что именно Альбус Дамблдор победил Геллерта Гриндевальда на дуэли 23 апреля с. г. и был награжден Орденом Мерлина Первой степени.

Но не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Наш корреспондент Джудит Пейн взяла эксклюзивное интервью у историка магии Батильды Бэгшот.

ДП: Мисс Бэгшот, ходят слухи, что Геллерт Гриндевальд — Ваш родственник…

ББ: Да, он мой племянник.

ДП: Значит, Вы знали его с детства?

ББ: Геллерт рос с родителями в Лаксенбурге под Веной. Я видела его на каникулах — иногда он приезжал в Годрикову впадину. Не удивляйтесь, в прошлом веке границы были условны, а к родственникам на континенте относились нормально.

ДП: Вы не могли предотвратить его увлечения темной магией?

ББ: Я не замечала за ним особых наклонностей в этой сфере. Он был обычным старательным юношей, увлеченным наукой.

ДП: Но, говорят, его еще в семнадцать лет выгнали из Дурмстранга?

ББ: В России карают любое инакомыслие. Неудивительно, что директора Дурмстранга копируют общие нравы.

ДП: И это не мешает Дурмстрангу считаться одной из лучших школ магии мира…

ББ: На примере Геллерта и его победителей можете убедиться сами.

ДП: Неужели Гриндевальд набрался своих чудовищных идей в Дурмстранге?

ББ: Я бы не судила столь категорично. У нас в обществе подобные идеи процветают. В Хогвартсе целый колледж носит имя Салазара Слизерина — чудовищного волшебника, проповедовавшего деление людей на «высших» и «низших», ненависть к маглорожденным.

ДП: Вы считаете это сопоставимо с империей Гриндевальда?

ББ: Безусловно. Этот кошмар себя еще проявит. Их патологический культ «Справочника чистой крови» тому пример. Хотя кто такие чистокровные? Род самого Слизерина довел себя до состояния душевнобольных людей. Еще Элайвор Гонт жаловался, что его преследуют видения змей во снах. Не удивлюсь, если с тех пор «самый чистокровный род» превратился в дегенератов.

ДП: Вернемся к Гриндевальду. Ходят слухи, что его заточат в тюрьму Нурменгард.

ББ: Вполне в духе цинизма Дамблдора. Ничего другого я от него не ждала.

ДП: Вы не поддерживаете Альбуса Дамблдора?

ББ: Позвольте не отвечать на Ваш вопрос.

— Бэгшот… Не та ли это Бэгшот, которая год назад написала статью против Слизерина? — с интересом спросил Риддл, помешав кусок сахарина в чае. Сахар, настоящий довоенный тростниковый сахар, оставался недоступной роскошью. Том, впрочем, не видел его никогда: только от Миранды он узнал, что настоящий сахар был светло-коричневого, а отнюдь не тускло-белого, цвета.

— Она самая, — охотно отозвался Горбин, также бросив в чай пудру сахарина. — Мерзкая склочная бабенка, между нами.

— И уродлива, как жаба, — подхватил с отвращением Том. Слова Батильды о Слизерине были ему настолько отвратительны, что вызывали желание не просто ударить, а растоптать их автора. В такие минуты Том, как обычно, чувствовал нетерпеливую дрожь в руках и яростную тряску тела.

— Не без того, — кивнул Карактак Бэрк. — Подумать только: тетка Гриндевальда не прячет стыдливо глаза в песок, а еще смеет давать интервью.

Горбин рассмеялся, посмотрев на грубо обработанное дерево шкафа.

— Между прочим, — подхватил его смех Риддл, наморщив лоб, — мы могли бы ей изрядно насолить. — Возможно, его план мести казался детским, но после слов о Гонтах сделать больно Батильде было для него греющей сердце мечтой. — Ведь «Горбин и Бэрк» — магазин темных артефактов?

— Ну да, — Бэрк смотрел на Риддла непонимающим взглядом, хотя в его бесцветных глазах мелькал явный интерес.

— Представьте, что наш представитель побывает у этой уродины Бэгшот, — развивал мысль Том, — и спросит ее про темные артефакты. Затем эти сведения попадают в прессу и…

— … и в «Волшебном листке» появляется статья «Тетка Гриндевальда распродает темные артефакты», — понимающе кивнул Бэрк. — Весьма неплохо, — поиграл хозяин магазина пальцами по столу.

— Я готов, — развел руками Том и чуть насмешливо поднял бровь. Сама мысль, что ему удастся насолить Батильде, казалась по-мальчишески забавной.

