А иначе не могло быть (джен)

По прибытии на место и после знакомства с командой им выделили куратора, бойкую следовательницу, главную по культурно-массовым мероприятиям. Юньлань мерзко шипел из-за спины, что это будущее Чжи-чжи, та, наигранно и незаметно отмахнувшись, без всякого стыда заехала ему ладонью по яйцам, продолжая внимательно слушать госпожу Бо.

 — Вообще-то, мы готовили лишь одну квартиру и никак не думали, что к нам направят двух выпускников, еще и… — госпожа Бо многозначительно замолчала, окинув их особым намекающим взглядом.

Чжи-чжи вздохнула, главное — не дать придурку вставить слово и все испортить:

 — Ничего страшного, мы комфортно уживемся на одной территории.

 — Вы… — еще одна многозначительная пауза.

 — Нет, мы не встречаемся, не помолвлены и не собираемся. По крайней мере, друг с другом.

 — Там одна кровать, — обреченно сообщила госпожа Бо. — Сяо Чжао ведь вроде местный, может быть, рациональней ему вернуться к семье?

Передернуло обоих.

 — Нет необходимости.

 — Я не привередливый, на коврике посплю.

 — С первой зарплаты купим ему диван.

 — В квартире есть диван, — вздохнула госпожа.

 — Тогда у нас нет проблем, — Чжи-чжи затылком чувствовала его устрашающе широкую улыбку.

Служба началась с тотального осознания, что бумажная работа в университете ни коим разом не составляла конкуренцию той, которая ждала их в настоящем отделе, а некоторых пациентов, регулярно стучащих на личностей, вообще, не существует, хочется пристрелить на месте, потому что произвести выезд на место происшествия ты обязан

А еще реальные всамделишные случаи часто и близко не стоят с теми, в которые они встревали на регулярных семестровых практиках и которые разыгрывали на учебных полигонах.

Про наркоманов в промзоне Юньлань не соврал, заброшенные места притягивали подобный сброд, стремившийся потерять последнюю связь с реальностью. В первый же месяц в патруле они наткнулись на группу студентов, окруживших заморыша-дилера. Явно новичка, потому что при появлении полицейской машины, он сперва попытался откупиться и сунуть бабло до того, как сопровождавший их капитан вышел из машины, что уже само по себе было ошибкой с его стороны. Машины просматривались и прослушивались. Ни один самый алчный обладатель погонов не возьмет протягиваемые в окно мятые купюры. Жизнь и погоны дороже сиюминутного заработка.

Когда капитан отпихнул грязную руку и выскочил из машины, чтобы задержать идиота, тот со страху воткнул ему в предплечье короткий нож и побежал. Все студенты из полицейских колледжей первые годы больше похожи на слишком умных борзых ищеек, чем на человеческих сотрудников, и рефлексы у них соответствующие, а если уж они подкрепляются точным регламентами действий в голове, то тут уже и рассказывать нечего.

Пока Чжи-чжи бросилась проверять, что там с капитаном, Юньлань кинулся за перепуганным мужиком.

И это было первое дело, за которое обоим влепили выговор, потому что отличник огневой подготовки, пополнивший зал славы колледжа тремя кубками национального первенства, Чжао Юньлань выкрикнул предупреждение, предупредительно выстрелил в воздух, прицелился и не нашел в себе силы нажать на спусковой крючок.

Вот вам и вбитые в голову регламенты.

Чжи-чжи так и нашла его в переулке, замершим в идеальной стойке со вскинутыми руками и совершенно пустым взглядом.

— Так бывает, — она честно пыталась с ним говорить, прекрасно зная, что это в большинстве случаев бесполезно. — В этом нет ничего особенного.

 — Чжи-чжи, — знала она эту поганейшую интонацию, — иди к черту.

Следующий подобный случай произошел через пару месяцев. Судмедэксперт, обрабатывавший рваную рану на голени подозреваемого, восторгался, как метко и чисто отработал Сяо Чжао: ни в кость, ни на вылет, всего лишь скользящая царапина, всегда бы так, идеально.

