А иначе не могло быть (джен)

— Чжао Юньлань, — торжественно возвестил близкий к мокрым щекам дедушка Цай. — Город Дракона. Департамент уголовного розыска. Отдел номер семь.

Зал полыхнул стройным ритмом аплодисментов, а у Чжи-Чжи опустились руки и чуть не уплыл из-под задницы стул. Она с ужасом наблюдала за тем, как ровная спина внезапно стала еще ровней, а шаг — чеканней, словно в первых рядах на майских строевых. Не знала даже которые небеса благодарить за то, что он отреагировал именно так, а не запутался в ногах и не навернулся на трех ступеньках лестницы по пути к сцене со столом кафедрального клерка, раздававшего распределительные письма

.

Он даже не успел спуститься со сцены, а Чжи-чжи уже услышала, как побежала по рядам рябь:

 — Не удивительно…

 — Да ладно, кто-то ждал чего-то другого…

 — Божечки, да не смешите меня!..

 — Юньчжи, чего ты тормозишь?! — сидевшая слева Ли Сян, врезала ей каблуком в лодыжку.

И Чжи-чжи спустилась с небес на землю, подорвавшись со стула.

 — …кона. Департамент уголовного розыска. Отдел номер семь.

Они встретились на середине прохода. О, она готова поставить все пять лет зубрежки против того, что никогда не видела столь быстрого изменения взгляда от полной безнадеги до опасливой надежды.

 — Поди думал, что легко от меня отделаешься? — прошептала одними губами, не замедлив шага.

 — Даже не надеялся, — донеслось в спину.

Хань Ютин, передав ей из рук декана конверт, едва сдерживал смех:

 — Сочувствую.

 — Мне или ему?

 — Городу Дракона.

Позже ночью Чжи-чжи без оглядки на совесть и субординацию напомнит ему, как он трясся на защите, когда Юньлань, который все-таки не был совсем идиотом и прекрасно осознавал, чем завершится его предприятие, вежливо издевался над комиссией. Ютин тогда, чуть не переломав себе пальцы, шепотом обещал свернуть придурку шею, пока Чжи-Чжи пыталась осознать, что за безобидной экономической темой выпускной работы, которую Лань-лань первые месяцы костерил на чем свет стоит, скрывались вовсе не хищения бюджетных денежных средств лицами, приближенными к власти, а пиздец. Пиздец, имя которому оборотничество. То, за что перспективную звездочку Хань Ютина досрочно сослали в преподаватели. Честно говоря, Чжи-чжи тогда захотелось свернуть шеи обоим. Ну ладно Юньлань, этот рожден под дебильной звездой, но чем думал Ютин, с чьей легкой руки они и вляпались в это дерьмо. Хотя Чжи-чжи хорошо помнила, как эта легкая рука оставила на губе придурка шрам.

Саму попойку после церемонии они пережили кое-как. Нет, поначалу все было неплохо, но на втором ящике пива говно все-таки полезло. Распределение — беспощадная вещь. Когда ее и Юньланя забросило в относительный центр, кто-то вынужден уехать в такие горные ебеня, где едва ли ступала нога человека со смартфоном. И что естественно, этот кто-то был недоволен. А кто страдал от его недовольства? Правильно, тот кто отдал бы свой вылизанный обожаемый мотоцикл за возможность отправиться в горные ебеня, а не пресловутый центр, «к папочке под крылышко, еще и телку с собой прихватив».

Чжи-чжи всегда считала себя сдержанным человеком, несла груз старосты курса пять тяжелых лет, но в тот день она справедливо сняла с себя все ограничители. Потому что, как сказал декан, последний вечер они еще могли побыть детьми, но уже через пару дней отправятся в места назначения, а через пару месяцев их жизнь уже никогда не станет столь беззаботной.

Поэтому, прежде чем кто-то успел опомниться, она схватила дернувшегося с определенными намерениями Юньланя за шкирку одной рукой, а второй с размаху запустила тупоголовому пидорасу стакан с пивом в самую морду, чтобы заодно продезинфицировать возможные порезы. Для понимания того, насколько с ее стороны это был смертоносный жест, стоит упомянуть, что на протяжении пяти лет в нормативе по метанию гранаты она была лучшей, в том числе среди юношей.

А потом она утащила Лань-ланя курить, потому что разговаривать с долбоебами — занятие бесполезное. Да и наговорятся еще за целую карьеру-то, известна ведь истина, что лица адекватные редко посещают допросную.

