Персефона (гет)

Апрель 1943.

«Интригующая» — безусловно самое подходящее слово, наиболее чётко описывавшее эту странную девушку… но, конечно, оно было не единственным, всплывавшим в сознании, когда Том думал о Персефоне Каллаган.

Интригующая.

Властная.

Саркастичная.

Ехидная.

Грубая.

Выводящая из себя.

Все они неплохо описывали эту ведьму.

Озадаченный своей несчастной миссией — каждый день провожать ее туда и обратно с Зелий после завтрака, а затем на Защиту от Темных Искусств после обеда — Том подсчитал, что вынужден будет тратить абсолютно неоправданное количество своего времени на эту девчонку.

Поэтому на следующий день после пасхального праздника — следующий день после того, как они «повторно встретились впервые» — он попытался просто отправить ее своим ходом на ближайший урок после Зелий. Этот поступок тут же был встречен мягким выговором от профессора Слизнорта.

Кажется, следующий урок мисс Каллаган — Трансфигурация, Том, — сказал он, — разве тебе не по пути? Может ты проследишь за ней… убедишься, что она доберётся на урок вовремя. Как я понимаю, там, откуда она приехала, не было движущихся лестниц.

Нет, — разгневанно думал он, — нет, мне совсем не по пути. На самом деле, мой следующий урок — Гербология, а она в противоположном конце замка.

Естественно, Том не дал себя одурачить этой искренней заботой о девушке.

Слизнорт положил на нее глаз. Профессор хотел заполучить ее в свою маленькую коллекцию… но при этом он держался чего-то вроде внутреннего кодекса для осуществления своего плана. Он не показывал свою лояльность открыто, вознаграждая баллами или почестями, или чем-то ещё — в любом случае, не в традиционном смысле. К его замысловатому набору чокнутых намерений, оказывавших влияние на согласие Персефоны, был добавлен пункт «убедиться, что новенькая ученица действительно доберется до своего места назначения», и желательно прямо сейчас. Слизнорт мог совершенно, решительно, никоим образом, не влиять на свою следующую коллекционную фигурку.

Ведь он принудил Тома сделать это вместо себя.

И тот сделал. И опоздал на занятия.

Том презирал опоздания в любом виде.

На следующий день он перенаправил Каллаган в руки Абраксаса, по-видимому, очень желавшего помочь… к завистливой досаде Мальсибера и Нотта. Пусть сами ищут дорогу до своих аудиторий… пусть сами опаздывают на занятия. Все-таки ему нужно было поддерживать свой имидж. Том не мог записать все беспорядочные задержки только на свое имя из-за пустого места, имевшего лишь слегка привлекательное личико. Что уж говорить о том, что эта девушка, казалось, состояла из трех разных личностей, по крайней мере, в доброй половине случаев.

Отметки Персефоны наверно были и правда феноменальны, раз профессор так подлизывался к ней. Если бы кто-то сказал ему что-то подобное, он бы просто удивился.

Да, Том признавал, что она вполне прилично преуспела в Зельях, но ее магические навыки на ЗОТИ были абсолютно непримечательны. Тем не менее, Персефона была первой на курсе после него и явно достигла больших успехов, чем его собственные приспешники, имевшие значительно больше возможностей практиковаться в дуэлях, чем эти отведенные несколько часов в неделю.

Резюмируя, можно было сказать, что она не была такой уж великолепной.

Не по его мнению.

И, честно говоря, если бы Персефона тянула руку для ответа на вопросы чаще, чем сейчас, то скорее всего ее пальцы бы отсохли от отсутствия кровообращения. Ответа на вопросы, с которыми она всегда каким-то образом справлялась, даже когда ее выступление в классе не соответствовало привычному образу невыносимой всезнайки.

Так что, да, Персефона Каллаган, несомненно, была «интригующей», но не настолько, насколько была «раздражающей».

* * *

Где-то через неделю или около того Слизнорт заставил всех студентов разбиться на небольшие группы.

Типичная команда Тома по обыкновению состояла из одних парней, притворявшихся его ровней в течение всего учебного дня, и это занятие ничем не отличалось от остальных — конечно, за исключением его собственной личной занозы — Персефоны Каллаган.

