Червь (джен)

— Броктон Бей, Служба 911, что у Вас случилось?

— Множество раненых, — сказала я, взглянув на ближайший уличный указатель. Склад на Вайтмор и Сансет. Пришлите полицию и кейпов тоже. Эти ребята члены АПП.

Последовала короткая пауза.

— Вайтмор и Сансет?

— Вайтмор и Сансет, да. Послушайте, лидер АПП, парачеловек по имени Лун выведен из строя и находится на месте происшествия, но это ненадолго. Сейчас он под кайфом и ослеплён, но действие наркотиков скоро прекратится.

— Вы кейп? — спросила она. — Если да, то могу ли я узнать ваш псевдоним?

— Я повторяю, — проигнорировала её я. — Он под действием наркотиков и ослеплён, но когда службы экстренного реагирования прибудут на место, иметь значение будет только слепота. Предупредите, чтобы они были осторожны. Вы также можете сказать им, что другой парачеловек, называющий себя Демон Ли, был здесь, но сбежал, получив ранение. Он всё ещё может быть где-то в этом районе.

— Я понимаю. Протекторат будет заранее уведомлён. Скорая помощь, полиция и команды СКП уже в пути. Пожалуйста, могу ли я узнать ваш псевдоним?

Я повесила трубку.

— Не могу поверить, что ты вырезала ему глаза, — сказала Солнышко. Мы быстрым шагом шли туда, где оставили Лабиринт.

— Он исцелится, — заметила я. — Рано или поздно.

— Ты ослепила того, кто был беспомощен, не мог сопротивляться. Это мерзко!

Я не могла ничего ответить на это. Мерзко или нет, это было необходимо. Я не могла всё просто так оставить, зная, что иначе он вернётся к своим обычным делам уже к концу дня. Я остановила его, как могла.

Хорошо, ладно, я готова была признать, что средства были немного сомнительными. Я билась рука об руку с мерзкими людьми, и я искалечила Луна. Позволив уйти Фенье, Менье и Кайзеру, я, фактически, закрыла глаза на то, что они сделали с людьми Луна. Но, в конце концов, я победила ужасного человека — именно этим я желала заниматься, когда хотела стать супергероем.

Я лишь надеялась, что герои смогут справиться с ситуацией, и уж на этот раз отправить Луна за решётку.

— Эй, Сука, — спросила я, — почему ты вернулась? — Я не могла лучше выразиться, не оскорбляя её, но я хотела знать, почему она вернулась, вместо того, чтобы доставить к доктору Тритона и человека Выверта.

Сука сидела верхом на Бруте, выпрямившись. Она, казалось, поняла, что я хотела сказать.

— Другой солдат сказал, что он — обученный медик. Сказал мне, что справится, потому я вернулась к сражению.

— Ах, — сказала я. — Поняла.

Сука не солгала, я убедилась в этом, когда мы приблизилась к остальным из нашей группы. Тритон был перевязан и не спал, а другой солдат лежал без сознания. Возможно, под действием обезболивающего.

— Вы его сделали, — усмехнулся Тритон.

— Еле-еле, — признала я. — Ты в порядке?

— Я крепче, чем выгляжу, — ответил он. — Преимущество моей, хм, уникальной биологии.

— Здорово, — ответила я, чувствуя себя глупо, потому что у меня не нашлось лучшего ответа, но я не могла придумать ничего, что не звучало бы слишком натужно или, хуже того, с сарказмом.

— Этот парень сказал, что вы, ребята, вероятно спасли мне жизнь, — Тритон указал большим пальцем в сторону бодрствовавшего человека Выверта.

— Честно говоря, я с трудом верю, что ты прямо сейчас жив и говоришь, — ответил медик.

— В любом случае, спасибо, — сказал Тритон, его взгляд переместился с меня на Солнышко, затем на Суку и обратно.

— Да без проблем, — ответила ему я, снова чувствуя себя неловко. Смущённо я искала повод сменить тему. — Слушайте, мы должны убраться отсюда в течение ближайших минут. Кейпы, полицейские и машины скорой помощи уже в пути, чтобы разбираться с последствиями.

