Гарри Поттер и потерянный демон (гет)

Вернон Дурсль пережил просто ужасную ночь, но и утро тоже не казалось многообещающим. Он поужинал бутербродами на вынос из местного гастронома, и ему казалось, что там точно знали, для кого они их готовят. Бутерброды оставляли желать лучшего — они состояли из хлеба и приправ с капелькой чего-то еще. Он привык к еде с гораздо большим количеством этого «чего-то».

Однако еда его сейчас волновала меньше всего. Он знал, что попал в беду. Лежа на холодной полке из нержавеющей стали, которую полицейские называли кроватью, он вспомнил последние двенадцать часов своей жизни.

Поскольку его машина была абсолютно неисправна, он попытался доехать на попутке с кем-нибудь из удирающих из города лондонцев. Наконец, он нашел небольшой фургон с юными отморозками, которые были готовы отвезти Вернона до его дома в Брентвуде. Как выяснилось, это была не лучшая идея. Перед тем, как вытолкать его из фургона, они вытащили его бумажник, сняли с него драгоценности и большую часть его новой дорогой одежды.

Пережив эти унижения, Вернон пешком добрался до своего дома в одних лишь запятнанных боксерах и потной майке и обнаружил на месте дома полный хаос. После того, как он недоверчиво осмотрел сгоревший фасад того, что когда-то было очень дорогим поместьем, к нему подошла довольно странно одетая женщина.

У этой жутко привлекательной женщины были флуоресцентные лимонно-желтые волосы, невероятно красивое лицо сердечком и столь же невероятно большой бюст, который грозил «вырваться на свободу» из шелкового, до неприличия тонкого топа, в который она была одета. Вернон понял, что он не может смотреть на лицо этой женщины, ведь его взгляд был прикован к очертаниям сосков ее огромной, почти не прикрытой груди.

К его абсолютному ужасу, перед ним стояла одна из этих уродин, что и его придурок-племянник. Взмах «палкой» — и Вернон оказался облачен в один из этих странных плащей, которые они носили. Женщина сообщила Вернону, что его семья находится «в безопасности» в этой школе чудаков, которую посещал его племянник, а затем она имела наглость предложить ему отправиться вместе с ней в эту «волшебную школу».

Из этой небольшой конфронтации получилась весьма забавная штука. Он застал эту странную чудачку врасплох и ударил ее кулаком прямо в нос, а затем убежал, оставив ее лежать на асфальте, ругаться и плеваться кровью.

Ему потребовалось еще несколько часов, чтобы вернуться обратно в Лондон. Он попрошайничал и ехал автостопом. Ему было некуда идти, кроме как к своему «другу». Он ненавидел думать о ней так… Любовница… «Кое-что на стороне…» То, что он уже так долго не получал дома. А ведь у мужчины, как говорится, «есть свои потребности». По правде говоря, Вернон уже почти готов был бросить свою сварливую жену и их головореза-сына. «Дурная кровь» и все такое. Это ведь «её» часть семьи. Как жаль, что он не понял этого раньше. Эх, если бы он слушал свою сестру Мардж. Если в семье жены нашлась «дурная» кровь, значит, она есть и в его жене, и в их сыне тоже.

Когда Вернон, наконец, добрался до дома своего «друга», его ждал окончательный удар судьбы. Он обнаружил, что дверь выбита, а в ее обветшалой квартире в подвале дома царит полный хаос, как будто по ней прошлось стадо слонов. А когда Вернон нашел в перевернутой вверх дном спальне изуродованное тело своей любовницы, он начал паниковать. Его возлюбленная на протяжении почти десяти лет, Петра Петтигрю лежала на полу мертвой. После того, как он её обнаружил, он успел сделать лишь несколько шагов, и нагрянула полиция.

А теперь он сидел в тесной камере на холодной полке из нержавеющей стали, ожидая, что же с ним будет дальше.

Его допрашивали всю ночь. Он в сотый раз объяснял, как он оказался в том доме, и категорически отрицал, что жестоко обращался со своей возлюбленной. Но весь этот окружающий хаос был против него. Ведь из-за недавнего ограбления у него не осталось при себе никаких документов. Полицейским не оставалось ничего другого, кроме как заключить его под стражу по подозрению в мародерстве.

