Правила игры (гет)

Сегодня вечером поднимается ветер. Такой силы, что он гнет деревья, заставляя их не только шелестеть листьями, но и жалостливо стонать. Дождя нет. Тучи слишком быстро бегут по небу, чтобы пролить на землю хоть несколько капель.

На развалинах старого замка уже ползут длинные тени. Их отгоняет лишь небольшой костерок в центральном зале, где еще сохраняется большая часть потолка. У огня сгрудились люди. Их немного, почти все ранены. Они осунулись, глаза запали, на всех лицах написано огромное горе.

От ветра холодно. Люди льнут поближе к костерку и друг к другу, чтобы не потерять драгоценного тепла. А ведь уже совсем скоро лето. Почему же так холодно?

С кучи тряпья у остатков стены раздается протяжный стон. Изможденная рыжеволосая женщина вскакивает с места и падает на колени у жалкого ложа тяжело раненного человека. Он высок и долговяз, огненно-рыжие волосы свалялись от грязи и крови, веснушки на лице неестественно выделяются из-за мертвенной бледности.

Женщина всхлипывает и проводит рукой по впалой щеке своего сына.

— Рон, милый, очнись, — шепчет она, глуша в груди рыдания.

— Ммм, — стонет молодой парень на тряпье. На его лбу выступают капли пота, он мечется. Женщина гладит его безвольно лежащую руку. Нет, она просто не может потерять еще одного ребенка.

— Молли, иди к нам, замерзнешь, — зовет ее мужчина от костра.

— Мне кажется, ему хуже, Артур.

Мужчина в годах, помятый и с рыжими с проседью волосами, подходит к ней и кладет руку ей на плечо.

— Мы сделали все, что могли. Если бы Поппи не погибла, у нас было бы больше шансов, — в его голосе тоже звучит боль, но он держится ради жены.

— Я не могу потерять его, — плачет Молли. — Не могу! Мы и так потеряли слишком многих!

— Он сильный мальчик, он справится. Идем к огню.

Артуру удается увести Молли к теплу. Там высокая, прямая как жердь женщина с черными волосами, собранными в неаккуратный узел, протягивает ей кружку с чаем. Ее глаза смотрят сквозь очки с состраданием.

— Мы стараемся, Молли, мы делаем все, что в наших силах.

— Я знаю, Минерва, но мне так страшно за него, — Молли берет кружку, а потом утыкается лицом в плечо Артура, чтобы скрыть слезы.

— Всем нам. Но он держится дольше остальных. Все остальные, кто был так же тяжело ранен, уже умерли. А он держится, и это дает надежду.

Артур кивает за жену, потому что она не в силах что-либо ответить.

У костра тихо и невесело переговариваются люди, пока ночь окончательно не погружает развалины во тьму. Несчастные начинают укладываться спать. Кряхтя и почесываясь, постанывая от боли в ранах, они желают друг другу «спокойной ночи». Время первых истерик и обид на судьбу уже прошло, сменившись спокойным мужеством. Их мир уничтожен, но пока они живы, пусть их и есть-то всего горстка, будут сопротивляться, будут помогать друг другу.

Их единственная оставшаяся сила в огне их сердец, в самоотверженности и взаимовыручке. Та самая любовь, о которой столько говорил Альбус Дамблдор, греет их в эти ветреные майские ночи на развалинах старого замка в Ирландии.

Они все собрались здесь после проигранной битвы за Хогвартс, постепенно, не сразу, притаскивая с собой умирающих и даже умерших. Они хоронили людей на зеленом ирландском лугу и плакали над земляными холмиками. Мертвые уходили туда, где нет Волан-де-Морта, нет тьмы безнадежного существования. Их близкие оставались здесь, плакали, потом затихали и серели, превращались в тени себя прошлых.

Единственным столпом для несчастных остается Минерва МакГонагалл. Ее силе можно позавидовать. Она находит слова, чтобы организовать выживание и утешить, чтобы не позволить наложить на себя руки. Но и несгибаемая профессор плачет украдкой над могилами бывших учеников. Все они — ее дети, все нашли приют в ее сердце, каждый в свое время. А теперь молодые уходят, а старая учительница сидит у костра и протягивает их родителям кружки с чаем, потому что нет у нее ничего другого для их утешения.

Когда все уже устроились, Молли опять встает и подходит к сыну. Она не может спать, сидит рядом, держа его за руку. Артур не заставляет ее вернуться, он понимает, что жена просто боится закрыть глаза, а открыв — найти их Рона мертвым.