— Хорошо, — сказал Тритон. — Но я должен спросить... вот это доставила небольшая армия тараканов?

Он улыбался, когда указал на место рядом с тем, где он лежал. Там были пачки денег в бумажных пакетах, сложенные в кучу.

— Я и забыла, что сделала это, — признала я. — Я чувствовала, что если мы отступим, будет как-то неправильно оставить деньги АПП, потому я приказала насекомым собрать трофеи. Каждый может взять по пакету.

— Мы можем взять их? — уточнил Тритон. — Ты уверена?

Я пожала плечами в ответ. Деньги не имели для меня большого значения.

— Считайте это премией, благодарностью за помощь. Деньги, гм, разделены не поровну, так что пусть никто не обижается, если какой-то пакет окажется набит однобаксовыми купюрами.

— Без обид, — сказал Тритон. Он вытянул хвост и использовал его, чтобы обхватить и поднять пакет. Человек Выверта протянул ему руку, и Тритон выдохнул и поморщился, вставая. Он немного покачнулся на ногах, затем взялся рукой за плечо Лабиринт, чтобы не упасть. Солнышко подобрала пакет и медик/наводчик Выверта взял два.

Лабиринт брать не стала, потому я подошла, схватила один пакет и протянула ей. Она не отреагировала.

— Я возьму это для неё, — предложил Тритон.

— Она в порядке?

— С ней... почти все нормально. Для неё нормально, во всяком случае.

Он забрал пакет, оставляя три для меня и Суки, но никто на это не пожаловался, и не сделал нам замечание.

— Подвезти вас, ребята? — спросила я.

Тритон помотал головой, затем указал на крышку люка на нашем пути.

— Через люк мы вернёмся в одно из наших укрытий. Знакомая для меня территория.

— А нормально соваться туда с твоей раной? Я имею в виду, может, я скажу банальность, но ведь там будет довольно грязно.

Он улыбнулся.

— У меня не может быть инфекции. Думаю, моё тело ядовито для бактерий и паразитов. Насколько могу припомнить, я никогда не болел.

Конечно. Теперь я чувствовала себя глупо, из-за того, что заставила Солнышко использовать спирт чтобы всё было стерильно, и из-за того, что так старалась найти прокладки, чтобы использовать чистый материал.

— А вы, парни? — спросила я человека Выверта. — Подвезти?

— У нас есть машина, но спасибо. — медик наклонился, связал запястья товарища и, подняв его руки над головой, устроил его на своей спине. Ему потребовалась еще секунда, чтобы закрепить оружие, затем он двинулся через тот же самый переулок, которым прошли Кайзер, Фенья и Менья прежде, чем началась борьба.

Путь Солнышка лежал в противоположную сторону, так что она коротко попрощалась и ушла. Тритону и Лабиринт нужно было идти в том же самом направлении, что и нам с Сукой, так что мы пошли вместе.

Лабиринт шла так, словно она была в тумане, Тритон вел её за руку, как ребёнка. Заслуживало внимания не только взаимодействие между ними, но и тот факт, что её перчатки, похоже, были сделаны из обычной ткани. Вероятно, она рисковала получить наркотическое опьянение... если только она не обладала иммунитетом. Последствие её способностей? Он поймал мой взгляд, улыбнулся и пожал плечами.

— Она аутист? — предположила я.

Он покачал головой.

— Нет, хотя сначала мы тоже так думали. Кажется, пока её силы не проявились, она была нормальным ребёнком. С тех пор она находится в своём собственном маленьком мире, в той или иной степени. Сейчас ей немного хуже, я думаю, это из-за того, что она увидела, как меня ранили.

— Такое бывает? — спросила я, показывая на свою голову, не в силах придумать необидный и простой способ выразиться.

Он пожал плечами.

— Иногда проявление способностей уродует твоё тело. — он указал на себя хвостом, который ещё держал бумажные пакеты. — Иногда разум. Не повезло, но приходится играть теми картами, что есть.

