Маргоша - 4 (гет)

1. Редакция «М&Ж». Зимовский мнется перед кабинетом Радуловой и шугает Люсю, которая интересуется, чего он тут забыл:

— Антон Владимирович, вы кого-то ищете?

— Отстань!

Потом тихонько стучится и прикладывает ухо к двери. Приглашения не следует, и Антон стучится сильнее. Щелкает замок, дверь открывается и оттуда с довольным видом выглядывает Шепелев:

— Вы ко мне?

— Н-нет. Я к Софье Андреевне.

Вадим делает шаг в сторону, освобождая проход:

— Прошу! Ну а я, пойду пока попью кофе.

Зимовский кривит физиономию вслед уходящему и входит в кабинет:

— Софья Андреевна, можно?

Та отрывает взгляд от бумаг перед собой:

— Антон Владимирович? Что скажете?

Радулова сидит за столом — строгая и подтянутая. Антон про себя усмехается: «Тоже мне конспираторы». И без приглашения усаживается напротив:

— Софья Андреевна, буду предельно честен и откровенен. Да, была давняя история, неразбериха с документами и подписями. Возможно, что-то прошляпили в финансовой отчетности, и это принесло небольшие убытки. Но стоит ли ломать из-за этого жизнь женщине, которая ждет ребенка? Вы же сама женщина, неужели вы сможете безжалостно расправиться с Эльвирой?

Радулова удивленно приподнимает бровь и откидывается на спинку кресла:

— Значит, случайная неразбериха с документами?

2. Бар «Дедлайн». Заняв столик, Андрей звонит Наташе по мобильнику и просит о встрече вне стен редакции:

— Алле, Наташ? Ты не могла бы спуститься в «Дедлайн»? Надо поговорить.

— Это срочно?

— Ну… Э-э-э…

Егорова вздыхает:

— Ну, раз надо, значит, надо.

Разговор Калугину видится непростым, но необходимым. Когда Наташа подсаживается к нему за столик и в тревоге замирает, он протягивает ей букет цветов, и мучительно подбирая слова, начинает:

— Это тебе.

— Спасибо. Мои любимые.

— Наташ, спасибо, что пришла. Поверь, мне непросто сейчас все это тебе говорить, но так продолжаться не может. Все так запуталось…. Я благодарен тебе за то, что между нами произошло… Но… Я так долго любил Марго….

Егорова не выдерживает:

— Ты для этого меня позвал? Сказать о растерянности и беспомощности?

Калугин вытаскивает из кармана и кладет перед собой сложенную в несколько раз бумажку с отчетливо видимой печатью:

— Скажи, это правда? Это справка из твоей женской консультации.

Наташа бросает на нее взгляд и отворачивается — отнекиваться бесполезно, так же как и выяснять причину, зачем Калугин получил этот документ.

— Ты разучился читать?

— Тут написано, что срок уже семь недель. Это как раз то время, когда мы с тобой…, ну начали. Скажи честно, это правда, мой ребенок? Или….

— Что?!

— Я все понимаю, бывают жизненные ситуации…, как в прошлый раз.

Наташа встает, ее всю трясет — такое отношение любовника к их отношениям приводит Егорову в бешенство:

— Не приближайся больше ко мне… Никогда! Ненавижу!

Она бросает цветы на стол и уходит прочь.

3. Редакция «МЖ». Радулова с недоумением глядит на Антона и на ее лице постепенно проявляется брезгливость — она не ожидала, что Зимовский, ради собственного благополучия, готов подставить жену. Хочется сказать: «Все-таки, подлость человеческая не знает границ», но она говорит другое:

— Я предполагала, что вы возьмете большую часть вины на себя. Насколько я понимаю, она не меньше, чем у Эльвиры?

Антон делает скорбную физиономию:

— Я бы взял! Но это невозможно — нет ни одного документа с моей подписью.

Софья усмехается:

— Вы думаете, господину Гальяно…, э-э-э…, чтобы наказать…, нужны документы с подписью?

— Вот поэтому я и пришел! У меня есть очень ценная информация… На господина Лазарева…. И мне кажется, она позволит решить снисходительно все проблемы, возникшие по вине Эльвиры. Поверьте, я готов к сотрудничеству.

— Ну, хорошо, рассказывайте.

Зимовский откашливается и, проникновенно заглядывая Софье Андреевне в глаза, продолжает:

— Константин Петрович действительно передал мне пакет и сказал, что это та часть акций объединенной компании, которая предназначена для обмена на акции «М&Ж», в соотношении один к одному.

Радулова без всякой внешней реакции ждет продолжения:

— Пока не интересно.