Дальше служба потекла почти легко и почти свободно, объем бумажной волокиты по-прежнему вгонял в тоску, но им повезло с относительно молодым коллективом, да и с охраняемой местностью: когда ты оторваться от компа не можешь из-за бесконечного переписывания бумажек, как-то не до размышлений о построении карьеры, которое может произойти благодаря какому-нибудь хитроумному серийному убийце.

Однако однажды по отделу поползли слухи сомнительного толка, и Чжи-чжи внезапно начали сторониться две молоденькие практикантки, а старшее начальство неодобрительно коситься.

И она долго не могла понять в чем проблема, даже пожаловалась Юньланю, на что тот пожал плечами и предложил забить, мало ли что там у кого в голове. Вот он лично вообще ничего странного не замечал.

Знала Чжи-чжи эти честные глаза и давным-давно уже этой честности не доверяла, как и "незаметной" ухмылке. Ее подозрения успешно подтвердились уже через пару дней. Дело шло к концу месяца, капитану на подпись нужно было сдать чертову кучу бумажек, чтобы закрыть период, а один конкретный Чжао Юньлань, которого от бумажек воротило, мазался, как мог, и Чжи-чжи, не растерявшая бульдожьей хватки старосты, пообещала курировавшей их госпоже Бо разобраться с паршивцем.

Юньлань нашелся в курилке в окружении полудюжины их сослуживцев. Чей-то полузнакомый голос спросил:

 — Сяо Чжао, ты точно не врешь, а? Она, что, реально такая? Иначе как вы с ней живете вообще?

 — Да с чего бы мне выдумывать, а? Или вы меня за мужика не считаете?

Наверное, судьба такая у Чжи-чжи — у курилок подслушивать, но, услышав знакомый голос с паскудненькими веселящимися искорками, она замерла под дверью и навострила уши.

 — Будь она по нашу сторону баррикад, разве б спал я на диване, м?

 — Да, капец, Сяо Чжао! Разве справедливо это? Что такие классные девки из-под носа уходят…туда вот…

 — Но, что поделать, такова суть вещей, — к веселью в голосе добавилась философская нотка. — И суть эту невозможно изменить.

И тут на Чжи-чжи медленно-медленно накатила волна осознания вместе с недавним диалогом, случившимся после очередной попытки склеить ее в патруле.

 — Лань-лань, ну вот вы почему такие охуевшие, а?

 — Кто мы?

 — Мужики.

 — А.

 — Ну так почему?

 — По природе своей. Случилось чего? — любила Чжи-чжи, когда включалось в нем вкрадчивое «за свое — уебу».

 — Да разнюхали, чья я дочурка и теперь, кто только не пытается набиться к генералу Чжоу Шэну в зятья. Или просто набиться куда-нибудь кем-нибудь. Или просто спросить, как папочка поживает.

 — А.

 — Че «а»?

 — Не тратьте нервы, императрица. Все решу. Максимально безболезненно.

Чжи-чжи тогда только хмыкнула, а он-то оказывается… Решил, блядь!

 — Чжао Юньлань, ты совсем берега попутал?! — сказать хотелось покрепче, но в помещении все-таки были люди старше по званию.

Лань-лань гордым петухом возвышался над в миг посеревшими мужиками из разных частей отдела:

 — А что я сделал?

На морде твоей написано, что ты сделал, шутник ебаный!

Хотелось сказать Чжи-чжи, но прорычала она в итоге другое:

 — В переговорную. Со мной. Все.

Ох уж сейчас она все им прояснит, так прояснит, что половина ослепнет нахрен.

 — Чего ты всем наговорил? — рявкнула она, захлопнув дверь узкого зала с доской.

По пути она прихватила еще несколько оперативников на, так сказать, внеплановое командообразование.

 — Правду, — ни секунды не раздумывая, выдал Лань-лань, аккуратно почти бочком подкрадываясь к ней. — И только правду.

 — Какую еще правду?! Ты че, додумался наврать, что я… — слово встало поперек глотки.

Лесбиянка. Этот придурок додумался пустить слушок, что она, мать его, лесбиянка. По ту сторону баррикад. Поэтому от нее теперь шарахаются девчонки, поэтому косится начальство. Чем он, блядь, думал? А если это до отца дойдет? Или до начальства отца? Помог, блядь! Решил проблему!