— Ох, — только и ответила я. Я не была уверена, как нужно реагировать. Во мне поднималась волна холодного, тихого ужаса. Мои силы тоже как-то влияли на мой разум. Я вспомнила, насколько безумной я чувствовала себя, когда обнаружила свои силы, поток кошмарных образов и сигналов от насекомых. Мне до сих пор об этом снились страшные сны. Насколько я была близка к тому, чтобы остаться такой навсегда?

Он улыбнулся:

— Всё нормально. Она действительно любит нас, и мы тоже к ней привязались. У неё бывают моменты просветления, когда она даёт нам знать, что довольна существующим положением вещей. Конечно, у неё бывают и плохие дни, когда она не реагирует на окружающее, но все наши способности имеют свои неприятные побочные эффекты, да?

— Да, — повторила я за ним, хоть мне и не приходило в голову, какой побочный эффект моей силы был бы сравним с таким.

— Думаю, сейчас нас всё устраивает. Эй, Эль? Ты счастлива с тех пор, как мы тебя оттуда забрали?

Лабиринт отчасти сбросила оцепенение и посмотрела на него.

— Да, — усмехнулся Тритон. — Это заметно, потому что теперь творения её силы выглядит намного симпатичнее.

— Здесь мы расстанемся, — он указал на крышку люка.

Лабиринт посмотрела туда, куда он указывал. Мгновение спустя ажурные серебристые линии оплели паутиной крышку люка, разветвляясь словно вены. Там, где линии встретились и разделили дорогу на секции, они поднялись и перевернулись, показав на нижней стороне текстуру белого мрамора. Когда люк оказался окружён достаточно большой площадью кусков белого мрамора, он перевернулся, открывая серебристую изнанку, а затем сдвинулся на невидимом шарнире. Винтовая лестница из мрамора и слоновой кости вела в глубину. Белые стены слабо светились.

— Круто, да? — сказал Тритон. Когда он ступил на лестницу, та спокойно выдержала его вес. Он приподнял бумажные пакеты, — спасибо, ребята.

— Без проблем, — ответила я. — Ещё увидимся.

Люк закрылся за ними, почти сразу же белизна вокруг люка начала исчезать.

Я посмотрела на Суку, которая сидела на одноглазом Бруте. Анжелика и всё ещё пыльный Иуда стояли позади неё. Она предложила мне руку, чтобы помочь влезть на спину Брута.

Моя маска, она же шлем, не покрывала всю мою голову и это было серьёзным недостатком костюма. Если бы я не высовывалась и потратила больше времени на то, чтобы закончить маску и расширить секции брони, то, может быть, я бы не получила сотрясение мозга, которое доставило мне столько проблем.

Но было так здорово чувствовать, как ветер развевает мои волосы, когда мы ехали обратно по пустым улицам. Отличный сброс того безумного количества адреналина, который оказался в моей крови после сражения против Демона Ли, а затем против Луна. Я закрыла глаза и позволила напряжению выветриться.

Мы ехали так в течение нескольких минут. Сука как будто бесцельно поворачивала то в одну сторону, то в другую, направляясь на восток, к воде и пляжам. Может быть, она заметала следы на тот случай, если за нами следили, может быть она просто хотела покататься. Мне было всё равно.

Я чувствовала себя немного потерявшейся, когда мы, наконец, остановились. Брут зашёл на пляж, и пошёл по песку. Сука спрыгнула, и я последовала её примеру.

Было ещё рано, потому пляж ещё был пуст, в любом случае, это было не то место, куда ходят туристы. Бетонная стена отделяла пляж от проходящей выше дороги, зияющая дыра с ржавыми остатками решётки отмечала выход ливневых стоков под доками. Мусор, гниющие листья, немного хвои просочились вниз на песок возле неё.

— Домой, — приказала Сука собакам. Одна за другой они прыгнули в канализацию. Я догадалась, что они трансформируются обратно прежде, чем самостоятельно вернутся в лофт.

Затем Сука сняла маску. Она одарила меня насмешливым взглядом.

— Что?

— Ты собираешься переодеться? Нельзя идти в таком виде обратно.

— У меня нет с собой смены одежды. И я не прятала её заранее.

