Хогвартс тебя ждет (гет)

Пока Рон был на совещании старост, Гарри дошел до того, что был готов кого-нибудь пришибить.

Никто в этом поезде не беспокоился о сохранении его уединения, они приходили и смотрели на Гарри-чертового-Поттера через стекло в двери, как посетители зоопарка на забавных зверушек. И, кажется, считали такое поведение в порядке вещей. Гарри отчаянно хотел спрыгнуть с поезда, лишь бы избавиться от взглядов других учеников.

В этой проклятой газетной статье было написано, что он убежал из дома. Того человека, которым он был до событий на кладбище, наверное, можно было назвать «правонарушителем». Но он не был тем бунтарем, который мог бы сбежать из дома.

И никто из этих любопытных не осмеливался войти в купе, словно они опасались заговорить первыми.

— Дадут мне побыть одному?

Гарри вскочил, его кровь закипела. Он распахнул дверь и уставился тяжелым взглядом на столпившихся возле его купе.

— Да, я Гарри Поттер, и нет, я не сбегал. Так что оставьте меня в покое! Ох, господи...

Он захлопнул дверь и снова сел. Большая часть толпы сразу же разошлась, школьники уходили прочь, перешептываясь между собой. Ну и слава богу, стало хоть немного тише.

— Офигеть! — воскликнул Рон, который как раз вернулся с совещания.

— Я знаю, — раздраженно ответил Гарри. Он посмотрел на тех, кто все еще стоял за стеклом, и они тоже ушли. — Наконец-то.

— Не, я не об этом, хотя и это тоже было впечатляюще. Я говорил о старостах. Оказывается, нам не надо будет патрулировать вечерами вместе.

Он уселся напротив Гарри и облегченно вздохнул.

— Это, наверное, хорошо?

— Это не просто хорошо, это замечательно, — ответил Рон. — Не знаю, что я делал бы, если бы нужно было ходить вместе с этой Грейнджер. Ну, ты же видел ее, да?

Гарри не заметил в девушке ничего неправильного — кроме кругов под глазами, которые были еще больше, чем у него самого. Поэтому он решил промолчать.

— Ну, все согласились, что сейчас она выглядит лучше, чем в прошлом году, — продолжал Рон. — Наверное, она заморила себя голодом или сделала что-то такое же ужасное этим летом. Ну, знаешь, что обычно делают девчонки, которых заботит их вес. И прическа у нее теперь в порядке, а не те чертовы лохмы, что были раньше...

* * *

Гермиона с облегчением ушла с этого ужасного совещания старост. Все время, пока оно длилось, она сидела в углу, подальше от Рона Уизли и Драко Малфоя. Она ничего не говорила, а просто сидела, словно тень, лишь иногда ловя случайные взгляды и смешки со стороны Малфоя.

Она не понимала, каким образом Драко Малфой мог стать старостой. То же самое касалось и Рона. У Гермионы получалось решать головоломные задачки, но эта была ей не по зубам, у нее не было однозначного и четкого ответа… Она уважала профессора Дамблдора, но как он мог такое допустить? Должность старосты не выглядела достижением, если эти два клоуна тоже смогли ее получить.

Гермиона шла по Хогвартс-экспрессу, чувствуя себя не в своей тарелке без привычного щита из книг. Все свои учебники она оставила в купе, в котором сидела с Невиллом. Но оказалось, что сейчас ей этот щит и не нужен, поскольку вниманием студентов полностью завладел Гарри Поттер.

Большинство учеников считали, что он сбежал из дома, поэтому их удивляло, как он оказался в поезде. Гермиона даже была в какой-то мере ему благодарна за то, что он отвлек внимание остальных от нее. Она даже смогла пройти через весь поезд, почти не услышав оскорблений в свой адрес.

Она собиралась переодеться в школьную форму, как только вернется в купе. В маггловских вещах она чувствовала себя слишком обнаженной. Ее одежда не была облегающей, но и не скрывала все так, как мантии. А еще были взгляды, которые задерживались на ее худой фигуре, и, пусть никто ничего не говорил, но ей хотелось от этих взглядов чем-то закрыться. А Малфой смотрел на нее так, что хотелось часами отмываться под душем. Гермиона готова была к тому, что ее тело будут обсуждать, но в далеком будущем. Ведь Гарри Поттер не сможет отвлекать студентов вечно.