— Уроды! — пробормотал себе под нос Вернон, глядя по сторонам обезумевшим взглядом. — Это они во всем виноваты! Этот проклятый племянник и его проклятые сумасшедшие друзья, это из-за них все мои беды! Если я когда-нибудь снова увижу этого подлого, мерзкого придурка, я…

Злобный шепот Вернона был прерван скрежетом открывающейся двери камеры. На пороге стояли полисмен и высокая, стройная девушка с длинными, прямыми, рыжевато-каштановыми волосами, окружавшими её пухлое, но вполне симпатичное лицо. Он так её ждал! Кэрол Тейлор, секретарь коммерческого директора компании «Grunning's Drill», смотрела на него через решетку с несколько брезгливым лицом, но Вернон сейчас не обращал внимания на такие мелочи. Его глаза скользнули вниз, к ее довольно немаленькому бюсту, плотно обтянутому белой рубашкой. По крайней мере, его звонок руководителю кадровой службы не прошел даром.

— Это он, мисс? — спросил полисмен у молодой секретарши.

Кэрол, плохо скрывая отвращение во взгляде при виде тучного, практически раздетого Вернона, ответила ему: 

— Да, он именно тот, за кого себя выдает.

— Ну, что ж, тогда… Пойдемте, Дурсль, — сказал полицейский, открывая дверь камеры и протягивая ему плащ, который забрали, чтобы заключенный не мог использовать его для попытки самоубийства. Вернон с усмешкой грубо выхватил плащ из рук офицера и быстро накинул его на плечи, прикрыв боксеры и футболку.

Кэрол закатила глаза и пошла по коридору в сторону выхода.

Вернон был официально освобожден под подписку о невыезде. Он выбежал из отделения, остановил Кэрол и сказал: 

— Мне нельзя в таком виде появляться на публике!

Кэрол пожала плечами и оглянулась по сторонам: 

— Ну что… Вон там галантерея. Иди и приведи себя в порядок, и поскорее, а я поеду, мне нужно сделать доклад шефу.

Она не успела сделать и двух шагов, как мясистые пальцы Вернона схватили ее за локоть. Кэрол отдернула руку, сердито повернулась к нему и прошипела: 

— Ну что еще, ради всего святого?

Вернон что-то смущенно пробормотал себе под нос, и его моржовые усы комично задрожали.

— Говори уже, чертов мерзавец! Я не могу понять ни слова из того, что ты сказал!

Вернон опустил взгляд, который остановился там, где ее стройные ноги выступили из-под короткой коричневой юбки, и смущенно сказал: 

— У меня нет с собой денег. Когда я вчера вечером вернулся домой, я обнаружил, что весь мой район сожжен террористами дотла, а моя семья пропала без вести, и на обратном пути в Лондон меня ограбила шайка хулиганов, из-за чего я стал похож… На это…

Глаза Кэрол сузились. Она видела, что он пялится на ее ноги, но все же сжалилась над старым развратником. Она полезла в сумочку и после недолгих поисков вытащила кредитную карту. Она протянула её Вернону и сказала: 

— А теперь послушай меня. На этой карточке осталось лишь несколько несчастных фунтов, и мне все еще нужно покупать бензин и продукты в течение следующих нескольких дней, пока мне не заплатят в пятницу. Не трать все деньги, слышишь?

Кэрол даже не стала ждать ответа, она просто развернулась и спустилась по каменным ступеням полицейского участка, стуча каблуками. Вернон поплотнее закутался в плащ и поспешил к магазину одежды. Как оказалось, это была вовсе не галантерея, а какой-то благотворительный секонд-хенд. Пятнадцать минут и тридцать фунтов спустя Вернон вышел из магазина в ярко-зеленом, плохо сидящем костюме, в комплекте с парой стоптанных коричневых туфель с заклепками, вышедших из моды лет тридцать назад. Это были единственные вещи, которые на него хотя бы налезли.

Что ж, по крайней мере, теперь он был одет.

Выйдя из магазина, он увидел сидящую в своей машине Кэрол. Вернон остановился и подумал, что он точно не сядет в такую дрянную машину. Краска на ней местами облезла, местами просвечивала ржавчина, и, насколько он мог видеть, не было ни одной детали, которая не была бы помята или поцарапана. Если бы кто-нибудь из его знакомых увидел, как он едет в этом корыте, он бы сгорел со стыда. Но затем он посмотрел на то, во что сейчас был одет, и горестно вздохнул.

Вернон тяжело плюхнулся на пассажирское сиденье и услышал скрежет слабых пружин амортизаторов, которые протестовали под его весом; автомобиль заметно накренился влево. У Кэрол было очень странное выражение лица, когда она выхватила свою кредитную карту у него из рук и грубо сунула ее обратно в сумочку.

