Красивая. Любимая. Моя (гет)

…Четвертый, пятый, шестой…

Кот стрелял и зачем-то считал патроны. Может быть, по привычке. Может быть, для того, чтобы отвлечь себя от мыслей, надоевших за день до чертиков. Прямо с самого утра, которое и так выдалось нерадостным.

Подъем после двух часов сна — самое «лучшее» начало дня. Он с трудом стащил себя с дивана, распахнул настежь окно, за которым наблюдалось обычное, питерское, пасмурное утро, и поплелся в ванную. Сознание проснулось еще не полностью, пока чувствовал лишь смутное раздражение от бездарно прошедшей ночи — и не спал, и не работал, и было что-то… неприятное.

Включилось сознание ровно в ту секунду, когда забравшийся под душ Вася повернул кран. На голову обрушился поток воды… и воспоминаний. Вызов, база, девушка с обложки журнала, слова Бизона про нее и Серегу… Вчерашняя обида обожгла вместе с горячей водой и теперь вспомнилась во всей полноте и красках.

Физик, друг хренов!.. Диверсант недоделанный! Кандидат наук! Ничего умнее не мог, конечно, придумать! Просто так взять и сказать «Вася, так и так, это моя девушка» он, конечно, не мог! Это для него слишком просто!

Лучше вообще ничего не говорить. Куда уж нам? Мы же все люди простые, мы же не поймем ничего!

Но кроме Серегиного молчания удивляло и… Удивлял сам факт. Вспомнить-то вспомнил, но новость, как ночью, так и сейчас, в голове умещалась с трудом. Никак ее было не уложить, не помещалась, то одним углом торчала, то другим.

Если бы не видел эту Веру своими собственными глазами на базе, сидящую за столом переговорки рядом с Серегой, — надо же, когда вошел и ее увидел, в жизни бы не соотнес, что они сидят рядом не просто случайно… — ни за что бы не поверил.

Девушка на обложке казалась… нереальной. Такой, которую даже он, Вася, и рядом с собой-то — если уж совсем по чесноку! — представить не мог. А уж рядом с Физиком…

Нет, Серега — замечательный человек и хороший друг… это сегодня спорно, конечно, но в общем и целом… Хороший, добрый человек. Надежный. Отличный боец, в некоторых вещах, допустим, разбирающийся лучше него — в разминировании, например. Ну… благородный, вежливый… Чересчур иногда. Умный, начитанный — еще более чересчур.

Но он же… занудный и скучный! Как он может понравиться такой женщине?!

Конечно, ночью в КТЦ она выглядела не так шикарно, одета как обычный человек, и прическа, макияж обычные, но все равно… в ней угадывалась Та. Да и характеристику из журнала Вася прекрасно помнил! И про «инфернально красива», и что она телеведущая, любимица публики — вон, даже Женька что-то про нее говорила! Звезда, в общем.

Такие девушки живут где-то в другой реальности. На другой планете. Они снимаются на телевидении, фотографируются для журналов, дают интервью и обычно выходят замуж за богатеньких «папиков».

Странно, но он почему-то чувствовал, что эта девушка немного другая. В ней чувствовалось что-то еще, кроме красоты и ореола популярности. Она определенно умна, интеллигентна и… загадочна — во всяком случае там, на обложке, точно!

И что?.. Физик и вот это всё?!

Фраза из интервью, которое он читал тогда в журнале, всплыла в памяти и ошарашила так, что Вася чуть не захлебнулся. «Если мужчина не умный, надо спасаться бегством».

Так это она о нем?! О Сереге?!

Еще одно воспоминание разлилось противным обидным жаром — Борино «ничего тебе не светит, ей Физик больше подходит». И пусть Бизон шутил, но на деле выходило… что он прав?..

Это интервью убеждало куда сильнее, чем прямые слова Бизона тогда, ночью, в коридоре, о том, что эта Вера с Физиком, что они пара. Может быть, из-за того, что относилось к Той, с обложки.

Пришлось поверить.

В раздражении Вася попытался позавтракать, что закончилось лишь выпитым кофе. А по дороге на базу он жаждал только одного: приехать и вытрясти из друга, почему же он, партизан хренов, молчал весь тот день, пока Бизон изощрялся в остроумии?

Нет, почему друг молчал вообще и скрывал свою девушку на протяжении какого-то времени, тоже неплохо бы послушать. Но обида за такие тайны меркла перед злостью за вчерашнее.

О том, что у Физика индивидуальное задание на весь день, он вспомнил, только когда проехал шлагбаум. Что в конец испортило настроение, уведя его в жесточайший минус. Ведь даже высказать все свои претензии было некому!

Что с журналом непонятно, что ночью… За ту свою шутку Васе вовсе не было совестно, наоборот, он обижался, что по вине Физика оказался полным идиотом! Но в течение дня он то и дело возвращался мыслями то в предыдущий день, то в прошедшую ночь, вспоминал разговоры, шутки — свои и Бизона, и видел их теперь так, как слушал их Физик…

Этого Вася не мог понять никак! Как?! Серега мазохист, что ли, молча выслушивать это?! Будь он, Вася, на его месте, да за один только намек про тот самый «вулкан страсти» он бы врезал не раздумывая!

Вася вспомнил все свои фразы — и про «вулкан», и как он огрызался на Бизоновы шуточки, и как ночью про «а давай пополам» заявил, в каждой представил реакцию Физика, и чем больше вспоминал и представлял, тем сильнее хотелось… другу врезать хорошенько.

