Лягушка Волшебная (джен)

Во вторник в школу прибыли профессор Локонс и профессор Блэк. Первый явился перед завтраком и пришёл в Большой зал вместе с директором МакГонагалл. Он явно хотел произвести впечатление на новых коллег, однако по какой-то причине восторгов не вызвал. Это явно несколько раздосадовало его, и он сосредоточился на нас с Хеймдаллем. И начал он «производить впечатление» разбором того пособия, по которому Хеймдалль вёл занятия в прошлом году. Вообще, Хеймдалль, как и Франкенштейн, был человеком весьма терпимым и дружелюбным при всей своей беспощадности к врагам. Так что настроить его против себя было довольно сложно. Ну, это прямо постараться надо было. Но Локонсу удалось. Прежде всего он назвал «Азы» воплощение скуки, в которой нет ни единого описания реального применения защитной магии — не то, что его романы, повествующие о самых настоящих подвигах.

— Вы, Хэймдэлл, совсем не понимаете ценности практического подхода к преподаванию, — изрёк Локонс в конце своей речи про учебник.

— Это вы по учебнику такой вывод сделали? — скептически скривился Хеймдалль.

— Да, я его просмотрел, — кивнул Локонс. — И не нашёл там ни одной истории о том, как то или иное заклинание помогло магу в реальной опасности. Вы преподавали бесполезную теорию, как я полагаю. Ну да ничего — я, кавалер Ордена Мерлина, смогу рассказать об этом. Всё в моих книгах.

Мы с Хеймдаллем переглянулись. Мне даже не надо было заглядывать в его мысли, чтобы понять, о чём он думал. А думал о том, что рассказчик этот никаких полезных знаний в наши головы не вложит. И ещё немного о том, как бы он разделал его в дуэльном клубе.

— «Азы» действительно далеки от беллетристики, — холодно улыбнулся Хеймдалль. — Дуэльный клуб теперь курируете вы, так что я бы заглянул посмотреть на успехи студентов через месяц.

— А почему бы нам с вами не устроить показательную дуэль на первом собрании клуба? — расцвёл Локонс. — Уверен, для вас это будет познавательно.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Хеймдалль и повернулся ко мне. — Фрейя, сегодня должны ингредиенты доставить. Поможешь разобрать?

— Без проблем, — кивнула я.

— Мисс Нильфхейм, — обратился ко мне Локонс. — А как вы находите занятия Хэймдэлла?

— Весьма полезными, — кисло улыбнулась я. — Хеймдалль обучает меня уже восемь лет. Не припомню ни одного бесполезно проведённого учебного часа под его руководством. А что?

— Это только потому, что вам не с чем сравнить, — он рассмеялся, а меня перекосило. — А мои романы? Вы читали?

— Нет ещё, — я вздохнула. — Я как правило не располагаю особым количеством свободного времени.

— Вот как, — Локонс поморщился. — Однако я настоятельно рекомендую вам ознакомиться с ними до начала учёбы. Там всего на нескольких страницах больше практического применения, чем во всём вашем прошлогоднем учебнике.

Мне очень захотелось пульнуть в него каким-нибудь заклинанием. Понеприятнее. Вроде такого, что вызвал бы невообразимые прыщи по всему лицу. Потому что было у меня подозрение, что никакого Протего выставить он просто не сможет. Но я сдержалась. К тому же, домовики подали капучино, изрядно меня удивив. Вдобавок к кофе с пенкой на столе появился кекс Брауни, окончательно меня задобрив. Судя по лицу Хеймдалля — его тоже. Хотя у меня почти не вызывало сомнений то, что если он всё же согласится на показательную дуэль на первом собрании клуба, Локонса будет ждать довольно неприятный сюрприз. В изобретательности Хеймдаллю точно нельзя было отказать.

Закончив с восхитительным десертом, мы с Хеймдаллем ретировались в его кабинет. Как он и сказал, в учебный класс доставили ящики с ингредиентами, и мы с ним принялись их разбирать. В принципе, я была бы не против и Астрономическую башню помыть, если бы это избавило меня от Локонса. От скромности новый профессор ОПТИ определённо не помрёт. Не чихнёт даже.

— Что за павлин, — негромко фыркнул Хеймдалль. — Он точно всю мою работу загубит.

— Ну, не всю, — нахмурилась я. — Но я бы на твоём месте готовилась к тому, что у тебя под дверью постоянно будет толпа с вопросами.