4. Кабинет главного редактора. Марго, насупившись, сидит за компьютером и пытается составить план статьи. Мысли и эмоции по поводу любовей и измен у нее, конечно, есть, но почему-то выплескивать читателям их не хочется — они получаются слишком личными, а потому сторонним людям непонятными. К тому же Гоша принципиально отказывается ей помогать и приходиться одной придумывать возможные мотивы измены при не угасшей любви. Наконец, она сдается:

— Послушай Игорь, а давай так — ты бросаешь вопросы, а я пытаюсь на них ответить. Что-то у меня вдохновение заклинило.

— Ладно. Вопрос первый — ты меня любишь?

Неожиданно, дверь приоткрывается и в щель заглядывает Наумыч — вид у него возбужденно-радостный:

— Ну, наконец-то! На месте!

Потом оглядывается назад:

— Сейчас я тебя с ней познакомлю...

Егоров заходит первым, закрывая спиной спутника:

— А мы тут с Федей обход делаем! Еще до конца дня ого-го, целых полчаса, а во всей редакции выпить не с кем! Марго, принимай гостей!

Шеф отступает в сторону, пропуская вперед Федора Ивановича, который, не пройдя и двух шагов, словно упирается носом в стенку. Наумыч, следуя за ним, даже натыкается:

— Федь, ты чего встал как вкопанный?

Руки Шульгина начинают ходить ходуном:

— Борь, что-то мне нехорошо…

Марго и Игорь растерянно переглядываются и в ожидании бури вжимают головы в плечи. Гоша шепчет:

— Полный капец. Держись, я с тобой.

Жена в испуге зажимает ладошкой рот:

— Ох!

5. Кабинет Радуловой. Антон торопится настоять на важности своего сообщения:

— Я проконсультировался с экспертами. Это оказались не настоящие акции. Плацебо. Внешне все как надо, но, по сути — копеечные бумажки.

Это уже интересно и взгляд Софьи становится сосредоточенным:

— Образцы остались?

— Лазарев выдал определенное количество, и излишки пришлось вернуть.

— Антон Владимирович, тогда я не знаю, чем вам помочь. Это все пустые слова.

— Подождите, Софья Андреевна!… Они есть у народа, можно изъять, да и мне удалось оставить у себя несколько штук под акции, которые числились за Эльвирой… Ну, по ее старому договору о приеме на работу.

Зимовский выкладывает перед Радуловой стопку акций и та придвигает их к себе:

— Хорошо. Ну и какие по этому поводу выводы?

— Константин Петрович присвоил весь комплект подлинных акций объединенной компании, которые он должен был передать сотрудникам «М&Ж».

— Это понятно. И зачем ему все это? Рано или поздно афера раскроется.

Конечно, аналитики разберутся и без этих выводов, но может быть есть кое-что из неозвученного? Однако о размахе и целях всей аферы Зимовский не догадывается:

— Софья Андреевна, вы слишком многого хотите от технического редактора.

— Ладно, Антон, ступайте. Если господина Гальяно эта информация заинтересует, то это вам зачтется.

6. Кабинет главного редактора. Игорь, глядя на Шульгина, словно кролик на удава, придвигается к жене поближе. Вопреки всему, лицо Федора Ивановича неожиданно освещается радостным нетерпением:

— Ма... Ты?... Ма… !

Егоров изумленно смотрит на своего приятеля. Но Федор Иванович, наконец, переходит к связной речи:

— Господи, как же я рад!

Маргарита растерянно пищит:

— Я… Я, тоже. Приятно познакомиться.

— Брось! Что ты как не родная! Можно я тебя обниму?

Гоша кроит протестующую гримасу, но Марго утвердительно кивает. Шульгин сграбастывает ее обеими руками и прижимает к себе:

— Не забывай старика, а? Приходи почаще! С мамой! В любое время!

Смахнув набежавшую слезу, Шульгин вдруг разворачивается и выталкивает ошалевшего Егорова в коридор:

— Боря! Пошли! Я обещал молчать!

Марго так и стоит посреди кабинета, разинув рот, а потом растерянно плюхается в кресло:

— Что это было?

Гоша отводит взгляд:

— А я что, знаю?

7. Когда Зимовский выходит из кабинета, Радулова запирает дверь на ключ и набирает на мобильнике прямой номер Гальяно:

— Серхио, у меня новости.

— Ну и?

— Лазарев присвоил себе весь пакет акций, которые ему дали для обмена, а сотрудникам «М&Ж» всучил фальшивки

— По твоему голосу чувствую, что ты уже раскусила этот орешек и знаешь Костины цели.

Она докладывает ему о своих догадках:

— Предполагаю… Сейчас это так, игрушки…, в любой момент можно откатить назад… Но после того как он подобную операцию провернет с «Мачо» и «Триумфом», у него на руках окажется контрольный пакет объединенной компании — пятьдесят процентов плюс три акции.... Там ведь тоже, насколько я понимаю, основные акции у народа?

Оборотистость компаньона вызывает у Серхио смех:

— Вот жучила. Какие будут предложения?

— Есть одна мыслишка.

— Озвучивай!