За все хорошее.

За то, что… переумничал.

За то, что молчал и позволил ему, Васе, оказаться в таком дурацком положении!

Съездить по слишком умной физиономии друга-идиота хотелось — жуть! Аж руки чесались в прямом смысле.

Бизон терпел его недолго — первые пять минут, потом приказал заткнуться и пригрозил жесточайшими санкциями.

Стрельба не помогала тоже.

Да он просто не сможет успокоиться, пока не задаст этому чертову кандидату главный вопрос: какого хрена он молчал?!

Где-то на заднем плане, кроме обиды и злости, маячило чувство, похожее на зависть. Нет, у него, конечно, есть Мура, и уж тем более именно в связи с Мурой есть чем гордиться перед Физиком, но… Это даже не 1:1. Это уже тянет на 1:2. Не в его пользу.

И это злило еще сильнее. Завидовать другу — некрасиво, глупо и неправильно. Он и не завидовал в общепринятом смысле. Но его это 1:2 очень задевало.

Первый, второй, третий…

* * *

— Серега?! Ну наконец-то! Да отпусти ж ты уже…

Он разжал руки и Женя отступила на полшага. Они столкнулись на повороте в коридоре: Серега шел задумавшись, подбирая нужные слова для разговора с Котом, поэтому на неожиданно появившееся препятствие среагировал рефлекторно — не дав упасть врезавшейся в него девушке.

— Ты о чем так задумался, что не замечаешь ничего? — усмехнулась Женя и тут же с иронией, в которой явно просвечивал плохо скрытый сарказм, добавила: — Или надо спрашивать «о ком»?..

Понятно… Мура уже в курсе…

Серега вздохнул, собрался было ответить про «задумался», — еще мелькнула мысль, что правду-то говорить не стоит! — но боевую подругу волновал, кажется, совсем не этот вопрос. Обиду и злость в ее сарказме он как-то распознал не сразу.

— Что это вообще за новости?! Кто так делает? Как ты мог скрывать такое? Мы друзья или кто?

Под шквалом посыпавшихся вопросов Серега огляделся по сторонам и потянул разволновавшуюся Женьку в короткое ответвление от основного коридора — здесь хотя бы можно не посвящать всех проходящих мимо сотрудников в их занимательный разговор.

— Куда ты?! — возмутилась Женя, когда он схватил ее за руку, но оглядевшись быстро все поняла и уставилась на него в ожидании ответов. — Ну-у-у?..

Хотелось ответить в рифму, но злить и так не совсем ангельски настроенную подругу было чревато последствиями.

— Друзья, — кивнул Серега.

— Что-то оно незаметно!

«Вот именно…» — подумалось Сереге. Он посмотрел на ее взволнованное, пылающее праведной обидой лицо и обреченно вздохнул. «Мда… шел к Коту, а нарвался… на репетицию, видимо. Тактические учения. Тренировочный бой в условиях, наиболее приближенных к реальным».

— Жень…

— Что «Жень»?! Я считала, ты мне друг. А тут вдруг такие новости сваливаются. Знаешь ли, не очень приятно чувствовать себя дурой, которая совершенно не в курсе того, что в жизни друга происходит!

Серега покачал головой:

— Я совершенно не собирался выставлять тебя дурой.

— А получилось! Почему ты раньше не говорил? И почему вчера ты ни слова не сказал, когда я про эту… твою… Веру говорила!

— А должен был? — спокойно спросил Серега.

— Да!

— Почему?

Его спокойствие и невозмутимость все же некоторым образом подействовали на нее и градус экспрессии она немного снизила:

— Это… не по-товарищески, не по-дружески. К нам ко всем и… ко мне.

— Что не по-дружески, Жень? Хотеть спокойной жизни? Без «заботливого» внимания друзей? — Мура хотела что-то возразить, но он ее остановил. — Подожди, выслушай. Ты вспомни ваше с Васькой поведение с Кристиной. Ладно еще, когда вы меня одного подкалывали — тут без претензий, все понятно, но вы же и при ней сдержать себя не могли. Это было по-дружески, Жень? — Она снова хотела что-то сказать, и он снова не позволил. — А ваши с Умой допросы про Катю? Вы мне проходу не давали, допросы устраивали, я должен был вам докладывать обо всем: куда мы ходили, что видели, что ели, и я все удивлялся, откуда в вас взялась хоть капля такта, чтобы не спросить о самом интересном. Или это был не такт?.. Понимали, что мое терпение не вечно?..

— Сереж…

— Нет, Женя, дослушай. Я понимал, что все это от большой любви и заботы. Любопытством непомерным приправленных еще, но неважно… Вы… в них меру не знали. И меня, когда я об этом говорил, не слышали, не хотели слышать. Вот поэтому я и молчал сейчас. Мне было проще молчать, чем отвечать на бесконечные вопросы. Я понимаю их природу, вы просто… по-дружески волнуетесь. Но… это не нужно. Не в таком виде, во всяком случае.

— Можно подумать, мы бы тебе прямо жить не дали спокойно… — пробурчала вполголоса под нос Женя, когда он наконец замолчал. На эту реплику он выразительно промолчал — мол, я не говорю, что именно так и было бы, лишь потому, что не хочу еще больше ссориться.

— Серег…

Женя опустила голову, отвернулась, задумавшись, прошлась по коридору туда-сюда и, вернувшись, подошла к стенке, о которую Серега опирался, и оперлась об нее так же, глядя перед собой и продолжая о чем-то сосредоточенно думать. Серега надеялся, что о его словах, а не своих обидах.