Когда она вернулась в свое купе и закрыла дверь, то поняла, что все это время почти не дышала.

— Эй, Гермиона, — улыбнулся Невилл, который все еще держал в руках подаренное дядей растение. — Как прошло заседание?

Гермиона пожала плечами и едва заметно улыбнулась в ответ.

— Все в порядке. Мы начнем патрулировать завтра вечером, нам с Роном придется этим заниматься.

Невилл вздохнул с облегчением.

— Слава Мерлину.

— Действительно.

— А ты видела Гарри Поттера? Я слышал, что он сидит в купе с Роном.

Гермиона подняла бровь.

— Да, я видела его, когда звала Рона на заседание.

Невилл поерзал на своем кресле.

— И как он?

Ох, только не Невилл, подумала Гермиона. Она пожала плечами.

— Я не разговаривала с ним. Но, кажется... кажется, он словно не здесь. С ним определенно что-то не так.

Она вспомнила тяжелый взгляд Гарри, когда она мельком посмотрела на него во время разговора с Роном. Он, конечно, не выглядел героем с улыбкой, каким все хотели его видеть.

Может быть, он вообще не был героем.

Он видел, как Рон рявкнул на нее. Это был один из тех моментов, когда Гермиона не могла постоять за себя. Иногда она не понимала, как оказалась на Гриффиндоре, или куда делась та ее часть, что отвечала за смелость.

Гарри Поттер не вмешался, когда Рон выплескивал на нее свое раздражение, и большего она не смела и ожидать. И неизвестно еще, на чьей стороне он будет, когда вмешается, а ведь это лишь вопрос времени. Но пока у нее не было к Поттеру никакого уважения.

— В самом деле? — Невилл уставился на нее. Гермиона кивнула. — Странно. Я думал... ну, я не знаю, что я думал. Но я точно не думал, что он вот такой. На каком факультете он будет?

— Без понятия.

Невилл задумчиво посмотрел в окно.

— Надеюсь, он будет учиться на Гриффиндоре.

— Ох, ну честно, Невилл, — раздраженно прервала его Гермиона. Невилл был ее лучшим и единственным другом, но иногда он был таким... таким твердолобым. Они никогда не говорили о чем-то умном, за исключением учебы и жизни в целом. Умные разговоры она оставляла для родителей, которые, наверное, уже добрались до дома.

— Моя бабушка его поклонница, — тихо сказал Невилл.

Она не нашлась, что ответить, а Невилл решил не продолжать разговор. Они были друзьями почти все годы учебы в Хогвартсе, но даже после стольких лет иногда не знали, о чем говорить друг с другом.

Гермиона достала мантию из школьного сундука и надела ее поверх маггловской одежды и сразу почувствовала себя намного лучше.

Через час, за который они не сказали и слова, Хогвартс-экспресс остановился. Послышались шаги других учеников, спешащих на выход, и она тоже встала. Невилл последовал за ней, едва не уронив свое растение.

— Вот мы и приехали, — констатировал он.

На улице, как обычно, созывал первокурсников Хагрид. Никто не знал, почему профессор Дамблдор разрешил ему работать в школе лесником. Робкие маленькие дети подходили к нему, бросая заинтересованные взгляды на замок. Они, казалось, были даже мельче, чем сама Гермиона в их возрасте.

— Ооо, кажется, я его вижу! — Невилл оглядывался по сторонам с тех пор, как они вышли из вагона.

Гермиона посмотрела на своего друга, потом туда, куда был направлен его взгляд. Впереди, всего в нескольких метрах от них, мелькал затылок с растрепанной прической. Другие ученики тоже смотрели в ту сторону. Она вздохнула.

— Невилл, можешь больше не делать этого? — попросила она, пытаясь не отставать от друга.

— Я просто хотел посмотреть на него, — объяснил тот. — Ему это тоже не нравится, — он кивнул на растение в своих руках.

— Невилл, пожалуйста, — взмолилась Гермиона.

