Цветок эдельвейса (гет)

Гермиона мрачно смотрела на тонкое кольцо, сжимающее ее безымянный палец. Простая полоска металла. Без обязательств и клятв.

— Это просто помолвка, Гермиона, — вздохнула девушка, плотнее заворачиваясь в одеяло. Было как-то зябко. И жутко мешало обручальное кольцо. Еще не было свадьбы, а Грэйнджер уже жутко хотелось его снять. — Все всегда можно отменить. Да и разве ты не этого хотела?

Разум говорил, что именно этого, но сама девушка почему-то была в этом не слишком уверена.

Это было так странно — слышать голос рассудка и не верить ему, что становилось еще более зябко.

— Какой-то грустный у меня день рождения, — улыбнулась Гермиона, поднимаясь с постели. На столе лежала целая гора подарков — от друзей и от фениксовцев, от однокурсников в Академии Магических Наук и бывших преподавателей, от мамы и папы, но разворачивать их настроения не было.

Рон и Гарри еще неделю назад уехали на аврорские учения, и явно не смогут прийти сегодня, с Элен встречаться не хотелось, а к родителям они с Роном собрались на выходных — сообщить о внезапной помолвке. Разве что Виктор придет...

Хотя нет, Виктор Крам, хоть и находился этим погожим осенним днем в туманной Англии, вряд ли сможет вырваться с игры. Разве что...

— А вот и решение, — улыбнулась Грэйнджер, подходя к камину. — Зачем иметь связи, если ими не пользоваться? Ли? Ли Джордан?

Камин чихнул, соединяя ее с нынешним главным комментатором Большого Лондонского Стадиона.

— Гермиона? Ты в своем уме?! — возмутился мужчина, прыгая по комнате, разбирая раскиданные вещи. Грэйнджер была почти уверена, что он опаздывал на встречу сборных Болгарии и Англии. И Ли тут же подтвердил ее выводы. — Я на игру опаздываю!

— Вот об этом я и хотела поговорить, — усмехнулась Гермиона, еще раз убеждаясь, что люди почти что не меняются. Как вечно опаздывал Ли Джордан, так и продолжал опаздывать. — В качестве подарка за все мои дни рождения и написанные в школе сочинения, проведешь на сегодняшнюю игру?

Даже после финального свистка, ознаменовавшего победу Болгарии, Виктор не спешил спускаться на землю. Его фигура, казавшаяся отсюда — с комментаторской трибуны — такой маленькой, летала где-то там, между завихрениями облаков и солнечными лучами, сжимая в ладонях маленький юркий снитч, и ему, наверное, не было дела до них, бредущих по земле. До нее — девушки окончательно во всем запутавшейся. У уравнения ее жизни не было однозначного, правильного ответа.

Ветер, дующий с океана, растрепал длинные волосы Гермионы, толкал ее, словно бы призывая уйти отсюда, из мира, где место лишь тем, кто имеет за спиной крылья.

Она хмыкнула.

Кольцо сдавило палец, и Грэйнджер неосознанно провернула его, словно бы пытаясь снять.

— Эй, останешься на вечеринку, именинница? — обнял ее за плечи Джордан, с удовольствием втягивая носом свежий воздух, принесенный прохладным морским ветром.

— Нет, — покачала головой Гермиона, выбираясь из объятий и безупречно вежливо улыбаясь. — Ты же знаешь, что я не люблю такие мероприятия.

— Раньше я думал, что ты и квиддич не любишь, — хохотнул Ли.

За спиной девушки прошуршали крылышки маленького, слегка помятого мячика. Гермиона подняла голову вверх, приложив ладонь к глазам. Солнце, выглянувшее из-за туч, слепило глаза, размазывая границы фигуры болгарина, и девушке казалось, что за спиной Виктора действительно растут огромные сверкающие крылья.

Свистнул воздух, и замершая в вышине фигура Крама понеслась к земле, туда, где сверкал выпущенный им из рук снитч.

Что ж, прошло столько лет, и Гермиона вновь вернулась к правильному и логичному ответу. Хватит сомнений и неясных ожиданий. Они — не пара.

И Грэйнджер, шагающая прочь от стадиона, не увидела, как крепко сжал в руке золотой мячик Крам. Он никогда не отпускает того, что ему по-настоящему дорого.

— Я так и знал, что найду тебя здесь, — раздался бархатистый бас позади Грэйнджер.

Девушка, до этого невозмутимо читавшая последнюю монографию Фламеля, вздрогнула и уронила книгу на пол. Гремиона никак не ожидала увидеть здесь Крама.