«Конфронтация окончена? Противник перешел линию боя и стал союзником?»

— Теперь я готов выслушать все твои возражения, — сказал Серега, точно зная, что их не будет.

Она дернулась, резко повернувшись к нему, набрала воздуха и собралась было что-то сказать — что-то весьма эмоциональное, — но остановилась, секунду посмотрела на него, выдохнула и отвернулась. Он прекрасно знал, что у нее сейчас вертится на языке, все эти «это совсем не так!», «ты ошибаешься!», «мы из самых лучших побуждений и вовсе мы не устраивали тебе допросы!»… То, что она понимает бессмысленность всего этого перечисления, он тоже знал.

Женя снова вздохнула, по-прежнему отвернувшись в сторону, а потом молча посмотрела на него.

— И ты ее любишь?

Честно говоря, он ожидал все же некоторого «переваривания» его отповеди, да и так просто забыть про обиду она тоже не могла… Потому вопрос в меру удивил.

— Да.

— А она тебя? — с неминуемой долей ревности задала следующий вопрос Женя.

— И она, — кивнул Серега с уверенностью.

Странно говорить о любви к другой с девушкой, в которую еще не так давно был влюблен. И пусть сейчас они друзья и боевые товарищи, та прошлая влюбленность все равно оставалась — легкой, невидимой ниточкой, связывающей их в такие, подобные этому, моменты.

— И давно вы вместе?

Серега вздохнул, предчувствуя новую порцию гнева и обид:

— Полгода.

— И ты полгода скрывал?!

— Не скрывал, а умалчивал. Жень, пойми, я полгода жил с любимой женщиной, просто жил. Когда я уезжал с базы вечером, я думал не о том, что что-то скрываю от вас, а о том, что еду домой и меня там ждут.

— Все равно обидно…

— Не все, как вы с Котом, чтобы свою личную жизнь афишировать на все КТЦ. И то, тебе бы тоже не понравилось, если бы все настойчиво интересовались бы подробностями.

— Я же — не все КТЦ…

— Ты бы скрывала от Васьки, если б знала?

— Н-нет…

— Ну вот видишь? Потому и… нет.

Женя, заметно погрустнев, замолчала.

— А как вы познакомились? — спросила она после паузы.

Серега с опасением представил, как загорятся любопытством ее глаза, если он сейчас заикнется про знакомство шестилетней давности. Тогда он до Кота точно не доберется.

— Я тебе расскажу как-нибудь, — улыбнулся он, приобняв подругу за плечи и притянув к себе. — Муренок, даже не думай обижаться. Я тебя никогда не обманывал.

— Я подумаю, — напустив сдержанной строгости в голос ответила Женя, взмахнув ресницами.

Серега рассмеялся.

— Мир?

— Мир, — вздохнув, кивнула улыбнувшись Женя.

— Мне нужно идти, хорошо? Если сейчас сразу пойдешь к нам, есть шанс еще застать в живых хоть один пирожок.

— У меня диета, — слегка толкнув его, напомнила сердито Мура, но все же поинтересовалась, с чем пирожки.

— Не знаю, Бизон вроде мясо там учуял.

— У-у-у, тогда их точно уже нет. Оно и к лучшему… — улыбнулась она. — Ладно, иди… Мне все равно на самом деле к Пригову надо.

И, уходя обернувшись к нему, Женя скрылась за поворотом коридора. Серега облегченно вздохнул. Полдела сделано. Учения прошли успешно.

* * *

Теперь, не на пустой желудок, пить кофе было гораздо приятней. Конечно, вкус у него… не кофейный, но в данном случае это хорошо — после него можно не бояться, что будет не уснуть.

Может, действительно поспать?..

Вера посмотрела в сторону лежащих на диване напротив пледа и подушки, соблазнительно обещавших тепло, уют и сон, но решила все же посмотреть сначала редакторские списки. Отставила пустой стаканчик, придвинула к себе ноутбук, махнув пальцем по тачпаду, убрала заставку, сейчас особенно располагающую к романтическим воспоминаниям, и открыла почту.

Взгляд быстро побежал по списку входящих писем. Темы Наташка присылала где-то дней десять назад… Не то… Дальше… Пальцы сами застыли над клавиатурой, а курсор — над названием соседнего с Наташкиным письма…

Оно выделялось среди окружающих, потому что было прочитано и не горело темно-синим цветом. «Деловое предложение» в теме письма и «Уважаемая Вера Николаевна…» в начале текста — ничто не говорило о чем-то плохом, подозрительном… Просто это было не первое такое «деловое предложение» из полученных за последние две недели.

Вера хотела открыть письмо подруги, но взгляд все не отрывался от бледных слов «Уважаемая Вера Николаевна». Подвинула курсор, нажала… Перечитывать не стала, взгляд выхватил знакомое «не суйся, куда не следует» и «не хочешь проблем»…

Тогда это были… слова на мониторе. Угрозы — да, но всего лишь слова, кем-то написанные. Сейчас же она видела за ними реальных людей. Людей, которые собирали о ней и ее семье информацию и решали, брать ли им в заложники ее сестру. Людей, которые похитили Ирину и где-то сейчас ее держат. Где-то прямо сейчас ей, немолодой женщине, плохо, страшно и, может быть, больно. Людей, бороться с которыми сейчас поедет Сережа с группой.