— А я, знаешь ли, не против, — он поджал губы. — Ты действительно ещё не открывала его романы?

— А когда бы я, интересно, это сделала? — скептически уточнила я. — В воскресенье мы собирались, а вчера как-то не до того было. Я книги ещё даже из чемодана не достала, не то что читать.

— А я вот почитал, — Хеймдалль снова поморщился. — Мои прошлые впечатления усугубились. Ты знаешь, я думаю, что его писательские выверты так популярны исключительно на безрыбье.

— Значит, недолго ему осталось, — я пожала плечами.

— А ты не думаешь ворваться в нишу? Она тут практически пустая, — усмехнулся он.

— Эм, нет, — скривилась я. — Я не думала об этом. Будет обидно написать полромана, а потом оказаться выброшенной в следующий мир.

— Наверное, — задумчиво согласился Хеймдалль. — И всё же идея кажется привлекательной.

— У клана и так дел выше башки, — хмыкнула я. — А на то, чтобы писать, нужно время. Очень много времени.

Оставался последний ящик, и мы умолкли, принимаясь за его разбор. Особенно редких ингредиентов в шкафах в учебном классе не было, но всё равно при определённых знаниях даже из того, что там было, можно было сварить запрещённые и опасные зелья. Так что Хеймдалль запирал шкафы преобразованием, практически сращивая дверцы с корпусом. Ну, в прошлом году мы наблюдали пример самодеятельности студентов, так что мера была вполне оправданной.

Дверь оставалась открытой, так что если бы кому захотелось войти, стучать было не обязательно. Однако стук всё же раздался, и мы оба обернулись на звук.

— Не помешаю? — в дверях стоял мистер Блэк. — Мне сказали, я найду вас здесь.

— Нет, мы уже заканчиваем, — улыбнулся Хеймдалль. — Проходите. У вас к нам какое-то дело?

— Вы хорошо выглядите, мистер Блэк, — подала голос я. — Оправились?

— Да, благодарю, — отозвался он. — То зелье, что вы мне дали, как оказалось, имеет продолжительное действие. Так что физически я полностью восстановился за пару месяцев. Но кошмары ещё иногда мучают, — он поморщился, но почти сразу снова улыбнулся. — И, думаю, меня правильнее уже называть профессором.

— А, вы будете преподавать трансфигурацию? — догадалась я. — А деканство Гриффиндором тоже вам отошло?

— Да, преподавать я буду именно её, — профессор Блэк усмехнулся. — Минерва убедила меня зарегистрироваться как анимага и обратила внимание, что мои познания вполне достаточны, чтобы обучать студентов. А деканом Гриффиндора будет Роланда.

— Интересное решение, — чуть озадаченно нахмурился Хеймдалль.

— У неё больше времени на то, чтобы заниматься студентами, и железная рука, — отозвался он. — А Гриффиндор в этом действительно нуждается. Я знаю, о чём говорю — я там учился.

— А Гарри не с вами? — я склонила голову набок.

— Нет, он гостит у Рона, — заметил профессор Блэк и задумчиво взглянул на меня. — Я думал, что учеников не допускают в школу до завершения каникул.

— Минерва разрешила мне взять Фрейю с собой, — улыбнулся Хеймдалль. — Полагаю, у неё есть на это какая-то причина.

Ну да, слова о том, что меня не с кем оставить, были как-то не сильно правдоподобны. Потому что, во-первых, в особняке есть Северус, и директор об этом прекрасно знает, а во-вторых, меня тоже вполне можно было сбагрить к кому-нибудь из факультетских приятелей. Так что было действительно непонятно, почему именно мне она разрешила находиться в Хогвартсе в каникулы. И почему Гарри не разрешила.

— А как вам удалось сохранить рассудок в Азкабане? — задумчиво спросил Хеймдалль. — Насколько я знаю, дементоры сводят с ума своим воздействием.

— Как я и сказал, я анимаг, — мрачно вздохнул профессор Блэк. — Почти всё время я проводил там в своей анимагической форме, а у животных мышление более примитивно, так что они меня почти игнорировали. К тому же, мне помогала держаться мысль о Гарри. Я верил, что смогу выбраться и восстановить правду. Впрочем, моё психическое здоровье всё равно пошатнулось. Но доктор Тики в больнице Святого Мунго очень мне помог. Он рекомендовал обратиться к вам, если будут мучить кошмары.

— Ко мне? — изумился Хеймдалль.

— Нет, к мисс Нильфхейм, — чуть улыбнулся он. — Доктор сказал, что вы сотворили чудо для Алисы и Фрэнка.

