Хогвартс тебя ждет (гет)

Гермиона вслед за Гарри подошла к лестнице и уселась на ступеньку рядом. Конечно, лестница могла начать двигаться. Или нет. Им было все равно.

Гарри глубоко вздохнул.

— Как я уже говорил, ты не должна никому об этом рассказывать.

— Кому я могу проболтаться? — пробормотала Гермиона. — Все, что ты скажешь, останется между нами.

Гарри медленно кивнул. Ее ответ, кажется, пришелся ему по душе. Она на мгновение представила, как долго он сдерживался. Он, наверное, уже дошел до края, пытаясь справиться с тем, что носил в себе. Гермиона даже захотела сказать, что она передумала и уже не хочет ничего знать — ведь, судя по выражению его лица, история была куда хуже, чем она ожидала. Но она понимала, что Гарри необходимо выговориться.

Он нервно запустил пальцы в волосы.

— Я прожил всю жизнь, ничего не зная о магии. Были какие-то юридические причины, почему я не поехал в Хогвартс, когда мне исполнилось одиннадцать лет...

— Законы о правах опекунов, — прошептала Гермиона. У него не было разрешения, как писал «Пророк». Иногда эта газета сообщала правдивую информацию.

— Но потом меня познакомили с магией. И все изменилось.

— Как это случилось? — спросила она. Ей хотелось знать, почему он так относится к волшебству.

— Я дойду до этого, — пообещал он суровым тоном. Гермиона даже отодвинулась немного. — За несколько дней до начала учебного года я возвращался домой. Человек по имени Питер Петтигрю замаскировался под старика и уронил шляпу, но на самом деле это был порт-ключ. Конечно, тогда я всего этого не знал. Я даже слова такого не знал — порт-ключ. Но, в любом случае, старик попросил меня помочь ему. Я и помог.

Гермиона ахнула и закрыла рот рукой. Она уже поняла, что все ее предположения даже близко не были похожи на правду.

— И куда тебя перенес порт-ключ? — тихо спросила она.

Гарри немного помолчал, обдумывая, что сказать и как.

— Гермиона, я думаю, ты слышала о Лорде Волдеморте?

Мир вокруг Гермионы замер. Гарри, разумеется, должен был знать о Волдеморте, но упоминание этого имени сейчас говорило о многом. Ее кожа покрылась мурашками, по спине пробежал неприятный холодок, а живот скрутило. До сих пор она не была уверена, что в этом замешан Волдеморт. Но, похоже, все оказалось очень плохо. Очень, очень плохо.

— Да-да, я слышала о В-Волдеморте, — быстро сказала она. Ее голос немного дрогнул, хотя она была одной из немногих студентов, кто мог произносить это имя вслух. — Гарри, почему ты о нем вспомнил?

— Порт-ключ перенес меня на кладбище, где меня ждал Волдеморт.

О, боже. Боже, боже, боже.

Гермиона вцепилась в поручень лестницы. Та задрожала и начала двигаться, но они с Гарри остались сидеть на месте. Девушка не понимала, как реагировать на услышанное. Она вообще не понимала, как теперь жить.

Нормальность движения лестницы удивляла ее. Как вообще что-то может быть нормальным, если Волдеморт вернулся? Ей хотелось накричать на лестницу за то, что она была такой обычной и делала то же самое, что и всегда. Разве весь мир не должен сейчас кричать от ужаса? И все эти люди в замке, которые спокойно спали, не зная, что происходит прямо сейчас — ей хотелось разбудить их и кричать на них за то, что они делали обыденные вещи, ведь зло уже было рядом и уже планировало свои немыслимые, ужасные действия.

Волдеморт вернулся.

— Волдеморт вернулся? — спросила она настолько тихо, что не была уверена, вслух она это сказала или про себя. Но, кажется, вслух.

Гарри кивнул.

— Он хочет власти. Он думал, что, разобравшись со мной, решит одну из своих главных проблем. Его победа над тем, кто однажды победил его, была бы хорошим началом, — он говорил медленно и тихо. — Он сказал, что все эти годы набирался сил. На самом деле он не умирал.

— Ох, боже, — сказала Гермиона. Ей было очень неуютно. Все привычные вещи сразу изменились. Она, конечно, знала, что Волдеморт вернется, но не думала, что это произойдет так скоро. — Дамблдор говорит о его возвращении уже пару лет.

— Ну, он был прав, — согласился Гарри.

Гермиона развернулась так, чтобы видеть лицо Гарри, и с усилием задала следующий вопрос:

— Что случилось на кладбище?