Боялась Вера… в меру. Все же всегда есть надежда, что пронесет, что все будет хорошо, что не случиться ничего плохого. К тому же всплывали воспоминания — единственное, что она видела и помнила из его профессиональных действий — застреленный киллер, охрана Романова, подготовка операции и все то, что происходило на школьном стадионе… Все эти полгода, когда он уходил на службу, она успокаивала себя именно так: он профессионал и с ним все будет хорошо. Вспоминала, как ей было страшно тогда, там, в маленькой комнатке Антона, перед монитором. Лицо Белова, направленный на Сережу пистолет — знала про бронежилет, но все равно было страшно! И его спокойный голос. Сережин. Именно этот голос вел ее сквозь страх, когда все же накрывало.

Она старалась не бояться. Старалась просто ждать. И верить.

Внезапная мелодия звонка заставила вздрогнуть. Сбросив охватившее оцепенение от натянувшихся нервов, Вера взяла телефон, с удивлением увидела «Саша Жарков» на экране и нажала «принять»:

— Да, Саша…

— Вера, здравствуйте! Вы можете сейчас говорить?

— Да, я слушаю. — Сашин голос был полон беспокойства и оно тут же передалось ей. Что-то случилось.

— У нас… У нас есть новости… — неуверенно продолжил Жарков и вдруг замолчал.

— И-и-и?.. Чего ты замолчал?

— Может быть, вам все же обратиться в полицию насчет угроз… и вообще…

— Саша, с чего вдруг такие разговоры? — Со Степаном Игнатьевичем Саша с Вадиком не общались, значит, и про похищение знать еще не могли. Что же тогда произошло?

— Ну, мало ли что…

«Уже случилось это «мало ли что»…» — подумалось Вере.

— Саш, что произошло? Какие новости? Почему ты вдруг такие разговоры заводишь?

Несколько секунд в телефоне висела полнейшая тишина, и когда Вера уже хотела посмотреть, все ли в порядке со связью, Жарков наконец заговорил — нормальным голосом, тем самым, ментовским: сухо и по делу.

— Помните, мы считали, что Хмельнов, начальник охраны Дубинина, больше всех вызывает подозрений и, вполне возможно, имеет отношение к поступающим угрозам?

— Ну да, и что?

— Мы с Вадиком подняли свои связи в ГИБДД… Попросили маякнуть нам, если машинка его засветится… В общем, он в Питер едет… Вот прямо сейчас едет… Вера… а вы где сейчас находитесь?

Она улыбнулась прозвучавшему под конец беспокойству за нее и ответила, как могла спокойно:

— Спасибо, Саша! За информацию и беспокойство. Со мной все в порядке, поверьте, я в надежном месте. А насчет Хмельнова не переживайте… Я… я решу этот вопрос.

— Вера, может, все же в полицию?

— Уже, Саш, уже. Только лучше. Извини, я не могу больше говорить, мне позвонить надо. Известно, где именно находится Хмельнов?

— Нет… Мы не знаем точно, сколько прошло времени между тем, как наш человек узнал про машину, и тем, когда нам позвонил. Вера, у вас точно все в порядке?

— Да, точно, Саша. Все, пока, срочно надо позвонить.

— До свидания.

Вера отключила сеанс, перевела дух и задумалась. Насколько возможно, что Хмельнов имеет отношение к похищению Ирины? Может так быть, что он едет именно туда, чтобы потом встретиться со Степаном Игнатьевичем, когда они потребуют у него найденную информацию?

Пока она думала, пальцы сами нашли номер Сережи. Но его телефон оказался выключен.

А что же ей делать теперь, если она выйти даже отсюда не может?!

Так… спокойно. Если нельзя позвонить Сереже, значит… А. Он же еще по дороге сюда заставил ее записать номер Багиры! Сказал, что отведет ее в комнату для посетителей, из которой она не сможет сама выйти, — «режимный объект, понимаешь?». конечно, она понимала — а если ей надо будет что-то важное или срочное, можно позвонить Багире.

Пока телефон набирал найденный в памяти номер, Вера вспоминала, как накануне ночью Сережа представил их «ангела-хранителя»: Маргаритой или Ритой?

— Да, Вера, я вас слушаю!

В прозвучавшем в телефоне голосе совершенно точно угадался хрипловатый голос той, кому Вера звонила, но она никак не ожидала, что Багира наперед узнает, что звонит именно она!.. Откуда?!

— А… Э… Здравствуйте, Маргарита… У меня… у меня есть новости. — С трудом подавив удивление и глупое «откуда вы знаете, что это я?», вырулив на более-менее ровный тон, Вера обрела уверенность и заговорила уже спокойно, собираясь кратко и четко изложить суть: — Мне сейчас звонил Александр Жарков, это бывший опер, который помогал собирать информацию по Дубинину. Он…

— Понятно, Вера. Спасибо, остальное мы уже слышали, теперь стало понятно, кто он. Если будут какие-то вопросы, я вам позвоню, а пока… отдыхайте. Хорошо?

— То есть вы все знаете, что он сказал? Про Хмельнова? — не было никаких сил удержаться от глупого переспрашивания. Но она должна была убедиться, что поняла правильно.

— Да, именно. Ваш телефон и телефон Ермолаева прослушиваются.

— Понятно.

— Вера, мне нужно работать.

— Да, конечно. Спасибо, до свидания.

Чувствуя себя школьницей после неприятного разговора с учительницей, Вера чуть подрагивающей рукой положила телефон на стол и снова перевела дыхание.

