Родственные связи. Забота (джен)

— В волшебном мире ничего не происходит случайно, — на последнем предканикульном семинаре ОМТ вещала профессор Лабуле, — все, что вы делаете, пригодится вам в будущем, магия очень ревностно относится к выполнению обязательств.

— Мадам Лабуле, — испанец Альфарес поднял руку, — то есть, мы не решаем, что делать?

— Еще как решаем, Доминик, — покачала головой профессор, — только мы и решаем. Интуиция — самый лучший друг волшебника, и если она у вас ни к черту, то в волшебном мире вы проживете не долго.

— Мадам Лабуле, а что такое «сквиб»? — Мэй Танако подняла руку.

— Вообще, подробно эту тему мы рассмотрим позже. Сейчас могу сказать, что «сквибы» — это люди, родившиеся в семье волшебников, но не имеющие доступа к магии.

— Как это возможно? — не унималась Танако.

— Как и любое вырождение, госпожа Танако, именно поэтому идея о чистокровности волшебников обречена на провал. Мы все грязнокровки в идейном смысле, ведь собственной магии в нас ни грамм, только полученной нашими предками.

— Но ведь кровь эльфов лучше, чем кровь гномов, — заявил Доминик Альфарес.

— А вот это, синьор Альфарес, совершенно неверная точка зрения. Магия — это нечто неуловимое и в любом проявлении — волшебное. От этого разделения — чья кровь благороднее — недалеко до убеждения, что волшебники лучше людей.

— Но ведь и в самом деле, чем люди лучше? — вскинулась Злата Павлик.

— А вот об этом нам расскажет господин Киото. Расскажите про Хиросиму, Кантаро.

— На наш город Хиросиму американцы сбросили атомную бомбу, — тихо сказал японец, — и на Нагасаки тоже. В общем, никто не выжил, и волшебники тоже.

— Вот в этом люди равны нам, — мадам Лабуле посадила японца взмахом руки, — они не надеются на магию. Их научно-технический прогресс с момента изобретения электричества набирает обороты.

— Но ведь тогда люди сильнее нас, — заметила Корита, отправив Драко журавлика с карикатурой на Обри, явно тоскующую на этом семинаре.

— Мисс Джан, ну а как же обряды, ритуалы? Вы же сами знаете, что и волшебникам есть что противопоставить людям в плане массового поражения. Кто приведет пример, получит «отлично» за семестр.

— Големы, — это Злата, — против них не работает атомное оружие.

— Еще...

— Дементоры... — Корита, видимо, тоже хотела хорошую оценку за семестр.

— Верно, и ведь это не все. В каждом Министерстве Магии постоянно ведется работа над магической защитой. Кроме этого существует Статут Секретности.

— А для чего он нужен?

— Ну, мы с вами знаем, что маггловские президенты, короли, императоры, вожди знают о существовании волшебников. Знают, но так же боятся, как и мы боимся их. Но есть обычный народ, численность которого в тысячи превышает нашу. И если они узнают о существовании магии, реакция будет непредсказуема. Кто расскажет, какая она может быть?

— Люди напугаются, — подняв руку, сказал Гарри, подумав про мистера Дурсля, — даже возненавидят.

— Правильно. А это означает, что может снова наступить эпоха инквизиции. И, боюсь, что теперь у людей есть что нам противопоставить. Об эпохе инквизиции, пожалуйста, напишите сочинения на каникулах. Двадцать дюймов пергамента.

И прозвенел звонок.

— Не могла не задавать на каникулы? — недовольно пробурчала Корита, закидывая сумку на плечо.

— Мисс Джан, двадцать три, — безмятежно сказала мадам Лабуле, делая пометку в журнале.

Корита гневно запыхтела. Но жертвовать полученным «отлично» не стала.

— Вы куда на каникулы? — спросил Драко.

— Не знаю. Гер пока рано отправлять к родителям одну, — как оказалось, Корита была потенциальным целителем, и к Гермионе ее приставили для реабилитации маленькой баньши, переставшей говорить. Корита даже летом к подобному готовилась.

— Может, вы к нам завалитесь? — с надеждой спросил Драко. — А то опять Паркинсон припрется, меня тошнит уже от нее.

— Я спрошу мадам Ле Пен. У вас, если что, целитель есть?

— А как же, — важно надулся Драко.

