Правила игры (гет)

В гулкой старой церкви пахнет ладаном. Солнечные лучи, пробирающиеся пучками сквозь неровные витражные стекла, высвечивают целые ансамбли пылинок, танцующих под сводами. От потемневшего камня пахнет вековой историей. Все это создает атмосферу торжественности и таинственности, которая действует даже на волшебников. А их не так-то просто удивить.

Гермиона стоит у мраморной купели. Рядом с ней замер Люциус. Сакральность места влияет на него сильнее, чем можно было бы предположить. Маги в большинстве своем не склонны к религиозности, но если уж берутся исполнять ритуал, то относятся к нему со всей серьезностью.

Лысый священник у алтаря читает положенные молитвы над купелью. Народу в церкви мало. Раньше Малфои приглашали на крестины множество людей, но Волан-де-Морт настоял на закрытости церемонии. Гермиона догадывается, что Темный Лорд что-то задумал, но у нее не было возможности спросить его об этом. Они так и не виделись с тех пор, как она пришла в себя.

Сейчас Повелитель стоит у купели рядом со священником. На руках он держит крошку Октавиана в кружевной крестильной рубашке. Кто бы мог подумать, что он может так сосредоточенно произносить христианские обеты, положенные крестному отцу?

Англиканство разрешает иметь несколько крестных отцов и матерей для ребенка, но волшебники обычно ограничивают этот круг. Крестный-маг должен не только учить младенца религии, что всегда предполагается, но почти никогда не исполняется, но и защищать его. Испокон веков принято в процессе крещения накладывать защитные чары на младенца. Именно поэтому, несмотря на достаточно невнимательное отношение к религии среди волшебников, обряд Крещения соблюдается на протяжении веков.

Гермиона не слушает обеты, которые произносит Волан-де-Морт. Она думает о том, что ни одного ребенка Магической Британии не защищали так старательно, как ее сына. Конечно, за него не отдали жизнь, как за Гарри Поттера, но сама Гермиона за этот месяц изучила много заклинаний, завязанных на защите крови, и наложила их на Октавиана. А теперь он получает гарантию безопасности благодаря чарам самого Темного Лорда! Магия Волан-де-Морта спасла его еще в утробе матери, теперь же будет охранять всю жизнь.

Все понимают, что Октавиану выдастся непростая судьба иметь дело с наследием великого, но жестокого крестного. Повелитель фактически разрушил Магическую Британию и построил ее заново, но все его реформы должны укрепиться в глазах английских волшебников, прежде чем станут привычными. Сейчас чародеи переживают переходный период от одной системы к другой. Но сглаживать острые углы этой системы, дорабатывать ее, обновлять придется уже Октавиану, как наследнику Темного Лорда. Может, и к лучшему, что малыш не видел ужасов войны, не видел старого мира, он не столкнется с той моральной дилеммой, с которой столкнулось старшее поколение: а стоило ли оно того?

Священник изображает на лбу Октавиана крест, после чего берет его на руки и устраивает на краю купели.

Гермиона не отрывает глаз от мальчика. Ее сын! Она до сих пор не может привыкнуть к тому, что он не внутри нее, а его уже крестят, его держат чужие руки! Октавиан хнычет, когда ему на голову льют освященную воду. Таинство почти завершилось.

Гермиона отмечает, что Драко Малфой тоже не сводит глаз с младшего брата. Совсем скоро он принесет сюда крестить собственного сына. Астория родит со дня на день. Она даже не появилась в церкви сегодня.

Волан-де-Морт снова берет ребенка. Левой рукой он прижимает к себе Октавиана, а правой достает из рукава мантии Бузинную палочку. Гермиона замирает в ожидании. Она никогда не отличалась религиозностью, поэтому христианский обряд Крещения ее мало волнует, но защитные заклинания, накладываемые Темным Лордом на ее сына, успокаивают.

После того как Рон Уизли появился из ниоткуда посреди Косого переулка и похитил ее, Гермиона стала мнительной. Она не уверена, что все сопротивленцы пойманы. Вдруг кто-то на свободе и угрожает ее мальчику? И никакие аргументы Люциуса на нее не действуют.

И вот теперь, когда Волан-де-Морт произносит древние магические формулы и сама Гермиона ощущает сильную волшебную ауру этого завершающего Крещение ритуала, она немного успокаивается.