«Это же надо было так стормозить… Ну, конечно, прослушиваются, им же надо знать, вдруг похитители будут звонить… У меня же тоже есть эта информация, могут и мне позвонить… Вот поэтому она и знала сразу, что это я ей звоню…»

Казалось бы, что переживать?.. Багира наверно уже забыла о разговоре с ней, полностью занявшись поступившей информацией. А она теперь, как дурочка, переживает. И все из-за того… из-за того, что хочет понравиться… Может быть, даже больше, чем Сережиной маме. Судя по его рассказам, понравиться маме будет совсем не сложно. Вот Багире…

Впрочем, надо признать, последнюю фразу и еще про «отдыхайте» Рита сказала… настойчиво, но мягко.

Ноутбук, к которому давно никто не прикасался, вновь «розовой» заставкой напомнил один из самых счастливых дней, как бы утешая и возвращая утраченный покой. Вера улыбнулась бархатным цветам и вернулась к почте, закрыла, не глядя, послание бандитов и открыла, наконец, письмо Наташи.

Так… получается, что по телефону лучше не звонить… даже по делу. А тем более учитывая, что с подругой «просто по делу» не бывает, обязательно всплывет что-то их, дружеско-женское. Это точно не надо слышать ни Багире, ни тем, кто там есть еще.

«Значит, пока работаем молча», — решила Вера и принялась за чтение.

* * *

Когда Серега вошел в тир, Кот с наушниками на голове подходил к стойке. Чуть обернувшись на звук открывшейся двери, он демонстративно отвернулся обратно и нажал на кнопку, приведя в действие механизм. Лист с мишенью, покачиваясь в воздухе, поплыл к задней стенке тира.

— Ну надо же какие люди! Соизволили спуститься с телевизионного Олимпа к нам, простым смертным. Какая честь для нас! — Вася говорил громко из-за одетых наушников.

Серега, собиравшийся прямо начать с извинений за свое молчание, услышав эту тираду, на полпути остановился, борясь с разными чувствами. С одной стороны, за проведенные в кошачьем обществе годы уже выработался иммунитет на его подколы, с другой, сейчас он из-за своей обиды перешел границы.

Мда… Конструктивного разговора не получится?

Он встал сбоку от Кота, так, чтобы тот стопроцентно его видел:

— Вась, я знаю, что ты имеешь все…

Вместо того, чтобы дослушать, Кот, все еще не отводивший взгляда от мишени, вздернул руки с зажатым пистолетом и принялся стрелять.

Серега поморщился — от громкости выстрелов и Васиного дурного характера. Понятно, теперь он будет выпендриваться и строить из себя обиженного. В принципе Серега понимал, что право на обиду и злость у Кота вполне есть — на этот раз дураком его выставил сам Серега своим молчанием. Другое дело, что Вася сам создал для этого условия, но это сути его обиды не меняет.

Так что состояние Васькино Серега понимал — обида, злость… А прекрасно зная его характер, можно смело добавить и зависть. Не сильную, конечно, но… Учитывая историю с журналом, можно не сомневаться, что самолюбие Кота весьма сильно задето. Да еще на фоне обиды и возмущений его, Серегиным, молчанием…

Нянчиться с оскорбленными чувствами друга ему не хотелось — хотя бы потому, что друг никогда не считался с его. Да и… Кот хоть и ведет иногда — и сейчас — себя как ребенок, все же он достаточно взрослый человек, чтобы принять ситуацию и пережить обиду.

Отстреляв обойму, Кот секунду продолжал смотреть на мишень, потом все же бросил на стойку пистолет, сдернул наушники, отправив их туда же, и повернулся к Сереге.

— Какого хрена, Физик?!

Серега тоскливо подумал о том, что учения с Женькой не помогут, «тут уже вообще ничто не поможет» и что ситуация оказалась куда более… взрывоопасной, чем он надеялся увидеть.

— Кот… Я знаю, что ты имеешь все права обижаться, и я действительно хочу извини…

— На кой мне извинения! Объясни, почему ты молчал-то?!

Взбешенное «на кой» Серега решил оставить без внимания, дабы не усугублять, но собственные эмоции по поводу отвергнутых искренних извинений, конечно же, имели место быть.

— Почему ты ничего не сказал сразу?!

— Не хотел.

Вася уставился на него непонимающим взглядом и секунды две-три соображал.

— Пусть не хотел говорить вообще… Ладно… Но вчера-то почему молчал?!

— Ну, а как ты себе представляешь, я бы остановил Бизона, не объясняя, что к чему? — говорил Серега спокойно, в этой части «бой» вполне соответствовал проведенным учениям. Вот только эффекта того же не будет. Кот — не Мура.

— Ради такого можно было и объяснить!

— Можно. Но не хотел.

— Ох.х.хренеть… — покачав головой в духе «не понимаю такого идиотизма», Кот отвернулся, повесил наушники на стеклянную перегородку, взялся за пистолет, но тут же положил его обратно. — Думаешь, мне приятно было потом перед Бизоном себя идиотом последним чувствовать, когда он мне объяснил наконец, в чем дело?!

Серега молчал, посчитав, что Ваське надо дать выговориться. Промелькнула мысль, что они с Женькой похожими фразами мысли высказывают.

— Как ты вообще это слушал, когда Бизон вчера… стебался насчет журнала? А утром еще? Я же знаю, что тебе не все равно! Да любой нормальный мужик давно бы врезал, если б про его бабу шутки отпускали!

— Выбирай выражения.