— После Вашего успеха с Кринфилдом, я не сомневаюсь в успехе с Бэгшот, — довольно кивнул Бэрк, проводя рукой по гладко выбритой щеке. Одно время он отпустил бакенбарды, но год назад снова сбрил их подчистую.

— Постараюсь не подвести, сэр, — ответил Риддл и задумчиво посмотрел на мокрое от капель стекло. Только сейчас он понял, что ему будет о чем побеседовать с Батильдой Бэгшот помимо коммерческих предложений.

* * *

Свежая прелесть утра разбудила Тома ярким лучом. Отбросив побитый молью плед, парень подошел к окну и прищурившись, посмотрел на дворик «Дырявого котла». Ночной ливень стих, и солнечные лучи весело играли в лужах. Быстро собравшись, Том спустился вниз по полутемной лестнице. Время для визита к даме («даже если она уродина», — подумал Том) было, пожалуй, слишком ранее, но, возможно, это и к лучшему: у него останется время побродить по Годриковой впадине.

Несмотря на свободный доступ к темным артефактам, Том пока не достиг цели. Не потому, что Карактак Бэрк заваливал работой — выходные дни он отдавал сотрудникам, да и ложиться спать Том привык далеко за полночь. Хуже было другое: в библиотеке у Бэрка пока не попадались папирусы, позволявшие понять последние компоненты множественного расщепления души. Том с трудом находил силы, чтобы напомнить себе: библиотека, точнее, букинистический отдел «Горбин и Бэрк», была большой. Выйдя во дворик, он прошептал заклинание аппарирования.

В следующий миг в глазах Тома потемнело. Тело, казалось, сдавило со всех сторон — настолько, что он не мог вздохнуть. Грудь словно стиснуло железным обручем, а глаза точно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогнулись и вдруг… Том жадно глотнул прохладный воздух и открыл слезящиеся глаза. На душе было чувство, будто его пропихнули через тугой резиновый шланг. Он лежал на лугу напротив деревянных коттеджей, напоминавших домики Хогсмида.

— Черт возьми, — прошептал Том, размяв сведенные судорогой руки и поднявшись на ноги.

Невдалеке виднелся силуэт базальтовой церквушки. Только сейчас Том сообразил, что совершил первое в жизни аппарирование. Не то чтобы Риддл не знал его теории, однако до момента окончания Хогвартса он не имел право его применять. Подобрав полы темной мантии, Том пошел в сторону базальтового шпиля.

Ближе к церкви пение слышалось громче. Солнечные блики весело освещали старинные дома. Прищурившись, Том заметил, что находится рядом с кладбищем. Что-то кольнуло сердце: он с детства испытывал страх перед надгробиями и скорбными статуями. Даже после создания крестража его не покидала мысль, что смерть, проклятый Последний Враг, каким-то образом сумеет перехитрить его. Том начал спокойно рассматривать каменные изваяния из гранита, в щербинках которого искрилась дождевая вода, словно призывая смириться со смертью.

Том еще раз посмотрел в воду. Только сейчас он понял, что солнечные искорки в водяных каплях были отвратительными. Природа словно напоминала истлевшим костям, что она была вечной, что выльет все новые и новые дожди, которые будут подтачивать гранит… Хорал звучал сильнее, рождая неприятные воспоминания об отпевании. Том посмотрел на темный надгробный камень и с интересом заметил на покрытом лишайником граните надпись «Кендра Дамблдор».

От удивления Риддл присел на колено и прочитал надпись еще раз. Дата смерти была не столь уж древней — 1899 год. Ниже виднелась еще одна надпись: «и её дочь Ариана». Даты ее смерти не было — возможно, она умерла в тот же год, что и мать. Ещё на камне было выбито изречение: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Неужели перед ним лежали родственники знаменитого Дамблдора? Прищурившись, Том провел перчаткой по надгробному камню.

Уходя с кладбища, Том постоянно оглядывался. Служба закончилась, и народ весело шел в паб. Риддл осмотрелся: только сейчас он понял, что не представляет, где искать дом Батильды Бэгшот. Оставалось спросить прохожих. В деревушке, видимо, жили преимущественно волшебники и больших проблем быть не могло. Не мудрствуя лукаво, Том подошел к молоденькой веснушчатой девушке, поправлявшей платок, и напрямую обратился к ней с просьбой.

— Мисс Бэгшот? — переспросила девушка. — Вот же она… Сэр, — запнулась девушка, смерив взглядом темную мантию Риддла.

— Замечательно, — кивнул Том, глядя на невысокую жилистую женщину в бордовой мантии у базальтового столбика. Голубые глаза смотрели холодно и жестко. Попрощавшись с собеседницей, женщина развернулась и быстрым шагом подошла к Риддлу.