Профессор Слизнорт всегда слегка эксцентрично выбирал темы для своей учебной программы. Перед выходом из аудитории он разъяснил, что данное задание станет своеобразным тестом для понимания, на каком именно этапе все завалят предстоящие экзамены в конце семестра. Том подозревал, что он попросту искал возможности для демонстрации способностей мисс Каллаган… чтобы та проявила себя. Он был уверен, что именно это заставило профессора назначить им столь сложную задачу — создать Глоток Спокойствия.

Я не буду ставить оценки, уверял Слизнорт, а только проверю ваши знания и умения перед предстоящими экзаменами.

В связи с этим Том, его команда и их прилипала собрались вокруг большого лабораторного стола. Перед каждым стоял котел, набор инструментов и набор ингредиентов. Большинство парней полностью сосредоточились на руководстве, в попытке запомнить сложный порядок добавления ингредиентов. Том небрежно опирался на свой стул, аккуратно сложив пиджак на школьную сумку неподалеку, рукава белой рубашки были плотно подвернуты до локтей, а взгляд был направлен на Персефону. Она даже не потрудилась открыть свою книгу, а вместо этого, наклонившись вперед с убранными от лица волосами, затянутыми платком в цветах Когтевран, была занята организацией своего рабочего места.

Он наблюдал, как она сначала аккуратно раскладывала по горсткам свои ингредиенты в центре своего рабочего пространства, потом по порядку инструменты для приготовления зелий, а затем оставшиеся письменные принадлежности на абсолютно верные, идеально параллельные расстояния друг от друга. Другие, похоже, не замечали и не заботились об этом. Том приподнял бровь.

— Каллаган, — с легким раздражением, она перевела на него взгляд, недовольная, что кто-то отвлёк ее от этого занятия, — профессор Слизнорт довольно сильно расхваливал тебя и бредил твоими достижениями… прости, откуда ты сказала, ты родом?

— Нью-Йорк, — вяло ответила она, перекатив укороченное перо между кончиками пальцев и постучав жестким оперением по подбородку, будто размышляла о своем собственном месте в системе параллелей этого мира.

— Точно, Нью-Йорк. Что ж, признаюсь, что, особенно после всей этой похвалы от профессора, я бы очень хотел увидеть воочию, какое образование ты получила там, — он снова взглянул на нее, — в Нью-Йорке. Не желаешь возглавить нашу группу в приготовлении этого зелья?

Пять пар растерянных глаз вытаращились в его сторону, атмосфера наполнилась странным напряжением — Том никогда не передавал контроль, никогда по-настоящему. Тот факт, что он просил Персефону встать у руля, хотя оценки были и неважны, был крайне подозрительным.

Давай посмотрим, Каллаган, какой паутиной лжи ты окутаешь нас на этот раз.

Персефона улыбнулась ему той самой улыбкой, которая никогда не доходила до глаз — той, что обычно получали его приспешники. Она выпрямилась и опустила перо, хотя рука слегка дернулась, когда задела одну из аккуратно разложенных преднадлежностей.

— Нет, — отчетливо ответила она.

Равнодушный отказ заставил пять пар глаз в изумлении переметнуться к ней.

Никто никогда не отказывал Тому Риддлу.

Затем взоры вернулись к Тому в очевидном ожидании его ответа.

Он откинул волосы со лба, ощущая подступившее к горлу, жгучее отвращение к этой невежественной девчонке.

— Но, Каллаган, я буквально сражен славой, восхваляющей твои способности… думаю, что нашей команде будут полезны твои знания. Я просто обязан настоять на этом.

Его приспешники глазели, раскрыв рты.

Персефона добродушно кивнула и возобновила сортировку своих принадлежностей, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

— И, увы, я все равно откажусь.

Потрясение однокурсников было почти осязаемо, а Том буквально застыл на месте от этих слов.

Риддл пробежал кончиком языка по внутренней стороне зубов и наклонился чуть вперед, ухватившись за край стола так крепко, что его пальцы побелели. Собрав в кулак оставшееся самообладание и еле сдержавшись от колкости, Том открыл рот, чтобы ответить, когда Каллаган решила, что это просто идеальное мгновение для того, чтобы продолжить разговор.