Они направились к «Grunning's Drill» — на другой конец города. Вернон ссутулился на своем сиденье, изо всех сил стараясь казаться незаметным, и просто мрачно смотрел в пассажирское окно. Каждые несколько секунд он чувствовал, как машина слегка вздрагивает во время движения. И только когда его взгляд переместился на аппетитные ноги Кэрол, он понял, что вызывает эту странную вибрацию. Это была не сама машина, а скорее, плохо сдерживаемый смех молодой девушки, ведущей ее. Ее глаза были устремлены на дорогу, но время от времени она бросала взгляд на одежду Вернона и снова начинала хихикать. Когда Кэрол, наконец, заметила, что он смотрит на нее, она разразилась неистовым смехом, настолько сильным, что ей пришлось сдать в сторону и ненадолго остановиться, чтобы вытереть слезы, затуманивавшие ее зрение.

Излишне говорить, что остаток пути был мучительным для Вернона, но ему стало по-настоящему не по себе, когда они наконец прибыли на работу. Здание гудело от разговоров о вчерашних «террористических» атаках, но когда Вернон вышел из лифта, наступила гробовая тишина. Он был встречен недоверчивыми взглядами большинства коллег-мужчин, с которыми столкнулся, и хихиканьем женщин, кто-то даже тыкал в него пальцем. Когда он все же добрался до своего кабинета, он захлопнул дверь и плюхнулся за свой стол, устроив перед собой баррикаду из кучи бумаг, надеясь хоть немного закрыть обзор на тот случай, если кто-нибудь войдет.

Он не заметил, как мойщик окон стоял на строительных лесах прямо у него за окном, хватаясь за бока в припадке смеха. Тот с трудом оторвался от зрелища. Наверное, если бы он рассмеялся хоть чуточку сильнее, то наверняка свалился бы на землю.

Вернон что-то бормотал себе под нос, просматривая утренние записки. Среди бумаг он заметил служебную записку, объявлявшую о собрании персонала, и увидел, что оно начнется всего через несколько минут. В ней также отмечалось, что одной из тем встречи будет ожидаемый визит владельца компании. Когда Кэрол упомянула об этом собрании, Вернон планировал его пропустить, ведь он сейчас был так нелепо одет. Но теперь он точно знал, что должен присутствовать.

Ему нужна была вся информация о владельце компании, которую только можно достать. Если он собирался произвести на него хорошее впечатление. Было очевидно, он не мог предложить ему шикарный ужин дома, потому как от его дома остались одни руины, но это не значило, что он не может угостить босса щедрым ужином в дорогом ресторане.

Встреча прошла так, как и ожидал Вернон. В тот момент, когда он вошел в конференц-зал, он был встречен шушуканьем, хохотом, свирепым взглядом и строгим выговором со стороны генерального директора. И только после того, как он объяснил, что с ним произошло прошлой ночью и что Кэрол Тейлор сделала для него, они прониклись к нему каплей сочувствия. Но выражалось оно крайне неохотно.

Он совершенно не заметил, что изрядная доля этого сочувствия была направлена в адрес мисс Тейлор.

Тем не менее, на этой встрече он узнал все, что ему нужно было знать. Представители владельца компании сообщили, что он встретится с высшим руководством и совершит поездку по объектам в начале следующей недели. Вернон почти не обращал внимания на инструкции по наведению порядка в отделах. Он был совершенно уверен, что его обаяние и харизма дадут ему возможность встретиться с этим таинственным владельцем.

«Да, следующая неделя будет незабываемой! — Подумал про себя Вернон. — Это хоть немного компенсирует эти последние ужасные несколько месяцев!»

Похоже, Вернона будет ждать самый неожиданный сюрприз, когда наступит первая неделя августа.

* * *

Гарри позволил Гермионе провести его через дверь в пляжный домик. Как и всегда, зажглось странное мягкое освещение, озарив светом белоснежный интерьер дома. Это свечение успокаивало Гарри, но, учитывая то настроение, в котором он находился, комната казалась странно пустой.

Его взгляд сразу же сосредоточился на вмятине посреди коврика из шкуры белого медведя — она напоминала своими размерами свернутое калачиком худощавое тело Котоне.

Когда Гарри вошел в дверь, он был почти уверен, что найдет ее там, ждущую его, но что-то внутри него подсказывало, что она все еще занята выполнением своей «задачи» для всех Они.

«По крайней мере, они позволили ей оставить записку…» — угрюмо подумал Гарри.

Гарри заметил странное выражение лица Гермионы. Она мельком взглянула на него, пока он с грустью смотрел на коврик. Казалось, что она отчаянно хочет ему что-то сказать, но она опустила глаза и повела его к лестнице, ведущей на чердак. Сначала ему показалось, что она выглядит грустной, но в ее печальном выражении лица было что-то такое… Гарри решил, будто Гермиона от него что-то скрывает. А может быть, это чувство вины? Но он сразу же отверг эту мысль. Сейчас у него были другие, более серьезные дела, которыми нужно было заняться.