— Вы разыскиваете меня? — сухо спросила она. Тому показалось, будто ее глаза смотрят на него с неприязнью.

— Да. Я имею честь говорить с мисс Батильдой… — Риддл постарался выдавать из себя улыбку.

— … Бэгшот, — женщина прервала его на полуслове, не спуская внимательного взгляда. — Вы надолго?

— Если позволите, займу у Вас некоторое время, — спокойно ответил парень. В церковном дворике валялось несколько глыб из базальта: видимо, то были природные нагромождения.

— Хорошо, идемте, — сухо сказала Батильда, словно примирившись с неизбежным злом. Том понял, что женщина приняла его за журналиста. Посмотрев на ее мелькнувшую мантию, парень подумал, что беседа с ней потребует особой тактики.

Они пошли по улочке, ведущей к окраине деревни. Миновав несколько домов, женщина свернула в маленькую калитку. Том последовал за ней. За калиткой оказался маленький садик. Повозившись с ключом, старуха открыла дверь и отступила, пропуская гостя вперёд. Том повесил мантию на крючок. Для такого визита он надел черный костюм, желтую рубашку и темно-синий галстук: одежду, которую приобрел в магловском магазине на первую получку.

— Благодарю Вас. Можно ли мне… — учтиво начал Риддл, но осекся. Батильда, перейдя комнату по старому гранатовому паласу, стала зажигать свечные огарки. Но как! Она, кажется, напрочь забыла, что владеет магией, — свечи зажигала неуклюже, одной рукой, рискуя поджечь обвисшую кружевную манжету.

— Может быть… — Том машинально достал палочку. Свечные огарки были расставлены на блюдечках по всей комнате, на шатких стопках книг и на чайных столиках. От ее взмахов тусклая комната становилась светлее.

— Не стоит, — сухо ответила хозяйка. — Я предпочитаю зажигать магловским способом. Маглы давно все делают своими руками — пора приобщаться и нам.

«Брать пример с низшей расы?» — расхохотался внутри надменный голос. Том почувствовал брезгливую дрожь в руках, но тотчас закусил губу.

— Вы не любите волшебников? — мягко спросил он, глядя на загоравшийся огарок.

— Волшебники… — Батильда взглянула на него с вызовом. — Сообщество бездельников, паразитирующее на труде эльфов, да своих способностях, — фыркнула она. — Я всегда пытаюсь доказать, что мы ничем не лучше других. Можете так и написать в вашем издании.

— Я не журналист. Я коммивояжер, — чуть насмешливо заметил Риддл.

Батильда посмотрела на него с изумлением.

— Какой же торговый дом вы представляете? — с интересом спросила она.

— «Горбин и Бэрк», — ответил Том, понимая, что все равно глупо скрываться.

— Вот как? — седые брови Батильды поползли вверх. — Что же, я всегда уважала Карактака Бэрка.

Том уставился на женщину, стараясь не показать изумления. Батильда, тем временем, поставила свечу на камин и подошла к маленькому серванту.

— Вы удивлены? Да, Бэрк настоящий волшебник и не скрывает этого, — крякнула она. — Презирает маглов и торгует темными артефактами, живя на серые доходы.

— Однако… — замялся Риддл. — Волшебники сами охотно покупают и продают… не очень светлые артефакты… через наш магазин.

— Именно. Бэрк такой, как и они, только не маскируется. Честь ему и хвала. Благодаря таким, как Бэрк, люди видят истинное лицо волшебников, — продолжала она, расставляя вишневые чашки.

— Боюсь, многие в министерстве с вами не согласятся, мисс Бэгшот, — сказал Том, стараясь свести беседу к шутке. — Кстати, меня зовут Том.

— Очень приятно, — Батильда поставила чашки на стол. — Немногие согласятся… Хотя, откровенно говоря, — кашлянула старуха, — чем они отличаются от Бэрка? Тем, что занимаются темной магией скрыто, а Бэрк — торгует ей открыто? Карактак хотя бы честнее прохиндеев вроде Слагхорна.

Том не проронил ни слова, наблюдая, как хозяйка расстилает разноцветную вьетнамскую салфетку из бамбука. Он по разному представлял себе их беседу и заготовил разные варианты, но такого ее поворота не мог предвидеть.

— Вы молчите. Думаю, это красноречиво, — сказала Батильда. При ходьбе она неуклюже переваливалась с ноги на ногу, словно птица. Том подумал, что она, видимо, перенесла сильную болезнь или контузию. — Вы производите впечатление разумного человека и, надеюсь, понимаете, что магическое общество безнадежно больно. Можем ли мы, потомственные рабовладельцы, упрекать Гриндевальда за желание установить рабство?