— Полагаю, Риддл, это принесло бы пользу одному из остальных участников нашей группы… больше, чем мне… позволило бы ему эффективнее попрактиковаться в создании этого зелья, — Персефона снова села, подтолкнув кончик пера, чтобы тот оказался в точности параллелен поварешке, и улыбнулась Тому. — Хотя я очень ценю твое предложение, ведь все еще не известно, буду ли я вообще сдавать эти экзамены. — Затем, приняв строгий вид, она удобнее устроилась на табурете и аккуратно просунула палец между разделами учебника, открыв книгу прямиком на вводной странице приготовления Глотка Спокойствия. Небрежно взмахнув другой рукой, она задела юношу рядом с ней — Тарквина Нотта — и мило улыбнулась ему. Он усмехнулся, когда ресницы Персефоны затрепетали от его взгляда, — я совершенно не хочу лишать возможности любого из этих джентльменов проанализировать свои сильные и слабые стороны. Я полагаю, что это было бы слишком эгоистично с моей стороны, разве нет?

Том Риддл пристально сверлил ее переносицу, мысленно смакуя различные способы наказания за все ее выходки вплоть до этой минуты. Он не был уверен, сколько на самом деле прошло секунд, но он точно знал, что провел каждую из них, дыша очень методично — через нос, через… стиснутые зубы. Наконец, он сглотнул и подарил ей вид на свою очаровательную улыбку, а ровный тембр голоса не выдал ни капли внутреннего раздражения.

— Ладно, Каллаган. Твоя точка зрения вполне достойна внимания, — он повернулся к Розье с холодным, жестким взглядом, стараясь не обращать внимания на то, как Нотт продолжал по-идиотски ухмыляться под взглядом Персефоны, и громко скомандовал через все еще сжатые зубы: — Сильвас, возможно, ты окажешь честь вести наш проект сегодня?

Тот стушевался под гневным взглядом своего Лорда и понурил голову, неуклюже перелистывая страницы в начало раздела.

— К-конечно, Том.

Позже команда Тома — плюс Персефона — работала над своими индивидуальными зельями во главе с Сильвасом, диктующим порядок добавления ингредиентов. Они как раз приближались к финальному этапу, их котлы были наполнены мерцающей белесой жидкостью, в отличие от других столов, давно потерпевших полный провал в снопе зловещих разноцветных искр и едких испарений. Пока другие ученики уже вовсю трудились над очисткой своих рабочих мест, стол Тома совершал последние штрихи в приготовлении зелья. Недавнее напряжение среди участников сменилось отчетливым чувством полного сосредоточения — во всяком случае у слизеринцев.

Том и Персефона уже закончили свои зелья, и бирюзовая жидкость охлаждалась перед добавлением во флаконы.

Персефона расчищала свое рабочее пространство, подготавливая склянки, когда Том немного склонился над ее котлом и понюхал. Не отвлекаясь от своего занятия, она тихо прошептала, чтобы никто, кроме них, не услышал:

— Я могу чем-то помочь, Риддл?

Он помотал головой и начал очищать свое собственное рабочее место.

— По крайней мере, часть слухов верна, — прошептал он столь же тихо.

Она фыркнула.

— Слухи? Факт, — Персефона дернула плечом и начала разливать зелье по колбам, — иногда кажется удивительным, как много правды присутствует в слухах. Убедился, какая тонкая грань между этими понятиями?

Том взял черпак и стал разливать зелье, эта подозрительно знающая нотка в ее голосе заставила его сузить глаза.

— Возможно… — все, что он успел сказать.

Дальнейшие прения между ними отпали, когда торопливое ругательство Мальсибера пронеслось над столом, заменив его явными признаками растущей паники от Абраксаса Малфоя.

— Твою ж мать! Ты должен был уменьшить огонь, прежде чем добавлять чемерицу! Гребаное дерьмо!

В мгновение ока Персефона и Том оторвались от своих занятий, переключая свое внимание на яростно бурливший котел, стоящий перед Мальсибером. Персефона ахнула и начала в спешке отталкивать всех от стола.

— Убирайтесь прочь от котла!

Том глумился над Мальсибером, взволнованно смотревшим своими выпученными глазами на испорченное варево, угрожающе шипящее и бурлящее почти на грани взрыва.

— Сколько проклятых раз Розье повторял последние пункты, а ты так и не…— он прервал себя и это растущее разочарование от некомпетентности приспешника, чтобы найти нейтрализующее средство для котла, прежде чем вся эта каша не взорвалась фантастическим фейерверком из ожогов третьей степени и непредсказуемой шрапнели.