Он пытался контролировать ситуацию, но появилось слишком много всего, на что нужно было обратить внимание. То, что ему сказал Рагнок, совсем не поразило Гарри, пока он не увидел огромное количество писем и подарков. Он всегда ненавидел свой статус «знаменитости». Гарри считал, что все эти ведьмы и волшебники не должны так к нему относиться только лишь из-за того, что его родителей убили. Он понял, что в Британии действительно были тысячи людей, которые любили его. Несмотря на то, что никогда не встречался с ними лично, увидев множество подарков и открыток, Гарри понял, что их привязанность к нему выходит за рамки простой благодарности или сочувствия. Да что там, он был просто потрясен огромной стопкой предложений руки и сердца и этими письмами, которые приходили ему на протяжении всей его жизни.

Просматривая коробки с тысячами игрушек и игр, которые у него могли бы быть все эти годы, пока он жил у Дурслей, он не мог не почувствовать сожаление. Сожаление о том, что не только эти вещи, но и все его детство было спрятано от него. Украдено у него. Что ж, у него были планы на этот счет, когда он встретится с нынешним руководством «Grunning's Drill Company».

Затем нужно было решить проблему с приютом и детьми, живущими в нем. Он отчетливо вспомнил, как в своих воспоминаниях Котоне мельком показывала ему грязную комнату, заполненную детьми; они опорожняли и чистили свои ночные горшки, прикрепляли кованые ручки к котлам, шлифовали и полировали ручки метел, сортировали груды самых грязных и отвратительных ингредиентов для зелий. И делали много других неприятных дел. В то время он понятия не имел, что это воспоминания из ее жизни в Хавершеме. Больше всего его беспокоило то, что в волшебном мире среди чистокровных волшебников это считалось абсолютно нормальным. А Министерство смотрело на это сквозь пальцы, вместо того, чтобы способствовать благополучию всех волшебных народов, а не только чистокровной элиты.

В довершение ко всему, ему недвусмысленно сказали, что волшебный мир находится на грани новой войны гоблинов из-за предубеждений и фанатизма все той же чистокровной элиты. То, что ему сказала Гермиона, засело глубоко в душе Гарри…

«Ты понимаешь, что почти девяносто процентов волшебного населения либо полукровки, либо магглорожденные… Осталось очень мало по-настоящему чистокровных семей».

Подавляющее большинство волшебного населения подвергалось нападкам и угнетению, и никто ничего не предпринимал, как это вообще могло быть?

Гарри осенило, когда он достиг вершины лестницы. Да потому, что у них не было лидера! Если он действительно имел такое влияние на обычных рядовых волшебников, тогда понятно, почему Рагнок решил ему довериться и предположил, что Гарри сможет сделать волшебный мир лучше. Если выживет, конечно.

До тех пор, пока Гермиона не уложила его в постель, он не осознавал, насколько сильно устал. Все эти противоречивые эмоции, терзавшие его психику, не давали ему по-настоящему ощутить упадок сил.

Гермиона помогла ему снять рубашку, обувь и носки и сказала: 

— Я собираюсь переделать детскую комнату для Рона. Я думаю, что так будет лучше, чем то, что будет он находиться с нами практически в одной комнате.

Гарри слегка занервничал, когда она упомянула о том, что хочет переоборудовать комнату Котоне, но у него не осталось сил, чтобы спорить. В любом случае, она никогда не любила там спать.

— Как только Рон устроится, я приготовлю нам что-нибудь перекусить и принесу сюда, — нервно улыбнулась Гермиона и добавила, залившись румянцем: — А после того, как мы поужинаем, я могу уложить тебя как следует. В конце концов, это ведь твой день рождения.

Прежде чем до него дошел смысл её слов, Гермиона уже повернулась к нему спиной и сбежала вниз по лестнице. Его взгляд был сосредоточен на ее прекрасных ягодицах, когда он понял то, на что она ему намекнула. Румянец залил лицо Гарри, и он не мог не улыбнуться при мысли о том, что его «уложат как следует».

Гарри откинулся на спину и посмотрел вверх на безупречно чистое окно над кроватью. Он ненадолго задался вопросом, как это оно стало таким чистым, затем вспомнил, что Гермиона вымыла его, пока он спал утром. Затем он вдруг понял, что все это время он спал на кровати совершенно голым. Его улыбка вернулась при мысли о том, что она, должно быть, увидела хорошее шоу.

Но улыбка Гарри исчезла, когда его мысли вернулись к насущным делам. Они получили от Хагрида общие сведения о том, как добраться до дома в Годриковой Лощине, но поскольку никто из них никогда там не был, они не могли аппарировать прямо туда. По той же причине они не могли создать портключ. Он подумал о метлах, но это было слишком далеко, чтобы лететь, учитывая то, что передвигаться они смогут только по ночам, чтобы их не заметили магглы. И вдруг его осенило.

