Хроники Земной Войны (джен)

Покореженный металл, разорванная экипировка, личные вещи погибших. Все складывается в одну большую кучу, свалку, перетаскивается насколько возможно в одно место. Вокруг него встают, смотрят с минутой молчания. Кто-то желает павшим стать «Сверхновой», в другой жизни переродившись во что-то лучше, забыв о том, что на Марсе религиозность не приветствуется. Никто об этом не думает.

Все по команде выстраиваются в линейку перед завернутыми в полотнища телами. Кладут руку на сердце, обещая, что сохранят память. Отдают честь, выражая почтение тем, кто героически пал в бою. Провожают минутой молчания. Каждый думает о чем-то своем. Вспоминает моменты ли, читает хаосистские молитвы про себя. Обещает вернуть на Марс хотя бы жетон. Прах все равно останется на Земле, развеянный шлейфом от эко-печи, или же разложенный до такового кислотными дождями.

Земля сжигает все. Тело, личные вещи, может быть, даже воспоминания. Только живые склонны подстраиваться.

— Смотри, у него, оказывается, запасной литком был! — возмущается голос со стороны кучи, и его обладатель, перешвыривая сумки, достает на свет полу-прозрачный визор. Долго вертит в руках.

— Положи обратно, — строго говорит Адольф, проходя мимо с очередным полотнищем в руках.

— Ему он больше не нужен! — отзывается солдат, открепляя от шлема разбитые дужки. Цепляет на него новый литком. На него шипят, к куче приставляют Роя, к вещам больше никто не подходит.

Рональд смотрит на свои сапоги. Они давно износились, подошва держится на кусочке клея, шнуровка почти расползлась. На самом деле это — мелочи, но у них просто нет никакого оборудования, чтобы экипировку чинить. Рональд осматривает вмятину на нагрудной пластине Роя. Пуля почти пробила терудовую пластину, сломав ему ребро. Рональд оглядывается, и Адольф кивает ему. Рональд планирует отступать.

— Переберите все личные вещи, достаньте медикаменты, — командует он, идя между перебинтовывающих раны солдат. Между поминающими павших. — Оружие и патроны заберите, если нужна экипировка, поменяйте.

Рональд переворачивает очередное тело, сдергивает жетон, шарит в карманах. Начатая пачка сигарет, складной нож, полный магазин. В личных вещах уже вовсю кто-то копается, идти проверять — смысла нет. Рональд стаскивает с себя сапог, примеряет к обуви на трупе. Чуть больше, но такие же узкие. Снимает с себя второй. Медленно раздевает бывшего товарища. Но чувство вины так и не приходит. Мертвому сапоги не нужны.

Адольф смотрит на Рональда с презрением. Не уважать павших — нонсенс, но они не в том положении, чтобы так легко тратить экипировку, еду и воду, оставляя их ожидать печь. Он наклоняется к телу, снимает жетон, заражается чьим-то хаосистским порывом и шепчет что-то о сверхновой. Только потом медленно расстегивает бронежилет и отдает его Рою, ожидающему в стороне. Провожающему товарища тоже.

Разобрав вещи, они ругаются. Кто-то хочет заполучить что-то определенное, забранное другим. Они похожи на падальщиков и мародеров одновременно. Гуляют на чьем-то апокалипсисе, похоронах, обирая чьи-то кости. В какой-то мере Рональду это противно тоже. Но он, кажется, раньше всех понял, мертвые больше не встанут. Вещи им не нужны. На другой планете, в чужой войне, всеми силами пытаясь выжить, они должны использовать все средства. Уже скоро ни у одного из них не будет ничего «личного».

Сапоги оказываются велики, и приходится засунуть внутрь пару чьих-то сменных носков. Ремень автомата, хоть и потертый, прицепить новый, взамен оборванного старого. Проверяя именной пистолет, выданный еще перед отлетом с Марса, Рональд выщелкивает пустой магазин и задумчиво смотрит на рукоять. На гравировке не его имя.