 — Ты его ослепить могла, ты в курсе?

 — Я целилась в нос. И в каких ебенях города находится этот отдел номер семь?

 — Промзона. Не такие уж ебеня на самом деле.

 — Контингент?

 — Висельники, карманники и наркоманы.

 — М-м, как интересно.

 — Сам дождаться не могу.

 — Не психуй. Вот признайся честно, ты чего-то другого ждал?

 — Ждал.

 — Ой, блядь.

 — По крайней мере надеялся, что он не станет действовать настолько в лоб.

Лично Чжи-чжи никогда не видела всесущего и всемогущего Чжао старшего, но наслышана была прилично. Вскользь о нем упоминалось, под грифом секретно, на коротком курсе о другой стороне, объясняющем, какие дела ни в коем случае нельзя оставлять в рядовом участке, а в срочном порядке требуется передать в нужную инстанцию. Лань-лань на курс забил основательно, потому что, видите ли, сам может рассказать про «эту хрень» раз в десять больше, чем сжато выдали им. Чжи-чжи в этом не сомневалась. Вообще-то, они знали друг о друге все: она — про мать и сложное во всех отношениях детство; он — про проблемы с выполнением дочернего долга и давление со стороны матери и правильных, соответствующих женским стандартам сестер.

Скажи Чжи-Чжи кто-нибудь на первом курсе, что она после выпуска будет радоваться тому, что длинные правительственные руки пропихнут ее в один отдел с Юньланем, она б этого кого-то лично отконвоировала в медчасть, ибо тот явно не в себе.

А вот же, сидит на узком бордюрчике перед рестораном и старательно гонит от себя мысль, что Юньлань не зря зовет отца «хитрым старым лисом», потому что это действительно так. Хрен бы он куда поехал один, хрен бы он вернулся в родной город, даже под угрозой проблем из-за нарушения распределительного контракта, но бросит ли он Чжи-чжи? Вообще-то, в реальности их ничего не связывает. Кроме пятилетних ссор, разборок, дымных поцелуев и редких общих слез. Пустяки ведь, но…

Рано тебе, Чжи-чжи, быть умной. Очень рано. Ситуацию спас, потерявший их Ци У, который видимо тоже не хотел торчать среди долбоебов раньше времени.

* * *

Хань Ютин всегда производил впечатление человека ироничного, в меру сурового, спокойного, такого с толку легко не собьешь, и котикам в подворотне он умиляться точно не станет, но, провожая их на перроне, он как-то весь внезапно обмяк внутренне, и так хорошо это читалась в его взгляде, что у Чжи-чжи подгибались коленки.

 — Я вас умоляю, об одном прошу — не налажайте. Ты в особенности, — он ткнул в плечо изо всех сил пытавшегося не заржать Лань-ланя. — Помните, чему вас тут учили. Помните, чему учил вас я. Трасология — это не просто набор методов для поимки идиотов. Трасология — это наука о верном пути к требуемому результату. Не теряйте этот путь. Никогда.

 — Закончил с соплями?

 — Рот закрой, — сказали в унисон.

Юньлань только расхохотался, отгораживаясь от них шлемом. Все великие боги, как же сильно, как же невозможно одна конкретная Чжоу Юньчжи будет по всему этому скучать.

Но это позже, сейчас она должна в первую очередь разобраться, какого хрена этот придурок стоял на перроне со шлемом на локте и рюкзаком за плечами. Где все его шмотки?

 — Да, здрасьте! Дешевле закинуть сумки в багаж, чем организовывать перевозку Электрички, которую я сам могу пригнать!

 — Я не потащу твои вещи! Ты охренел совсем?!

 — Я окажусь в городе раньше тебя и встречу, ало!

 — Да, если не разъебешься на своем блядском мотоцикле! Почему его не может пригнать какой-нибудь придурочный Чэн Ин?

 — Уймись, императрица. Если буду опаздывать, найду того, кто заберет тебя с вокзала.

 — Чжао Юньлань!..

Из-за неожиданного рывка она подавилась словами и больно столкнулась лбом с Лань-ланем. Под форменной преподавательской курткой у Ютина бешено колотилось сердце.

 — Дурные вы, какие же вы еще дурные, а.

 — Эй, я запомнил, что трасология — светлый путь в счастливое будущее.

Чжи-чжи с размаху всадила ему кулак в самое солнышко. Прав капитан Хань, словами этот баран ничего не понимает.