— А то что?! Что, Физик? Что ты сделаешь?! Ты же весь из себя такой правильный, да? И драться не станешь?

Глаза Кота сверкали таким огнем, что в пору было порадоваться, что они не на складе со взрывчаткой… То, что ему самому очень хочется подраться, было очевидно. Но всерьез драться с Котом Сереге, во-первых, просто не хотелось, во-вторых, было совершенно нецелесообразно перед заданием. А вот проучить за все произнесенные речи — это даже с радостью.

Он сделал вид, что собирается уйти, зная, что Кот не сможет отказаться от такой возможности. Как только он разорвал зрительный контакт и повернулся якобы к выходу, Вася дернулся вперед.

Удобно, когда противника знаешь настолько хорошо. Серега без труда ушел из-под удара, тут же придержал Кота, не дав ему упасть, и пока тот ориентировался в пространстве, захватил его со спины за шею. Ощутив знакомый захват, Кот попытался отработанным движением из него выйти, но Серега перехватил его занесенную наверх руку — настоящему противнику он ее просто вывихнул бы, с Васькой пришлось обращаться бережнее и просто удерживать. Свободной правой рукой Кот пытался ударить назад, но локтем не доставал, а в неудобно вывернутой руке — чтобы достать до Серегиной спины — сил оставалось немного.

Вася пыхтел, вертелся, злился и оттого терял сил еще больше.

— Пусти!

На что Серега инстинктивно придушил его чуть сильнее. Затем ослабил хватку — ровно настолько, чтобы не задушить.

— Нормальный мужик, Кот, заботится о своей семье. Именно это я и делал — так, как считал нужным. Что-либо объяснять или оправдываться я не обязан. Я хотел извиниться за вчера, ты не дал мне этого сделать. Хочешь дальше злиться и обижаться, как девчонка, твое дело, но это точно не мои проблемы.

— Пусти, — прошипел Кот.

— Отпущу, когда успокоишься. Драться мы не будем.

— Отпусти.

Услышав более спокойный тон, Серега отпустил Кота, готовясь к возможной атаке. Но ее не последовало. Вася не торопясь отошел на пару шагов, расправил плечи, невозмутимо одернул задравшуюся рубашку, надел болтающийся на груди наушник и направился на выход. Серега молча проводил его взглядом. У двери Кот обернулся.

— Ничего бы не было, если б ты вчера все сразу сказал.

Развернулся и вышел.

Что с ним делать, Серега не знал, да и не особо хотел знать — восстановить мир с Женькой было куда важнее, а Кот… Кот успокоится со временем.

Вспомнилось про звание.

Да уж… На этот раз времени потребуется побольше.

* * *

В комнате отдыха Бизон по-прежнему был один, видимо, Мура была еще у Пригова, а Кот скрылся в неизвестном направлении. Когда Серега зашел, Боря, полудремавший, сидя на диване, открыл глаза… и внимательно его осмотрел.

— Один вроде цел… А второй?

— Цел и очень зол. В частности, из-за того, что цел.

Бизон довольно хмыкнул:

— Бой гладиаторов не состоялся?

Серега покачал головой и прошел к креслу.

— Есть новости?

— Да, — кивнул Боря, — похитители позвонили Ермолаеву, потребовали собрать всю найденную информацию и привезти по адресу, который они сообщат позже. Дакар там над номерами телефонов колдует… Что-то наболтал про разные соты и идею какой-то программы новой… счастливый и сияющий унесся в ИВЦ, сказал, что теперь сможет их вычислить.

— Ну хоть кому-то хорошо… — Серега устало откинулся на спинку кресла и посмотрел на стол перед собой. Всего лишь вчера он точно так же здесь сидел, а на столе лежал злополучный журнал.

— А тебе-то что нехорошо? Из-за Васьки, что ли?

Серега растерянно глянул на Бизона и пожал плечами. Он и сам точно не знал — пока дошел от тира до комнаты отдыха настроение переменилось. Считал себя совершенно правым в том, что его личная жизнь касается только его, но за то, как все в итоге повернулось, было совестно. При всем том, что вчера он Кота почти ненавидел из-за ревности, он понимал, в каком положении тот оказался по его отчасти вине. И обиды Кота показались ему глупыми и детскими, но это не отменяло назойливой мысли «рассказал бы все вчера, было бы все нормально».

— Ты не обязан посвящать в свою жизнь кого бы то ни было, если этого не хочешь. А Кот… побесится и отойдет.

Чего-то подобного Серега от Бори и ожидал, хорошо зная, что для того «ты не обязан» — это мнение, основанное на личном опыте. О личной жизни Бизона — и не только его — ни Кот, ни Мура ничего не знали, да и он сам, Серега, узнал случайно и о своем знании никому так и не рассказал — ни тем, от кого эта личная жизнь скрывалась, ни тем, кто скрывал. Во-первых, потому что не в его правилах было вмешиваться в чужую жизнь, во-вторых, потому что понял, что скрывается она именно ради спокойствия. А вскоре и сам оказался в похожей ситуации — и решил молчать.

— Я знаю, — ответил Серега на обе части Бориного высказывания.

— Ну так и не бери в голову. — Бизон поднялся, потянулся и направился к двери. — Схожу узнаю, как там поиски.