— А… — протянула я. — Не думаю, что вам подойдёт тот же способ… Доктор Тики сказал, как именно это чудо было сотворено?

— Нет, — покачал головой профессор. — Но я знаю, что с ними случилось. Моя безумная кузина Беллатриса хвалилась этим так громко, что я её слышал. Исправить подобное — настоящее чудо.

— Я подумаю, что можно сделать в вашем случае, — нахмурилась я и покосилась на Хеймдалля.

— Я был бы очень признателен, — шире улыбнулся профессор Блэк. — Гарри много рассказывал о вас обоих. Хэймдэлл, что вы думаете о Локонсе?

— Он завалит мою работу, — мрачно произнёс Хеймдалль. — Пока что он произвёл на меня впечатление человека совершенно некомпетентного. И выбранный им, с позволения сказать, учебник… Это же…

— Кошмар? — предположил профессор Блэк. — Минерва рассказала, что он вас практически вызвал на дуэль сегодня за завтраком.

— Да, что-то такое он говорил, — кивнул Хеймдалль. — Он считает, что сможет многому меня научить.

— А он сможет? — усмехнулся профессор Блэк.

— Научить чему-то может каждый, — хмыкнул мой наставник. — Только вопрос — чему.

Обсуждение Локонса много времени не заняло, и разговор перетёк к теме их собственных предметов. Хеймдалль немного увлёкся и рассказал о преобразовании, и профессор Блэк крайне заинтересовался предметом. Оседлав этого конька, мой наставник прочитал ему полуторачасовую лекцию по теме, чем сильно его впечатлил. И уже к вечеру, как мне показалось, у Хеймдалля появился ещё один друг.

Следующие десять дней мы занимались самыми разными школьными делами. Точнее, Хеймдалль занимался, а я привлекалась по разным мелким поручениям практически всеми преподавателями. Кроме, разве что, Локонса. Его я видела только в Большом зале — он всегда приходил последним и всегда в разном. Казалось, он бы и из своего кабинета не вышел, если бы у него выбилась из причёски прядь. Впрочем, мы с Хеймдаллем и профессором Блэком его почти демонстративно игнорировали, поддерживая беседу с остальными преподавателями.

На исходе второй недели пребывания в Хогвартсе выдалась солнечная суббота. Заняться мне оказалось внезапно нечем, потому что преподаватели засели за расписание. По этому случаю я отправилась к озеру почитать. Я заставила себя взять «Каникулы с каргой» и честно пыталась её читать. Признаться, выходило у меня не очень хорошо, хотя нечто художественное в книге было. Ну, определённо не мне его судить.

Я едва одолела вторую главу, когда моё внимание привлёк тяжёлый топот. Я озадаченно осмотрелась и обнаружила приближающегося ко мне кентавра. Он был довольно высок, если это определение вообще можно применить к кентаврам. У него были золотистые вьющиеся волосы и большие синие глаза, могучий торс и светлая кожа. Конская его часть была белой с чёрными пятнами. Он подошёл к мне и внимательно на меня посмотрел.

— Жеребёнок? — чуть сощурившись, спросил он.

— Жеребёнок Хеймдалля, — кивнула я, догадываясь, о чём именно он спрашивал.

— Завтра праздник конца лета и ночь любования звёздами, — произнёс он. Голос у него был сильный и глубокий. — Магориан сказал позвать вас в стойбище к полудню.

— Мы придём, — улыбнулась я.

— Моё имя Флоренц, — произнёс он и снова внимательно посмотрел на меня. — Я встречу вас в лесу.

И не дожидаясь ответа, он развернулся и поскакал в лес. А я осталась озадаченно смотреть ему вслед. Настроение читать пропало совсем, и я медленно перевела взгляд на озеро, из которого показались щупальца гигантского кальмара. А ещё через несколько минут до меня дошло, что надо эту новость донести до Хеймдалля. Я поднялась и направилась в замок — к моему удивлению, оказалось, что вернулась я как раз к обеду. Насколько я поняла, с расписанием преподавателям удалось совладать, так что вторая половина выходного дня становилась действительно выходной. Обед протекал вполне спокойно до самого десерта, когда Локонсу снова понадобилось поговорить с моим наставником.

— Чем вы укладываете волосы, Хэймдэлл? — спросил он, внимательно рассматривая пшеничные кудри Хеймдалля.

— Я их не укладываю, — отозвался он. — Как высохли — так высохли.

