Травник из Лютного переулка (джен)

После того как Рон окончательно восстановил свои силы, мать стала активно нагружать его работой по дому.

Поначалу было сложно привыкнуть, но постепенно Рон сумел приучить себя к новому распорядку дня: вставать раньше всех, чтобы размяться, так как негоже расти в лености; есть только фрукты и овощи, втихомолку отдавая Джинни сосиски с беконом; изучать все вокруг, опираясь на знания Роба-травника.

Поначалу Фред и Джордж пытались испытать на нем свои новые наработки, но получив по шее одновременно от матери, отца и Перси ― отступили и общались с Роном только на нейтральные темы. Хотя он замечал в их глазах хитрющее выражение, таящее в себе подспудную угрозу.

Джинни не обращала на него никакого внимания, полностью сосредоточенная на том, чтобы потренироваться в квиддиче. Рон не поверил бы чужим словам, если бы сам не видел сестру, кравшуюся к сараю, чтобы взять старый Чистомет. Говорить матери он ничего не стал, так как считал, что это не его дело. Если Джинни захочет ― расскажет сама. В то, что она свалится с метлы, как обычно приговаривала мать, стоило только Джинни завести разговор о полетах, Рон не верил. Он видел пируэты, что выплясывала та в воздухе ― если бы на дворе не был двадцатый век, можно было бы смело заявить, что место Джинни на шабаше.

У них с сестрой был своеобразный пакт о молчании: он никому не говорил о полетах, а сама Джиневра молчала о том, куда именно исчезал Рон, стоило только матери отвлечься. Взаимная выгода или как-то так. В книгах, что притаскивал ему Перси было очень много заумных слов, которых Роб не знал, но на общий смысл это никак не влияло.

Было много чего, что сам Рон мог бы поведать умнице-Персивалю. Невообразимое количество вещей, о которых тот даже не догадывался: о том, что можно закупорить смерть; можно увидеть лесных духов, стоит только смочить губы и запястья соком ежевики; если станцевать на лунной тропе, то можно прокатиться с келпи без риска; если принести примулу, то древесные фейри будут благосклонны и помогут провести ритуал, а то и подскажут с лесной тропой.

Рон помалкивал, так как ни к чему даже Персивалю знать о том, что он помнил. Его знания были старыми, нелогичными и чужими для мага века двадцатого. Века, когда веришь и надеешься на других. Рон помнил и знал совсем другое. Когда нет ни на кого надежи, кроме как на себя. Покровитель направит, подскажет, даст возможность, но барахтаться придется самому.

Эффи уже привычно дернул его за прядь волос и Рон легонько тряхнул головой, отбрасывая лишние мысли. Сейчас ему предстояла очередная вылазка в лес.

Стоять, скрючившись в три погибели за гаражом отца, где тот складировал невообразимо странные магловские штуки было смешно, но что поделать ― если бы мать увидела его сейчас, то пришлось бы заниматься садовыми гномами. Мать ни в какую не хотела просто насыпать крысиного яда в норы, чтобы вредители передохли сами. Нужно было заниматься мелкой нежитью так, как показывали братья: раскручивать за ноги и кидать через забор. Смех да и только.

Рон, увидев это действие в первый раз после болезни, застыл, и ошалело смотрел на действия братьев. Те, ни капли не смущаясь, раскручивали пищавших гномов над головой и кидали как можно дальше. Попытка улизнуть окончилась неудачей. Рона, вдобавок, садовые гномы умудрились покусать, отчего пальцы распухли и сильно болели.

― Спасибо, Эффи, ― тихо прошептал Рон, старясь двигаться как можно тише и незаметнее. Да уж, охотник из него, что в той жизни, что в этой ― никудышный. Остается только надеяться на молчание Джинни, да на то, что мать всегда будит его поздно.

Ему нужно уйти. Скоро Самайн, а он до сих пор не призвал покровителя.

Ягоды ежевики были заранее припасены. Соваться в любой лес без ягоды фейри было глупым делом. Смазав губы брызнувшим соком, отчего на языке остался сладкий привкус, и криво начертив защитную руну на запястье, Рон пролез через дыру в заборе и устремился в сторону леса.

Утренний туман ничуть не мешал ему, он видел все прекрасно, благодаря свойствам ягод. Видел робких гиллиду, выглядывающих из-за кустов. Их небольшие шапочки, ладно скроенные из мха и палой, уже посеревшей листвы.