Она скрестила руки на груди, обретая единственную защиту, которую могла позволить себе в данный момент, и пошла к каретам. Забралась в одну из них, уселась напротив Невилла и устало прислонилась к пыльной обивке. Веки закрылись сами собой. Ей нужно было немного поспать, хотя она и знала, что не успеет выспаться за время пути. К тому же карету нещадно трясло.

— Ты выглядишь усталой, — заметил Невилл.

Гермиона никогда не рассказывала другу о своей проблеме со сном. Она слишком трусила, чтобы признаться в этом. Кроме того, он мог бы рассказать о ее бессоннице профессорам, а те обязательно передали бы родителям. Никто не должен страдать из-за нее.

— Со мной все нормально, — ответила она, глядя в окно, с трудом не позволяя глазам закрыться снова. — Честно, Невилл, я в порядке.

Мальчик отвернулся, ничего не ответив.

Время словно ускорилось, и они внезапно оказались перед Хогвартсом. Она снова пошла вслед за Невиллом, который по-прежнему молчал. Она взглянула на замок — он был по-прежнему прекрасен. Если бы еще то, что творилось в его стенах, не было столь ужасным… Она любила магию, именно поэтому она каждый год возвращалась сюда. Волшебство привязывало ее к магическому миру, здесь было больше простора для разных исследований, чем в маггловском мире. Ее любопытство и жажда знаний, стремление узнать как можно больше о магии и ее истории удерживали ее здесь лучше любых веревок. Ради этого она каждое утро вставала и шла на занятия. Гермиона, возможно, не была частью сообщества учеников Хогвартса, но ей нравилось заниматься и впитывать все доступные знания о магии.

Дверь в замок открылась, сердце Гермионы замерло, а живот скрутило. Ужин будет меньше, чем через час, а она полностью потеряла аппетит. Она тихо шла вслед за Невиллом по бесконечному коридору. Вокруг суетились студенты, но в конце концов все добрались до Большого зала.

Она снова увидела свой любимый зачарованный потолок, который, как всегда, показывал небо над замком. Первокурсники уже были тут, их ждала церемония распределения, и они нервно оглядывались по сторонам. Профессор Дамблдор смотрел на своих студентов, но выглядел не таким приветливым, как обычно.

За профессорским столом сидели те же учителя, что и всегда, но был и один новый преподаватель. Сначала Гермиона решила, что это большая жаба. У нее был черный бант на голове и розовый кардиган. Девочки рядом с Гермионой немедленно бросились комментировать это сочетание; они быстро решили, что даже когда умрут, носить это не будут. Жаба улыбнулась ученикам, но в ее улыбке было что-то... ее дружелюбие казалось неискренним.

— Кто это? — спросил Невилл, заметив женщину-жабу.

— Наверное, новый учитель Защиты, — пожала плечами Гермиона.

Другие ученики временно перестали обсуждать Гарри Поттера и перешли на нового учителя, но надолго их не хватило; они снова стали шепотом строить различные предположения о Мальчике-Который-Выжил. В конце концов, у них каждый год был новый учитель Защиты от Темных искусств, так что в появлении нового человека за преподавательским столом не было ничего удивительного. Гермионе же стало грустно. Ей, пожалуй, нравились уроки профессора Грюма. Он, конечно, был немного не в себе, но когда у них этот предмет вел кто-то нормальный?

Гермиона с Невиллом заняли привычные места за столом Гриффиндора, подальше от остальных учеников своего факультета. Она заметила, что ее едва замечали, сразу переводя взгляд на Гарри Поттера, который сидел на другом конце гриффиндорского стола. Кто-то хихикал, но смеялись не над ней. Возможно, этот Гарри и был не слишком приятным человеком, но он хорошо отвлекал внимание других людей от нее.

На самом деле это было даже смешно, что ей приходило полагаться на такого рода события, чтобы сохранить свою решительность.

— О, он в Гриффиндоре! — сказал Невилл, показывая на Поттера. — Я думал, его распределят вместе с первокурсниками.

— Распределяющая шляпа распределяет тех студентов, которые не являются первокурсниками, в поезде, — сказала Гермиона, чуть не дословно процитировав «Историю Хогвартса».