— Я не знал тогда о магии, так что сначала растерялся. Хвост, то есть Питер Петтигрю, привязал меня к большому памятнику. Он был чем-то вроде правой руки Волдеморта, скажем так. Позже появились и Пожиратели Смерти. И бог знает сколько времени Волдеморт рассказывал мне о магии… ну, не совсем рассказывал. Он говорил о том, как он был повержен, как снова восстал. И обещал, что убьет меня.

Ему явно было больно вспоминать о случившемся, а Гермионе было больно слушать его рассказ.

— Боже… — Гермиона смогла выдавить только это слово. Трудно было поверить, что все рассказанное — правда, и что все это случилось с Гарри. Но почему он начал бояться магии? Не из-за угроз же Волдеморта? Или он видел магию в действии?

— А потом Волдеморт продемонстрировал мне магию. Именно поэтому я ее боюсь.

— Боже, Гарри, — прошептала Гермиона. Вокруг стало ощутимо холоднее. Следующие несколько слов она произнесла с огромным трудом.

— Что он делал? Он… пытал тебя?

Гарри закрыл глаза и кивнул. Гермиона же не могла поверить — Волдеморт пытал Гарри!

Она всегда знала, что магия прекрасна. Но теперь она понимала и Гарри. Его первое знакомство с магией состояло в том, что его пытал самый злой волшебник, которого когда-либо видел магический мир. Если бы подобное случилось с ней, она бы никогда не подошла к волшебной палочке ближе, чем на десять футов. Это был худший способ знакомства с волшебным миром.

— Прости меня, Гарри, — сказала она и почувствовала, что по ее щеке скатилась слеза.

— Всё в порядке.

Он выглядел таким хрупким и слабым, что она почувствовала боль в сердце. Гермиона никогда не думала, что будет так волноваться из-за Гарри, но сейчас она очень хотела защитить его, помочь ему хоть чем-то. Никто не заслужил того, через что он прошел. Она подалась вперед и взяла его за руку. Он выглядел так, будто собирался отдернуть руку, но не сделал этого. Его ладонь была такой холодной...

— Не в порядке, — сказала Гермиона, нахмурившись. — То, что с тобой случилось, было абсолютно ужасно. Никто не должен испытывать что-то подобное.

Гарри беспомощно пожал плечами. То, что случилось, уже случилось. Темные круги под его зелеными глазами стали еще темнее.

— Я сбежал, — напомнил он, словно положительная сторона ситуации могла приглушить его настоящие чувства.

— Как это было? — определенно, эта часть истории вряд ли была слишком плохой. В конце концов, он сбежал живым. Это было что-то, в чем можно было спокойно разбираться.

— Порт-ключ валялся в нескольких шагах от меня. Будь он чуть дальше, я бы не ушел. Веревки, которыми меня связали, были магическими, но узлы на них оказались самые обычные. Мне удалось развязать один, у себя за спиной. Думаю, они просто недооценили меня. В какой-то момент Волдеморт отвернулся, перестав пытать меня Круциатусом, я прыгнул к порт-ключу и выбрался с того кладбища.

Гарри закончил рассказ и немного помолчал, оглядываясь вокруг. Потом он посмотрел на Гермиону. Она никогда не видела человека с таким грустным лицом.

— Ты выглядишь так, будто не веришь мне, — сказал он с болью в голосе.

Гермиона верила ему — почему он этого не видел? Но прежде, чем она начала возражать, он вытянул руку и повернул ее тыльной стороной. Там была глубокая рана во всю длину предплечья. Гермиона ахнула, и еще одна непрошеная слеза сбежала по ее щеке. Она поняла, что скоро не сможет сдерживаться и заплачет в открытую.

— Я думала, что он использовал только магию, — прошептала она. Эта рана была нанесена не волшебством, а каким-то маггловским способом.

— Его слуга, Петтигрю, брал отсюда мою кровь для возрождения Волдеморта, — объяснил Гарри. Он посмотрел на рану и нахмурился. — Я бы не смог нанести ее себе сам, разрез слишком глубокий, я бы раньше потерял сознание.

Он снова посмотрел на Гермиону.

Девушка поняла, что он пытается убедить ее, что говорит правду. Но она и так верила ему, ей не нужны были такие доказательства. Она боязливо коснулась раны и осторожно провела пальчиками по всему разрезу, нащупав несколько неровностей от наложенных швов. Ее рука дрожала.

— Я тебе верю, Гарри, — прошептала она.

— Хорошо, — сказал он с видимым облегчением. Он посмотрел на свою рану, которой недавно касалась Гермиона. — Дамблдор боится, что мне никто не поверит, и, если я расскажу кому-то, то потом придется обращать все в шутку. Нужны убедительные доказательства, прежде чем сообщать людям, что Волдеморт вернулся.