— Вы определённо лукавите, — Локонс улыбнулся так, будто подловил его. — Ваша причёска всегда выглядит идеально. Этого не добиться без каких-либо средств. Признайтесь, что используете «Простоблеск».

— Не использую, — недовольно отозвался Хеймдалль. — Если вас это так живо интересует, я мою волосы мылом с отваром крапивы, лопуха, коры дуба и календулы. И никогда не ложусь спать с мокрой головой, — тут его лицо пересекла ехидная улыбка, и он положил подбородок на переплетённые пальцы. — Какие ещё подробности моей личной гигиены вам рассказать?

— Вот как, — снова улыбнулся Локонс. — Вам нужно больше следить за своей внешностью, если вы хотите потягаться со мной за приз обладателя самой обаятельной улыбки. Но через несколько лет, если вы будете работать над своей внешностью, как я, и столь же усердно, как я, вершить великие дела, вы сможете его заполучить. Как я.

— Вы в разных весовых категориях, — тихо изрекла я, и профессор Блэк, сидевший от меня с другой стороны, так же тихо прыснул в кулак, маскируя смех кашлем.

— Вы так думаете? — видимо, решил поддержать игру Хеймдалль.

— Конечно, — убедительно кивнул Локонс, чем повторно вызвал «кашель» у профессора Блэка. — У вас прекрасные входные данные.

— Надеюсь, Хэймдэлл, пока вы в школе, вы будете больше сконцентрированы на преподавании, — строго заметила директор МакГонагалл, но в глазах её были заметны отблески веселья.

— Конечно, Минерва, — Хеймдалль улыбнулся так обаятельно, что можно было ослепнуть. — Забота о юных умах во время моей работы здесь будет первым приоритетом.

Повисла пауза. Я даже знать не хотела, что происходило в умах профессоров, и лишний раз порадовалась наличию ободка на моей голове. Потому что даже щёки Локонса покрылись лёгким румянцем.

— Ты бы по-аккуратнее с харизмой-то, — почти шёпотом изрекла я.

— Да, похоже, это был слегка перебор, — так же тихо ответил он и добавил громче: — В конце концов, преподавание — моя основная деятельность.

— «Кумир, добей их танцем», — не выдержала я.

Хеймдалль посмотрел на меня сверху вниз, но ничего не сказал даже в мыслях. К счастью, в этот момент внимание привлёк мастер Хейан — он уточнил у директора МакГонагалл, может ли на своих занятиях обучать стихийной магии, и это заставило её сильно задуматься, а остальных профессоров — засыпать его вопросами. И он принялся терпеливо и подробно отвечать, что навело меня на мысль: он был не только мастером боевых искусств, но и учителем, достаточно опытным и мудрым. Стихийная магия представляла собой управление, собственно, стихиями посредством магической силы без проводника типа палочки или посоха. Мастер Хейан рассказал, что в Азии ей стремятся овладеть многие, однако если с азами справиться может каждый, для более высокого уровня требуются усердие и бесконечные тренировки как тела, так и духа. В принципе, это означало, что для этой магии в качестве проводника заклинаний использовалось само тело волшебника. Не, ну я слышала, что в древности делали волшебные палочки и посохи из костей магов, но это, слава Мерлину, запрещено уже очень давно.

О празднике конца лета я рассказала после обеда, когда мы с Хеймдаллем вышли на променад вокруг стадиона. Он сказал, что нам стоит взять лошадей, потому что от опушки леса до стойбища довольно далеко, и я решила вызвать Ветерка. Чтоб пробегался — стоять ему без меня долго ещё.

В воскресенье к лесу мы подходили около одиннадцати. Хеймдалль вызвал Лици, чтобы она доставила ему Кристалла и вывела Ветерка из конюшни. Мы вошли под сень деревьев, чтобы отыскать Флоренца, и он нашёлся на полянке ярдах в ста от кромки леса. Не сказала бы, чтобы он прямо прятался, но удалось нам его встретить по чистой удаче. Он поздоровался с нами, и как раз в этот момент домовуха доставила осёдланного Кристалла и сообщила, что Ветерок ожидает. Я глубоко вдохнула и сунула в рот большой и указательный пальцы.

— Лучше закрыть уши, — заметил Хеймдалль, зажимая их руками.