— Ли говорил, что будет вечеринка, — невпопад ответила она, растерянно смотря на присевшего рядом мужчину. — Как ты меня нашел?

— Я видел тебя на трибунах, — от былой неуклюжей речи Виктора остался только акцент, да и он почти сгладился и нисколько не мешал Гермионе. — Но ты ушла раньше.

Крам нахмурился и пожал плечами.

— Мне пришлось обходить все окрестные библиотеки, — невозмутимо продолжал он, не замечая, как ошарашена девушку. В голосе Виктора не было и грамма укора, но Грэйнджер все равно стало немного неудобно. Снова стало жать новое кольцо. — Но я все-таки нашел тебя.

— Но...зачем?

— Не думаешь же ты, — нахмурился Виктор, вспоминая прошлый год. — Что я пропущу второй твой день рождения, Герми-оо-на?

— Ты невозможен, — покачала головой девушка. Стало как-то необычайно тепло и спокойно. Как всегда рядом с ним.

— У меня для тебя подарок.

— Еще что-то к комплекту? — засмеялась Гермиона, кивая на браслет и ожерелье.

— И это тоже, — как-то странно улыбнувшись, ответил Крам. Молнии в его глазах сегодня сверкали как-то по-особенному ярко. — Но потом. А сейчас... вот.

На ладони Виктора лежал белоснежный цветок. Точь-в-точь как на броши, приколотой к мантии девушки.

Он аккуратно переложил хрупкое растение в ее руки. С лепестков сорвались прозрачные капли росы.

— Я не понимаю, — слегка встряхнула головой Гермиона, смотря на лежащий в ее ладонях цветок.

Грэйнджер никак не могла оторвать взгляд от снежно-белых лепестков, источающих прохладу даже в душном помещении библиотеки, чей нежный, едва уловимый запах пьянил сильнее, чем благоуханье пышных роз.

— Это эдельвейс? — зачем-то спрашивает Грэйнджер, поднимая на мага свои большие медово-золотые глаза. — Зачем? Я не понимаю...

Здесь происходило что-то странное. Мрачный и нахмурившийся Виктор, не смотря ей в глаза, едва заметно переминался с ноги на ногу. Гермиону даже охватило непривычное чувство дежавю — четыре года назад, перед Святочным Балом, маг так же мялся и не решался что-то спросить, и это внезапно взволновало девушку.

Она вновь прокрутила кольцо на пальце.

— Ты все понимаешь, — шепчет Виктор так тихо, что даже легкий шелест страниц едва ли не заглушает его голос. — Ты ведь такая умная, Гер-ми-ооона. Ты все понимаешь. Он не стоит тебя. Я, может, тоже..

Дезориентированная Грэйнджер делает шаг назад, чувствуя опасность от приближающегося мужчины. Чувства, захлестнувшие ее в этот миг, были настолько разными и сильными, что девушка едва ли не начала задыхаться.

— Я не понимаю, — упрямо твердила Гермиона, отвернувшись от Виктора. Это не правильно и слишком невероятно. Этого не происходит.

— Ты все понимаешь, — едва ли не зло ответил Крам, сделав последний шаг к ней. — А если нет, то я тебе все объясню.

Вместе с последней фразой он сорвал с ее пальца кольцо и отшвырнул его прочь. И несколько секунд, пока она не пришла в себя, Гермиона пораженно смотрела за тем как оно, вращаясь, медленно закатывалось под шкаф.

— Ты что делаешь...

Виктор, словно бы и не слыша ее, обхватил изящную ладонь, все еще сжимавшую горный цветок, и притянул девушку к себе.

Это слишком близко. Так близко, что Гермиона видела не только молнии в грозовых глазах, но искры звезд, прорывающие эти облака. Так близко, что биение его сердца сотрясало воздух между ними. Так близко, что его дыхание шевелило ее волосы, и девушке казалось, что она летит. Летит высоко-высоко — где только облака, солнце и маленький золотой мячик с сияющими крыльями.

— Гер-ми-вона, — снова, как прежде, с ужасным акцентом выдохнул Виктор. И чуть позже— на единственную секунду или вечность— Крам добавил одну из первых фраз, что Грэйнджер выучила на курсах болгарского. — Обичам те.

И он ее поцеловал.

Это то, что навсегда осталось в ее памяти — тень от стеллажа, книжные обложки под спиной, его пальцы, сминающие белоснежный цветок и губы. Теплые и совсем не каменные.

И только когда Гермиона пришла домой, она заметила, что так и не нашла укатившееся кольцо.

Ей было легко.