Видел мелькнувший между деревьев, рядом с основной тропой, хвост буки, а может быть и кого-то более опасного. Рон покрепче сжал сумку, в которой находились необходимые ему вещи и, окутанный плотным туманом, ступил на тропу.

Ту, что вела в само сердце этого маленького неметона.

Трава сама стелилась ему под ноги темной лентой, указывая путь. Примула, отданная при входе в лес, сработала как нужно ― теперь он точно не заплутает на пути к сердцу леса. Самая таинственная и священная часть любого неметона была идеальным местом для призыва покровителя.

Шаг. Еще один. Если обернуться, можно увидеть, как сразу за ним исчезал любой намек на тропу. Вокруг были сплошные деревья, и невольно Рон задался вопросом, ― неужели никто из местных магов не видел, насколько крохотной стала часть леса, в которой прятались магические существа?

Даже в то время, когда повсюду жгли костры при любом намеке на магию и волшебство, было не так плохо. Рон шел по тропе и видел умирающий лес. Может, он видел все потому, что привык использовать силу трав и не полагаться только на заклинания.

Из рассказов Перси он запомнил, что у всех магов обязательным предметом является зельеварение. В Хогвартсе, школе волшебства и магии, в которую он поедет, как только ему исполнится одиннадцать, этот невероятно важный предмет преподает профессор Северус Снейп.

По словам близнецов, более педантичного и язвительного ублюдка стоит еще поискать. По мнению Перси ― профессор зельеварения мог вызывать у детей различные эмоции, вплоть до ненависти, но материал вдалбливал в головы волшебников прекрасно. Ни один ученик Хогвартса, даже самый ленивый гриффиндорец или рохля-хаффлпафец, не выпускался из школы, не выучив базовые основы этого предмета.

Чарли, на все его вопросы о Северусе Снейпе, только почесал затылок и заявил, что если бы не профессор, то он давно бы стал подобием главы Аврората ― Аластора Хмури, так как кроветворное зелье было первым, что вдолбил в него профессор зельеварения. Чарли усмехнулся и посетовал, что из-за отвратительного характера зельевара не может даже толком его поблагодарить.

Рон тщательно запоминал слова братьев и родителей о каждом профессоре Хогвартса. Все-таки ему учиться в школе семь лет, а ехать неподготовленным было не в привычках Роба. Пусть он получит письмо только через два года, но готовиться нужно было уже сейчас. Вряд ли кто-то из профессоров будет заниматься с ним индивидуально, развивая гибкость пальцев или обучая, как именно нужно нарезать ингредиенты для зелий.

Рядом с тропой рос окопник и Рон ловко сорвал несколько цветков, умудрившись увернуться от когтей небольшого пуки, прятавшегося в тени целительного растения. Своенравной твари не понравилось, что он тронул цветки, впрочем, дотянуться до Рона он все равно не мог ― тропа надежно защищала его от нечисти.

Стоило растереть виз-траву между пальцами как укусы садовых гномов сразу же перестали болеть, а отек немного уменьшился. Несколько цветков Рон положил в карман ― их стоило поберечь на будущее. Двигаться стало намного легче, словно со спины сняли тяжелый булыжник. Рон распрямил спину, отчего Эффи, до этого мирно сидевший на его плече, едва не сверзился. Недовольно пискнув, брауни крепче вцепился в его куртку.

На поляну, где рос Эо Мугна*, Рон буквально выкатился, так как не глядел себе под ноги, а лес не отказался от шалости: корень какого-то куста появился прямо перед ним и, конечно же, он споткнулся.

― Хорошо, что здесь нет дубового народца, ― проворчал Рон негромко под нос, стараясь не слишком сильно кривиться от боли. На коленке наверняка будет огромный синяк. Конечно, некого винить в случившемся, кроме себя: нужно было оглядеть в оба, несмотря на тайную тропу.

Рон заметил под деревом небольшой камень, на поверхности которого, вырезанные трикветры чуть светились от заключенной в них силы.