Лици закрыла уши Кристалла и прижала свои. Флоренц чуть нахмурился и тоже поднял ладони. Я засвистела. Звук, который при этом вырвался, был оглушительным свистом на грани ультразвука. Мои уши спасало только то, что я сама же его и издавала. Прошло не больше пяти минут, как со стороны запада напрямую через лес к нам примчался слейпнир. Чаща расступилась перед ним, так что ничто его по пути не задержало. Остановившись передо мной, Ветерок помотал могучей головой и боднул в живот, как бы намекая, чтобы забиралась ему на спину. Я вскарабкалась в седло и взяла в руки поводья.

— Веди нас, брат Флоренц, — произнёс Хеймдалль, вспрыгивая в седло.

Лици мгновенно исчезла, а кентавр, осмотрев нашу живописную группу, двинулся в гущу леса. До стойбища мы ехали молча. Лес вокруг становился всё гуще и всё темнее. В его чащобе могли обитать или обитали самые разные твари — от единорогов до мантикор, как живописали местную фауну слухи. Наконец, лес слегка просветлел, и мы выехали на широкую зелёную поляну, на которой находился весь табун. Флоренц тут же отошёл в сторону, остальные притихли. К нам вышел черноволосый широкоплечий кентавр гнедой масти. Он посмотрел на Хеймдалля и потом перевёл взгляд на меня и Ветерка. Слейпнира он рассматривал долгих полминуты.

— Приветствую, брат Хеймдалль, — произнёс он. — В этот раз ты привёл своего жеребёнка. Оправилась она от своей хвори?

— Да, брат Магориан, — кивнул он. — Фрейя здорова, благодарю.

— Праздник начнётся в полдень, — продолжил кентавр. — Вы прибыли вовремя.

Праздник у кентавров был мероприятием довольно странным. Прежде всего, это было довольно своеобразное застолье, на котором не было ни грамма мяса. И оно как началось в полдень, так и продолжалось до самой ночи. Помимо еды были состязания в стрельбе из лука и благодарение урожаю — в основном, диким ягодам. В состязаниях в стрельбе участвовали разные группы, и я наделась, что мне участвовать не обязательно. Но когда у мишеней начали крутиться молодые жеребцы, Хеймдалль аккуратно подтолкнул меня промеж лопаток. Неведомым образом оказавшийся рядом с нами Магориан обронил, что и ему интересно было бы взглянуть на умения «двуногого жеребёнка», так что пришлось идти. Произошло то, чего я опасалась ещё весной — мне надо было стрелять со спины Ветерка. Я взобралась на слейпнира, и это сделало меня заметно выше остальных участников состязания. Хеймдалль протянул мне лук.

— Ты справишься, — улыбнулся он.

— Мне бы твою уверенность, — буркнула я.

Держаться за седло, видимо, предполагалось вакуумным хватом. Потому что до стремени я как прежде не дотягивалась, так что приходилось рассчитывать исключительно на петли на седле. Я натянула тетиву на древко и пригнулась к шее Ветерка. Он постриг ушами и повернул ко мне свою гигантскую голову. Я мысленно попросила его меня не уронить и подъехала к линии стрельбы. Жеребцы косились на меня и посмеивались. Всего в состязании должны были участвовать шестеро, и к нам подошёл Флоренц, который выдал каждому по стреле с разным цветом оперения. Остальные жеребцы были юношами, девушек среди участников кроме меня не оказалось. Мне досталась стрела с белым пером, и я внимательно осмотрела её. Она была довольно длинной, буквально на границе возможностей моего лука. Мишень для всех нас была одна, и юноши по очереди подходили к рубежу и выпускали свои стрелы. В самый центр попал третий по счёту, игреневой масти с каштановыми волосами. Он горделиво посмотрел на меня, и Ветерок недовольно всхрапнул. Наконец, все стрелы были выпущены, и настала моя очередь. Я не совсем понимала необходимость при этом сидеть в седле, ведь стрелять надо было не на скаку. Но и спешиваться было уже как-то нелепо. Ветерок остановился ровно перед чертой, и я глубоко вздохнула.

«… я сильная, я смелая, и вообще на всю голову», — повторила я себе и наложила стрелу на тетиву. Тот, кто думает, будто можно натянуть тетиву и в таком положении чего-то долго выцеливать, видимо, никогда не стрелял из лука. Упругое древко стремится выпрямиться и едва ли не рвётся из рук, а тетива режет пальцы. Так что — нет, никто ничего долго не выцеливает. Рассчитывать полёт стрелы надо заранее, до того, как готовить выстрел. Надо заметить, что мой лук, как и мои руки, были короче, чем у кентавров, так что той же силы выстрела получиться у меня просто не могло. Но я вроде как прицелилась куда-то в центр мишени и выпустила стрелу. И вот тут всё произошло прямо как в кино: моя стрела вонзилась в стрелу того игреневого кентавра, расщепила её и самым кончиком воткнулась в мишень. И это было совершенно не то, чего я хотела.