 — Ничего я не врал, — протянул он наигранно обиженно, а потом до того, как она успела среагировать, схватил на руку, подняв ее в верх, чтобы всем собравшимся было видно. — Я помню, что ты не хотела, чтобы в отделе знали о твоем статусе. И помню, что ты переживала, мол, подумают еще, что планируешь в декрет смотаться вместо честной работы на благо общества. Но из-за твоих небольших жалоб на интерес со стороны наших коллег, я решил взять инициативу в свои руки и, по возможности аккуратно намекнуть им, что ты давно уже занята. Помолвлена. — свободной рукой он указал на кольцо в нее на указательном пальце — материн подарок. — Просто носишь кольцо на неправильном пальце, чтобы опять же никто не догадался о наличии жениха, столь преданно тебя дожидающегося в родном городе. Эм, неужели, кто-то превратно понял мои намеки? Что ж, в таком случае, искренне прошу прощения.

Где-то на подсознательно уровне придурка хотелось одновременно убить и расцеловать, но на сознательном Чжи-чжи могла лишь ошарашенно переводить взгляд с него на стыдливо потупившуюся толпу и обратно.

Тем же днем перед Чжи-чжи все публично извинились, пожелали счастья и всего прочего, а она только стояла столбиком, улыбалась и кивала, так и не сумев решить, что лучше сделать с шибко умным Лань-ланем пристрелить или по головке погладить.

 — Скотина вы, лейтенант Чжао… — протянула она, опять же не без помощи спешившись с мотоцикла.

 — Это еще почему?

 — Что бы у тебя отвалилось, если бы ты меня предупредил?

 — Половина удовольствия от ситуации, как минимум.

 — А че тогда не сказал, что сам решил на мне жениться?

 — Издеваешься?! Я распиздяй, но не самоубийца!

Про себя Чжи-чжи решила, что обязательно переживет засранца и выбьет эту фразу на его надгробном камне.

В принципе, пока с министерства не спустился приказ о расформировании отдела, Чжи-чжи считала, что все в ее жизни прекрасно. Приказ свалился им на головы за месяц до весеннего фестиваля, через две недели пришли новые назначения. С самого приказа Юньланя было не видно и не слышно ни в участке, ни дома. Чжи-чжи знала эти затишья и знала, что ничего хорошего за ними не следовало.

— Куда тебя перевели? — как-то вечером она спросила в лоб.

Свое назначение Юньлань, подпалив сигаретой, сжег в тот же вечер, когда они их получили. Чжи-чжи еще материлась, что он чокнулся и насыпал пепла на подоконник .

 — Далеко.

 — Для человека, чье желание сбылось, ты не шибко радостный.

 — Не надо, Чжи-чжи. Не лезь.

 — Это отец…

 — Я попросил не лезть.

Конечно, без Чжао Синьцы ничего не обошлось. Чжи-чжи соображала достаточно, чтобы понимать это, но Юньланевская апатия резала ее без ножа, как и невозможность как-то на нее повлиять.

Перед тем, как разъехаться по домам на праздники, они всем отделом решили собраться и посидеть вечерок вместе. Так сказать, в последний раз. Попрощаться.

 — Ты, что, не пойдешь? — уже собранная Чжи-чжи осознала, что Юньлань даже не двинулся с кровати, где, свернувшись клубком, валялся с телефоном.

 — Не хочу.

 — Лань-лань, — она присела рядом, требовательно потормошила его за костлявое плечо. — Да что с тобой творится, черт возьми?!

 — Просто живот болит.

 — Так выпей какую-нибудь волшебную таблетку и пошли. Ребята не поймут, если я явлюсь без своей тени.

 — Не поможет никакая таблетка. Передавай им мои поклоны и вали уже.

 — Лань-лань…

Хотелось сказать: "Я же вижу, как тебя жрет там что-то заживо, а ты молчишь и терпишь, как малолетка желторотая". Хотелось наорать и хорошенько встряхнуть тщедушное тело. Разругаться так, чтобы месяц потом не разговаривать, но… Чжи-чжи выросла, а если он нет, то это его проблемы.