— Вы имеете ввиду эльфов…

— Совершенно верно, — ответила женщина, отойдя к столу. — И не только. Мой старый знакомый профессор Слагхорн, — прищурилась она, — все размышлял, нельзя ли заставить великанов таскать камни. Чем, простите, он лучше Гиммлера, утверждавшего, что маглы должны трудиться в лагерях за пайку хлеба?

— Гиммлер, говорят, был одним из лучших учеников Гриндевальда, — спокойно сказал Риддл.

— Верно. — Женщина достала маленький чайник для заварки. — Впрочем, только ли его?

— Я к вам как раз прибыл в связи с Гриндевальдом, — ласково улыбнулся Том. — Так вышло, мэм, что мистер Бэрк и я прочитали ваше последнее интервью, — достал он из кармана номер «Волшебного листка». — Мистер Бэрк полагает, — в его голосе зазвучал металл, — что вам разумнее избавиться от кое-каких его вещичек, если они у вас есть.

Риддл посмотрел на хозяйку ласково, но с оттенком покровительственного превосходства. Такой взгляд был хорош на случай любой ее реакции: от взрыва до головокружения. Батильда, однако, усмехнулась и покачала головой.

— Карактак идеалист, право, — покачала она головой. — Артефакты… Если бы я продавала ему артефакты, у мистера Бэрка не хватило бы золота, до которого он так охоч.

— Я готов оценить их, — охотно откликнулся Том. Меньше всего он ожидал, что у старой клуши есть деловая жилка.

— Что же, — вздохнула Батильда. — Пойду подогрею чайник, а Вы пока проведите коммерческую оценку, — показала она сухой рукой на угол.

Поднявшись со стула, Риддл пошел в сторону пузатого комода, на котором теснились колдографии. Вспыхнул огонёк, отражение заплясало в пыльных стёклах и на потускневших серебряных рамках. Том близоруко прищурился и только тут заметил, что с полдюжины самых больших и вычурных рамок пусты. Интересно, кто вынул снимки — сама Батильда или кто-то другой? Тут Тому бросился в глаза один снимок, стоявший сзади остальных. Он схватил колдографию. Из рамки на него смотрел, лениво улыбаясь, весёлый юноша — примерно его ровесник — с золотыми кудрявыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Рядом стоял другой парень — шатен со строгим лицом, которое так украшали очки. Оба они были в старомодных жакетах с «бабочками» и весело смялись над какой-то забытой шуткой. Том перевёл взгляд на подпись: «Альбус Дамблдор вскоре после смерти матери, со своим другом Геллертом Гриндевальдом».

— Невероятно… — прошептал Том, рассматривая снимок. На миг ему казалось, будто это розыгрыш. Но молодой Дамблдор был настолько похож на самого себя, что его взгляд, его движения не оставляли сомнений.

— Убедились? — Батильда подошла к столу и стала переливать кипяток в маленький чайник. — Они были друзьями, — подтвердила хозяйка. — Дамблдоры жили здесь, в Годриковой впадине. Летом девяносто девятого года Геллерт приезжал ко мне на каникулы, и они стали большими друзьями. Альбус внушил ему бредовые идеи превосходства магов над маглами ради общего блага.

— Дамблдор… Ненавидел маглов? — изумился Том, идя к столу с колдографией. Батильда сидела на сером плюшевом диване, ожидая гостя. Над ней висела японская аппликация, изображавшая журавля на фоне наклеенных сушеных камышей.

— И сильно, молодой человек, — фыркнула Батильда. Риддл оторвал взгляд от колдографии и только тут заметил, что в холодных глазах женщины горела ненависть. — Его папаша отличался такой жестокостью, что сел в Азкабан за убийство маггловских детей. Сынуля пошел дальше, — кашлянула она.

— Убил пару маглов? — спросил Том, машинально беря чашку. В центре стола стояла корзинка с овсяным печеньем. Парень, взяв одно из них, обмакнул его в чай.

— Вы ирландец? — с изумлением спросила Батильда.

— Я? А, нет, — пробормотал Том. Только сейчас он понял, что медсестра Джейн, которая поила его чаем с печеньем, была, по всей видимости, ирландкой.

— Альбус не разменивался на такие мелочи, — спокойно сказала Батильда. — Он изобрел теорию, что маги должны захватить власть над маглами. Он совратил моего бедного ребенка, превратив его в больного фанатика… Весь в своего чокнутого жестокого папашу, — закончила она.