Гарри прислушался и услышал, как Гермиона произносит заклинания в детской, превращая мебель во что-то более подходящее для Рона. Она сказала, что после этого она приготовит им поесть, так что у Гарри было немного времени.

Гарри устроился на матрасе поудобнее и обратил свой взгляд в темное утреннее небо. Ему даже не пришлось закрывать глаза, чтобы перед его мысленным взором возникла знакомая септаграмма. Он почувствовал, как его душа поднимается над телом и он может «видеть» все вокруг. У него все еще не было того чувства крайней осознанности, которое он испытывал во время прерванного ритуала усиления способностей, но ему придется подумать об этом позже. Сейчас нужно было сделать свою работу.

В мгновение ока Гарри с невероятной скоростью поднялся над океаном. Он мчался к южному побережью Великобритании, и волны океана, даже облака и звезды казались ему размытыми пятнами.

Ближайшим местом к его конечной цели была деревушка Оттери-Сент-Кэтчпоул в центральном округе Девон, поэтому он сосредоточил все свое внимание на Норе. После того, как миновала южная береговая линия Британии, Гарри обнаружил, что у него небольшие проблемы с поиском этого поселения. Чтобы сориентироваться, ему пришлось остановиться один или два раза. Нужно было уделять больше внимания окрестностям в то время, когда Рон и близнецы спасали его из дома Дурслей на своем стареньком «Ford Anglia». Через какое-то время он нашел ориентир и понял, в каком направлении ему нужно двигаться дальше.

Мгновение спустя он уже парил над деревушкой Оттери-Сент-Кэтчпоул. Он знал, что она подверглась нападению инферналов, а Нора разрушена, но то, что он увидел, превзошло все его ожидания.

Гарри вспомнил, как из окна «Англии» мистера Уизли он в темноте смотрел на этот маленький городок, расположенный между широкими холмами. Небольшие магазинчики, выстроенные вдоль главной улицы, и разбросанные вокруг живописные коттеджи и фермерские дома как раз и составляли Девон.

То, что он увидел, было самой настоящей разрухой. Поля, обещавшие богатый урожай, были выжжены дотла. От очаровательных фермерских домиков, разбросанных по ландшафту, остались лишь обугленные бревна. Главная улица выглядела ничуть не лучше окрестных усадеб. Не осталось ни одного уцелевшего здания. По обеим сторонам главной улицы стояли выжженные остатки того, что когда-то было приятным, шумным городком. На улице лежали разлагающиеся тела павших жителей. В лучах утреннего солнечного света ничего не шевельнулось. Похоже, маггловские власти не успели осознать степень опасности, распространяющейся по земле.

Гарри знал, что Нора находится чуть западнее этой деревушки. Он летел над обломками Девона к лесистым холмам через реку Оттер-Ривер.

Как только в поле зрения появился знакомый участок земли, Гарри замер в воздухе. Если бы он сейчас находился в своем теле, то у него на глазах точно стояли бы слезы. Сомнений быть не могло. Норы больше не было. Она просто исчезла. Сарай, где мистер Уизли хранил все свои маггловские артефакты, сарай для метел, в котором Дамблдор с ним разговаривал, кишащий гномами сад и сам дом. Остались только раскатившиеся обугленные бревна и выжженная бесплодная земля. Это все, что сохранилось от дома семьи Уизли, который он почти считал своим. Больше никаких блуждающих цыплят. Никаких надоедливых гномов.

Все просто исчезло.

Ему было трудно поверить, что оборотни могли нанести такой колоссальный ущерб, учитывая, что полнолуние должно было наступить лишь через несколько дней. Он отметил про себя, что надо не забыть спросить Гермиону, есть ли какое-нибудь объяснение тому, что могло произойти.

Хагрид сказал им, что Годриковая Лощина находится в северном Девоне, чуть севернее городка Черитон в лесу Эксмур. Гарри решительно поднялся в воздух, откуда он мог видеть окрестности на много миль вокруг, а затем взял курс на север и устремился прочь из безлюдной пустоши, которая раньше была городком Оттери-Сент-Кэтчпоул.

Во время полета он заметил редкие участки земли среди холмов, обозначающие следующий населенный пункт. Гарри ненадолго останавливался, чтобы сориентироваться, а затем по извилистому маршруту мчался дальше на север, чтобы найти довольно крупный город Черитон.