— Что ж. Чертовски глупо. — ответила она мне.

— Я не подумала об этом, когда решила пойти. Можешь подать на меня за это в суд, — сказала я с вызовом.

— Что на тебе надето под костюмом?

— Майка и обтягивающие шорты.

Она огляделась.

— Не так уж холодно.

Я вздохнула и отстегнула броню, чтобы расстегнуть молнию на спине. Я сняла костюм — снять было гораздо проще, чем надеть — и сложила так, чтобы все узнаваемые части маски и брони оказались скрыты тканью. Песок был влажным и липким под моими босыми ногами.

Когда Сука потянулась к моему лицу, я вздрогнула. Она приложила ладонь к моей щеке, и на долю секунды я подумала, что сейчас произойдёт что-то невероятно неловкое.

Затем она резко наклонила мне голову на бок.

— Ты выглядишь так, будто тебя пытались повесить.

— Что? — спросила я.

Она коснулась моей шеи, но у меня не было возможности увидеть себя без зеркала. Я задумалась на секунду, и поняла, что она имела в виду. Я задрала майку на боку и, конечно же, на животе и талии оказался красно-чёрный синяк. Я подняла майку чуть выше и нашла ещё один след на рёбрах. Я знала, что ещё один будет возле подмышки, и один шёл вокруг шеи.

Гигантские отпечатки руки на моем теле, знаки внимания Луна.

Я испустила долгий стон, касаясь шеи там, где болело.

— Я никак не смогу скрыть это от папы.

Моё хорошее настроение рассеялось как дым, когда мы побрели обратно в лофт. Я была одета слишком легко и шла босая, а земля под ногами была холодной, что делало прогулку ещё неприятнее

Я вздрогнула и обняла себя руками так крепко, как могла, всё ещё держа в руках свой костюм и пакеты с деньгами.

Что-то тёплое опустилось мне на плечи. Я посмотрела на Суку, которая накинула на меня свою куртку. Она отошла, нахмурив брови и глядя на меня. Я положила сумки и костюм чтобы просунуть руки в рукава и застегнуться на кнопки. Это была тканевая куртка с ершистым меховым воротником, но для меня она была велика и казалась тяжёлой. Я обнаружила, что карманы заполнены разным добром. Там были пакеты, шоколадные и протеиновые батончики, пачка сока, мелкие гранулы — я догадалась, что это или лекарство или собачий корм — припасы нехарактерные для кейпа. В общем, в ней было не очень-то удобно.

Но тепло.

— Спасибо, — сказала я, поражённая её поступком.

— Тебе нужно что-то, чтобы закрыть шею, — она выглядела озабоченной. — Люди будут глазеть.

— Не имеет значения. Спасибо. — я попыталась улыбнуться.

— Ты уже говорила это, — из озабоченной она превратилась в сердитую. — Она моя, я могу забрать её обратно.

— Конечно, — сказала я. Затем, на всякий случай, предложила — Ты хочешь?

Она не ответила, оставив меня абсолютно сбитой с толку. Почему когда я кого-то благодарила, например, папу за подарок, мне казалось, что это звучало саркастично или банально, что бы я ни пыталась сказать. И вот в первый и единственный раз, когда я была на девяносто пять процентов уверена, что говорила так же искренне, как и чувствовала — это было с Сукой, и она не приняла этого?

Обеспокоенная тем, что всё, что я могу сказать, будет не так понято, я замолчала, обнаружив, что делаю это всё чаще рядом с ней. Путь был неблизкий, мои ноги всё ещё чувствовали, как тепло уходит из них при каждом шаге, но тело было согрето, и этого было достаточно, чтобы идти дальше. Вот так мы и дошли до лофта. Сука открыла дверь, и мы вошли. Я позвала Брайана и Лизу, но никто не ответил на моё приветствие. Другие ещё не вернулись. Действительно, Мрак ещё должен был забрать Сплетницу и Регента, а когда я звонила, было не похоже, что команда Сплетницы была близка к завершению работы. Сука поднялась по лестнице, я следом за ней, там я сняла куртку и молча протянула ей. Она всё ещё сверлила меня взглядом.