* * *

— Похитители звонили Ермолаеву второй раз вот отсюда, — Дакар увеличил карту на экране до конкретного здания. — Это жилой многоквартирный дом. Таким образом, у нас есть три различных точки, в которых был телефон похитителей. Точнее, телефоны. Первая точка — съемная квартира, в соте, где она находится, был зарегистрирован и телефон, с которого отправляли угрозы (с него же звонили Ермолаеву), и телефон, с которого звонили в Авдеевск. Эти же два телефона были зарегистрированы одновременно вот в этой соте. — На экране появилась северо-восточная окраина города. — В нее попадают несколько домов, но наибольший интерес представляет расположенная отдельно промзона. Там есть два завода — действующий и заброшенный. Третье место: жилой дом, из которого звонили Ермолаеву во второй раз. — Дакар чуть замялся, покосился на Пригова, но продолжил. — Я считаю, что звонили оттуда для отвода глаз. То есть специально приехали туда, чтобы не звонить с завода и выдать тем самым свое местоположение.

— Это понятно, — кивнул генерал, внимательно рассматривая карту. — Но откуда уверенность, что в Авдеевск звонили именно кому-то из тех, кто нам нужен? Кстати, кому именно?

— Звонили на такой же неизвестный номер. Но этот номер в двух разных случаях одновременно находился в одной соте с телефоном Лубашева Станислава Николаевича, это зять Дубинина.

Серега старался уловить ход пояснений Дакара, немного запутался сначала в телефонах, но, глядя на карту, где были отображены все три точки, из которых были совершены звонки, разобрался, что к чему.

У бандитов два телефона — с одного они посылали угрозы и звонили недавно Ермолаеву, а со второго общались, очевидно, с заказчиком. И как теперь выяснилось, это — зять Дубинина. А как же начальник охраны?

— А что с Хмельновым? — очень вовремя спросил генерал-майор.

— Хмельнов едет по направлению в Питер, сейчас находится примерно в двух часах езды, — ответила Багира.

— Я так понимаю, — подал голос Бизон, — мы считаем, что он едет туда же, — он кивнул в сторону экрана, — на заброшенный завод?

— Да, — кивнул Дакар, быстро глянув на Багиру. — Вполне возможно, что он едет забрать информацию, которую похитители планируют добыть у Ермолаева.

— А может он по каким-то своим делам едет? — спросил молчавший до этого Кот.

— Ага, мостами полюбоваться и белыми ночами, — назидательно усмехнулся Бизон, посмотрев на не ставшего возражать Кота. А Серега подумал, что Васькино самолюбие долго такого притеснения не выдержит.

— Перед выездом Хмельнову звонил как раз Лубашев, — Багира еще более выразительно, чем Бизон, глянула на Кота.

Серега по привычке подавил улыбку, правда, сейчас, в свете событий всего дня и Васькиного настроя, это сделать было сложнее. Обычно то, как Багира с Бизоном «по-семейному» воспитывали «сыночка», вызывало у него улыбку — главным образом, тем, что Васька ничего этого не замечал.

— Значит… так, — Пригов, видимо, решил подвести итог. — Можно предположить, что заложницу держат на заброшенном заводе. А начальник охраны Дубинина по указанию зятя Дубинина, предположительно организатора похищения, едет из Авдеевска в Питер — возможно для встречи с похитителями. Бизон, ваша задача — освободить заложницу… и дождаться появления Хмельнова. Основная задача — выяснить, есть ли связь всего происходящего с заводом в Авдеевске.

— Добро.

* * *

Два завода контрастировали друг с другом, как только может старое контрастировать с новым. Разрушающиеся кирпичные стены с выбитыми окнами казались еще более древними по соседству со сверкающими при дневном свете стальными новенькими трубами и белоснежными корпусами.

Лето началось в этом году по-питерски пасмурно, и серовато-белое небо хоть немного смягчало пейзаж — при солнце контраст был бы сильнее. Да и для работы пасмурная погода была выгоднее — при солнце видимость хуже. Плохо только, что из-за облачности нет данных со спутника: сейчас просканировать бы территорию и не пришлось бы бегать в поисках.

Казалось бы, за годы службы можно было побывать во всех заброшенных заводах Питера и окрестностей, но конкретно здесь Серега еще не был. С точки зрения знания территории, это было, конечно, минусом — не помешало бы точно знать, где что находится и в каком оно состоянии. Но со стороны простого любопытства были и плюсы: подобные места, кроме навевания неминуемой грусти, все же представляют определенный интерес — как часть истории.

Он передал планшет с планом завода Бизону и подумал о том, что командиру сейчас придется решать, кто куда пойдет. Еще до совещания в переговорке между Котом и Женькой что-то произошло. Серега предполагал, что Женя могла спросить что-то о нем или Вере, а Кот сразу после разговора в тире не смог сдержать эмоций. После чего она, быть может, потребовала объяснений, что с ним такое, а этого-то Вася нормально объяснить не мог — не рассказывать же Женьке про журнал. Хорошо зная Васю, Серега предполагал, что тот просто послал на эмоциях Женьку, да и его заодно. Все это были лишь предположения, выяснить он ничего не успел, лишь заметил, что что-то у них не так. По дороге они не разговаривали, в салоне было так тихо, что Бизон несколько раз поглядывал на них в зеркало, а потом кивком спросил у сидящего рядом Сереги, мол, что там, у кошаков, но Серега мог лишь пожать плечами и покачать головой.

Теперь командиру предстояло решить, оставлять их в паре или разбивать. Что в этом случае выбрал бы он сам, Серега не знал: пара из них с Котом тоже сейчас не слишком боеспособная. И что сейчас лучше — Кот и Мура или Кот и Физик — неизвестно, взрывоопасно и то, и то.