Через некоторое время он покинул холмистую местность и теперь летел над обширными лесными угодьями. Гарри только что спикировал вниз, чтобы посмотреть на дорожный знак, стоящий у шоссе какого-то довольно крупного города. Когда он остановился прямо перед знаком, перед ним в ту же секунду появился призрачный силуэт, который он совсем не ожидал увидеть. Он небрежно оперся об указатель и бросил на Гарри довольно суровый взгляд.

Гарри заметил, что надпись гласила: «Добро пожаловать в Черитон».

Он не мог «слышать» слова эфирной орлицы, они просто отзывались эхом в его голове: 

— Ты понимаешь, что ты меня до смерти напугал! — Сказала она. — Сначала я решила, что ты на меня злишься, ты так отстраненно смотрел в небо! Потом, когда ты даже не двинулся с места, я подумала, что ты умер!

— Прости меня, — ответил ей Гарри, — я думал, что успею вернуться до того, как ты снова придешь на чердак… Как ты так быстро меня нашла?

Гарри почти увидел ухмылку, которая должна была быть на ее лице, если бы она была в своем теле. Гермиона ответила:

— Я вошла в свое «состояние», пока готовила для тебя ужин. Который, кстати, остывает. Я не хотела, чтобы ты ждал меня слишком долго, и я хотела быстрее перекусить, и…

Гарри внезапно вспомнил ее слова, которые она произнесла, прежде чем она спустилась на кухню. Гормоны еще не успели лишить его рассудка, и он спросил:

— Как ты вообще меня нашла? Мы более чем за три тысячи миль от острова!

— Посмотри на себя, — сказала она.

До этого момента Гарри не осознавал, что он раньше не замечал, как выглядит его душа. Ему всегда казалось, что его бестелесная душа была источником его восприятия, но в тот момент, когда душа Гермионы упомянула об этом, он внезапно задумался о внешнем виде своей. Он взглянул на себя и оценил свой внешний вид. Первое, что он увидел — это золотой силуэт большого, гордого и величавого льва, уверенно стоящего на обочине шоссе. Он заметил золотую ауру, окружавшую его душу. И золотую нить, соединяющую его душу с душой Гермионы. Связь, которую они так отчаянно пытались восстановить. Ему внезапно пришло в голову, что он заметил эту нить еще тогда, когда достиг состояния «полной осознанности» во время неудавшегося ритуала по усилению магических способностей, но тогда это показалось ему не таким уж важным, учитывая огромный поток новой информации. Тогда он не обратил на это внимания.

Единственное, что не заметили ни Гарри, ни Гермиона — это тонкая шелковистая серебристая нить, которая исходила из центра его души и тянулась прямо в небо, туда, откуда пара грустных фиолетовых глаз смотрела на парочку, стоящую на обочине.

Поняв, что готовы, они решили осмотреть Годрикову Лощину. Когда они изучат эту местность, Гарри сможет аппарировать их туда, когда они будут готовы найти Нагини. Последний хоркрукс Волдеморта. Они быстро прошли Черитон и направились по главной дороге на север, в самое сердце леса Эксмур.

Вскоре после того, как миновали Черитон, они обнаружили, что в этом лесу творятся очень странные вещи. Если бы они сейчас не были в форме душ, они бы никогда не заметили огромное количество часовых-волшебников, скрытых дезиллюминационным заклинанием и прятавшихся вдоль дороги. Парочка поняла, что они здесь, увидев их души, которые нельзя было скрыть дезиллюминационным заклинанием. Гарри вдруг понял, как Котоне могла его видеть, когда он входил в больничную палату в мантии своего отца.

Они продолжили идти вдоль дороги на север, пока не заметили крошечную деревню, приютившуюся к северо-востоку от леса. В ней было всего несколько десятков домов, разбросанных вдоль длинной центральной дороги. Они увидели высокий шпиль местной церкви и несколько больших зданий, которые, скорее всего, были магазинами или ратушей. Когда они приблизились, стало очевидно, что эта деревня и была Годриковой Лощиной, ведь это место просто кишело Пожирателями Смерти. На большинство из них были наложены дезиллюминационные чары, они сидели в укрытиях, но было немало тех, кто перемещался по безлюдной деревушке.

Быстро стало понятно, где находится старый дом Поттеров. В лесу была одна на первый взгляд пустая поляна, окруженная укрывшимися Пожирателями Смерти. Гарри и Гермиона вспомнили слова, нацарапанные Питером Петтигрю: «Поттеры живут в доме номер семь на Эйри-Грин, в Годриковой Лощине, Девон», и «Нагини спрятана в доме номер семь на Эйри-Грин, в Годриковой Лощине, Девон».