* * *

— Госпожа, Темный Лорд просит вас выйти к нему в холл, — кланяется Диди.

Гермиона поспешно поднимается и выходит из-за стола. В столовой Малфоевского поместья собралось несколько десятков гостей, чтобы отпраздновать Крещение Октавиана Томаса (в честь Волан-де-Морта) Малфоя. Люциус во главе стола ведет оживленную беседу с Руквудом. Настоящее застолье хороших друзей по поводу радостного события.

Волан-де-Морт участвовать в праздновании отказался. Странно, что теперь он появился и требует Гермиону.

— Скажи хозяину Люциусу, что я пошла к Повелителю, — просит она Диди и выходит из столовой никем, кроме мужа, не замеченная.

Волан-де-Морт ждет ее, прислонившись к перилам лестницы. К удивлению Гермионы, рядом с ним стоит Дорри с плотно завернутым в одеяльце Октавианом на руках.

— Мой Лорд, — положенный поклон.

Повелитель молча протягивает ей руку. Гермиона послушно касается ладони, и они тут же трансгрессируют.

Вокруг темно и холодно. Пахнет сыростью и плесенью. Откуда-то сверху капает вода.

— Люмос, — огонек загорается на кончике палочки Волан-де-Морта. Гермиона следует его примеру, оглядываясь. Они глубоко в подземельях.

— Зачем мы здесь? — осмеливается спросить она. Озябшее тело покрывается гусиной кожей.

— Я собираюсь совершить еще один ритуал, очень темный. Давно его не проводил. Идем.

Темный Лорд ведет Гермиону к сырой и скользкой от слизи стене. Он тихо нашептывает заклинание-ключ, постукивая волшебной палочкой в разных местах стены, и проход открывается. Похожая магия защищает вход в Косой переулок. Вслед за Повелителем миссис Малфой шагает в низкий сводчатый каменный мешок. При свете волшебных палочек на полу можно разглядеть скорчившуюся фигуру.

Нужно приложить немало усилий, чтобы узнать в этом до безобразия отощавшем, грязном, бледном, щурящемся от сияния «Люмоса» оборванце Рона Уизли. Гермиона тихо охает. Ей неприятно его видеть, более того, неприятно видеть таким. Да, Рон сошел с ума, превратился в одержимого террориста, но ведь и своих теперешних друзей Гермиона раньше считала такими же. К чему лишняя жестокость? Почему просто не убить противника?

— Я убил бы его, — отвечает на невысказанный вопрос Волан-де-Морт. — Но я ждал сегодняшнего дня. Смерть Рона Уизли не будет напрасной, он погибнет, осознавая, что своей гибелью делает сильнее меня и твоего сына.

И тут Гермиона отчетливо осознает, словно яркая вспышка проносится в голове и освещает все планы Повелителя, что он намерен делать. 2 мая 1999 года Темный Лорд повторит событие, произошедшее в ночь на 31 октября 1981, но теперь он сделает это сознательно, все предусмотрев. Конечно, Волан-де-Морт больше не собирается развоплощаться. Но у него снова будет крестраж-человек, и им станет Октавиан Малфой.

Гермиона сама не знает, какое чувство в ее душе сильнее: страх или гордость. С одной стороны, она помнит, как мучился Гарри от того, что в нем жила часть души Повелителя. Но с другой стороны, к Поттеру этот осколок был враждебен, и Гарри пытался бороться с ним. Октавиана Волан-де-Морт будет защищать, он научит ребенка пользоваться их связью. Это будет во благо.

— Ну что, Гермиона, ты довольна? — раздается с пола каркающий голос Рона Уизли. — Мне-то уже все равно, я умру. Но тебе жить дальше среди них, с осознанием того, что ты обрекла на рабство собственного ребенка. Он ведь его уничтожит, поработит его сознание. Волан-де-Морт понимает только силу и подчинение, он будет пользоваться твоим сыном как пешкой, в своих целях.

Гермиона вздрагивает. Конечно, нет! Рон лжет, настраивает ее против Повелителя. Она слишком далеко зашла, чтобы передумать сейчас.

— Он умрет и возродится в твоем сыне, а потом в ком-то еще, и так будет править вечно. Вот на что ты обрекла Британию. Живи с этим, — Уизли смеется, а Гермионе хочется завопить и проснуться от кошмара, потому что голову разрывает от мыслей и чувств.