Том не слушал ее. В голове кружился странный набор цифр — девяносто девятый год. В детстве Том увидел в книжном магазине на Оксфорд-стрит книгу с надписью «Марсель Пруст. Под сенью девушек в цвету». На обложке было нарисовано озеро с лебедями в каком-то парке или аббатстве. Мимо шли юноша в серой рубашке с галстуком-бабочкой и девушка в кремовом платье под белым зонтиком. Ниже стояла выведенная с виньетками дата — 1899-й год. Том для интереса открыл книгу. Одна из картинок изображала ту же пару, только теперь девушка лежала на кровати, и жеманно протягивала вошедшему юноше руку для поцелуя. Рядом стояли множество восточных ваз и абажуров. Все это, казалось, было в ином почти сказочном мире. И вот оказалось, что в том мире Дамблдор был другом Гриндевальда, продиктовавшим ему ту самую книгу про общее благо…

— Я уверена, что Геллерт посылал своего ученика Гесса для встречи с Альбусом. Он хотел помириться с ним, мой бедный мальчик, но это не входило в планы монстра, — поднесла она платок к глазам.

— Думаю, мистер Бэрк заплатит любые деньги за эту колдографию, — прервал ее излияния Том. Печенье размокло и стало расползаться в чашке на раскисшими хлопьями.

Батильда испуганно посмотрела на него.

— Ради всего святого выкиньте эту мысль из головы, — сказала она. — Он невероятно могущественен. Я не хочу, чтобы ваши с Бэрком трупы были найдены где-то в королевском лесу Дин, — отрезала она.

Том машинально дернул рукой чашку и снова уставился в колдографию.

* * *

Полуденное солнце медленно клонилось к закату. Ветер стал холоднее — в августе после четырех всегда становится прохладнее. Том рассеянно посмотрел на чашку кофе, а затем на мутную воду. Впервые за долгие годы, кафе стали выставлять столики с разноцветными грибками на набережных рек и каналов. Том не смог отказать себе в возможности посидеть в одном их таких кафе, слушая рык и фырканье громадных черных лимузинов.

Глядя на каркасы серых зданий с лепниной, Риддл пытался разобраться, что к чему. Услышанное им было настолько невероятным, что, казалось, могло потрясти до основания весь магомир. Впрочем, возможно, Батильда права. Чудовище по имени Альбус Дамблдор раздавит его, как муху, если только Том посмеет заикнуться об этом.

Том покрутил чашку с кофе. Слова Батильды подтверждались по двум статьям. Дамблдор шесть лет не желал вступать в дуэль с Гриндевальдом. После дуэли он лежал разбитый на поляне. Боже, как все было просто! Том задумчиво покрутил длинными пальцами чашку. Великий светлый маг оказался на самом деле темным.

«Ты, кажется, мучился насчет темной магии, Волдеморт?» — расхохотался внутри ледяной голос.

«Запреты придумали такие, как его Светлейшее Величество Альбус Дамблдор», — усмехнулся Том. Перед глазами встало его внимательное лицо в очках. Никогда прежде оно не было так омерзительно Риддлу.

Преодолевая ярость, Том достал магловскую газету. Передовица во всю страницу буквально кричала об ударе русских по Маньчжурии. Подробности атомной бомбардировки Хиросимы… «Знали бы вы, кретины, кто подсказал Геллерту про это оружие», — усмехнулся Том. Криминальная хроника… Ограбление ювелирного магазина… А вот стоп… «При задержании карманника отличился молодой офицер полиции Билли Стаббс. Сирота, выросший в приюте и проживающий ныне в Восточной части Ист-Энда…»

Стаббс! Пришла пора заставить это животное платить по счетам. Помассировав лоб, Том зашел в крытую часть кафе и, расплатившись по счету, попросил план города. Район Ист-Энда был большим — едва ли там можно выловить Стаббса. Впрочем, сегодня была суббота: наверняка в центральном районном сквере будут танцы. Едва ли такой любитель женской плоти, как Стаббс, избегает развлечений.

«Интересно, что сказал бы Альбус Дамблдор?» — коварно спросил надменный голос.

«Что зловредного магла надо уничтожить как омерзительное животное», — расхохотался Риддл, смотря на белый аппарат. Батильда Бэгшот была в самом деле права: все волшебники считали маглов животными. Все, чего хотел достичь Волдеморт, было намного проще, чем он думал…

Дойти до Ист-Энда оказалось возможным пешком. До вечера было еще далеко, да и пройтись по городу казалось приятным. Мысль о том, что сегодня Билли Стаббс будет, возможно, болтаться, как его кролик, грела душу. Побродив по парку, Том выбрал маленькое кафе-мороженое, расположившееся в центре густых зарослей — рядом с подсвеченным фонтаном и искусственным гротом. Слушая мерный шум падающей воды, Том пытался составить план, что именно он сделает сегодня с Билли, но ничего не помогало: мысли о Батильде и Дамблдоре не давали ему покоя. Если бы кто-то опубликовал всю правду о профессоре трансфигурации… Впрочем, нет — заместитель директора («и по совокупности великий темный маг», — хмыкнул про себя Том) изрубит такого умника в мелкую капусту. Отомстить Дамблдору пока не было возможности. Оставалось поквитаться со Стаббсом.