— Багира, какой корпус административный?

— Третий.

Что Бизон задумал?.. Догадаться Серега не успел, Боря заговорил почти сразу, передавая планшет Коту и Муре, чтобы те увидели план:

— Обследуем сначала третий корпус. Логичнее им находиться там, чем в огромных пустых цехах с кучей разбитого стекла. Если там пусто, пойдем уже по остальной территории. Физик, Мура, заходите с северной стороны, сразу внутрь. Ну, а мы с Котом вокруг прогуляемся сначала. Вперед.

* * *

Окружающее больше не было похоже на заброшенный завод, но удручающее впечатление производило даже сильнее, чем проржавевшие трубы, груды бетона, железа и стекла и зияющие черные дыры вместо огромных окон. Здесь больше, сильнее, ближе чувствовалось бывшее присутствие людей. Полуразвалившаяся мебель, сломанные инструменты, разбросанные вещи, ненужные документы… Позабытые книги — когда-то их читали, берегли, носили с собой, старые чертежи — мимолетного взгляда на них было достаточно, чтобы представить, сколько времени человек провел, склонившись над ними.

Интересно, как происходило закрытие завода? Постепенно угасал? Сначала один цех закрыли, потом другой, третий… Начали сдавать помещения в аренду, хоть как-то пытаясь удержаться на плаву? Или закрыли все разом?.. По разбросанным вещам кажется, будто людей просто сдуло отсюда каким-то ураганом…

Ну, в какой-то степени разруху девяностых можно назвать и ураганом.

— Физик, что у вас?

— Пока чисто, — ответил Серега Бизону и мысленно добавил: «Только очень грязно».

— Серег, — тихо позвала Женя. Он подошел, думая, что она что-то увидела или услышала в плане тех, кого они ищут, но Женя, чуть улыбаясь, показала на листок, прикрепленный к двери, которую она держала открытой. Это оказалось объявление-напоминание: «Уходя с работы, сдайте все секретные документы». Серега невесело усмехнулся.

Они шли осторожно, медленно, прислушиваясь к любым возможным звукам. Но вокруг была лишь тишина. И пыль, которой становилось все труднее дышать.

— Мне кажется, здесь никого нет, — прошептала Мура, когда они поднимались на второй этаж.

— Здесь пять этажей, они могут быть на пятом.

Женя шла впереди, поэтому, когда она резко остановилась на ступеньке и развернулась к нему, Серега в нее чуть не врезался.

— Ты чего?

— Скажи мне, что у вас с Котом произошло? — умоляющие нотки в быстром шепоте, привычный блеск бездонных глаз, просящих согласиться и дать ей то, что она хочет, как часто он это видел и как часто на это велся.

— Нет, Жень, сами между собой разбирайтесь.

— Пожалуйста!

— Нет.

— Это же из-за Веры, да?

— В смысле?

— Думаешь, я два и два не могу сложить? Вчера что-то происходило из-за журнала, утром еще, когда Бизон Ваську Шнуровым подколол, а потом на обеде про Веру у меня спрашивал — я достаточно хорошо знаю Ионова, чтобы понять, что что-то с ней было связано. А сегодня вы поругались. И мне он отказался рассказывать.

— Жень, не раздувай из мухи слона, все не так, как тебе кажется. Заставь его все тебе объяснить, там не было ничего криминального. Пошли уже дальше.

— А почему вы поругались?

— Из-за того, что я не рассказал о Вере раньше, — нетерпеливо прошептал Серега и попытался развернуть Женю: — Идем уже!

— И как вы теперь мириться будете? — поднимаясь по ступенькам, чуть обернулась Женя.

— Не знаю… Но хотелось бы до завтра успеть.

— А что завтра?

Они дошли до площадки второго этажа, оставалось войти в закрытую дверь, ведущую на этаж. Представив, как Женя будет с присущим ей упорством спрашивать его про завтра, пока он не ответит, решил, что скажет сейчас, — и только тогда они пойдут внутрь.

— Звездочки обмывать будем.

Его молчаливой полуулыбки Муре хватило, чтобы без слов понять, чьи именно. Он улыбнулся в ответ на ее зажегшиеся удивлением и радостью глаза, но приложил палец к губам, мол, не начни вдруг бурно выражать восторг. Женя, продолжая улыбаться, кивнула и взялась за ручку двери.

В этот момент наверху, этажом выше раздался шорох, а по стенам лестницы пробежала серая тень.

«Доболтались!..» — в раздражении подумал Серега, укоряя себя, что не пресек сразу Женькины стремления поговорить.

Они осторожно поднимались наверх, в любую секунду ожидая выстрелов, но встречала их все та же тишина. На площадке третьего этажа никого не было. Дверь на этаж закрыта — они бы ее услышали. Пусто так, будто никого и не было с давних времен: только разбитое окно и сухие листья на полу, занесенные ветром еще осенью.

«Наверх тоже навряд ли ушли, шаги бы услышали…»

Серега обернулся к шедшей за ним Муре, когда сзади раздался все тот же шорох, только куда громче.

Голуби. Просто голуби. На обшарпанном подоконнике пустого окна.

Ни облегченно перевести дух, ни задуматься, куда теперь идти — по третьему этажу или вернуться на второй, — Серега не успел. В наушнике раздался голос Бизона:

— Физик, Мура, выходите и идите к четвертому корпусу. Мы их нашли, они в шестом.

* * *