Гермиона удивленно отстранилась.

— Но разве вы не хотите рассказать всем, что происходит?

— Есть организация, которая работает над этим, — сказал Гарри. Гермиона поняла, что он не собирается ей об этом рассказывать, и не стала выпытывать у него еще какие-то подробности. — В нее входят люди, которым Дамблдор доверяет. Они мне верят.

— Профессор МакГонагалл тоже там? — спросила она. Гарри говорил ей, что МакГонагалл больше, чем другие учителя, помогала ему справиться с боязнью магии.

Гарри помолчал.

— Да.

— И Рон знает?

Гарри кивнул.

— Да. Ты и дети Уизли — единственные студенты в школе, которые про это знают. Мне хотелось бы, чтобы так оставалось и дальше.

— Я никому не скажу, — снова пообещала она.

— Хорошо.

— Это тяжелая ноша, Гарри, — сказала Гермиона со вздохом.

Ее руки все еще подрагивали, когда она задумывалась о том, что Волдеморт может совершить. Иногда ей казалось немыслимым, что он вернулся. Но где-то в этом мире Волдеморт уже существовал, такой же сильный, как и много лет назад. Это из-за него родители Невилла оказались в специальной секции клиники Святого Мунго, это он сделал Гарри сиротой. И неизвестно, сколько еще людей пострадали от его рук. И вот все начинается снова.

— Я имею в виду, что я знала, что Дамблдор был прав все это время, — продолжала она, — но всегда думала, что Волдеморт вернется нескоро, через много лет. — Ее голос почти затих, но она должна была спросить: — Гарри, тебе страшно?

Ей самой было очень, очень страшно.

Гарри пожал плечами и нервно закусил нижнюю губу.

— Ну, он притащил меня на это кладбище, собираясь убить. И я знаю, что однажды он попробует закончить начатое. Знаю, что он будет пытаться убить меня, пока не добьется успеха, — его голос дрогнул. — Так что да, я немного опасаюсь.

— Тогда тебе нужно подготовиться, — сказала Гермиона, собрав всю свою уверенность в кулак. Ради всего святого, сейчас она должна быть сильной. Она выпрямила спину, словно это могло помочь ей произвести нужное впечатление. — Теперь, когда я знаю, что с тобой случилось и чего ты боишься, я могу помочь тебе. Потому что если... если Волдеморт вернется и... и попытается... убить тебя, тебе нужно быть готовым к этой схватке, Г-Гарри.

Ее голос предательски дрогнул, несмотря на все старания. Она едва не плакала. Гарри выглядел таким... сломленным.

— Да, МакГонагалл говорила то же самое, — сказал он. — Но какой в этом смысл? Волдеморт намного сильнее меня, так что когда-нибудь он меня убьет. Я знаю это.

У него был голос уже сдавшегося человека, и сердце Гермионы снова сжалось. Гарри действительно был уверен, что его судьба предрешена, и Волдеморт убьет его. Это чувство безысходности передалось и Гермионе, и еще одна слеза скатилась по ее щеке.

— Ты уже один раз сбежал от него, — напомнила Гермиона. Это давало им что-то вроде надежды на лучшее. — Ты получил второй шанс. Используй его с умом, а я могу тебе в этом помочь. Вместе мы можем научить тебя магии.

— Как? — тихо спросил Гарри и посмотрел на девушку грустным зелеными глазами. Сейчас ему сложно было дать его пятнадцать лет, он выглядел значительно младше. — Я безнадежен.

— Ты не безнадежен, — ласково сказала Гермиона. Она коснулась его плеча, он вздрогнул от ее прикосновения, но не стал отстраняться. Его тело оказалось более сильным, чем она ожидала. Глядя на его худую фигуру в поношенной, не его размера одежде, трудно было представить, что у Гарри есть и мышцы. Сердце Гермионы судорожно забилось, и она покраснела. Она раньше никогда не дотрагивалась до мальчиков. — Мы узнаем, как с этим можно справиться, и я помогу тебе.

Гарри уткнулся лицом в свои колени. Из-за этого его голос звучал глухо:

— Спасибо. Я не заслужил твоей помощи, но все равно спасибо.

Между ними повисло неловкое молчание, которое Гермиона нарушила давно мучившим ее вопросом:

— Ты из-за случившегося не спишь по ночам? — мягко произнесла она. Ее рука все еще лежала на его плече, которое размеренно поднималось и опускалось в такт с дыханием.

— Да, — признался он, все еще пряча лицо. — Слишком реалистичные кошмары.