Что я могла сделать, что сказать? Казалось, что всё, что я делала, злило её, воспринималось неправильно.

Я вернулась в свою комнату и порылась в сумках, ища свободные джинсы и рубашку с длинным рукавом. К сожалению, чистых носков не было, но на кровати было несколько покрывал. Я схватила пару и взяла с собой в гостиную, где Сука смотрела телевизор. Она одарила меня злым взглядом, но не жаловалась, когда я, укутавшись в одеяла, села на другой диван.

Пульт был у неё, и я была не против. Она неустанно переключала каналы, остановилась минут на пять на боевике, затем снова начала щёлкать пультом, когда началась реклама, но так и не вернулась к фильму

Смотреть было не слишком интересно, но я не возражала. Я легла на спину, вспоминая события дня, разговоры, новую интересную информацию.

Я уже почти задремала, когда мои мысли натолкнулись на то, о чем бы я забыла, если б позволила себя заснуть. Я заставила себя открыть глаза и сесть.

— Сука? — я рискнула привлечь её внимание, надеясь, что она уже немного успокоилась. Она посмотрела на меня.

— Хм... Когда мы недавно разговаривали, я поблагодарила тебя. Для тебя это звучало саркастично или как?

— Ты снова доёбываешься до меня?

— Нет, — я подняла руки, чтобы остановить её. — Я не об этом. Мне просто интересно.

— Держи свой интерес при себе, — отрезала она. Когда она обратила своё внимание обратно к телевизору, перещёлкивание каналов участилось.

— Я заплачу, если ты ответишь мне, — попробовала я.

Она посмотрела на меня.

— Деньги, которые мы взяли. Ты можешь оставить всё себе.

Её глаза сузились.

— Мы должны разделить наш улов на пятерых.

— Мы их заработали, верно? Мы, вместе. Я не расскажу остальным, если ты не скажешь. И я говорю, что ты можешь оставить всё себе. Не знаю сколько там, но всё это будет твоим.

— Это какая-то хитрость?

— Не хитрость. Просто ответь на мой вопрос, а потом можешь сказать, чтобы я отвалила, и я пойду в свою комнату и посплю.

Она откинулась назад и убрала руку с пульта на коленях, глядя на меня. Я сочла это согласием.

— В общем, как я уже спрашивала раньше, когда я сказала “спасибо”, ты думаешь я была саркастична или искренна?

— Не знаю.

— Ты имеешь в виду что не могла понять, или не можешь вспомнить, или...

— Я сказала — не знаю.

— Хорошо, — вздохнула я. — Проехали. Деньги твои.

— Так легко?

Я пожала плечами.

— Ты сказала что исчезнешь, если я попрошу, — напомнила она.

Я кивнула, собрала покрывала и удалилась в свою комнату.

Всё же я не заснула. Вместо этого я бесцельно глазела на железные балки на потолке, раздумывая о беседе с Тритоном о Лабиринт.

Я всё ещё разбиралась в своих мыслях, когда вернулась остальная часть банды.

Я решилась выйти из комнаты, укутанная в одеяло, чтобы поприветствовать их. Брайан подарил мне торжествующую улыбку, сняв свой шлем, и я привлекла всеобщее внимание из-за того, что у меня были самые серьёзные травмы за сегодняшний день.

Как только Алекс, Брайан и Сука начали рассказывать о своих приключениях, Лиза потянула меня в сторону. Мы оказались на кухне. Лиза поставила чайник и спросила:

— С тобой всё хорошо?

— Не столько больно, сколько выглядит уродливо, и, думаю, школьные проблемы потеряли для меня свою остроту.

— Но что-то сбивает тебя с толку.

— Я разговаривала с Тритоном. Ты знаешь, что Лабиринт немного не в себе из-за своей силы, да?

— Ты хочешь знать, может, с тобой что-то не так, а ты об этом и не знаешь?

— Нет, — я покачала головой. — Подожди, правда что ли?

— Не-а. Итак, в чем дело?

— Сука.

— А-а-а.