— А, — кивнул Невилл. — Хорошо, он будет жить в одной спальне со мной.

Гермиона шлепнула Невилла по руке. Похоже, она была единственной в этом зале, кто не поддался очарованию Гарри Поттера.

Было что-то абсурдное в ее боязни возвращения в Хогвартс только из-за тех людей, которые ее окружали здесь. Но смешки за спиной, оскорбления и тычки сложно было игнорировать. Гермиона уставилась на стол прямо перед собой, лишь бы не встречаться ни с кем взглядом.

Вскоре началось распределение. Профессор МакГонагалл вызывала первокурсников по алфавиту, Шляпа выкрикивала названия факультетов, а ученики хлопали. В общем, все шло как обычно. До тех пор, пока ее не толкнул Невилл.

— Что случилось? — спросила она.

Вместо ответа он просто показал ей на тот край стола, за которым сидел Гарри Поттер. Тот сидел, закрыв лицо руками, а его пальцы нервно вцепились в волосы.

— Он просидел так все распределение, — прошептал Невилл. Шляпа в это время прокричала «Равенкло!» и студенты этого факультета зааплодировали.

Гермиона отвернулась от Поттера. Он вел себя странно, но разве это ее дело?

— Наверное, ты права, он словно в другом месте, — подумал Невилл вслух.

Наконец распределение закончилось, и из-за профессорского стола поднялся профессор Дамблдор. Он оглядел учеников своей школы, но по-прежнему выглядел не слишком счастливым.

Что-то случилось?

— Добро пожаловать, — сказал директор своим глубоким, спокойным голосом и, как обычно, сделал паузу именно в этом месте, — в Хогвартс на еще один учебный год. Надеюсь, у вас все хорошо, и вы отлично провели свои каникулы.

Он посмотрел на Гарри, который убрал руки от лица и внимательно слушал. Большинство студентов перестали болтать и тоже прислушивались к словам директора.

— Прежде, чем вы приступите к утолению вашего голода, я хотел бы познакомить вас с новым членом преподавательского состава. Очень важно поприветствовать ее сейчас и подружиться с нею в дальнейшем.

— О, мы обязательно, — заметил один из близнецов Уизли. Кто-то засмеялся.

Профессор Дамблдор сделал вид, что не заметил этой реплики, прокашлялся и указал на женщину в розовом.

— Это Долорес Амбридж, она будет новым учителем Защиты от Темных искусств, — объявил директор.

Захлопали ей не сразу, да и аплодисменты оказались не слишком продолжительными. Но профессор Амбридж помахала ученикам так, словно они уже были лучшими друзьями, и широко улыбнулась, что сделало ее сходство с жабой более очевидным.

— Она меня пугает, — сказал Невилл.

* * *

Гарри понял, что уже очень поздно, только услышав храп Рона. До этого он просто лежал на своей новой кровати с балдахином, которая была даже удобнее, чем та, что была в гостевой спальне в доме на площади Гриммо. И, разумеется, ее было не сравнить с тем, на чем он спал в чулане на Тисовой улице. Но от удобства кровати ничего не изменилось. Заснуть он не мог.

В этот день случилось так много всего, что он был постоянно слишком занят, чтобы беспокоиться еще и о своих ночных кошмарах. Но забывать об этом не следовало. Вот он здесь, в спальне мальчиков, и все еще не может заснуть, хотя все его соседи уже мирно спят.

Завтра его первый день в этой школе. Настоящие классы, настоящие учителя, настоящие уроки. Еще у него будет и собственное расписание дополнительных занятий. Очень весело.

Школа была огромной и превзошла все ожидания Гарри. Он, наверное, мог бы наслаждаться всеми этими украшениями или говорящими портретами, если бы любил магию. А пока что он держался как можно дальше от говорящих нарисованных людей и избегал общения с ними. Но вряд ли так может продолжаться слишком долго, все словно сговорились сделать его пребывание здесь как можно более некомфортным.