— Он сумасшедший, — бросает Волан-де-Морт. Но не предлагает отказаться от плана. Ритуал он уже совершил, все готово.

Гермиона стоит и смотрит то на Рона, то на Волан-де-Морта. В памяти всплывает сон почти месячной давности, когда она видела себя в саду «Норы» женой и матерью Уизли. Два будущих, два пути. Глупо считать, что Гермионе не оставили выбора, он всегда есть, и она его сделала. Можно ли было что-то изменить иным решением? Может да, а может и нет, теперь это уже неважно.

— Нет, он не сумасшедший, — чеканит Гермиона. — Сейчас он прав. Зачем лгать? Я все равно не смогу вам противостоять.

Волан-де-Морт бросает быстрый взгляд на миссис Малфой. Она не сомневается, что он все видит и понимает. Сейчас ее душа горит на огромном костре, только спасаться от него Гермиона не намерена. За предательство мстят предательством, и пусть не тот же самый человек, лучше от этого не становится. Она предала своих старых друзей, пошла за Повелителем, как за Оракулом, а теперь он предал ее, заставил принести в жертву собственного сына. И ведь упрекнуть его не в чем, Гермиона сама на все согласилась.

— А ты хочешь мне противостоять? — ведет бровью Волан-де-Морт.

— Нет, мой Лорд, — костер догорает. В душе Гермионы умирает та часть, которая верила в доброту и справедливость во всех. Возможно, это и ее дань будущему крестражу.

— Умница, этому ты научилась, — улыбка змеится по тонким губам Волан-де-Морта. — Авада Кедавра!

Рон вздрагивает и замирает мертвой грудой. На руках у Дорри заходится плачем Октавиан. Теперь в нем всегда будет жить часть его крестного. Для защиты ли? Конечно, и для нее тоже. Но кто поверит, что Волан-де-Морт согласится добровольно уйти в небытие, не подчинив себе тело молодого и сильного Октавиана Малфоя? Об этом можно будет даже никому не сообщать, ведь ритуал видела только Гермиона.

— Зачем вы меня позвали? — спрашивает она у Темного Лорда.

— Ты все равно почувствовала бы изменения, все-таки мать, — пожимает плечами Повелитель. — К тому же ты мне небезразлична, сама знаешь.

— Будь я вам небезразлична, вы не отняли бы у меня сына.

— Я не отнимал, ты сама мне его отдала. И не надо так убиваться. У вас с Люциусом еще будут дети, а забирать себе Октавиана я в ближайшие годы не собираюсь, возможно, этого никогда и не понадобится. Но я должен быть уверен, что проживу ровно столько, сколько мне будет нужно. И если в итоге для этого придется воспользоваться телом Октавиана, значит, я это сделаю. Не делай такое скорбное выражение лица, я сделал твоему сыну подарок.

— Хочется в это верить, — ведет плечами Гермиона. На самом деле она не верит ни на грош.

Они идут вверх пешком. Волан-де-Морт понимает, что Гермионе нужно время перед возвращением в поместье Малфоев. А она сама пытается представить, как расскажет о произошедшем Люциусу, но у нее не выходит.

— Не говори ему, — отвечает на ее мысли Темный Лорд. — Пусть это останется нашей маленькой тайной. Октавиану я сам расскажу, когда он достаточно подрастет. Это будет наше с ним дело.

— Давно вы это придумали?

— Когда выдавал тебя замуж за Малфоя.

— Я же видела ваши мысли! Вы убеждали ими, что любите меня.

— Я и люблю. Но это не мешает мне перестраховываться на случай смерти.

— Почему за счет Октавиана?

— Я уже говорил тебе, что он сильный волшебник. Родовая магия Малфоев и свежая кровь магглов. У него огромный потенциал, и с моей помощью он сможет развить его до значительных высот.

— Вы его убьете?

— Возможно, а возможно и нет. Не думай об этом. Ближайшие несколько лет ты вообще можешь забыть, что в нем есть часть меня.

— Как я могу забыть? Я всегда буду помнить, что ему не дожить до старости!

— Не будь такой пессимисткой! Возможно, мне надоест жить, и я никогда не воспользуюсь телом Октавиана. И тогда он точно доживет до старости.

Волан-де-Морт трансгрессирует, оставив Гермиону с Дорри и ребенком посреди холла поместья Лестрейнджей.