— Так ты о своём жеребёнке не лгал, брат Хеймдалль, — в полной тишине произнёс басовитый голос Магориана. — Она и правда подобна валькирии.

— Я бы не посмел лгать тебе, брат Магориан, — мягко отозвался Хеймдалль.

— Дитя Дориан, — позвал кентавр того игреневого. — Твой выстрел был хорош. Но ты должен признать, что и выстрел дитя Фрейи был хорош.

— Он был хорош, отец Магориан, — кивнул тот.

А дальше произошло нечто совсем уж непонятное: кентавры, с которыми я состязалась, подошли ко мне и предложили пробежаться по лесу. Мне эта идея хорошей не показалась, но у меня был Ветерок и меч на если вдруг что. Впрочем, оказалось, что ничего такого они как раз-таки и не имели в виду — мы действительно увлекательно проскакали по лесу несколько миль. Мне показали семью единорогов, но подходить к ним близко мы не стали. Правда, когда мы уже направились назад, оказалось, что мы забрали слишком в сторону паучьего гнезда, так что к нашей группе выползло два довольно больших акромантула. Мы были не на зачистке, так что убивать их не стоило — мало ли ещё попрутся табуну мстить. Так что я выхватила посох и, скатившись с седла, направила в них волну холодного огня, с которым они уже имели удовольствие познакомиться. То ли узнав меня, то ли заклинание, пауки развернулись и быстро сделали ноги. Я взобралась обратно на Ветерка и убрала посох.

— Они умрут? — нахмурившись, спросил один из жеребцов.

— Я бы не стала создавать проблем табуну, — отозвалась я. — А со мной эти ребята уже знакомы: я лично проредила их ряды прошлой зимой.

— Волшебники с заклинаниями не особо могут с ними совладать, — заметил Дориан. Он чуть сощурился, будто не верил мне.

— Допускаю, — кивнула я. — Но волшебники с мечом справляются недурно.

Мы вернулись в стойбище уже в сумерках, и небо неожиданно заволокло рваными облаками. Они не затянули его полностью, но плыли быстро, не давая смотреть на звёзды. Хеймдалль не долго думая поправил погоду, и кентавры буквально разлеглись по всей поляне. Мы тоже последовали их примеру, улёгшись в компании Кристалла и Ветерка. Звёзд на небе было без счёта, и все они светили так ярко, что я едва могла отыскать знакомые созвездия. Астроном я ещё тот, чего уж там. А спустя час созерцания кентавры запели. Слов их песни было не разобрать, но сама мелодия была сильной и как будто знакомой, так что я невольно начала тихонько подпевать.

На рассвете меня разбудили. Мерлин его знает, как это и когда это я уснула, но проснулась я не у бока Ветерка, а на подстилке из еловых веток. Нам пора было уходить, и Магориан снова отрядил Флоренца, чтобы он нас проводил. Со мной вышли попрощаться мои давешние спутники, и Дориан бросил, что я могу приехать к ним снова в любое время. И он даже назвал меня сестрой. Не то чтобы мне сильно хотелось болтаться по Запретному лесу, но теперь у меня тут были приятели. Так что если вдруг будет надо — можно будет и прогуляться. Простившись, мы направились в сторону Хогвартса. И на этот раз идти первым доверили Ветерку. Он не помчался, сломя голову, но шёл резво и по прямой, пока мы — довольно быстро — не добрались до той поляны, где встретились вчера.

— Мы прорицали прошлой ночью, — произнёс Флоренц, когда мы уже спешились и собирались отправить своих коней домой. — У вас есть дело от Мирового Древа. Звёзды говорили с нами об этом.

— Брат Флоренц? — озадаченно посмотрел на него Хеймдалль.

— Начать дело должно вам в осеннее солнцестояние, а закончить его — в Самайн, — произнёс он. — И совсем до конца довести — с первым снегом. Не спешите, как звёзды не спешат.

— Спасибо, брат Флоренц, — кивнул ему Хеймдалль.

А я, не зная, что сказать, только уважительно опустила голову. Итак, у нас есть даты. Вот только интересно — а после Бузинной палочки ещё какое-нибудь зло не вылезет?