И прежде, чем Гермиона смогла что-то сказать, Гарри посмотрел на нее и спросил:

— А ты почему не спишь?

Она немного помолчала. Ей не хотелось говорить о причинах своей бессонницы, но он так много рассказал ей, что мог ожидать ответной откровенности. Она отпустила его плечо и выпрямила спину.

— Я привыкла не спать, потому что не хотела пересекаться со своими соседками по спальне. Я... я знала, что они бы дразнили меня, если бы увидели. И я всегда старалась приходить туда, когда они уже спали, чтобы не встречаться с ними. А потом это вошло в привычку, с которой я не могу справиться, — честно ответила она. Странно было раскрываться перед кем-то, но в то же время откровенность приносила чувство свободы и огромного облегчения. Гермиона вдруг поняла, почему Гарри рассказал ей все: наверное, ему тоже было не с кем поделиться.

— Я знаю, что Чжоу сделала с тобой пару недель назад, — сказал Гарри. Гермиона застыла. Он никогда не давал понять, что знает о том случае. Она вспомнила, что в тот вечер он вел себя как обычно, как в любой другой день, когда они гуляли по замку. Наверное, он понимал, как ей было бы тяжело, напомни он о ее унижении.

— Ее поступок был отвратительным, — продолжал Гарри. — Я потому и не подавал виду, что понял, что она хочет привлечь мое внимание. Эта сука зря так прыгала передо мной.

— Ох.

В последнее время Чжоу все время крутилась вокруг Гарри с совершенно ясными намерениями, так что это заметили все. Но Гарри ее попросту игнорировал. И до этого момента Гермиона не понимала причин, по которым он поступает именно так. Она почувствовала прилив благодарности к этому мальчику.

— Раньше я был тем человеком, который обливает других из ведра, — мрачно признался Гарри.

— Что? — удивилась Гермиона.

— Раньше, когда я еще не был знаком с магией, я был обычным хулиганом. У меня была своя банда... сейчас я понимаю, что все это было глупо, — он грустно улыбнулся. — Я был ребенком... ребенком, который мается от безделья и которому никто не доверяет. Я был монстром. Но я не понимал, насколько это ужасно для окружающих, пока не встретился с настоящим монстром.

Он имел в виду Волдеморта. Гермиона не знала, что сказать, поэтому промолчала. А Гарри продолжал рассказывать о себе.

— Сейчас меня волнует множество других вещей. Но мне не интересно соперничать с другими людьми, мне не нужно делать им плохо, чтобы я мог считать себя лучше, чем они, — он посмотрел на нее большими зелеными глазами. — Ты, наверное, возненавидишь меня теперь, — вздохнул он.

Гарри отодвинулся от нее, словно ему вдруг стало стыдно сидеть с ней рядом. Лестница снова двинулась, но они не заметили этого. Она могла двигаться всю ночь, им было не до этого.

— Я не ненавижу тебя, Гарри, — спокойно сказала Гермиона. — Я знаю, что сейчас ты изменился.

Она знала, что Гарри не хулиган. Может, он и был им раньше, но не теперь. Она могла узнать хулигана за милю. Правда, он избил Малфоя...

— А почему ты избил Драко?

Гарри нервно оглянулся, словно боясь, что кто-то может его подслушать.

— Его отец — Пожиратель Смерти.

Гермиона ахнула.

— Что? Гарри, это серьезное обвинение!

— Волдеморт назвал одного из Пожирателей Люциусом Малфоем, — сердито ответил Гарри и добавил сквозь сжатые зубы: — Этот тип наблюдал, как Волдеморт пытал меня...

— Ох, боже...

— Ты не обязана мне верить, но это то, что я слышал на кладбище.

— Нет-нет, я верю тебе, — попыталась успокоить его Гермиона. Она видела, как он пришел в ярость, просто упомянув имя Люциуса Малфоя, и ей было неуютно находиться рядом, когда он был таким злым. — Я понимаю, почему ты набросился на Драко. Может, ты немного... хм... переборщил, но он всегда был тем еще говнюком, так что просто получил по заслугам.

— Он когда-нибудь докапывался до тебя? — настойчиво спросил Гарри.

Эта тема вряд ли могла его успокоить, так что Гермиона коротко ответила:

— Почти нет.

Конечно, она могла рассказать, что мелкие язвительные замечания Драко медленно переходили в угрозы сексуального насилия. Но эта правда могла и подождать до более подходящего момента.

— Почти нет? — от Гарри было не так просто отвязаться.

— Я имею в виду, что он со всеми ведет себя как ублюдок. Может, со мной чуть больше, потому что я магглорожденная...