Аудитория загудела в растущем волнении… Взрывы за столом Тома Риддла были редкостью, и, хотя его соседи никогда бы не признались ему в глаза, они жаждали увидеть, как это произойдет. Никто из присутствующих не добрался так далеко в приготовлении Глотка, поэтому пагубные последствия порчи их зелий были менее впечатляющими. Но испортить жидкость прямо в конце… после того, как все ингредиенты прокипели и выварились, ну… всех просто трясло от нетерпения.

Группа Риддла в большинстве своем рассеялась, укрывшись от нестабильного зелья, в это время Розье убежал искать Слизнорта в другой конец лабораторий, где тот заперся, сортируя ингредиенты. Том и Персефона, однако, находились в лихорадочном поиске нейтрализатора, чтобы удержать варево от извержения расплавленного кипятка на всех, кто предпочел быть зрителем, а не предпринять что-то полезное.

Вдвоем они отчаянно и абсолютно безрезультатно прочесывали все близлежащие полки, когда старый добрый Слизнорт влетел в главный зал, требуя их внимания и размахивая бледным зеленовато-голубым куском камня.

Палочка Персефоны сверкнула мгновенным «Акцио, Бруцит», и кристалл понесся по комнате с головокружительной скоростью. Она схватила его в полете, а затем взмахнув над ним древком, наблюдала, как тот раскололся на множество мельчайших частей. Одним плавным движением она уронила крошащиеся осколки бруцита в котел, и жидкость моментально пожрала их в своих кипящих волнах. Они уменьшили неистовое бурление зелья, однако этого оказалось недостаточно, и Персефона издала смешной писк, прежде чем загородить себя совершенно незащищенной рукой.

С шумным БА-БАХ жидкость взорвалась и исторгнулась из котла, заливая свободную половину зала горящей зловонной зеленоватой жижей. Другая же половина комнаты, тем не менее, была благополучно защищена стеной из учебников по зельеварению, плавающих бок о бок в раскрытом виде. Их края соприкасались вдоль, создавая защитный, «водонепроницаемый» щит из обложек, поглотивший основную ударную волну вместо испуганных учеников.

Профессор Слизнорт, с палочкой наготове, явный виновник временного щита, широко распахнул глаза в сторону двух студентов, ближе всех находившихся к извержению.

— Мистер Риддл, мисс Каллаган, вы в порядке?

Персефона, еще слегка дрожавшая от неожиданного выброса адреналина, раскрыла глаза и обнаружила себя плотно прижатой к напряженной груди, одетой в безупречно белоснежную рубашку. Она сглотнула и приподняла голову, чувствуя на себе объятия Тома Марволо Риддла, впервые позволившего себе проявить свои подлинные эмоции, при чем так явно, что, если бы Гермиона не знала, кем он станет в будущем, то почувствовала бы странное волнение.

Мрачный, ядовитый, свирепый взгляд Тома был зафиксирован на плотной фигуре Мальсибера, казавшегося сейчас крайне смущенным от сотворенной глупости. Слизеринец выглядел по-настоящему напуганным. Не скрывая своего едва сдерживаемого бешенства, Том буквально вцепился в плечи Персефоны, его палочка врезалась в одно из них с такой силой, что это, несомненно, оставило глубокий синяк на ее коже.

— Похоже, мы в порядке, профессор, — неуверенно ответила она.

Гермиона — потому что это была именно Гермиона, а не другая ее личность — вдруг обнаружила, что увлеченно изучает юного Темного Лорда. Она пришла к выводу, что, несомненно, стала чересчур восприимчива к темной магии после стольких лет в плену, и там, в его удушающей, жесткой хватке, она могла чувствовать, как от экстремальной близости их тел поток злой энергии настойчиво облизывал ее кожу. Ей вдруг стало нечем дышать и что-то более приятное, покалывая и щекоча нервные окончания, пробежало вдоль всех ее конечностей.

Находясь в захвате его грубых рук, вглядываясь в мужественную, волевую линию его подбородка, в его мрачный ослепляющий взгляд, на губы, которые могли выплескивать и мед, и яд на одном дыхании, мгновенно превращаяя слова в насмешку, на его магию, так жестко контролируемую, но ненасытно дикую, она поняла в одно мгновение, почему так много людей с самого начала выполняли все его приказы.