Корита оказалась нормальной. Просто, как и Драко раньше, очень стеснялась. Гермиона же, хоть и не говорила ни слова, но проверяла сочинения мальчишек на ошибки и расставляла запятые. Вообще она была очень умной. Даже колдовала, не говоря ни слова. Левитацию махом освоила. Мистер Смит, преподаватель по Заклинаниям, даже ставил ее в пример.

Правда, толку от этого не было. Гермиона по-прежнему ни с кем не разговаривала. Хотя Корита особо и не страдала по этому поводу. Она во всем слушалась целительницу мадам Ле Пен. Да и просто они с Гермионой были подруги. По вечерам Корита плела Гермионе косы и укладывала их в короны. А Гермиона, кажется, только в эти минуты не была насупленной настороженной колючкой.

— Джей, а ты куда едешь на Рождество?

— К маме, конечно, — фыркнул Гарри. Джеем он стал с того момента, как на перекличке на Полетах вместо «Гарри Джеймс Поттер» от волнения выкрикнул «Джейм Гаррис Поттер». С тех пор в малой гостиной №44 его звали исключительно Джеем, — меня по-царски взгреют, если я не приеду. Меня и так взгреют, что за четыре месяца пять писем написал.

— Не рассказывай, — Драко скорчил мину. Ему из дома каждый день присылали посылки со сладостями, хотя сам он редко снисходил до марания пергамента.

Вернувшись в комнату, мальчики начали собирать чемоданы. Сегодня вечером им предстояло уехать из Шармбатона, чтоб в Рождественское утро оказаться в Англии.

— Дрей, мадам Ле Пен не разрешила, — Корита, не заходя, сунула голову в спальню мальчиков, — сказала, что рано. Так что мы здесь остаемся. Вы на каникулах книгу сказок пришлите, а то Герм со скуки помрет. Я же в шахматы не играю.

— Ладно, — Драко был разочарован, — вам какую?

— А чего-нибудь из человеческих сказок. Наши сказки пока не для Герм.

— Окей. А папа твой против не будет?

— Мой папа меня сюда отправил, — пожала плечами Корита, — уж наверное знал, куда и зачем.

— Мы придем сейчас в Гостиную.

— Ага, — Корите хватило такта исчезнуть.

— Ну чего, пошли? — спросил Драко, захлопывая чемодан.

— Пошли, — прихватив свой чемодан, Гарри потащился в общую гостиную. Там уже было не протолкнуться. Флер раздавала первокурсникам анкеты со словами:

— Заполните очень тщательно. Перечислите все случаи проявления магии до школы. После каникул вы будете заниматься по вашей специализации, это очень важно.

— Если это так важно, почему мы не на уроке это делаем? — Драко раздражало писать на колене.

— Да не ной ты, — Гарри попытался вступиться за Флер.

— Сдаем анкеты, — через пятнадцать минут заявила Флер, взмахивая волшебной палочкой. Листы, словно самолеты, спланировали ей на руки, вылетев из рук первокурсников.

— Строимся, — старосты начали строить подшефные курсы.

Дальнейшие полтора часа были заняты толкотней с чемоданами, поездкой на вокзал, загрузкой в поезд, занятием купе и заталкиванием чертовых чемоданов на верхнюю полку.

— И почему папа мне безразмерную сумку подарит только если я два семестра на нормальный балл сдам? — пропыхтел Драко, сваливаясь мешком на купейную полку.

— И почему туда чемоданы доставляют, а обратно мы сами тащим?.. — даже есть особо не хотелось, хотелось только уснуть поскорей. В купе заглянула Флер и оставила подушки и тонкие одеяла, снова жутко картавя.

— Вот я думаю, может французским заняться, — задумчиво проговорил Гарри.

— Чтобы на французском сказать Флер «je t'aime, ma ch?rie*»? — Драко пакостно захихикал. Появилось нежное желание кинуть в него чашкой. Но чашки под рукой не нашлось, поэтому пришлось завалиться спать.

— Подъем, подъем, через десять минут прибываем на станцию, — орал в коридоре Эрик Навье, заместитель старосты трех первых курсов, — сдаем одеяла, малышня. И не забудьте одеться потеплее. Вы в Англии, черт вас возьми!

— А Эрик — наш? Англичанин?

— Получается, да, не просто так же он сюда приехал.

— Эрик, ты британец, что ли? — поинтересовался Гарри, отдавая подушку с одеялом заместителю старосты.

— А вы не знали? — удивился тот. — У нас всегда так. На каждый поезд по заместителю в каждый отдаленный регион.

— А сколько поездов всего до Шармбатона?