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе никто об этом не говорил? — удивилась Гермиона.

Как он мог ходить по школе целыми днями и никогда не слышать о чистоте крови и прочих предрассудках? Слово «грязнокровка» использовалось слизеринцами довольно часто, он не мог его пропустить.

— Ну, вроде бы Волдеморт упоминал что-то о магглорожденных — кажется, что моя мама была одной из них, или что-то в этом духе... Я знаю, что это означает, просто... почему Малфой выделял тебя среди других из-за того, что ты магглорожденная?

Непредубежденность Гарри была глотком свежего воздуха в затхлой атмосфере школы, наполненной предрассудками. И ей очень не хотелось говорить ему, что его статус полукровки ниже, чем статус чистокровного Малфоя, потому что это означало пачкать его чистый разум той грязью, с которой она сама не любила иметь дело.

— Магглорожденные считаются ниже по положению, потому что у нас нет магической крови, — все же выдавила из себя Гермиона.

— Ну, это какое-то дерьмо, — сказал Гарри таким тоном, словно изрекал прописные истины. Она слегка улыбнулась. — Ты вроде бы хорошая ведьма. Я имею в виду, ты всегда отвечаешь на уроках.

Гарри умел как-то внезапно делать комплименты. То симпатичной назовет, то вот, хорошей ведьмой. Гермиона почувствовала, что ее щеки начинают краснеть, и ей стало неловко.

— Спасибо.

— Значит, люди к тебе предвзято относятся лишь потому, что ты магглорожденная? — продолжал Гарри.

— Ну, это одна из причин, — с трудом сказала Гермиона. Она поморщилась, когда вспомнила, как ее дразнили.

Гарри вздохнул и, кажется, о чем-то задумался.

— Знаешь, — наконец сказал он, — я, наверное, должен был как-то вмешаться, когда Рон накинулся на тебя в поезде.

Это было несколько недель назад. Гермиона ненавидела вспоминать о том унизительном случае. Когда-то она надеялась, что перестанет смущаться, потому что привыкнет к постоянным нападкам, но этого не произошло, а со временем все только ухудшилось.

— Тогда ты меня даже не знал, — покачала она головой.

Это было правдой. Что тогда мог сделать Гарри? Превратиться в галантного рыцаря и защитить ее от издевок Рона? Нет, никто не спасет бедную Гермиону. Она не была дурочкой, для нее это было очевидно.

— Но теперь-то я тебя знаю, — сказал Гарри. Он посмотрел на нее так же, как и тогда, когда назвал симпатичной. Возможно, он увидел румянец на ее щеках, но опять ничем не показал, что заметил что-то необычное.

— Рон не должен был вести себя с тобой так.

— Все в порядке, — ответила Гермиона. Она спрятала прядь волос за ухо и закусила губу.

Хорошо, что они наконец поговорили обо всем этом. Гермиона никогда в жизни ни с кем близко не сходилась, но сейчас она чувствовала, что ее одиночество закончилось. Закончилось, потому что есть Гарри. Все, что было, осталось позади. Гермиона никогда не была настолько открытой с другими людьми. Даже с родной матерью.

— С тобой все хорошо? — спросил Гарри. Он с беспокойством посмотрел на девушку.

— Да... да, все нормально, — ответила она. — Просто… как-то тяжело все это переварить.

— Извини, — пробормотал он.

Она едва не рассмеялась, это «извини» было каким-то детским. Но понимала, что смеяться именно сейчас было нельзя. В этом моменте ничего забавного не было и быть не могло.

— Не извиняйся... Я думаю, что тебе было нужно рассказать кому-то обо всем.

— Ты не представляешь, насколько, — произнес Гарри с очевидной благодарностью. Он еще больше растрепал свою прическу — наверное, от волнения. — Спасибо за то, что выслушала.

— Без проблем, — Гермиона позволила себе легкую улыбку. Она посмотрела на время — уже был час ночи. Но кого из них это волновало?

— Значит, ты думаешь, что сможешь мне помочь? — вдруг спросил Гарри. Он выглядел не слишком убежденным ее предыдущими уверениями. Ее предложение было слишком, чересчур хорошим. — Хотелось бы научиться защищаться. Вряд ли Волдеморт возьмет и просто исчезнет, оставив меня в покое.

— Разумеется, я же говорила, что могу.

— Знаешь, я не думал, что расскажу все именно тебе, — признался Гарри.

— Ну, я понимаю, почему...

Гарри встал с лестницы, посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся.

— Друзья? — он протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

Гермиона приняла его руку и тоже встала. А потом это прикосновение перешло в настоящее рукопожатие.

— Друзья.