«Жуй, что дают», — хмыкнул про себя Том, рассеянно берясь за порцию подтаявшего мороженого. Влажные туи излучали тонкий аромат, сливавшийся с запахом воды фонтана. Том с отвращением посмотрел на свои черные ботинки: носки явно просили щетки.

Иллюминация возле фонтана зажглась разноцветными огоньками, и блики от них забегали по пенящейся воде. Люди поспешили к танцплощадке. Том оторвался от кофе и начал всматриваться в толпу. Стаббса пока не было видно, но очевидно, что он должен был появиться через некоторое время. Убить его «авадой» вряд ли получится — не стоит привлекать излишнее внимание полиции и министерства. Значит, невербальные, не подлежащие контролю…

Стрелка часов ползла к семи, когда Том, наконец, заметил вышагивавшего в толпе белобрысого крепыша. Круглые очки в роговой оправе, как обычно, придавали ему вид отличника. Риддл усмехнулся: уж он-то как никто знал, что извилин у Стаббса было не слишком много. На всякий случай Том достал газету, чтобы уткнуться в нее, если Билли не ровен час заметит его. Крепыш, однако, шел своей дорогой.

— Не танцуете? — молоденькая пышная официантка подошла к Тому.

— Благодарю Вас. Мне надо еще поработать, — ответил Риддл, доставая блокнот.

— Тогда мороженого? — спросила девушка немного разочарованно.

— Лучше кофе, — мягко улыбнулся Том. Девушка кивнула и тотчас упорхнула. Юноша задумчиво посмотрел на огоньки.

В половине одиннадцатого люди с танцплощадки стали медленно расходиться. Риддл отвлекся от блокнота. Военный с чуть поседевшими висками и ястребиным носом вел под руку жгучую полноватую брюнетку лет тридцати. Стаббс шагал рядом с темноволосой кудрявой девицей в малиновом платье и высоких замшевых сапогах. Том присмотрелся. Девица, видимо, принадлежала к сословию путан, клеящих парней в скверах за умеренную цену. Стаббс плотоядно посмотрел на ее сочные ляжки в ажурных чулках, а затем по-хозяйски положил пухлую руку ей на талию.

— Женщины, родившиеся под знаком Льва — самые страстные, — донесся до Тома ее нежный голос. Девица расхохоталась, обнажив маленькие зубки.

Риддл поморщился от омерзения, но затем усмехнулся: в конце концов, двум животным можно дать возможность порезвиться напоследок. Том пошел за ними чуть в отдалении, стараясь не выпускать парочку из вида и, вместе с тем, не попадаться им на глаза.

Сквер закончился. Любовники быстро перешли дорогу и пошли по кленовой аллее. Из тени деревьев Том видел, как девица, потряхивая кудряшками, смеялась все сильнее, а Стаббс все увереннее тискал ее талию. Глядя на них, Риддл чувствовал, как омерзение затапливает его. Только сейчас, видя, как девица вжимается в плечо Стаббса, он лучше понимал Дамблдора. Этим скотам следовало нормировать возможность размножения, как неразумным, но чрезвычайно опасным животным.

Кленовая аллея привела в маленький переулок, застроенный деревянными домами. Большинство заборов рассохлись и превратились в неровные изгороди. Кое-где были открыты чердачные окна. Фонари стали настолько редкими, что огромные пространства улочек были погружены во тьму.

— Я думала, мы идем к тебе домой, — черноволосая девушка поиграла плечами.

— Детка, это и есть мой дом, — усмехнулся белобрысый крепыш и словно невзначай опустил руку ниже ее узкого пояска. Девица простонала от возбуждения и кокетливо вильнула округлым задом.

— У тебя два часа, — напомнила она. Каблуки ее сапожков цокали сильнее, вызывая мелодичный шум.

Стаббс и его спутница со смехом нырнули в калитку и, закрыв ее на ключ, растворились в тишине. Том проводил их взглядом. Зеленый деревянный дом утопал в тени буйного сада. Старые вишни с вывернутой корой и застывшими сгустками вишневого клея разрослись настолько, что закрывали слуховое окно. Риддл остановился возле палисадника. Едва ли этот дом принадлежал Стаббсу: скорее всего, он просто снимал здесь комнату.