Ночь длится долго. В лесу ухают совы, где-то далеко-далеко воет волк. Но люди его не боятся. У них есть волшебные палочки для защиты, да и нет в их сердцах больше сил, чтобы бояться. Все место занято скорбью.

Когда тьму ночи разбавляет молоко рассвета, Молли задремывает, уткнув лицо в колени. Усталость берет свое. Но она тут же вздрагивает, когда слабая рука Рона легонько пожимает ее пальцы.

— Ронни! — шепчет она. И сердце ее наполняется огромной радостью от того, что она смотрит в голубые глаза своего ребенка, прошедшего по грани между жизнью и смертью и вернувшегося к ней.

— Мама, — его сухие, обметанные лихорадкой губы с трудом выговаривают слова, но это его первое слово за две недели борьбы за жизнь.

— Родной мой! — Молли наклоняется и целует руку сына, потом, осмелев, целует его в лоб, в щеки. — Теперь ты будешь жить! О, я самая счастливая женщина сейчас!

— Мы проиграли, да? — спрашивает Рон, и сердце его матери снова сжимается.

— Да, милый.

— Много погибших?

— Много, — она не может ему врать. Его голубые глаза смотрят ей прямо в душу. Конечно, для его выздоровления полезнее была бы сладкая ложь, чем горькая правда. Но ведь все равно скоро все сам поймет, увидит, как их мало.

— Гарри?

— Мертв, — и слезы снова текут по щекам Молли. Она воспринимала Гарри Поттера как своего седьмого сына, а теперь его нет, он вступил в борьбу за весь магический мир, пожертвовал жизнью и все равно потерпел поражение.

— А Гермиона? — Рон сам с трудом сдерживает крик отчаяния.

— Мы не знаем, милый, скорее всего, она в плену.

Ее сын сжимает ее руку сильнее. Даже таким слабым и еле живым он может испытывать гнев.

— Почему вы не освободите ее?

— Мы не можем, милый, нас очень мало.

Рон пытается встать. Молли старается не позволить ему, но в тоже время боится причинить боль неосторожным движением.

Их возню слышат у костра. Оборачивается Кингсли Бруствер, сидящий на часах, но не пытается приблизиться. Просыпается только Минерва МакГонагалл. Она резко вскидывает голову, пытаясь определить источник шума. Увидев открытые глаза Рона, встает и подходит к нему.

— Я рада, что вы пришли в себя, мистер Уизли, значит, кризис миновал, — произносит она и одним твердым движением заставляет Рона лечь обратно на его неказистую постель.

— Гермиона в плену, — говорит ей Рон, грозно сверкая глазами. — Ее необходимо освободить!

— Мы не уверены, что мисс Грейнджер жива, — осторожно замечает Минерва. — Нас слишком мало, все ранены. Мы не можем рисковать.

— Тогда я пойду один! — Рон снова пытается встать, но МакГонагалл не дает ему этого сделать.

— Вы даже стоять еще не можете, не то что сражаться. Если мисс Грейнджер жива, она в особняке Малфоев, в самом логове Пожирателей Смерти. Туда не пробраться. Это чистой воды самоубийство.

— А если ее пытают? Если мучают? Она моя подруга!

— Мы знаем, Рон, но это безумство, — раздается голос подошедшего Артура Уизли.

— Безумство — бросать ее там одну, без помощи.

— Успокойтесь, мистер Уизли, — строго отрезает Минерва. — Если мисс Грейнджер жива, ее никто не бросит. Но пока нам нужно восстановить силы.

— Но ее каждую минуту могут убить! Мы можем опоздать!

— Давайте начнем с небольшой разведки, посмотрим, как охраняется особняк, есть ли слабые места в обороне, и попытаемся узнать, жива ли мисс Грейнджер. Лезть на рожон не будем.

— Хоть так, — вздыхает Рон и немного успокаивается.

Молли гладит его руку, стараясь насмотреться в его глаза, наконец-то открывшиеся. Она боится, что Рон выкинет что-нибудь и погубит себя, что смерть не оставила его, а лишь на время отступила.

Рядом с ней Минерва МакГонагалл размышляет о том, как бы организовать обещанную Рону операцию, чтобы никого не потерять. Их и так очень мало, придется быть максимально осторожными. И все-таки она чувствует, что мальчик прав. Ее лучшая ученица в грязных лапах негодяев, а она бездействует. Так нельзя. Ради справедливости нужно хотя бы попытаться помочь Гермионе Грейнджер.