― Отец отцов, Король королей, Бог богов… ― негромко начал Рон, опустившись рядом с камнем и прислонившись спиной к теплой поверхности алтаря. Мягкая пульсация в такт его словам давала надежду, что его просьба будет услышана. ― ... Лесной Хозяин, Король Запределья, Хранитель Мирового Древа…

Рон прикрыл глаза, повторяя просьбу, с которой пришел в самое сердце неметона. Ни фэйри, ни собственные проблемы, ни его знания или возраст не играли здесь решающей роли. Все зависело от того, насколько искренней будет его просьба и захочет ли ее услышать Лесной Бог.

― О, великий Цернуннос, прошу, помоги мне, ― его шепот усиливал пульсацию камня, отчего спину начало немного печь. Рон не отвлекался. Даже если жар будет нестерпимым, нужно будет терпеть. В конце концов, все его старания окупятся, если просьба будет услышана. Лесной Хозяин всегда радушно относился к травникам.

Роб вспомнил, что в прошлый раз именно Цернуннос указал ему на Диан Кехта. Искуснейший из целителей, создатель знаменитого бассейна исцеления, он наставлял подопечного, открывая глаза на травы, растущие рядом с ним. Именно так Роб узнал многие мелочи, что были неизвестны даже старухе Корсен.

Рогатый Бог появился неслышно.

Словно стоял возле алтаря и раньше, только Рон его не замечал. Мускулистое тело, на открытых участках которого можно было увидеть рунные узоры; руки, отчасти покрытые коротким густым мехом, может, даже медвежьим; густая грива волос цвета травы, в которой мелькали драгоценные бусины; лицо скрыто костяной маской, вросшей в мощные рога, что увивали голову бога. В одной руке Цернуннос держал копье, наконечник которого был устремлен в небо, а другой держал яблоко, местами погрызенное.

Рон не успел испугаться, как Рогатый оказался прямо перед ним и, присев на корточки, хмыкнул:

― Надо же, как интересно. Не ожидал встретить тебя еще раз, Травник.

― О, великий Цернуннос… ― начал было Рон, когда внезапно понял, что не может произнести ни слова. Голос просто исчез, словно он находился под мощным Силенцио. Подняв взгляд, он буквально прикипел к той насмешке, что сквозила в каждом жесте древнего бога. Тот, нимало не смущаясь, сел на алтарь и принялся грызть яблоко.

― Не смотри на меня так, ― прогудел бог. ― Слишком редко ко мне обращаются маги. Перестали чтить и приносить жертву Лесу. Я говорю с тобой так, как проще маленькой части тебя. Легко быть грозным Богом и Хранителем. Труднее ― быть Отцом.

― Подскажи, к кому мне обратиться, чтобы получить благословение? ― беззвучно прошептал Рон, втайне обмирая от того, что сам Рогатый общается с ним как с еще одним сыном. Ощущение, будто рядом снова оказался Уркхарт, заменивший ему семью.

― Диан Кехт подходил тебе раньше. Тогда ты был взрослым. Сейчас ты дитя, не познавший жизни. Помнящий, но не знающий. Думаю, Охотник подойдет тебе больше Лекаря, чтобы защитить от того, что произойдет.

Цернуннос прекрасно слышал его, несмотря на то, что Рон больше не мог говорить. Он потрепал мальчика по голове, отчего каждый волос на голове Рона встал дыбом от той силы, что влилась в его тело. Ощущение было такое, словно его сунули под водопад и тот заполнял его тело до самых краев, грозя разорвать изнутри.

― Маленький Травник, лес всегда будет помогать тебе, когда бы ты ни пришел. Помни, время первой крови на опавших листьях ― бесценно. Не теряй возможности. Помни о том, что именно Охотник приручил Друдвина.

Рон так и остался сидеть посреди поляны, окутанный с головы до ног легким запахом шерсти, травы и земли. Он и в самых смелых мечтах не мог подумать, что встреча обернется таким щедрым подарком.

Когда Роб Уэсли пришел на поляну в первый раз, то видел только могущественное божество, что держало в своих руках Ось Мирового Древа. Голос бога был гулким, низким, словно рокот в излучине реки. Цернуннос был именно Королем, пред которым хотелось преклонить колени и подчиняться.

Рон кое-как поднялся, отряхнулся от мелкого мусора, прилипшего к рубашке, и направился в сторону дома.

― Да уж, ― прохрипел вслух Рон. ― Никогда не думал, что в покровители мне достанется Мабон ап-Модрон.

До октября стоило все подготовить, так как намек на жертву прозвучал слишком ясно в словах бога.

Эо Мугна* — священное название дуба.