«Два часа… У тебя есть два часа», — прошептал самому себе Том. — «Или лучше не ждать, Волдеморт?»

Девица, которую, как понял Том из обрывков разговора, звали Энни, безусловно мешала ему. Значит, нужно было сделать так, чтобы помогала.

«Исполним заветы дедушки Дамблдора?» — усмехнулся Том.

«Боюсь, сейчас они предстанут в наглядном виде», — хохотнул надменный голос. Риддл не стал ему возражать, а, сорвав вишневый листок, осторожно помял его.

Парень подошел к огромной сливе возле забора и толкнул ногой калитку. Несколько минут он напряженно всматривался с ночную темноту, вслушиваясь в малейший шорох. Собака не залаяла. Что же, одним препятствием меньше. В боковой части забора было приличное отверстие под досками. Поняв, что сама судьба ему благоприятствует, Риддл тихонько прочитал заклинание. Через несколько мгновений индийская кобра бесшумно мелькнула в яму.

Во дворе было темно. Под деревьями кое-где валялись известь и яблоки. Глядя на них, Том чувствовал непреодолимое желание подкрепиться плодами: похоже, анимаг усваивает не только облик, но и повадки зверя. Описав небольшой круг вокруг дерева, кобра углубилась в сад, пытаясь найти светящееся окно. Окно на кухне было приоткрыто. Вытянув тело, Том осторожно заполз по фундаменту, стене, наличнику и проник внутрь.

В домике оказалось пять или шесть комнат. Двери в большинство из них были закрыты. Быстро расколдовав себя, Том пошел по коридору, прислушиваясь к звукам. Наконец, возле одной двери он услышал характерные звуки: мелодичный скрип кровати, расслабленные стоны и хлесткие удары тела о тело.

«Alohomora», — прошептал Том. Сам себе он сейчас напоминал кобру, готовую к прыжку.

Дверь, скрипнув, открылась. В комнате горел ночник — парочка, похоже, не погасила его. Риддл вошел внутрь и, взглянув на кровать, обомлел. Там, в постели спиной к двери стоял на коленях Билли, голый и потный от тяжелой мужской работы. На его плечах мерно и в такт его грубым ритмичным движениям пружинили стройные ноги Энн. Большое настенное зеркало отражало ее тело с подложенными под талию подушками и прикрытыми от удовольствия глазами. Том как завороженный смотрел на эту сцену, но затем пришел в себя. Нельзя было терять ни минуты.

«Stupefy!» — мысленно приказал он, пристально посмотрев на Стаббса.

Стаббс застыл, как статуя. Девица непонимающе вскрикнула, но Риддл велел ей уснуть. Быстро закрыв дверь он подошел к паре.

— Ну здравствуй, Билли, — ласково произнес Том. — Рад тебя видеть.

Парень смотрел на него непонимающим взглядом.

— Что же ты в конце концов не поздороваешься? — глумливо сказал Риддл. — Это даже не вежливо… — С этими словами он из всех сил ударил Стаббса кулаком в рот.

— Вот так лучше, мразеныш, — смачно выплюнул Том, заметив, как из разбитых губ Билли потекла кровь. — Я до сих помню тот день, когда ты разбил мне губу. Пришла пора ответить за все, — он изо всех сил ударил Стаббса по ребрам.

— А… Бгмм… — Стаббс бормотал, не понимая до конца, что происходит. Он видимо уже отходил от оцепенения.

— Imperio, — прошептал Том. — Знаешь, Билли, я ведь давно мечтал об этом дне. Я давно мечтал поквитаться с такой магловской мразью, как ты. Я мечтал об этом в те долгие приютские вечера, когда ты бил меня со своими шестерками.

Подойдя к неподвижно сидящему парню, Риддл из всех сил пнул его в плечо. Билли не застонал, продолжая смотреть отрешенным взглядом.

— Но времена меняются, Билли, — усмехнулся он. — Всякий, кто обидел Лорда Волдеморта должен сдохнуть, — смачно выплюнул он кислую слюну. — Ты, Стаббс, не достоин того, чтобы я об тебя марался. К столу, — приказал он.

Поднявшись с кровати, Билли пополз к маленькому столику. Бумаги не было, и он по приказу Тома механически вырвал листок из блокнота. Затем вынул чернильницу и покорно посмотрел на Риддла.

— Писать. Дорогая Энн, — принялся диктовать Том. — Я обожаю тебя, но мы не можем быть вместе. Твоя древнейшая профессия — непреодолимое препятствие для нашего счастья. Зачем только Господь ее создал! — усмехнулся он, глядя, как покорно Стаббс водит пером. — Я ухожу. До встречи в вечной жизни!