Как только они вспомнили эти слова, неожиданно из-под земли в центре поляны вырос ветхий коттедж. Это был небольшой симпатичный кирпичный домик, но время его не пощадило. Большая часть правого переднего угла второго этажа, казалось, была взорвана изнутри, и взору открывался интерьер маленькой, заваленной мусором спальни.

В тот же момент, когда дом появился, Гарри сразу же проскользнул в парадную дверь, а Гермиона нерешительно последовала за ним.

К своему удивлению, Гарри совсем не нервничал, войдя в дом, но он чувствовал, как от души Гермионы волнами исходит тревога. Он бросил на нее быстрый взгляд, и она поняла, что он спокоен, несмотря на то, что находился в доме, где были убиты его родители. Гарри словно просто входил в старое заброшенное здание.

Интерьер выдавал возраст дома. Гостиная занимала всю переднюю часть дома, а у покоробленной и треснувшей входной двери был расположен большой эркер без окон. Краска на стенах потрескалась и местами отслаивалась, ковровое покрытие было затхлым и выгоревшим, а на потолке в нескольких местах отвалилась штукатурка. Вся мебель выглядела сильно запущенной и устаревшей. Вдоль правой стены находился большой камин, на котором сверху стояли старые фотографии в рамках и разные безделушки, свидетельствующие о том, что это здание когда-то было настоящим домом.

Они были очень удивлены, увидев самого Волдеморта, стоящего перед камином в гостиной. А Нагини удобно свернулась на старом ветхом диване у левой стены. В их ускоренном «состоянии» Волдеморт казался застывшим на месте, словно манекен, но они видели, как его голова медленно поворачивалась, когда он просматривал старые фотографии на каминной полке.

Им стало очевидно, что Нагини действительно является хоркруксом — они увидели дымную эфирную змею, которая была осколком души Волдеморта; она парила над Нагини. Они также заметили, что в теле Волдеморта извиваются две призрачные змеи, значит, осколок души, который был освобожден из тела Гарри, наконец-то вернулся на место, чтобы попытаться воссоединиться со своим двойником. Две змеи обвились друг вокруг друга, словно пытаясь снова слиться вместе. Но они уже никогда по-настоящему не объединятся. Ведь однажды разорванная душа уже никогда не восстановится.

— Он знает, — мысленно сказал Гермионе Гарри, — он, наверное, понял, что Петтигрю его предал. Это плохо.

— Нам понадобится помощь, — ответила Гермиона. — Мы вдвоем с этим не справимся. Их слишком много, и если они нас ждут…

— Я знаю, — устало ответил Гарри, — но он не знает, что мы знаем, что он здесь. Так что я не думаю, что у нас нет шансов. Мы не станем для него неожиданностью, это да, но у нас еще есть несколько козырей в рукаве. Мы обсудим это, когда вернемся. А сейчас давай здесь осмотримся, нам нужно иметь четкое представление о том, что здесь есть.

Гарри и Гермиона потратили несколько часов, чтобы мысленно составить карту городка; они невербально обсуждали, как лучше всего забрать у Волдеморта Нагини, а затем навсегда покончить с ним самим.

Души Гарри и Гермионы осмотрели старую заброшенную церковь, которая находилась примерно в ста метрах от дома Поттеров. Они бродили по зданию, глядя на сломанные гниющие скамьи и потускневшие, всеми забытые реликвии, разбросанные вокруг опрокинутого алтаря. Гарри и Гермиона поднялись на стропила, миновали почти полностью разобранный орган, а затем забрались на шпиль колокольни.

Они обнаружили, что с этой точки открывается очень хороший вид на поляну, на которой стоял дом Поттеров. Отсюда можно было даже увидеть гостиную через разбитое эркерное окно. Именно там, на колокольне, Гермиона и придумала свой план, как изгнать фрагмент души Волдеморта из Нагини, и смоделировать ситуацию, в которой у Гарри будут наибольшие шансы победить Темного Лорда и выжить… И войти в историю.

Изящная орлица и гордый лев в последний раз кивнули друг другу и исчезли, появившись через несколько секунд на маленьком острове в Атлантическом океане.

* * *

Гарри несколько раз моргнул и попытался сориентироваться. Его тело, конечно же, было там, где он его и оставил, но он обнаружил, что он теперь не один. Рядом с ним лежала такая же ошеломленная Гермиона, а рядом стоял поднос, на котором лежали сэндвичи с ветчиной и сыром и стояли два стакана колы.

Гарри не осознавал, насколько голоден, пока не почувствовал запах еды. Гермиона заметила, что он с тоской смотрит на бутерброды. Она подняла поднос и поставила его себе на колени.

— Не спрашивай. Я принесла это для нас двоих.