К счастью, вчера было не так много магии, но он не мог рассчитывать, что так будет всегда. На занятиях, где учат волшебству, несомненно, будет использоваться магия. С этой мыслью он мирился с трудом. Рон знал о его отношении к магии, но в действительности до конца его не понимал. Да и никто не понимал.

Был Рон его другом? Наверное, они просто сблизились, поскольку оба знали, что происходит, в отличие от других учеников. Возможно, Гарри не смог бы избежать этой дружбы, даже если бы захотел.

Но что такое — быть другом? У Гарри была своя банда, но были ее члены его друзьями? До кладбища, до того, как он узнал о магии и о Волдеморте, он бы ответил утвердительно, но теперь он был уверен, что те люди его друзьями не были. Конечно, с ними можно было поговорить о девушках, спорте, сексе и играх, поиздеваться над другими детьми, но полностью доверять им он не мог. Гарри уже выяснил, что доверяет только Сириусу. Он подумал, что Сириус, мужчина лет на двадцать старше, стал его единственным другом. Или кем-то вроде этого.

На мгновение ему показалось хорошей идеей написать Сириусу письмо и отправить его из совятни — Рон рассказывал, что это такое. Но потом Гарри вспомнил, что не знает, где эта совятня расположена, а будить Рона и расспрашивать показалось неправильным. Это был бы глупый поступок. По правде говоря, даже писать Сириусу было глупо, ведь они расстались несколько часов назад. [1]

Гарри был слишком слаб.

Он похлопал себя по голове, чтобы не заснуть. Он мог и заснуть, но только чтобы сразу проснуться с криком, как какой-то педик. Только не в первый день учебы. Ему пришлось встать, чтобы не провалиться в сон.

А были ли у него другие варианты?

* * *

Ровно четыре часа назад Невилл пожелал ей спокойной ночи — с небольшой обидой на то, что она ругала его за взгляды в сторону Гарри Поттера. Она лишь кивнула ему в ответ. Это было не лучшее начало учебного года, особенно для ее отношений с Невиллом, но она должна была признать, что Поттер отлично отвлекал внимание. Гермиона подумала, что однажды, на какой-нибудь встрече выпускников (должно же у волшебников быть что-то подобное?) она поблагодарит Поттера за это. Но говорить с ним в ближайшее время она не собиралась.

Гермиона вздохнула и откинулась на спинку дивана. На ее коленях лежала открытая книга, но слова в ней потеряли смысл еще час назад, превратившись в бессвязные фразы, и она бросила попытки продраться через непонятный текст.

От усталости ее веки опустились, и она помотала головой, чтобы прогнать сонливость. Ее родители, наверное, уже спали. Они всегда ложились рано, оставляя свою дочь страдать в одиночестве от бессонницы.

Возможно, девушки в спальне тоже заснули, но могли до сих хихикать над тем, над чем обычно хихикают нормальные девушки. Например, над Гарри Поттером. На него сегодня смотрели все ученики, и не только потому, что он был знаменит. Глупые девушки, их глупые хиханьки да хаханьки, глупый Гарри Поттер…

Все было таким чертовски глупым.

Гермиона рассеянно провела ладонью по волосам. Мать дала ей специальный крем, и он сработал. Теперь ее волосы нравились ей гораздо больше, чем прежние кудри. Гермиона думала перестать использовать его с началом учебы, но не смогла отказаться. Она и сейчас не выглядела как супермодель, и в прическе сохранились кудри, но это было то, с чем она готова была мириться, даже если это не делало ее такой же красивой, какими были другие девочки в Хогвартсе.

Она снова посмотрела в книгу, понадеявшись, что сможет понять, что там написано, но усталые глаза просто отказались разбирать текст. Она даже не смогла понять, на каком языке были эти слова. Ее голова опускалась все ниже, тело охватила усталость, а желание спокойно поспать казалось непреодолимым.

Гермионе было интересно, была ли она единственным человеком, кто не спал во всей школе в этот поздний час. Может, были такие же, как она, кто заставлял себя бодрствовать, чтобы бороться со своими страхами.

Или же она была одна.

[1] В оригинале говорится о 24 часах, но я не думаю, что Гарри увезли с Гримо так рано, так что с момента расставания с Сириусом прошло часов 14-15.