Эта маленькая харизматическая загадка молодого Риддла была естественно противоестественной, что ж… она бы соврала, если бы сказала, что это не гипнотизировало.

Гермиона наблюдала, как его гнев по отношению к своему последователю сдувался, поселяясь за этими мрачными, угрюмыми глазами, оставив все на потом, и она не могла не заметить, что он, по крайней мере, имел гораздо больший контроль над собой в свои молодые годы, чем в том безумии, которое многие видели после его «перерождения». Она была в полной уверенности, что раскол души еще оставлял человека человеком, когда возрождение в совершенно новом теле из чана мерзости оставляло в нем… решительно меньше гуманизма.

— Том, мой мальчик, ты в порядке? —

Настойчивый голос Слизнорта наконец заставил Тома Риддла переключить внимание на своё ближайшее окружение — миниатюрную ведьму в его объятиях. Когда он посмотрел на нее, осознание их близости поразило их обоих. Он быстро убрал руки с ее плеч, и, при этом инстинктивный щит, который он вызвал перед собой, замигал и исчез в мельчайших проблесках света.

— Да, в порядке, профессор. Спасибо, — Том кивком головы заставил барьер из книг, наконец, подскочить обратно к своим местам на лабораторных столах. Он мельком взглянул на своих дружков, которые делали все возможное, чтобы как можно лучше рассмотреть, почему он стоял так близко к Персефоне Каллаган, и в то же время пытаясь раствориться в воздухе, или, по крайней мере, исчезнуть из его поля зрения. Он фыркнул, наградив Персефону настолько сдержанным взглядом, насколько вообще был способен, — может быть, в следующий раз ты подумаешь над тем, как защитить себя лучше, чем просто локтем и ангельским визгом в резерве, не доверяя себя лишь горстке раскрошенного камня.

Гермиона отступила на шаг и странно прищурилась, мучительно долго вглядываясь в его глаза, прежде чем захихикать в почти безумной манере. Он нахмурился от ее веселья, а затем еще сильнее, когда она направила свою палочку в сторону котла и взмахнула запястьем, тем самым отменив компактный магический полукупол, который она успела наколдовать, прежде чем все взорвалось.

Том Риддл наблюдал, как загустевшие капли зелья стекают со стола лаборатории на пол. Он наблюдал за тем, как более тонкий, гораздо более сконцентрированный вариант щита, чем он возвел вокруг них, рассеивается при ее «Фините». Его мрачное выражение усугубилось, когда он понял, что, пока защищал в основном себя, а также ее, Персефона заставила смесь вернуться назад с помощью волшебной «заглушки», давая Бруциту несколько лишних секунд, чтобы расплавиться и, как следствие, по крайней мере частично нейтрализовать летучую тягу.

— Дай этой горстке камней больше времени, чтобы раскрошиться и поглотить зелье, Том Риддл, и ты будешь удивлен результатом, — Гермиона сверкнула еще одной ухмылочкой, после чего призвала свои вещи с места под столом и перекинула через плечо свою сумку.

Том усмехнулся в ответ, заметив, как его притягивают завитки тьмы в этом надменном взгляде, меняющимся от звука ее голоса, и почувствовал, как холодок пробежал вниз по его спине в дразнящей ласке. Триумф ее магии шумел, размахивая руками, стуча в его двери, так тепло, дружелюбно и нетерпеливо — и вдруг все стерлось из памяти, как будто кто-то захлопнул ставни, заглушая их финальным грохотом фундамента. А с ним ворвался восхитительный цвет ее радужной оболочки, и он смотрел, как мрачные вихри темно-красного граната истекали кровью обратно в теплый, приятный шоколадный оттенок ее зрачков.

— Спасибо, — сказала она сухо, несколько раз моргнув, прежде чем с трудом отвести взгляд, — за этот жест.

Том Риддл следил, как она уходила, даже когда слизеринцы обступили его со всех сторон. Они собрались вокруг него, разговаривали с ним, либо лебезили перед его храбростью, либо просили о более легком наказании позже за то, что смутили его.

О чем бы, черт возьми, они ни говорили, он попытался сделать вид, что ему не наплевать.

Отвлекающая внимание, думал Том. «Отвлекающая» — тоже подходящее слово.