Пока Билли выводил последние завитушки, Том смотрел на распростертую на кровати Энн. Убить или оставить ей жизнь? Пожалуй не стоит: ее сон будет реалистичнее. Да и подозрение следствия падет в случае чего на нее. Стаббс отрешенно смотрел перед собой, не понимая, что сейчас решается судьба его партнерши.

— Сделай веревку и повесься, — холодно усмехнулся Риддл, глядя в испуганные глаза Билли.

Хрусталики зрачков Стаббса стали стеклянными. Некоторое время он смотрел на Риддла пристально, словно находился в полусне. Затем встал со стула. Том удовлетворенно хмыкнул и, посмотрев на голое тело девушки, послал ей мысленный «Obliviate». Через несколько часов она, очнувшись, не будет помнить, как оказалась в этом доме. И, безусловно, закричит от ужаса, увидев болтающееся на веревке тело Билли Стаббса.

* * *

Том отложил в сторону газету. Маленькая статья рассказывала о том, как покончил с собой полицейский Билли Стаббс. Перед ним стояла порция мороженого. Стены из серого базальта казались холодными и покрытыми блестящей слизью. Том с опаской обернулся: перед ним, как обычно, стоял Дух.

— Том Риддл! — змееподобное лицо с пылающими глазами было тут как тут.

— Ах, это ты… — пробормотал Том.

— Лорд Волдеморт, собственной персоной, — усмехнулся Дух. — Теперь ты доволен, что принял меня, малыш?

— Я не… — опешил Том. Как обычно, чудовище умело поставить его в тупик.

— Тогда идем, — глумливо рассмеялось существо. — Идем, я покажу тебе.

Они вышли в коридор. Том чувствовал на плече холодное прикосновение острых когтей Духа — настолько, словно он только вышел из могилы. Они шли по коридору, остановившись возле стены. Перед ними висела картина, завешенная кружевной занавеской. Том посмотрел на нее и только сейчас понял, что ни за что на свете не хотел бы взглянуть туда.

— Ты ведь знаешь, что там? — расхохоталось чудовище. Ветер из открытого окна ворвался в комнату и стал сильнее трепать занавеску.

Проведя рукой, Том нащупал подушку. Дождь за окном усилился. Голову сжимала сильная боль. Спросонья Том протер глаза и посмотрел на тусклые потоки воды, заливавшие окна. Был, должно быть, самый глухой час — три или четыре. В комнате было зябко, и Том, поежившись, зажег свечу. Кровать казалась холодной — кроме тех несчастных островков, которые были нагреты его телом.

Неожиданно в дверь постучали. Стук напоминал тихий скрип мыши, но становился все настойчивее. Должно быть кто-то из служащих гостиницы.

— Кто там? — с раздражением спросил Риддл.

Скрип становился настойчивее. За окном раздался рокот грома, и вспышка молнии озарила кровать. Понимая, что надо с этим покончить, Том достал палочку.

— Alohomora, — сказал он. Про себя он решил, что в случае необходимости сразу применит «Аваду».

Дверь скрипнула и приоткрылась. Тотчас из коридора в комнату нырнула маленькая тонкая фигура в черном плаще и накинутом капюшоне. Ткань плаща была совсем промокшей, и капли воды гулко падали на пол, оставляя мокрые следы. На миг Тому показалось, все происходящее — продолжение кошмара.

— Кто вы? — Том держал хрупкую фигуру под прицелом палочки. К его удивлению она поставила на пол желтый женский зонтик. Затем, не говоря ни слова, сбросила капюшон и рассыпала по плечам волосы.

— Лив? — только и мог вымолвить Том, протирая от изумления глаза. Парень с ужасом подумал, что призрачная хрупкая фигура исчезнет, и на ее месте окажется Дух. Его Дух.

Фигура не отвечала. Молча сбросив на пол плащ, она вылезла из больших резиновых сапог. Сомнений не было — перед ним в самом деле стояла Оливия Хорнби в прозрачной белой сорочке, доходящей чуть выше острых коленок.

— Мне холодно, Том, — смущенно улыбнулась фигура.

— Лив… — Риддл смотрел осоловелым взглядом, все еще пытаясь понять не сон ли это. Девушка, закрыв локтями груди, стала мелко переступать тонкими ножками по лоскутному половику. Затем, зябко вздрагивая, засеменила к его кровати. Потрясенный Том смотрел, как мелькали ее крошечные ступни.

— Погрей меня! — неожиданно крикнула Оливия, прыгнув на кровать. Мгновение спустя он ощутил на своих губах солоноватый привкус суховатых губ девушки.