— Я долго размышляла об этом, но мне не хотелось бы построить у себя в голове теорию, и делать на её основе предположения только для того, чтобы попасть пальцем в небо.

— Скажи мне, что ты думаешь, и я скажу, если ты ошибаешься.

— Она очень хорошо читает язык тела, верно? Она смогла прочесть Брайана, даже когда он был скрыт тьмой и в маске. Это что, какая-то из мелких особенностей её силы?

— Отчасти это врождённая способность. Отчасти да, её сила скорректировала то, как она думает. Таким образом она может лучше общаться с собаками.

— Верно, — я мельком взглянула на зал, туда, где разговаривали остальные. Или скорее где говорили Брайан и Алек, и стояла Сука. — В том-то и дело. То, что я имею в виду... может ли быть, что когда сила наделила её способностью понимать собак, это изменило что-то ещё? Похерило её способность иметь дело с людьми?

Лиза повернулась и вытащила несколько кружек из шкафа. Она одарила меня извиняющейся полуулыбкой.

— Да. Что-то вроде этого.

— Так что, она не может читать выражение лица или тон?

— Все подсказки, которые мы даём другим в рамках обычной беседы... Она не получает их, она, вероятно, не смогла бы изучить их за годы настойчивой учёбы. Она не просто не получает их... самое базовое взаимодействие искажено собачьей психологией, жёстко прописанной в её голове. Ты улыбаешься ей и спрашиваешь, как её дела, и первое, что приходит ей в голову — что ты обнажаешь зубы в гневе, и ей приходится напомнить себе, что ты не злишься. Но даже после этого она, вероятно, задаётся вопросом, была ли ты саркастичной или снисходительной или доброй, или какой-то ещё. Конечно она знает, что ты не кричишь на неё по тону твоего голоса, но ведь мы не всегда поднимаем голос, когда сердимся.

— Да уж.

— И она возвращается к тому единственному, что действительно понимает — собачьему поведению, потому что это действительно помогает на каком-то уровне. Заявка на доминирование, зрительный контакт, иерархия стаи, захват территории, приспособленные и адаптированные к её человеческой жизни.

— Значит, на самом деле она не социопат.

— Нет, не совсем.

— Почему ты раньше ничего не сказала?! — запоздало я поняла, что это прозвучало обличительно. Возможно, у меня было на это право.

— Если она услышит об этом, то уйдёт. По неизвестным мне причинам босс хочет держать её в команде. Всю свою жизнь она считает, что стала ебанутой, из-за своего дерьмового детства. Её собаки — единственное, что нормально и правильно для неё. Если она узнает, что стала такой ненормальной по той же самой причине, по которой она так хорошо понимает собак...

Она позволила этой мысли повиснуть в воздухе.

— Поняла, — ответила я.

— Потому пожалуйста, ни говори ни слова об этом, разве что это будет абсолютно необходимо и ты будешь уверена на сто процентов, что она не услышит.

— Другие знают?

— Не думаю, что это знание что-то изменит, и я не верю, что те двое смогут держать это в тайне. Брайан... Я не хочу сказать, что он слишком честный. Но он прямой, Сука может его прочесть. Алек забудет, что надо молчать, и обронит это в какой-нибудь шутке. Иногда он не понимает, когда шутить не стоит.

— Хорошо.

Она налила полную чашку, размешала, затем вручила мне кружку молочного напитка. Затем поставила другие кружки на поднос и понесла в гостиную. Я осталась, чтобы подумать.

Я вспомнила научно-популярную книжку, в которой я прочла, как ребёнок пару лет учился в старших классах школы прежде, чем учителя поняли, что он не умел читать. Он дурачился на уроках, шутил над всеми, притворялся, что всё нормально. Сука была такой же? Насилие и враждебность, по крайней мере частично, могли быть прикрытием её неспособности общаться. Конечно, немалая часть этой враждебности могла быть настоящей. У неё и в самом деле было дрянное детство, она действительно жила на улицах и боролась изо всех сил, чтобы жить так дальше и избежать ареста.

Но что в итоге? Я-то полагала, что это у меня проблемы в повседневной жизни. А у неё всё было в сто раз хуже.