— Отходят от исходных станций три: Британия-Франция, Европа, и Азия. Потом на обратном пути их сцепляют в один Экспресс.

— Офигеть можно...

— Давайте выметайтесь из поезда, малышня, — рыкнул Эрик, — мне тоже домой надо.

Стоило Гарри выйти из вагона, как его тут же в охапку схватила мама. Драко тоже прихватили тонкие руки миссис Малфой. Мистер Малфой стоял в стороне. Они с Драко были очень похожи, и теперь было понятно, в кого Драко отращивает волосы и орет, как бешеный, когда девчонки со старших курсов предлагают ему волосы укоротить («только ровнять, я отрастить хочу»).

— Гарри, милый, ты набрал пару фунтов, — заметила мама, — ну да тебе в пользу, а то тощий, как кочерга, во Францию отправлять нечего.

Гарри отмахнулся от заявления мамы и за рукав подтянул к себе Малфоя:

— Мам, это Драко, мы с ним дружим.

— Приятно познакомиться, мистер Поттер, — слегка надменно улыбнулся подошедший мистер Малфой, — из редких писем Драко мы узнали о вас много хорошего.

— А вот я этим похвастать не могу, — нахмурила брови мама, — мне кто-то обещал каждый день...

— Это не я...

— Ладно, пойдем, чудовище, нам еще твоего брата встречать, мистер... — Петуния вопрошающе взглянула на мужчину.

— Малфой, — отец Драко любезно улыбнулся, сжимая протянутую мамой руку, — Люциус Малфой. Мне приятно познакомиться лично, мисс Эванс. Северус очень лестно отзывался о вас.

Мама слегка покраснела и прощально кивнула Малфоям.

— Малфой? — тихо переспросила она, когда они шли к путям, на которые прибывал Хогвартс-Экспересс. — Гарри, милый, это действительно твой друг?

— Мам, Драко классный парень, — Гарри яро вступился на защиту друга.

— Ну ладно, ладно, — мама замахала на него руками, — я старая женщина и в ваших молодых мужских делах ничего не понимаю. Дружите, сколько влезет.

Стоило им только подойти к Хогвартс-экспрссу, как Дадли вывалился из вагона, раскрасневшийся и довольный.

— Младшой, привет, — он добродушно пихнул Гарри в плечо, — мамуля, я так соскучился!

— Именно поэтому писал еще реже, чем Гарри, — буркнула мама, — идемте быстрее, такси ждет.

— Эрни в школе остался. Жаль, я бы вас познакомил, — шепнул Дадли по пути к машине.

— А почему он домой не поехал?

— У Эрни мама одна, — Дадли развел руками, — ее в командировку отправили за границу. Он, собственно, почему заносчивый — он маме с детства помогает, дом на себе тащит. Ее дома почти не бывает. Кстати, а бледный где? Я хотел ему передать привет.

— Они уже домой уехали.

— Жаль, жаль. Мам, а давай сумку, я донесу...

Облегчение, пожалуй, настало только дома, когда, дотащив чемоданы до комнаты, мальчики кульками свалились на кровати.

— Ну как там в Хогвартсе? — Гарри нетерпелось узнать все подробности.

— Ну, как сказать... прикольно. Снейп три шкуры с меня драл, но я подозреваю, это чтоб не краснеть в будущем за пасынка.

— Так он маме предложение сделал?

— Нет пока, — проговорил Дадли с загадочным видом.

— Ты что-то темнишь, братец.

— Ты что, я ему слово дал. Иначе он сгноит меня над котлами.

— Вы варили чего-нибудь на зельях?

— Да нет. Писали в основном, резали, как-то варили Зелье Ясности, но у меня кисель какой-то вышел. Даже на сорок баллов не натянул. Слушай, Гарри, меня ведь о тебе спрашивают постоянно... Ты в Хогвартсе герой

— Ага, герой, штаны с дырой. Читал я. Бред какой-то. Я победил великого волшебника... Да я кроме того, чтобы со змеями шипеть и волосы отращивать, не умею ничего.

— Да я-то знаю. Но меня с тобой на вокзале видели. Все мозги мне проканали «А кто тебе Гарри Поттер?», «А познакомь», «А возьми автограф».

— Ладно бы я был из Битлз, а так — зачем автограф?

— А я знаю? Как по мне — ты лохматый придурок, который комнату занимает.

— Да пошел ты, братец.

«Завтра — завтра Рождество», — успел подумать Гарри, прежде чем его голова коснулась подушки. А потом была лишь темнота.

* Я люблю тебя, моя милая (фр)