Гарри благодарно улыбнулся и взял сэндвич, а Гермиона последовала его примеру. Она быстро проглотила половину своего сэндвича, затем допила колу. Она поставила поднос Гарри на колени и встала с кровати.

— Заканчивай с этим, — сказала Гермиона, подняв сумку, с которой Гарри был в магазине Олливандера. — Я проверю, как там Рон, а потом мне нужно кое-что сделать.

Гарри наблюдал, как она вытащила из сумки палочку Ровены Рейвенкло, а затем повернулась и спустилась по лестнице. После всего, что произошло в Годриковой Лощине и в хранилищах под Гринготтсом, он почти забыл, что они раздобыли пятый хоркрукс.

Мысли о палочке вернули Гарри к воспоминаниям о суровом испытании в магазине Олливандера. Внезапно у него пропал аппетит. Он положил недоеденный сэндвич обратно на поднос, отодвинул его в сторону и снова рухнул на кровать. Он закрыл глаза и снова увидел перед собой неподвижный взгляд Котоне. Он знал, что на самом деле это была не она. Он знал это даже тогда, когда это все происходило. Он каким-то образом чувствовал ее присутствие в самом своем существе. В глубине души он знал, что она в безопасности. Но не знал, сколько еще это продлится. Он просто хотел, чтобы она к нему вернулась.

Гарри, наверное, заснул, потому что когда он снова открыл глаза, то был уже поздний вечер. Он понял это по небу в окне чердака. Это не стало для него неожиданностью, как и то, что Гермиона спала рядом. Она прижалась к нему, мертвой хваткой обняв его за руку. На ней была простая белая хлопчатобумажная ночнушка. Гарри смутно припомнил, что сам взял её для Гермионы вместе с остальной одеждой у нее дома несколько дней назад.

Гарри не преминул заметить, что ночная рубашка задралась, когда Гермиона спала, и обнажила скромные белые трусики. Они не были похожи на большие «бабкины рейтузы», которые всегда носила его тетя Петуния. Он видел их сотни раз, обстирывая Дурслей. Трусики Гермионы были узкими и кружевными, и он не мог оторвать от них глаз.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — прошептал ему на ухо тихий нежный голос, который заставил его вздрогнуть.

Гарри повернул голову и встретился с парой горящих карих глаз. Он смутился, увидев, что она заметила, как Гарри глазеет на ее трусики, но быстро успокоился, когда понял, что ей это нравится. У него во рту пересохло, и он понял, что тонет в ее проницательном взгляде… Но разум Гарри заставил его вернуться к более важным делам.

Тяжело вздохнув, Гарри сказал: 

— Мы должны сделать это сегодня вечером. Мы не знаем, сколько он еще там пробудет, и если он решит найти для Нагини другое укрытие, у нас может не быть другого шанса.

— У нас еще есть несколько часов до того, как в Британии стемнеет, — сказала Гермиона с лукавой улыбкой.

Гарри попытался улыбнуться ей в ответ, но он слишком сильно нервничал, беспокоясь о том, что скоро должно будет произойти: 

— Знаешь, велика вероятность, что утро для нас не наступит.

Улыбка Гермионы на секунду дрогнула, а затем она провела рукой по его обнаженной груди и сказала: 

— Давайте не будем думать об этом прямо сейчас. Если мы собираемся умереть сегодня вечером, то давай с максимальной пользой использовать то время, которое нам отпущено.

Гарри заметил румянец на щеках Гермионы, и почувствовал, как вспыхнуло его собственное лицо. Намек был слишком прозрачным. Он взглянул через перила в сторону гостиной внизу и прошептал: 

— А как там Рон?

Гермиона скользнула рукой к его животу, и по всему его телу пошла дрожь. Она сказала: 

— Пока ты спал, я рассказала ему наш план. Он отправился увидеться с отцом, чтобы узнать, сможем ли мы привлечь Орден. А затем он пойдет в Хогвартс, чтобы поговорить с Бенджамином Боунсом и узнать, сможем ли мы получить поддержку от авроров, и да, я предупредила его о том, что мы сегодня отправимся в путь. А теперь перестань медлить и займись со мной любовью.

Гарри вспомнил их первую близость. Непреодолимое желание и страсть, которые они оба испытывали в момент восстановления их связи, изгнали из их разума всякую скромность и сдержанность. У них не было возможности обсудить их первый раз, и он ожидал, что все будет очень неловко, если они вдруг решат попробовать снова.

Когда его рука обхватила одну из ее грудей, а её — скользнула под пояс его брюк, от неловкости не осталось и следа. Когда он наклонился, чтобы ее поцеловать, это показалось ему самой естественной вещью в мире. Он чувствовал себя в своей тарелке.